Текст книги "Пришельцы среди нас"

Автор книги: Галина Железняк

Соавторы: Андрей Козка
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

НЕОБЫЧНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ХАРЬКОВЧАНИНА

То, чего нет, нельзя выдумать!

Афоризм

Случай этот произошел в прошлом веке с харьковским ученым, который был похищен инопланетянами, а после возвращения написал письмо в одно из известных средств массовой информации. Тот далекий уже 1989 год запомнился исследователям активными попытками ВЦ вступить в контакт с землянами.

«Я хочу поделиться с вами и с читателями вашего издания историей, главным действующим лицом которой я стал отчасти по стечению обстоятельств, а отчасти по неизвестным мне причинам. Возможно, что отыщется еще кто-то, побывавший в моем положении, и нам вдвоем будет легче отстаивать свою правоту и доказывать, что мы не психи какие-нибудь, а все рассказываем, как было.

Все дело в том, что я, Рыбченко Иван Артемьевич, 6 июня 1989 года был похищен летающим аппаратом и долгое время находился на его борту. Меня перебрасывали с одной планеты на другую в целях, мне непонятных, возможно, для попытки установления контактов с землянами или для чего-то другого, о чем я не знаю.

Об этом моем путешествии я хочу рассказать редакции и читателям альманаха.

Ранее я пытался по телефону заинтересовать своим рассказом «ученых» из АН СССР, но ничего, кроме насмешек, не добился. Из этого я сделал вывод о безнадежности решения моей проблемы на официальном уровне.

Как я уже сказал выше, 6 июня 1989 года я был похищен летающей тарелкой. Я так хорошо помню дату, потому что на другой день собирался в отпуск и задержался в институте позднее обычного, чтобы успеть доделать все дела.

Было, наверное, часов десять или около одиннадцати вечера, погода была нормальная. Я ехал на своей машине по Белгородскому шоссе и только что проехал поворот на ул. Деревянко и на Павлово поле. Район этот нежилой, только заводы да Лесопарк, и потому в это время суток, в общем-то, безлюдный. Проехав поворот, я увидел впереди яркое светящееся пятно, спускавшееся сверху на дорогу. Я даже ничего не успел подумать, только дал по тормозам и остановился справа на обочине, рассчитывая переждать.

Но свечение впереди не только не ослабевало, даже наоборот, оно словно бы оседлало всю проезжую часть. Я подумал: может, там чего горит? – и вышел из «Жигулей» посмотреть. Когда я вышел, то сразу передо мною раскрылась как бы дверь, или ворота. Я даже не мог рассмотреть, что там такое, потому что смотреть приходилось против яркого света (я думаю, свет этот был специально, чтобы нельзя было разглядеть). И тут меня словно что-то внесло в эту дверь, или ворота, не знаю, как правильнее это назвать.

Из ослепительного света я попал в полнейшую темноту и совершенно не мог понять, где нахожусь. Вдруг почувствовал, как подо мной качнулся пол, и расставил в стороны руки, стараясь удержать равновесие, но пол больше не качался. Я стоял в полном недоумении. Сойти с места боялся, потому что не знал, куда идти и что будет, если я шагну. Почему-то показалось, что я стою на краю огромной пропасти и если пойду вперед, то упаду вниз и сверну себе шею. Но только я так подумал, как понял, что совершенно точно знаю, куда мне надо идти.

И пошел вперед легко и уверенно, будто у себя в квартире, а не черт знает где. Тогда еще я заметил, и это продолжалось все время моего пребывания на тарелке (хотя они ее называют, понятно, совсем иначе), что стоит о чем-то подумать или только приготовиться подумать, как готовый ответ появляется в мозгу. И это не ответ даже, а так, словно я это всегда знал и просто вдруг вспоминаю целиком – не знаю, понятно ли я это описываю.

Вы поймете меня, если представите, что ответ у вас появляется еще до того, как вы собираетесь задать вопрос. Вот вы смотрите на какую-то вещь и понимаете, что видите ее впервые. Но вы на нее посмотрели – и уже точно знаете, что это и зачем. Очень часто, однако, бывало, что я сам не понимал (и сейчас не понимаю) многого из того, что знал.

Я сначала удивлялся, как это может быть, а потом подумал: вот, допустим, второклассник, или первоклассник даже, возьмет и выучит наизусть вопросы из билетов по физике для десятого класса и к каждому вопросу зазубрит ответ. Он, конечно, на каждый вопрос сможет и на экзамене, и где хочешь ответить, но понимать физику он все равно не будет. Знать формулу Ньютона он, допустим, будет и напишет ее без запинки, но, опять же, ничего в ней не поймет. Очевидно, что-то похожее и со мной было, потому что я и сейчас могу рассказать очень многое, но смысла все равно не понимаю.

Я пошел в другую комнату, а пока я туда дошел, уже точно знал, что нахожусь на летательном аппарате представителей цивилизации планеты, которую они называют словом, близким к слову «Лыыамма». Я понял, что меня похитили, но мне сказали, что ничего изменить уже нельзя, что ничего плохого со мной не случится и я вернусь через какое-то время обратно на Землю. Никто, конечно, мне ничего не говорил, просто я это вдруг понял, как и все остальное. Своих похитителей я так ни разу и не видел, но знаю, что их оболочки пребывают в нескольких измерениях, как и они сами.

В первую минуту я начал кричать, чтобы меня выпустили, и бить руками и ногами по стенам. Но мне сказали (не знаю, кто), чтобы я успокоился. И я сразу почувствовал, что нет никакой необходимости так себя вести. Я сел. Это был первый раз, когда со мной разговаривали.

Я забыл сказать, что не на все вопросы получал ответы. Сначала я не понимал этого и повторял свои вопросы снова и снова, пока не сообразил: раз я не получаю ответа, значит, они просто не хотят или не могут отвечать. Сначала меня это раздражало, а потом я привык и уже не повторял вопроса, на который не получал ответа сразу.

Например, я понял, что не надо спрашивать, зачем они прилетели, какие их планы и обо всем остальном, что с этим связано. И подумал, что было бы очень странно, если бы они стали все это мне рассказывать, словно забрали меня к себе именно ради этого. Меня очень волновало, как скажется мое отсутствие на работе: было ясно, что за месяц наше путешествие не окончится, а в том, что нас ждет именно путешествие, я не сомневался. И еще меня волновали домашние. Но эти, на тарелке, сказали, что все будет сделано так, чтобы никто не заметил моего отсутствия. Это немного успокоило.

Я находился в чем-то напоминающем большой мешок, вернее, большую просторную коробку, обтянутую изнутри мягким материалом, похожим на ощупь на кожу, но не кожей, конечно. Здесь не было никаких источников освещения и тем не менее было светло. Причем стоило мне подумать, что эта моя комната маловата, а она действительно была низкой (чуть выше моего роста) и узкой (два шага от стены до стены), и мне там было очень неуютно, как помещение сразу сделалось просторнее, так что я мог жлечь, и встать с поднятыми над головой руками.

Сначала я пытался найти на стенах или полу хоть какие-нибудь швы или стыки в материале, которым была выстлана моя комната, но напрасно. Я не все понял, но мне показалось, что она не построена, а выращена как одно целое из какой-то клетки-зародыша, и весь корабль тоже. Я захотел осмотреть корабль. И тут оказалось, что моя комната перемещается вместе со мной. Не как автобус или какой-то другой вид транспорта, где не надо двигаться. Я стоял – и она стояла. Но когда я начинал идти в какую-то сторону, то комната как бы катилась вместе со мной и материал стены быстро перетекал на пол, а за моей спиной так же быстро перетекал на стену опять, так что получалось что-то вроде белки в колесе. И я не знал, кажется это мне или я правда передвигаюсь по кораблю, но только увидеть мне ничего не удалось.

Я шел довольно долго, но сколько именно, сказать невозможно, потому что часы на руке у меня остановились в тот самый момент, когда я попал на корабль, и с той минуты не шли, как я ни старался их завести. То есть я понимал уже, что это не случайно, но все равно несколько раз пробовал.

Устав, я опустился на пол, который немедленно остановился, и сразу заснул. Через какое-то время (мне вообще очень трудно указывать продолжительность разных событий, потому что полагаться приходится только на собственное восприятие) я проснулся от очень неприятного, даже болезненного, ощущения в левой руке. Мне казалось, что кто-то изнутри перебирает все мои мышцы, сухожилия и кости, трогает их, тянет и раскачивает. Когда я так подумал, боль сразу стихла, но само ощущение осталось.

Я понял, что мы прилетели на какую-то промежуточную планету, где у них научная база или что-то наподобие этого, и они меня начали обследовать. Обследование длилось довольно долго и продвигалось медленно, потому что они обследовали каждый мой орган очень обстоятельно. Я беспокоился, что это обследование повредит камню в моем мочевом пузыре, и пережил несколько неприятных моментов, когда обследование дошло до этого органа. Но все обошлось. Было не очень комфортно, но выбора у меня все равно не было, и я терпел.

Потом мне показали поверхность планеты, на которой в тот момент мы находились. Это была совершенно безжизненная планета у остывающей маленькой звезды, не имеющей названия на Земле, потому что она не занесена из-за своей ничтожности ни на какие звездные атласы. Абсолютно голые серо-черные камни и больше ничего, если не считать огромных, уходящих за горизонт сетчатых конструкций, как будто прямо в воздухе была раскинута огромная рыбацкая сеть и так и осталась висеть, не опираясь ни на что видимое.

Вся эта многокилометровая (а я не сомневался, что тут счет шел на десятки километров) конструкция непрерывно колыхалась, по ней пробегали сложные волны в разных направлениях, в некоторых точках они накладывались, в некоторых гасили друг друга. Насколько я понял, это были передающие станции, излучающие в космос специальные сигналы, чтобы корабли, подобные тому, на котором меня везли, знали, в каком месте и когда собираться и что делать с пространством. Что – я не понял.

Сначала меня удивляло, что я нигде не вижу никого живого. Но потом я вспомнил, что пришельцы пребывают сразу в нескольких измерениях, поэтому увидеть их я просто не в состоянии. К тому же их база работала совершенно автоматически и не нуждалась в присутствии еще кого-то. Мы пробыли на ней относительно недолго (всех целей пребывания там я не понял) и отправились дальше.

Я не знаю, но думаю, что меня специально усыпили на время перелета до первой планеты. Я также обратил внимание, что не ем уже долгое время и совершенно не хочу есть. Кстати говоря, я вообще за все время нашего путешествия ни разу не вспомнил о еде. Как бы там ни было, мы очень скоро, как мне показалось, прибыли на первую из планет, составлявших цель нашего путешествия.

Название планеты было что-то вроде Пиръомма, но я не уверен, что это – название планеты полностью. Пришельцы объяснили мне, что это слово произносится также и в спектре звуковых колебаний, недоступных человеческому уху, и потому нашими буквами просто не может быть передано. Как я понял, от основного корабля отделилась часть, в которой находился я, и мы спустились на планету Пиръомма, тогда как сам корабль остался на орбите в космосе.

Я не получил ответа на вопрос, почему они не сели на планету, как на Земле, но как раз поэтому я заключил, что здесь причины скорее политические (если использовать наш смысловой ряд), чем технические. У меня вообще возникло предположение, и оно было подтверждено, что технических проблем для этих пришельцев просто не существует, за исключением заведомо неразрешимых (например, поместить больший шар внутри меньшего).

У них разработана какая-то непонятная мне технология получения любого технического аппарата. Это не сборка, как на Земле, а выращивание по определенной программе из универсального зародыша. Что это за зародыш, откуда берутся и он и программа, я не разобрался совершенно.

Короче, мы опустились на планету. Я понимал, что ничего плохого мне никто не сделает, но все-таки волновался, потому что не знал, зачем понадобилось похищать меня и везти сюда.

Одна стена моей комнаты стала прозрачной. Я увидел, что нахожусь в центре огромного зала. Поскольку вид мне открывался только в одну сторону, судить о полных размерах этого зала я не мог, но высокий свод, который я мог видеть, простирался до горизонта без каких-либо опор. Он был странного и неприятного для моих глаз серо-фиолетового цвета, и на этом фоне вдруг вспыхивали яркие, даже ослепляющие, вспышки. Пол был яркого зеленого цвета, что напомнило мне футбольное поле, но это было гладкое, как зеркальное, покрытие, ничего не отражавшее.

Я ничего не мог понять. Внезапно у меня возникло такое ощущение, словно меня всего, и особенно мой головной мозг, одновременно пронзили тысячи игл. Боли не было, но я ощущал, как эти иглы идут сквозь меня во всех направлениях – сверху, снизу, сзади и с боков. Самым ужасным было то, что я не мог шелохнуться. Не мог не только сойти с места, на котором меня застигло это ощущение, но и пошевелить рукой, даже пальцем, даже глазами повести из стороны в сторону. Мне показалось, что так продолжалось очень долго, хотя, может, всего-то это длилось несколько секунд – не знаю. Кончилось это внезапно, словно все иглы разом из меня выдернули. И это произошло так неожиданно, что я чуть было не повалился на пол, но удержался на ногах.

Вдруг перед иллюминатором, или окном, моей комнаты в каком-то скоростном хороводе завертелись геометрические тела самых невероятных форм и цветов. Единственное, что я успел заметить, – повторений было очень мало или почти не было. Пришла мысль, что это и есть обитатели планеты Пиръомма, захотевшие увидеть меня лично. Хоровод продолжался долго, я думаю, полчаса, не меньше, и под конец от их мелькания мне уже просто стало дурно. Наконец поток заметно поредел и вскоре совершенно иссяк. Я понял, что «сеанс свидания» окончен. И действительно, стена комнаты почти мгновенно вновь сделалась непрозрачной, меня чуть тряхнуло, и мое пребывание на планете Пиръомма закончилось. Меня вернули на корабль.

Начался самый мучительный период моего путешествия. Мне сказали, что если погружать меня в сон, то это искажает картину исследований, из чего я понял, что исследования все-таки продолжаются. Невозможно представить, что я испытал, находясь в своей замкнутой комнате неведомо сколько времени, пока они несли меня невесть куда. Я, кажется, засыпал, потом опять просыпался и не знаю теперь, тянулось ли все сутки по земному времени, неделю, месяц или год. Когда я бодрствовал, единственным моим занятием могло быть блуждание внутри моей комнаты по кораблю, хотя сейчас я не уверен, сдвигался ли действительно при этом с места хоть на сантиметр. Но я старался делать это, просто чтобы не спятить.

Наконец через бесчисленное количество дней мы приблизились к планете с названием вполне земным: Дорра. Про Дорру я узнал много, гораздо больше, чем иро планету Пиръомма.

Дорра вращалась в системе двойной звезды, поэтому условия жизни на ней были чрезвычайно суровые, в том смысле, что ее поверхность то опустошали ураганы, то землетрясения с гигантскими наводнениями или другие подобные катаклизмы, вызванные воздействием двойной звезды. Обитателей Дорры было относительно мало – несколько миллионов на планете размером примерно с нашу Венеру. Но они, как бы в компенсацию, создали цивилизацию чрезвычайно высокого уровня.

Напоминали дорряне большие мотки веревки, но, конечно, это была лишь форма, выработанная тысячелетиями борьбы за существование. Дорряне представляли собой мощный комок жилистых мышечных тканей, в глубине которого запрятан чрезвычайно высокоразвитый мозг. Этот «моток веревок» способен был выпустить из себя до двух десятков различных специализированных конечностей. Покрытые специальным водоотталкивающим материалом, вырабатываемым из непонятного мне сырья, дорряне, казалось, совершенно не обращают внимания на дикий климат своей планеты.

Заботясь о моей безопасности, меня поместили в прозрачный куб из сверхпрочного материала. К счастью, обошлось без мучительных процедур: аппаратура, которой располагали дорряне, по счастью, совершенно не годилась для исследования человеческого организма. Пришельцы (я продолжал их так называть про себя, хотя ясно было, что здесь это уже не годится) поделились с доррянами результатами своих исследований и полученными на Пиръомме. Я, кажется, начинал догадываться о цели всех этих долгих осмотров.

Меня поместили в центре большого подземного, как мне показалось, сооружения, все стены которого были покрыты мелкими защипами сверху донизу – очевидно, на Дорре это считалось красивым или удобным. Мимо перемещались дорряне, одетые в разноцветные оболочки (язык не поворачивается назвать это платьями или одеждой). Свет лился откуда-то из щелей в потолке.

Пока это продолжалось, я догадался, что, видимо, все, кому меня уже показали пришельцы и кому собирались еще показать, почему-то интересовались человеком, его анатомией и мыслями (а я не сомневался, что и мысли мои как-то «просвечиваются»). Очевидно, думал я, меня захватили именно с этой целью. Но ради чего и почему именно меня? Ответ на этот вопрос мне предстояло узнать позже.

Сидя в своем стеклянном ящике, я вдруг почувствовал, как пол под ногами задрожал: начиналось землетрясение. Но служба прогноза, прекрасно поставленная у доррян, предупредила о нем заблаговременно как о слабом. Я мог только гадать о силе их сильных землетрясений, если слабое заставило меня сесть на пол – устоять на ногах я не мог.

Меня быстро вернули на корабль. Моя догадка очень меня беспокоила, потому что я не понимал, с какой целью они меня изучают. Если это было обыкновенное научное любопытство, то я не возражал. Но я боялся, тем более что мне никто ничего так и не объяснил, что за этим стоит нечто большее. Может быть, для Земли есть во всем этом какая-то опасность? Я не знал.

Вам может показаться, что я слишком подробно и неинтересно рассказываю о своем вынужденном путешествии с пришельцами. Но мне кажется, что эти подробности могут представлять интерес. Я считаю, что главное в данном случае – точность.

Когда меня в тот раз вернули на корабль, наверное, был момент, когда у пришельцев что-то испортилось или просто пошло не так. Тогда стена моей комнаты на секунду или две стала вдруг прозрачной, причем явно в неподходящий момент. Я увидел, как моя комната несется мимо переплетенных стволов-труб разного цвета – желтого, коричневого и еще какого-то, который я не успел разобрать, не то бежевого, не то оранжевого. По этим трубам что-то медленно передвигалось, словно они проталкивали вверх и вниз пищу. Ничего больше я разобрать не успел, картинка исчезла. Я понял, что это зрелище совершенно не предназначалось для моих глаз.

Еще один мучительный перелет, в котором я чуть окончательно не спятил. Но все, как говорится, кончается. Мы оказались у третьей планеты, которая называлась Ак.

Снова повторилась та же процедура: моя комната-кабина куда-то движется, одна стена становится прозрачной. Я увидел перед собой бескрайнее море глаз. Во всяком случае, так мне показалось в первую минуту. Потом-то я разобрался, что это были никакие не глаза. Так выглядели обитатели Ак. Похожие на большие влажные глазные яблоки, вырванные из глазниц, они были покрыты разноцветными створками, напоминавшими не то веки, не то створки раковин устриц. Эти «глаза» находились в специальных углублениях типа канавок, проложенных вдоль огромной насыпи.

Наконец-то я попал в место, находившееся не в закрытом помещении. Я увидел небо, почти такое же голубое, как на Земле, но с явным зеленоватым отливом. Какие-то черные предметы, неразличимые с моего места, виднелись в воздухе. Я понял, что это особые летательные аппараты.

Я забыл сказать, что стены моей комнаты-кабины совершенно не пропускали никаких звуков, поэтому я не могу судить, было ли снаружи шумно или тихо. Я думаю, что раз там была атмосфера, состав которой я, к сожалению, не запомнил, то, наверное, какой-то шум или хотя бы шелест эти «глаза» должны были издавать.

Пока длилось разглядывание, я наконец-то узнал о цели наших мотаний по космосу. Поскольку это очень важно, я хочу, чтобы об этом узнало как можно больше людей.

Сообщество космических народов, к которым принадлежали пришельцы и представители миров, по которым меня возили, решали вопрос о будущих контактах с Землей и землянами. Поскольку у руководителей этих отдельных народов возникли сомнения, да и не все они хорошо представляли, что такое люди, как мы выглядим и надо ли с нами поддерживать какие-то отношения, потребовалось срочно как бы предъявить им землянина. Решено было выбрать обыкновенного человека, не занимаясь специальным отбором или чем-то подобным. На мою беду, им попался я, хотя на моем месте мог оказаться кто угодно.

Я не знаю, какими были результаты этих «смотрин». Не знаю, понравились им мои мысли и я или нет. Поэтому, конечно, я не знаю и о дальнейшем – будет ли продолжение или они решили как-то подождать, повременить с развитием отношений с нами. Мне ничего этого не сказали, и мое космическое путешествие закончилось очень быстро. Моя комната снова оказалась на корабле, а потом я неожиданно очутился в своей машине на Белгородском шоссе. Мотор был выключен, никакого свечения впереди не было.

Я просил, обращался и к нашим ученым, и в Москву, чтобы меня как-то исследовали. Может быть, на мне оставалась какая-то пыль или радиация, по которой можно было бы определить, что я действительно побывал в космическом путешествии и не обманываю. Однако мой рассказ никого не заинтересовал».

Анализируя этот случай и проводя аналогии, стоит отметить, что Саржин яр, неподалеку от которого произошел контакт, является аномальной зоной средней активности. Мы уже рассказывали о том, что там периодически наблюдаются необычные явления.

В трех кварталах от места происшествия, по ул. Сумгаитской, в начале 90-х годов у жительницы (теперь уже) Харьковской области Раисы К. состоялся контакт с пришельцами. Свидетелем происходившего стала ее дочь. Поэтому харьковчанин, скорее всего, описал реальное событие.