Текст книги "Грешница в шампанском"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Время?! Сократят?! А ты знаешь, какое мне теперь время грозит за твою жену?! А я ее… Я ее не убивала!! Я даже видела ее в первый раз, понимаешь?!

– Нет. – Кагоров поднял ее лицо за подбородок двумя пальцами, глянул с печалью и повторил: – Нет, я ничего не понимаю.

– Что ты не понимаешь?

– Вообще ничего! Не понимаю, кому, кроме меня, она мешала? – он едва слышным шепотом говорил ей на ухо. – Не понимаю, кто, кроме меня, желал ей смерти…

– А ты желал?! – ахнула Таисия, перебивая его.

– Желал, – признался он честно. – Даже продумал все, понимаешь, как избавлюсь от этой замороженной стервы! А она возьми и умри прямо на моих глазах, да так еще некстати. Кто?! Кто, как думаешь, Стась?!

– Тот, кто потом тебе в карман пузырек из-под яда подсунул, – всхлипнула она, прижимаясь к нему крепче.

– Мне?! В карман?? Ты что городишь?! – от неожиданности он даже с коленей своих ее сбросил и уставился, как на больную. – Ты чего несешь, Таисия?! Очумела совершенно?! Ты хочешь сказать, что пузырек из-под яда лежал у меня в кармане?!

– А почему, по-твоему, я здесь?!

– Да, кстати, а почему?

Этот вопрос не давал покоя Кагорову вторые сутки. Он даже подготовкой к похоронам не мог заниматься, настолько волновал его этот вопрос. Сначала сидели все в бильярдной, всех вызывали по очереди, опрашивали. Потом он послал Стаську за визиткой, надо было врачу «Скорой» ее отдать, чтобы он ему позвонил и сообщил, когда можно будет забрать тело и все такое. Денег при этом не забыл ему сунуть, чтобы мужичок подсуетился и не заставлял самого Кагорова бегать и надрываться. Таисия пошла в холл, где гости оставили свою верхнюю одежду, а потом…

Потом все как-то разом пришло в движение, засуетилось, забегало. Милиционеры и прокурорские подобрались, зашушукались и начали тут же сворачиваться. А Таисию увезли. Это было такой неожиданностью для Кагорова, можно даже сказать, ударом!

Он потихоньку курил тогда в бильярдной и мечтам предавался. Вот, мол, сейчас вся процессуальная бодяга закончится, всех отпустят, он Стаську в охапку и куда-нибудь с ней. Чтобы никто не мешал, чтобы никто не мог войти. Чтобы только он и она, и то, что между ними искрит, и то, отчего все жилы вздуваются, и сердце словно кузнечный молот колотит, колотит…

А ее взяли и увезли в милицейской машине с решетками. Сначала ненавистную покойницу увезли, отчего он только вздохнул с облегчением. А потом эту девчонку. Как? Почему? За что? Никто ничего понять не мог. А на перешептывания и догадки ни у кого уже просто сил и желания не оставалось. Все побыстрее принялись собираться и разъезжаться.

И он уехал домой. Надо было бы, может, в больницу ехать. Да не поехал, обо всем с врачом договорившись. Чего лицемерить, прыгая возле морга? Ничего, кроме облегчения и тайной радости, он не испытывает. Да, и еще огромной признательности тому, кто выполнил за него то, что он давно в мозгах вынашивал. Не без этого, конечно же.

И тут вдруг Таисия такие новости преподносит.

– Итак, почему ты здесь?

– Я пошла за твоей визиткой, помнишь, ты меня попросил?

Он уже успел сунуть ей в руки огромный кусок жареного мяса с хлебом, и она ела теперь, откусывая большими кусками. И бубнила с набитым ртом, сонно моргая.

– Начала шарить по карманам.

– Зачем по всем-то? Я же тебе сказал, что визитки во внутреннем должны были быть.

– Ага, должны быть, да не было! И твое счастье, что их там не было. Я по всем карманам, а там пузырек этот, – от воспоминаний сделалось горько, и она плаксиво закончила: – Даже сообразить ничего не успела. Я с ним к двери, думаю, сейчас выброшу на улицу в снег, а тут этот следователь из прокуратуры меня за руку. Вот и… С поличным, короче, меня. По подозрению в отравлении твоей жены. А я ведь…

– А ты, малыш, хотела меня спасти, да?! – он стиснул затылок Таисии и притянул ее набитую щеку к своим губам. – Маленькая моя! Из-за меня… Что же делать-то теперь?

– Что делать, что делать? Надо все рассказать как есть.

– То есть? – Кагоров заметно нахмурился.

– Ну, что ты послал меня за визиткой, и я этот пузырек в твоем кармане и…

– Ни в коем случае!! – зашипел он страшно, сдавив пальцами ее затылок так, что она сморщилась от боли. – Никаких моих карманов не должно фигурировать, милая!! Ты просто вышла за помадой, пудрой, да за чем хочешь! И…

– И что?! В своем кармане, что ли, нашла этот пузырек, да?! Дура я, что ли?!

Она даже жевать перестала, уставившись на Кагорова с обидой. Она-то думала, он выход какой-нибудь из этой ужасной ситуации придумает, а он придумал, что называется! Сначала покормил, а потом недвусмысленно намекает на то, чтобы она все на себя взяла. Так получается? Пришел покормить перед казнью, так? Задобрить решил, чтобы она все на себя взвалила?

– Стася, Стася, погоди, малыш! – Кагоров поймал ее за запястье, больно стиснул и потянул ее на себя, суетливо принялся шептать: – Погоди, не горячись! Что с того, скажешь ты им, что в моем кармане нашла или еще в каком? Я же не призываю тебя сказать, что ты из своего кармана вытащила этот злополучный пузырек! Скажи, из чьего-нибудь еще.

– Из чьего, к примеру?

– Ну…

И Кагоров сказал первое, что на ум ему пришло. Назвал людей, которых мало знал и дальше продолжать знакомство с ними не имел ни малейшего желания.

– Я не могу, сдурел, да?!

– Почему?

– Да потому, что это моя родная сестра с мужем!

– Да ты что! – ахнул Кагоров, удивленно качнув головой. – Вот это номер… А чего же вы за весь вечер парой слов не обмолвились тогда? Ты мне не врешь?

Но он и сам заметил, что девушки действительно имели внешнее сходство. И это беспокоило его подсознание, пока они веселились и выпивали праздничной ночью. А только теперь понял, что именно беспокоило. Как раз их внешнее сходство и не давало покоя.

– Я не вру. – Таисия зашуршала пакетом, где еще оставалась добрая дюжина жареных мясных ломтей, не отобрал бы в сердцах. – Надька – моя родная – сестра, а Серж – ее муж.

– А почему вы там не общались? Ни разу даже не подошли друг к другу, не поговорили.

– Почему не поговорили? Поговорили в самом начале. Вас с женой еще не было. – Таисия с горечью улыбнулась. – Знаешь, о чем?

– Ну?

– Чтобы я родства своего с ней не обнародовала. Незнакомы, мол, и незнакомы.

– А с чего это вдруг?

– Ну… Непутевой меня считает. – Таисия впервые за минувшие сутки беспечно рассмеялась. – Считает, что запятнать ее может родство со мной. Как тебе?

Кагоров помолчал, переваривая, а потом спросил:

– А в чем твоя непутевость, Стась, выражается?

– А как ты считаешь? – она взяла его ладонь и приложила к своей щеке. – Приличная девушка может отдаться первому встречному в машине через два часа знакомства?

– А-а-а, ты об этом! – он вспомнил их знакомство. – Так то было… Это как-то иначе называется.

– Как?

– Внезапно вспыхнувшим интересом, страстью, если хочешь. В чем же тут твое беспутство? Не согласен.

Он с сожалением глянул на часы, потом на свою подружку. Время свидания, за которое ему пришлось очень щедро заплатить, подключив влиятельных знакомых, неумолимо подходило к завершению.

– Тебя сейчас уведут, Стась, но ты должна помнить. – Он не выдержал и поцеловал ее в губы. – Ты должна помнить, что я не убивал жену. И говорить на допросах ты должна так, как я тебе скажу.

– И как?

– Ты нашла пузырек… Тут на выбор: либо у себя в кармане, либо у кого-то еще. Но лучше, думаю, тебе сказать, что у себя нашла.

– Почему?

– А как ты объяснишь то, что шарила по чужим карманам, малыш?

Объяснения не находилось, сколько она ни пыталась придумать, наморщив лоб.

– Вот видишь, а я что говорю, – подхватил он, заметив ее замешательство. – Не логично, понимаешь. А так скажешь, что тебе его подбросили, и все.

– Что все?! Что все, Дим? Это просто взять и собственноручно дверь камеры за собой закрыть! Они же не поверят мне ни за что и никогда! Я же не выберусь в одиночку, понимаешь?!

– А вот за это ты волноваться не должна, милая. Я помогу тебе. Ты же мне помогла.

– То есть? – она совсем запуталась и не поняла, о чем он говорит ей с таким чувственным блеском в глазах.

– Если бы не ты, то сейчас на тюремной койке валялся бы я…

Глава 9

Они поругались! Впервые за все время, что прожили семьей, они поругались. Вернее, ругался Сережа. Она молчала и плакала. Она так и не могла понять, в чем конкретно виновата. Дошло до того, что он начал материться и швырять посуду! Это с его-то воспитанием. Ей было бы простительно – дочери медицинской сестры. Но ему!

И что она такого, собственно, сказала?! Просто попросила за Стаську. Попросила помочь с ней увидеться, передать что-то из вещей. И тут такое началось!

– Я не желаю, поняла?!!

Они еще лежали в постели, когда она попросила его об этом. Нежились, как всегда, мило мурлыкали, хотя в нем уже чувствовалась напряженность. Она сделала скидку на тяжелую ночь, на неожиданную смерть их новой знакомой, но никак не могла предположить, что вся его напряженность как-то связана была с ней лично.

Он выкрикнул про свое нежелание, пока не пояснив, какое именно. Вскочил с кровати, не очень нежно скинув ее голову со своего плеча. И заметался по огромной спальне, пиная пуфики, тапки. И орал, орал…

– Ничего общего не желаю иметь ни с семейством Кагоровых, ни…

– Сережа, а при чем тут Кагоровы? – не сразу поняла она, перебивая. – Я же не о них говорю. Тем более что он теперь один.

– Ах, тем более! Да, действительно! Он же теперь один!!

Он вдруг прервал свои метания. Повернул к ней рассерженное лицо. И сощурился с подозрением.

– А чего это ты вдруг про его теперешнее одиночество вспомнила, а?!

– Да ничего. Просто к слову.

Нужно было тоже выбираться из кровати. Она почти никогда не оставалась в ней одна. Вставала всегда даже раньше мужа. Так принято было у них. А тут получилось как-то некрасиво. Муж поднялся, а она продолжает лежать. И спрятаться под одеялом хотелось с головой. Никогда не видела его таким прежде: гневным, подозрительным, крикливым.

– Ах, к слову она! К какому слову, Надежда?! С какой стати ты вдруг слова нашла про Кагорова? Ответишь, нет?!

Он выругался и ушел в кухню.

Чуть повременив, она поднялась, надела красивый шелковый халатик, что особенно нравился Сереже. И пошла за ним следом. Пора было подумать о завтраке, хотя время уже перевалило за полдень.

На завтрак Сережа любил омлет, блинчики с апельсиновым джемом и кофе с мохнатой молочной пенкой. Все это она подавала ему к тому моменту, как он выбирался из душа.

Свежевыбритый, душистый, с полотенцем на шее Сережа садился к накрытому столу в одних трусах, она садилась напротив и любовалась. У него был хороший аппетит по утрам. Он почти все съедал, умильно улыбался ей, корчил смешные рожицы, ронял капли джема на стол, подбирал их пальцем и слизывал. А она пыталась поймать его руки и вытереть салфеткой. Такой вот у них был милый утренний ритуал.

Сегодня все пошло прахом.

– Не нужны мне твои блинчики! Я колбасы съем, – огрызнулся он, когда она попросила его подождать и не пить кофе, пока она не приготовит завтрак. – Сходи лучше в ванную и причешись.

Это прозвучало очень оскорбительно, но Надежда не подала вида, что обиделась, молча ушла в ванную и минут пять чесала со злостью волосы, больно корябая кожу головы.

«Непричесанной она ему не понравилась», – носилось обидное в голове.

Это с каких таких пор? Сам по утрам всегда был противником того, чтобы она до его ухода шла в душ. Всегда говорил, что она со сна пахнет ребенком и локоны у нее в таком прекрасном беспорядке по плечам лежат, что ни одному парикмахеру такого эффекта не добиться.

А теперь вот не понравилась ему. И все из-за чего?! Из-за того, что попросила за Стаську. Первый раз за все время попросила. Никогда ведь не лезла к нему со своим семейством, сколько бы мать ее ни укоряла. И деньги у него не таскала для сестры. И ни просила за нее никогда, сегодня вот только впервые. А он начал ни с того ни с сего со своим Кагоровым к ней цепляться.

Сергей сидел за столом и пил растворимый кофе из громадной кружки. Из той самой дешевой глиняной, из которой она всякий раз пила свой дорогой чай. На столе перед ним стояла тарелка, на которой горкой дыбились большие куски колбасы.

Он хватал кусок за куском, жадно откусывал, почти не жуя, проглатывал и звучно прихлебывал из кружки.

Не иначе как бунтом его завтрак она расценить не могла. Не могла только взять в толк, чем обусловлено его такое мятежное состояние. Неужели все только из-за того, что она осмелилась впервые его о чем-то попросить?

– Так нормально? – проведя рукой по причесанным волосам, Надя присела на краешек стула напротив мужа.

Он даже не глянул на нее, продолжая уничтожать колбасу. Надежда могла поклясться, что слышит, как поскрипывают у супруга зубы от злости. Знать бы еще причину ее.

– Сережа, – осторожно начала она, когда он с присвистом выхлебал остатки кофе из кружки. – Давай поговорим.

– Говори, – позволил он и посмотрел на нее с настороженностью.

– Я чувствую себя виноватой, только не пойму причины. Но… – И она заторопилась тут же, заметив, как гневно взметнулись его брови. – Но если я в чем-то виновата, то прошу прощения. Просто…

– Просто все у нее! – фыркнул он. – Как, милая, у тебя все просто! Ты хотя бы понимаешь, что произошло?! В какую страшную ситуацию мы все попали по вашей милости!

– По чьей по вашей?

– По милости твоей родной сестренки и твоей, Надюша!

Ее имя было им произнесено с интонацией ругательства, и от этого ей стало совсем худо.

Ну чего, в самом деле, взъелся на нее? В ее-то положении разве можно терпеть такое обращение? Ей и так нехорошо, и тошнит сегодня с утра жутко. И в голове туман. А тут он еще со своей необъяснимой враждебностью и колбасой, от запаха которой ее мутит.

– Сережа, не надо так, пожалуйста, – попросила она, сглатывая слезливый комок. – Таисия, может быть, ни в чем не виновата. Поэтому и прошу о помощи.

– О какой?

– Ну, я не знаю. Адвокат ей, наверное, потребуется. Мама… Она же не сможет позволить себе этого. И навестить бы сестру не мешало. Хотя бы узнать все. И что-то передать из личных вещей. Мы же не чужие, Сережа.

– Вот именно! – он потряс пальцем у нее перед лицом. – Именно, что не чужие с человеком, подозреваемым в убийстве!

– Откуда ты знаешь?! – ахнула Надежда, хватаясь за сердце.

– Поговорил кое с кем, когда ее уводили и когда вы там толпой угрюмой стояли. Мне и сказали, что девчонка с пузырьком из-под яда попалась.

– Не может быть!!

Чтобы усидеть за столом, пришлось ухватиться за край. Все закрутилось перед глазами, сделавшись дурно-серым и вязким.

– Может, еще как может! А ты просишь за нее! Так мало этого!..

Он даже не замечал, что ей плохо, продолжал бесноваться, вскочив теперь из-за стола и с грохотом кидая посуду в посудомоечную машину.

– Мало того, что подозреваемая в убийстве – твоя родная сестренка, так вы обе знакомы с Кагоровыми!

– Я не…

Она хотела замотать головой, хотела отрицать все, но он даже не обратил внимания.

– Не смей мне врать, Надежда! Не смей мне врать никогда!! – посыпался гнусный мат. – Я не терплю этого! Ты знакома с Кагоровыми – это факт. А теперь я хотел бы услышать от тебя, как и при каких обстоятельствах произошло это знакомство? Что вас связывало?

– Кого? – шепнула она, даже не успев испугаться того, что он мог все узнать от кого-нибудь.

– Тебя и Дмитрия Кагорова!

Слава богу! Слава богу!!

Слезы хлынули из глаз водопадом. Слезы облегчения. Даже тошнота отступила, дурнота вытеснена была этой благодатной волной.

Сережа не знал и не догадывался ни о чем! Ее тайна погребена теперь будет в могиле. И никто на свете не заставит ее открыть эту тайну ему.

– Сережа, – прорыдала она, поймав его за руку. – Я клянусь тебе нашим ребенком! Я не знала Кагорова до минувшей ночи. И не видела его никогда, клянусь!

Он замер и сник как-то так внезапно, будто иссяк весь его запас ярости. Смотрел, как она плачет, со странным выражением недоверия и острой жалости, потом вздохнул и пробормотал:

– Ладно, не плачь. Пусть время все расставит по своим местам. Пускай оно теперь распоряжается…

Глава 10

К допросу с подозреваемой она не подготовилась, как стыдно! Первый раз за всю свою следовательскую практику она не продумала, что и как будет спрашивать, какую линию поведения изберет с наглой красивой девчонкой. И на работу явилась с шальными глазами и припухшим ртом, что моментально Вова Лесовский заметил, заметил и захмыкал со значением. Пришлось сердито хмурить брови и поджимать губы, чтобы он до пакостных вопросов не опустился. Отвечать ему было бы невмоготу. Правду – нельзя, врать – невозможно.

Ну да, не спала почти всю ночь, прокувыркавшись с Никитой на шелковых простынях.

Надо же, долежался подаренный Светкой комплект до славных теперешних времен. Подруга, когда дарила еще, мурлыкала что-то о любовном ложе и все такое. Наталья отфыркивалась, смеялась скованно, а комплект постельного шелкового белья убрала на самую верхнюю полку в шкафу. Вчера достала, застилая постель. И Светку про себя с благодарностью вспоминала.

Было что-то в этом шелке необыкновенное. Какое-то страстное волнующее дополнение к рукам Никиты, скользящим по ее телу.

Может, и сложится у них все, а? Может, и будет все хорошо, хотя боялась верить, чтобы не сглазить. Слишком уж все было хорошо и необременительно. Никита не задавал лишних вопросов, не требовал особого к себе отношения, не заставлял ее под себя подстраиваться, да и сам, кажется, не ломал себя ни в чем. Оставался самим собой без лишних реверансов. Это-то и подкупало. Это-то и пугало. А как привыкнет?! И еще страшнее, а ну как влюбится? Как же ей тогда?…

Она вот после одной ночи никакая на работу явилась. У нее серьезный допрос по плану, а перед глазами другие глаза, из которых, как из омута, не выбраться.

– Володя, что по экспертизе? Есть еще чьи-нибудь пальцы?

– Нет, Наталь Евгеньевна. Пальчики только нашей подозреваемой и больше ничьи. – Вова удовлетворенно улыбнулся, крутясь в кресле. – Так что…

– Что?

Она нахмурилась еще сильнее, чувствуя себя очень неловко под все понимающим взглядом Володи.

Весь вид его снова говорил ей о том, что преступник готовый найден, что не нужно ему теперь мотаться по городу, собирать информацию о местных бизнесменах. Пробивать их возможные мотивы и так далее.

Не нужно искать новых фигурантов! Чего огород городить, когда все и так ясно!

– Что, Володя? – поторопила она его с ответом, поскольку Лесовский не торопился с ним. – Хочешь сказать, что больше в разработку ни одной версии пускать не станем?

– Зачем? – он пожал плечами.

– А подозреваемая согласна с твоим мнением? – язвительно поинтересовалась Наталья, посмотрев на часы.

Та, о которой говорили, должна была вот-вот переступить порог кабинета.

– Ой, да ладно, Наталь! Соседка по камере рассказала, что наша девчушка будто бы даже угрожала ей. Я, говорит, даму светскую убила, и тебя, мол, на тот свет отправлю.

– Она так сказала?! – изумилась Наталья, быстро глянув на свой мобильный, там высветилось сообщение.

– Да! Это, конечно, к делу не подошьешь, но иметь в виду надо.

– Она могла это в запальчивости брякнуть, и только.

Незаметно от Лесовского она открыла сообщение и прочла. Ой не нужно было этого делать, ой не нужно! Писал Никита. Непотребно много писал и все о том, от чего женщин обычно в краску бросает. И она не исключение. Она тоже покраснела. А Вова моментально заржал, и пальцами щелкнул, и тут же бормотать принялся что-то про ушлых коллег, которым счастье подвалило…

– Так, Лесовский! Прекрати! – прикрикнула она на него и снова на часы посмотрела. – Ее сейчас приведут, я стану говорить, а ты послушай. И не предвзято слушай, понял?!

– Понял. – Он меланхолично пожал плечами. – Одного не пойму, почему тебе так не хочется признавать ее виновной? Понравилась она тебе чем-то или какая еще причина имеется?

– Никто мне не понравился, просто… – Наталья прислушалась к себе, пытаясь высказать вслух то, что ей не давало покоя. – Простовата она как-то для такого серьезного дела, Володь.

– Простовата?! – он резко приподнялся в крутящемся кресле, на котором сидел, развалившись. – Ничего себе простушка! Вхожа в такой дом! Не успела войти, сразу отхватила себе самого крутого бизнесмена! Крутила с ним на глазах у его жены! Стало быть, ни стыда ни совести у нашей простушки. О моральных принципах речи, стало быть, не идет. И какое уж такое серьезное дело – отравить соперницу, стоящую на пути? Проще простого! Вот киллера нанять, дорожную аварию устроить, несчастный случай какой-нибудь, это да! Это серьезно, требует затрат времени и денег. А яда в бокал насыпать дурак сможет.

– Его еще надо где-то взять, заметь! – возразила Наталья.

– Взять сейчас можно лешего с рогами, милая Наталья Евгеньевна. Были бы деньги!

– А они у нее есть?

– А папик на что?! Он-то и проспонсировал. Он-то мог и яд добыть.

– Что я слышу, Вовик? У нас еще один подозреваемый появляется? Или я что-то путаю?

Лесовский тут же сердито засопел, поняв, что брякнул лишнего и что теперь ему этих бизнесменов точно изучать под микроскопом придется. Прощай, личная жизнь, что называется!

А Наталья тут же оседлала конька и зачастила, зачастила.

– Не могла эта девчонка в одиночку провернуть такое дело. На глазах такой толпы незаметно ото всех всыпать яд в бокал погибшей. Кто-то должен был в этот момент отвлекать народ. И яд подобный достать очень сложно, ты согласен?

– Ну… – Вова скептически ухмыльнулся. – Народ даже гранатометы имеет. А уж яд… Но про отвлекающий маневр не согласиться не могу. Ладно, послушаем, что она нам скажет. Кажется, ее уже привели.

Дверь к этому моменту чуть приоткрылась, потом шире. Ввели подозреваемую. Следом вошел охранник, снял с нее наручники и замер возле двери.

– Присаживайтесь, Таисия, – Наталья указала ей на стул возле своего стола и тут же предложила: – Чаю хотите?

– А кофе можно? И сигарету… Если можно… – Таисия скованно улыбнулась. – Извините.

– Ничего-ничего, – подбодрил ее Володя и тут же полез за сигаретами. – Курите.

«Какие добрые», – подумала Таисия, жадно затягиваясь и осматриваясь по сторонам. И кофе и сигареты к ее услугам, лишь бы раскололась. Лишь бы сейчас им созналась во всем.

А вот черта лысого вам, господа! Никаких признательных показаний она подписывать не станет. Она все расскажет, как…

Как велел ей Кагоров. И то опять не факт, станет ли она выгораживать его. Все будет зависеть от того, как тут с ней после угощения господа следователи себя поведут.

– Итак, приступим. – Наталья пододвинула к себе бланк протокола допроса. – Фамилия, имя, отчество, год рождения, род занятий…

Минут десять ушло у них на заполнение всех формальностей и выяснение ее рода занятий. А она вот ничем таким не занималась. Не определился он у нее – этот род занятий.

– А на что вы жили? – тут же последовал резонный вопрос.

Пришлось рассказывать, как пыталась учиться, как искала и находила работу. Как все время не везло с руководителями, которых медом не корми, дай забраться к ней под юбку.

И к этому ведь прицепились, решив, что она проститутка. Снова подыскивала слова, чтобы подоходчивее объяснить этим умненьким и правильным, что не то у нее в этой жизни предназначение.

Ага! Будто и говорить с ней больше не о чем, будто только для того ее сюда и привели, чтобы в душе ее ковыряться да изъяны находить. Но не так она проста и наивна, чтобы выворачивать им все наизнанку. Взяла и брякнула, что мечтает продолжить обучение, что хочет быть бизнес-леди. И зачем выдумала подобную чушь, спрашивается? Ведь эта прокурорская красивая стерва тут же прицепилась, тут же впилась клещом.

– Знакомство с Кагоровым было для вас путевкой в новую жизнь?

И глазами сверлит, сверлит. Кажется, до самых почек уже добралась. И зачем брякнула про бизнес-леди, идиотка?! Лучше бы сказала, что врачом хочет стать. Хотя…

Скользкая тема. Врачом хочет стать? Стало быть, тягу имеет к медицине. А тяга к медицине подразумевает разносторонний интерес, среди которого и интерес к медицинским препаратам. А там уж и до ядосодержащих медикаментов рукой подать.

Нет, лучше уж пускай бизнес-леди будет. Хлопот с ней меньше.

Таисия глянула на мужчину, не сводившего с нее глаз, и слегка улыбнулась.

– Кто же знал, что он Кагоров-то? Просто познакомилась, и все.

– Как? При каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство?

– Голосовала как-то на обочине. Он остановился, принял за проститутку.

– …Она тут же прикусила язык, вспомнив их пристальное внимание к роду ее деятельности. – Потом извинялся. Но подвезти вызвался. Вот и познакомились.

– Он что же, не представился?

– Нет, почему. Назвался Дмитрием. Я свое имя ему сказала. Но фамилий никто ни у кого не спрашивал. Зачем? Если виделись первый и последний раз в жизни?

– То есть вы хотите сказать, что ваше знакомство не имело продолжения? – аккуратная левая бровь следовательши полезла вверх.

– Нет.

– Хм-м… – она недоверчиво скривила красивый рот. – Позволю себе вам не поверить, Таисия. По имеющимся у нас сведениям, ваше знакомство не было одноразовым. Оно имело продолжение, и логическое его завершение состоялось как раз в новогоднюю ночь.

– Что вы хотите этим сказать?! – Таисия растерянно заморгала.

Тут же перепугалась, спохватившись. Сейчас как начнут орать на нее и говорить, что в этом кабинете вопросы задают они, а ей не позволено. Так обычно ведь бывает, разве нет? Но на удивление следователь снизошла до пояснений.

– Вы продолжали встречаться с Кагоровым после вашего с ним знакомства на дороге. И встречи ваши носили постоянный характер. И даже более того, подозреваю, что между вами было все очень серьезно.

– Это не так! – перебила ее Таисия, забыв о протокольных приличиях. – Когда он зашел со своей женой в гостиную в новогоднюю ночь, я увидела его во второй раз в своей жизни!

– И прямо во второй раз увидев его, вы тут же поспешили с ним уединиться под лестницей? Прямо на глазах у изумленной публики и его жены? – голос красивой стервы в погонах сделался сухим и жестким, как щелчок запора на двери ее камеры. – Что скажете?

– Не было никакой изумленной публики! – огрызнулась Таисия, с сожалением отодвигая чашку с кофе, к которой так и не успела прикоснуться, ограничившись сигаретой. – Все к тому времени уже рассосались по углам.

– Все – это кто?

– Да все! И его жена в том числе!

– А она с кем уединялась?

– Она?…

Таисия закусила губу. Вот и поставили ее перед выбором. Выбирать оказалось сложновато. Предстояло выдать свою сестру, которую увлекла в крохотный коридор Кагорова. С которой потом и вернулась оттуда. После чего у Надьки глаза оказались заплаканными. Ведь начнут тогда и к Надьке цепляться наверняка. И неизвестно еще, что нацепляют. А сестрица может еще и пригодиться. Хотя…

Хотя сестрица-то до сей поры не нашла времени, средств и возможности навестить ее в тюрьме. А могла бы, между прочим. Еще как могла, имея такого крутого муженька. Не захотела? Конечно, не захотела. Сначала не захотела обнародовать их родство, а потом и вовсе отвернулась, когда ее уводили из дома.

Зачем же теперь-то Надька станет ей помогать, когда она в тюрьме?

Вывод напрашивается? Да, конечно. Зачем ей, Таисии, помогать сестре, которая не захотела помочь ей?!

– Так с кем уединялась жена Кагорова? – нетерпеливо повторила Наталья Евгеньевна, не подозревая о душевной ломке Таисии.

– Она… Она уединилась с моей сестрой.

– С кем?!

Это ахнул у нее за спиной тот самый мужчина, который любезно предложил ей сигарету. Он же и уточнить решил, спросив:

– У вас среди приглашенных и сестра нашлась?

– Она и не терялась. Она сама по себе пришла, с мужем, я сама по себе. Меня подруга хозяина дома пригласила.

– С какой целью?

– Повеселиться и…

И вот тут Таисия вдруг решила, что все, хватит изворачиваться, пора начинать говорить правду, иначе эти двое из нее всю душу вытряхнут. Она тогда запросто может запутаться, и они тоже из-за ее вранья вылепят, мама не горюй…

– И этой даме погибшей она меня представить собиралась.

– Кто? Кто собирался представить?

– Подруга хозяина. Я же без работы пока. А у Кагоровой модельный бизнес. Ленка мне и говорит: «Приходи, есть шанс». Потусуешься в толпе, подкатишь к ней, может, понравишься, пристроит тебя куда-нибудь. На подиум поздновато уже вроде, но в офисе каким-нибудь референтом запросто. А там и в рост пойти можно будет.

Она не поняла, почему прокурорская дама с таким торжеством глянула на своего коллегу. Но подумала, что это знак хороший, и продолжила говорить.

– Я и решила, если не развлекусь, то, может, будущее себе обеспечу. Обеспечила, что называется. – Таисия с горечью вздохнула. – Они когда вдвоем вошли, ну, эти Кагоровы, я обмерла просто. Думаю, ничего себе! Я с этим Митькой в машине…

Она запнулась, вспомнив, что всячески пыталась предстать перед следователями вполне приличной девушкой. А тут взяла и проговорилась.

Конечно, ее последняя фраза не прошла незамеченной.

– Вы с ним в машине что? Можно поподробнее?

Поподробнее? Им?! Да что они поймут-то?! Что станет им ясно из сказанного ею? Где им проникнуться тем моментом, когда они с Кагоровым, не помня себя, набросились друг на друга после двухчасового знакомства? В их жизни все правильно и скучно наверняка. Все по протоколу, которые пишут ворохами и которыми заполняют свою скучную жизнь. У них такого быть не может, потому что не должно, потому что это неправильно.

– Ну да, да! Когда он подобрал меня на дороге, у нас был с ним секс. Прямо там же, в машине! Сначала мы проговорили с ним часа два, а может больше, времени никто не засекал, а потом… Потом все и случилось. Вам этого не понять! – Таисия с вызовом подняла подбородок и пододвинула кофе к себе поближе.

– Ну да, ну да, нам не понять, мы не любили! – фыркнул за спиной мужчина. – Стало быть, вы имели с Кагоровым половую связь в первое знакомство, а после ни разу больше не встретились? Я правильно понял?

– Да, правильно, – она кивнула и в два глотка опорожнила крохотную чашку. – Так вот в моей жизни, понимаете?!

Познакомилась с мужиком на дороге, трахнулась с ним в машине. Потом ушла, не оставив телефона. Да он и не спрашивал, если честно. А на Новый год нас с ним снова судьба свела. Я собиралась с его женой сблизиться, а пришлось опять с ним. И вот ведь… Я же не знала, что он – это он! Я ждала ее, честно!

Наталья Евгеньевна, все прилежно записав, сложила красивые руки на столе, будто школьница, улыбнулась ей ободряюще и спросила:

– Хорошо, тут все мне более-менее понятно. Теперь давайте вернемся к вопросу о вашей сестре.

– Давайте, – обрадованно подхватила Таисия.

Наконец-то к ней перестанут приставать. А про Надьку она скажет что угодно. Лишь бы всех их это устроило: и следователей, и ее. А Надька?