Текст книги "Врачебная тайна"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Утро выдалось темным, хмурым и сырым. Часы показывали половину десятого, а в спальне было темно. Вылезать из кровати и начинать новый день, на который она выпросила выходной, совершенно не хотелось.

Ненастье колотило в раму ледяным ветром, вздувало штору на окне. Опять эта сволочь распахнула форточку. Потому что болела голова у него с перепоя, потому что не захотел спать отдельно и притащился с подушкой из гостиной к ней в кровать. Гнать его среди ночи смысла не было. Ванька был пьяным, а значит, начал бы орать про ее скотскую супружескую неверность, а значит, разбудил бы Антона. Поэтому Алла со вздохом отползла от мужа подальше к краю. Свернула из одеяла конверт, устроилась в нем так, что Ванька, сколько ни пытался своей пьяной рукой до нее добраться, так и не смог. Сдался и уснул, но перед этим, видимо, успел все же форточку распахнуть. А может, под утро вставал, смесь свою гремучую пить, ему же сегодня на работу. Вот и открыл, чтобы самому от себя не задохнуться.

Алла выпростала руку из-под одеяла, поймала в темноте блеск обручального кольца на безымянном пальце. Тронула кольцо большим пальцем, пытаясь сдвинуть с места, оно не подавалось. Со вздохом снова убрала руку под одеяло и зажмурилась.

Ну, когда же?! Когда???

– Потерпи, малыш, потерпи, – уговаривал ее Геральд, когда она задавала ему этот вопрос. – Потерпи…

Она терпела. Ради Геральда. Ему было очень непросто в жизни. Не то что Ваньке, которому судьба все всегда на блюдечке преподносила. Хочешь образование – пожалуйста, хочешь работу – нате! Наследство? Да не вопрос! И тут судьба благосклонно подсуетилась.

А он что? Он оценил? Оценила эта сволочь хоть один подарок судьбы?! Да ничего подобного! Все как должное! Даже первая красавица курса, доставшаяся ему чудом просто каким-то, и то не была оценена по достоинству. Если бы не Геральд…

Если бы не Геральд, Алла так никогда бы и не узнала, что такое настоящее женское счастье. Так бы всю жизнь и провозилась с вечно ноющими, кашляющими и сморкающимися пациентами. Так бы всю жизнь после работы и служила дома домашней утварью. И померла бы лет через сорок с мыслью, что жизнь удалась.

– Почему ты не развелась с этим уродом?! – постоянно восклицал Геральд после очередной паскудной Ванькиной выходки. – Ну как можно так себя не уважать?!

Она уважала себя, других людей, Геральда уважала за целеустремленность, силу воли и вообще за силу, которой в Ваньке было кот наплакал. Нет, Геральда она любила. Очень любила, наверное. Ваньке от такой ее любви даже крохи никогда не доставалось, если честно. Но еще больше она любила Антона. Сын, ее ребенок, ее мальчик, ее малыш, милый, смешной, беспомощный. Запутавшийся вот теперь в жизни, как в сетях. И все опять из-за Ваньки! Орет и орет на мальчика. Нет бы помочь чем. Да хотя бы советом дельным, чего орать-то?!

Только и слышишь:

– Ты дурак! Дуболом! Нахлебник! Захребетник!

Раньше, еще когда она ему военный билет не сделала через знакомых, орал, чтобы Антон валил в армию. Теперь гнал на стройку.

– Там твоим куриным мозгам только место! – надрывался Ванька.

И кому орать-то, кому?! Спитому насквозь деградату?! Алла не представляла просто, как родители все еще доверяют ему своих детей? Как не боятся?

– Так он не вредит им – детишкам-то, – фыркнула тут пару месяцев назад санитарка их терапевтического отделения, которой Алла неосторожно пожаловалась. – Пускай, может, и пользы немного, но уж вреда точно нет. Если чует Иван Сергеевич, что не тянет пациента, сразу на консультацию к другому доктору отправляет. Разве же в том вред?! От нашего травматолога Стукалова вреда куда как больше. Вот костолом так костолом! Как его еще не удавили-то, ирода?!

– А что, есть желающие?

Алла натянуто улыбнулась. Об их романе с Геральдом мало кому было известно. В клинике так никому, кажется. Ванька с ним дружил тесно и давно, чем не прикрытие? Она могла беспрепятственно в течение рабочего дня к Геральду в кабинет войти, будто мужа ищет. Нет, никто не догадывался. И санитарка, хающая Геральда, тоже не знала. Иначе рта бы не раскрыла. Она Аллу Ивановну боялась. Крутого норова считала женщиной.

– Желающих – пруд пруди, – кивала санитарка. – Бездарь он. Бездарь и дурак! Ну не знаешь ты, отправь человека на рентген, на анализы. А он что?!

– А он что? – улыбнулась Алла будто бы с интересом, а внутри все зашлось от горькой обиды за Геральда. Вот они, людишки, вот она, их черная неблагодарность! Ночей не спит с ними, переживает, а они…

– А он вместо этого пальцами пощупает, пощупает да йодом помажет. Смешно же, Алла Иванна! – Санитарка громыхала цветочными горшками, вытирая пыль с ее подоконника. – А я скажу вам, почему все так!

– Почему?

Алла с ненавистью смотрела в широченную спину, обтянутую зеленым халатом.

– Потому что он мужу вашему жутко завидует. Иван Сергеевич-то врач от бога! Это щас он выпивать стал, немного хватку теряет, а раньше…

– А что было раньше?

Алла попыталась припомнить и не смогла. На ее памяти Ванька пил всегда. Правда, раньше скрытничал. На работу с трясущимися лапами не позволял себе прийти. Нажирался все больше под выходные. Но пил всегда!

– Раньше к нему аж из других городов детишек лечить приезжали, да. Хороший он, Алла Ивановна. Повезло вам…

Ей повезло! Ей вообще жутко везло в жизни! Сначала «повезло», когда вместо работы за границей она устроилась в эту чертову клинику. Потому что была беременной уже. Потому что была уже женой Ивана, в чем ей тоже несказанно «повезло». А как же! Городской парень! С жильем! Да с каким!

А что в это жилье она все свои средства вбухала, обустраивая, перестраивая, ремонтируя, обставляя, никто и не вспомнит. И пока она искала ремонтников, следила за тем, чтобы они не растащили материал, собачилась с ними за сорванные сроки, пока искала приличную мебель, предметы старины на аукционах, ее драгоценный муж благополучно жил себе в свое удовольствие. Пил, ел, спал. Орал на сына! Заползал с пьяной рожей к ней в постель, тискал потными жадными руками. Шептал на ухо, обдавая перегаром, что-то для нее отвратительное, для него нежное. Он и теперь пользовался ее телом. Даже теперь, когда узнал о ее романе с Геральдом. И вид ее терпеливых мучений доставлял ему невероятное наслаждение.

А отказать ему она не могла.

– Но почему, малыш? – захлебывался ревностью Геральд. – Почему?

– Я живу в его доме. Ем его хлеб. Он ведь… Он ведь все еще содержит меня, Гера!

В этом месте Геральд уводил взгляд подальше, краснел, делался недовольным и вспыльчивым. Ему было неприятно, что Ванька, а не он ее содержит. Что муж, а не любовник водит Аллу по магазинам, присматривает с ней платья, пальто, сапоги, оплачивает их со своей кредитной карты. Он бы сам хотел все это делать, но…

Но поделать ничего он с этим не мог, слишком много родни висело на его шее. Слишком много забот его тяготило.

Алла снова вытащила руку из-под одеяла, снова уставилась ненавидящим взглядом на широкий ободок белого золота с бриллиантовыми вкраплениями. Это кольцо Ванька поменял ей на прежнее – обычное золотое, даже без гравировки. Был пятнадцатилетний юбилей их совместной жизни. Алла тогда еще была немного терпимее. И улыбалась, и восхищалась.

– Носить тебе его не сносить до самой смерти, дорогая, – надрывался Ванька оперным певцом, одной рукой нанизывая ей кольцо на палец, а второй хватаясь за громадный фужер с водкой. – Амини-иннь!!!

Правда, он не уточнил тогда, до чьей конкретно смерти она должна его носить. До своей или до его? Вряд ли он думал тогда, что она планирует прожить без него еще очень-очень долго. Вряд ли думал, что способен умереть в пятьдесят один год от какой-нибудь болезни, скажем.

А болезнь-то нарисовалась! Да не просто болезнь, а страшная-престрашная болезнь.

Первый раз за утро Алла удовлетворенно заулыбалась, откинула, наконец, с себя одеяло и вылезла из кровати. Ей нужно поторопиться, сегодня она посещает одно интересное детективное агентство. Вычитала о нем в газетной рекламе и решила обратиться. Будто и из-за пустяка, а нервы карябает.

Показалось ей тут как-то, что за ней следят. Случилось это первый раз… Это случилось… Да, правильно, месяца полтора назад. Она тогда сильно перенервничала, заметив за собой то ли юношу, то ли мужчину, закрывшего лицо темными очками, опасно поблескивающими из-под низкого козырька спортивной кепки. Раз увидела в магазине, тот странно выглядывал из-за стеллажей. Думала, мало ли, может, парень хочет банку консервов себе в карман сунуть, а она мешает. Потом увидела его на следующий день у больницы. Узнала сразу по очкам и козырьку. Немного забеспокоилась и решила поинтересоваться у парня, что ему от нее нужно? Если от нее, конечно. Сделала пару шагов в его направлении, а он деру дал. Это снова напрягло Аллу. Но совсем не так, как когда она заметила этого юношу недалеко от своего дома. Тут уже ее накрыл настоящий страх, руки тряслись, она еле входную дверь открыла, ключи без конца из пальцев выскальзывали на пол. А потом и голос предательски дрожал, когда она Геральду обо всем по телефону рассказала.

– Не паникуй, малыш, – произнес он, поразмыслив. – Думаю, это Ванькиных рук дело.

– Думаешь?

– А кто еще?! – фыркнул Геральд, основательно ее успокоив. – Кому еще придет в голову следить за тобой?! Он тебя пасет, сто процентов.

Алла и успокоилась. И посмеивалась про себя, когда натыкалась на подозрительный взгляд мужа. Думала: следи, следи, придурок, все равно ничего не выследишь, потому что она следить не привыкла. О, какой каламбур получился! Но каламбур не каламбур, а с Геральдом они были чрезвычайно осторожны.

Алла успокоилась и не пошла в назначенное время в детективное агентство, хотя предварительно там и анкету заполнила, и даже обещала аванс внести. Ни к чему, решила она.

А потом, три дня назад, Ванька вдруг ворвался в квартиру с трясущимися губами, сизыми с мороза и с похмелья вечного. Захлопнул дверь задницей, привалился к ней спиной и, глянув на нее безумно, произнес со слезой:

– Что же ты, сука такая, делаешь, а???

Алла напряглась, тут же решив, что вчерашняя их встреча с Геральдом на окраине города в милом крохотном отеле не прошла для Ваньки незамеченной. Видимо, тот самый шкет, которого она засекла, выдал их. А Ванька хоть и знал о ее шашнях, все равно решил повозмущаться.

– Ты о чем? – решила она не сдаваться и сделала недоуменное лицо, выгнув покруче аккуратные бровки. – Кстати, ужинать будешь?

Ужин она ему предлагала последний раз года два назад. Последние дни и месяцы Ванька довольствовался самообслуживанием и отсутствием приглашений с ее стороны. Сегодня Алла решила сделать исключение. Что-то похожее на жалость шевельнулось в ее душе. Или это не жалость была, а страх разоблачения?

– Что? Ужинать? Погоди ты, Алка… – Он сполз по двери на пол, сел, вытянув ноги, скрестил руки на пупке, долго смотрел перед собой, потом спросил: – Ты зачем за мной слежку организовала, скажи?! Зачем тебе это? Тем более сейчас, когда у тебя с Герычем все будто тип-топ? Зачем тебе я-то?!

Вот тут Аллу и затошнило. Противно, болезненно, как при хорошеньком таком отравлении недельными котлетами. Даже потом холодным покрылась вся от пяток до макушки. И не хотела, а рядом с Ванькой на пол уселась с вытаращенными, как у окуня, глазами.

– Че? Не ты, что ли? – ахнул он, понаблюдав за ней. – А кто?

– Не я… И за мной, Вань, за мной тоже кто-то… Бли-иин, че делать, Вань?!

– А ты на меня думала? – Ванькин локоток снова впился в ее бок, и муж противно хихикнул. – Думал, я вас с Геркой выслеживаю, так?

– Так, – не стала она выкручиваться. – А это не так?

– Не так. Нужно мне! – Он снова сделался противным и заносчивым, начал подниматься на ноги, потянул ее за руку. Запел снова, сволочь: – Кто-то-ооо обеща-аал накормиии-иить меня-ааа ужино-ооом!!! Валя-ааай, жена-аааа!!!

Ужин они съели молча, потом даже вместе помыли посуду, стоя бок о бок возле раковины. Она мыла, он вытирал. Потом сличили приметы наблюдателя, они совпали. Ванька через час об этом забыл, а Алла помнила. И снова позвонила в детективное агентство. Вот сегодня на одиннадцать ей назначено.

Она приняла душ, тщательно уложила волосы и осторожно накрасилась. Не любила яркий макияж белым днем. Долго передвигала вешалки с платьями, костюмами, блузками. Нехотя признала, что Ванька, хоть и алкаш, но все же в скупости его обвинить нельзя. А вот Геральд…

Она со вздохом потянула из шкафа темно-синее шерстяное платье с коричневыми в клетку вставками на груди и рукавах. Приложила к себе у зеркала. Понравилось. И Геральду непременно понравиться должно. Она сегодня заскочит на работу, пускай и выходной у нее. Будто по делам в отделении, а на самом деле чтобы с ним увидеться. Не заметила, как обрела зависимость от этого симпатичного травматолога. Потребность видеть его с каждым днем становилась все сильнее и агрессивнее. К тому же принялась вдруг ревновать черноглазого темноволосого Геральда к его медсестрам. Нет, ему ничего не говорила, упаси господи! Рассвирепеет! Он терпеть не мог ревностных придирок. Со всеми своими предыдущими пассиями только из-за этого и расставался, с его слов. Но…

Но не ревновать его было невозможно. Он был потрясающим! Красивым, подтянутым, сильным, и великолепным любовником к тому же он был. Если бы не его жилищная проблема, семья, связавшая Геральда по рукам и ногам, можно было бы считать, что жизнь у Аллы удалась. Он и деньги жилит именно по этой причине. То маме дай, то сестренке, то снова маме. Наказание просто какое-то!

Телефонный звонок на мобильный настиг ее у самой входной двери. Звонил Геральд.

– Моя малышка еще спит? – промурлыкал он милым тихим голосом.

– Что ты, Гера! Чуть свет, а я уж на ногах! – рассмеялась она.

И тут же машинально оглядела себя в большом зеркале в прихожей – все ли с ней в порядке, будто он видеть ее мог. Но даже если бы и видел, успокоилась Алла через мгновение, поводов для беспокойства не было. Выглядела она бесподобно. Невзирая на свои сорок девять лет, Алла смотрелась ровесницей Геральда. Ему-то было на десять лет меньше. Ухоженная, стройная, лицо, шея без единой морщинки – заслуга косметического кабинета в их клинике. К тому же одевалась очень модно и стильно. Тут уж Ванькина заслуга, как ни крути. Геральд ни разу за все время их отношений не упомянул о ее возрасте. Никогда!

– Куда-то собралась? – спросил он тут же. – Шопинг?

– Если бы!

Алла закусила губу. Она не хотела рассказывать Геральду о том, что Ванька тоже обнаружил за собой слежку. Не хотела вешать на любимого их семейные проблемы. Но и врать не могла ему тоже, поэтому взяла и рассказала.

– Ничего себе, – обеспокоенно отозвался он тут же. – И как думаешь, кто это может быть?

– Никаких соображений вообще! Я тут думала, думала. – Она и правда все эти дни голову ломала. – Никого! Единственное…

– Ну!

– Может, из-за Ваньки весь сыр-бор?

– А что не так? Накосячил?

– Да вроде нет, он, сволочь такая, осторожничает. Но… Помнишь того мальчика, которого отобрали органы опеки у приемной матери?

– Как же, как же! Мне ведь тоже пришлось свою подпись ставить под документом. Засвидетельствовать, так сказать.

– Так вот, к Ваньке приходил следователь.

– Да ну?! – ахнул Геральд и тут же пробормотал с испугом: – А у меня не было никого по этому поводу! По другим вопросам кто-то приходил, но так, формальности, а из-за пацана… Нет, не было.

– Да ладно тебе. Ты-то при чем? – Алла взяла сумочку, ключи, открыла дверь, перешагнула порог, заперла квартиру. – Там, кроме твоей, еще сколько закорючек стояло! Нет, он главный свидетель. Он больше всех распинался. И мальчика у мамаши нерадивой отобрали.

– И? И что следователь?

– Он Ваньке сказал, что померла мамаша та. – Алла подошла к лифту, нажала кнопку вызова.

– Да ладно?! – ахнул Геральд. – Такая молодая и красивая!

Алла недовольно поморщилась, но тут же взяла себя в руки. Много, никто не отрицает, что вокруг очень много красивых женщин. Но она-то самая лучшая из них! Она самая-самая! И Геральд так говорит, и она так думает. Но вот про молодую он мог бы и промолчать.

– И что же с ней стряслось? Инфаркт?

– Нет, – сухо отозвалась Алла, выходя из подъезда. – Она повесилась.

– Да ты… Господи! Да ты что?! Как повесилась?!

– Не знаю, на веревке, наверное. – Алла пискнула сигнализацией на машине и тут уж не выдержала, поддела любимого: – А что столько вопросов о молодой и красивой и ныне покойной, любовь моя?!

– Ой, ну так и знал, что не пропустишь, – недовольно выдохнул Геральд. – Просто у меня был пациент один, умер от перитонита. Его жена меня просто задолбала жалобами.

– Помню, помню. И что?

Алла завела машину, зябко поежилась. В салоне было, как в холодильнике. День, начавшийся с влажных сумерек, быстро набирал обороты, сменив сырость на снежные хлопья и оттепель на мороз.

– Так вот бабка та тоже крякнулась. Тоже повесилась, Аллочка! Чушь какая-то! Не находишь?

– Оп-па! – ахнула она и задумчиво качнула головой. – Чушь полная, нахожу. И связи никакой. А что, кто-нибудь связь между этими двумя смертями увидал? Следователь?

– Я не знаю, – тревожно признался Геральд. – Я его, если честно, даже не видел. С ним мой сменщик говорил. Разуверил, как мог, что у нас в больнице смертность минимальная. Супруг той дамы сам виноват, поздно обратился, все занимался самолечением. И что если у пожилой дамы с психикой не все в порядке, то ни один травматолог за это ответственности не несет.

– Молодец! – Алла глянула на часы на панели, пора было выдвигаться, если попадет в пробку, то может опоздать.

– А то! Но все равно тревожно как-то… – Геральд звучно попыхтел в трубку, размышления свои он всегда таким образом сопровождал. – Может, ты и права, решив обратиться в агентство это. Может, выследят следопыта этого, что за вами с Ванькой ходит. А смысл? Не пойму я что-то. Может, кто из родственников этой мамаши? У нее был кто-то?

– Сестра, – тут же вспомнила Алла красивую девушку, постоянно хвостом таскающуюся за мамашей. – Но… но за мной ходит не она, точно. Это пацан какой-то. Или мужик невысокий, щуплый. За Ванькой следит он же.

– По очереди за обоими супругами? Вообще ни о чем! А если вы оба выйдете из подъезда и разойдетесь в разные стороны, то тогда он за кем пойдет?

– Вот я сейчас поеду и попытаюсь это выяснить.

Алла решительно простилась с Геральдом, обещав потом заехать и все рассказать, и отправилась в агентство для предварительной беседы.

Беседа получилась бесподобной! Она вышла на крыльцо через час с небольшим еще больше помолодевшей. И похорошела от проступившего румянца и необычайно блестящих глаз. И повеселела.

Этот детектив такой душка! Он так на нее смотрел…

Алла даже не выдержала и рассмеялась, вспомнив, как застукала взгляд Зайцева Алексея Сергеевича на своих коленках, а потом на груди. Но тот, заметив, что она заметила, вовсе не смутился, а глянул с вызовом. И в вызове этом отчетливо проступало предложение, вот! Прикажи он: разденься! Алла не могла бы гарантировать, что не подчинилась бы. Вот так-то, брат Геральд. Пока ты свои семейные проблемы решаешь, Алла вполне может тебя заменить кем-нибудь.

Хорош…

Весьма и весьма хорош этот Зайцев. И профессионал в нем чувствовался за версту. Вопросы задавал правильные, проницательно подмечал нюансы. Она даже не заметила, как призналась ему, что они с Ванькой поимели за свой гнев с папаши мальчика. За гнев и за молчание.

– Щедро заплатил? – Тут он встал как раз у Аллы за спиной. Наклонился и шепнул в самое ухо так, что у нее спина мурашками покрылась: – На колечко хватило?

Кольцо, то самое, что подарил ей Ванька на пятнадцатую годовщину их свадьбы, загадочно мерцало в свете потолочных светильников. Она рассмеялась принужденно, начала шутить, потом он шутил. Потом она платила наличными в кассу агентства. Кассиром была та же девушка Саша, что принимала у нее анкету. Снова говорила с Зайцевым, на этот раз серьезно и по-деловому. Потом он пошел ее провожать к выходу. У самой двери притиснул к притолоке, будто ненарочно, будто пропуская ее вперед и замешкавшись, но она-то знала, что это ловкий трюк. Хотел прижать и прижал. Глянула на него вопросительно, но без гнева.

– Звоните, – обронил он лениво и не думая совсем двигаться с места. – Если будут результаты, сообщу.

– А если нет?

– Все равно сообщу, – пообещал он, сосредоточив свой взгляд на ее губах, накрашенных мастерски, благодаря чему создавался эффект легкой припухлости. – А вы все равно звоните.

– Хорошо, – пообещала она, отодвинулась, хотя стоять так рядом с ним было приятно. – Позвоню непременно!

И ушла.

Уже в машине, растеряв немного румянец на ледяном ветру, решила позвонить Геральду. Странно, но от него оказалось четыре пропущенных звонка. Она даже не слышала! Так увлеклась разговором и лично Зайцевым.

– Да, милый, я уже освободилась, – пропела нежным голоском Алла в трубку.

– Это точно, малыш, ты теперь освободилась, – задавленным голосом отозвался Геральд. – Навсегда освободилась!

– Что ты хочешь этим сказать?

Она опешила от его голоса. Таким он говорил с ней лишь однажды, когда его мать положили в больницу с пищевым отравлением. Он тогда так переживал, так переживал. А маму уже через три дня отпустили домой. Но сейчас он с чего-то говорит о ней лично. С чего?

– Иван…

– Что – Иван? – терпеливо, но уже с раздражением спросила Алла. – Ты узнал случайно о его диагнозе?

– О каком диагнозе?

– У Ваньки онкология. Я сама случайно узнала. Он прошел обследование и… Короче, дела у него дрянь. Скоро уже его не станет и…

– Уже, Алла! – перебил ее свистящим шепотом Геральд. – Его уже нет!

– Не мели чепухи. Врачи говорят, месяца три-четыре у него есть и…

– Я повторяю, его уже нет! – снова перебил ее Геральд и вдруг заорал: – Ты слышишь меня, Алла??? Ваньки больше нет!!!

– Нет?

Она глупо улыбнулась себе в зеркало заднего вида, поправила его, потом взялась поправлять воротник шубы, отряхивала его, будто туда огромная волосатая гусеница завалилась и шевелилась там омерзительно покалывая.

– Геральд… Я тебя правильно поняла? Ванька он… он что, умер?!

– Да. Ты правильно поняла меня. Только что позвонили в приемный покой и сообщили.

– Откуда?! Из онкоцентра?! Но у него еще было время, Геральд! Почему?.. Почему так вот?!

– Господи, какой же ты можешь быть… – он проглотил оскорбление, поняв, наверное, что перегибает. – При чем тут онкоцентр?! Его сбила машина на «зебре»! Он шел из кафе с супом и бутерами, он же всегда эту дрянь там покупает. Ты же должна это знать, ты же жена!

– Знаю, – упавшим голосом сказала Алла и зажмурилась, пытаясь представить себе всю эту картину.

Вот Ванька набрасывает поверх белого халата куртку, переобувается в зимние ботинки, оставив тапочки под столом, и, не снимая шапочки, выходит из своего кабинета. Спешит на улицу, переходит проезжую часть строго в отведенном для пешеходов месте. Заходит в кафе, где продают приличные вполне бизнес-ланчи, зря Геральд назвал еду дрянью. Там его обычно пропускают без очереди. Как же, дядечка в белом халате и шапочке, ему в очереди стоять никак нельзя. Пока он тут будет стоять, кого-то спасти не успеет.

Чертовщина какая-то! Алла громко выругалась.

Да он каждый день туда ходил, каждый!!! И половина сотрудников их больницы туда ходит. И пациентов часть! Там, на этой «зебре», никогда не бывало наездов, никогда!!! Там машин-то почти не бывает в закоулке этом! Что сегодня?! Ванька же сегодня наверняка, как и вчера, как и позавчера, взял супчик дня какой-нибудь, бутерброд с холодной говядиной, луком и маринованным огурцом. Поставили ему все это в термопакетик, он его подхватил и дунул обратно, чтобы главврач его не хватился и не застукал в белом халате на улице. Всех гоняли за это, случалось, и премии лишали, но никто никогда халата не снимал, когда за обедом бегал. И Ванька тоже…

– Как? Как это случилось? – спросила она тихо и посмотрела на обручальное кольцо – Ванькин подарок.

– Подробностей не знаю. Тебе нужно в отдел ехать. Там все расскажут, – Геральд продиктовал адрес.

– А Ванька? А тело где?

Вдруг сел голос, и глаза наполнились слезами. Что это с ней, господи?! Еще пару часов назад она ждала того часа, когда ее назовут вдовой. А сейчас горько. И стыдно за себя. И Антону как сказать?! Он же любил отца, невзирая ни на что, любил.

– Тело в нашем морге. Хочешь взглянуть? – настороженно отозвался Геральд. – Эй, ты чего это там? Плачешь, что ли?

– Не твое дело, – вдруг нагрубила она ему и отключила телефон.

Взгляд, пробежавшийся по улице, выхватил вывеску детективного агентства. Нуждается ли она теперь в их услугах? Нет? Ваньки теперь нет. Может, это из-за него и за ней следили?

Господи! Как сказать Антону?! Как???

Алла повернула ключ в замке зажигания и осторожно тронула машину с места. Она поедет в больницу, потом в отдел, который будет заниматься смертью ее Ваньки. А Антону…

Антону она скажет потом, после всего. Сейчас она не может. Сейчас она еще не верит. Она должна посмотреть, убедиться, потом определиться с чувствами. И только тогда станет говорить с Антоном. Только тогда…