Текст книги "Врачебная тайна"
Автор книги: Галина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– По телефону, Заяц, приеду, позвоню!
Рассчитав время в пути для своего друга, Зайцев понял, что у него в запасе час почти, и решил быстренько смотаться к Любочке под окна. Что он мог увидеть с улицы в окнах восьмого этажа, он представлял себе плохо. И Любочка не могла помахать ему платочком из форточки, потому что не знала о его присутствии там. Но все равно настырно поехал, взяв такси.
– Не уезжай! – сунул он таксисту лишнюю сотню за ожидание. – Я быстро!
Быстро не вышло.
В окнах, во-первых, было темно и с одной стороны дома, и с другой. Значит, Любочки там быть не могло, спать укладывалась она в первом часу ночи обычно. А вот Юрец ее маетно по двору метался, и Зайцев на него тут же нарвался. И они даже потусили немного друг друга. Так, без синяков, и не от злости даже, а все больше от непонимания и страха за Любочку. Юрец не понял ничего, увидав Зайцева, прыгающего под окнами их многоэтажки.
– А ты чего тут?! – вытаращился он на Лешку с ненавистью и страхом. – А Любка где тогда?! Она же… Она же ушла от меня!
– К кому?! – побелел Зайцев. – У меня ее нет!
– Как нет, сволочь?! Как нет?! Она же ушла от меня!!! – И он первый двинул кулаком ему в плечо.
– К кому ушла?! У меня ее нет?! – тоже заорал Зайцев и ответил ударом тоже в плечо. – Какого черта выгонять жену на мороз среди ночи???
– Я не гнал! – Они уже крепко держали друг друга за воротники курток и кружили в странном диком танце, скользя и спотыкаясь о наледи. – Я пытался отговорить! А она тряпки в чемодан покидала и уехала…
– Уехала? На чем?! На такси? – Он сделал ловкую подсечку и повалил Юрку на скамейку, придавив сверху коленом. – На чем уехала, придурок?!
– Не такси точно. – Юрка мотал головой, с которой давно слетела шапка, и все пытался сбросить с себя зайцевскую коленку. – Я подумал, что твоя тачка. Темный джип. Это не ты?!
– Нет! Нет, как видишь! – Леша изловчился, поднял Юркину шапку с земли, ударил того по лицу. – Урод!!! Довел жену! Она с первым встречным укатила в ночь.
– С каким встречным-то? – отозвался тот плаксиво и сел на скамейке, согнувшись, сунул руки в карманы куртки.
– А я знаю! – Зайцев сел рядом. Тоже съежился весь от пронизывающего ветра и ледяной крупы, сыпавшей с неба.
Они помолчали, сердито сопя и косясь друг на друга. Потом Зайцев неуверенно подергал плечами.
– Слушай, Юрец… А у нее никого, ты не знаешь? В том смысле…
– В том смысле, не наставляет ли она рога еще и тебе? – зло заржал Юрец и шлепнул себя по коленкам. – Ты же у нас следопыт-то! Я-то кто? Я всего лишь обманутый муж!
– Обманутый муж обманутой жены… – произнес Зайцев тихо, поднялся и неожиданно подал руку сопернику. – Ну, бывай, Юра.
Тот мгновение раздумывал, потом руку все же пожал, втиснув в одеревеневшую от холода Лешкину ладонь свои ледяные пальцы.
– Слышь, следопыт! – окликнул он Зайцева, когда тот уже шагал к ожидавшему его такси. – Ты это… Если она к тебе вернется, не обижай ее! Я не обижал…
Зайцев ничего не ответил, сел на заднее сиденье такси и поехал домой.
Вот и все…
Вот все и закончилось, колотилось в его висках с противным остервенением.
Он обманывал, его обманули. Люба ушла сразу от них обоих. Просто села в большую черную машину и уехала, никому ничего не сказав.
Нет, а, с другой стороны, что она могла сказать вот лично ему – Зайцеву? Леша, прими меня? А он готов принять ее? Готов делить с ней целые дни и ночи напролет вместо коротких часов свиданий урывками?
– Не знаю… – разлепил губы Леша раздосадованно.
– Что? – тут же встрепенулся таксист.
Поговорить тому очень хотелось, он несколько раз принимался, да Зайцев не отвечал, он и умолкал.
– Ничего, – откликнулся Леша и головой замотал. – Тяжко прожить одному сорок семь лет и потом вдруг на что-то решиться.
– В плане бабы, что ли? – с пониманием кивнул таксист. – Понимаю, тяжело. Но и одному погано, брат. Даже тявкнуть некому!
– Собаку заведи, – проворчал Зайцев едва слышно.
Но таксист услышал и рассмеялся, не обидевшись.
– Собака – это не то. Собака – она что дитя. За ней уход какой! А баба ухода не требует.
– А чего она требует-то?
Он отвернулся к окну, рассеянно наблюдая за проносившимися на скорости домами, яркими светящимися ветринами, людьми.
– Баба требует любви, брат. Больше ей, поверь, ничего не нужно. Даже деньги ей так не нужны, как эта сопливая любовь. – Таксист матерно выругался и успел воскликнуть прежде, чем затормозил возле Лешкиного подъезда: – А кто сможет-то им ее дать?! Чтобы каждый раз, как первый раз?..
Эти дурацкие слова таксиста застряли в голове, что та заноза.
Чтобы каждый раз, как в первый раз!
Сможет он так с Любочкой? Да, славно было им вместе, спору нет. Но всегда свидания кончались одним и тем же: кто-то из них да начинал торопиться. Она, понятное дело, спешила, чтобы не быть застуканной Юркой. Он…
А ведь он начинал тяготиться ее обществом часа через три, разве не так? И зевота странная одолевала. И на часы без конца смотрел, будто ее подталкивал – ну давай, давай, пошевеливайся, пора уже. И на следующий после встречи день не спешил ведь первый позвонить. Не потому, что обыгрывал принцип какой-то свой странный мужской, а потому что порой да и забывал о ней – о Любочке.
И вот сможет он при таком раскладе быть с ней каждый раз, как первый?
Нет. Не сможет.
Зайцев вошел в квартиру, включил свет в прихожей, швырнул куртку на вешалку, ключи на тумбочку, глянул на себя в зеркало и еще раз повторил уже более твердо и осознанно:
– Нет! Не смогу!
Тогда и нечего голову ей и себе морочить. И раз все так сложилось сегодня в ее жизни, то…
Звонок на домашний заставил его вздрогнуть и насторожиться.
А вдруг Люба?! Вдруг она пересиживает где-то у подруг свое скоропалительное решение уйти от мужа и теперь вот звонит ему, чтобы потребовать от него какого-то сигнала?
Но он не готов, блин!!! Он не хочет к ней, не хочет ее сюда, не хочет с ней так, чтобы навсегда, блин!!!
Зайцев покусал указательный палец, зависнув над телефонным аппаратом.
Брать трубку или нет? Ответить или нет на звонок? Это ведь может быть и дружище Каверин, по времени как раз должен был добраться домой. А могла быть и Любочка, хлюпающая носом. Она расплачется, он позовет. А дальше?!
– Да! – рявкнул Зайцев в трубку, сняв ее после десятого звонка, все это время он себя тихонько презирал за трусость и малодушие.
– Че орешь-то? – добродушно поинтересовался Каверин и шумно зевнул. – И где был? Я тебе уже третий раз звоню?
– Так это… Прогуливался и…
Врать смысла не было, и Зайцев покаялся. Причем покаялся во всем. И даже в том, что боится теперь Любочкиных звонков, потому что не знает, хочет он ее с такой же силой, как прежде, или нет?
– Ссышь, Заяц, что к тебе под крышу попросится? – заржал друг.
– А как не ссать-то, Анатолий? – Он тоже невольно рассмеялся, и страхи его показались вдруг какими-то надуманными и несущественными. – Сейчас в дверь позвонит, на грудь кинется, а мне что делать?
– Койку большую покупать. – Друг снова зевнул протяжно и тут же спросил: – Бесплатный совет хочешь?
– Ну!
– Гони ты эту девку от себя куда подальше.
– Че это?
– Не твоя она, друг Лешка. Не твоя.
– Да она теперь и ничья вроде, – неуверенно возразил Зайцев и облегченно выдохнул.
Толькина поддержка многого стоила. Он вообще-то здорово в жизни разбирался. И мастерски давал советы, выстреливая всегда десять из десяти.
– Я не про то, что баба эта от мужа удрала, Леха, – досадливо перебил его Каверин. – Я про то, что она так и будет всю жизнь свою бегать. То от него, то от тебя, то от тебя к нему и обратно. Знаю я категорию таких вот бабочек. Они до конца дней своих так и не могут разобраться, кто им конкретно нужен.
– Да она вроде с мужем-то из-за измены, – неохотно попытался заступиться за Любу Алексей. – Он кобелировал тут одно время знатно.
– И че? А ты не будешь, что ли? И ты со временем будешь, я же тебя знаю. Ты еще ого-го как будешь! Нет, брат… – Толик вздохнул и цыкнул на кого-то беззлобно, приказав не вылезать из-под одеяла. – Измена – это не повод для развода. Ты же не хуже меня знаешь, чего я тебя учу-то, господи! Не твоя это женщина, Леха. Не твоя. Ей рука властная нужна, чтобы за хвост прочно держала. А тебе оно надо: возиться с ней? У тебя терпения не хватит, друг!
– Может, и так. Может, ты и прав.
Леша прыгнул с телефонной трубкой на диван, закинув ноги на спинку, уложил голову на подлокотник. Задумчиво обвел взглядом комнату – стильную, модную, просторную… для одного. Второму человеку тут явно нет места.
– Я всегда прав, – авторитетно заявил Каверин и тут же без переходов перебросился на интересующую Зайцева с недавнего времени тему. – И я тысячу раз прав, утверждая, что с двумя этими самоубийствами что-то нечисто.
– А где утверждаешь-то? На самом высоком уровне?
Взгляд Алексея зацепился за одежный шкаф, упирающийся верхом в потолок и занимающий большую часть угла возле балконной двери. Там ведь тоже полок на него лишь одного. Ну куда там Любочкины вещи вмещать? А Юрка сказал, что у нее вещей два чемодана и большущая сумка.
Не-ет, ну нет же!
– Какой высокий уровень, дружище, о чем ты? – с горечью воскликнул Каверин и снова цыкнул на кого-то.
– На кого ты там все шикаешь? – не выдержал Зайцев, прекрасно зная, что друг его после развода с женой живет один.
– На кошку, Леша, на кошку. Подобрал тут на днях, чтобы одинокую старость скрасить, – поспешно ответил Каверин и снова заныл: – Кому я мог доложить о своих подозрениях, вот скажи?! Ты что, забыл, как работал?! Удавились бабы, и хрен с ними! Кто позволит дело завести? Конец года! Кому нужны такие косяки?! Это я так, по-свойски, с тобой!
– Но ты вот точно уверен, что с тетками что-то не так?
Зайцев вдруг нервно дернул головой, почудилось, что во входную дверь кто-то тихонечко скребется. Может, показалось, а может, и нет? Спустить ноги с дивана и пойти посмотреть ему было жутковато. Откроет, а там зареванная Любочка с чемоданами.
Что делать тогда?! Что решать?! И прогнать не прогонишь. И принять на ночь чревато. Останется на всю жизнь, а?
– С тетками явно что-то не так. Я в плане головы, – хмыкнул Каверин. – Следов насилия на них нет, это сто процентов, я сам досматривал. Если им помогли уйти из жизни, значит, поняли, что почва благодатна… Нас ведь с тобой в петлю не сунешь запросто так. Так?
– А снотворное забыл? Что, если дамам подсыпали снотворного, а потом аккуратненько в петельку и препроводили? А? Как тебе?
– Именно так и мне, друг Леха, – вздохнул Каверин и зашептал, зашептал что-то, будто бы снова на кошку. – Именно так я и думаю. И мотив будто бы имеется для их устранения: чтобы не мутили бабы воду и не трясли обличительными документами перед порогом прокуратуры. Но!
– Что – но?
– Они ведь и не трясли!
– Документами?
– Ну! Бабуся еще ходила ко мне какое-то время со слезами, а потом ходить перестала. Махнула, так сказать, рукой. Доказать, говорит, у меня ни жизни, ни денег не хватит. А девка-то молодая и вовсе никуда не совалась. Запила, по слухам, с горя, и все. Да ей и отчим не позволил бы с жалобами мотаться. Он же знал, кому дите то досталось.
– Хочешь сказать, что они никому не мешали и не сворачивали кровь? А че тогда?
Тут Каверин снова шепнул что-то милое своей кошке, и Зайцев обеспокоенно приподнялся на локте.
Называть кошку лапуней?! Что-то здесь не то…
Да не может быть! С женщиной он! Чего врать-то? И тут же легкая обида кольнула сердце. Ему Любочку отсоветовал, а сам? Сам что-то затеял?
– Че тогда-то… – Каверин ненадолго задумался. – А не знаю, брат. Тут еще такое дело…
– Какое?
– Бабуся эта была у меня дня за три-четыре до своей кончины и приставала со странными опасениями.
В этом месте Толик утробно хохотнул и звонко щелкнул ладонью обо что-то. И Леша теперь уже точно был уверен: друг про кошку чушь сморозил. Просто не хочет раньше времени языком молоть. Или в присутствии дамы не хочет ее обсуждать. Или у него в гостях снова та самая соседка с верхнего этажа, над которой однажды Зайцев имел неосторожность посмеяться.
Нет, ну а как не смеяться, если она старше Толика лет на десять. Если ему сорок с лишним лет, то ей – считайте! Соседка всю жизнь почту разносила в их районе, руки сумками оттянула чуть не до колен, пятки растоптала до копыт телячьих. Представляете, как выглядит?!
Он и сказал о своих соображениях Толику, а тот обиделся и не звонил потом почти месяц.
– Какими опасениями, Толик? – поторопил Зайцев, которому снова почудилось, что в его входную дверь кто-то скребется.
– Бабусе казалось, что за ней кто-то следит. Будто видит она одного и того же человека в разных местах. Будто ходит он за ней.
– Паранойя?
– Скорее всего, Леш, а там, кто знает. С сестренкой бы поговорить этой, как ее… О, вспомнил, Светлана Свиридова. С ней бы поговорить, поспрашивать, не было ничего такого же замечено у них с погибшей сестрой? Да мне разве позволят!
У Зайцева аж дух перехватило от прорезавшегося женского голоса из Толькиной трубке. Это точно не кошка позвала его по имени. Капризно, в то же время нежно. И это точно не была соседка с верхнего этажа. У той голос был, как лязг крышки мусоропровода. Нет, это был молодой женский голос.
Ишь ты! Старый пес! Его отговаривает, а сам…
– Хочешь сказать, что мне до этого есть дело? – прервал он стремительный полет своих подозрений в адрес друга вопросом в лоб. И задал он его неприятным скрипучим голосом, что, конечно же, было из-за молодого женского присутствия, обнаружившегося в жизни Толика. – Хочешь сказать, что мне нужно поговорить с этой сестренкой? Как ее – Светка? А зачем? А за сколько, Толик? Кто заплатит мне за мой интерес?
– О-о-о, погнал, блин! – протянул Толик с обидой. – Деньги весь азарт, весь профессиональный интерес в тебе вытравили. Ладно, забудь и забей, друг! Помер Никодим, а и хрен с ним…
И Толик трубку бросил.
Какое-то время Зайцев еще полежал, постукивая антенной от телефонной трубки себе по щеке. Потом со вздохом поднялся, трубку вернул на аппарат, проверил мобильный – не было никаких пропущенных вызовов и непрочтенных сообщений. И пошел в прихожую. Встал у двери, прислушался, уперев руки в бока.
Нет, что хочешь делай, кто-то под его дверью сидит.
И прямо тут же Любочка пригрезилась. Сгорбившаяся, заплаканная, усевшаяся на чемодан со своими вещами и не знающая, как войти в эту дверь теперь уже в другом качестве. А и пускай, что ли, входит, вдруг решил с озорством Зайцев, потянувшись к замку. Сюда проскочит, а там как хочет!
Он дернул дверь на себя и удивленно округлил глаза.
На резиновом коврике, свернувшись калачиком, дрожало крохотное вислоухое создание – тельце в складочку, глаза-бусины. Глянув на Зайцева, создание жалобно заскулило, поднялось на нетвердых лапках и несмело шагнуло в его сторону.
– Ты кто, дружище? – ахнул Зайцев, присаживаясь на корточках. – Ты откуда?
Щенок негромко тявкнул, еще раз шагнул, покачиваясь, и уткнулся влажным теплым носом в его ладонь. И так при этом он вздохнул, зажмурив глаза-бусины, с такой обреченной печалью, а может, наоборот, с облегчением, Зайцев даже не понял точно, но внутри у него вдруг что-то щелкнуло предательски и заныло.
Он потрепал щенка по загривку, подхватил на руки, прижал к себе и шагнул обратно в квартиру, захлопнув дверь. Накаркал таксист, или он каркал таксисту, а накаркал себе. Теперь у него есть кому на него тявкнуть, кому его дожидаться и о ком заботиться. Одиноким он теперь не считается. А Любочка…
Пускай она сначала разберется в своих чувствах к нему, к мужу Юрке и еще к кому-то, забравшему ее от подъезда на большой темной машине.
Зайцев выкупал щенка, завернул в старое махровое полотенце, долго приучал его к новому имени – Дружище, другое просто на ум не шло. Потом накормил хлебом, размоченным в молоке, и уложил спать на куске меховой шубы, которую Зайцев использовал обычно для полировки мебели.
– Твое место здесь, понял, Дружище? – уставился он в слипающиеся от сытости и счастья глаза-бусины. – Ты будешь спать тут отныне, понял?
Тот слабо тявкнул, уложил морду на скрещенные лапы и закрыл глаза. А Зайцев, смешно сказать, потом ходил на цыпочках и по телефону шептал, когда позвонил Каверину.
– Чего это ты шепчешь? – поинтересовался Толик заспанно. – Кто у тебя?
– Собака! – рассмеялся Зайцев и тут же подумал, что Каверин ни за что не поверит в его версию.
– Ну-ну, – хмыкнул тот недоверчиво. – И откуда взялась?
– Сама пришла.
– Вот и ко мне… сама пришла. – Толик тоже понизил голос до шепота. – Только кошка…
– И молвила голосом она человечьим! – шепнул с надрывом Леша. – Так?
– А у тебя не так? – Каверин принялся давиться смехом.
– Не-а, у меня все больше тявкает!
– Да и у меня со временем, может, тявкать научится. – И друзья заржали. – А ты чего вообще в такое время?
– Я-то… Давай, что ли, адрес Светланы этой. Завтра доеду, если дел не будет в агентстве.
– Да! Конечно! – фыркнул вполголоса Толик, потому что его «кошка» на него вдруг заругалась вполне натурально и по-человечески. – Он ведь у меня ко лбу пришит, адрес этот! Завтра позвоню со службы, продиктую. И советую запомнить… Лично я тебя ни о чем не прошу. Это так, просто спортивный интерес. Причем твой! Идет?
– Идет.
Зайцев отключил телефон, посмеиваясь над многочисленными хитростями друга, вернулся в комнату, разделся в полутьме и полез под одеяло. Но стоило ему вытянуть ноги, как он испуганно вскочил и потянулся к торшеру, изогнувшемуся в виде стройного женского стана с лампочками, опоясавшими талию.
То, что его напугало, сопело и недовольно щурилось на свету, свернувшись комочком у него в ногах.
– Ах ты…
Он протянул руку, чтобы шлепнуть Дружища по макушке и вернуть его снова под батарею, но потом передумал. Умный пес приволок меховую подстилку, пристроил ее в уголок дивана и лежал теперь на ней, а не на простыне.
– Ладно, спи пока, – погрозил сонному псу Зайцев. – Но это первый и последний раз, понял?
И что бы вы думали! Пес чуть приподнял веки и… улыбнулся. Зайцев обе руки отдал бы на отсечение, пес улыбнулся! И улыбнулся, мерзавец маленький, со значением.
«Попал ты, хозяин, ой, попал», – прочел обескураженный Леша в этой мимолетной собачьей ухмылке.
И что самое удивительное, Зайцева это нисколько не опечалило, а как раз наоборот. И завтра в агентство Дружище с ним поедет. Попробуй теперь расстанься с этим милым и догадливым созданием.
Он и не расстанется, решил Леша, засыпая. Ни за что и никогда…
Глава 5
– Да, мама, хорошо, мама. – Света закатила глаза под лоб и вымученно улыбнулась Гарику, с напряженным вниманием наблюдающему за ее разговором с матерью по телефону. – Непременно, мама. Я поняла! Нет, конечно, я ни во что такое вмешиваться не стану! Кто меня видел? Дядя Коля?! Да ложь!
Света всплеснула руками, глянула на Гарика с вопросом. Тот выкатил нижнюю губу, вытаращил глаза и замотал отрицательно головой. Он не при делах!
– Мама, я не была в больнице, повторяю тебе! Я не искала встречи с Босовым Иваном Сергеевичем. Меня вообще в больнице не было! Гарик? – Ее взгляд снова тревожно метнулся в сторону соседа. – Гарик, может быть. Я сидела в его машине? И что с того, ма?! Он меня возит иногда, ты против? Вот и славненько. Отдыхай, дорогая, ни о чем не тревожься… Нет, ма… Нет, как с Зойкой, не получится. Все! Пока, пока…
Она осторожно, будто стеклянную, положила трубку на аппарат. Повернулась к Гарику.
– Ты представляешь?! – выпалила она со злостью через мгновение.
– Что? – Тот сидел в кресле, далеко вперед выбросив длинные сильные ноги, и без конца теребил перевязку на левой руке. – Попались мы с тобой, Светка?
– Получается, что так. Но как?! Ума не приложу! Он что, следит за мной?!
– Кто? Отчим?
– Ну!
– Может, и следит. – Гарик равнодушно пожал плечами, со вздохом убрал левую руку в карман толстовки. – Может, просто человека нанял, чтобы приглядывал за тобой.
– С целью?! – зло фыркнула Света и потянула длинную деревянную шпильку из волос.
Тугой клубок тут же скользнул по шее к лопаткам, и волосы белокурой волной накрыли плечи. Гарик со вздохом отвернул голову к окну. Все его мечты стать ближе к Светке разбились в прах. Она была мила с ним, приветлива, внимательна, заботлива, но и только. Стоило ему потянуться к ней с поцелуем вчера вечером у двери, как она рассмеялась и отпрыгнула.
– Ты чего, Гарик? – И Светка покрутила пальчиком у виска. – Ополоумел? Мы же друзья с тобой, забыл?
– А как же чувства? Я же… Я же давно, Светка… Давно к тебе неравнодушен! А ты…
Он судорожно сглатывал слюну, жадно рассматривая ее длинные ноги, едва прикрытые короткими джинсовыми шортами, шею, голые плечи, Светка всегда ходила дома почти голышом. Разве можно считать одеждой крохотную маечку на тонких шнурочках? Да еще когда под ней нет лифчика и все, как на ладони!
– А что я? – Она присмотрелась к нему повнимательнее и вдруг покраснела, потянувшись к дверному замку. – Во-оон ты как, Гарик! Ступай, дорогой, ступай себе с богом.
И сегодня Светка домашнюю легкую одежду, состоящую почти из ничего, поменяла. Сегодня она надела джинсы и клетчатую рубашку. Но ситуацию и это спасало плохо. Гарик все равно мечтал о ней о голой и без конца таращился на ее босые ступни с крохотными милыми пальчиками с ноготками, покрытыми бесцветным лаком.
– Я вообще не понимаю, чего он лезет в мою жизнь, благодетель хренов! – зашипела Светка через минуту. – Пусть матерью занимается и бизнесом своим.
– Чего ты так? Он нормальный, в принципе, мужик, Свет.
Гарик осмелился протянуть руку и тронуть Светку за коленку, ободряя будто бы. Но если честно, даже сквозь штаны чувствовал шелковистость ее кожи. Наваждение просто какое-то! Раньше с ним так не было. А стоило коновалам ему пальцы оттяпать, так и началось. Может, оттого, что Светка стала заботиться о нем больше? Стала терпимее к его нытью и не выставляет его из дома с первым своим зевком, а сидит, зевает и ждет, пока он сам уберется. А уходить-то ему вовсе и не хотелось. Он бы с радостью уснул в ее постели.
– Нормальный он, как же! – отозвалась она ворчливо и осторожно коленку из-под его пальцев высвободила. – Только есть в нем что-то… Что-то такое неприятное.
– Что? – удивился Гарик.
На его личный взгляд дядя Коля возился с падчерицами так, как с ним его родной отец никогда не возился. Тот как съехал с матерью с квартиры, как поселился в своем домике за городом, так сына у него будто и не стало вовсе. Нет, звонят, конечно. Звонят исправно и отец, и мать. Только вот зачем, Гарик понять не может. Голос его послушать? Если на него иногда накатывает и он начинает делиться своими проблемами, родители сразу скучнеют как-то и торопливо прощаются, ссылаясь на занятость и начавшийся сериал.
А отчим Светкин не такой. Тот всегда рядом. И в радости, и в горе, так сказать. Все хлопоты по организации Зойкиных похорон взвалил на себя. Светка только и делала, что слезы утирала то себе, то матери. А хлопотал все дядя Коля.
– Хлопотал, слов нет, хлопотал, – проворчала Света, выслушав его доводы. – Только хлопотал-то он на Зойкины деньги, которые обналичил с ее банковской карты. И уже через неделю озвучил нам с матерью знаешь что?
– Что?
Гарик пожал плечами. Лично его сообщение о том, что свои похороны Зойка как бы оплатила сама, не покоробило. Решила сама уйти из жизни? Будь любезна позаботиться о затратах. Что здесь такого-то?
– Он озвучил нам размеры Зойкиного состояния! – выпалила Света сердито, и щечки ее заполыхали румянцем. – И добавил еще, что раз завещания та не оставила, все будет делиться пополам между матерью и мною.
– Справедливо, – не очень уверенно произнес Гарик.
Этот вопрос все равно когда-то надо было решать, может, через неделю-то рановато, но от этого все равно не уйти.
– Да?! Ты так думаешь?! – начала заводиться Светка, и румянец пополз по щекам вниз на шею, забираясь под воротник клетчатой рубашки. – А то, что он порадовался тому, что сына у Зойки вовремя забрали, это как?!
– Это как? – не понял Гарик, мысленно представляя, как румянец крадется сейчас к Светкиной груди.
– Хорошо, говорит, пацана вовремя забрали. А то нашли бы лазейку адвокаты на Зойкино состояние лапу наложить. Я в ужасе просто была! И от ее квартиры ключи у меня забрал.
– Почему? – рассеянно отозвался Гарик, смущенно отметив про себя, что думать так запретно, ниже воротника ее рубашки, про Светку не следует, моментально схватывает напряжение внизу живота.
– Потому!!! – заорала она и, наклонившись к нему, саданула ему ладонью по вспотевшему лбу. – Дурак, что ли, тупой?! Я говорю дяде Коле этому, что, если бы сыночек был с Зойкой, она бы никогда такого с собой не сотворила, никогда!!!
– А он что?
Шлепок в лоб его отрезвил, и он даже немного осудил прагматичного дядю Колю. А с другой стороны, не будь тот таким, не нажил бы себе состояния. И не содержал бы их мать, как принцессу. А то вон снова везет куда-то в теплые страны, чтобы Аннушка развеялась и немного пришла в себя.
– А он… – Светка отчетливо скрипнула зубами. – Он туманно так пробормотал… Кто знает, что и при каких обстоятельствах вы способны сотворить с собой. Ну, или что-то типа того, дословно я его треп не помню. Противный он, Гарик, очень противный! Теперь вот вздумал следить за мной! Ну, я ему прослежу, я ему так прослежу, что мало не покажется.
Светка вскочила с места и принялась ходить по комнате, снуя мимо Гарика туда-сюда. Ей-то что? Она таким образом лишь напряжение снимала. И совсем не понимала, что его напряжение как раз наоборот, только нарастало. Лифчика-то она под рубашку снова не надела, и грудь ее вольготно колыхалась под клетчатой тонкой тканью в такт ее шагам.
– Свет, сядь ты, а! – взмолился Гарик, сгибаясь пополам, чтобы она не дай бог ничего не заметила. И на всякий случай натянул край толстовки пониже. – Я же не железный, честное слово!
Она остановилась, непонимающе уставилась на него, согбенного, с несчастным красным лицом. Через минуту догадалась и разозлилась так, что гнала из квартиры до самой входной двери тумаками в спину.
– Прими ледяной душ, скотина! – прокричала она ему уже через дверь. – Тогда являйся! Ишь ты…
Она успела сварить и выпить кофе, но не успела сделать себе бутерброд, только достала хлеб и сыр, когда в дверь позвонили.
– Быстро ты, – проворчала она, распахивая дверь, и тут же попятилась, округляя глаза. – Вы кто?!
На пороге стоял мужчина, немолодой уже мужчина, если ей пришлось бы примерять его на себя. Достаточно высокий, достаточно симпатичный, если не сказать более откровенно – мужик был что надо, даже невзирая на его совсем не подходящий для нее возраст.
Светлые волосы с редкой проседью подстрижены аккуратно, но не коротко. Высокие скулы, аккуратный нос, капризно изогнутый рот, никакого тебе двойного подбородка или брюха. Легкая дубленка была короткой, чуть ниже пояса и плотно облегала поджарую фигуру незваного визитера. Крепкие длинные ноги, обтянутые спортивными брюками со множеством карманов. Вокруг шеи пестрый шарф в три петли. И пахло от него прекрасно, дорого и замечательно. Так пахли мажоры в Зойкином салоне. Этот на мажора не походил. Он вообще – если бы не вислоухий пес у него на руках – походил бы на заблудившегося олигарха какого-то.
Это он этажом ошибся, решила тут же Светка с грустью.
Этажом ниже жила бывшая супруга кого-то там в отставке, Алина Крымова. Она занимала целый этаж, переместив все стены и перекроив планировку сразу двух квартир. Жила, невзирая на статус бывшей супруги, на широкую ногу. Часто закатывала шумные вечеринки. В гостях принимала по большей части людей обеспеченных.
Этот был как раз из таких, видимо. И он просто ошибся этажом. Шел наверняка к Алине Крымовой. Но незваный визитер тут же сразил ее вопросом, перепутав все в ее голове.
– Светлана Свиридова? – спросил мужчина голосом, который подходил ему великолепно, вот никому другому этот голос не подошел бы, честно, только ему.
– Да, – кивнула она и покраснела, вспомнив, за что выгнала Гарика.
На ней не было лифчика! И грудь вела себя совершенно безобразно. Она, можно сказать, совершенно распоясалась. Отвердела вдруг, уставившись выпершими сосками в мужчину, натянула пуговки на рубашке.
Черт!
Светлана закусила губу с досады, но тут же тряхнула головой и с вызовом произнесла:
– Чем могу?
– Зайцев… – произнес мужчина, перехватил поудобнее одной рукой вислоухого пса, а второй полез во внутренний карман дубленки. – Зайцев Алексей Сергеевич, частный детектив. Вот, пожалуйста.
Он вложил ей в руки приличного вида визитку и тут же шагнул вперед, сопровождая свой широкий шаг вопросом – можно ли ему войти.
– Уже вошли, – кивнула она и чуть отступила в сторону.
Светлана помахала визиткой, постучала ею себя по большому пальцу, тут же решила, что дядя этот прислан ей дядей Колей вездесущим, и насупилась.
– Чем могу? – буркнула она в широкую спину, продолжившую движение вдоль по коридору в ее комнату. – Эй, Алексей Сергеевич, вы куда?
– Я присяду? – запоздало спросил он и сел в кресло, на котором до этого совершенно неправильно реагировал на нее Гарик.
– Уже присели, – вздернула она подбородком и полезла со своим любопытством: – Что, дяде Коле нерастраченные отцовские чувства покоя не дают?
– А дядя Коля у нас кто?
Зайцев смотрел на нее спокойно, без вожделенного блеска в глазах, как прежде Гарик, без наигранного изумления, вызванного будто бы ее вопросом. Вообще без ничего он на нее смотрел, как… Как на пустое место, скажем. И это Свету вдруг задело. Мог бы быть и повежливее.
– Дядя Коля – мой отчим. Он вас нанял? Вы же частный сыщик, так?
– Так, – кивнул он осторожно и почесал пса за ухом, тот как-то странно приоткрыл пасть, и получилось что-то вроде улыбки.
– И каждый ваш шаг стоит денег, так?
– Почти.
Тут Алексей Сергеевич улыбнулся, и у Светы ухнуло что-то от живота к коленкам. Такой улыбки…
Такой улыбки она в жизни никогда не видела. Он просто сказочник какой-то, Зайцев этот. Говорит, смотрит, улыбается так, что ей хочется, как в детстве, начать вытворять дурашливые кувырки через голову. Именно так они с Зойкой обычно привлекали к себе внимание взрослых. А этот будто и смотрит на нее, а будто и не видит. Не видит, черт его побери, насколько она привлекательна и сексуальна. Гарик именно так говорит! Небось на Алину-то Крымову другими глазами теперь смотрел бы дядя с собачкой.
– Так вот он вам заплатил за визит ко мне? – Светлана тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения, Зайцев явно как-то не так на нее действовал.
– Кто?
– Дядя Коля!
– Нет.
– А кто тогда? Вы же за деньги все делаете, так?
Света смущенно умолкла, поняв по его побелевшим губам, что ляпнула что-то не то.
