Текст книги "Зеленые глаза викинга"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– За творогом.

– За чем??? – у него аж голос осип от изумления. – Творог-то вам ночью за каким чертом?!

– Сырников хочу! – рявкнула она, вдруг осознав всю несуразность своей затеи. – Со сметаной!

– Ага, сырников, значит, со сметаной...

Ей вдруг показалось, что он беззвучно смеется, и даже глаза его увидела, какими они могут быть в этот самый момент. И сделалось, невзирая на отменную работу кондиционеров супермаркета, невыносимо душно от того, какими именно ей увиделись эти глаза.

– А как выглядят мои люди, могу я узнать?

Даша описала внешность каждого.

– Они очень похожи друг на друга, – закончила она. – Уберите их, Баскаков. Мало вам вашего Саши Косого? Мало...

– Что-о???

Шипение трех голов Змея Горыныча услышала она в его вопросе, которым он перебил ее.

Ответить она не смогла, язык увяз между зубами.

– Стой, где стоишь, – приказал он таким тоном, что она и захоти, не ослушалась бы. – Я скоро буду...

К машине он тащил ее под локоток с такой силой, что замешкайся она, засеменила бы за ним на коленках. Он бы и не заметил, настолько был зол. Он и бугаев не заметил бы, не обрати Даша его внимание на них.

– Не хотите подойти к ним и поздороваться? – съязвила она, с благодарностью перекладывая пакеты в руку Баскакова, когда он только-только столкнулся с ней нос к носу.

– С кем поздороваться? – он обернулся, скользнул равнодушным взглядом по ребятам, будто и не узнал их вовсе, пожал плечами. – У меня нет здесь знакомых.

– Да ладно вам, Захар Валентинович, – улыбнулась Даша. – Мы же с вами взрослые люди. Сначала наследил Молюков Александр, теперь...

И вот тут он рассвирепел. Одной рукой трепал ее пакеты по ветру, будто и не весили они восемь кило суммарно. Второй сжимал ее локоток и тащил к своей машине. Открыл дверь, впихнул ее, потом куда-то забросил пакеты, те с тревожным стеклянным хрустом угомонились позади ее спины. Сел на свое место и тронул машину, взвизгнув покрышками по горячему асфальту.

Молчал он очень красноречиво. Даша ежилась всю дорогу до дома, а дороги той было минуты три-пять от силы. Лучше бы орал, уютнее было бы. Огрызаться можно, клеймить его опять же.

А то молчит!

К слову, ее преследователей как ветром сдуло, стоило Баскакову в ее локоток вцепиться. Только что топтались у газетного киоска, глядя в Дашину сторону, и вдруг словно растворились.

И он еще смеет утверждать, что это не его люди! Неубедительно, господин Баскаков! Совсем неубедительно!

– Входи, – приказал он ей, открыв дверь Дашиной квартиры ее же ключами.

Даша вошла. Остановилась у порога, наблюдая. Войдет – нет? Миссия его вроде бы закончилась. Наблюдение снято. Она доставлена в целости и сохранности до дома. Чего он мешкает?

Вошел. Толкнул ногой дверь, захлопывая. И пошел сразу в кухню. Там ставшим уже привычным жестом швырнул пакеты на стол. Оперся обеими руками о него, пока еще не поворачиваясь к ней. И так стоял какое-то время.

И лучше бы так и стоял, потому что, когда повернулся, ей снова захотелось лететь вниз через все этажи и перекрытия.

Лик его был ужасен, ничего больше и не вспомнилось из прочитанной литературы!

Губы побелели, скулы заострились, анализировать выражение глаз она поостереглась. Жить не захочется, точно, если расшифруешь!

– Я жду объяснений!!! – потребовал он негромко, но с выражением. – Жду немедленных объяснений!

– Вы ждете?! – она аж попятилась. – Сверхнаглость, не находите, господин Баскаков? Это я жду объяснений!

– Каких же? – Он до такой степени сузил глаза, что вряд ли вообще ее видел. – Что я должен объяснить?

– Первое – почему вы до сих пор никак не успокоитесь и не снимете своих людей с наблюдения?

– А второе?

– Второе... Ну, второе, мне хотелось бы, чтобы вы признали, что проиграли мне в который раз.

– Ага! – Баскаков оттолкнулся от стола и пошел описывать круги вокруг нее. – Я проиграл?

– Да, да.

– В который раз?

– Именно!

– Не вы проиграли, пытаясь засадить невиновного человека за решетку?

– Вы не агнец божий, прекратите ломать комедию! – возмутилась Даша, стоять в круге, очерченным им, было страшно. – Вы бизнесмен, который...

– Именно!!! – заорал он не своим голосом. – Я бизнесмен! А вы пытались сделать из меня преступника, убийцу!!!

– Я не пыталась сделать из вас преступника. Я пыталась доказать, что это так и есть.

– Доказали? – Он встал сзади и дышал теперь ей шумно в голову.

– Нет, – она поежилась.

Кто знает, что у него на уме? Может, он сейчас как раз глушитель на пистолет навинчивает, стоя вот так сзади и опаляя ее затылок огнем.

– Так кто же проиграл в этом случае, а? – Он зашел спереди, слава богу, руки были пустыми, пистолет отсутствовал, глушитель тоже. – Итак, второй пункт плавно опускаем? Признавать мне нечего, и объяснений быть не может.

– Ладно... – поспешила она согласиться. – Хотя ваш провал с Сашей Косым...

Она тут же запнулась.

Стоять с ним лицом к лицу было еще хуже. Ощущение собственной уязвимости и наготы было непередаваемым.

Сражает наповал, паскуда! Нелька была права.

– Ладно, это опустим. Не нужны мне ваши признания. Но ваши люди...

– Это не мои люди, – оборвал он ее резко. – Что дальше?

– Как не ваши?! – Даша оторопело заморгала, позабыв на какое-то время о том, что он – это он и что ей очень неуютно стоять с ним очень близко лицом к лицу. – А... а чьи же они тогда?!

– Эти двое, насколько мне известно, работают на Славу Сулеймана, – нехотя обронил Баскаков и неожиданно сделал два шага назад.

– Это тот Слава Сулейман, чьих родственников вы...

Он не дал ей договорить. Стремительный бросок… и он схватил ее за затылок, больно прищемив волосы, и сильно запрокинул ей голову.

– Я ничего не делал с его родственниками, поняла??? – прошипел Баскаков ей куда-то в шею. – Ни я, ни мои люди ничего не делали с его родственниками!!! Никто из моих не причастен к их смерти, никто!!! Я не воюю с женщинами и детьми!

– Правда?! – скорбно шепнула она ему в висок, он как раз маячил сейчас на уровне ее рта. Об искушениях, дрессирующих сейчас ее мозг, можно и не говорить, их было очень много, чрезвычайно много. – А как же я?! Я же тоже женщина! А ты объявил мне войну! И воюешь таким мерзким, таким бессовестным образом!

– Каким? – Он вдруг тоже понизил голос до шепота, чуть ослабил хватку, но совсем не выпустил.

– Ты подослал следить за мной Сашу Косого. Тот убил мужа моей подруги, дождался, пока я приеду, оглушил меня, вложил пистолет в мои руки и вызвал ментов. И после этого ты считаешь себя благородным, Захар?!

Она если не знала, то предполагала, конечно, что Косой не убивал Мишаню. Он по времени не успел бы этого сделать, если только Станислав Сергеевич не просмотрел его прежний визит двумя часами раньше. Но это вряд ли.

А все равно сказала именно так.

Слабым ментовским захватом назвал бы это сейчас ее бывший коллега Ваня. Ни один идиот под этим не подпишется. А Баскаков не был идиотом.

– Он никого не убивал, Даша, и тебе это известно так же хорошо, как и мне, – обронил Баскаков задумчиво, продолжая вести диалог с ее ключицами и шеей.

– А мне по голове тоже не бил?

Он не ответил.

– Он следил? Следил! Он шел за мной по пятам. Более того, он наверняка прослушивал мой телефон, поэтому и приехал минутой раньше и подстерег меня. Откуда же тогда стало известно, куда именно я поеду?..

– Не было никакой прослушки, – нехотя признался Баскаков и неожиданно погладил ее затылок большим пальцем. – А маршрутом ты ездила всегда одним и тем же: работа – дом – подруга – магазин. Скучно живете, Дарья Дмитриевна, хочу отметить.

– Пускай не было прослушки, – упрямо гнула свое Даша, старательно не обращая внимания на крупные мурашки, разбуженные его большим пальцем. Они горохом посыпали до самых пяток. – Но он следил за мной? Следил!

– Допустим.

– Вот! И когда вошел следом за мной в квартиру или минутой раньше и увидел труп, то не нашел ничего лучшего, как уложить меня рядом с ним. И пистолет в руки вложил, придурок!

– Целиком и полностью согласен. – Баскаков отшатнулся, выпуская ее из рук. Сел за стол, побарабанил по нему пальцами. И вдруг спросил, привычно улыбаясь одними глазами: – Ну, где? Где сырники, Дарья Дмитриевна? Среди ночи за творогом побежали, за сметаной, а сырников до сих пор нет! Безобразие! Хочу сырников! Со сметаной!

И она ведь стала стряпать сырники, молясь про себя, чтобы они удались.

Штука капризная, между прочим, если кто думает, что это не так. Тесто не должно быть слишком густым, изделие получится тогда жестким с опавшей серединкой. И не должно быть слишком жидким, тогда сырники расползутся по сковородке – не собрать. Нужно уметь попасть в золотую середину. Раньше получалось. Теперь – только бы поймать! Давно не делала ничего в кухне, очень давно.

Все получилось! Ровненькие, золотистые, пухленькие. Сверху ложку сметаны, и нате вам, господин Баскаков, угощайтесь, коли вам блюдо такое по вашему статусу, зубам и настроению.

– Вкусно, – отметил он, отодвигая пустую тарелку, слопав целых семь штук. – Молодец, Дарья Дмитриевна, хорошая хозяйка. Что же муж-то сбежал от такой мастерицы?

– Он не сбегал! – возмущенно повела она плечами, ковыряя все еще первый по счету сырник. Аппетита в его присутствии совершенно не было. – Я его сама выгнала, между прочим.

– А что так? – он недоверчиво ухмыльнулся. – Все вы так говорите: выгнала, послала. А на самом деле...

– На самом деле я устала делать вид, что ничего не замечаю. Просто в какой-то момент устала, и все. Кстати, Захар Валентинович, а почему вы считаете Молюкова... неумным человеком? Он, по-вашему, должен был меня пристрелить?

– Он, по-моему, не должен был проявлять инициативу.

Баскаков, насытившись, вдруг повел себя совершенно бессовестно, поймал Дашину ладонь, вытащил из пальцев вилку, уложил ее на тарелку с недоеденным сырником. Начал перебирать ее пальцы привычно и методично, будто делал это много раз и раньше и давно знает, что и как ей нравится.

А ей нравилось!

– Что вы делаете? – Даша подбородком указала на их сплетенные пальцы.

– Я? Ничего, – он улыбнулся, но руки не убрал. – Мы просто говорим. Кстати, давайте уж договоримся, либо «вы», либо «ты». Либо с отчеством, либо без. Я за второй вариант, а ты, Даша?

– Пусть будет так. Не надо... – она потянула свои пальцы из его ладони, ничего не вышло, быстро сдалась и закончила совсем не так, как хотела: – Не надо было ему проявлять инициативу в каком смысле?

– В том, чтобы подставлять тебя так жестоко, – нехотя признался Баскаков. – Было дано задание идиоту: следить и, используя представившуюся возможность, насолить тебе каким-нибудь образом.

– Ничего себе! – Даша надула губы и пальцы решительно выдернула. – Насолить?! Это называется насолить?! Я просидела под следствием почти неделю! Я подверглась массированным допросам и прокурорских, и своих, и людей из службы собственной безопасности! Я потеряла работу! В конце концов, я получила по башке! Это называется насолить?!

– Один – один, Даша.

Он не испытывал никаких угрызений совести. Если что-то и разозлило его, так это то, что его подчиненный ослушался, проявив не одобренную свыше инициативу. И ему совсем не жаль ее запятнанной репутации, потерянного времени в следственном изоляторе, и головы ее пострадавшей совсем не жаль.

Он отмщен!

– Ты доволен... – поняла она все по его самодовольно ухмыляющимся глазам. – Ты очень доволен.

– Не скажу, чтобы очень, но... Некое удовлетворение получил. Доказать, кстати, у тебя не получится. Да, я почти доволен. Хотя Косой и получил по шее за самодеятельность.

– Потому и машину его на штрафстоянку отогнали? Сам не сумел?

– Ага, – покивал Захар, развалившись на стуле в ее кухне, как на своей, и совсем не заботясь, что рубашка неприлично расстегнулась на его загорелом торсе. Почти ведь до пупа обнажился, ох и... – Менты забрали тачку, вызвали эвакуатор и отбуксировали на штрафстоянку, мы же не знали, что этот... Саша, мягко говоря, с перепугу ее поперек проезжей части оставит, когда с отчетом прилетит.

– А где он сейчас? Вы его... Вы его за непослушание?.. – продолжить она побоялась.

– Нет, дома сидит, раны зализывает. – Он вдруг резко втянул в себя воздух, выдохнул, сильно раздувая щеки, и проговорил не без раздражения: – Я устал тебе повторять, Полукарова, я не убийца! Я бизнесмен! Никаких приказов по устранению конкурентов, членов их семей, мужей подруг въедливых следачек я не отдавал и отдавать не собираюсь впредь! Мои руки не в крови, поэтому...

– Поэтому что?

Вот дурацкая привычка от работы осталась – цепляться за слова и выуживать все новые и новые ответы. Зачем?!

Она втянула голову в плечи. Он ведь поднялся и снова навис у нее за спиной.

– Поэтому я без опасения дотрагиваюсь до тебя, дорогуша.

И у нее снова душа ушла в пятки, и сердце забилось даже в кончиках пальцев. И тот давний сон ей вспомнился, от которого и сладко, и стыдно было при пробуждении. И прятала потом этот странный сон в подушках, вместе с пунцовым лицом и смущенным смехом.

Ей и сейчас было жутко стыдно от собственного желания: а пускай у него последние опасения исчезнут, и он снова станет трогать ее и бубнить что-нибудь ей в шею и ключицу, и тогда она уж точно осмелится тронуть губами его висок.

– Запри за мной дверь, Даша, – с понимающим смешком, за который его убить было не жалко, проговорил Баскаков уже от входа.

Когда успел удрать? Когда она голову в плечи втягивала? Или когда жмурила глаза, боясь обернуться и глянуть на паскудника?

Ох, права была Нелька, совершенно права. Как глянет: хоть стой, хоть падай, а как падать, так...

– До свидания, – произнесла она, внимательно рассматривая носы его мягких замшевых ботинок. – Извини, что побеспокоила.

– Всегда рад, всегда рад. Если что, обращайся. Даже личное время на тебя потрачу.

И так это у него вышло вежливо, так вежливо, что она едва не взвизгнула с досады. Как маленький щенок, перед носом которого поиграли приманкой, а потом ловким движением руки спрятали за спину и лишь поощрительно потрепали по загривку.

– Да ну что ты, Захар! – откликнулась она ему в тон, хотя губы и подрагивали от непонятной обиды на весь белый свет. – Разве же я могу злоупотреблять! Твоя милая тогда меня окончательно возненавидит! И уж точно к тебе не вернется, как ни проси, ни уговаривай.

Он странно крякнул, странно на нее глянул, выпятил губу и зачем-то торопливо застегнул рубашку до верхней пуговицы.

– Ты слышала, что ли? – спросил через мгновение.

– А то!

– Вот ведь... – Он покрутил головой, посмеялся, вышел за дверь и вдруг, спохватившись, попросил: – Кроме смеха: не выходи ночью одна, идет?

– Почему?

– Пока я не выясню, какого черта Слава Сулейман приставил к тебе своих людей, не выходи никуда ночью одна. Обещаешь?

Она коротко кивнула и закрыла за ним дверь. Тут же привалилась к ней спиной, и губы ее сами собой расползлись в глупой счастливой улыбке.

Она что, в самом деле увлечена этим... бизнесменом?! Марина была права, и она – Даша – увлеклась им по-настоящему?! Наплевала на личные обиды, на его преступное прошлое. Что бы там он ни говорил, но дыма без огня не бывает. И просто так Саша Сулейман не выдвинул бы против Баскакова страшные обвинения.

Что? Увлеклась?

И как быть?! Заставить себя думать о нем как-то иначе? Как о мерзавце, например. Но ведь пробовала, не помогает. Более того, не раз ловила себя на мысли, на допросах еще, что вот за таким бы она и в огонь, и в воду, одергивала затем, и снова...

Господи! О чем она вообще думает, а?!

А что, если ему хорошо известно, как он на нее действует, и он теперь станет использовать ее чувства в своих интересах? Может, уже и использует.

…Она так обрадовалась звонку в дверь, решив, что это он, передумав, вернулся, что забыла глянуть в глазок.

– Что-то забыл?

Она и тон нужный заготовила, с размаху распахивая дверь. Тоже вежливый и приторный до противного. На такой же волне они расстались. Но зря старалась. За дверью торчал ее бывший помощник Ванька. Заспанное лицо, лохматая башка, припухшие губы. Не иначе с постели только что поднялся. А что прилетел, проснувшись, сразу к ней, то понятно. Включил телефон, получил сообщение о ее непринятых вызовах. И поспешил.

Это хорошо, что поспешил. Плохо то, что она попалась. Объясняйся теперь.

– Приветик! Рад тебя видеть, Дарья Дмитриевна! – И дурачок даже полез к ней целоваться. Схлопотал легкую затрещину по макушке, рассмеялся. – Нет, правда, правда, соскучился! Шутка ли, почти десять дней не виделись! Как жизнь, Дарь Дмитриевна? Я войду?

– Ты уже вошел, – с усмешкой Даша указала на его носки, он уже успел разуться и искал теперь глазами дежурные тапки, в которые прежде всегда облачался. – Чему обязана?..

– Проснулся воды испить, – начал объяснять Ваня, шлепая в тапках за ней по пятам в кухню. – Включил телефон, тут сообщение от тебя. Ничего, что я тыкаю?

– Валяй, – позволила она. – Какая уж тут, к черту, субординация при моем-то положении? Можешь и без отчества.

– Дело не в субординации, а в том, что меж нами, Даша, разница всего-то в семь с половиной лет. Так вот! Включаю телефон, там сообщение...

– Да поняла я сразу, дальше-то что? Мог бы перезвонить, и все. Чего перся через весь город? – Она села за стол на тот самый стул, где несколько минут назад Баскаков самодовольно демонстрировал ей свой загорелый торс. – Достаточно было звонка, Ваня. Поэтому спрашиваю, чему обязана?..

Ваня забегал глазками по кухне. Сразу увидел в раковине две тарелки, две вилки и два стакана. Догадливо хмыкнул, ткнул пальцем и со шкодливой интонацией спросил:

– Это то, что я думаю?

– А что ты подумал? – равнодушно пожала она плечами.

– Вы угощали его ужином?

– Кого его? У меня в гостях была моя знакомая, мы ели сырники.

– Сырники, значит, ага! – Ваня, стервец, захихикал. – А знакомая у нас кто, Даш? Не с ней я у лифта столкнулся, когда заходил?

Она промолчала. А бессовестный Ванька между тем начал у нее хозяйничать. Достал из сушки чистую тарелку, вилку. Навалил гору сырников. Залил их щедро сметаной, подумал, сунул голову в холодильник и добавил в тарелку еще и вишневого джема.

– Не слипнется? – полюбопытствовала она, наблюдая за тем, как ее бывший помощник уминает сырники, которые ей ну совершенно расхотелось есть.

Сначала эти два бугая подпортили аппетит, потом Баскаков.

– Не-а, – замотал тот головой, сладко щурясь. – Умеешь готовить, Дарь Дмитриевна, что есть, то есть! А помнишь, какое мясо ты нам к Новому году готовила, а? До сих пор с Нелькой вспоминаем.

– А что еще вы с ней вспоминаете? – равнодушно поинтересовалась она, но внутренне напряглась.

Ну не просто так Ванька прискакал. Совсем не просто так.

– Много чего, – туманно пояснил Ваня, чавкая. – Она ведь, Нелька, та еще сплетница. Представляешь, что удумала?

– И что же?

– Наговорила мне, что ты с этим... с этой знакомой, что сейчас со мной у лифта столкнулась, будто бы вместе на море отдыхала! Будто фотки кто-то прислал в убойный отдел. Врет?

– Кто? Нелька или убойный отдел?

– И та и другой. – Ваня вдруг посерьезнел, то ли потому, что сырники заканчивались, то ли потому, что они наконец подступили к главной теме его визита.

– Нелька врет, убойный отдел наполовину.

– То есть?!

Ваня расстроился. Сильно расстроился, если даже сырник отложил, которым перед этим зачерпнул добрую половину всей оставшейся сметаны.

Наверное, за нее на костер шел, догадалась Даша. И перед Нелькой ее выгораживал. И перед оперативниками на груди рубаху рвал. А она вот и подвела.

– На море я с ним не отдыхала, успокойся и доедай, – погладила она его по лохматой голове и пододвинула тарелку поближе. – Он то ли наблюдал за мной, то ли случайно столкнулся.

– Случайно! – фыркнул Ваня, снова послушно взяв вилку в руки.

– Наговорил мне кучу гадостей, довел до слез, потом довез до гостиницы, и все. Больше я его не видела. Видимо, в тот самый момент, когда он меня вел до машины, нас и сфотографировали.

– Кто?

– Не знаю!

– Поразительно! – возопил Ваня с набитым ртом. – Он наблюдал за тобой, если, конечно, это не случайная встреча, кто-то наблюдал за ним. Потом... Потом случается эта жуткая история, и тут же всплывают эти фотки. Как понимать?!

– Как хочешь! – Даша развела руками и потрясла недоуменно головой. – Ты умный мальчик, я многому учила тебя, вот и...

– А что я?! Я без тебя не могу! Мне совсем плохо, Даша. От дела отстранили, перевели в другой отдел. Уйду я!

Его милые светлые глазки погрустнели, и Даше сделалось его очень жаль. Ванька был очень хорошим, цельным человеком. Ни подлости, ни предательства никогда в жизни не совершил. Он часто попадал в трудные ситуации, не желая мириться с несправедливостью. Даша учила его, как суметь промолчать, где нужно, как сделать вид, что принимаешь, а на самом деле посылаешь. Многому она научила его, во многом помогала.

Теперь вот он остался один.

– Куда уйдешь, дружок? – Даша полезла в холодильник за соком, налила Ване стакан до краев. Сунула в руки. – Пей.

– Уйду! – повторил он после трех глотков. – К тебе и уйду.

– Ко мне??? – она оторопело открыла рот и даже по сторонам осмотрелась. – Куда ко мне?!

– Ну... Болтают, что ты детективное агентство открываешь.

– Я???

– Ну! Что, мол, для начала ты пообещала найти убийцу мужа своей подруги и того, кто тебя подставил. А потом уже и делами клиентов заниматься. – Ваня растерянно моргал, наблюдая за ее изумлением. Потом вздохнул обреченно. – Что, вранье? Опять вранье?

– Интересно...

Дыма без огня не бывает, это она поняла, прожив тридцать восемь лет. Если до Ваньки дошли подобные разговоры, значит, их кто-то распространяет. Кто? Кому это выгодно?

– Сам я ничего не знаю, лишнего говорить не буду. Но слухи по отделам ползут.

– Да ты что? Так прямо и говорят?

– Да! Полукарова, говорят, собралась частное детективное агентство открывать, сейчас, мол, это модно и прибыльно. А она больше ничего не умеет, только преступников на чистую воду выводить.

– Готовить могу, – вставила со смешком Даша.

То, что о ней еще говорили в отделе, радовало. Если говорят, значит, помнят. Если говорят как о специалисте высокого уровня, значит, жалеют о ее уходе. А то, что ей попутно придумывают безбедное будущее, стало быть, угрызениями совести маются, что оставили ее без куска хлеба.

И все равно...

– Готовить можешь, но не хочешь, – поправил Ванька, оглянулся на блюдо, в котором сиротливой ощипанной ромашкой торчали три сырника. – Я доем?

– Валяй! Только прежде ответь мне на вопросы, – она по привычке загнула мизинец. – Кто мои возможные клиенты? Нелька не могла на хвосте не принести информации, не делай таких глаз. Второе: откуда известно, что я поклялась найти убийцу мужа моей подруги? И третье... Что говорят опера про доброжелателя, приславшего фотки в отдел?

– Ты пропустила... – Ваня запнулся. – Ты пропустила, Даш, кое-что.

– Что?

– Ты забыла спросить про того, кто тебя подставил. Почему? – Его рука с вилкой, с нанизанным на нее сырником, застыла возле его рта, на стол начала капать сметана. – Почему, Даша?

– Думай, Ваня!

– Ты уже знаешь, кто это сделал?! – ахнул ее бывший помощник. – Ну, блин, ваще!!! Ты уже нашла?! Ты уже вычислила его, да??? Как? Как, Даш?! Уйду я от них, точно уйду! К тебе уйду!

Она снова потрепала его по голове, распрямляя непослушные взъерошенные вихры. Подтолкнула под локоток руку с сырником, сметаной закапал весь стол. Улыбнулась без особой радости.

– На самом деле, дружок, нет никакого агентства. Я даже не думала об этом, если честно. Но! – тут же подняла она палец, заметив его неподдельное огорчение. – Мысль хорошая! Не торопись и не торопи меня, но мысль в самом деле хорошая. Будем думать!.. Что Нелька про все это говорит?

– Ничего. Туману напускает и глазами играет, профура, – отозвался ворчливо Иван, доел все, подчистив последним сырником всю сметану и джем с тарелки. Допил сок. – Я так и подумал, что она треплется. Когда она знает хоть что-то, ей рта не закрыть. А тут сплошь загадочность. Опера про фотки ничего не знают. Только одно: это не монтаж. Кто и зачем прислал, непонятно.

– Да все понятно, о чем ты! – возмутилась Даша и погрозила ему пальцем. – Учишь, учишь тебя! Прислали для того, чтобы Баскакова подставить. Я же там плакала на снимках. Это только Нелька могла придумать про наш с ним совместный отдых. Так что все это против Баскакова направлено. Снимки прислали с целью его очернить.

– Или тебя выручить. Ты не думала об этом?

– Это один процент из миллиона. Кому я нужна?! – изумилась она и тут же очко бывшему помощнику записала.

Об этом она точно не думала. И когда творила свои зарисовки, то даже не упомянула об этом. Почему? Да потому, что помогать ей было некому. Даже подруга отвернулась от нее и говорить не желает.

Баскаков так вообще выглядел весьма удовлетворенным. Один – один, сказал. Сожалений никаких по поводу того, что с ней стряслось в ту самую страшную для нее неделю.

А с подругой вообще ничего не понятно. С ней еще разговор долгий предстоит, когда она наконец созреет. Убил же кто-то Мишу. Кто?! Баскаков свое участие в этом отрицает полностью. Ни он, ни его люди будто бы не убивали. Они просто следили за Полукаровой Дарьей Дмитриевной и ждали удачного момента для подставы. Дождались, что называется. Лучшего момента второй раз могло и не выпасть. Вот Саша Косой и сориентировался. Правда, с работодателем забыл посоветоваться, за то и в зубы получил.

Даша усмехнулась своим невеселым мыслям.

Совершено было правонарушение, а как докажешь? Да, напал он на нее, но не убил же! Да, вложил ей ствол в руки, но могут списать и на хулиганство. И кому списывать? Кто сознается под протокол?

Так-то...

– Про то, кто прислал твои с Баскаковым фотки, ничего не ясно. Да и искать особо никто не ищет. Сама знаешь нашу запару! – Ваня вздохнул невесело и, кивнув в сторону двух грязных тарелок в раковине, спросил: – Так что у вас с ним, Даш? Перемирие? Что он тут делал в такой поздний час?

– Сырники ел, – рассмеялась она.

А в голову тут же полезла всякая дребедень.

А что, если Ванька как раз и следит за Баскаковым?! Следил за ним и раньше по поручению, полученному поверх головы Дарьи Дмитриевны. Он следил, выезжал за ним на отдых. Там он все свои наблюдения подкреплял фотодокументами, куда и она – дражайшая – попалась. Он их попридержал и к отчету не приложил, чтобы не подставлять любимую начальницу. Потом...

Потом, когда с ней случилась беда, он эти снимки анонимно пересылает в отдел, чтобы вызволить ее из беды. Сам же намекнул, что аноним мог действовать исключительно по такой мотивации. Вон даже у нее на это ума не хватило, а у него что же, его больше, что ли?

– Это ты, Вань?! – вцепилась она в рукав его футболки и с силой тряхнула. – Скажи, это ты сфотографировал нас с Баскаковым на юге?

По тому, как он перепугался и отчаянно замотал головой, Даша поняла, что нет, это не он. Да он и не смог бы так долго молчать. Он все ей всегда выбалтывал.

– Тогда кто? – снова откидываясь на спинку стула, задумчиво обронила она. – Кто тогда прислал эти фотографии?

– Кто их сделал, – подсказал Ваня.

– Умный, да?! Ясно, что фото прислал тот, кто их сделал. Или тот, кто послал человека, чтобы их сделать. Слушай, Вань! – вдруг вспомнила она. – А что ты конкретно знаешь о Славе Сулеймане? Только не отвечай мне вопросом: а зачем это мне? Потом скажу.

Может быть, тут же добавила она про себя. Может быть, она и скажет, но не сию секунду. Она сама запуталась окончательно во всех своих фигурантах. Не хватало еще и Ваньку запутать. Тот станет думать только об этом и окончательно забросит свою основную работу. Получит нагоняй, потом еще, а там и до рапорта об увольнении недалеко. Притащится к ней на порог и скажет: «Принимай на работу в свое агентство».

А того и в помине нет.

Кто же придумал, а? Кто?! И с какой целью?

– Слава Сулейман – фигура в криминальных кругах весьма известная, – начал важничать сразу Ванька, приосанившись и разложив руки на столе, и того не заметил, балда, что всю сметану подобрал своими худосочными локтями. – Он приехал откуда-то из Средней Азии к своему двоюродному брату с парой рубашек в чемодане и в рваных штиблетах. Было это еще до вражды Баскакова с двоюродным братом Славы.

– Все это я знаю и без тебя! – фыркнула она. – Забыл, чье дело мы с тобой рыли? Меня интересует время, после того как Баскаков был выпущен из-под стражи.

Сама она с Сулейманом, по паспорту Сулеймановым, не встречалась ни разу. Но протокол его допроса читала. Сплошные слезы и желание узнать, кто так поступил с семьей его брата. Острое желание! И называл даже несколько фамилий, Баскакова в том числе. Но ни намека на месть, ни единого. Более того, из его смиренных речей казалось, что человек этот собственной тени боится. И что готов бизнес брата хоть Аллаху, хоть шайтану подарить, лишь бы его семью никто не тронул. И поговаривали одно время, что он и впрямь ведет переговоры о продаже всех акций. И будто даже с Баскаковым переговоры те велись. Оттого и пало подозрение на его бедную красивую голову.

Но потом...

То ли в цене не сговорились, то ли Сулейман решил, что негоже дело брата продавать конкуренту, которого к тому же менты тягают по подозрению в убийстве всей семьи брата и его самого в том числе. Дело с продажей акций не срослось. Какое-то время было тихо, а затем...

Затем ей стало не до Сулеймана Славы, работы другой навалилось, а много позже с ней самой начали происходить ужасные злоключения. До Сулеймана ли? И не вспомнила бы никогда, кабы не добры молодцы из его команды, взявшие ее след прямо от подъезда…

– Ты знаешь... А сказать-то особенно и нечего, – обескураженно развел руками Ваня, подумав. – Тихо живет Вячеслав Сулейманов. Очень тихо и благопристойно. Не пьет, не замечен с бабами в кабаках и банях. Ни разу не участвовал в разделе сфер влияния. Тихо отходит в сторону, и все. Без драк и разборок. В мечеть местную ходит с семьей. Много молится.

– Картину или икону писать с него можно, – недоверчиво скривилась Даша. – И что же, у него охраны никакой? Не держит он мордоворотов на всякий пожарный случай?

– Может, и держит, только мордовороты те, как ты говоришь, в приличных костюмах ходят. В ухе наушник, в кармане ствол, а в другом кармане разрешение на ношение этого ствола. Чист, Даша.

– До противного чист?

– Может, и так, но ни разу по сводкам ни он, ни его люди не проходили.

– А если пройдут? – вдруг решилась она немного пооткровенничать. – Ты станешь к нему внимательнее?

– С чего это вдруг? – сразу навострил ушки Ванька.

– Вот послушай, что сегодня было...

И Даша в деталях рассказала ему о том, как повстречала сегодня двух молодчиков возле своего подъезда. Как вели они ее до самого магазина. Но внутрь заходить не стали. Как наблюдали сквозь витрину за ее кругами, что она нарезала по торговому залу с тележкой. Как вынуждена она была вызвать телефонным звонком Баскакова и потом...