Текст книги "Пять минут между жизнью и смертью"
Автор книги: Галина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Так! Что дальше?!
Он пока не боялся, нет. С ней ведь не могло ничего страшного случиться? Нет! Никаких следов взлома, следов борьбы в их спальне. Никто не похищал ее. Она сама…
А что она сама? Ушла от него? Она его бросила, получается?!
– Что дальше, Оксана Петровна? Вы принесли ей полотенце, что дальше?!
– Она искупалась, вышла в халате из ванной. На голове полотенце, голову, значит, вымыла, – вспоминала домработница, закрываясь от него одеялом, как щитом. – Потом пожелала мне спокойной ночи и пошла в спальню.
– К ней никто не приезжал? Ей никто не звонил? И собаки… Почему они оказались в вольере? Вы их выпускали?
– Да! Точно выпускала!
– А кто тогда их загнал?
– Не знаю. Лерочка не могла. Она к ним подходить боялась.
Это точно. Валерия боялась свирепых стервецов до смерти. Кто тогда это сделал?!
– И не приезжал никто, и не звонил. По домашнему точно не звонил, у меня же вот параллельный под ухом. – Оксана Петровна кивнула в сторону аппарата, трубку с которого снимала, чтобы хозяев не беспокоили в неурочное время. – Может, беда какая случилась, Виталик?! С Лерочкой, может, беда какая?!
– Хватит! – взревел Сетин и ринулся к выходу из ее комнаты.
Оксана Петровна, на ходу надевая халат, засеменила следом. Он метался из комнаты в комнату, и она за ним. Он сиганул в кухню к холодильнику за выпивкой, и она за аптечкой к тому же холодильнику.
– Что делать-то станем, а? – спросил он, выпив почти двести граммов коньяка из горлышка. – Как она могла удрать, если собаки по двору бегали? Если удрала, когда они уже заперты были, то кто их запер?!
– Может, ее украли, Виталик? – Оксана Петровна крутила в руках мензурку с лекарством и всхлипывала тихонько. – Может, украли голубушку нашу?!
– Зачем? Зачем ее красть? – удивился неподдельно Сетин. – Бизнес в порядке. Никто меня не шантажировал. Никто не угрожал. Да и четвертая она у меня жена, чтобы кто-то через нее мог на меня давить. Это не способ устрашения, все должны это понимать.
– Жена-то четвертая, да первая, которая… – Оксана Петровна неожиданно запнулась, отворачиваясь, будто затем, чтобы поставить склянку из-под лекарства на стол.
– Оксана Петровна! – снова заорал Сетин не своим голосом, стиснув диванный подлокотник. – Если вам есть что сказать, говорите, если нет, не надо делать никаких идиотских намеков! Вы знаете, как я этого не люблю!
И заметался, вскочив с дивана, по кухне, поддавая пинком все, что попадалось ему под ноги.
– Тест я нашла, Виталик, – стыдливо опуская глаза, призналась Оксана Петровна.
– Какой тест? – не понял он.
– Тест на беременность я нашла в мусорном мешке. Не подумайте, что я роюсь в мусоре, боже упаси! – Она сложила руки на груди, каясь. – Нет, просто он сверху лежал, как градусник, честное слово! Я и заинтересовалась, а это, оказалось, тест.
– А… А откуда вы знаете, что это именно тест, и именно на беременность?! – Сетин удивленно вытаращился.
Заподозрить престарелую домработницу в связях, могущих повлечь за собой нежелательную беременность, мог только сумасшедший.
– Из телевизора, откуда еще-то. Там все сейчас преподают, как в институте. Так вот я к чему… – Она снова принялась ходить за ним по пятам, куда он, туда и она, пинать только поостереглась шкафы, диваны, кресла. – Может, тест тот положительным был.
– И что с того?
Он вообще не понимал, куда она клонит, и ненавидел себя за это еще сильнее, чем за то, что не сказал нужных слов перед уходом своей жене.
– А то, что Лерочка может быть беременной! А это уже ваш наследник! И вот… Вот поэтому ее могли украсть! И не ее скорее, а вашего ребеночка, Виталик! – Оксана Петровна снова скорбно всхлипнула, запричитав вполголоса.
– Чертовщина какая-то! – охнул он с болезненной гримасой и забормотал: – Просто бразильские страсти какие-то! Потом окажется, что она родила двойню. Их разлучат, а через двадцать лет они встретятся. Одна будет богатой, вторая нищей, и никак иначе… А тест был положительным?!
Мысли в голове пухли, словно на дрожжах. И голова, кажется, раздувалась, ширясь в объеме, от этих скоро размножающихся мыслей.
Валера беременна?! Господи, ну почему?! Хотя она же замужем. С мужем спит, чего же тут удивительного! Отсюда и объяснение ее странному поведению, необъяснимым слезам и мрачным мыслям. Беременные женщины, болтают, горазды на такие штучки.
– Тест был положительным? – снова повторил он странным глухим голосом, который даже домработницу удивил.
– Не знаю. Я же в этом ничего не понимаю. Посмотрела, узнала, что тест, да и выбросила. Это у нее надо было спрашивать.
– У кого? – Сетин оперся кулаками в стол, опустив голову. – У кого я должен был спрашивать, Оксана Петровна? У жены? Где она?! Нет ее! И что теперь? Под поезд мне лечь прикажете?
– В милицию надо бы позвонить, Виталик, – подсказала Оксана Петровна, шумно дыша ему в спину.
– Какая милиция, Оксана Петровна?! – простонал он, опуская голову еще ниже. – Какая милиция?! А если… А если она просто сбежала от меня, что тогда?
– Сбежала? А чего это ей бежать от таких благ?
– А потому что я такой тупой и грубый, – скорее для себя, чем для нее, тихо заметил Сетин. – Потому что не нахожу нужных слов, когда их хотят слышать. Потому что не могу правильно и красиво любить, хотя и люблю… Что делать, что делать-то теперь?!
Решение всплыло ближе к утру, когда предел его отчаянию, чередующемуся со вспышками ярости, грозил перерасти в нервное истощение.
Оксана Петровна, без конца вертевшаяся у него под ногами, была отослана к себе в весьма грубой форме. И она там плакала теперь тихонько, прислушиваясь к звукам из кухни. Он прикладывался то к коньяку, то к лекарствам. Ничего не помогало. Паника в душе росла, выхода не находилось. Мобильный Леры не отвечал. Домашний на ее прежней квартире тоже. Подруга Катя не знала, где она может быть, и переполошилась с ним на пару. И дважды уже успела позвонить, пока он то бесновался, то пугался, покрываясь липким потом.
А потом вдруг…
– Спишь? – прохрипел Сетин в трубку, еле ведь отыскал номер телефона, записанный им на чужой визитке карандашом.
– Уже нет, а кто звонит-то?
– Сетин. Сетин звонит. Не забыл такого?
– Чего тебе, Виталик? – сразу спросил его одноклассник, значит, помнил.
– Помощь твоя нужна, Слав.
– Да ну! А что случилось? – Ростислав, которого никогда в жизни никто не называл полным именем, либо Ростиком, либо Славиком, тяжело и шумно задышал, прикуривал, наверное. – Говори, не жуй там сопли! Пятый час ведь, мне уже через час вставать!
Плевать Славка хотел на все его деньги. Манерничать в угоду не станет. Сетин невольно улыбнулся. Настоящий мужик, добавить нечего. Такой ни под кого не прогнется. И поможет, если надо.
– Беда у меня, Славка, страшная беда. – Сетин вдруг только теперь почувствовал, насколько это может быть страшным и безнадежным, и задохнулся почти, выговаривая через силу: – Жена у меня пропала, Славка.
– Ого! Это которая же? Слыхал, их у тебя…
– Единственная она у меня, Слав, – прохрипел Сетин, перебивая старого друга, о котором и вспомнил-то, встретившись пару лет назад на встрече одноклассников. – Единственная, любимая. И вот теперь она пропала…
Глава 10
Ростислав Сомов хмурился все утро. Оно вроде и неплохим выдалось. Отчет по делам его порадовал. Секретарша сегодня явилась на работу вовремя, а то хотел ее сегодня уже увольнять. Даже кофе сварила впервые сносный. Любимая гортензия на окне в глиняном ярком горшке вот-вот должна была зацвести. Компьютер за утро ни разу не завис, и Интернет открылся почти сразу.
Все вроде бы нормально, а он хмурился.
– Что-то не так, Ростислав Викторович? – поинтересовался один из его детективов.
Молодец, парнишка, толковый. Въедливый такой, дотошный. И клиенту угодить сумел, и начальству, и агентство их сумел прорекламировать на пять с плюсом. Уже трижды звонили за утро Сомову.
Всех клиентов он сам принимал, не доверяя их даже таким въедливым и дотошным, как его помощник. Определял с ходу их статус, платежеспособность, решал, с кого сколько можно запросить. Определял вероятность раскрытия запутанных дел и тогда уже либо отсылал обратно с вежливым обещанием подумать над их проблемой, либо передавал с рук на руки помощникам.
Безнадежных дел Сомов не терпел и не брался за них никогда. Они ему еще по оперативной работе в милиции надоели до зубовного скрежета, выработав в нем стойкую аллергию. И чувствовал он их за версту. Будто кто-то невидимый позванивал тревожно над ухом в звонок.
«Не суйся, Сомов! – тренькал время от времени кто-то в звоночек. – Не то все! Не твое! Не суйся!..»
Он и не совался. И все было хорошо. И детективное агентство худо ли бедно процветало, вон даже на ставку секретарши денег наскреб. И все сыты были и довольны, особенно клиенты.
Но сегодня…
Как только Сомов положил трубку, переговорив ранним утром с Сетиным Виталием, так моментально в ушах зазвонило.
«Дело дрянь! Гнилое, гиблое дело, Сомов! – стонал его мозг, не успевший как следует проснуться. – У Сетина жен этих, как у Синей Бороды! Он мог сам убить ее, а потом трагедию разыграть как по нотам. Тут либо играть по его правилам и дуть с ним в одну дуду, либо сдавать его органам. А ты, Сомов, знаешь, как это бывает. Ты проделывал это не раз. Так то другие, чужие тебе люди были. А тут Сетин! И в друзьях раньше бегали. И влияние у него… И даже если его баба загуляла, ничего хорошего в том нет для тебя, Сомов. Все равно на тебе все замкнется, потому что не чужой тебе Сетин. Они, может, потом сойдутся, помирятся и станут жить-поживать, а ты в дураках останешься. И неловкость при встрече с тобой всякий раз и он, и жена его станут чувствовать… А если ее украли с целью выкупа, что тогда, Сомов?! Что ты станешь… Нет, что ты сможешь тут поделать?! Ничего, Сомов! В случаях с похищениями знаешь ведь, что бывает! Там процент выживших похищенных жертв весьма, весьма маленький. Эх, и зачем только ты трубку снял, Сомов?! Не дозвонился бы до тебя Витальча, достал кого-нибудь другого. А теперь… Что теперь?!»
Теперь надо было ехать к Сетину, а ехать страсть как не хотелось. Вот и хмурился все утро Ростислав Сомов, хотя состояние его личных дел к тому и не располагало.
– Ростислав Викторович, вы один поедете по вызову к клиенту или кого с собой возьмете? – это секретарша позаботилась, прогундосив по внутренней связи.
– Один, – рявкнул Сомов.
Он ее уже почти ненавидел за то, что та пришла вовремя сегодня на работу. Только собрался увольнять, как она на путь исправления встала. Теперь придется искать иную причину для придирок и взысканий. Уволить ее Сомов все равно уволит.
Ну не нравилась она ему, сильно не нравилась. И нерадивая, и некрасивая. Взял по просьбе своей соседки по этажу, потому что кому-то надо было начинать заниматься делопроизводством в его конторе. Решил, что пускай она и начнет. А как-то сразу не срослось и не заладилось между ними. Теперь уже и не получится, видимо. А она сейчас, вишь, на ходу подметки рвет.
– Ростислав Викторович, – снова захрипел помехами селектор, – а вы на своей машине поедете или…
– На своей! – заорал он.
Вот дура! Знает же, что их общая машина нарасхват. И слышала, что сегодня один из его помощников на наблюдении. Чего спрашивать-то?! Лишь бы что-то спросить? Или решила ему рвение свое таким вот образом продемонстрировать? Пускай, он все равно ее уволит.
А к Сетину ехать не хотелось. На любой машине не хотелось, и даже если бы он вертолет за ним прислал, Сомов и тут бы маялся.
Может, позвонить? Может, объявилась его блудная четвертая жена? Психанула по какому-нибудь поводу, ушла, уехала к маме, брату, подруге. Потом ближе к утру остыла. Прикинула, подсчитала, чего себя лишает. И бегом обратно к богатому мужу в койку.
Надо позвонить.
Сомов потянулся к мобильному телефону. Номерами они еще пару лет назад обменялись. И Ростислав Виталькин номер сразу в свой телефон забил. Хотя сегодня и разыграл удивление, и не узнал будто давнего друга по голосу, номер-то высветился с фамилией – Сетин.
– Виталик, день добрый, – поприветствовал его Сомов, откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и ослабил узел галстука. – Как дела? Что нового? Не вернулась?
– Нет, – коротко ответил Сетин глухим бесцветным голосом. – Нового ничего.
– Друзьям звонил? Знакомым, бывшим коллегам по работе, родственникам?
– У нее только подруга Катя. Катя Быкова. Она тоже не знает, где Лера может быть.
Ага, стало быть, жену зовут Валерией. Утром Сомов не спросил, не до того было, в ушах звон стоял, спать хотелось жутко.
– Родственникам Катя всем позвонила, мы с ней связывались утром, – продолжал между тем Сетин. – Валерия у них не появлялась и даже не звонила.
– А мужчина? Ты извини, Виталик, но я обязан спросить.
Сомов поморщился, будто у него заболели все зубы разом.
Сейчас Сетин начнет убеждать его, что его жена не такая. Что она верна ему. И что вообще таким мужикам, как он, не изменяют, если в своем уме и твердой памяти.
А если нет?! Если нет ума?! Кажется, одна жена от Сетина то ли загуляла, то ли ушла. Что-то девчонки на встрече одноклассников такое шептали, когда сплетничали про Сетина. Так вот, если одна загуляла и ушла, то почему подобным образом не поступить и другой? Тем более – четвертой? Может, было что-то в Сетине Виталии Станиславовиче не так. Была, может, в нем какая-то червоточина…
Почему-то Сомову очень нравилось так думать. Нравилось считать, что у Сетина имелся какой-то скрытый от посторонних глаз изъян, из-за чего его женщины в бега подавались.
Завидовал? Да ну, теперь вряд ли. Раньше завидовал, конечно. Бесился даже, особенно когда на встрече с одноклассниками Виталька деньгами принялся сорить, поливая девчонок дорогим шампанским и засыпая их розами. Штук двести купил тогда, кажется. Лучше бы он одной однокласснице денег дал на лечение сыну, чем пускать их по ветру.
Сам Сомов тогда только-только распрощался с органами внутренних дел и начал создавать свое детективное агентство. Тяжело ему было. Со скрипом великим все шло, с натугой, в убыток себе часто работать приходилось. Потому что надо было поначалу имя себе создавать. И спал по два-три часа в сутки. И с женщинами общался в том самом смысле раз в два месяца, наверное. Он и на встречу прямо с наблюдения приехал невыспавшимся, плохо выбритым, в мятом пиджаке и запятнанных джинсах. Выпил немного и начал хмелеть с ходу. И что-то даже, кажется, сказал тогда Сетину в грубой форме. Очень хотелось обидеть его Сомову, очень.
Но Виталька не обиделся, как ни странно. По плечу его хлопал, звонко смеялся и все время лапал свой пухлый бумажник, намереваясь туда залезть.
Не понравился тогда вечер Ростиславу. И он дал себе обещание, что никогда больше не станет посещать такие мероприятия и с одноклассниками по возможности встреч будет избегать.
А тут поди ж ты! Позвонил Сетин и просит у него помощи!
А помогать-то ему и не хотелось. А хотелось думать про него гадости.
– Все, я уехал, – на ходу обронил он своей некрасивой секретарше.
– Вы надолго? – зачем-то спросила она, впалые щеки ее покрылись румянцем. – Я в том смысле, Ростислав Викторович, что если клиенты станут звонить или являться, что мне им говорить?
– Ничего не говорите, – вдруг пожалел он ее немного за этот красноречивый румянец: боится, стало быть, его, уважает. – Вернее, скажите, что на сегодня меня нет, а завтра… А завтра – время покажет…
Дом Сетина был как раз таким, каким и должен быть дом преуспевающего и влиятельного бизнесмена. Большая площадь обнесена хорошим добротным забором. Дом в два этажа. Много комнат. Все дорого, но без кичливости, что Сомов нехотя признал после осмотра.
Не выпячивался Сетин, не разбрасывался средствами. И уютно даже в доме было. Но тут скорее заслуга его домработницы была, следившей за порядком. Именно она и встретила Сомова Ростислава на пороге, когда он въехал на своей машине в распахнутые настежь ворота.
– Проходите, он там. – Она махнула рукой влево, в сторону прикрытой кухонной двери. – С утра сидит. Вернее, всю ночь там сидел, и не уходил даже. Вам кофе сварить?
Кофе Сомову хотелось. И он кивнул. Отдал легкую куртку домработнице в руки, пригладил перед зеркалом волосы и шагнул в ту сторону, где прятался от всего мира его бывший одноклассник.
– Он пьет там? – прежде чем открыть дверь, спросил он у домработницы.
– Пьет! – горестно поджала она губы. – Переживает!
– Что, так любит свою жену? Больше, чем всех остальных?
– Любит, наверное, раз прожил так долго. – Она опустила взгляд, начав ровнять по задникам хозяйские туфли на обувной полке.
– А долго – это сколько?
– Два года, – даже чуть горделиво похвасталась домработница.
– А! Ну да, ну да.
Он усмехнулся и повернулся к домработнице спиной.
Два года для таких людей, как Сетин, – это срок! А сколько времени он отводил на предыдущих своих жен? По полгода, по месяцу или по два? Сколько те успели продержаться, прежде чем в его дом явилась четвертая жена, которая вдруг решила пропасть минувшей ночью?
– Привет.
Сомов вошел в громадную кухню-столовую, бесцеремонно швырнул кожаную папку на обеденный стол на толстых резных ножках. С грохотом отодвинул стул и уселся, водрузив локти на изумительной белизны скатерть.
А почему нет? Он на работе. Он не собирается церемониться здесь только потому, что кто-то станет платить ему деньги, а он их будет брать. Он не за так их брать станет. Он работать начнет. Хотя ему очень этого не хотелось. И от денег бы он отказался с радостью. Может, закосить и сказать, что не справится? На занятость сослаться или еще какую причину выдумать?
Тоже нельзя. Репутация агентства под угрозой.
– Пьешь? – глянул он на Сетина, подвинул к себе полупустую бутылку коньяка, вслух прочел название, присвистнул, перевел взгляд на блюдечко с лимонными дольками. – Закуска, прямо скажу, немудреная у тебя, братишка. Охмелеешь быстро.
– И что с того? – Сетин равнодушно подергал плечами, скользнул взглядом по Сомову. – Налить?
– Я же на работе, Виталик, – развеселился вдруг Сомов. – Ты что, забыл, почему я здесь?
– Не забыл.
– А если не забыл, то хорош коньяк жрать, – повысил он голос. – Мне твоя голова трезвой нужна.
– Моя-то зачем? Это твоя должна соображать, а моя…
– А кто на вопросы мне станет отвечать?! – возмутился Сомов.
– Допрашивать станешь? – ахнул пораженный Сомов.
– Не допрашивать, а спрашивать, – поправил его Ростислав. – Нужно составить полную картину происшествия, чтобы определиться, в каком направлении следует начинать работу.
– Происшествия! – Сетин беззвучно засмеялся, прикрывая глаза ладонью. – Какого происшествия?! Я даже сам не знаю, что произошло! Она вчера после моего ухода приняла ванну, ушла к себе, домработница выпустила собак из вольера, а Лерка их боялась как огня. Потом я позвонил, спросил у Оксаны Петровны про Леру. Она сказала, что все в порядке. Что женушка моя спит, дом заперт, собаки по периметру бегают. А оказалось…
– Где ты был, то есть я хочу сказать, звонил ты домой откуда? – Сомов быстро строчил по белому полю листа.
– У губернатора вчера весь бомонд собирался. Я был в числе приглашенных.
– Жена почему тебя не сопровождала? – Сомов поднял глаза на бывшего одноклассника. – Ты извини, но вопросы могут быть весьма некорректными. Это тоже в интересах расследования, и твоих в том числе.
– Я понял, для составления полной картины происшествия, – перебил его Сетин нетерпеливо. – Валерия не любила подобного рода мероприятия. Всячески старалась отлынивать. Вчерашний вечер не стал исключением.
– Как вы расстались? – Сомов поставил крохотную цифру «один» в начале строки. – О чем говорили перед твоим уходом?
– Не поверишь, Славик, – задумавшись ненадолго, проговорил в тоске Сетин, – мы говорили с ней о смерти.
– О чем, о чем?! – Авторучка в пальцах дрогнула, смазав поставленную после единицы точку.
– О смерти! Вернее, она вдруг начала о ней говорить. Пристала: а что ты, говорит, будешь делать, если меня не станет в твоей жизни?
– Что ты ей сказал?
– Да ничего я ей толкового не сказал, – с горечью выпалил Сетин. – Она расплакалась. Говорит, а вдруг я умру, ты, говорит, хоть заметишь? Я посоветовал ей не забивать голову глупыми мыслями, или что-то в этом роде и… И ушел.
Ростислав Сомов решил ненадолго приостановить свои записи. То, о чем ему рассказывал Виталий, было не ново. Скучающие в одиночестве жены влиятельных и преуспевающих бизнесменов частенько выкидывали коленца. Могли закатывать часовые истерики, а потом наглотаться таблеток, чтобы все их, несчастных, жалели и помочь стремились. Могли от тоски и ничегонеделанья завести себе молодого любовника и тайком прожигать с ним деньги мужа, которые ему, между прочим, не с неба сыпались. Могли, не дождавшись внимания, сбежать и сидеть где-нибудь, ждать, пока супруг проявит снисходительное внимание и заберет их домой. Какое-никакое, а все же проявление чувств.
Кажется, четвертая жена Сетина выкинула нечто подобное, раз пропала сразу после разговоров о смерти и неожиданных слез.
Как все банально у них, у этих богатых!
– Она не была беременной, Виталь? – очнулся от своих размышлений Ростислав.
– Не знаю, – развел тот руками. – Я не знаю, не смотри на меня так! Может, и была, Оксана Петровна в мусорном мешке тест на беременность нашла.
– Ага! – Сомов со вздохом сделал пометку в блокноте. – Тест был положительным или нет?
– Она не разбирается в этом. А разве это имеет значение, Славик?
Ого! Имеет значение? Да только это и может иметь значение. Нет, ну нельзя же быть таким слепцом, чтобы не заметить изменений в собственной супруге. Плачет без причины, капризничает, скрывает что-то. А что? Беременность возможную? А почему скрывает? Уж не потому ли, что муж к этому не имеет никакого отношения, а?
Вполне возможно, вполне возможно.
– Говоришь, что собак выпускала домработница?
– Да, она. – Сетин сморщился, пережевывая лимонную дольку. – Сказала, что выпустила, заперла дом и легла спать. Лерка к тому моменту уже была в кровати.
– А когда ты пришел, собаки были в вольере, так?
– Точно так.
– Кто их загнал? Твоя жена?
– Нет! Она не могла! Она их как огня боится. Даже к вольеру не подходит близко! – возмутился, вступаясь за жену, Сетин.
– Тогда кто? Кто их загнал? Если этого не делали твоя домработница, ты и твоя жена, тогда кто это сделал, Виталик?
– Ума не приложу! – воскликнул тот, снова себе наливая.
– А я вот догадываюсь, кто это мог сделать, дорогой мой друг. – Сомов вдруг разозлился на бывшего одноклассника, да так, что желваки заходили.
Что, в самом деле ваньку перед ним валяет, а?! Убитого горем мужа из себя корчит! Пьет тут. Все же проще простого!
Чего-то не поделил со своей женой Сетин, или слезам ее разозлился, или тест оказался положительным, да он к этому никакого отношения не имеет, ударил ее и зашиб насмерть по неосторожности. Под покровом ночи вывез подальше за город, завалил в какой-нибудь ямке ветками, вернулся и давай сценарий с домработницей придумывать. Додумались до того, что ему вот позвонили и вызвали, предложив искать беглянку. А ее уж черви грызть начали.
– И кто же это мог сделать? – Сетин неприятно прищурился, щелкнул пальцами по рюмке, свалил ее на скатерть, но даже бровью не повел, запачкав скатерть остатками коньяка. – Ты на кого намекаешь, дружище?
– А ни на кого. Тебе лучше знать, кто в твой дом вхож настолько, что с собачками стал дружен. Это же кто-то свой, Виталик, кто-то свой собак загнал, а потом жену твою отсюда вывез.
– Вывез?! – дернул шеей Виталик и с сипом повторил: – Вывез?! Почему вывез?! Может, она сама пошла?!
– Может, пошла, может, понесли. Может, дышала в тот момент, а может, уже и нет. Может, друг твой какой-нибудь на твое добро – в смысле жену – позарился. А может, сам ты ее того… угомонил.
– Дурак ты, Сомов, – как-то вдруг сразу успокоился Виталий, поставил рюмку на место и ладонью начал заглаживать коньячное пятно. – Друзей у меня нет и быть не может. Есть партнеры по бизнесу, знакомые по спортивному залу и корту, и дома у меня бывали, но к собакам я их близко не подпускал. И к собакам и… к жене. Знаешь, мне ведь хватило на всю жизнь роли рогоносца.
– То есть? – Сомов удивленно поднял брови, будто не слыхал историю про одну из жен этого красавчика.
– Машка – моя вторая жена – спуталась за моей спиной с шофером, долго крутила, овца, пока Оксана Петровна не осмелилась мне намекнуть.
– Про Валерию твоя Оксана Петровна ничего такого не намекала?
Сомов впился взглядом в Сетина.
Домработница – фрукт еще тот. Раз дошла умом мусор проверять, то могла и разговоры их подслушивать. А раз подслушивала, то могла и сведениями быть богата.
– Про Валерку? Она? Нет, никогда. Так забухтит, забухтит, могла, мол, от безделья и грядок каких-нибудь наделать. И в цветнике бардак. Но чтобы намек про измену!.. Нет, никогда!!!
И опять Сомову сделалось скучно и противно.
Нет! Никогда! Ах ты самоуверенный индюк! Считаешь себя лучше всех, да? Думаешь, раз Машка твоя с шофером спуталась, то следующая никогда такого не позволит себе?
Ах да! Ты же уволил весь персонал. У тебя теперь ни садовника, ни водителя у жены нет. И бассейн наверняка специальная фирма чистить приезжает по вызову. И со всех сторон ты себя обезопасил. А вот про то, что жена тест на беременность сделать успела перед тем, как исчезнуть, ничего ты, господин неотразимый, не знаешь! Скрыла она от тебя это. И посему выходит…
– Слышь, Сом, я примерно предполагаю, в каком направлении сейчас движутся твои мысли. – Сетин набычился, рассматривая гостя исподлобья, коньяк отодвинул подальше, напился, стало быть. – Не смей, слышишь! Не смей о ней так думать! Она не такая, как эти мои были – куклы! Она порядочный и честный человек. Может, я мало внимания ей уделял. Не стану спорить! Но я никогда не подозревал ее ни в чем, не обижал ее и никогда не тронул и пальцем. Поэтому я снова говорю тебе, я ее не убивал! И верю совершенно точно, что она мне не изменяла! Ищи где-то еще!
– Где?! – возмутился Сомов, вскакивая со стула. – Где я должен искать твою очередную принцессочку?! Может, ты и не убивал ее, конечно, тут явный перебор. Но вот, что она от безделья не могла не проникнуться духом авантюризма, я не поверю никогда! Ты знаешь, сколько я таких красоток повидал, а?
– Когда успел-то? – удивленно воскликнул Сетин.
– Вот сколько существует мое агентство, столько я ваше дерьмо аристократическое и разгребаю! У простого люда откуда такие деньги, чтобы за бабами своими или мужьями следить? Там разговор короткий. Либо кулаком между глаз, либо чемодан за дверь. А у вас же все не так! У вас же все иначе! Где же просто уйти от мужа, жизнь с которым стала невыносимой и скучной? Так нельзя! Это неприлично в ваших кругах! Тут надобно так накрутить, чтобы загадка была. В интриге весь цимус! И собак кто-то убрал с пути ее. И ее забрал из дома, ни одной складки на портьере не потревожив. О чем мы говорим вообще, Сетин?! Это твое дело яйца выеденного не стоит! И если честно…
Сомов тяжело и шумно дышал. А чего это он должен унижать себя перед этим, подумаешь, денег он ему хороших посулил. Он не сидит без хлеба, чтобы хвататься за все без разбора. И был бы кто другой, а то Сетин!
– И если честно… – Он вытер вчерашним скомканным платком, который забыл сегодня поменять, пот со лба и щек. – Я не хочу браться за это дело, Виталик!
– Дело в самом происшествии или во мне? – снова задергал шеей догадливый Сетин.
– Ну… Пятьдесят на пятьдесят, знаешь. И ты заносчивым стал, и дело это тухлое… Она натрахается и завтра приползет к тебе на брюхе. А то еще чего доброго смылась для того, чтобы от беременности нежелательной избавиться. А я стану рваться и по городу скакать, связи ее возможные устанавливать. Это тебе как?
– Думаешь, что все именно так, а не иначе?
Сетин побледнел так сильно, что Ростислав даже перепугался, а ну как палить начнет из какого-нибудь ствола. Поэтому задергал, задергал губами, пытаясь выдавить из себя улыбку.
– Ладно тебе, Виталь, так я… Это просто одна из версий, пойми. Но… Но это одна из самых распространенных версий.
– Вот потому я тебя и вызвал, идиот! – взревел вдруг тот не своим голосом. – Не вызвал ментов, а тебя позвал, понимаешь?! Потому что боюсь я этого, Сом, больше смерти боюсь!
– Чего боишься, не понял? – Сомов растерялся.
– Паскудства с ее стороны боюсь! Вот чего! Уж лучше пускай… – Он упал лицом вниз на стол и застонал. – Уж лучше пускай ее убьют, чем она мне… ублюдка в подоле! Лучше пускай издохнет!..
