Текст книги "Пять минут между жизнью и смертью"
Автор книги: Галина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 11
Он никогда не сидел в тюрьмах. Даже в вытрезвителе ни разу не был. И предположить не мог, что там так гадко, сыро и холодно. За окном же август! Его любимый фартовый месяц, чего так колотит-то?!
Лев Романович Батенин покосился на сокамерника. Тот храпел на соседних нарах, широко раскинувшись во сне и сбросив с себя одеяло. Значит, в камере холодно не было. А его вот колотит. Он и так и сяк пытался кутаться в тоненькое одеяльце размером с детскую пеленку, и на голову его натягивал, дышал там часто, чтобы воздух в его укрытии сделался горячим и согревающим.
Ничего не выходило. Его просто выворачивало от озноба, а еще от гадливости.
Как он мог так бездарно, так тупо попасться, а?! Зачем?! Зачем он поплелся в эту квартиру? Чтобы лицом к лицу встретиться с красавицей, чью фотографию поставил в своей квартире на самом видном месте? Встретился? Молодец!
Ее вот убил неизвестно кто, а за убийство теперь он ответит.
А почему нет? Возле трупа его взяли. Орудия убийства, правда, при нем не оказалось, зато при обыске в его квартире эту самую фотографию найдут. Чем не улика? Так еще фотография та перечеркнута крест-накрест. Спросят с него, непременно спросят про этот черный крест на снимке. Ведь ясно, раз фотку перечеркнул, значит, недоброе замыслил. То есть, перечеркнув портрет девушки, поставил на ней жирный крест, а значит, устранить ее собрался.
Им же – этим тупицам в форме – не объяснишь, что он в квартире семьдесят четыре из романтических чувств оказался. Кто же поверит!
А про то, каким образом завладел фотографией убитой, Лев Батенин рассказать ничего не сможет.
Почему?
Да потому, что от убийства ему еще можно открутиться. Нет пистолета, нет его отпечатков в квартире, букет опять же в урне как свидетельство его позитивного настроя. И соседка может подтвердить, что он приходил с букетом, а не с пистолетом. Пиджачок-то маловат ему, под ним оружие угадать было возможно.
Так что обвинить в убийстве его сложно. Фотография как у него оказалась? Да в подъезде подобрал возле лифта. Чем не версия, а?
А вот если он сглупит и расскажет этим тупицам в форме всю истинную правду, то сидеть ему, и не один год.
Портфель из квартиры украл? Украл! Из других квартир крал сумки, портфели, кейсы? Крал! А сколько эпизодов всего было? Да ужас сколько! Десятки, а может, и сотни за столько-то лет. А сколько еще на него навешают чужих краж!
Не-е, про портфель он будет молчать, даже если его резать на куски станут. Не видел и ничего не знает он ни про какой портфель. И не найдут они его никогда. Потому что спрятан он очень надежно.
Менты, они ведь тайны хранить не умеют. Даже если Лев расскажет им неправдоподобную историю о том, что убитая девушка сама попросила его спрятать у себя этот портфель, и они вдруг поверят ему на слово, то безопасность это ему не гарантирует.
Убийца пришел к красавице, не успевшей стать для Льва феей, именно за портфелем, и только за ним. И если убийце каким-то образом станет известно, что портфель у Льва, то ему голову отстрелят так же, как и ей.
А он жить хочет!
Хочет жить в своей квартире, заново отремонтированной, обставленной добротно и уютно. И пускай он станет жить там один. Пускай! Не надо ему никакой феи и ангелочков от нее. Он будет жить так, как жил много лет без нее, то есть спокойно, уравновешенно, беззаботно. Будет готовить себе немудреную еду. Смотреть до посинения телевизор и зевать в потолок при этом. Может, бизнес свой расширит. Собирался же, почему нет. А любимым делом…
Вот с этим он точно завязал. Понял это, когда над остывающим трупом сидел и визг чей-то слушал, словно сквозь вату.
Он никогда больше не толкнет чужую незапертую дверь, никогда! Фарта больше нет, это он тоже понял. Удача, которой он упивался, отвернулась от него, бросила его на произвол, сделала самым несчастным человеком.
А все так хорошо начиналось, так хорошо, так обнадеживающе…
Поспать ему не дали. Резким окриком заставили подняться с нар, заправить постель и приготовиться к раздаче пищи.
Пища! Одно название! Он, даже когда не особо старался, никогда не смог бы так гадко сварить еду. В тюрьмы будто нарочно набирали таких поваров, которые ухитрялись испоганить любой продукт. Даже картошку! Уж ее-то сварить было проще простого. Нет, и ее тюремные повара ловко превращали в сизую тягучую массу, хоть окна ею заклеивай. Что каша, что макароны, что картошка! Все одним цветом, одной консистенции и одного запаха.
– Батенин! – грубо окликнул его дежурный через час после завтрака. – К следователю, на допрос!
Чего было его таскать туда и обратно? Он ведь уже все сказал, что нужно. Пришел познакомиться, принес букет, долго ждал на скамейке, потом пошел наверх, мимо дерущихся поднялся, вошел в незапертую дверь, а там…
– А вы всегда входите в квартиру, если дверь не заперта?
Следователь ему попался жуть какой въедливый! Такое чувство было у Льва, что тот все про него знает, все, а теперь нарочно жилы из него тянет, пытаясь добиться чистосердечного признания.
– Нет, не вхожу. Зачем? – томился под его зорким следственным оком Лев и врал неумело. – Разве можно в незапертые двери входить? То есть… Я в том смысле, что если не зовут. То есть если хата чужая…
– А знакомиться пришли почему именно к ней? – снова копал и копал под него дотошный следователь, Рашидов Иван Иванович.
Пошутил, что ли, кто, назвав его так?
– Обычно на дискотеках знакомятся. Ну или там в магазине, в клубах по интересам, в метро, электричке, кино… А вы прямо на квартиру завалились. Это как-то необычно. – Иван Иванович подпер резко выдающийся подбородок сухоньким кулачком. – Кто вам дал ее адрес? У вас есть общие знакомые?
– Нету.
Лев Батенин согрелся только в этом кабинете. Тут его прямо словно черти в котле варили, пот градом струился по спине и щекам. Это в камере его колотило от холода. А в кабинете Рашидова будто в парилке парили.
– Чего нету? Чего нету, Лев Романович? – ухмылялся догадливый Рашидов.
– Знакомых… общих нету.
– А кто вам дал ее адрес? – с неправдоподобным изумлением воскликнул Иван Иванович. – По какой такой причине вы оказались возле ее двери?
– Познакомиться хотел, – бубнил Батенин, играя в тупого придурка, иногда удачно, иногда не очень.
Рашидов орал уже:
– Кто тебе дал ее адрес, идиот?!
– Никто не давал, – дергал плечами Лев Батенин и нервно улыбался. – Кто же мне его даст, если у нас с ней нет общих знакомых?!
– А почему тогда ты пришел к ней знакомиться в ее квартиру?! – снова орал Рашидов, невыдержанным он оказался, хотя и очень проницательным. – Как ты узнал, где живет женщина, которая тебе нравится?! Ты что же, следил за ней?!
Вот и помог ему следователь, дай бог ему здоровья! А то уж и не знал, как выкручиваться. Еще немного – и точно стал бы колоться, как это принято говорить. Сокамерник так именно говорит все время. Раскололи, мол, менты его подельника в два счета, или что-то в этом роде.
– И да, и нет. – Лев улыбнулся в непроницаемо-черные глаза Ивана Ивановича. – Шел как-то мимо, увидал, девушка симпатичная в подъезд зашла, я за ней.
– Маньяк, что ли?! – тут же прицепился Рашидов.
– Не-ет, зачем же. Я не приставал. Просто посмотрел, где она выйдет, поехал выше. Потом еще пару раз увидал ее, как она гуляла.
– С кем?
– Да ни с кем, одна.
Ага, так он ему и рассказал, что да с кем. Скажешь «а», придется говорить «б». А менты, они ведь тайны хранить не умеют.
А он хочет жить, и жить будет долго. Уж он теперь постарается.
– И ты не подошел к ней на улице, а поперся к ней домой, и прямо-таки в день убийства? – Рашидов зашелся едким смешком. – Сам-то хоть понимаешь, какой бред несешь?
– А что бредового-то? Судьба… Булка с маслом всегда маслом вниз падает. Вот и меня угораздило. – Лев с тоской смотрел на Рашидова. – Ведь было знамение, нет же, все равно пошел.
– Что за знамение? – удивленно вскинул Рашидов четкой линии брови, прямо как у восточной красавицы.
– Раз пришел, ее нет. Соседка сказала, что нету, мол, блудной-то. Мне бы уйти, а я ждать сел во дворе. Потом драка эта…
– Что за драка? – насторожился Рашидов.
– Я начал подниматься по лестнице, а там два мужика дерутся. Пришлось ждать, пока один другого в угол загонит.
– На каком этаже была драка? – Рашидов одним пальцем стучал по клавиатуре, записывая его показания. – И когда ты поднялся и вошел в квартиру, девушка была уже мертва?
– Точно так.
– А как ты понял, что квартира не заперта?
– Так это… – Лев смутился и снова соврал: – Приоткрыта она чуть была. Свет пробивался.
– Ага, ладно. – Рашидов запустил печать. Потом заставил его подписать, ткнув пальцем в бумагу. – Подпиши тут и тут.
И как ни странно, на день от него отстал.
– Отпустить тебя должны, – утешил его за ужином сокамерник, с наслаждением хлебая варево неопределенного цвета и запаха из жестяной, погнутой в нескольких местах миски. – Раз обвинение не предъявляют, значит, ничего у них на тебя нет. Мало ли, что ты рядом был, и что! Пистолета при тебе не было. Вместо пистолета букет был. Мужики, которые дрались, если тебя вспомнят, то отпустят сто пудов. Еще день подержат, и отпустят, так и знай. Хату еще не чистили, нет?
– Не знаю, – нервничал Лев всякий раз, как вспоминал про фотографию погибшей девушки, выставленную им на самое видное место в доме. – Фотку не показывали мне, значит, не были.
– Значит, прокурор санкции не дает, – выпячивал губы сокамерник, которого Лев про себя называл «бывалым». – Значит, на воде вилами писано. Не ссы, Лева, отпустят.
«Первым делом… – решил Лев, засыпая тем вечером, – первым делом в ванну с горячей водой завалюсь. Потом еды закажу домой, да побольше. Вкусной какой-нибудь, изысканной и красивой. И пирожных с заварным кремом. После ванны накрою стол на себя одного. Включу телик и стану объедаться и пиво пить. Здорово!»
Почему же он раньше в таких вот простых каждодневных занятиях не находил для себя наслаждения, а? Почему-то казались они ему рутинными, обыденными, непраздничными и оттого некрасивыми. А сейчас все кажется наоборот. Хотелось услышать щелчок захлопываемой за его спиной двери в собственную квартиру, легкое повизгивание при закручивании крана с горячей водой, мягкий сухой хлопок отлетающей от бутылки пивной пробки. И просто до тошнотворной сухости во рту хотелось услышать сердитое шкварчание утренней яичницы в его любимой глубокой сковородке.
Сколько наслаждения, сколько упоительной радости во всех этих привычных, не замечаемых нами ежедневно звуках, объединенных общим понятием «свобода».
– Батенин, на выход, – скомандовал следующим утром дежурный.
– А чё не с вещами?! – завопил бывалый с удивлением. – Третьи сутки пошли, между прочим! Я не дурак, я просвещенный, знаю, что и почем, между прочим!
– Вот я тебе щас как дубиной под ребра просвещу, так поголосишь у меня. Батенин! Чего там, сдох, что ли! Выползай давай!
– А что случилось?
Он суетливо собирался, не ожидая такого внезапного поворота. Вроде уже настроился на освобождение, а тут снова куда-то вести собираются. Неужто опять на допрос? Сколько можно? Он уже все раз по семьдесят повторил, уже и запутаться не боится, потому как почти все, что говорил, – правда. И правда ведь в главном – он не убивал! Что за непонятки опять?!
– На допрос к следователю, – смилостивился дежурный, разворачивая его лицом к стене и надевая ему на руки браслеты, как особо опасному преступнику. – А ты куда собрался, домой, что ли? Эх, скорый какой! А сидеть кто за тебя будет, папа римский?
– За что сидеть? Я же не убивал! – со слезой откликнулся Лев и тут же получил дубинкой под колено.
– Вы никто не убивали! – охранник выругался. – Только трупов от этого не меньше! Пошел вперед, ну!
Рашидов сегодня был не один, что Льва сильно расстроило. Четыре глаза – это уже серьезнее. В каждой капле пота разглядеть сумеет его подлый предательский страх. А без причины человек бояться не станет, так ведь? Вот и начнут из него кровь пить, как в том фильме ужасов про пришельцев. А он ведь…
– Сомов, – мягко представился второй мужик, седлая стул так близко от Батенина, что касался своими коленками его коленей. Это было очень неприятно, пришлось стиснуть зубы. – Сомов Ростислав Викторович, будем знакомы?
– Будем, – кивнул Лев серьезно.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – вдруг спросил совершенно не к месту Сомов этот.
– О чем? – растерянно откликнулся Лев. – Я уже все рассказал Ивану Ивановичу.
– Это понятно. И я знаю, что ты ему рассказал, дружище. – Сомов улыбнулся хорошей улыбкой. – Убийство этой бабы меня совершенно не интересует. Меня интересует другое.
– Что именно? – Лев затаился.
Мягко стелет, да жестко спать? Похоже на то. Кто он такой вообще? На мента не похож, больно нарядно и дорого одет. И папка с ручками у него из дорогой кожи. Цену таким вещам Лев определял с лету. И печатка на пальце недешевая. Разве ментам на службу можно в цацках? Нет, конечно. Их вздрючат за носки не такого цвета на разводе, а тут печатка. Нет, не мент он. Кто тогда? Может, адвокат? Чего тогда при Рашидове с ним болтает? Так не положено. Да и не представлялся он адвокатом.
– А вы кто? – вдруг осмелел он.
– Я? – Сомов подумал с минуту, потом ухмыльнулся. – Это тебе знать не обязательно, смысла в том нет, поверь.
– Говорить тогда не стану! – разозлился Лев.
Чего это он станет болтать с кем ни попадя?! Если этот Рашидов из продажных и притащил в свой кабинет какого-нибудь крутого – дело наверняка в том самом портфеле, в чем же еще – то пускай сам с ним и говорит.
– Ваня, ты нас не оставишь минут на несколько? – не поворачивая головы в сторону Рашидова, попросил Сомов.
– Славик, ты че, вообще, да?! – перепугался не на шутку Рашидов. – С меня погоны сорвут, если я…
– Пять минут! Или больше я тебе не помощник!
Рашидов разразился гневной речью на непонятном Льву языке. И он снова подивился – почему Иван Иванович-то? Потом шепнул что-то Сомову и ушел тут же, хлопнув дверью.
– У нас мало времени, хорек, – прищурился тут же Сомов, перестав быть милым и приятным малым. – Поэтому стану говорить я, а ты слушать. А решать потом тебе. Итак…
Глава 12
– Саша! Сашенька! – сиплый визг Наташи больно резал ухо и мешал думать, а думать следовало. – Что же делать, Саша?!
– Наташа, чего ты мельтешишь? Ну чего? Все идет так, как и должно идти. Ты же сама этого хотела, разве не так?
Александра со вздохом вытащила левую руку из кармана, отвела ее подальше, внимательно осмотрела маникюр. Ноготь на указательном пальце, как всегда, вышел у Мариночки неказистым. Сколько раз можно предупреждать, что ноготок растет немного не так и затачивать его следует совсем иначе, чем другие. Нет, сидит, пыхтит, сопит и делает все по-своему! Уволить ее, что ли? Или один ноготок из десяти того не стоит?
Пускай работает. Она некапризная. Прибавления к зарплате не требует, отпрашивается редко, всегда готова подменить тех, кому постоянно куда-то нужно.
Саша вздохнула, плохо слушая бывшую соперницу, а теперь подругу по несчастью. Ей, если честно, сегодня было не до нее. У нее на днях такое произошло, что…
– Саша! Ты меня не слушаешь совсем! – подвела черту со скорбным вздохом Наташа.
– Почему? Слушаю я тебя, слушаю. – Саша нервно закатила глаза под лоб.
До чего ей надоело нервическое нетерпение Наташи. То ли молодость так норовиста и скорострельна, то ли Наташа по сути своей была такой. Ну просто рвет удила, и все тут!
– А чего тогда не отвечаешь на мой вопрос?! – хмыкнула та недобро. – Чего там гоняешь-то?
– Поверь мне, то, о чем я теперь думаю, никакого отношения не имеет к нашему общему делу, – поспешила утешить ее Александра.
– Общему делу! – снова взвизгнула Наташа. – Какое общее дело, какое?! У меня вообще такое ощущение, что мне это одной нужно!
– Может, и так.
Александра равнодушно пожала плечами, потом вспомнила, что ее никто не видит, Наташка уж точно, и поспешила одернуть коротенький пиджачок, задравшийся от ее движений.
– Чего-то я тебя не пойму, подруга. – Наташа озадаченно помолчала. – Ты что сейчас сказала?
– Что?
– Что тебе это уже неинтересно, так?
– Может, и так.
– Сволочь ты! – присвистнула Наташа почти весело. – Я ей, можно сказать, дорогу грудью вымащиваю, о ее будущем пекусь, а она…
– О моем? – Александра наконец-то разозлилась всерьез, от равнодушного созерцания собственного маникюра пришлось отвлечься. – О моем будущем?! Совсем, что ли, ошалела?! Ты себе грудью дорогу мостить собралась через меня и моего возможного ребенка, а не мне! Ишь, умница благородная! Представляю, в какую копеечку мне твое благородство может обойтись в будущем. И вообще… Мне это уже почти неинтересно!
– Ладно, ладно, Санечка, не кипятись, не кипятись, – тут же защебетала Наташа. – Почему это тебе неинтересно стало? Замуж, что ли, позвали?
– Может, и позвали, а что?
Александра покосилась на дверь кабинета. Не приведи господь, секретарша услышит, через час будут знать все. А ей не нужно пока, чтобы кто-то об этом знал.
– И кто он? Кто? Сашенька, не томи, ну, не томи! Ну кто, кто?! Ну, Са-аша-а…
Когда Наташке было что-то нужно, она могла ныть часами и неделями. Плевать ей было, что от ее воя в ушах звенело, она станет валяться в ногах, облизывать конечности, унижаться ради информации.
Но Александра была непреклонна.
– Не скажу, не ной! – отрезала она, вдоволь наслушавшись Наташкиного отвратительного щебета.
– Черт с тобой! – сдалась та. – Скажи хотя бы: ты согласилась?
– Пока я не дала ответа, – призналась со вздохом Александра. – Все так скоро, так неожиданно и для меня, и для него, кажется, тоже. Лучше не спешить в этом деле.
– Я тоже так думаю, – вконец успокоилась Наташа. – Слушай, давай сегодня встретимся. Машка вчера звонила днем, говорила, что есть новости. Давайте все обсудим втроем?
– Когда? Где?
Александра бросила взгляд на часы на противоположной стене.
Еще только половина второго, а ей уже все надоело. И бесполезное сидение в кабинете, и четвертая чашка кофе, и глупая бухгалтерша, что-то твердившая о возможных проблемах с погашением кредита. Уже и причесалась, и маникюр успела сделать, а время будто остановилось.
Хорошо, что Наташа предложила встречу. Можно встретиться и поболтать. Хотя, кажется, ничего, кроме болтовни, их затея не принесет. Глупо все, глупо и эфемерно.
Не бросит никогда Виталик свою Валерию, как бы им всем троим ни хотелось. Не бросит! Если хотел бы, уже давно бы бросил, а то до сих пор с ней.
Может, сказать «да» этому нелепому чудаку, падающему всякий раз перед ней на колени? Может, наплевать на то, что он беден? Что жилья у него своего, кажется, нет в городе, и он скитается по съемным квартирам. Может, в самом деле наплевать на все эти несуразные казусы, делающие этого парня неперспективным для светских свах?
А что?..
Взять и зажить с ним просто и незатейливо в ее, к примеру, квартире. По утрам готовить ему завтраки, провожая на службу. Ловить его у порога последним поцелуем, всовывать ему в руки его потрепанную папку и незаметно от него в дальний карман подбрасывать тысячу-другую, чтобы ему было на что пообедать в городе, а вечером купить ей цветы. Он найдет эти деньги часа через два или три, и, конечно, ни за что на нее не подумает. Решит, что просто забыл вытащить из кармана когда-то, теперь вот нашел, и как раз кстати. Это возможно при его талантливой рассеянности, вполне возможно.
Вечером она заедет за ним, и он повезет ее в какой-нибудь дорогой ресторан и…
Так, стоп, милочка! Какой дорогой ресторан, если ему на банальную тарелку супа в приличном кафе его жалованья не хватает? Забыла, что каждое утро подсовываешь ему деньги в карман? Забыла, что он живет в твоей квартире? Забыла, что он беден, как мышь церковная, и что ничего красивого, светского и дорогого рядом с ним тебе не светит?
Да, в ногах твоих валяется. Да, целует твои руки, колени и с нежностью целует в макушку, когда ты будто бы спишь, а он еще нет. И на руках тебя несет из ванной по квартире туда, куда прикажешь. Но…
Но ведь квартира-то, милочка, твоя! И ванная тоже! И в кухню он несет тебя на руках к накрытому столу, который тоже за твой счет накрыт, между прочим. Он всего этого словно и не замечает вовсе. И кажется, что все равно ему, на что и что есть. Но ей-то, вот беда, нет! Ей не все равно! Она привыкла совсем к другому! И что там говорила сегодня надоедливая бухгалтерша про проблемы с выплатами по кредиту?..
– Приветик, моя хорошая!
Наташа, как всегда, потрясающе выглядевшая, лучезарно ей улыбнулась, приложилась нежными щечками к ее щекам, почмокала пухлыми губками, изображая поцелуйчики, тут же уселась в креслице за круглым ресторанным столом и потянула к себе меню.
– Есть хочется ужасно! – пожаловалась она Александре. – Кажется, вола съем! Машке не дозвонилась, поэтому и выбрала это место. Не есть же нам снова эти ужасные блины, правда, Саш?
Саша сдержанно кивнула, приглядываясь к бывшей сопернице.
Что-то в ней ей сегодня не нравилось. Нет-нет, выглядела так же, как всегда, – потрясающе, волнующе, сексуально. На их столик уже косились мужчины. Одежда была новой, интересно, откуда деньги, если дядечка приостановил денежный поток? Или соврала, мерзавка? Или что-то скрывает от нее?
– Новые шмотки, Наташ, откуда? – не выдержав, спросила Саша, заказав себе лишь салат и бокал вина.
И есть особенно не хотелось, и надо сэкономить немного, чтобы на вечер денег чуть больше осталось. Он же придет сегодня! И еще что-то там сегодня весьма тревожное предрекала противная надоедливая бухгалтерша, нужно немного подзатянуть пояс, который и так уже стиснут неимоверно.
– Ой, ты знаешь, совсем не ожидала, – жеманясь, начала хвастаться Наташа. – Папуля вчера заявился. Плакал! Говорил, что жить не может без меня. Звал во Францию. А я вот…
– А ты что? – Александра поняла, куда та начнет сейчас клонить.
– А я вот не могу поехать из-за тебя, между прочим, – она обиженно надула губки. – Уеду, ты все дело загубишь.
– Наташа, опомнись! Нет никакого дела! Не было, нет и быть не может! Машка что-то напридумывала спьяну или с бодуна, а ты повелась, как последняя дура! Нет никакого дела!
Александра снова разозлилась.
Нет, ну почему этой глупой кукле вечно везет?! Палец о палец не ударила в этой жизни, не работала никогда и вряд ли соберется. Ей то с одной стороны подарки, то с другой.
В то, что дядечка вдруг к ней вернуться решил, Александра не поверила. Наверняка на вечеринке у губернатора кого-нибудь подцепила. В ее салоне уже жужжали о том, что на вечеринке было много свежих, не замыленных физиономий с весьма увесистыми кошельками, еще не прибранными к рукам никакой акулищей.
Неужели этой глупой кукле повезло с одним из них? Наверняка повезло, не просто же так морда у нее так довольно лоснится. Ресторан дорогой выбрала, кошелек нарочно продемонстрировала, полный купюр.
А Сашу вот к губернатору не позвали. Ей ремеслом приходится заниматься, а ремесленникам туда вход был заказан.
– Как нет никакого дела, как нет?! Ты что же, сдаться решила? – Наташа макнула в сложный соус кусок утиной грудки, положила в рот, изящно пожевала, проглотила. – Напрасно, милочка, напрасно.
– Ничего не напрасно. – Александра со вздохом ковырнула овощную кучку вилкой. – Машка и та не пришла, хотя изначально идея авантюры принадлежала ей.
– Машка не пришла, потому что я до нее не дозвонилась.
Наташа помахала вилкой. Саша обратила внимание на ее пальцы с безукоризненным маникюром, хотя та и не являлась хозяйкой салона красоты.
Всех увольнять надо к чертовой матери! И сговорчивых, и не очень!
– Пару дней назад говорили с ней, она на энтузиазме, хотя и бухая, по-моему.
– Ну, вот видишь! Я же говорю, что все это она спьяну выдумала!
– Ага, а Валерия Виталика нашего бросила тоже спьяну? Ты же знаешь, что она не пьет и вообще очень серьезная и вдумчивая девица.
И Наташка уставилась на нее, ожидая эффекта от такой-то новости. Александра внутренне ахнула, но вида не подала. Не хотелось делать еще один подарок бывшей сопернице. И так задарена судьбой под завязку.
– Ну и что? – пожала она плечами вместо того, чтобы ахать, охать и ужасаться. – Ушла и ушла, завтра вернется.
– А если нет?! – Наташка обиженно покосилась на нее. – Знала, что ли?
– О чем?
– О Валерке знала? Даже не удивилась ничуть.
– Знала не знала, какая разница, Наташ? Меня вон замуж зовут, а я не знаю, что ответить. А ты мне про чью-то жену!
Увидеть своего милого, который любил стоять перед ней на коленях и ухитрялся при этом сидеть у нее на шее, Александре вдруг захотелось так остро, что она даже вилку отложила и за сумочкой потянулась.
Ну и пускай он нищий! Пусть бездомный! Он любит ее, он в ней нуждается и детей от нее хочет. Вот кому она родит с радостью… может быть.
– Хватит тут передо мной представление разыгрывать, Саш. – Наташа выдернула у нее из рук сумочку и на всякий случай повесила ее на спинку своего стула. – Если ты ему не ответила до сих пор утвердительно, значит, есть на то причины. А насколько я знаю тебя, себя, всех нас, то причина может быть лишь одна!
– Да? И какая же? – неестественно оживляясь, спросила Александра и снова вцепилась в вилку, принявшись ковырять заказанный ею дешевый салат.
– Деньги! Деньги, милая! Он нищий, да? Ну, может, и не нищий, но до Виталика ему ой как далеко. Поэтому ты и тянешь с ответом. Если хочешь знать… – Наташа перегнулась к ней через стол и прошептала: – То у меня таких вот предложений руки и сердца по три сотни за неделю.
– И что же ты?
Снова в точку эта дрянь попала. Всегда и всюду безошибочно попадает, с одним Виталиком, правда, маху дала, а так прямо чудеса творит.
– Я похожа на дуру?! – изумилась Наташа. – И ты, между прочим, не похожа. Замуж ей приспичило за инженера, подумайте! Хочешь по кухне метаться, банки с огурцами и помидорами всю жизнь закатывать, пол на лестничной клетке подметать, потому что в вашем доме уборщицы не будет? В родительском комитете в заурядной школе хочешь состоять, чтобы глупым училкам грошовые подарки к праздникам таскать? Не хочешь, по глазам вижу. И я не хочу! Поэтому всегда говорю своим восторженным ухажерам «нет». И ты так скажешь!
– А вдруг я скажу «да»? – поддразнила ее Александра, полностью признавая ее правоту. Ничего из перечисленного Наташкой ей делать не хотелось.
– Не скажешь, – спокойно парировала Наташа, переходя к десерту. – Тем более теперь! Теперь, когда: а) Машка самоустранилась, потому что, кажется, в запой ушла; б) Валерочка от Виталика сбежала. Ты теперь одна! У тебя нет конкурентов! Устраивай свою жизнь с Сетиным сколько угодно!
– А твою? – поддела ее с усмешкой Александра.
– Ну… Ну и мою немного. Слушай, давай я закажу тебе десерт. Так вкусно! Необычайно вкусно!
– Зачем? Я сама могу себе заказать, – оскорбилась Александра.
Неужели так заметно, что она экономит? Не хватало еще, чтобы Наташка заподозрила ее в этом. Тут же по городу поползут слухи, и завтра к ней в салон никто не придет. А это полный крах.
Что-то там болтала сегодня бухгалтерша о проблемах с платежами по процентам?..
– Просто решила пару килограммов сбросить. Возраст, хочешь не хочешь, дает о себе знать. Чуть дашь слабину, тут же на бедрах сказывается. – Она поиграла глазами, пощипав себя за плоский живот. – Кстати, а вдруг эта Валера решит вернуться к Виталику?
– Не вернется! – пылко возразила Наташа.
– С чего такая уверенность?
Александра удивленно примолкла, внимательнее присматриваясь к бывшей третьей жене Сетина.
Не слишком ли хорошо осведомлена ее бывшая соперница? Как бы чего не вышло из всей этой нелепицы. А то влипнет по ее милости в такое дерьмо, что банки с огурцами и помидорами на кухне инженера раем неземным покажутся. Ох, не зря ей эта история с самого начала не понравилась, не зря.
– Как с чего, как с чего?
Наташа суетливо вытерла рот салфеткой и полезла за зеркалом в сумочку. Перепутала ее с Сашиной, занервничала, задергалась, принявшись глупо похохатывать и извиняться. Потом вдруг замерла, осекшись, и проговорила через минуту:
– Разве он ее примет, после того как она сбежала от него, Саш? Он ведь не прощает никаких мелочей, а такое… Тем более что слухи ходят, будто Виталик обратился за помощью к детективу.
– К кому?!
Она поперхнулась оливкой из салата, который все никак не могла доесть и продолжала по инерции ворошить его вилкой, время от времени забрасывая что-то в рот с тарелки.
– К детективу!
– Он пытается таким образом разыскать свою сбежавшую жену?! А… А почему он не обратился в милицию, Наташ?
– Скажешь тоже! В милицию! Что она может-то, наша милиция? Регистрацию разве что проверить, не более. И огласка к тому же стопроцентная обеспечена. А с детективным агентством все по-другому.
– Огласки нет, хочешь сказать?
– Конечно!
– А откуда же ты тогда обо всем узнала? Откуда?
И Александра снова пытливо уставилась на Наташу. Чрезвычайно хорошо осведомлена, мерзавка.
– Откуда, откуда! Оттуда! Пока ты шашни глупые крутишь, я грудью тебе дорогу к светлому, счастливому будущему прокладываю, не жалея ни сил, ни средств, ни времени, – заворчала Наташа, не глядя на нее. – От поездки отказалась. И все ради нашего общего дела!
– Ну, наконец-то это дело стало нашим общим. – Александра поднялась с места, сдернула свою сумку со стула Наташи и на ходу уже обронила: – Ты особенно не суетись, дорогая, а то как бы круги по воде не пошли. Если Виталик что-то узнает, он головы нам с тобой снимет.
– А… А что он может узнать? – Наташа побледнела, пытаясь улыбнуться.
– Ну хотя бы о том, как именно ты грудью прокладываешь дорогу к нашему светлому будущему. Смотри, не наломай дров по пути, милая. И знай… Если что, я ни при чем.
И ушла, не услыхав, как злобно зашипела ей в спину Наташа:
– Сука!.. Старая никчемная сука!!!
