355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Галина Мишарина » Бури » Текст книги (страница 9)
Бури
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 03:37

Текст книги "Бури"


Автор книги: Галина Мишарина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Я почувствовала, что по щекам бегут слёзы и крепко зажмурилась. Тёплые пальцы коснулись моего лица.

– Фрэйа, – сказал Алеард, и я открыла глаза. Кристиан сочувственно сжимал моё плечо, рука Алеарда лежала на моей щеке.

– Я в порядке, – сказала я. – Не понимаю, откуда это взялось…

– От Бури, – сказал Алеард. – Он умеет мысленно общаться.

– Что случилось с этими людьми? – тихо спросил Кристиан. – Только двое выжили… И эта зелёная штуковина, похожая на птеродактиля… И та, другая, как разлитые чернила…

– Не знаю, – ответил Алеард. – Знаю только, что никто не победил.

Он взял меня за руку и усадил на траву, сел рядом. Кристиан устроился напротив нас. Мы не успели обсудить увиденное: земля содрогнулась, и под низкие ветви заглянул Бури. И снова он был небольшого размера, всего-то с очень крупную лошадь, словно сжимался, дабы нам было удобнее с ним общаться.

– Вы должны знать, что бывает с теми, кто идёт до конца, – сказал он.

– Эти люди были путешественниками? – спросил Кристиан.

Бури кивнул.

– Большего я не расскажу. Простите, что опечалил вас, но так было нужно. Подумайте над этим и решите для себя, на какой вы стороне. Всегда есть две стороны.

Он положил голову на землю и поджал лапы.

– Думаю, мы на своей стороне, – сказал Кристиан.

– Верно, – согласился Алеард.

– Выбор сделан давно, Бури, – сказала я.

Мы услышали в сознании его хриплый низкий смех.

– Поэтому я здесь, – непонятно сказал он.

Мы несколько минут молчали, и постепенно я успокоилась. Что бы ни случилось в прошлом, мое настоящее было прекрасно. Алеард держал меня за руку, и я чувствовала себя в безопасности.

Тренировку продолжать не стали, но сходили на озеро и поплавали. Бури остался с нами. Мы лежали на его брюхе, греясь от теплых металлических перьев, которые он нарочно сделал более гладкими и удобными. Кристиан рассказывал забавные истории из прошлого, Алеард вспоминал, как объелся варенья, я тоже делилась детскими воспоминаниями, и все трое смеялись, представляя друг друга юными шалунами, хотя представить капитана беззаботным мальчишкой почему-то удавалось с трудом. Между нами троими появилась особая связь, и Бури был её частью. Алеард по-прежнему держал меня за руку, сильные пальцы едва ощутимо поглаживали запястье, щекотали ладонь. Каждое новое прикосновение, пусть даже такое легкое и незатейливое, пускало по телу волны теплого удовольствия. Бури дремал, и мы ритмично вздымались вверх-вниз на его боку. Я узнала о его дыхании только сегодня, и он пояснил, что научился дышать далеко не сразу.

– Хранители отличаются от людей тем, что перенимают только одну стихию. Однако в моем случае это не так. Я взял их несколько.

– Какие стихии, Бури? Ты можешь рассказать о них?

– Земля, воздух, огонь, вода, металл, камень и дерево, – отозвался он. – А ещё звезды, но их стихийность переменчива.

– И в человеке есть все эти стихии? – спросила я.

– Да, в иной форме, нежели они встречаются в природе. Я принимаю их изначальные виды, потому и тело имею металлическое, а кости каменные.

Он был с нами до самого вечера, и охотно отвечал на вопросы, однако, не касаясь некоторых тем. Мы присоединились к остальным, и Бури ходил среди толпы, высоко подняв голову – такая у него была привычка. Я подумала, что его поведение напоминает поведение собаки, которая ходит за хозяином, зная, что очень скоро им придётся расстаться. Я чувствовала, как расстояние между нами увеличивается, как стремительно отсчитывает время оставшиеся часы… И потому крепче держалась за всех, кто рядом.

Эван, увидев, что я приуныла, решил меня развеселить и взял гитару. Никак не ожидала, что петь с ним будет Онан… Вернее, он ему подпевал, да таким дурным сердитым голосом, что мы задыхались от смеха. Эван начинал, а Онан заканчивал строку.

 
Вы живёте скучной жизнью. – Елки-палки!
Без истерик и без драк. – Ну как так можно!
День за днём идёте в горку. – Как Сизифы.
А не падаете в пыль… – И под заборы.
За любовью потянулись – Дурачины!
Утром рано встали с солнцем. – Нет бы дрыхнуть!
Улыбнулись вместе с песней. – Надо плакать.
Загляделись на рассветы. – Как же глупо.
Отыскали путь-дрогу. – Вот ведь скука!..
И пошли искать судьбу. – Сидите дома!
Кто-то шлёпнулся в грязюку. – Нос расквасил.
По дороге без конца. – Стирали обувь.
Помечтали о прекрасном. – Врите дальше.
Захотели прямо в сказку. – Это кисло.
Создавали сны и яви. – Очень надо!
Никому в пути не врали. – Чушь собачья!
Танцевали до упаду. – Неумело.
Веселились и смеялись. – Без азарта.
И собою оставались – Я не верю!..
 

– Вы мне можете не верить, – спел Эван. – Это ваше личное дело. Но всё точно так и было. В конце лета, когда смородина спела…

Мы сопроводили окончание выступления аплодисментами. Откуда они взяли этот шедевр – было неясно. Возможно, придумали на ходу.

– Ванька, тащи аккордеон, – сказал Онан. – Ща я тебе спою о жизни как надо.

– Где я его возьму тебе, аккордеон этот? – хмыкнул Эван. – Пой так, под гитару, и не привередничай.

– Кхме… – откашлялся Онан и выдал низким зловещим голосом:

 
А у Клавдии Петровны
Во саду росли томаты.
И она не виновата,
Что жила в счастливый час.
Внуков нянчила, растила,
Всех своих котов любила.
Мужу одежонку шила,
По воду к реке ходила…
 

– Кто ж у нас к реке за водой ходит? – рассмеялся Кёртис. – Ты тут явно приврал для красоты слога, Онан.

– Люблю глядеть, как кони обнимаются в лугах, – спел вдруг Онан игриво, подмигнув Еве, и она расхохоталась.

– Что на вас нашло?

– Нам хорошо, – ответил Онан. – Хочешь потанцевать, ягодка моя?

Нам и правда было хорошо всем вместе, даже не смотря на то, что мы с Алеардом и Кристианом показали остальным видение гибели молодых ребят. Перепады настроения, чувств и эмоций удивляли. Туда-сюда, из печали в безумную весёлость и радость…

А Бури глядел на нас и молчал.

На следующий день после обеда я решила прогуляться и отправилась в горы. Наивысшей точкой считалась «Белая дева», она дотянулась до пятисот двадцати метров. В голове мелькнула мысль: снова «белая»… Столько белого, но почему именно белого? Не красного, не синего, не зелёного? Непонятно.

Горы эти, называемые «Медвежьими», изобиловали пещерками и тайными ходами, и я знала, что родители запрещали детям сюда соваться. Мне были знакомы некоторые разломы и гроты. Когда я переехала к Яне, она тут же потащила меня обозревать окрестности с «Девы». С тех пор я приходила сюда нечасто, но регулярно.

По правде говоря, мне хотелось найти Алеарда и поговорить с ним об увиденном, в частности о тех людях из видения, что шли на смерть. В голове окончательно перепуталось, но я точно знала одно: увиденное нами не было игрой воображения. А значит, важно было понять, что и когда случилось, что за силы столкнулись на том плато? И какое отношение всё это имело к нам.

Я не полезла на самый верх. У меня было другое любимое местечко, где ждал удобный большой камень. Снова камень! – пронеслось в голове. Небо было пасмурным, серым, но мне это нравилось. Я любила разную погоду: и слякоть, и жару, и леденящий холод. Под вой ветра я задремала прямо на камне.

Меня разбудила бабочка, севшая на щёку. Время близилось к обеду, и я решила вернуться в комплекс. Проходя мимо одной из пещерок, я вздрогнула. Мне почудился чей-то крик оттуда, из темноты. Я решила, что мне послышалось, и прошла мимо. Крик повторился. Далёкий, невероятно тихий звук, едва уловимый. Я развернулась и зашла под свод пещеры, прислушиваясь.

– Эй!

– …мощь! – долетело в ответ.

Сердце моё забилась. Нет, я не обманулась, там и правда кто-то был. Я ринулась внутрь.

Темнота мешала, но в потолке зияли дыры, и можно было кое-как продвигаться вперёд. Пока что.

– Ау! – крикнула я как можно громче. В ответ послышался всё такой же далёкий плач. Я прислушалась и выбрала верное направление. Стало ясно, что плакал ребёнок или девушка.

Это была многоуровневая пещера, и, так как в ней было темно и она изобиловала трещинами, прежде в глубину я не совалась. Света становилось всё меньше, и меня объял страх. Идти в полной темноте, не зная, что у тебя под ногами, было безумием.

– На помощь! – вполне отчётливо донеслось до меня, и я окончательно убедилась, что голос принадлежит ребёнку. Я не могла бросить его, и медленно двинулась дальше. Идти пришлось долго.

– Малыш! – крикнула я ещё раз, надеясь хоть как-то сориентироваться. – Ответь мне!

– А-а-а… – зарыдал он, – пожалуйста!

Я ощутила, что сама готова разреветься, но сдержалась.

– Говори со мной! Не бойся, я близко!

– Я здесь! – и он снова заплакал.

– Меня зовут Фрэйа, а тебя? – спросила я, едва не провалившись в какую-то дыру.

– Саша, – заикаясь, ответил он. – Мне больно… больно ногу.

– Санёк, продолжай говорить со мной, ладно? Чтобы я по твоему голосу поняла, где ты есть!

– Ладно! – ответил он. – Я свалился. Вниз свалился.

Я прощупала ногой пол и поняла, что дальше зияет огромная дыра. Боже, страшно как! Ничего не видно, совсем ничего! Я подумала о том, как буду вытаскивать его, потом подумала, что нужно бежать за помощью. Нащупала руками стену и медленно двинулась вдоль неё.

– Ничего, я тебя вытащу. Какая у тебя любимая игра?

– Пря-я-ятки! – заревел он.

Я против воли улыбнулась.

– Да уж… Ты так спрятался, что тебя невозможно найти!

– Ы-ы-ы-ы…

– Санька! Ну-ка, не плачь! Я ведь пришла, и ни за что не брошу тебя здесь. Сейчас вот доберусь, и… Ёшкин кот! – вырвалось у меня. Я ощутила, что внезапно стена закончилась и едва не рухнула вниз. Меня спасло только чудо. Как всегда.

– Фрэйа… – тихо позвал он.

– Да, малыш, сейчас. Скажи, ты когда падал, долго летел?

– Нет, – ответил он. – Ай… Ай-йа-йа-й!.. Ногу больно!..

Видимо, он здорово ушибся. Я присела на корточки и стала ощупывать пространство вокруг. Пол был, но чуть дальше. Я медленно продвинулась вперёд и ощутила, что впереди снова зияет дыра. А если влево – какой-то толстый каменный столб.

– Санёк! – позвала я.

– У-у-у… – донеслось слабое. Я поняла, что сейчас он потеряет сознание, и мысли полетели как бешеные. Я размотала свой широкий длинный пояс, соединила его с косынкой, сорванной с головы, и обвязала вокруг столба. Не подлежало сомнению, что мальчик провалился именно в эту дырку – его голос был так близок! Я схватилась за пояс и стала медленно свешиваться вниз, пытаясь нащупать дно.

– Санька, ау! Пожалуйста! Соберись, мне нужен твой голос!

– Фрэйа, – ответил он. Да, я двигалась в нужном направлении. И тут мой пояс порвался… Лицом вперёд я полетела в трещину и думала в этот момент только о том, чтобы не упасть на мальчика.

Острые камни больно расцарапали щеку и выкинутые вперёд ладони. Я ощутила, как шмат кожи срезался с колена и зашипела, но тут же привстала и попыталась нащупать мальчишку. Он был почти возле меня, и, почувствовав мои руки, заревел из последних сил. Я медленно и осторожно ощупала его и ощутила под пальцами кровь. А затем и неестественно вывернутую ногу. Я обняла его как можно бережней и стала гладить по голове. Темнота вокруг нас была непроглядной. И тут мальчик выдал неожиданное:

– У меня есть спички.

– Где?

– В кармане. Я боялся, что зажгу, а тут…

Я прижала его к себе.

– Всё будет хорошо, малыш. Мы отсюда выберемся!

Он задрожал всем телом.

– Ногу больно. Очень. А-а-а…

– Да. Я знаю. Сейчас, подожди.

Я залезла к нему в карман и отыскала коробок. Вытащила и зажгла спичку. Его бледное лицо озарилось светом: я знала этого Санька. Он был бойким и непослушным мальчишкой. Я быстро, не тратя мгновений, оглядела его с ног до головы. У него был разбит нос, на лбу пролегла глубокая царапина. Нога возле колена была вся синяя, почти чёрная… Спичка догорела. Я оторвала от рубашки кусок и кое-как перевязала ему голову. Ещё одним куском я вытерла его нос. Он больше не плакал, только дрожал всем телом. Пришлось отгрызть ещё кусок от рубашки – для ноги.

Я вытащила спичку, пытаясь успокоиться, и огляделась. Сердце испуганно сжалось в комочек. Отличная каменная ловушка! Глубиной яма была под три, три с половиной метра, она была неровная, и как бы сужалась наверху. А если, разбежавшись, попробовать уцепиться за край? Но как потом доставать мальчика? Он прерывисто дышал, глаза его в свете спички казались огромными и непроглядно-чёрными от ужаса. Если я выберусь и брошу его здесь… Нет. До комплекса бегом добираться минут сорок, и это если нестись во весь опор. Плюс сколько нужно времени, чтобы обойти все трещины? Всего час. А за час малыш сойдёт в темноте с ума – одинокий, брошенный, изнывающий от боли. Спичка догорела. Я погладила его по щеке. Нужно было мысленно связаться с кем-нибудь из ребят, но для этого стоило успокоиться и прогнать напряжение.

– Держись, Санёк. Давай-ка я тебя уложу, вот так.

– Ты уходишь? – сразу вцепился он в меня.

– Нет. Погляжу, как нам отсюда выбраться. Ты мне поможешь, да? Ты настоящий воин. Воин огня. Вот, держи спичку, будешь освещать мне пещеру.

Он взял её и сразу уронил – пальцы дрожали.

– Ы-ы… – начал было он.

– Ну и ладно, возьмём вторую. Вот так, крепко, как будто это твой меч! Вот видишь, молодец! Зажгли и…

Я встала и обошла яму кругом. В стенах зияли дыры, но они были не сквозными. Я попробовала достать кусок своего пояса, но не дотянулась. Потом разбежалась – насколько мне позволяли это сделать острые булыжники вокруг – и прыгнула. Ударилась грудью о стену и сползла на пол. Разбежалась ещё раз и повторила попытку. Не получилось. Спичка догорела.

Я сосредоточилась и попробовала поговорить с Яной. Она не всегда слышала меня, и в этот раз ничего не вышло. Боль мешала думать. Я остановилась, зажав глубокую рану ладонью. И тут мне в голову пришла мысль поставить булыжники один на другой и сделать что-то вроде лестницы. На ощупь, чтобы не тратить спички, я стала таскать их к краю уступа. Начала с маленьких, но их оказалось немного. Потом пошли средние. Нет, не сдвину. Я залезла на эту горку. Она приподняла меня всего-то на полметра над полом, и тут же зашаталась. В общем, я снова полетела вниз. Жаль, что на огромные булыжники у меня не хватало сил.

В пещере было холодно, и я накрыла Саньку своей курткой. Она была такая плотная, что от неё не удалось оторвать ни куска, иначе я бы замотала его раны лучше. Хорошо, что мальчик задремал, привалившись спиной к стене.

В течение следующего часа я пыталась что-нибудь предпринять. То звала Яну и Артёма, пробовала позвать Алеарда или Кристиана, или Эвана, но они молчали. То ощупывала стену и находила удобные выбоины, чтобы залезть наверх – и падала. То снова строила лестницу, миллиметр за миллиметром подталкивая огромные камни к краю. Один такой увесистый валун я пёрла особенно долго, но, к сожалению, не дотащила, уткнувшись в выбоину. Поднять его наверх не получилось. На сей раз груда камней стояла крепче. Я почти нащупала край, пальцы судорожно хватались за неровную стену. Чуть-чуть! Отчаянный прыжок – и конструкция развалилась. Один из камней попал мне по ноге, и я тихо взвыла от досады. Пришлось вцепиться зубами в руку – было больно.

А если закинуть мальчика наверх? – вдруг подумала я. У тебя мозги совсем отсырели! – ответил мне внутренний голос. – Как он пойдёт с такой ногой в темноте и переберётся через трещины?.. Да, это не вариант. Потом меня пронзила мысль, что можно прямо отсюда переместиться в Промежуток. Радостная, я позвала его, но Промежуток молчал. Я пробовала ещё и ещё раз, и просила, и злилась, и умоляла его отозваться. Тишина была мне ответом.

Я опустилась на пол возле мальчика. Руки были расцарапаны, колено нестерпимо болело и кровоточило. Плохо, что отрывать от рубашки было уже нечего, она и так едва прикрывала грудь и осталась без рукавов. А порвать собственные джинсы не получалось. Пальцы на ноге, на которую упал булыжник, онемели. Я пощупала их и поняла, что они значительно увеличились в размере. Отлично. Решив немного успокоиться и подумать, я покрепче обхватила мальчика и тут же отключилась.

Я открыла глаза: тьма. Холодно. Внутреннее чутьё подсказало мне, что прошло несколько часов. Значит, нас уже ищут. По крайней мере, этого Санька. Я осторожно, чтобы не разбудить его, поднялась, и вдруг мне в голову пришла странная мысль: а что, если не пытаться поговорить мысленно, а просто позвать кого-нибудь? Позвать собой, как мы делали это с Промежутком. Кандидатура была только одна: Алеард. Я выдохнула лишние эмоции, стёрла боль и расслабилась. Представила перед собой капитана: его голос, лицо, руки, даже запах, и всем существом устремилась к нему. «Алеард, мы в пещере. Помоги!» – произнесла я. И вслух тоже для надёжности. Я пыталась как можно отчетливее представить горы и путь к пещере, то, как и где я шла. Деревья, изгибы земли, мельчайшие детали, даже цветы и очертания гор. Потом повторила свой молчаливый призыв о помощи и глубоко вздохнула.

Через полчаса Санёк зашевелился у меня на руках. Сначала он дёрнулся, надумав встать – и тут же заголосил на всю пещеру. Я стала гладить его по голове, стараясь утешить, но он не желал успокаиваться. Его мучила боль, да и меня, честно признаться, тоже. Я баюкала его, и пела ему все песни, которые знала, в том числе мамину колыбельную, под которую всегда хорошо засыпала.

 
Спи, усни мой милый малыш.
Пусть день тоже отдохнёт,
Пока ты спишь.
Колыбель твоя
полна светлых грёз,
Облаков
и лепестков белых роз.
 
 
Пусть мои заклятья
В этой тишине
Как девы в светлых платьях
Полетят к луне.
 
 
Спи, ангел тебя сохранит.
Мечта
На светлых крыльях умчит.
И ветра
споют о краях,
Где сказки и приключения
Ждут тебя.
 

Он немного успокоился, но продолжал сопеть, глотая слёзы. Я не отчаивалась, хотя была напугана и растеряна. Сколько ещё нам сидеть здесь? Догадаются ли ребята, где нас искать? Знают ли родители Саши, что он пошел в горы? И прочие вопросы, на которые нельзя было ответить.

И вдруг мне почудились голоса. Особо не раздумывая, я вскочила и заорала во всю силу лёгких:

– Мы здесь!!!

Санёк встрепенулся и тоже закричал: пронзительно, на одной ноте. Я и не знала, что ребёнок способен так кричать.

Нет, не почудилось. В пещеру кто-то забрался. И уж точно не просто так, из любопытства.

– Эгей! – крикнула я снова. – Мы здесь!

– Здеся-я-я-я! – помог мне мальчишка. Я чуть не расхохоталась. Мне хотелось от радости встать на голову и подрыгать ногами. Кошмарная темнота уже не казалась такой непроглядной.

– У-у-у-у! – долетело издалека.

– Ы-ы-ы-ы-ы!!! – ответил Санёк, елозя у меня на руках. Он ещё какое-то время орал, а потом заревел. Так громко, что мне даже не пришлось больше ничего кричать. Я пыталась утешить малыша, но он не успокаивался.

Показавшийся наверху мягкий дрожащий свет окончательно свёл мальчишку с ума.

– Мама-а-а-а! – завопил он, и я его легонько встряхнула.

– Ты же меня оглушишь, дурачок! Ты кто – верещалка или воин огня?

Он замолк, и тут же мы оба задрали головы. На нас смотрели Алеард, Кристиан и отец мальчика. Я поняла это, потому что Санёк заскулил и потянулся к нему.

– Чёрт возьми!.. – вырвалось у мужчины. Наверное, мы выглядели не лучшим образом. Прихрамывая, я подошла к краю. Как можно выше подняла мальчика, подавая его ребятам. Алеард и Кристиан придержали мужчину за пояс – и через мгновение он, плача, обнимал сына.

– Ногу осторожно! – предупредила я.

Санёк и его папа тотчас ушли. Я устало, но облегчённо вздохнула, и оперлась плечом о стену.

– Фрэйа, – позвал меня Алеард, – сможешь выкарабкаться, если я тебе руку подам?

– Наверное, нет, – честно сказала я, поднимая голову и глядя на него. – У меня пальцы на правой ноге… немного раздавлены. – Алеард встревоженно глянул вниз, и я поспешила договорить: – То есть ушиблены. Я их не чувствую совсем. И ладони разодрала до мяса. Хотя я бы могла…

Вместо ответа он легко спрыгнул вниз и шагнул ко мне, обнимая. Я крепко обняла его в ответ. Он услышал меня. Могло ли быть иначе?

– Я так рада тебя видеть… – прошептала я ему в рубашку.

Алеард поднял моё лицо, взяв за подбородок, и вдруг коротко и крепко поцеловал в губы. Я вздрогнула, щёки запылали, и хотела что-то сказать, но он подхватил меня под мышки, сажая на своё широкое плечо, а Кристиан, свесившись, легко вытянул меня наверх. Потом он помог выбраться Алеарду. Я огляделась. Вот, значит, куда нас занесло! Удивительно, что я свалилась в нужный разлом, прямо к мальчику, а то сидели бы сейчас с ним в разных ямах, как два заключённых.

Алеард подошёл ко мне и, недолго думая, взял на руки. Кристиан пошёл вперёд, освещая путь.

– Алеард, – тихо позвала я, – ты…

– Сейчас, Фрэйа, выберемся отсюда, и ты скажешь мне, что хотела, – ответил он. Я послушно склонила голову к его груди, прикрыла глаза и расслабилась.

В горах было куда больше народу, чем обычно. Кристиан попрощался с нами и пошёл к остальным, тихо напевая что-то себе под нос. Я слышала шаги и голоса, но только крепче прижалась к Алеарду и замерла, не открывая глаз. Он долго нёс меня вниз, и, когда дошёл до берега, напомнил:

– Ты хотела мне что-то сказать, Фрэйа.

Я поглядела на него из-под приоткрытых век.

– Ты услышал меня.

Он опустил меня возле родничка на замшелый камень и осторожно порвал штанину, добираясь до содранного колена. Интересно, как плотная ткань так легко поддалась его пальцам?..

– Ты звала меня, Фрэйа. Конечно, я услышал тебя.

Я тронула его руку.

– Получилось. Это было лучшее решение из всех.

– У тебя все пальцы содраны, – тихо сказал он. – Ты пыталась залезть наверх?

– Да, – также тихо ответила я, – прыгала, пока не устала. Слава богу, что пошла в горы и оказалась поблизости. Он так громко кричал, но не проходи я мимо – и не услышала бы.

Алеард тронул тёплыми пальцами мою щёку.

– Ты оказалась в нужное время в нужном месте, Фрэйа, но мне трудно видеть тебя такой. Очень больно?

– Нет, почти не больно. Потому что ты рядом.

Я почувствовала, как он чуть сильнее сжал мои пальцы. Его лицо в темноте было таинственным, немного пугающим, особенно потому, что глаза у него светились. Эта странность заняла мои мысли на несколько мгновений, но придумать ей разумного объяснения я так и не смогла. Алеард заставил меня опустить ногу прямо в ледяную воду и бережно промыл дырку в колене. Я поняла, что мне и правда не больно, и что боль снова растворил он. Так же, как сделал тогда, когда вправлял мне плечо. Современные врачи тоже умели справляться с болью, но всё происходило иначе, чем сейчас. Когда Карина переехала мне руку, мы побежали не домой, а к Дане – нашей соседке. То, что делала она, походило на умелый гипноз. Я не чувствовала боли, когда рану зашивали, но эта боль всё же добралась до меня после, правда, лишённая своей первоначальной мощи. Дана дала мне ментальное лекарство.

С Алеардом всё было по-другому. Он обращался с болью, как с чем-то материальным, но тем, чего всё-таки нельзя коснуться. Он не боролся с ней, а разговаривал, вёл её за собой, чтобы потом превратить в ничто и растворить в пространстве. Так она ни для кого более была не опасна.

– Алеард, здесь же темно, – шёпотом сказала я.

– Мне свет не нужен, Фрэйа, – ответил он, продолжая заниматься моей раной.

– Не нужен? Ай! – против воли вырвалось у меня.

– Прости, малышка, – вдруг сказал он нежно, и я задержала дыхание, услышав его голос. – Сейчас, я уже почти закончил.

Я облизала пересохшие губы и поняла, что мир едва уловимо изменился прямо у меня на глазах. Всё привычное и знакомое стало необычным, новым, сияющим. Луна, и Млечный путь, и звёзды, река и горы, и травы, и голос ветра… Алеард закончил с коленом и, положив мою ногу к себе на бедро, стал осматривать пальцы.

– Очень сильно ушибла. Выглядит так, словно тебе на ногу наступил великан.

Я тихо рассмеялась.

– Я решила сделать из камней возвышение и залезть наверх. Ну, вот они и упали мне на пальцы.

– Возвышение! – усмехнулся Алеард. Рукой он мягко придерживала меня за пятку. – А этот шалопай что там делал, в пещере?

– Думаю, они играли на берегу в прятки, и он решил залезть туда, где его никто не найдёт.

– Нужно эту пещеру закрыть, а то вдруг ещё найдутся желающие «спрятаться», – проворчал Алеард. Я почувствовала, как он едва ощутимо поглаживает мою ногу, чуть касаясь ушибленного места.

– Алеард! – снова сказала я, пытаясь справится с дрожью в голосе. – Спасибо, что ты пришел.

Он поднял глаза, и губы его дрогнули.

– Мы с Кристианом сидели в столовой и ужинали, когда ты меня позвала. А вскоре прибежала Алина – мама этого Саньки. Я понял, что твой голос и её испуганные причитания взаимосвязаны – и мы пошли вас искать. Знаешь, – он усмехнулся, – дети до самой ночи по берегу рыскали, не сдавались. Думаю, они просто побоялись возвращаться к родителям без мальчишки и решили, что справятся сами. Поверни голову, – попросил он. Я чуть отвернулась в сторону, и он чем-то сладко пахнущим смазал рану на моей щеке, предварительно тщательно промыв её. – Теперь руки.

Я подала ладони и склонилась пониже, потянулась к его волосам, почти уткнулась в его макушку носом. Он обработал раны и, подняв лицо, не дал мне отстраниться. Я почувствовала на своём лице его дыхание.

– Эх, Фрэйа… Теперь я понимаю, что чувствовали мои родители, когда я попадал в неприятности.

– А ты часто в них попадал? – спросила я, смущённая его близостью.

– Раньше да, – ответил он. Мы смотрели друг на друга в темноте, и он едва заметно улыбался. Я хотела сказать, что мне нравятся все эти неприятности, потому что он рядом, но Алеард, вздохнув, поднялся на ноги.

– Нужно возвращаться, – и он снова взял меня на руки.

Возле берега стояла лодка. Алеард усадил меня на прохладное деревянное сиденье и сел на вёсла. Я смотрела на него, хотя и понимала, что он чувствует мой взгляд. Он был одет в синюю футболку и светлые джинсы, на ногах как всегда были тёмные коричневые ботинки.

– Знаешь, однажды в детстве я объелась старого забродившего варенья… Вот уж не знаю, что меня привлекло в его вкусе. Маленькая была, глупая… Мне было ужасно плохо, сам понимаешь. Живот раздулся и болел, меня… В общем, подробности не важны. Со мной сидели мама и папа, и Яна с родителями. Мы пели песни и дурачились, строили рожи и прыгали на кровати… Знаешь, в такие моменты боль приобретает иной оттенок, она становится частью происходящего. Глупо: но в те мгновения, когда мне было так плохо, мне было в то же время так хорошо! Как и сейчас, – закончила я.

– Тебе больно? – спросил он.

– Нет. Странное ощущение.

Я приподнялась, вглядываясь в его лицо.

– Фрэйа?

– Хочу сесть к тебе поближе.

– Ты замёрзла? Ну конечно замерзла, ночь сегодня ледяная, – произнёс он, оставив вёсла и доставая из лежащего позади рюкзака тёплый свитер. Я привстала и неуклюже шагнула к нему. Лодка опасно зашаталась.

– О боже! На борт взошел слон! – пробормотала я смущённо, и Алеард вдруг расхохотался, поймал меня за руки и осторожно опустил возле своих ног. Теперь я сидела между его коленей, прямо на дне лодки, и могла положить голову ему на бедро. Он ловко надел на меня свитер, и я блаженно уткнулась макушкой ему в живот.

– Сейчас теплее? – хрипло спросил он.

– Да, – прошептала я, – гораздо теплее.

Он подхватил вёсла и медленно повёз нас к берегу. Я не хотела, чтобы он торопился, и он не спешил, как будто внял моим желаниям. Приноровившись к движению его корпуса, я задремала, положив голову ему на ногу.

На берегу нас ждал Леонид. Он разговаривал с какой-то женщиной. Как только мы причалили, и Алеард вытащил меня из лодки, она сразу подошла ко мне и крепко обняла.

– Меня зовут Алина! – сказала она, и я увидела в её глазах слёзы. – Ты спасла моего Сашку, Фрэйа! Спасибо тебе!

Я немного растерялась.

– Пожалуйста! Он храбрый и терпеливый мальчик.

– Правда? А папа назвал его обалдуем… – рассмеялась она сквозь слёзы. – Ты навестишь его?

– Да, постараюсь, – ответила я.

Мы ещё раз обнялись. Леонид посмотрел на меня.

– Ты как? Ничего здесь не разглядишь.

– Хорошо, – ответила я. – Алеард меня… кхм… – я поперхнулась от волнения, – вылечил.

– Отлично, – ответил Леонид. – Тогда идёмте?

Они с Алиной пошли вперёд, а капитан снова взял меня на руки.

– Алеард! – смутилась я. – Ты, наверное, устал меня таскать!

Мужчина издал какой-то неопределённый звук. Кажется, это был смешок.

– Ну ты скажешь тоже, Фрэйа. Мне нравится тебя таскать, – склонившись, тихо произнёс он, – а от занятий, которые нравятся, не устают. От них получают удовольствие.

Я покраснела и спряталась за его подбородком. Он был сегодня так нежен и откровенен со мной. Впрочем, как и тогда, на озере, и на Празднике Дождя…

В эту ночь я ночевала в его квартире, на хорошо знакомой мне кровати. Алеард спал, как и тогда, на кушетке. Я думала о нём всю ночь, даже во сне он мне приснился. Наутро я с изумлением обнаружила, что мои раны затянулись, а пальцы стали почти обычными. Я не стала ни о чём спрашивать. Всё и так был предельно ясно.

В среду утром мы решили сфотографироваться все вместе. Бури разместился позади нас, чуть в отдалении, чтобы поместиться в кадре, часть людей встала, остальные уселись внизу. Я не стала спрашивать у зверя, почему он не стал меньше. Трава была такой густой, что казалось, будто мы находимся в гнезде. Ещё более странным это выглядело потому, что Бури словно приглядывал за нами, как за птенцами… Не знаю, думал ли кто-то, кроме меня, о чем-то подобном.

– Семейное фото, – шутил Эван.

Конечно, я стояла рядом с Алеардом. Получилось много забавных фотографий, и лучше всех вышел на них Бури. Он позировал серьёзно и старательно, иногда, правда, смешно разевал клюв, и тогда Эван начинал хихикать, а вслед за ним по цепочке и все остальные. Он умел заразительно смеяться. Мне понравились фотография, где мы ещё только устраивались. На ней каждый был собой.


Было три часа дня, когда мы погрузились на Бури, зачем-то принявшего свой механический облик, расселись по местам и полетели над землей. Это был пробный полет. Наши вещи давно уже были на борту, все веселились и смеялись, а меня не покидало чувство непонятной тревоги. Алеард сидел неподалеку, но он был занят, разговаривая с Кёртисом, Кристианом и Оланом. Когда внезапно мир начал покрываться мраком, я поняла: всё. Мы уходили в черноту не по своей воле – это делал Бури. Наверное, именно я этот момент он решил: пора… Я испуганно рванула к Алеарду, но не успела.

Промежуток встал за спиной и глубоко вздохнул. Впервые я ощутила время и расстояние, отделявшее меня от остальных и нас всех друг от друга. И поняла: мы не сможет вернуться на Землю. Не сейчас и ещё нескоро. Этот факт подтверждало и то, что неизвестно как вместе со мной переместился в Промежуток и мой старый зеленый рюкзак. Это знание жило в сердце, как железный гвоздь.

В рюкзаке лежал дневник. Я раскрыла его наугад и прочитала: «Ничто не происходит просто так. Всё имеет своё место в мире, и мы в том числе. Решающее мгновение – и ты уже в пути, наедине с собой и своими мыслями. Всего лишь шаг к уединению, а там недалеко и до одиночества. Я научусь ждать, и ты научись, потому что это важно. Я научусь терпеть и научусь быть сильной и отважной, и ты будешь со мной – в моих мыслях и в моём сердце. Навсегда. В этой жизни и во всех прочих жизнях – хороших и не очень, и просто замечательных. Найди меня и обрети собой, и я вспомню себя в тебе. Открою тебе воспоминания и мысли, что были нашими когда-то. Найду тебя единственного, не забытого, к кому стремиться моё сердце. И – полюблю, снова и вновь. Навечно».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю