Текст книги "Клубничное убийство"

Автор книги: Галина Куликова

Белоярова и Бессонов: любит – не любит. Кто на фото? Приманка для мистера Икс

Сначала Майя решила, что сегодня великий день. Сильвестру привезли очередную порцию фильмов, и он позвал ее посмотреть новый фантастический боевик со звездами первой величины в главных ролях. Она получала удовольствие, наблюдая за реакцией шефа – краем глаза, разумеется. Когда он улыбался, она пыталась распознать, искренняя это улыбка или ироническая. Если он смеялся, ей было смешно вдвойне. Ему нравилась Кейт Уинслет, и Майя немножко ревновала, потому что Кейт в этом фильме была сногсшибательна.

Однако фильм только начался, и тут зазвонил мобильный телефон Сильвестра. Тот вышел из комнаты, нажав на кнопку «пауза», и Майя догадалась, что босс ведет разговор о чем-то важном. Она не слышала слов, зато уловила его взволнованный тон. Когда он вернулся, по лицу стало понятно, что просмотр подошел к концу.

– Придется сделать перерыв. Сейчас заедет Белоярова.

– Зачем это? – удивилась Майя.

Прежде руководство «Блеска», впрочем, как и других печатных изданий, в которых Сильвестр вел колонки или рубрики, не удостаивало его личным посещением.

– Ни фига себе вопрос, – возмутился тот. – Когда за тобой заезжают всякие Акакии, я же не спрашиваю, зачем ты подводишь глаза и отправляешься с ними гулять под ручку?

– Ах, это... – растерялась Майя.

Она всегда подозревала, что Алла Белоярова относится к ее боссу чересчур тепло. Но что он тоже к ней неровно дышит – такое ей и в голову не приходило.

– Пойду, посмотрю, что у нас там, на кухне, – небрежно бросил Сильвестр. – Кажется, мы чашки не вымыли.

Он испарился, а Майя подошла к телевизору и легонько щелкнула замершую в неподвижности Кейт Уинслет по носу.

– Вот так-то, – сказала она. – Жизнь идет своим чередом. А нам остается только моргать и улыбаться.

Белоярова домчалась очень быстро. Сильвестр к ее приезду сменил футболку на любимую спортивную рубашку и поставил на журнальный столик лучшие чашки. Две штуки.

– Ты не обидишься? – спросил он Майю.

– Разумеется, нет. Дама с вами приедет общаться. Я-то ей зачем?

Не очень ей нравилась Белоярова, честно говоря. Слишком холодная, на ее взгляд. Хотя мужчины в большинстве своем бывали очарованы. Босса скорее всего пленило сочетание яркой внешности и острого ума. Впрочем, не факт.

Белоярова всего-то дошла от машины до подъезда, но разрумянилась так, будто бегала на лыжах. Из-под лохматой лисьей шапки выглядывали два глаза в стрельчатых ресницах, которые с удовольствием примерила бы любая женщина. Майя вежливо поухаживала за гостьей и отправилась на кухню читать книгу, передав эстафету боссу.

– Чай или кофе? – спросил тот, предложив Алле самой выбирать, куда садиться.

Она устроилась на диване и попросила сладкого черного чая. Сильвестр, не представлявший, как можно класть в чай сахар, бестрепетной рукой взял щипчики и набросал в ее чашку столько кусков, сколько она одобрила кивком головы. Четыре!

– Послушайте, тут такое дело, – начала Белоярова, имитируя неуверенность. Именно имитируя, потому что ее тело было окружено невидимой, но плотной и оттого хорошо ощутимой аурой силы. – Помните, вы рассказывали, что в вашем подъезде убили человека? И еще как-то вскользь упомянули, будто помогали оперативнику, собиравшему информацию.

– Ну... да, – неохотно кивнул Сильвестр, лихорадочно соображая, когда и с какой стати он так расхвастался. – Вас что-то беспокоит?

Он был проницателен, это Алла поняла с самого начала. Не стоило ходить вокруг да около. Нужно было пользоваться его проницательностью. Несмотря на взаимную симпатию, оба понимали, что она останется всего лишь легким привкусом деловых отношений. Они жили в разных измерениях. Ее система координат исключала болезни и неустроенность, его – жестокую погоню за деньгами.

– Мы получили одно письмо, – решительно сказала Алла и достала из сумочки большой конверт. – Вернее, фотографию со стихами.

– Мы – это кто? – немедленно уточнил Сильвестр, разглядывая конверт издали.

Конверт был белым, с марками и почтовым штемпелем, на лицевой стороне крупными округлыми буквами написан адрес.

– Письмо пришло в редакцию только вчера, но адресовано оно Ире Аршанской. Я даже не знаю, что с ним делать. Не хочется мне звонить следователю и разбираться. Может быть, вы как-нибудь сами с этим... справитесь?

Алла сидела на диване, скрестив ноги в точности так, как это делают телеведущие – просто и изящно.

Сильвестр протянул руку, взял конверт, оглядел со всех сторон, после чего извлек из него цветную фотографию. На ней был изображен мужчина средних лет с лицом настолько невыразительным, что хотелось немедленно его отретушировать. Странный, как будто оплывший нос, мягкие контуры лица, дряблые уши...

На обратной стороне снимка тем же округлым почерком мелко, но весьма разборчиво были написаны три четверостишия:

 
Надежды цвет – он мой теперь навеки.
Я стал умней. Я жил в библиотеке.
Я о тебе мечтал все эти годы
И вот пришел, отринув все невзгоды.
 
 
О, стань моей Джульеттой, Бога ради!
Я каждый вечер жду тебя в засаде.
Но знаков ты моих не понимаешь
И радостно к груди не прижимаешь.
 
 
Я изменился, Ира, изменился.
Разбогател, расцвел, остепенился.
Узнай меня, узнай в обличье новом!
К твоим ногам паду листом кленовым.
 

– Листом кленовым... – вслух повторил Сильвестр. – Интересно... Мне кажется, лист все объясняет. Вы правильно сделали, что принесли эту штуку мне, – он помахал фотографией в воздухе. – Обещаю, я найду ей достойное применение.

– Ну и отлично, – вздохнула Белоярова с явным облегчением. – А то как-то не по себе. Улика – не улика. Сами знаете, как противно сотрудничать с правоохранительными органами. Всегда хочется, чтобы кто-нибудь взял на себя эту почетную обязанность. Но ведь я – главный редактор. Значит, долг на мне.

– Был такой фильм: «Никто, кроме тебя». На заре сериальной эпохи. Не смотрели?

– Сериал? Я?! Вы, вероятно, шутите.

Ее усмешка была грустной. В самом деле, разве может она позволить себе вырывать каждый день около часа живого времени из короткого вечера, насыщенного неотложными делами? Она движется вверх по социальной лестнице, а всем, кто торопится чего-то добиться, некогда размениваться по пустякам. Эмоции в ее жизни постепенно становились теми пустяками, на которые не стоило обращать внимания.

– А у вас самой есть какие-то мысли по поводу фотографии? Вы когда-нибудь видели этого типа? – поинтересовался Сильвестр, пытливо глядя на свою гостью. Ее лицо не выражало ничего лишнего – только то, что было задумано. Пожалуй, Белоярову не раскусишь так легко, как грубого Половцева с его ментовской хитринкой.

– Никогда в жизни я его не видела. – Алла крутила в руках чайную ложку. Сильвестр отлично понимал, что она хочет курить и сдерживается изо всех сил. Большинство гостей убегало от него раньше времени именно по этой прозаической причине. – Мало того: я опросила в редакции каждую собаку. Его никто не видел. Ручаюсь.

– А на кладбище? Во время похорон? Не заметили?

– Ставлю правый глаз против бильярдного шара – его там не было, – уверенно заявила она.

Сильвестр решил на полную катушку использовать расположение Белояровой и тот счастливый случай, который привел ее к нему домой. Он задал массу вопросов об Аршанской, о ее любовнике, про которого Алла, разумеется, знала. Но особенно его интересовал супруг Аршанской, далекий от мира обывателей, как сверкающая звезда от небольшой периферийной планетки.

– Ира не горела желанием знакомить мужа с кем-то из редакции. То есть с простыми смертными, – сообщила Алла. – Впрочем, допускаю, что это он не горел таким желанием. Мы, конечно, видели его несколько раз. Ира приходила с ним на какие-то особые торжества, представляла... Он пожимал нам руки, был любезен и все такое... Но рассказать вам про него что-то пикантное я вряд ли сумею. Самый завалящий представитель желтой прессы даст вам больше информации, чем я.

Белоярова прикончила вторую чашку чая, опустив туда еще больше кусочков сахара, чем в первый раз. Вероятно, Господь Бог дал этой женщине хорошую фигуру без всяких условий, и ей не приходилось жертвовать сладким во имя тонкой талии.

– Впрочем, – неожиданно спохватилась она, – я знаю человека, который владеет тайнами Мадридского двора. И вы его тоже знаете.

– Звучит интригующе, – признался Сильвестр. – Кто же это? Свиноедов?

– При чем здесь Свиноедов? – изумилась Алла. – Не понимаю вашу нежную привязанность к этому типу. По-моему, он просто болван. Талантливый, к несчастью. Колька Клебовников тоже его обожает. А мне иногда хочется его убить за все эти плоские шуточки... И еще булавки в разных местах! Меня в дрожь от них бросает. Скажите, нормальный человек будет прокалывать себе все, что можно оттянуть пальцами?

Сильвестр бросил конверт на стол и расхохотался:

– Ну, извините. Мне он в самом деле кажется довольно забавным. Так кто же у нас – посвященный?

– Догадайтесь сами. Ну? Кто знает о семейной жизни Аршанских всякие мелочи, которые вам и во сне не снились?

– Кто-нибудь такой... обыкновенный, – предположил он. – Не внушающий опасений. Привычный. Водопроводчик? Э-э-э... Погодите-погодите! Уборщица?

– Надо же, – искренне удивилась Белоярова. – Вы ведь угадали. Наша Зинаида уже несколько лет ходит к Аршанским домой наводить в квартире блеск. Можете попробовать потрясти ее, хотя не думаю, что она так легко согласится на встречу. Это дама с характером, уверяю вас. И очень неразговорчивая. Я вам помогла?

– А я вам?

Алла улыбнулась:

– Мне хотелось избавиться от этой фотографии, и я от нее избавилась. Моя совесть успокоилась, и я еду домой, чтобы немного поспать. Собиралась отогнать в мойку машину, но времени на это уже не осталось.

– Не жалейте. На дворе стремительно теплеет. К утру все растает, и ваша красавица снова будет в грязи.

– Бр-р, – сказала Белоярова. – Ненавижу грязь.

Она выглянула в окно, где под фонарями, словно под софитами, медленно оседал снег. Двуликая московская зима в один присест превратилась из одетой в белые меха барыни в грязную нищенку.

Сильвестр проводил гостью к выходу, и, подавая ей шубку, был галантен до чрезвычайности. Как только хлопнула дверь, из кухни появилась Майя с заспанными глазами.

– Неужели книжка оказалась такой скучной? Наверное, это умная книжка, – сказал он с усмешкой. – У тебя на щеке отпечаталась пара мудрых мыслей.

Майя машинально потерла лицо ладонями и, зевнув, поинтересовалась:

– Ну, как прошла встреча?

– В теплой и дружественной обстановке, разумеется. Алла кое-что мне привезла. Хочешь взглянуть?

Он провел свою помощницу в кабинет и протянул фотографию, рассказав, как и когда она появилась в редакции.

– Что бы это значило? – озадачилась Майя, прочитав стихи. – Я жил в библиотеке... Узнай меня в обличье новом...Вы что-нибудь поняли?

– Конечно, понял, – повел бровью Сильвестр.

– И что же?

– Я тебе уже говорил. То, что ниточка с зелеными зажигалками никуда не ведет. Это пшик, обманка! Обидно. Я-то думал, они могут вывести на что-то серьезное.

– Я, конечно, в Гарвардах не училась, – помрачнела Майя, держа фотографию двумя пальцами, – но и полной тупицей себя никогда не считала. Босс, скажите прямо сейчас – при чем здесь зеленые зажигалки?

– Но это же очевидно! Читай внимательно: Надежды цвет – он мой теперь навеки!Какой цвет у надежды?

– Какой?

– Зеленый, Майя. Это же аксиома, это все знают. На кладбище ты видела типа в зеленом. Вот тебе и отправитель фотографии! Какой-то старый поклонник. Я о тебе мечтал все эти годы...Помнишь? Вообще из этого опуса можно многое понять. Вероятно, мистер Икс был знаком с Аршанской когда-то прежде, и она не считала его слишком умным. Иначе зачем сообщать ей о том, что он жил в библиотеке? Спустя годы герой явился, потому что решил, что изменился. Тьфу, я тоже заговорил стихами. Поджидал ее в засаде, но она его не замечала.

– Потому что он изменился, – подтвердила Майя. – А зажигалки тут при чем?

– Они зеленые, – коротко ответил Сильвестр. И поскольку Майя продолжала молча смотреть на него, пояснил свою мысль. – Ты видела старую картину «Зимний одуванчик» с Глорией Ламар? Знаю, что не видела. Там же не играет Кевин Костнер...

– Это запрещенный прием.

– Так вот, безумно влюбленные ссорятся на одном балу, и дама убегает, забыв свои длинные красные перчатки на скамейке в саду. Герой хранит их долгие годы. Когда судьба снова сводит их вместе, дама не узнает своего бывшего возлюбленного, потому что он сильно изменился. Но он не хочет заявлять ей о себе вот так, в лоб. В надежде, что она его все-таки вспомнит, он подбрасывает ей эти самые красные перчатки.

– Ну и?

– Ты же знаешь женщин! Любовника она может и не узнать, а свои тряпки – легко. Хоть сто лет пролетит. Полагаю, у нас здесь тот же самый мотив. С зеленым цветом наверняка что-то было связано в их общем прошлом. Когда наш мистер Икс решает вновь предстать перед лицом Аршанской, он одевается во все зеленое и назойливо попадется ей на глаза.

–  Я каждый вечер жду тебя в засаде!– процитировала Майя.

– Во-во. Но знаков ты моих не замечаешь...

Сильвестру пришлось обратиться к оригиналу, потому что запомнить с первого раза волнующие строки было проблематично.

– Думаю, что зажигалки – это один из способов напомнить о себе. Полагаю, он подкрадывался к объекту своей страсти и засовывал эти зажигалки, куда придется. Бросал в машину, в пакеты с продуктами. Это можно сделать и возле кассы, например, и на большой стоянке перед супермаркетом – запросто.

– Придумайте хоть одну версию, почему зажигалки могут служить напоминанием о человеке.

– Э-э-э, – протянул Сильвестр, заведя глаза. – Да вот, пожалуйста. Аршанская ведь была психологом. И начинала с приема пациентов в частном кабинете. Это уж потом сложилась ее карьера на радио, пошли печатные публикации, консультации... Допустим, в те далекие времена приходил к ней какой-нибудь обиженный судьбой тип со своими проблемами. И во время каждого сеанса, нервничая, крутил в руках зеленую зажигалку. Теперь он совершенно убежден, что его любимая докторша должна об этом помнить.

– Браво, босс! – сказала Майя, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.

Сильвестр посмотрел на нее с подозрением.

– В твоем голосе я улавливаю иронию, и мне это странно, – признался он, останавливаясь напротив. – Выкладывай.

– Есть одно «но», – охотно откликнулась на его призыв Майя. – Мужчина в зеленом, которого я видела на кладбище, совершенно не похож на типа с фотографии. Это разные люди. Что вы на это скажете?

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Сильвестр некоторое время ходил взад и вперед по комнате и раздувал ноздри. Наконец он замер и непререкаемым тоном возвестил:

– Этого не может быть. Мы имеем дело с одним и тем же парнем. Вот увидишь!

– Как, интересно, я увижу? – возразила Майя. – Теперь, после похорон, где мы его найдем? Может быть, Половцев проверил у него документы?

Сильвестр отрицательно покачал головой:

– Вряд ли. Он же не при исполнении был, не в форме, как он мог проверить? С какой такой стати? Вот лично ты станешь предъявлять паспорт типу, одетому в кроссовки и жуткую шапочку? Ты ведь так описывала прикид старшего лейтенанта?

– Значит, шансов никаких? Мы его упустили?

– Ну, что ты. Он наверняка еще не раз появится на могиле Аршанской.

Майя посмотрела на Сильвестра с опаской:

– Босс, хочу напомнить, что сейчас зима, а я все-таки хрупкая женщина. Дежурить в такой мороз на кладбище у меня здоровья не хватит.

– С Акакием на морозе целоваться у тебя есть здоровье, – буркнул Сильвестр. – Да ладно-ладно, я пошутил. Мы сделаем умнее – оставим на могиле Аршанской приманку. Может быть, не слишком этично, но я не вижу другого выхода. У этого типа газированные мозги. В том смысле, что он все-таки слегка – того. Ходить в изумрудной кепке, чтобы продемонстрировать нежные чувства... Адекватному мужчине такое вряд ли вообще придет в голову. Кроме того, наш красавчик сентиментален. Это можно заключить из его стихов. Дешевые рефрены... Я изменился, Ира, изменился!И вот еще: Узнай меня, узнай!

– Вы несправедливы, – обиделась за автора Майя. – По-моему, это очень душевные стихи.

– Графоманство, – отрезал Сильвестр. – Из серии: «Заря горит над речкою, а я сижу за печкою».

– А какую приманку мы оставим на могиле Аршанской?

Заявление босса не добавило Майе хорошего настроения. Без слов было ясно, что ей так и так придется пилить на кладбище, хорошо бы еще не ночью.

– Мы тоже напишем ему стихи, – важно сказал Сильвестр. – Тогда уж не придется за ним бегать, он сам придет. Сюда, к нам.

Он схватил лист бумаги, карандаш и углубился в творческий процесс. Майя с удовольствием наблюдала за его муками, потому что, подбирая рифмы, босс от напряжения то задирал по очереди брови, то высовывал кончик языка, похожий на мармеладку. Наконец все было готово, и он победно посмотрел на свою помощницу.

– Вот. Нужно это переписать, засунуть в пакетик, чтобы бумага не размокла, и подумать, как лучше пристроить. Записка должна быть заметна всякому, кто подойдет к могиле.

– Можно? – Майя протянула руку и взяла у него черновик. Поднесла поближе к глазам и вслух прочитала:

 
Тебя, конечно, я узнала, милый.
Ведь ты любил меня со всею силой!
Записку я у друга оставляю
И больше ничего не добавляю.
 

– Ниже будет адрес друга, то есть мой, – деловито пояснил Сильвестр. – Твой зеленый человечек обязательно прибежит, даже сомневаться нечего! Ну, как?

– Ужасно, – честно ответила Майя.

– Только не говори мне, что это кощунство, я и сам знаю, – дернул он уголком рта. – Просто выбора нет. Нам нужен этот тип – и баста.

После слова «баста» Майя поняла, что придется ей собираться в поход. Однако Сильвестр решил иначе:

– Дождемся утра, – сказал он. – Метеорологи обещали потепление и солнце. Ты ведь любишь солнце?

Однако метеорологи оказались не на высоте. С утра на улицу было страшно выходить. Майя посмотрела на босса с укором собаки, которую злой хозяин погнал на улицу. Тот торопил ее, а записку, загодя запаянную в целлофан, давно держал наготове.

Майя вышла во двор, и ветер сразу же схватил ее в охапку, рассчитывая побороться. Она наклонилась вперед, чтобы он не унес ее к чертовой бабушке. Вокруг царил серо-белый хаос. Все живое попряталось, только шафранные кошачьи глаза следили за прохожими из подвала. Фонари шатались среди метели, как пьяные. Костлявые деревья переминались с ноги на ногу, шевеля ветвями, туго забинтованными мокрым снегом. То и дело от висящей над городом непогоды отламывались куски и с уханьем шлепались вниз. В тяжелых сугробах от них оставались черные воронки.

Желание вернуться домой было настолько сильным, что Майя ему едва не поддалась. Потом она вспомнила лицо Сильвестра, провожавшего ее «на дело». Оно выражало жадное ожидание. С такими лицами дети пускают в пруд свои новые игрушечные пароходы.

К остановке подскочил чахоточный автобус, с визгом отворив двери. Майя тяжело вздохнула и вскочила на подножку. С задачей своей она справилась на «отлично», записку оставила на видном месте и прикрепила так, чтобы не унес ветер. Теперь оставалось только ждать результата. Сильвестр был уверен, что мышеловка сработает, и экзальтированная зеленая мышь соблазнится явно фальшивым сыром.

Реклама – двигатель дедукции. В поисках фотомодели. Майя – веселая и находчивая.

Уютно расположившись на диване, Сильвестр неторопливо перелистывал страницы журнала «Блеск». В результате раскопок, произведенных в кабинете Бессонова, Майе удалось найти все номера за этот год и еще десяток – за прошлый. Эти журналы редакция аккуратно присылала домой своему постоянному автору.

Слева от Сильвестра лежали номера непрочитанные, по правую руку – те, что он уже просмотрел. Майя периодически заглядывала в комнату и видела, что шеф, разглядывая красочные страницы, то хмурится, то улыбается. Один раз он громко рассмеялся. Но чаще с задумчивым видом подолгу во что-то всматривался. Процесс погружения в пучину гламурной жизни длился часов пять. За это время Майя успела переделать кучу полезных дел, сходить в магазин и даже поговорить по телефону с двумя подругами, у которых имелись мужья и, следовательно, совершенно определенные темы для разговоров.

Наконец, уже в десятом часу вечера, до нее донесся бодрый голос шефа:

– Вот теперь можно и передохнуть!

Войдя в комнату, Майя увидела, что все журналы уже сложены в одну, правую стопку, а несколько экземпляров лежат на полу. Она вопросительно уставилась на Сильвестра.

– Будем пить чай, – жизнерадостно заявил тот, но, уловив безмолвный вопрос, уточнил: – Только вот уберем куда-нибудь все это хозяйство.

И он кивнул головой в сторону журнальной пирамиды на диване.

– А это? – Майя показала рукой на пол.

– А это я сейчас...

И Сильвестр, ловко собрав лежащие на полу экземпляры, аккуратно положил их на журнальный столик. Затем они вместе перетащили кучу «Блеска» в его кабинет, после чего отправились на кухню.

– Ну что, босс? – решилась начать разговор Майя, разливая чай. – Есть результат? Мне показалось, вы серьезно увлеклись чтением.

– Очень познавательно, – поделился с ней впечатлениями Сильвестр. – Специально я не стал бы изучать этот восхитительно-бессмысленный мир, а по случаю – почему нет?

– Потрясены?

– А то! Постиг тайны макияжа, ознакомился с десятком взаимоисключающих диет, вооружился глубинными знаниями о том, как надо собираться в отпуск. Знаю десять способов соблазнить любого мужчину. Жаль, мне это никогда не пригодится. Да! Конечно же, еще реклама. Вот что там по-настоящему интересно...

– Чего в ней интересного? – искренне удивилась Майя. – Полномера, а то и больше, красивых страниц о дорогом и чаще всего бесполезном...

– Не скажи, – с непонятным удовлетворением в голосе протянул Бессонов. – Не скажи. Не такая уж она и неинтересная. Нам, во всяком случае, кое о чем может рассказать. Если только я не ошибаюсь...

– Опять темните? Как всегда. Лучше скажите сразу, что вы имеете в виду, а то я буду думать, что глянцевые издания разлагающе действуют даже на ваш могучий интеллект.

– С интеллектом все в порядке, чего не скажешь про мой иммунитет. Впрочем, давай немного отложим этот разговор – я только сделаю один звонок.

– А я чем стану заниматься, вся такая заинтригованная?

– Ты пока полистай журналы, что я отложил. Мне интересно твое мнение.

– О чем?

– О рекламе, разумеется.

– Не понимаю, при чем здесь реклама... – пробурчала Майя.

– Я и сам пока не очень хорошо понимаю, – невозмутимо промолвил Сильвестр, направляясь в гостиную. – Но обязательно пойму.

Майя на минуту задумалась – Сильвестр, похоже, хотел от нее некой аналитической работы. Дедуктивный метод, о котором она знала лишь в общих чертах, но который собиралась сейчас использовать, требовал, что бы там ни говорил ее дорогой босс, соответствующего материально-технического обеспечения. А именно: комфортной мебели, пледа, камина, трубки, наконец. В связи с тем, что Майя не курила, камин отсутствовал, а пледы, как лучшие собиратели пыли, были изъяты из обращения, оставалось только кресло. Подхватив лежащие на столике журналы, Майя решительно в него плюхнулась. Оно было старым и продавленным – любимым. Немного поерзала в нем, устраиваясь поудобнее, потом поджала под себя ноги. Пледа явно не хватало.

Тогда она решила плюнуть на освященные веками традиции – тут тебе, блин, не Англия! – и решительно взялась за дело. Сначала она разложила «Блеск» в хронологическом порядке. Выяснилось, что здесь два номера за прошлый год и три – за текущий. Затем Майя методично, но быстро их пролистала – ничего интересного. Тогда она пролистала журналы еще раз – медленно и вдумчиво. В глаза все равно ничего не бросилось. И совершенно непонятно, почему именно эти номера отобрал Бессонов. Конечно, она помнила его странные слова относительно рекламы, но это ничему не помогло. Рекламу Майя изучила особенно внимательно – косметика, одежда, парфюм, ювелирные украшения, машины, алкоголь, рестораны, курорты... Стандартный набор товаров и услуг, стандартные фото, стандартный дизайн... Ну, и что дальше?

Задумавшись, она не заметила, как в комнату вошел Сильвестр.

– Есть успехи? – деловито спросил он.

Майя, вздрогнув, молча подняла на него глаза.

– Твой взгляд говорит мне о многом, но прежде всего о том, что ты еще далека от разгадки.

– А вы? – желчно поинтересовалась та. – Уже все разгадали? Можно собирать всех в одну комнату и вы назовете имя убийцы? А спрятавшийся под столом Половцев внезапно выпрыгнет и закует его в наручники?

Сильвестр, бесстрастно улыбаясь, выслушал помощницу, а затем тихо произнес:

– Пока не назову, так что Половцеву еще рано залезать под стол. Но кое-какая работа у меня для вас двоих есть.

– Снова журналы читать? – ужаснулась Майя. – Да еще вместе с Половцевым?

– Чего там читать, раз ты все равно ничего не видишь, – вздохнул Сильвестр. – Нет, тебе предстоит оперативная работа. Кажется, это у тебя в паре со старшим лейтенантом получается гораздо эффективнее.

Майя решительно ничего не понимала, но настроение у нее заметно улучшилось. Даже несмотря на грядущий контакт с Половцевым.

– Рассказывайте, – потребовала она.

И Сильвестр, расхаживая по комнате, принялся разъяснять своей помощнице суть происходящего.

* * *

– Алла, добрый день. Это Сильвестр Бессонов. Найдете минутку?

– Разумеется. Я всегда рада вас слышать. Что-нибудь... по нашему делу? Или что-то случилось?

– Слава Богу, ничего не случилось. И дело у меня совершенно другое. Просто одна история намечается – по рекламной части. Хотел спросить: а кто у нас рекламой занимается?

– Кто занимается рекламой? – повторила Белоярова и тотчас ответила: – Коммерческий директор, отчасти – Свиноедов, потом еще начальник отдела рекламы. Ну и так, девочки-менеджеры.

– А рекламные съемки, модели? Или все готовое, от рекламодателей?

– Почти все. Но есть и собственные рекламные проекты, их обычно Яковкин курирует. Вы вообще лучше с ним поговорите. Я, конечно, по должности вникаю и в рекламу, но не чрезмерно.

– А он будет со мной разговаривать, ваш Яковкин?

– Скажите, я распорядилась. Если что – пусть у меня сам поинтересуется. А что же у вас за дело такое?

– Мои знакомые связаны по бизнесу с одним ресторатором, так вот он вроде как возжелал, чтобы реклама его детища появлялась в нескольких глянцевых изданиях.

– Так тащите его к нам! У нас, кстати, есть очень интересная реклама одной ресторанной сети. Покажите им, найдете ее в любом номере.

– Вы имеете в виду рестораны «Принцесса на горошине»? Там их женщины рекламируют...

– Ого, интеллектуал-затворник ознакомился и с презренным миром журнальной рекламы? Завидуйте – наших рук дело.

– В смысле?

– Милованов сотворил, от и до: композиция, дизайн, модели. Да, собственно, и весь проект через него шел – какие-то его клиенты, связи. Он же у нас звезда!

– Алла, спасибо, все понял. Извините еще раз, что отнял время. Может, и я когда пригожусь. А по поводу той фотографии со стихами не волнуйтесь – я все донесу до заинтересованных лиц.

– Бальзам на мою душу. Тогда до встречи. И жду материал в следующий номер!

* * *

Сильвестр воспроизвел разговор с Белояровой почти дословно, но Майя по-прежнему сидела, ничего не понимая. Когда он закончил диалог в лицах, она решилась на реплику.

– Шеф, можете считать меня тупицей, но я...

– Секундочку, – прервал ее тот. – Я уже понял, что необходимы комментарии, и они сейчас будут. Итак, реклама.

– Да, – серьезно кивнула Майя, – объясните, при чем тут реклама. Я ведь все журналы изучила, но не заметила ничего необычного. Реклама как реклама.

– Взгляни сюда, – Сильвестр развернул поочередно все отобранные им номера «Блеска». – Что видишь?

– Ресторан «Принцесса на горошине». Приглашает... банкеты, свадьбы, меню... Кухни мира, повар из... И что? Найти десять различий? Так их тут нет! Одна и та же картинка, один и тот же текст. Ну, разве только барышни разные, а так...Может, мне стоит посмотреть все журналы, а не только эту кучку? Кстати, а почему вы именно их отобрали?

– Не нужно смотреть другие – там то же самое. А отобрал я так, для примера. В принципе, тут и двух номеров хватило бы.

Майя взирала на Сильвестра с таким нетерпением, как будто он развернул конфету и обещал положить ей в рот, но передумал. При этом был совершенно серьезен.

– Имей в виду: это пока лишь предположение, которое еще нужно подтвердить. А может быть – опровергнуть. Помнишь, у Олтмена в фильме «Высокая мода» есть замечательный эпизод? Приходит этот ирландец, фотограф-звезда, которого все мировые глянцевые журналы пытаются друг у друга переманить, Майло О’Бренеген – так, кажется, его зовут. Ему нужно делать рекламную съемку каких-то идиотских ковбойских сапожек. Сидят такие прекрасные фотомодели в этих сапогах и ковбойских шляпах. И Майло тут же реагирует: «Мы что продаем – сапоги или шляпы?» Вот что значит – профессионал!

– При чем тут его профессионализм? – настороженно спросила Майя, которая очень смутно помнила фильм.

– Притом, что рекламировать-то нужно было сапоги! А такой яркий аксессуар, как шляпа, сильно отвлекает внимание от главного. А главное – сапоги. Так?

– Так, только при чем тут Майло, Олтмен и сапоги?

– Посмотри внимательно на рекламу ресторана: картинка убогая, собственно здание проглядывается с трудом, текст практически не читается. И так из номера в номер. А вот дамы...

– Что дамы? Разные? Красивые?

– Красивые, просто симпатичные и – да, разные. Но не только.

– Вас смущает, что разные дамы, но это вполне объяснимо – меняя модель, можно раз за разом брать деньги за рекламную съемку, ничего по сути не меняя. Опять же – моделям подработка...

– А не кажется ли тебе это странным? Зачем эта довольно бессмысленная смена одного элемента? Что это за рекламодатели такие? Деньги, что ли, некуда девать? Но дело даже не в этом. Ах, дамы, дамы, что-то здесь... – И Сильвестр стал активно расхаживать по комнате, сминая пальцами подбородок.

В этот день добиться от него новых откровений не удалось. Пришлось запастись терпением, тем более что о задании, которое ожидало ее и ничего не подозревающего Половцева, так и не было сказано ни слова.

* * *

Зато следующее утро преподнесло сюрприз.

– Майя, мне еще раз нужен совет... Вернее, я хочу выслушать твое мнение по одному вопросу. Короче, мне надо убедиться, правильное ли у меня создалось впечатление о творчестве модного фотографа Милованова. Зайди, пожалуйста, на его личный сайт, посмотри работы, почитай о нем – там много всякой информации. Да и вообще в Интернете глянь. А потом поговорим.

«Почему он прицепился к Милованову? – ломала голову Майя, одновременно разглядывая „образцы творчества“. – Обыкновенный тусовочный фотограф, правда, очень популярный». Она несколько раз встречала его в редакции – ничего особенного. Самолюбивый, хамоватый, разговаривая с женщинами, делал утомленно-безразличное лицо, однако хищные глаза внимательно изучали собеседницу, словно выискивая слабые места в обороне потенциальной жертвы.