Текст книги "Клубничное убийство"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Корпоративная вечеринка. Драку заказывали? VIP на грани нервного срыва

Зима вошла в город захватчиком, и за одну ночь погребла под снегом материальный мир, наделав повсюду круглых бугров. Люся отодвинула шторы, оперлась ладонями о подоконник и заглянула вниз. Внизу все изменилось со вчерашнего дня. Легковушки, оставленные на стоянке возле дома, сверху казались варениками, выложенными на обсыпанный мукой противень. По снежному морю двора носилась овчарка, погружаясь в сугробы и выныривая из них, как дельфин. Она повизгивала, делясь с хозяином неизбывным собачьим счастьем и оставляя за собой буруны. Длинный розовый язык болтался в ее пасти, словно детский носок.

Люся села на подоконник, размышляя о предстоящей сегодня пытке. Вечеринка. Возможно, для других это повод развеяться, но уж точно не для нее. И вот еще что. Если она явится на службу нарядная, Белоярова наверняка отпустит какой-нибудь комментарий, от которого душа покроется волдырями.

В конце концов выход нашелся. Люся выбрала простое платье и надела сверху деловой пиджак. А с собой взяла вечерний, с блестками. Достаточно одной минуты, чтобы преобразиться в конце дня. Поколебавшись, она распустила волосы и подкрасила ресницы. По ее мнению, получилось довольно выразительно. Вооружившись ледяным спокойствием, Люся отправилась на работу.

Однако стоило ей переступить порог редакции, как лед пошел трещинами. Охранник Игорь, приросший к своему стулу возле входа на этаж, поздоровался с ней вежливо и посмотрел равнодушно. Таким взглядом мужчины смотрят на редиску, сопровождая жену в ее странствиях по базару. В коридоре Люся догнала лилового с мороза Полусветова. Он немедленно спросил, есть ли у нее кавалер на сегодняшний вечер, и так ущипнул за бок, что едва не сломал ребро. Проделывать такие фокусы в его возрасте почему-то считалось нормальным.

Потирая бок, Люся вошла в приемную и нос к носу столкнулась с Белояровой, которая явилась минутой раньше.

– Ты опоздала, – выговорила она. Оглядела секретаршу с ног до головы, заметила подкрашенные ресницы и добавила: – Девушка, которая хочет хорошо выглядеть, должна мало спать и много двигаться, а не раскрашивать лицо, как индеец. Учти на будущее.

Весь день Люся обреченно ждала вечера. Будь у нее выбор, она отказалась бы от участия в празднике вообще. Лучше зайти в кафе и полистать новую книгу, заедая ее порцией шоколадного мороженого. Но Белоярова велела себя сопровождать, объяснив это тем, что хочет подарить какому-то Пеструхину из команды спонсоров фирменный календарь... а тот не помещается в вечернюю сумочку. Поэтому Люся должна носить календарь за ней, пока не представится случай от него избавиться.

Бабушка учила ее в каждом событии находить что-то позитивное. Люся долго искала и наконец нашла. Обычно на больших мероприятиях ее одолевало смущение, и она не знала, куда деть руки. Сегодня вечером руки у нее будут заняты календарем. Нужно этому радоваться. Она честно пыталась радоваться, но не слишком преуспела.

Клебовников появился в приемной ровно в семь вечера. В распахнутой дубленке и ярком шарфе, благоухающий одеколоном и, разумеется, всклокоченный. Впрочем, ему это шло. Люся робела перед ним. Он казался слишком взрослым, слишком умным, слишком успешным... Трагедия, случившаяся в его жизни, внушала ей мистический ужас. Люся полагала, что человек, переживший подобное несчастье, заслуживает особого обращения, а она в таких делах совершенный профан. Кроме того, она слышала, что у него на прошлой неделе умерла мать. И эту смерть он очень тяжело переживал.

– Ну, что? Пора ехать, – сказал Клебовников бодрым тоном и посмотрел на нее глазами человека, похоронившего свою душу восемь лет назад. – Не забыли, что я обещал вас подвезти?

В тот момент, когда он выводил Люсю из приемной, придерживая ее за локоть, в коридоре появился Свиноедов, наряженный в свежую, криво застегнутую рубашку.

– Вы куда? – спросил он с мрачной подозрительностью мужа, встретившего на лестнице жену под ручку с почтальоном.

Люся на всякий случай робко улыбнулась, а Клебовников невозмутимо ответил:

– Полагаю, туда же, куда и ты.

– А я куда? – не унимался Свиноедов. – И главное – зачем? Что мне делать среди людей, которые немедленно напьются, – простите мою смешную аналогию, – как свиньи, и учинят какое-нибудь безобразие?! Вероятно, я сошел с ума.

– По-моему, с тобой все в порядке, – заметил Клебовников, проталкивая Люсю вперед. – Впрочем, не знаю. На сегодняшних переговорах ты выглядел странно. А бедную журналистку чуть не просверлил взглядом.

– Я просто пытался понять – то ли это она меня так сильно возбуждает, то ли я купил себе тесные трусы.

Клебовников засмеялся. Он всегда смеялся над шуточками Свиноедова, хотя Люся считала, что тот больше смахивает на трагика, чем на комика.

– Возьмите меня с собой, – потребовал между тем арт-директор не терпящим возражений тоном. – Уверен, я вам зачем-нибудь пригожусь.

– В смысле – если спустит колесо, сам справишься с домкратом?

– По крайней мере помогу советом.

Он сходил за своим пальто, и все трое спустились по лестнице на первый этаж, очутившись через минуту на улице. Клебовников немедленно застегнул дубленку, потому что ветер уже обшарил его ледяными руками и попытался утащить шарф. Потом он незаметно огляделся по сторонам, отыскивая типа в сером полушубке. Тип стоял все там же, возле киоска, и от холода притопывал ногами. Клебовников быстро отодвинулся от своих спутников. Если в него выстрелят, они не должны оказаться на линии огня. Потом велел им ждать у подъезда и отправился за машиной.

Люся не знала, о чем говорить со Свиноедовым, который стоял молча, засунув руки в карманы длинного пальто. Тогда она стала смотреть по сторонам, тихо радуясь наступившей зиме. Продолговатые леденцы фонарей застряли в небесном сите, через которое сыпалась вниз тонко смолотая мука. Автобусы шли медленно, увозя отяжелевших от усталости людей. Отваливаясь от остановок, они басисто вздыхали. Их глушители кашляли, оставляя в воздухе мохеровые клубки выхлопного газа.

– Люся, у вас есть ухажер? – неожиданно спросил Свиноедов, не поворачивая головы. Его густые кудри летели по ветру, напоминая щупальца горгоны Медузы. – Кавалер, кадр, жених, любовник?

Люся вздрогнула и посмотрела на него со священным ужасом.

– Кто-нибудь, кто может подарить вам варежки? Вы постоянно ходите с голыми руками.

– У меня есть, – жидким голосом ответила она. – Перчатки.

Это был самый стыдный вопрос, который только можно было вообразить. Существует ли мужчина, который захочет о ней позаботиться? Свиноедов безошибочно отыскал Люсино больное место. Она достала из кармана перчатки и быстро натянула их, изо всех сил удерживая на лице легкую улыбочку. К счастью для нее, Клебовников как раз подкатил на своем автомобиле к подъезду и посигналил.

Ехали недолго, и вскоре оказались возле внушительного здания с колоннами, которое вылезало брюхом на небольшую площадь, подавляя маленькие особнячки, много лет подпиравшие друг друга плечами. Здание не вписывалось в архитектурный ансамбль, как почти все новое, наглое и скороспелое. Площадь была запружена машинами, которые тройным ожерельем обвились вокруг памятника, взгромоздившегося на высокий постамент. Люся понятия не имела, кто этот человек, увековеченный в бронзе, но он показался ей ужасно сердитым. На голове у него лежала смешная белая шапка.

Завидев на входе охранников, она торопливо достала из сумочки приглашение и выставила перед собой, но Свиноедов тотчас отобрал его со словами:

– Позвольте уж мне.

Охранников было четверо, они выглядели довольно устрашающе в своих черных костюмах, с квадратными плечами и вставленными в ухо горошинами переговорных устройств. Люсю и Свиноедова они пропустили молча, а представительному Клебовникову сказали: «Добро пожаловать!»

Очутившись внутри, их маленькая компания сразу же попала в эпицентр урагана. Огромный холл первого этажа, украшенный к празднику, был погружен в полутьму. По стенам и потолку носились обезумевшие огни, а динамики грохотали так, словно музыкантам платили за каждую лопнувшую голову отдельно. Около сотни гостей перемещались по залу, уничтожая закуски, танцуя и смеясь. Поверх лысин, начесов и женских укладок, словно плоты, плавали подносы, уставленные бокалами со спиртным.

– Журнал «Блеск»? Вам в правую раздевалку.

Возле них затормозил один из распорядителей вечера – с длинным лицом и бешеными глазами. Он был похож на лошадь, которая после выстрела стартового пистолета ускакала в другую сторону и только что опомнилась.

– Люся, позвольте, я за вами поухаживаю, – Клебовников подошел к ней сзади и взял за плечи, побуждая выскользнуть из верхней одежды.

У Свиноедова он тоже забрал пальто, после чего врезался в толпу, клубившуюся неподалеку от входа. Никаких гардеробщиков, выдававших номерки, здесь не наблюдалось. Гости были отборные, считаные, поэтому вешали они свои шубы и куртки, куда хотели. Им указывали лишь сектор, а дальше следовало проявлять инициативу.

Три молодые дамы, оказавшиеся на пути Клебовникова, обратили на него самое пристальное внимание. Они по очереди осмотрели потенциальную жертву с ног до головы, захихикали, склонив головы друг к дружке, и одна из них – с гривой черных кудрей и жгучими очами – отпустила ему в спину какое-то замечание. Клебовников обернулся и ответил. Он улыбался. Как обычно – одними губами. Брюнетка что-то забросила в рот и запила это что-то шампанским. После чего захохотала, закинув голову назад, поскольку ее подружка, яркая блондинка в пышном платье с цветком на груди, подошла к Клебовникову и пощекотала его длинным ногтем под подбородком.

Клебовников спустил ей это. Кажется, ему понравилось. Потом он исчез среди вешалок, а дамы продолжали прихорашиваться.

– Люся, как вы расслабляетесь на вечеринках? – спросил Свиноедов, не сводя глаз с брюнетки. – Травка? Таблетки? Случайный секс?

– Я просто напиваюсь, – пискнула та. Хотя сроду не употребляла ничего крепче рябиновой настойки. – Но сегодня мне нельзя. Я могу понадобиться Алле Антоновне.

Она потрясла перед собой пакетом, в котором лежал календарь, показывая, что все еще при деле.

– Алла Антоновна должна была позволить вам оторваться по полной программе. Вы заслужили, – сказал Свиноедов, повернулся к Люсе и неожиданно посмотрел ей прямо в лицо.

Его глаза смеялись. Люся поняла, что он подтрунивает над ней, и покраснела. Никто не принимает ее всерьез. Даже если она совершит настоящий подвиг, ее будут нахваливать, как ребенка, прочитавшего стих с табуретки. Нужно было что-то сказать, но что? Пришлось призвать на помощь книжный опыт.

– Я бы выпила шампанского, – выдавила она из себя. Что-то в этом духе обычно произносили героини романов, обращаясь к своим кавалерам на балах.

Впрочем, Свиноедов не был ее кавалером. Это был совершенно чужой, почти незнакомый мужчина, случайно оказавшийся рядом. И очень даже жалко, потому что, несмотря на многочисленные заклёпки на теле и бесчисленные сплетни, которые окружали Свиноедова, Люсе он, несомненно, нравился. В полумраке зала его кожа выглядела темной, глаза блестели, скрывая неведомые Люсе мысли, возможно порочные. Серебряная бусина на крыле носа казалась каплей ртути, остановившейся на полпути.

– Шампанского? Нет вопросов, сейчас принесу, – сказал он покорно, нырнул в толпу и исчез.

Люся тотчас почувствовала себя обломком кораблекрушения. И пожалела, что отослала единственного человека, к которому можно было прибиться. Впрочем, скоро должна появиться Белоярова. Наверняка она захочет держать секретаршу под рукой – по крайней мере до тех пор, пока не одарит календарем господина Пеструхина, кем бы он ни был. И еще должен возвратиться Клебовников. Он же должен возвратиться?

Она повертела головой и приподнялась на цыпочки. И тотчас поняла, что вряд ли это случится. Клебовников стоял рядом с нахальными девицами, одной рукой приобняв развеселую брюнетку, и рассказывал что-то милое – девицы покатывались со смеху.

Люся озиралась по сторонам, стараясь удержать на лице безразличное выражение. Она надеялась увидеть кого-то из знакомых. И тут заметила уборщицу Зинаиду, которая оделась, как обычно, только приколола к воротнику кофточки большую тряпичную розу. Она разговаривала с какой-то незнакомой юркой женщиной и все время стреляла глазами по сторонам, как будто боялась, что их услышат. Хотя услышать хоть слово в таком шуме и гаме было невозможно практически с трех шагов. Юркая женщина что-то отдала Зинаиде, какой-то небольшой блестящий предмет, и сразу ушла, вернее, растворилась в толпе. А Зинаида закатила глаза и быстро перекрестилась.

Сразу вспомнилась потасовка в туалете и растрепанная Аршанская, с которой Зинаида не поделила сумочку. «Любопытно, какими такими делами она занимается», – только и успела подумать Люся.

– Алло! – неожиданно крикнули сзади ей в ухо. Голос был звонкий, дурашливый. – Ты чего тут стоишь, как девушка с веслом в центре парка?

Люся обернулась и нос к носу столкнулась с Людой Горенок, ассистенткой Милованова, про которую тот говорил, что никогда не променяет ее ни на какую другую. Именно Люда готовила его модели к съемкам – придумывала для них прически, накладывала макияж и отвечала за красоту в целом. Вообще-то Люда работала в театре и в кино, но когда Милованов подавал знак, всегда старалась освободиться. В редакции все любили ее за добрый характер и легкое отношение к жизни.

– Какая ты бледная, Люська! Так не годится. Пойдем в туалет, я тебя накрашу. Я Белояровой перед вечеринкой макияж делала, теперь приходится таскать с собой рабочий инструмент. – Она показала разноцветный пузатый чемоданчик с гримом, к виду которого уже давно все привыкли.

Люда была невысокой, крепенькой, широколицей и очень привлекательной. Мужчины называли ее милашкой и поедали глазами, что вызывало у нее исключительно положительные эмоции.

– Пойдем, – согласилась Люся, втайне считая, что отправившийся за шампанским Свиноедов никогда не вернется.

Держась за руки, они пробрались к дамской комнате, которая оказалась размером с гимнастический зал. Люда по-хозяйски расположилась напротив зеркала, подтащив поближе стул на кованых ножках и усадив на него Люсю. Входившие и выходившие женщины смотрели на них с любопытством.

– Жалко, что ты болела, когда всю редакцию снимали для новогоднего номера, – сказала Люда, раскрывая свой чемоданчик. – Уж я бы сделала из тебя конфетку!

– Я не болела, – ответила та мрачно. – Я в приемной сидела, меня просто не позвали.

– Ну да? А я думала – раз тебя нет, значит заболела!

Она принялась за свое дело с таким энтузиазмом, что через пять минут собрала вокруг себя целую толпу зрительниц. Среди них оказалась пышная дама лет пятидесяти с богатой фигурой и разбойничьим лицом. У нее была сложная прическа, на которую ушел флакон лака сильной фиксации и полкило шпилек.

– А мне вы макияж поправите, когда закончите с этой Дюймовочкой? – поинтересовалась она. – Уж я бы вас отблагодарила... Вам же деньги нужны? Наверняка нужны... Если работаешь по туалетам, значит, остро нуждаешься в средствах.

– Ты иди, – шепнула Люда подруге, положив последний мазок помады на ее губы. – А я тут немного пошустрю.

Похорошевшая Люся кивнула головой и поднялась со стула, прижимая к себе пакет с календарем. Оторвать взгляд от собственного отражения в зеркале оказалось очень трудно. Она выскользнула за дверь, вновь очутившись среди буйства музыки и света.

– Меня зовут Агния Альбертовна, – сообщила между тем дама, усаживаясь на освободившийся стул, бесследно исчезнувший под ее мощными ягодицами. – А фамилия моя – Жузич. Я человек сложных кровей, поэтому характер у меня не сахар. Так что принимайте меня как факт. Во мне смешались такие гены, что страшно подумать. Мои предки по материнской линии были настоящими самками. Уж не знаю, что за удовольствие рожать детей от кого попало – и от цыган, и от китайцев...

Люда поддакивала ей, прикидывая, как бы угодить незнакомой клиентке.

– Да что мы здесь, в туалете, сидим? – неожиданно вскинулась та и посмотрела на стоявших вокруг дам с генеральским раздражением. Казалось, будь у нее шашка, порубила бы всех в капусту. – Пойдемте, милочка, наверх, в мой кабинет. Я, между прочим, большой пост занимаю в этой компании. А вы что думали? Жузичи всегда добиваются поставленной цели. Я еще в пятнадцать лет задумала сделаться начальницей. И сделалась ведь! Теперь у меня в подчинении куча глупых мужчин.

– Ну да? – спросила Люда, просто для того чтобы поддержать разговор.

– Разумеется, мужчины глупые. Никогда не обращали внимания? Вы не смотрите на то, как они себя ведут. Важничают, умные разговоры разговаривают. А отпусти вожжи, и что? Выясняется, что ими движут примитивные инстинкты. Старик Фрейд был прав. Гораздо лучше, чем мозги, у мужиков работают органы внутренней секреции.

Определенно похорошевшая Люся между тем пробралась к столу с едой и проглотила корзиночку с красной икрой, запив ее апельсиновым соком. Потом достала мобильный телефон и проверила, нет ли пропущенных звонков от Белояровой. Ничего не обнаружив, она вздохнула с облегчением и тут заметила охранника Игоря, который стоял возле колонны и обшаривал глазами толпу. На нем был мешковатый костюм, портивший его фигуру. В джинсах и водолазке он выглядел гораздо эффектнее. Заметив Люсю, Игорь оживился, помахал рукой и двинулся прямиком к ней. Люся заволновалась. Неужели на нее наконец обратили внимание?

– Добрый вечерок, – прокричал тот, подойдя поближе. И улыбнулся своей коронной улыбкой, от которой у женщин происходило защемление здравого смысла. – Хотел узнать, где наша основная?

– Кто?

– Ну, главная. Белоярова! Неужели не пришла? Бросила своих подчиненных в новогодний вечер?

– До Нового года почти месяц, – ради справедливости напомнила Люся. – Кроме того, Алла Антоновна обязательно придет. Ой, да вон она, глядите!

Игорь шустро обернулся и действительно заметил Белоярову, которая стояла рядом с группкой незнакомых мужчин и что-то оживленно им рассказывала. Судя по всему, Пеструхина среди ее собеседников не было, иначе ей потребовался бы календарь, а вместе с ним и секретарша. Высовываться раньше времени не хотелось.

– Ну, ладно, я пошел, – сообщил Игорь, неожиданно потеряв к Люсе всякий интерес. – Просто собираюсь поговорить с ней... с главной... в неформальной обстановке. Чтобы, значит, на ту докладную она глаза закрыла. Будто и не было ее вовсе.

Люся растерянно кивнула. Вот оно что. Игорь подошел к ней за информацией, и только. Что ж, это понятно. С макияжем или без...

– Кстати, – неожиданно добавил тот, обернувшись. – Забыл поздравить.

– С чем же это?

– С романчиком. Ну... У вас теперь отношения... Со Свиноедовым. Он давно уже зарился! Я заметил.

Игорь ушел, не подозревая о том, какую безумную надежду подарил Люсе. Впрочем, она не успела толком обдумать услышанное, потому что заметила Милованова. На самом деле, его трудно было не заметить. На голову выше толпы, он двигался прямо на нее. Сегодня фотограф надел красную рубашку, гармонировавшую с рыжей бородой, и убийственный галстук, уже чем-то заляпанный. Милованов шел очень прямо и выглядел страшно серьезным. Судя по всему, он был в стельку пьян, но имел некую вполне определенную цель.

Тут же стало ясно, что Люся и есть его цель. Он воткнулся в нее, остановился, с чувством икнул, потом сфокусировал взгляд на ее макушке и мрачно заявил:

– Люся, раз вы женщина, у вас должна быть грудь. Скажите честно, она настоящая?

Люся открыла рот и тут же его захлопнула. Вероятно, этот возмутительный вопрос имел прямое отношение к вчерашнему разговору в коридоре, во время которого фотограф с арт-директором обсуждали достоинства и недостатки Полины Ландарь.

– Желаю убедиться, что женщина, которой я собираюсь предложить руку или, на худой конец, сердце, – подтвердил ее догадку Милованов, – это подлинник, а не фальшивка! Для этого мне нужны... сравнительные тактильные ощущения.

С этими словами он протянул руки с растопыренными пальцами в Люсину сторону. Та неловко отпрыгнула и... налетела на Агнию Альбертовну Жузич, которая как раз вела Люду Горенок к лестнице на второй этаж, позвякивая ключами от своего рабочего кабинета.

Милованов качнулся, потерял равновесие, испустил хриплый крик вспугнутой ночной птицы, и дородная Агния Альбертовна, не успев и глазом моргнуть, очутилась в его пьяных объятиях.

– Нахал! – крикнула она и ударила Милованова по голове раскрытой ладонью. – Пошел прочь! Прочь!

– Какой бюст!.. – восторженно пробормотал фотограф, не в силах оторваться от созерцания неожиданно обретенного сокровища. – Поистине королевский... Больше, чем у нашей уборщицы... Скажите, п-жал-ста, он настоящий?! Вам туда ничего не подкладывали?

– Ах, ты, хамлюга бородатая! – пуще прежнего возмутилась Агния Альбертовна, дрыгая туловищем, потому что Милованов ни за что не хотел от нее отцепляться.

Люда Горенок, ахая и охая, бросилась вызволять своего шефа из неприятной ситуации. Она обхватила его сзади обеими руками за талию и теперь изо всех сил тащила назад.

– Этот бюст тоже липовый! – неожиданно решил Милованов, и его косые глаза сверкнули неподдельным гневом. – Его слишком много. Не может быть, чтобы столько тела сосредоточилось в одном месте!

Агния Альбертовна взвизгнула и дрыгнулась еще раз, очень мощно. Милованов чавкнул, как вантуз, и отлепился от нее, завалившись назад. Именно в это время неизвестно откуда возник Свиноедов с двумя бокалами шампанского в руках.

– Что за шум, а драки нет? – спросил он, глядя по очереди то на Люсю, то на Агнию Альбертовну. Они обе были красные, как будто их облили томатным соком, и бурно дышали.

– Эта пьяная скотина! – грозным голосом объяснила ему возмущенная Жузич, указав перстом на Милованова, который находился в вертикальном положении только благодаря усилиям Люды Горенок. Глаза его разбежались в разные стороны. – Он на меня напал!

– Так-так, понятно.

Агния Альбертовна вырвала у арт-директора из рук бокал шампанского и выпила его одним духом. Прислушалась к себе, потом, игнорируя сопротивление, отняла второй бокал и отправила его вслед за первым. После чего продолжила повествование:

– Он налакался до поросячьего визга...

– Узнаю своего коллегу.

– Упал на меня, ткнулся своим рылом мне в декольте...

– Возмутительно.

– Потом он меня всю обслюнявил и еще хрюкал прямо в ухо!

– Как я вам сочувствую.

– В общем, вел себя, как свинья! – подытожила Жузич. – Кстати, вы кто?

– Свиноедов.

– Издеваетесь?! – гневно крикнула Агния Альбертовна. – На меня нападают, а вы издеваетесь?!

Она повернулась к Люде Горенок, которая прислонила гениального фотографа к ближайшей колонне и с тревогой ждала – упадет или не упадет.

– Идемте, милая, нам пора. Мы и так изрядно задержались. А вы паяц! – сообщила она арт-директору, оставшемуся стоять с двумя пустыми бокалами в руках.

– Но его фамилия действительно Свиноедов, – звонким голосом сказала справедливая Люся.

– Ну да? – не поверила та. Пожевала губами и нравоучительно заметила: – В нашей стране носить подобную фамилию просто аморально. Обещайте, молодой человек, что смените ее на что-нибудь более...

– Вегетарианское, – подсказал тот.

– Грибоедов, – неожиданно четко выговорил Милованов и захохотал.

Хохот его был таким громким и заразительным, что привлек внимание группы людей, среди которых находилась и Белоярова. Она повернула голову, сразу заметила пьяного фотографа, а рядом с ним пунцовую Агнию Альбертовну. Сообразила, что подчиненный попал в историю, и выдвинулась на место происшествия, чтобы расставить все по своим местам.

– Люся, ты не забыла календарь? – спросила она, подойдя и погремев ледяными кубиками в бокале. – Пеструхин – новый человек в холдинге, мне нужно наводить мосты... Я хочу завязать с ним дружеские отношения. Полагаю, ты трезвая? Тогда вот что. Возьми Милованова и выведи его на улицу.

– Но там холодно! Надо пальто взять...

– Не надо, – отрезала Белоярова. – Вам хватит двух минут. Давай-давай, выводи его. Мороз быстро приведет его в чувство. Еще не хватало, чтобы он плясал тут цыганочку с выходом. Отдай мне календарь и твою сумочку, я подержу.

Милованов покорно поплелся за Люсей, которая провела его мимо охранников в предбанник и вытолкнула на заснеженное крыльцо. На улице было жутко холодно, и от разгоряченного фотографа мгновенно повалил густой пар. Он растерянно огляделся по сторонам, потом издал длинный собачий вой, обхватил себя руками за плечи и гневно спросил:

– Ты что, Антипова, охренела? Живого человека – на мороз!

– Мне Белоярова приказала...

– А если бы она тебе приказала шишки грызть?!

– Какие шишки? – растерялась Люся.

– Прочь с дороги!

Милованов бросился к двери, мечтая попасть обратно, в благословенное тепло холла, но охранники его не пустили.

– Ваше приглашение, – потребовали они.

– Да я только что выходил, вы что?!

– Приглашение.

– У меня пиджак внутри остался, а там – все! И приглашение ваше идиотское тоже.

– Ничего не знаем.

– Антипова! – заревел фотограф. – Сделай так, чтобы меня пустили назад!

Появилась синяя Люся в блестящем пиджачке и с пустыми руками.

– Сумочка... – растерянно сказала она. – У Аллы Антоновны осталась. А приглашение у меня вообще Свиноедов забрал.

– Наше приглашение у Свиноедова, – сообщил фотограф охранникам, но те только рассмеялись ему в лицо.

– Мало вас тут шляется, пьяных, – сказали они. – Знаем мы этот номер. Выскакивают из машин голые и делают вид, что только что вышли. А ну-ка, валите отсюда!

Простояв несколько минут в предбаннике, Милованов самую малость протрезвел и мрачно сказал:

– Думаю, нам нужно поискать еще один вход. Ничего другого не остается.

Когда Белоярова отправилась «строить» фотографа, ее недавние собеседники некоторое время молчали, приканчивая свои коктейли.

– Очаровательная женщина, – сказал наконец Евгений Иванович Зимин, глава холдинга «Витязь», куда входил и завод игристых вин, генеральный спонсор журнала «Блеск». За его плечами был жестокий тридцатилетний жизненный опыт, навсегда оставшийся на лице. Невысокий рост этот человек компенсировал взглядом свысока, а непрезентабельную фигуру – идеально подобранным костюмом.

– Да, очаровательная, – поддакнул его помощник Валерий, приземистый юноша с беспокойными руками и ускользающим взглядом. – Производит впечатление.

– А по-моему, она жесткая, как тарань, – не согласился с ними Антон Балязин, вице-президент холдинга.

Он никогда не стеснялся в выражениях. А поскольку был женат на сестре Зимина, ему обычно внимали, как оракулу. Это был длинный бесцветный человек, похожий на растение, набиравшее силу под чужой кроной – чтобы ухватить немного света, ему потребовалось тянуться вверх изо всех сил.

– Простите, босс, – тихо сказал помощник, наклонившись к Зимину. – По-моему, приехала Анжелина.

Он сделал осторожное движение подбородком, показывая, куда следует смотреть. Но Зимин даже головы не повернул, а только едва заметно поморщился. Анжелина... С ней нужно что-то решать. Он сплоховал, зазевался и позволил ей царапнуть свое сердце. Хотя точно знал, чего следует от нее ждать. Молодая, хваткая, чуявшая деньги так же хорошо, как акула кровь, она определилась с целью и теперь торпедой неслась к ней – только брызги летели.

Зимин не любил откладывать выполнение уже принятых решений.

– Пойдем-ка, – сказал он своему помощнику. – Мне нужно подняться в кабинет.

В его личном сейфе лежал прощальный подарок для Анжелины. Он был куплен еще до того, как их отношения достигли своего пика.

– Э-э... – замялся Валерий и посмотрел на свои ботинки. – У меня... У меня небольшая проблема, босс. Живот... Схватило живот. Мне нужно в уборную.

– Черт с тобой, – бросил Зимин и, коротко кивнув Балязину, один направился к лестнице.

Ему и в голову не приходило, что его может подстерегать опасность в лице директора по рекламе журнала «Блеск» Клары Шурьяновой. Случилось так, что Клара явилась на вечеринку вместе с Миловановым, и вдвоем они довольно быстро накачались спиртным. Когда-то у Клары были неприятности с алкоголем. С тех пор напивалась она редко, но хмелела с космической скоростью, становясь при этом не просто агрессивной, а практически неуправляемой.

Некоторое время она развлекалась тем, что подкарауливала официантов – непременно тех, у которых были заняты руки, – хватала их за «бабочки», прицепленные резинками к шее, оттягивала их и резко отпускала. Вероятно, это было больно, потому что некоторые взвизгивали, а кое-кто отпускал нецензурные замечания, от которых Клара приходила в совершеннейший восторг. Кроме того, они били бокалы – получалось шумно и весело. Потом она стала выискивать в толпе женщин в длинных платьях, каковых, к слову сказать, оказалось здесь немало, наступать им носком туфли на «хвост» и наблюдать за тем, как они дергаются. В конце концов Кларе это занятие тоже надоело, а еще захотелось в туалет, но найти его она не смогла и решила обратиться за помощью к охранникам.

Однако охранники оказались заняты. Прямо у нее перед носом к ним подскочил нервный тип в ярком пиджаке. У него был большой рот, высоко задранные брови и глумливые глаза школьника с вечным «неудом» за поведение. Тем не менее отнеслись к нему почтительно.

– Послушайте, мэ-э-э... – протянул тип, которого Клара слышала отлично, потому что стояла прямо у него за спиной. – Вы помните о нашей договоренности? Сейчас должны прийти каскадеры. Их услуги оплачены, поэтому вы им препятствовать не должны. Они будут исполнять роль массовиков-затейников.

– А мы что? – спросил один из охранников, морща лоб.

– Не забудьте, вы не должны им мешать. Еще раз о сценарии. Они устраивают драку. Образцово-показательную. Это сейчас модно, если вы не в курсе. Нужно же как-то встряхнуть народ. А то скучно.

– Чего же мы, должны стоять и смотреть? – поинтересовался другой. – Нас ведь на помощь звать будут.

– Не будут, – обнадежил тип. – Не успеют. У нас договоренность. Я подойду, скажу: «Эй, вы! А ну-ка, выметайтесь с нашего праздника!» Возьму одного хулигана за шкирку и выброшу вон. Вы можете мне дверь открыть. А остальных – раз, раз, и раскидаю в разные стороны. Я тут человек новый... Мне нужно себя как-то зарекомендовать. Никто же не будет знать, что это каскадеры. Кроме вас. Но вы молчите. Понятно?

– Понятно, – нестройно ответили ему.

Тип полез в карман, и Клара услышала характерное похрустывание новеньких денежных купюр. Как только он отошел, самый молодой охранник спросил:

– Кто это хоть такой-то?

– Новый зам самого, – ответили ему. – Олег Валентинович Пеструхин. Говорят, с большими связями мужик. И жена у него какая-то... особенная. Из верхов. Везет же некоторым.