Текст книги "Каникулы для взрослых"
Автор книги: Галина Куликова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Варя тоже с удовольствием сходила бы посмотреть на фингал на морде Ружейникова, но понимала, что делать этого не стоит. Хотя бы потому, что фингал поставили из-за нее. Пусть и по недоразумению! Почему-то ее страшно развеселило то, что босс применил физическую силу, не разобравшись в деле до конца. «Все-таки он у нас потрясающий!» – подумала Варя. Это «у нас» было таким добрым, свойским, безопасным, что она порадовалась своей находке и решила всегда говорить про Карпухина именно так: «Наш босс».
«Мой босс», по ее мнению, было каким-то неловким. Каждый вечер, когда Варя, по заведенной в конторе традиции, отправляла Карпухину по электронной почте ежедневный отчет, он неизменно возникал в «аське» с вопросом: «Все в порядке, госпожа Тучина?» Или, впечатленный ее результатами, писал: «Ты героиня, Варвара». И присылал страшную рожу или цветочек. Отчего-то эти рожи и цветочки Варю слегка смущали. Наверное, потому, что она понимала: ни Максу Юргунову, ни Эдику Тавлаю он ничего подобного не шлет. Нет, конечно, с его стороны это никакой не флирт, но все равно…
Почти весь день Варя не выходила из кабинета, погрузившись в текучку. Текучки было много, и она радовалась, что нашлось время подчистить хвосты. За своей сумочкой она послала безропотного Макса, а отправляясь в туалет, сначала проверяла коридор – нет ли там Ружейникова – и лишь потом трусцой добегала до места. Один раз она наткнулась в туалете на Тоню Мохову, которая, напевая, намыливала руки куском пахучего земляничного мыла.
Тоня говорила про себя, что она стройная блондинка, заточенная в тело коротконогой брюнетки. Невысокая и плотненькая, с неопределенной прической и полным отсутствием косметики на лице, Тоня брала не внешностью, а ловкостью и полезностью. Она умела делать решительно все – варить бесподобный кофе, накладывать гипс, ремонтировать принтеры и лечить рыжим идиотам синяки, поставленные начальством.
– Варь, тебя Ружейников теперь ненавидит, – сообщила Тоня, блаженно понюхав высушенные руки.
– Что значит – теперь?
– Не знаю, из-за чего у вас вражда…
– Я тоже не знаю, – пожала плечами Варя.
– Да ладно! – У Тони был озадаченный вид. – Вряд ли вы просто не приглянулись друг другу.
– Тонь, я понятия не имею, почему Ружейников ко мне цепляется. Попробуй сама у него узнать.
– Попробую, – согласилась Тоня, окидывая Варю задумчивым взглядом. – Может, он к тебе клеился, а ты его отшила?
– Он никогда ко мне не клеился! – гордо ответила та, глядя на себя в зеркало и удивляясь, до чего свежей она сегодня выглядит. Всем из-за нее надавали по морде – Владику, Ружейникову, – а она цветет и пахнет.
– Может, ты просто не заметила? – не отставала Тоня.
– Женщина не может не заметить знаков внимания, которые оказывает ей мужчина, – фыркнула Варя. – Ты бы не заметила?
– Ха, сравнила свинью с пастушкой! Я бы заметила, даже если бы у какого-нибудь хмыря в моем присутствии просто зачесалось ухо.
– Да ладно себя уничижать, – бросила Варя.
Ей было неловко, что Тоня такого низкого о себе мнения и бравирует этим.
– А я реалистка. Реализм, Варь, очень помогает в жизни, поверь мне.
Тоня отступила от зеркала. Вероятно, ей было неприятно стоять рядом со стройной Варей, потому что, прежде чем отступить, она болезненно поморщилась. «Если мы поедем в Мюнхен, – неожиданно подумала Варя, – я пойду с Тоней в магазин и заставлю ее купить себе что-нибудь красивое. Пусть учится любоваться своим отражением».
– Эффектная женщина на девяносто процентов состоит из самоуверенности, – сказала она вслух. – Ты в курсе, что абсолютно все представительницы прекрасного пола, как бы они не выглядели – толстые и тонкие, длинные и низкорослые, красивые и некрасивые – находят в себе одинаковое количество недостатков?
– Это просто слова, которые психологи придумали для утешения таких уток, как я! – заявила Тоня. – И нечего меня жалеть. Я люблю мужчин, а они меня нет, и в этом состоит ужасная несправедливость бытия.
Прихватив мыло, Тоня гордо удалилась, подмигнув Варе на прощание. Вероятно, это подмигивание означало, что она держится, владеет собой и ее не нужно подбадривать. Подкрашивая губы, Варя чувствовала себя почти что преступницей.
За полчаса до окончания рабочего дня в кабинете снова появился Глеб. У него был вид строгой няньки.
– Варя, как у тебя дела? Не появлялся больше твой «экс»?
– Думаю, благодаря тебе я разонравилась ему окончательно, – ответила Варя, мельком взглянув на Макса.
Тот снова ушел в себя и что-то строчил в тетради, игнорируя светящийся монитор и клавиатуру компьютера. Интересно, он прикидывается или временами действительно выпадает из реальности?
Глеб прошел через комнату и остановился напротив Вариного стола. Побарабанил по нему пальцами, задумчиво глядя на свою протеже.
– Думаю, не проводить ли тебя до дома, раз пошла такая пьянка?
Как только он это сказал, Варя вдруг испугалась. До сих пор это была игра, может быть, флирт, не более того. Игра возбуждала ее, заставляла чаще биться сердце. Но в эту секунду она вдруг поняла, что игрой, флиртом Глеб ограничиваться не собирается. Или, может быть, это просто мужская природа? Он подрался из-за нее, и теперь его обуревают собственнические чувства?
Варя подспудно всегда понимала, что младший босс, несмотря на великолепное образование, на вкус к вещам, на привычку стильно одеваться, больше всего доверяет инстинктам. Его ноздри были широкими и подвижными, тело сильным и гибким, глаза внимательными. Даже уши на его бритой голове казались чуткими. Глеб был красивым зверем и до сих пор усердно притворялся ручным. Но что будет, если он вдруг захочет закрутить с Варей настоящий роман? Разве сможет она сопротивляться его напору?
В тот же миг Глеб моргнул, и его лицо, как по волшебству, изменилось. Он снова стал прежним – защитником слабых и угнетенных, пастырем, заботящимся о своих овцах, и не более того. «У меня разыгралось воображение», – решила Варя и мило улыбнулась.
– Не думаю, что стоит беспокоиться. Владик не умеет драться, поэтому просто побоится сунуться снова. Уверяю тебя, все будет хорошо.
– Ну смотри. Если что, немедленно мне звони. Я приеду.
Он развернулся на каблуках и быстро вышел. В воздухе остался запах его туалетной воды, который так не понравился Варе. Она попыталась примириться с ним, сообразив, что Глеб всегда пользовался именно этой маркой. Но раньше, пока он существовал совершенно отдельно, запах не вызывал у нее отторжения. «Что это я сегодня такая странная? – подумала Варя раздраженно. – Разве я кошка? Откуда эта брезгливость? Надо немедленно взять себя в руки».
Еще ей хотелось подвести итоги сегодняшнего дня, исходя из теории красных флажков. Она рассчитывала, что у нее будет куча времени, чтобы поразмышлять об этом в машине, за рулем. Однако размышления пришлось отложить. Потому что почти сразу же после Глеба в комнату заглянул Карпухин:
– Варвара, собирайся! Мне нужно с тобой кое-что обсудить. Пойдем ужинать, а потом я отвезу тебя домой.
– А…
– Машину свою заберешь завтра, – сказал он как отрезал. – Жду тебя внизу через две минуты.
Дверь захлопнулась, и Варя снова посмотрела на Макса. Тот по-прежнему был погружен в работу. Ручка резво скакала по бумаге, будто подчиняясь некоему заклинанию. Варя не умела так долго и так быстро писать без остановки, поэтому некоторое время завороженно следила за рукой своего коллеги.
– Две минуты прошли, – неожиданно сказал Макс скрипучим голосом.
Варя вздрогнула и поспешно вскочила на ноги:
– Значит, ты все слышишь!
– Угу-м, – пробормотал тот и поджал губы, продолжая строчить.
Варя вздохнула и, поспешно напялив на себя куртку, пошла к двери.
– Пока! – сказала она уже на пороге.
– Угу-м, – снова повторил Макс, не отрывая глаз от тетради.
По коридору Варя промчалась со скоростью кометы, опасаясь повстречаться с «подбитым» Ружейниковым. Вряд ли эта встреча кого-нибудь из них смогла бы порадовать.
Ярослав ждал ее внизу, возле крыльца. Дворник уже раздолбил лед, и следы утреннего побоища исчезли.
– Пойдем, Тучина, – сказал босс. – Я отвезу тебя в какое-нибудь тихое место.
– Для расправы? – спросила она не без кокетства.
– Для приватной беседы. Ты вообще-то умеешь быть откровенной? – Ярослав шагал широко и то и дело замирал, поджидая свою подчиненную. – Или у тебя, как у всех девиц, хитрость превалирует над честностью?
– Я всегда откровенна, если со мной не играют втемную, – гордо ответила Варя.
Ярослав подвел ее к своей машине и открыл переднюю дверцу. Она уселась на пассажирское место и сразу же пристегнулась ремнем безопасности, чинно положив на колени сумочку.
– Куда ты дела баронессу? – поинтересовался босс, усаживаясь за руль и заводя мотор.
– Сегодня она в нас не нуждается, – ответила Варя. – Ранним утром друзья увезли ее за город, на дачу. Мне остается лишь доставить ее в среду в аэропорт.
– Слава богу, – пробормотал Ярослав, выезжая за ворота. – Еще один визит, прошедший без эксцессов.
– Но у нее ни разу не было к нам претензий!
– Прямо даже не знаю, что ее останавливает. Мне все время кажется, что она наполнена претензиями по самое горлышко – как бутылка уксусом.
– Обидно, что ты так настроен. Потому что ей-то ты как раз очень нравишься.
– Я польщен.
Машина влилась в плотный поток транспорта и двинулась в сторону Гоголевского бульвара. К вечеру снегопад усилился, все вокруг было завалено снегом. Однако город потихоньку вгрызался в эту торжествующую белизну – снегоуборочные машины гудели, откусывая белые куски сугробов, дворники неистово махали широкими лопатами.
Варя несколько раз ездила на машине босса в качестве пассажирки, и ей это, помнится, всегда нравилось. А вот сегодня она чувствовала себя неуютно. Наверное, потому, что Ярославу из-за нее пришлось сразиться с Ружейниковым, который ни в чем не был виноват. Выходит, она поставила босса в неудобное положение.
– Извини, что так получилось… с этими перчатками, – сказала она. – Я не думала, что ты испугаешься.
– Поговорим в ресторане, – бросил Ярослав и, протянув руку, включил радио.
Заиграла музыка, старый хит Дюка Эллингтона «Настроение индиго». Музыка уколола Варю в самое сердце, потом еще раз и еще – словно у нее было жало, пропитанное ядом. Варе почему-то стало трудно дышать.
– Что у тебя за туалетная вода? – громко спросила она, повернувшись и посмотрев на профиль своего босса.
Профиль был, может, и не безукоризненным, но все равно ужасно привлекательным. Интересно, Диана целует его в глаза или в лоб? Или в висок? Ерошит волосы на затылке?
– А что, моя туалетная вода раздражает твое обоняние?
– Наоборот! – воскликнула Варя. – Очень приятный запах.
– Хочешь купить такую же своему новому кадру?
– Сейчас у меня нет кадров.
– Об этом мы тоже поговорим с тобой в ресторане, – пообещал босс.
Его голос почему-то показался Варе зловещим. Впрочем, когда они добрались до места, босс явно подобрел. Только глаза у него стали устало-внимательными – как у школьного учителя, которого подвела лучшая ученица.
– Варвара, нам нужно поговорить о Ружейникове, – сказал Ярослав, когда они устроились за столиком и заказали еду.
«Хорошо, что не обо мне», – подумала Варя с облегчением.
– И о тебе, – добавил он, как будто подслушал ее мысли.
– А что – обо мне? – тотчас насупилась Варя. – Ну, прости меня за Владика! Я знаю, что смешивать работу и личную жизнь нельзя. Но иногда они как-то сами собой… смешиваются!
– Серьезно? – Ярослав хмыкнул, отщипнул кусочек хлеба, лежавшего в корзинке, и сунул в рот. – То-то я смотрю, ты в последнее время развила бурную деятельность. Из-за чего у вас с Ружейниковым вражда?
– Я не знаю! Честное слово. Это все он! Он на меня все время нападает!
– Детский сад, Варвара. Слышала бы ты себя со стороны. Он нападает… Песочница, третья группа, штаны на лямках. Вот объясни, на кой черт мне такие проблемы?
Варя сопела, глядя в скатерть. На скатерти были красивые узоры с птичками и ягодами.
– Ты решил меня застыдить? – наконец, спросила она.
– Нет, я должен найти какой-нибудь выход. Лаленко обещал мне все утрясти, но, вижу, у него ничего не выйдет, потому что его ты тоже втянула в свои игры.
– Какие такие игры?!
– Варь, я действительно должен принять меры. Воспитательными беседами делу вряд ли поможешь. Так вот. Я хочу спросить тебя прямо: мне нужно удалить Ружейникова из коллектива?
Варя вскинула на него глаза. Серые, с голубыми разводами, как у маленького котенка, который обещает превратиться в прекрасное создание. Впрочем, по наблюдениям Ярослава, Варвара уже превратилась. Вот только взгляд у нее остался прежним, котеночьим.
– Как это – удалить? – испуганно спросила она. – Уволить?!
– Не обязательно увольнять, я могу просто выселить его за пределы офиса. Пусть, в конце концов, работает дома.
– Но ведь это противоречит твоим принципам. Синтетические специалисты, которые умеют все, всегда находятся под рукой…
– Варь, я задал тебе вопрос. Мне нужно, чтобы в офисе царили мир и спокойствие. Я за это отвечаю как руководитель. Ответь мне только на один вопрос. И желательно честно. Ты хочешь больше никогда не видеть Ружейникова?
Сердце Вари сжалось, на секунду зависло в пустоте и с силой выбросило очередную порцию крови. Ей стало сначала очень жарко, а потом очень холодно. Зубы застучали. «Я должна принять решение, – пронеслось в ее голове. – И от этого решения в моей жизни многое зависит. Если бы здесь была Нателла, она бы наступила мне на ногу, посоветовав не быть размазней». Варя словно услышала голос старшей сестры: «Решай в свою пользу! Это принесет счастье сначала тебе, а потом и твоим близким». Почему я должна защищать мерзкого Ружейникова?! Он сам во всем виноват!»
– Валера никогда не узнает о нашем разговоре, обещаю, – подлил масла в огонь Ярослав. – Поверь мне, если ты скажешь: «Не хочу его видеть», ничего страшного не случится. Я спрашиваю тебя, потому что ты женщина. У тебя преимущества как у наиболее слабого члена коллектива.
– Да ты с ума сошел! – выдохнула Варя. Выдохнула и почувствовала, как пульс приходит в норму. – С какой стати отправлять его в ссылку? Он дурак, конечно, но разрушать нашу группу! Как тебе такое только в голову пришло?
– Она меня отчитывает! – воскликнул повеселевший Ярослав.
«Нюня, размазня, слабачка! – думала про себя Варя, едва не плача. – Когда же, наконец, я перестану пасовать перед трудностями? Когда перестану бояться смелых поступков?»
– Короче, оставь Ружейникова в покое, – пробормотала она вслух.
– Договорились. – Ярослав снова потянулся к хлебной корзинке, но тут зазвонил его мобильный телефон. Он извинился и ответил:
– Да, могу разговаривать. Просто у меня деловая встреча. Нет, приеду не поздно.
Варя поняла, что звонит Диана. Официант как раз принес еду и поставил перед Варей дымящуюся тарелку. Ковыряя рис, она незаметно наблюдала за боссом. Хм, у них ведь действительно деловая встреча. И выглядит Ярослав по-деловому. У него смешно растут волосы надо лбом – одна прядь постоянно норовит выбиться из прически и топорщится. Интересно, какой он дома? Варя никогда не видела Карпухина в неформальной обстановке. Может быть, возвращаясь с работы, он переодевается в спортивный костюм и белые носки? Или надевает байковую пижаму и вельветовые тапочки? А может быть, халат? Нет, чепуха. Ярослав и халат несовместимы. Вот Глеба Лаленко Варя легко могла представить в шелковом халате и еще с сигарой в зубах. А Ярослава – нет. Может, спросить у него самого? Интересно, как он отреагирует.
– Что ты на меня так смотришь? – спросил между тем Карпухин, захлопнув крышку мобильного телефона. – Как будто что-то прикидываешь.
– Пытаюсь понять, чем ты сразил баронессу.
– Я и так знаю. Ее восхищает разница в размерах. Она постоянно подставляет к моим ботинкам свои лилипутские ножки. А в моей ладони запросто уместится ее голова вместе с прической. – Ярослав улыбнулся.
У него была скупая улыбка. Как будто однажды в молодости он решил, что широко улыбаться – несолидно, и решил бороться со своим «недостатком» всеми способами. Привычка сдерживать улыбку стала его второй натурой. Ему это шло, даже придавало шарм. Господи, везет же некоторым женщинам! Они крутят романы с такими мужчинами! А потом выходят за них замуж.
Когда босс вез ее домой, она несколько раз втягивала носом воздух, чтобы как следует «разнюхать» запах его туалетной воды.
– Доведу тебя до подъезда, – сообщил он, припарковав автомобиль возле детской площадки. Определить, что это именно детская площадка, позволял деревянный мухомор, торчавший из самого большого сугроба.
– Да я сама дойду!
– Я не боюсь, что ты не дойдешь. Просто проявляю галантность.
Он действительно сопроводил ее до подъезда и, вероятно, в знак дружеской привязанности подергал за шарф.
– Пока, Тучина. Ты сегодня еще раз подтвердила, что характер человека – это его судьба. Народная мудрость!
Варя смотрела на него во все глаза. Уже поднимаясь по лестнице, она все думала, что он имел в виду. Неужели знал, что она откажется уничтожать Ружейникова? Боже мой, все знают ее как облупленную! И все этим пользуются…
В чем она была точно уверена, так это в том, что сегодняшнее решение как-то повлияет на ее дальнейшую жизнь. Интересно, зашла она за красные флажки или нет? Если нет, дальше все будет складываться великолепно. А если да, то начнется череда неприятностей.
* * *
Ни завтра, ни послезавтра ничего неприятного не случилось. Прощаясь с баронессой в аэропорту, Варя пообещала, что в следующий раз обязательно расскажет ей о своих успехах.
– Личная жизнь – это предприятие, в которое нужно вкладывать силы, – поощрила ее баронесса. – Надеюсь, моя теория поможет вам найти свою вторую половинку. Я ведь знаю, что в вашем возрасте девушки думают только о любви! – лукаво добавила она и помахала на прощание ручкой, на сей раз украшенной кольцом с коньячными бриллиантами.
Элен Хупер уже вошла в зону регистрации, а Варя все смотрела ей вслед, словно подпитываясь энергией успеха, которой была заряжена эта маленькая леди. «Я буду полной дурой, если не воспользуюсь ее теорией. Когда тебе по-настоящему нужна помощь, появляется нужный человек и дает мудрый совет. Вот он, мой нужный человек!»
Единственным неприятным событием последних дней для Вари стала встреча с Ружейниковым. Избежать друг друга им так и не удалось. Они столкнулись в коридоре практически нос к носу и несколько секунд стояли неподвижно, с остановившимися глазами. Потом Ружейников бурно задышал и даже завращал носом, как такса, почуявшая лису. Адреналин ударил ему в голову.
– Привет, – выдавила из себя Варя, стараясь не разглядывать посветлевший, но все еще отлично заметный синяк у него под глазом. Из-за этого синяка он был похож на интеллигентного пропойцу.
– Здрась-сь-сь-те, – процедил Ружейников и отступил к стене, показывая, что места сколько угодно и его врагиня может пройти, не задев его даже мизинцем.
Возвратившись в кабинет, Варя решила: все, что ни делается, к лучшему. До сих пор она боялась этой встречи, а теперь тревоги позади, какое счастье! Учитывая мерзкий характер Ружейникова, можно было ожидать от него практически чего угодно. Язык у него был острым, ум изощренным, характер пакостным. Вероятно, именно покровительство Глеба заставляло Ружейникова держать себя в руках. Не заметить того, что младший босс проявляет интерес к Варе, было просто невозможно. «Сдержанная мужская симпатия», о которой он говорил в самом начале, как-то незаметно превратилась в несдержанную.
В течение рабочего дня Глеб несколько раз заходил к Варе с какими-нибудь пустяками. Кроме того, он повадился носить ей печенье в круглых жестяных банках с картинками. Макс честно помогал Варе съедать печенье, а пустые коробки утаскивал домой, объясняя, что использует их для хранения гвоздей и шурупов. Иногда Глеб провожал Варю вечером до машины и галантно придерживал дверцу. Один раз даже помахал вслед рукой. Секретарша Муся была вне себя.
– Нет, ну ты подумай! Я, значит, оказалась ему неинтересной, а ты, значит, самой что ни на есть подходящей!
– Вот такая я проворная, – шутила Варя. – Пока одни девушки хлопают глазами, другие прицельно взмахивают ресницами.
– Вы уже целовались? – не отставала Муся.
– С ума сошла? Зачем мне такое приключение? Офисными романами вымощена дорога в отдел кадров. Мне здесь нравится! А любовь начальников волнующа и коротка, как прыжок с парашютом.
– Умеешь ты вывернуться, – ворчала Муся. – Если бы ты не была столь безвредной, Варвара, я бы тебя возненавидела! Глеб такой мужчина – ух! У меня от него мурашки по телу.
Варя засмеялась, не рискнув признаться, что тоже знакома с этими мурашками. Пару раз случалось, что Глеб подходил к ней слишком близко, так близко, что она чувствовала его дыхание – на щеке, на виске, на губах. Она боялась, что он ее поцелует, и не хотела этого. Или хотела? Он смущал ее девичье сердце слишком сильно, смятение мешало ей разобраться в своих чувствах. Она знала, что в жизни так часто бывает: все, что начинается как игра, зачастую имеет серьезнейшие последствия. Но ей не хотелось потрясений!
Любовь всегда представлялась ей воздушной, пастельной, нежной. А буря чувств во время романа – не страшнее водоворота в миксере, взбивающем молочную пену. Вот и баронесса говорила, что, если не идти против природы, фортуна повернется к тебе лицом, и лицо это будет прекрасным. Глеб никак не вписывался в эту идиллическую картину. В нем было слишком много силы, напора, жесткости, мужского эгоизма, наконец.
Через неделю после того, как Глеб начал свое планомерное ухаживание, он пригласил Варю пообедать вместе и практически силой увел в соседнее кафе, где угощал борщом и пампушками. Эдик Тавлай, оказавшийся там же, по простоте душевной хотел устроиться вместе с ними за столиком, но был безжалостно отшит.
– Тебе не кажется, что это уж слишком? – спросила Варя, тревожно глядя на непримиримую физиономию Глеба.
– Нет, – ответил тот.
– Но что подумает Эдик?
– Мне все равно, что он подумает. Ты лучше ешь. Заказать тебе блины?
– Мы договаривались, что ты будешь за мной ухаживать, – проворчала Варя. – А ты меня откармливаешь.
– Мне это нравится, – сказал Глеб и посмотрел Варе в глаза.
Его взгляд обжигал. Варя смутилась и предпочла уткнуться в тарелку.
– С кем ты будешь встречать Новый год?
– С родителями, – смущенно ответила она. – И еще с сестрой и ее мужем. С семьей гораздо спокойнее.
– Надеюсь, твой Владик не появится в костюме Деда Мороза с мешочком конфет, перевязанным красной лентой. Кстати, я жалею, что Ярослав отменил корпоративную вечеринку. Мы с тобой еще ни разу не танцевали.
– Думаю, Ружейников уже и так понял, что я под твоей защитой, – высказала, наконец, Варя давно бродившую в ее голове мысль. – И больше нет необходимости прикладывать столько усилий…
– Не прикидывайся дурой, Варвара, – с кривой улыбкой ответил Глеб.
Варя побоялась спросить, что он имеет в виду. Только сейчас она поняла, что означает «зыбкая почва под ногами». В отношениях с Глебом она шла, словно по неведомой тропинке – не зная, куда поставить ногу, и опасаясь провалиться с головой. Он же действовал коварно, опутывая ее телефонными звонками, презентами, смущая жгучими взглядами и намеками, но не предпринимая никаких решительных шагов. Так что Варя понятия не имела – то ли он так хорошо играет свою роль, то ли давно вышел из нее.
Тридцать первого декабря Карпухин собрал всех в своем кабинете, раздал подарки и выставил на стол бокалы и шампанское. Захлопали пробки, все засмеялись, кто-то выстрелил конфетти, и Варю осыпало дождем цветных бумажек, которые прилипли к губам и к носу. Она взяла бокал, сделала колючий ледяной глоток и почувствовала на себе чей-то взгляд. Незаметно огляделась и увидела, что на нее исподлобья смотрит Ружейников. Опять! И выражение лица такое угрюмое, что становится не по себе.
В этот момент подошел Глеб и поцеловал ей руку. Ружейников мгновенно исчез из виду, словно его сдуло ветром. «Спрятался, как суслик! – подумала Варя с раздражением. – Чего ему от меня надо?!» С кем-нибудь другим можно было бы поговорить по душам, но не с этим рыжим гадом точно.
Когда все потихоньку начали расходиться, Карпухин задержал Варю и вручил ей коробку с елочным шаром. Шар был сиреневым, расписным, с пышным серебряным бантом.
– Как лучшему работнику года! – возвестил босс и пожелал: – Счастья тебе в новом году! И любви!
В честь праздника он выбрал нарядный галстук и яркие запонки. Голубая рубашка шла ему невероятно. «Баронесса сошла бы с ума от восторга», – усмехнулась про себя Варя.
– Что это тебя, Тучина, руководство так нежно возлюбило? – спросил Эдик Тавлай, болтавшийся в коридоре. – Младший босс тебя обедами кормит, старший босс собственноручно шарики на елку выбирает.
– Ну так уж и собственноручно! – бросила Варя, полагавшая, что сувениры для подчиненных покупала Муся, командированная в ближайший магазин подарков.
– Поверь мне: именно что собственноручно, – стоял на своем Эдик. – Я сам видел, как он страдал, стоя перед прилавком с елочными игрушками. А потом нес этот шар на кассу.
– Тогда вдвойне приятно, – бросила Варя легкомысленным тоном, который не совсем соответствовал ее настроению. – Видишь, какой он у нас ответственный. Надо его ценить вдвойне!
– Я как раз сам хотел тебе посоветовать, – сказал Эдик.
Варя между тем испытывала странные чувства. Словно внутри у нее расцвела улыбка, и от этой улыбки стало щекотно где-то в районе сердца. Она посмотрела на шар, который Карпухин выбрал для нее в магазине, и осторожно прижала его к себе.
Между тем Глеб ждал ее в кабинете с подарочной коробкой чая и красивой чашкой. На чашке была нарисована большая рыжая кошка.
– С Новым годом, Варя! – сказал он. – Это тебе подарок. Чтобы в нашем коллективе тебе было тепло!
Он наклонился и поцеловал Варю в щеку. Поцелуй был милым и невинным. Макс Юргунов делал вид, что ничего не замечает – как обычно. Варя была рада до смерти, что Глеб так себя повел и не стал устраивать никаких показательных выступлений. «Значит, у него есть чувство меры, – решила она. – За это он мне еще больше нравится».
Конечно, он ей нравился! Стал нравиться после того, как приступил к осуществлению своего плана. Его обаяние пленяло и казалось опасным. Непонятно, какого рода была эта опасность – торжество физического превосходства или власть характера, – но она привлекала и соблазняла Варю.
Распрощавшись с коллегами и получив кучу добрых пожеланий, Варя свалила подарки на заднее сиденье машины и достала из багажника тряпку, чтобы протереть боковые стекла. Именно в этот момент рядом возник Ружейников. Он был в расстегнутой дубленке, он него валил пар, пропитанный алкоголем. Варя неожиданно испугалась, потому что у Ружейникова были очень злые глаза.
– Когда-нибудь, Тучина, – выдохнул он ей прямо в лицо, – я объясню, за что тебя ненавижу. Но не теперь.
Он сделал шаг назад, покачнулся, но все-таки устоял. И пошел, покачиваясь, к калитке. Снег скрипел у него под ногами. Варя так растерялась и расстроилась, что не нашлась с ответом. Некоторое время она бегала вокруг машины и усиленно терла стекла – до скрипа. Чистила щеткой сухой снег, запорошивший крышу и капот. Лишь немного успокоившись, села за руль. И как только выехала со стоянки, сразу же включила радио – на полную катушку. На ее любимой волне Элтон Джон пел что-то проникновенное, и Варю охватила щемящая грусть.
В прошлом году и в позапрошлом тоже она встречала Новый год с Владиком. Они заказывали места в загородном отеле, который организовывал прекрасные новогодние программы, ужинали в ресторане, наслаждались праздником, общим весельем, музыкой, а потом оставались одни в номере, пили шампанское, дурачились, любили друг друга. Горько Варе бывало потом, к вечеру следующего дня, когда Владик, вравший жене про обязательное присутствие на корпоративе, должен был возвращаться. Они разъезжались по домам, и Варя страдала. У любящих супругов, которые редко видятся, есть общий дом, традиции, а у них не было ничего. Хотя в душе Варя была убеждена, что настоящая любовь, какие бы обстоятельства ни вставали у нее на пути, рано или поздно обязательно должна привести к абсолютной душевной близости. Ей нужен был источник тепла, который согревал бы ее сердце.
Владик ее не понимал. Только теперь стало ясно, что жена оставалась для него тылом, родным гнездышком, из которого он вылетал, чтобы размять крылья. Несмотря на свои громкие заявления, он вряд ли собирался с ней разводиться. Вероятно, он привязан к своей жене, а измены считает чем-то само собой разумеющимся. Мужчины любят рассуждать о том, что самой природой они созданы полигамными и потому имеют право на похождения.
Элтон Джон разбередил Варины сердечные раны. Что бы там ни было, а она осталась одна, снова одна, и грядущий праздник вдруг потерял свое очарование. Представив, как она будет сидеть за столом с критично настроенными папой и мамой, с двумя заезжими тетушками и старшей сестрой, которая имела отвратительную привычку прилюдно миловаться с мужем, Варя совсем пала духом. Кроме того, праздновать собирались в квартире Нателлы, а она жила на другом конце города, и дорога не обещала быть приятной.
* * *
– Вот она, наша бледная немочь! – возвестила мама, встретив Варю на пороге. – Саша, иди сюда, погляди, во что она превратилась.
– Одни глаза остались, – согласился появившийся за ее плечом улыбающийся папа.
– Я вас тоже люблю, – сказала Варя, расцеловав родителей. – А бледность – вовсе не порок, а спутница богемного образа жизни! Тусовки до утра, шампанское…
Тут в коридоре появилась Нателла и мгновенно подхватила:
– Корпение над переводами при свете ночника…
– А вы хотите, чтобы я тоже занялась животноводством? – проворчала Варя, снимая шубу.
Два года назад родители переселились в деревню и начали разводить кроликов. Дела у них шли на удивление хорошо, да и выглядели они тоже прекрасно – крепкие, румяные, полные сил. На их фоне Варя и в самом деле чувствовала себя «ненатуральным продуктом».
– Ты чего приехала прокисшая, как сметана? – напустилась на нее Нателла.
– Я не прокисшая!
– А то я не вижу. Глаз родной сестры острее, чем у Чингачгука. Страдаешь по Владику? Кстати, предки, она бросила Владика.
– Я не сомневалась, что этим кончится, – воскликнула мама. – Нельзя связываться с женатыми мужчинами, они разрушают твою карму.
– Один я, как всегда, ничего не знаю! – возмутился папа. – Кто такой Владик?
– Уже никто, – похлопала его по плечу жена. – Люба, Таня, идите скорее сюда! – громко крикнула она, обернувшись.
Тут же появились две сияющие тетушки в блестящих нарядах и с затейливыми прическами. Вот уж кто искренне любил Новый год, невзирая на женское одиночество! Тетя Люба была дважды вдовой, а у тети Тани за плечами маячили три скандальных развода. Обе полагали, что знают о браке все и даже больше, чем все.
