Текст книги "Каникулы для взрослых"
Автор книги: Галина Куликова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Варя против воли вспомнила тот момент, когда пришла наниматься на работу. Ее роман с Владиком только начинался, но все равно, увидев Ярослава, она остолбенела. А когда он пожал ей руку, ее словно ударило током – так на нее подействовало его мужское обаяние. Он был совершенно неотразим.
– Да он на меня никогда и внимания-то не обращал! – вслух сказала она. – Кроме того, он женат на потрясающей женщине. Хотя, конечно, это не всегда имеет значение…
Варя внезапно поникла. Тяжесть разрыва с Владиком навалилась на нее. Она снова одинока и никому не принадлежит! Ее охватило чувство неприкаянности, отдельности от мира, в котором у каждого имеется своя пара…
– Вы любите кого-то? Неужели женатого мужчину? – догадалась баронесса.
– Уже не люблю, – горячо заверила Варя.
– Если у вас тяжело на душе, можете рассказать мне все без утайки, – заявила старая леди. – Я вас не выдам. Возраст позволяет мне не только дремать в гостях и проливать вино на колени тех, кто сидит рядом, но и бестрепетно выслушивать признания хорошеньких девушек. Черт побери, я могу дать вам дельный совет. В конце концов, я тоже была молода и знаю цену настоящим чувствам.
Подошел официант и расставил на столе принадлежности для чаепития. Другой официант принес теплые влажные салфетки. Оба пытались угодить в первую очередь баронессе и кружили вокруг нее, словно осы вокруг ломтика дыни.
Та подняла крышку чайничка и пошевелила ноздрями. Чай назывался «тарри сушонг» и обладал мужским ароматом: дыма и древесины. Элен Хупер, ясное дело, отлично разбиралась в сортах чая. Впрочем, создавалось впечатление, что она отлично разбирается во всем – в политике, астрономии, искусстве фотографии и тонкостях погружения в океанские впадины.
И Варя, как только ушли официанты, неожиданно выложила ей все – как она встретилась с Владиком, как влюбилась в него, как он обещал ей развестись с женой и чем в конце концов все закончилось. Рассказанная вслух, история неожиданно показалась ей самой такой обескураживающе банальной, что снова захотелось расплакаться.
Смотреть в полные сочувствия глаза баронессы было тяжело, и Варя отвела взгляд. Из окна открывался вид на бульвар. Сумерки цвета «тарри сушонг» окутывали заснеженные деревья.
– Я не знаю, что делать, – призналась девушка. Вид у нее был потерянным. – Я все время ошибаюсь в выборе! Мужчины оказываются совсем не такими, какими кажутся мне в самом начале. Не то чтобы я их идеализировала, нет. Просто с первого взгляда я не чувствую никакой фальши! Все принимаю за чистую монету… Жалко, что нет способа уберечься от ошибок.
– Вы неправы, такой способ есть! – азартно заявила баронесса. Взяла в руки тяжелый чайничек и подлила себе еще чаю. – Я знаю один секрет, который помогает человеку избегать провальных решений. Благодаря этому секрету можно жить без проигрышей и поражений.
– Так не бывает, – ответила Варя с печалью в голосе, будто бы это именно она прожила долгую жизнь и могла судить обо всем с полным знанием дела.
– Еще как бывает, – возразила Элен Хупер. – Посмотрите на меня. Разве я кажусь вам разочарованной? Уязвимой? Сожалеющей о чем-то?
– Нет, ничего подобного! А… А что это за секрет? Вы мне расскажете?
– Дело было в Шанхае, – заговорщическим тоном начала Элен Хупер. У нее было такое выражение лица, словно она собиралась раскрыть тайну фамильных сокровищ. – Мне было семнадцать лет, и я, как большинство молодых людей, переживала настоящий ад. Весь мир был не таким, как мне хотелось, и относился ко мне с предубеждением. Однажды я встретила старого мудрого человека. Вероятно, он пожалел меня и захотел помочь. Именно он открыл мне тайну. Эта тайна изменила мою жизнь.
– Действительно?
В Варином сердце внезапно вспыхнула надежда. А вдруг все это правда? И некая тайна действительно существует? Достаточно взглянуть на Элен Хупер, чтобы поверить в чудо.
– Это не имеет ничего общего с эликсиром молодости или бессмертием. Я так же, как и все, могу умереть от инфаркта. Секрет касается ежедневного выбора решений. Благодаря ему я всегда знаю, как правильно поступить. Совершив ошибку, я тотчас понимаю, что это именно ошибка, и исправляю ее. А это, согласитесь, немало.
Варя смотрела на Элен Хупер блестящими глазами. У нее возникло такое чувство, будто она смотрит кино и не может от него оторваться.
– Вы, конечно, никому не открываете свой секрет? – спросила она, отчаянно надеясь, что именно для нее баронесса сделает исключение.
– В сущности, это просто интересная теория. Но если в нее поверить, можно избавить себя от сожалений и глупых переживаний, – продолжала Элен Хупер. – Вы согласны с тем, что у каждого человека в жизни есть своя дорога? С самого рождения мы идем по пути, предначертанному нам свыше.
Глупо было с этим не согласиться, и Варя кивнула.
– Так вот. Как только мы пытаемся свернуть с этого пути, с нами начинают случаться всякие неприятности. Судьба ставит на нашем пути красные флажки, показывая, что мы сошли с трассы. Это словно компас в руках, он не дает тебе совершить ошибку. Благодаря этому секрету ты всегда можешь узнать верное направление. Понять, правильно ты поступил или нет. И если что – вовремя все исправить!
– Интересная теория, – пробормотала Варя, глядя на баронессу во все глаза.
Нельзя сказать, что она была падкой на всякого рода сенсации или слепо верила предсказаниям, но теория Элен Хупер ее захватила. В ней была тайна, а тайны всегда очаровывают тех, у кого не все ладится.
– Теория не просто интересная, она замечательная, – непререкаемым тоном заявила баронесса.
– А как конкретно это работает?
– Однажды мне предложили заключить сделку, которая казалась невероятно выгодной.
Рассказчица понизила голос, незаметно оглядевшись по сторонам. При росте метр с кепкой Элен Хупер всегда заполняла пространство целиком. Когда она входила в помещение, публика мгновенно сосредотачивалась на ней, как на гипнотических руках фокусника. Ее невозможно было не принимать в расчет. Вероятно, сейчас она опасалась, что снова привлекла чье-то внимание.
– Деньги от сделки должны были пойти на благое дело, – продолжала она. – Но как только я села в машину, собираясь отправиться заключать контракт, началась страшная гроза. Ветер повалил деревья, они упали на дорогу, и мы надолго застряли в пробке. В конце концов я все же добралась до места. И обнаружила, что в небоскребе вышли из строя лифты.
– И что? – с нескрываемым интересом спросила Варя. – Это были знаки судьбы?
– Разумеется! Мне подавали сигналы о том, что я совершаю ошибку. Я все же заключила ту сделку, но потом сто раз об этом пожалела. С вами наверняка такое тоже случалось. Вы поступаете так или иначе и вдруг попадаете в полосу неудач. Неудачи следуют одна за другой. Вы неожиданно встречаете неприятных вам людей, теряете ключи и документы, ломаете запястья, ошпариваете пальцы и проваливаете тесты.
– И что же в таком случае делать?
– Вычислить событие, которое послужило началом неурядиц, и все переиграть!
– Так просто?
– Дорогая моя, но вы же не думаете, что Господь Бог, создав человека, бросил его на произвол судьбы? Не дал ни одной подсказки, как стать счастливым? Вытолкнул на автостраду, отобрав руль и заляпав грязью ветровое стекло?
– Вы пользуетесь этой теорией с семнадцати лет? – Варю обуревали сложные чувства. Смесь скепсиса и надежды, восторга и протеста.
– Об этом я вам и толкую. И посмотрите на меня! Если следовать теории флажков, жизнь становится по меньшей мере увлекательной.
– Честное слово, вы меня заинтриговали.
Варя лихорадочно восстанавливала в памяти цепочку событий, которые привели ее к разрыву с Владиком. Ей хотелось немедленно примерить теорию баронессы на себя, разобраться в совершенных ошибках, понять, не свернула ли она с дороги на узкую петляющую тропинку.
– Я не просто так вам все это рассказываю, – призналась между тем баронесса. – Я вижу, что вы запутались и несчастны. Вернее, вам кажется, что вы несчастны. Ведь вы так молоды! А в молодости всегда все преувеличиваешь.
– Когда чувствуешь себя несчастной, трудно поверить, что все пройдет, – пробормотала Варя и недоверчиво добавила: – По-вашему, выходит, что можно прожить жизнь без всяких потрясений?
– Без потрясений вряд ли, – усмехнулась баронесса. – Но без душевного разлада с самой собой – запросто. Поверьте мне, милая моя, жизнь – очень приятная штука. Если ты перестаешь преодолевать, не идешь против своей природы, все складывается идеально: находится место для парковки, поезд приходит вовремя, багаж в аэропорту первым появляется на транспортере, телефоны не разряжаются, дороги не заносит, и все важные встречи в твоей жизни происходят вовремя. И как только ты поймешь, что пульт управления находится в твоих руках, ты испытаешь настоящий восторг.
– Но ведь некоторые вещи от нас вообще не зависят!
– Фатум! – гневно воскликнула баронесса. – Ненавижу, когда мне говорят, что я ни на что не могу повлиять. Возможно, на Него и не могу, – она глазами указала на потолок. – Но на свой распорядок дня вполне! Советую вам перестать кукситься и взять все под контроль.
Варе не хотелось признаваться, что брать под контроль она умеет только неотложные дела. И родители, и сестра с детства звали ее нюней и укоряли в безволии. Она никогда ничего не могла решить в свою пользу. Карьера складывалась только потому, что у Вари оказался талант к языкам. И еще талант все преувеличивать. Если первое шло ей на пользу, то второе – всегда во вред. Когда она влюблялась, то делала это страстно, и ее жизнь сотрясалась до основания. Но в этой своей любовной горячке Варя никогда не могла за себя постоять и вечно страдала. Нателла признавалась, что ей сто раз хотелось убить младшую сестру. Она упорно наставляла ее на путь истинный, но пока что безрезультатно.
«А что, если воспользоваться теорией баронессы и попытаться кардинально изменить свою жизнь?» – подумала Варя с замиранием сердца.
Баронесса между тем продолжала давать ей советы, перейдя от глобальных теорий к маленьким женским хитростям. Задумавшись, Варя упустила тот момент, когда беседа свернула в житейское русло, и теперь постаралась как можно скорее включиться в разговор, чтобы не показаться невежливой.
– И никогда не покупайте одежду комплектами, моя дорогая, – говорила Элен Хупер, зорко наблюдая за тем, как официант убирает скомканные салфетки со стола. – Юбка не должна быть сшита из той же ткани, что и жакет.
– Но как же? – удивилась Варя. – Даже королева носит комплекты. А знаменитые костюмы Шанель?
– Это другое дело, – отмахнулась баронесса. – Королевский этикет не должен кружить вам голову. Вы живете в реальном мире. А костюмы от Шанель, могу поспорить, вы видели лишь на увядающих актрисах. Жизнь меняется, и это прекрасно.
– Значит, костюмы не подходят для свиданий, – Варя улыбнулась.
– Да, и брюки тоже не подходят. Выглядеть в брюках настоящей женщиной довольно проблематично. Нет, нет и нет – только юбка. Она, кстати, должна быть чуточку мятой, – продолжила свои рассуждения Элен Хупер, отхлебнув из чашки крошечный глоток чаю.
– Почему юбка должна быть мятой? Хочется ведь на свидании выглядеть как можно лучше.
– Ну в этом-то и фокус! Нужна небрежность и еще раз небрежность. Следует быть элегантной, а не выглаженной и накрахмаленной, как медицинский халат. Если ты немного небрежна, мужчина интуитивно понимает, что не слишком важен для тебя. Это держит его в напряжении, заставляет быть особо внимательным.
Варя рассмеялась, подумав, что Элен Хупер, возможно, права. Но продемонстрировать легкую небрежность тоже надо уметь.
– И еще волосы, – продолжала неугомонная баронесса, предварительно скосив глаза вправо, а потом влево и проверив, не могут ли их услышать другие посетители ресторана. Мало ли – вдруг среди них окажутся как раз такие, которые промахнулись с прической. – Волосы не должны быть уложены слишком тщательно. Зафиксированная прическа – самый большой промах. Она просто вопит о часах, проведенных перед зеркалом. В общем, моя дорогая, во всем блеске женщина может являться только на бал.
Варя против воли хихикнула, порадовавшись в душе, что ее собственные русые кудри невозможно зафиксировать ничем, кроме лыжной шапочки. Ей нравилась баронесса, нравилось, что вместе с ней она попадала в так называемую «зону комфорта», которая создавалась вокруг этой женщины будто сама собой. Нравился ресторанчик со скользящими, словно тени, официантами, с веселыми фонариками, развешанными по залу. Нравился мягкий свет и чудесный кофе, поданный с крошечным рассыпчатым печеньем. В середине печенья алела капля джема.
Варя отхлебнула из своей чашки и зажмурилась от удовольствия. Хороший кофе в Москве – всегда неожиданность. Тебе могут принести первоклассный эспрессо в какой-нибудь богом забытой забегаловке, а в шикарном ресторане запросто напоить бурдой. Впрочем, с Элен Хупер всегда все получалось по высшему разряду. Жизнь любила ее. И не по той банальной причине, что баронесса сама любила жизнь. Просто судьба порой играет людьми просто так, без причины – изводя одних и балуя других.
– Ах, моя дорогая! Вы заставили меня вспомнить собственную молодость… Боже, как давно это было. Поверьте мне, в те времена мир разительно отличался от сегодняшнего!
Элен Хупер повернула голову и посмотрела в окно, словно еще раз желая убедиться воочию, как сильно все изменилось. На улице по-прежнему шел снег. В зыбкой белой пелене двигались угольно-темные силуэты прохожих. Ворча и роняя искры, проползали усатые троллейбусы, похожие на неведомых чудовищ.
– По-моему, все ваши горести оттого, что вы просто не разобрались в себе, – добавила баронесса, подзывая официанта взмахом руки. При виде снега на улице ей захотелось еще горячего чаю. Дурная привычка, которую она приобрела в России – пить обжигающий чай.
– Да ведь это самое сложное – разобраться в себе самой, – вздохнула Варя. – А вдруг ошибешься? Соблазнишься пустяком и пропустишь что-то настоящее?
– Если вы имеете в виду любовь, то боитесь не напрасно. Настоящая любовь, увы, не похожа на поезд, который ходит по рельсам и придерживается расписания. Она может кошкой прокрасться мимо вас, а вы и не заметите.
Элен Хупер замолчала, дожидаясь, пока официант закончит свое священнодействие. Варя тоже стала ждать. У официанта было непроницаемое лицо и руки пианиста – он действовал ловко, но неторопливо, каждое закругленное движение имело маленький изящный «хвостик», похожий на росчерк пера.
– А как же ваша теория? – с жадным любопытством спросила Варя. – Вы ведь говорите, она помогает принимать правильные решения. Но выбор спутника на всю жизнь – это тоже решение!
Баронесса внимательно посмотрела на девушку. Варе почудилось, что в ее глубоких глазах проскользнула печаль.
– Сказать по правде, в этом вопросе я не эксперт. Мое сердце ни разу не было разбито, оно целенькое, словно хрустальная конфетница, которую держат в буфете под замком. Внутри, увы, нет ни одной конфетки – только пустые фантики.
Варя растерянно посмотрела на нее, и баронесса тотчас обратила все в шутку, ловко перескочив с личной темы на суровую русскую зиму:
– Никогда не понимала, зачем нужны шубы, пока не побывала в России. Первую свою шубу я привезла из Москвы пять лет назад. К сожалению, вместе с ней приехала моль. Она съела все, что смогла!
Элен Хупер рассмеялась, показав дивные фарфоровые зубки. Варе вдруг тоже стало удивительно весело. Это было какое-то бесшабашное веселье, оно искрилось предвкушением праздника, упоительным страхом перед будущим и восторгом обладания тайной, которая, если правильно ею распорядиться, сможет навсегда изменить Варину жизнь.
* * *
Варе казалось, что после длинного, насыщенного переживаниями дня она долго не сможет уснуть, будет думать о впавшем в телефонную горячку Владике, о баронессе с ее теорией красных флажков, о Глебе Лаленко, который обещал защитить ее от Ружейникова, о несостоявшейся поездке в дальние страны… Однако, едва коснувшись головой подушки, мгновенно провалилась в сон и всю ночь бродила по нездешним мирам, утопая в вязком тумане. Наутро ее пижама была влажной, а голова тяжелой, как спелый арбуз.
К жизни ее возвратила физическая нагрузка – пришлось самостоятельно откапывать дверь гаража, и к офису Варя приехала раскрасневшаяся, пышущая жаром и брызжущая энергией. Она уверенно зарулила на стоянку и поставила машину на закрепленное за ней место. А потом быстро выбралась наружу, окунув ноги в сыпучий сухой снег, захлопнула дверцу, повернулась, чтобы бежать к офису… И замерла на месте.
Возле входа, на низком крыльце, стоял Владик. Лицо у него было несчастное, шапка нелепо сбилась. В руках он держал букет алых роз, остекленевших на морозе. «Завянут сразу же, как только окажутся в тепле», – пронеслось в Вариной голове. Ей было жалко роз, да и вообще она не любила букеты, с самого начала жалея цветы, приговоренные к смерти.
– Варя! – Владик бросился к ней с таким надрывным обожанием, как будто она только что возвратилась на Землю после полета на Луну. – Варя, родная моя, подожди, не отталкивай меня!
– Как я могу тебя оттолкнуть, когда ты до меня еще не добежал? – сердито спросила та.
Она нахмурилась и мысленно ощупывала свое сердце, пока Владик балансировал на тонком льду, которым была облита асфальтовая дорожка. Дворник смел снег, но расколотить стеклянную корку не успел.
С сердцем все было в относительном порядке. За ночь оно наскоро срослось, скрепленное, словно клеем, Вариным негодованием. Устремляясь к ней, Владик жадно осматривал ее лицо, надеясь отыскать в нем знакомую зыбкость, податливость, а значит – и грядущее прощение. Однако сегодня все было иным, неузнаваемым. Знакомые черты поражали своей восхитительной завершенностью. Даже волосы, выбивающиеся из-под капюшона, завивались с какой-то решительной дерзостью. Их страшно было трогать, не говоря уже о том, чтобы зарыться в них носом.
– Ты не отвечаешь на мои звонки! – воскликнул Владик, неожиданно поняв, что примирение, которое он представлял себе бурным, ярким, красивым, может превратиться в отвратительную сцену.
– Не хочу слышать твой голос.
Не понимая, что произошло, почему все так изменилось, Владик попытался обнять Варю двумя руками, вместе с букетом. Но она оттолкнула его с неожиданной силой. Задубевший целлофан оцарапал ему щеку.
– Варь, ты что, с ума сошла? – спросил Владик ошарашенно и отступил на два шага, чтобы видеть ее всю, целиком. – Я же тебя люблю!
– Мне от твоей любви никакого счастья, – ответила Варя с горечью.
Больше всего на свете ей не хотелось устраивать сцен. Вчера, пока она еще верила в счастливый конец истории, хотелось страстно! Но как только стало ясно, что Владик навсегда останется чужим мужем, кураж пропал. «Разве так бывает? – испуганно думала Варя, глядя на неинтересного ей теперь и даже противного ее душе Владика. – Вот только что я плакала из-за него, пылала страстью, а потом вдруг – р-р-раз! – и перестала пылать». Она ощущала отчетливо – любовь отхлынула, словно волна. На берегу остались обломки кораблекрушения – никчемные, которые не хотелось спасать и в которых не хотелось копаться. Ничто не блеснет там золотом, не поманит к себе.
– Мы должны поговорить, – решительно заявил Владик и схватил Варю за запястье. – Отпросись с работы хотя бы на полчаса. Пойдем куда-нибудь посидим и все спокойно обсудим.
– Но я не хочу больше с тобой разговаривать, – сказала Варя и попыталась вырвать руку. Он не отпускал. – Я ведь предупреждала, что даю тебе последний шанс объясниться с женой. Ты не объяснился, вот и все.
– Да ты мне этих шансов давала тысячи! – со злостью выкрикнул Владик, почувствовав, что один только страдающий вид не поможет, и разозлившись из-за этого. – И вообще… Я все тебе растолкую, но не здесь же, не посреди дороги!
– Владик, мне неинтересно с тобой разговаривать, – ответила Варя, сверкнув глазами. Ее щеки еще больше раскраснелись. – Да и о чем нам говорить?!
– О нашем будущем, – неуверенно ответил тот. – Я, кстати, собираюсь разводиться.
– Зачем?
– Чтобы быть с тобой!
Он думал, что она скажет что-нибудь вроде: «Поздно, дорогой мой». И тогда он получит возможность выговориться. Однако Варя сегодня явно не пылала чувствами, которые Владик про себя называл мелодраматическими. Даже оттенка их не было ни в ее голосе, ни в ее глазах.
– Да пошел ты к черту! – досадливо воскликнула она. – Надоел ты мне со своим вечным враньем. Я не пачка сигарет, чтобы доставать меня из кармана, когда тебе вздумается! Сказала же: любишь – поговори с женой. Не поговоришь – я тебя брошу. Ты решил, что я, как обычно, все спущу на тормозах? И вместо того, чтобы пообщаться с женой, отправился общаться с прорабом? Вот ему и подари свои розы! Надеюсь, он оценит.
– Я клянусь тебе, что разведусь! – с напором воскликнул Владик, не давая ей пройти.
Варя попыталась обогнуть его, но он растопырил руки, как пугало, защищающее грядки с морковкой.
– Владик, отвали по-хорошему! Иначе тебе будет больно!
Вместо того чтобы внять предостережениям, он полез с поцелуями, притиснув Варину голову к себе обеими руками. Букет, словно алый стяг, взметнулся над ними. Варя отбивалась и мычала, но выскользнуть ей не удавалось. Пока они боролись, хлопнула дверь офиса, шаркнуло по льду, и в ту же секунду неведомая сила налетела на Владика, оторвала его от Вари и швырнула в сторону. Он полетел спиной назад, попытался сгруппироваться и разбил губу. Увидел на своих руках кровь и завыл от ужаса. Ползая на коленях среди раздавленных роз, он пытался встать, ранил ладони о шипы и оглядывался на человека, который стоял рядом, опасно свесив руки вдоль туловища.
– Глеб! – воскликнула Варя, бросаясь к младшему боссу, который пришел ей на помощь. – Господи, как ты вовремя появился!
– Как думаешь, добить придурка? – спросил тот, посмотрев на Варю ярким холодным взглядом. – Чтобы навсегда отстал?
– Ему достаточно, – заверила девушка, глядя на кувыркающегося в снегу Владика безо всякой жалости. – Пойдем скорее в контору, а то ты замерзнешь.
Глеб выскочил на улицу в одном свитере. На его бритой голове блестели солнечные зайчики. Он дышал паром, а на его внушительных кулаках от холода побелели косточки.
– Ах, у тебя новый роман?! – завопил Владик, поднявшись, наконец, на ноги и подступая к Варе. От страха и бешенства он вдруг перестал соображать здраво. – Вон оно что! Тогда не надо делать вид, что мы такая вся фифа-дрыфа!
– Да катись ты!
– Стерва! – Владик махнул рукой и неожиданно ледяными пальцами ткнул Варе в лицо.
В тот же миг разящий удар обрушился на его запястье. Он взвыл, отпрыгнул и, баюкая покалеченную руку, побежал к машине, скуля и оглядываясь. По дороге он голосил и осыпал любимую девушку бранными словами. Изумленная и растерянная Варя затряслась. Вид поверженного, окровавленного Владика казался ей дикостью, чем-то из ряда вон выходящим. Глеб обнял ее и властно прижал к себе. От его свитера пахло терпкой туалетной водой. Варе почему-то не понравился этот запах, и она стала дышать ртом. Интересно, он сам выбирал эту туалетную воду или ему кто-то ее подарил? Черт побери, какие глупости лезут в голову! Ее только что спасли, может быть, от увечья, а она думает о парфюме своего спасителя.
Тем временем Глеб повел Варю к крыльцу.
– Ты же говорила, вы с Владиком давно расстались, – укоризненно заметил он.
– Я с ним рассталась. А он… Смотри, что вытворяет!
Сзади взревел мотор, завизжали шины. Владик уезжал, чтобы больше никогда не возвращаться. В тот же миг дверь офиса распахнулась, и на пороге появился Ружейников. Варя увидела его вытаращенные от изумления глаза. Но изумление очень быстро сменилось презрением. И направлено это презрение было на нее. «Черт побери, за что он меня так ненавидит?! – подумала она, сердясь и пугаясь. – Я же не порчу ему карьеру, не подсиживаю его, в чем же тогда дело?!»
Ружейников придержал для них дверь и пропустил внутрь. Варя была уверена, что он обязательно что-нибудь скажет в своем обычном духе. Но он только спросил:
– Вы что, подрались?
– На Варю напали, – ответил Глеб ровным тоном. – Я вышел, чтобы прогнать хулигана.
Он держал ее за талию, и Варе это было приятно. Впервые она почувствовала себя по-настоящему защищенной. Физическая близость Глеба была тому причиной. Одно дело, когда мужчина говорит, что тебе нечего бояться, и совсем другое – когда он закрывает тебя своим телом. Совсем, совсем другое дело.
Глеб провел ее по коридору, словно раненого бойца, и сгрузил в рабочее кресло, всполошив Макса Юргунова.
– Поухаживай за ней, – велел младший босс, достав из кармана брюк надрывающийся телефон, на который прежде демонстративно не обращал внимания. – У меня срочные дела. – И уже выходя в коридор, добавил: – Ты за нее отвечаешь передо мной лично!
Ружейников, слонявшийся поблизости, наверняка слышал эти слова. Вероятно, они и сказаны были специально для него. «Как все интересно сложилось, – думала Варя, позволив раскудахтавшемуся Максу снять с себя куртку и шарф. – Мне нужно было избавиться от Владика, а Глеб собирался дать понять всем, что я ему небезразлична. И вот приезжает Владик и закатывает сцену, а Глеб как раз оказывается поблизости и при всех за меня вступается. Если теория баронессы верна, все складывается лучше некуда».
Очнувшись от дум, она увидела перед собой черную макушку Макса и удивленно спросила:
– Что ты там делаешь?
– Вытираю тебе сапоги, – ответил тот, сопя. – На них кровь!
– Это не моя кровь, – успокоила его Варя.
– Ты кого-то била ногами?
– Бывшего поклонника.
Макс быстро поднялся и посмотрел на нее сверху с убийственной серьезностью.
– Варь, скажи, тебе хочется замуж? – Грязную салфетку он комкал в руках, явно отчаянно волнуясь.
– Абстрактно – нет, – ответила она, раскрыв перед собой ладони и с удивлением наблюдая за тем, как дрожат пальцы. – Когда полюблю по-настоящему, обязательно захочу. А что? – не удержалась и спросила она, подняв глаза.
У Макса был всклокоченный вид.
– Я просто пытаюсь разобраться в женской логике. Когда женщина понимает, что пора пришла?
– Ну… Знаешь, Макс, умные женщины выходят замуж, когда наступает время, а недальновидные – когда поджимает возраст. Одни могут ждать своего суженого всю жизнь, другие назначают дату свадьбы, еще не познакомившись с женихом. Кроме того, многое зависит от мотива. Тебя интересует какая-то конкретная женщина?
– Да! То есть – нет.
– Надеюсь, это не я, – пробормотала Варя.
– Что я, дурак? – проворчал Макс. – Если я предложу тебе руку и сердце, меня убьет руководство.
Он выразительно посмотрел на дверь. «Ого! – подумала Варя. – Значит, Глеб был весьма убедителен».
– Впрочем, если бы ты в меня влюбилась…
– И не надейся.
Варя хотела достать пудреницу и вдруг обнаружила, что забыла сумочку в машине. «Все идет, как надо! – с ликованием подумала она снова. – Если бы сумочка была у меня в руках, я бы точно уронила ее во время стычки, а там замок такой слабый… Мелочи рассыпались бы по снегу, паспорт пропал… Ах, какая баронесса молодец! Спасибо ей за ее теорию!»
Варя так и не нашла, во что посмотреться, поэтому решила пойти в туалет к большому зеркалу. Но тут дверь кабинета внезапно широко распахнулась и с грохотом стукнулась о стену. А в комнату ворвался Карпухин. У него был жестокий взгляд снайпера, обнаружившего мишень. Синий и холодный взгляд. Мгновение – и он воткнулся в Варю, как точно брошенный нож.
– Варвара Тучина! – прогремел Ярослав, подступая к столу.
Варя медленно встала, чувствуя, что коленки у нее трясутся от страха. Вернее, от волнения. Босса она никогда по-настоящему не боялась.
– Что я сделала? – спросила она, лихорадочно перебирая в уме задания и поручения.
– Тебе что, разбили нос?!
Варя поспешно схватилась на нос обеими руками, не понимая, в чем дело. Нос был сухой.
– Я прихожу на работу и вижу, что вся подъездная дорожка в крови! А слева и справа валяются твои перчатки!
Он сунул ей в лицо пару ничем не примечательных черных перчаток, к которым прилипли льдинки. Перчатки напоминали мокрых кошек и пахли примерно так же.
– Откуда ты знаешь, что это мои перчатки? – изумилась Варя, мгновенно перестав трястись.
Ей стало жарко и отчего-то весело. Вероятнее всего, на нее так подействовало мужское внимание. Редко она оказывалась в самом его центре.
– Потому что я твой босс, – немного успокоившись, ответил Ярослав. – А босс – это почти что бог. От его ока ничто не скроется. Ты, Варвара, самый уязвимый член нашего коллектива. И когда я вижу следы катастрофы, я первым делом думаю о тебе.
– Вот спасибо, – пробормотала она.
– Я решил, будто на подступах к офису ты вступила в схватку с Ружейниковым. Этот дурак встретился мне в коридоре и не смог толком ничего объяснить. Каюсь – я немного погорячился.
Каким образом босс погорячился, выяснилось через несколько минут после того, как он, ворча, отправился к себе. Вот тут-то в кабинет вошла Лариса Руденко и, потирая руки, сообщила, что Карпухин засветил Ружейникову в глаз.
– Ну, Валера таки нарвался! – заявила Лариса, улыбаясь во весь рот. – Жалко, вы этого не видели!
Лариса была стройной, но крепкой девушкой с широкими плечами и узкими бедрами. Она носила короткую стрижку, всегда ходила в штанах и удивительно напоминала мальчика-подростка. И повадками, и нежным баском.
– А ты видела? – поинтересовалась Варя.
– Я – нет, но Муся видела своими глазами.
– Муся! – скептически воскликнул Макс.
– Можете не верить, но у Ружейникова под глазом синяк. Тоня прикладывает к нему куски сырого мяса.
– Чьего мяса? – не унимался Макс.
Сегодня он был на редкость разговорчивым. И вообще вел себя как человек, а не как радиоприемник, всегда настроенный на одну-единственную волну – рабочую.
– Не волнуйся, мясо из магазина, – хохотнула Лариса. – Все живы, хотя никто плодотворно не работает. Даже Хворобок оторвался от своего туристического справочника, чтобы поглядеть на Валеркин синяк.
Сема Хворобок переводил знаменитый путеводитель по Мадриду и окрестностям и не укладывался в сроки, в связи с чем сделался невыносимым и верещал, словно цикада, даже если кто-то просто громко топал, проходя мимо его комнаты. Его все отвлекало и раздражало, ему все мешали, он был невыносим и наслаждался этим.
Вообще Хворобок занимался только письменными переводами и никогда не сопровождал гостей, потому что постоянно вступал с ними в конфликты. Он был маленького роста, безобразно одевался и на каждый вопрос отвечал: «А чего такого?» Карпухин считал, что у Семы изысканное перо, и терпел все его выходки.
– Ну, если даже Хворобок возбудился, значит, синяк знатный! – согласился Макс. – Я прямо сейчас пойду смотреть.
