Текст книги "Ключ от черствого сердца, или Леди из нержавейки"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Виктор переступил порог и, взглянув на человека, сидевшего за письменным столом, кивнул:

– Думаю, что да. Это ведь вы Бобков?

– Я.

Не дожидаясь приглашения, Виктор придвинул стул, стоявший у окна, поближе к столу и уселся на него верхом. Бобков следил за его манипуляциями с терпеливым любопытством. Он был примерно одних лет с Виктором, но в отличие от него выглядел хозяином жизни. Ленца в глазах, спокойные руки на столе, крупное лицо с энергичными чертами, прилично отступившие со лба вьющиеся волосы. Лет десять назад Бобков был кудрявым блондином с простецкой физиономией, но жизнь хорошенько потрудилась над его внешностью.

– Что ж, будем знакомы, – сказал Бобков и выжидательно посмотрел на незваного гостя.

– Я Виктор Астахов, – мрачно заявил тот, решив ни за что не отводить глаз. Пропадать – так с музыкой.

– Ну и что?

– Не валяйте дурака, Василий Сергеевич, – в сердцах сказал Виктор.

Бобков нажал на какую-то кнопочку у себя на столе, и буквально через пару секунд в кабинете появился человек в темном костюме с обманчивой внешностью бухгалтера. Он остановился поодаль, сцепив опущенные руки перед собой.

– Дима, это кто? – спокойно спросил хозяин кабинета.

Вновь прибывший кинул на Виктора быстрый взгляд и ответил:

– Первый раз вижу. Но оружия при нем нет. Поэтому мы его не остановили.

Бобков с усмешкой обратился к Виктору:

– Значит, я не валяю дурака, – развел он руками. – Я вас действительно не знаю. Дима, свободен. Итак, может быть, объяснитесь?

«Неужели я ошибся?» – подумал Виктор, прикидывая, как лучше поступить. В конечном итоге он решил ограничиться коротким заявлением.

– Мы с Казаковым были друзьями. Я занял у него денег. И теперь на меня наехали.

Это была уловка с его стороны. Если Бобков ничего не знает про долг, а Астахов сейчас раскроет ему глаза, он, может быть, захочет сам получить эти деньги. И возьмет на себя труд заткнуть тех бандитов, которые нацелились на Виктора. Они все решат между собой, и ему, возможно, дадут небольшую отсрочку. По крайней мере, не надо будет бояться, что кого-нибудь из окружения Виктора убьют.

Бобков некоторое время молчал, потом вздохнул:

– Что ж, ситуация мне ясна. Виктор… э-э… Можно на «ты»? Володин друг – мой друг. Если он одолжил тебе деньги, то свои кровные. Не из общего котла. Мне чужие монеты без надобности. Так что можешь считать, что должен его вдове.

– Кто-то думает иначе.

– Извини, парень, не я.

Виктор поднялся на ноги:

– Вы ведь с Казаковым вместе вели дела…

– Его смерть и по мне тоже ударила. Раньше я находился в тени, а теперь вынужден крутиться на виду. И дел у меня сейчас – выше крыши.

– Ладно. Извините за беспокойство.

Виктор, не попрощавшись, вышел вон и медленно направился через зал к выходу. Внезапно взгляд его остановился на девушке с крошечным хвостиком, которая замерла возле стойки и о чем-то говорила с барменом.

– Катя! – Виктор подошел к ней и попытался улыбнуться как можно радостнее. – Какая приятная встреча!

Девушка удивленно обернулась и нахмурила брови.

– Я Виктор, может быть, не забыли? Друг Володи Казакова. Мы с вами разговаривали несколько дней назад.

– Я помню, – сказала Катя, нервно облизывая губы. – Надеюсь, вы уладили свои дела?

– Ну… Почти что. А вы здесь, значит, работаете?

Виктор и сам не знал, зачем он к ней привязался. Очевидно, в призрачной надежде, что девчонка сболтнет что-нибудь стоящее в приватном разговоре. Но она, кажется, вовсе не собиралась с ним расслабляться. Бармен отошел и занялся посетителями.

– Скажите, только между нами, у этого заведения большой оборот? – поинтересовался Виктор, положив локти на стойку. Ему очень хотелось понять, станет ли Бобков марать руки за пятьдесят тысяч баксов.

Катя, быстро допив лимонад, поставила стакан и, напряженно улыбнувшись, ответила:

– Не знаю, я не бухгалтер. Простите, мне надо идти.

– А вот и «бухгалтер», – пробормотал Виктор, краем глаза заметив парня в костюме, который на глаз определял, есть ли у человека при себе оружие. Дима двигался прямиком к нему. Лицо у него было ласковым. «Сейчас меня выпрут», – догадался Виктор.

– Вас не проводили, – сказал Дима, подходя. – Какая оплошность. Мы вежливы со своими гостями. Пойдемте, поболтаем по дороге. Где ваша машина?

– А я пешком, – легко махнул рукой Виктор.

– Может быть, вас подвезти?

– Ну, что вы, что вы…

Из двери они вышли с сияющими лицами. Дима держал дорогого гостя за локоть, крепко прижав его к себе и не давая дернуться.

– Где у нас тут стоянка такси? Кажется, там.

Не успели они сделать и десяти шагов, как позади раздался удивленный возглас. Обернувшись, Виктор увидел Полину с фотоаппаратом наперевес.

– Виктор Астахов! – воскликнула она с таким восторгом, как будто увидела по меньшей мере Бельмондо. – Как замечательно встретиться с вами в неформальной обстановке!

– Мне тоже чрезвычайно приятно… – пробормотал тот.

– Не уделите пять минут? – продолжала Полина. – Наша газета хотела бы дать о вас небольшую информацию. Буквально четверть подвала на первой полосе. Что вы можете сказать о получении вами правительственной награды? – Она ослепила их вспышкой фотоаппарата.

– Ну… – пробормотал Виктор. – Могу сказать… Что я ее получил.

– Нас интересует, есть ли у вас предложения из-за рубежа. Не собираетесь ли вы сотрудничать с западными фирмами? – Еще одна вспышка, сопровождающаяся не менее ослепительной улыбкой фальшивой корреспондентки.

– У нас есть предложения из-за рубежа, – пыхтя, ответил Виктор. – И мы-таки да, собираемся сотрудничать с западными фирмами.

– Извините, я вас оставлю, – сказал Дима, ускользая. – Всего доброго.

– А вы кто такой? – с любопытством спросила Полина, кидаясь следом.

– Я? Никто. Просто мимо проходил.

Полина позволила ему ретироваться, сделав вид, что потеряла к нему интерес.

– Может, выпьем по чашечке кофе, поболтаем? – Она сделала широкий жест в сторону кафе.

– Конечно, конечно, отчего бы не поболтать? – в тон ей ответил Виктор.

Они гуляющим шагом дошли до кафе, сели за столик, на котором стояла тарелка с недоеденным куском торта. По всей видимости, Полина только поковыряла в нем ложечкой.

– Я подумала, если начну фотографировать этого типа на людях, он уже не осмелится никуда тебя утащить.

– Надо же, как ты быстро среагировала, – похвалил ее Виктор. – Уж и не знаю, сработала бы твоя затея в том случае, если бы меня действительно хотели увезти.

– А они чего хотели?

– Да просто выставили вон. Лишние вопросы, лишние сложности. – Виктор рассказал о результатах своего похода в бар.

– Ты веришь, что Бобков тебе не соврал?

– А какой смысл ему сочинять? Наоборот, если это именно его люди меня искали, он был бы только рад моему появлению.

– И что мы теперь будем делать? – спросила Полина. – Куда поедем? Моего братца по-прежнему нигде нет, я звонила.

– Есть идея, – оживился Виктор. – Я знаю такое место, где можно переночевать, не опасаясь никаких подвохов. Там будет тепло, уютно и спокойно.

– И что же это за место?

– Моя квартира. Вот туда мы сейчас и отправимся.

– Сначала ты должен меня убедить в ее безопасности.

– Ладно. Я, конечно, знаю, что у меня нет того обаяния, которое неотразимо действует на молоденьких девушек, но все-таки попробую.

* * *

– На твоем месте я бы замаскировалась, – сказала Полина, когда они подходили к дому Виктора. – Мало ли что.

– Не дергайся. На нынешний момент моя квартира – самое безопасное место в городе. Никто не будет искать меня там, откуда я сбежал. Конечно, если бы это была милиция, в засаде оставили бы парочку оперативников. Но бандитская жизнь вольная, никто не станет тут торчать неделями.

– Смотря для чего ты им нужен. И вообще, не будь так уверен, – предостерегла Полина, прислушиваясь к тишине подъезда. – Вы с Глебом полагали, что вычислить домик в Соколовке, записанный на имя моего бывшего мужа, бандитам не под силу. А им понадобилось всего три дня.

– Вероятно, это какая-то случайность.

– Скорее всего, вы просто чего-то не учли, – возразила Полина. – А в ситуации, когда речь идет о жизни и смерти, лучше не полагаться на голую логику. Хотя…

– Что?

– Да так.

– Нет, ты что-то хотела сказать.

– Я подумала о феноменальной способности моего брата строить безупречные логические цепочки. Если в распоряжение Глеба предоставить достаточное количество информации, он сможет решить любую головоломку, не вставая с дивана.

– Так пусть он решит мою!

– Я уверена, что этим он сейчас и занимается.

Они подошли к двери, и Виктор достал из кармана связку ключей.

– Останься здесь, – приказал он Полине. – Если что, беги на первый этаж к Толику Покровскому. И звони в милицию.

Полина шепотом возразила:

– Ты же уверен, что в квартире никого нет.

– Я, безусловно, умный человек, но отнюдь не провидец.

Приоткрыв дверь, Виктор проскользнул внутрь, и через пару секунд до Полины донеслось его возмущенное восклицание:

– Черт побери!

– С тобой все в порядке? – крикнула она.

– Да! Подожди, я проверю кухню и ванную.

Полина дождалась, пока он позвал:

– Можно.

– Вот это да! – поразилась она, останавливаясь на пороге комнаты, где все было перевернуто вверх дном.

– Что-то здесь искали, – констатировал Виктор. – Это классика: доставать вещи и кидать их на пол. Сам так делаю, когда не могу найти бумагу чрезвычайной важности.

– Что, по-твоему, искали? Деньги?

Виктор, уперев руки в бока, огляделся по сторонам:

– Не думаю, что бандиты такие идиоты и решили, будто я прячу деньги дома – в секретере или в письменном столе…

– Ты хочешь сказать, они ищут что-то совсем иное?

– Мешок Санта-Клауса.

– Прости?

– Тот тип, когда звонил по телефону, не уточнил, что я обязан вернуть. Говорит: я твой Санта-Клаус, верни мешок с подарками.

– Нет, но ты сам-то должен знать, о чем речь!

– Ну а я не знаю. Сдается мне, что ни Казаков, ни его деньги здесь ни при чем.

Полина подняла с пола альбомы с фотографиями и водрузила их на стол.

– Посмотри, у тебя ничего не пропало? Может быть, это просто кража?

– Ну, конечно! – усомнился Виктор, но все-таки потратил некоторое время на раскопки.

– Хочешь верь – хочешь нет, но пропали мой абонемент в солярий, контактные линзы и несколько фотографий.

– Н-да, – пробормотала Полина. – Возможно, все это где-то здесь валяется. И что мы теперь будем делать?

– Сначала надо подкрепиться. Надеюсь, никто не отравил еду в холодильнике.

– Смотри-ка, а на кухне все в целости и сохранности. Очень странный был у тебя обыск.

Коллективными усилиями они приготовили омлет с сыром и соорудили гору бутербродов. Две большие кружки кофе с молоком дополнили меню.

– Надо прослушать автоответчик, – спохватился Виктор, отставляя пустую тарелку.

– Иди, а я пока займусь посудой.

Они чувствовали себя наедине легко, несмотря на то, что у каждого было кое-что на уме относительно друг друга.

– Странно, – сообщил Виктор, возвратившись через несколько минут на кухню. – Звонил пластический хирург. Говорит, кто-то мной интересуется.

– Пластический хирург? – брови Полины взлетели вверх. – Ты что, делал себе подтяжку лица?

– Я?!

– А! Знаю, ты изменил форму ушей. Я всегда говорила, что у тебя слишком оттопыренные уши.

Уши Виктора немедленно налились краской.

– Ничего подобного. Я недавно на своей тачке в аварию попал…

– О, господи, Витька, я ничего не знала!

Про себя он подумал: «Бьюсь об заклад, ты мной в последние годы вообще не интересовалась», а вслух сказал:

– Ну, правда, ерунда. Пришлось только наложить пару швов на щеку и немного нос поправить.

– А на первый взгляд ничего не заметно.

– Так и задумано. Конечно, это было дорого, но мне всегда нравился мой нос.

Полине тоже всегда нравился нос Виктора, но она решила ему об этом не говорить.

– Зачем, интересно, звонили твоему пластическому хирургу? Что он мог про тебя рассказать?

– Что я раньше был урод, каких мало, а теперь превратился в Алена Делона. Пойдем, сама послушаешь.

В комнате он перемотал пленку и нажал на клавишу.

– Алло, это Соловейчик, врач из клиники пластической хирургии. Я вот по какому поводу. Тут кто-то интересовался Астаховым, я подумал, вам, Виктор, стоит об этом знать. Позвоните мне в клинику или домой. До встречи.

Врач продиктовал телефоны и отключился.

– Если это те же типы, которые убили Алену, – взъерошил волосы Виктор, – то я совсем перестаю что-либо понимать.

– Может быть, их интересуют твои медицинские данные: группа крови, резус-фактор какой-нибудь, кардиограмма…

– Зачем?

– Откуда я знаю? Я просто высказываю предположения.

– Какие-то странные бандиты. Странная слежка, странный обыск, даже убийство странное! Зачем убили Алену? Чего они хотели этим добиться? Я не успел еще толком испугаться, как с ней уже расправились. Простить себе не могу.

– Думаю, нам все-таки стоит связаться с Глебом, – сказала притихшая Полина.

– Спустимся к моему соседу Толику. Не доверяю я телефону, который пережил квартирный обыск.

Сияющий всеми цветами радуги Толик вытаращился на Полину и тут же предложил ее нарисовать. По ходу дела он шаркал ножкой, суетливо вытирая руки тряпочкой, смоченной в растворителе. Квартиру наполняли запахи краски и олифы.

– Такое впечатление, что ты рисуешь руками, – оглядев грязного Толика, предположил Виктор.

– А хоть бы и руками. За это нынче «Оскаров» дают.

– Он нигде не учился, – пояснил Виктор Полине. – Самородок.

– Боже мой, – пробормотала Полина, остановившись перед портретом бульдога, у которого зубы росли по всей голове, из пасти торчали два языка, а ноги бежали отдельно от туловища.

– Ну как? – спросил Толик. – Впечатляет?

– Впечатляет, – согласилась Полина и добавила: – Очень… стильно.

– Так я не понял, – обернулся Толик к Виктору, – что у тебя с телефоном? Хулиганы все звонят?

– Точно. Я с горя трубку о стенку шмякнул.

– Ну, ты крутой. У тебя же дорогой аппарат был!

– Я, когда разозлюсь, с катушек слетаю.

– Звони в лабораторию, – поторопила его Полина. – А то опять никого не застанем.

– Глеб! – обрадовался Виктор, когда на том конце провода сняли трубку. – Это я. У Толика Покровского. И, кстати, я не один. С Полиной. Нет, это ты дурак, а не я. Она вернулась вовремя, надо было слушать как следует. Нет, никто нас не преследует. А у вас как? Да ты что?! Не врешь? Нет, правда? С ума сойти! Я должен сам посмотреть. Ты это про кого? Прямо на стоянке? Ладно, мы пройдем через переулок, ждите.

– Что у них? – нетерпеливо спросила Полина.

– У них программа заработала, – выпалил Виктор. – А я тут прыгаю, как шарик в лототроне! Гадство.

– Да черт с ней, с программой, – разозлилась Полина. – Ребята что-нибудь узнали?

– Им не до этого было! – обиделся Виктор. – Результаты же пошли.

Полина завела глаза вверх:

– Вы все кретины.

– Мы ученые!

– Вы ученые кретины.

– Да ты не понимаешь! Мы рассчитывали все закончить к весне, думали, к осенней выставке не успеем. Она через две недели открывается. А тут такие дела! Может, у нас все получится? Тогда вопросы с деньгами будут сняты.

Полина скептически посмотрела на него:

– А ты не боишься, что в преддверии триумфа одного из авторов гениального творения укокошат? Сейчас мы поедем в лабораторию, и уж я задам перцу своему братцу!

– Кстати, за входом в институт следят, – спохватился Виктор. – Глеб сказал, там постоянно дежурит незнакомый темно-серый «жигуль».

– Ты слишком легко ко всему относишься, – продолжала распекать его Полина.

– Я уже как-то привык. Притерпелся. Не забудь, когда я шел к Бобкову, то настраивался на самое худшее.

– Ага, и когда ничего не случилось, впал в эйфорию.

Толик, который прислушивался к их разговору, внезапно предложил:

– Витек, если у тебя проблемы, рассчитывай на меня. Хочешь, – он понизил голос до шепота, – оставь у меня девчонку, а сам поезжай на разборки. Чего ее с собой таскать?

– Нет, Толик, ты будешь к ней приставать.

– А че, она занята?

– Верно мыслишь.

– А че за хмырь?

– О чем вы шепчетесь? – спросила Полина. – Нашли время для мужских секретов!

– Да мы так… – Толик смотрел на нее с неприкрытой грустью. Ему было жаль, что к ней не удастся поприставать. Виктор очень хорошо его понимал.

– Кстати, пока мы здесь, позвони хирургу, – спохватилась Полина. – Ты ведь записал телефоны?

– Записал. У меня где-то была его визитка, только в этом разгроме я ее не нашел. Или ее тоже украли?

Полина развлекала Толика разговорами, а Виктор накручивал телефонный диск.

– Его нигде нет, – наконец сообщил он. – Ни дома, ни в кабинете никто трубку не берет.

– А в клинике нет секретарши или регистраторши?

– Думаю, сейчас уже довольно поздно. Надо будет озаботиться звонками завтра с утра.

– Плохо, – сказала Полина. – Вокруг тебя идет какая-то возня, а мы до сих пор ничего не поняли. Так что, едем в лабораторию?

– Да, только по дороге надо не забыть заскочить за фотографиями.

В киоске встревоженная девица сообщила:

– Здесь вышло только два кадра!

– Все нормально, – успокоила ее Полина. – Так и должно быть. Я тогда как раз вставила новую пленку, – пояснила она Виктору.

Не сделав и двух шагов, они достали фотографии и склонили головы друг к другу.

– Фу, какой противный, – сказал Виктор, разглядывая человека, которого Полина снимала через окно.

– А кадры отличные получились! – воскликнула Полина. – Ты знаешь этого типа?

– Впервые вижу. Его легко запомнить, ведь он рыжий.

– Шатен, – возразила Полина. – И весьма эффектный.

– Это у женщин так принято: называть страшных, но шикарно одетых мужиков эффектными?

– Ну, я бы не сказала, что он шикарно одет… – протянула Полина. – Хотя прыгать по кустам можно и в менее заметном костюмчике, согласна.

– Типично бандитские штучки, – фыркнул Виктор, беря в руки второй снимок. – Круглосуточный выпендреж.

Человеку на фотографии на вид было лет двадцать пять – двадцать семь. Худое лицо с длинным тонким носом, большой рот и короткий подбородок. Удручающая внешность, если не считать глаз – больших и умных, как у собаки. На снимках, которые удалось сделать Полине, они выражали тревожную озабоченность.

– Мы его мигом засечем, если увидим еще раз, – обрадовался Виктор.

– И что с того? Неизвестно главное – кто он такой?

– Возможно, это тот самый хмырь, который угрожал мне по телефону.

– Хочешь сказать, он может быть убийцей?

– Да, – нахмурился Виктор. – Вполне.

Когда они добрались до места, уже стемнело. Виктор и Полина молча шли дворами к задней двери института. Левка Емельянов поджидал их в предбаннике, приплясывая от холода.

– Я уже тут обкурился, вас дожидаясь. Привет, Полинка! – Он шутливо отсалютовал ей дымящейся сигаретой. – Как всегда, свежа и воинственно настроена.

– Сдается мне, вы недавно виделись? – как бы между делом спросил Виктор у Полины, когда они поднимались по лестнице. – Или мне показалось?

– Нет, почему? Мы действительно встречаемся время от времени.

Виктор надулся. «Интересно, – подумал он, – почему она с Левкой иногда виделась, а со мной – никогда? После ее замужества не было ни одной случайной встречи. И Глеб ничего о ней не рассказывал. Так, общие слова. Ну, развелась, не сошлись характерами. Ну, учится. Живет одна, муж оставил ей квартиру. Когда родители приезжают из командировок, по две-три недели гостит у них».

Виктор смутно помнил здоровенного брюнета со смазливой мордой, который бегал за юной Полиной и за которого она позже все-таки вышла замуж. Кажется, его звали Николаем. Виктор не смог прийти на свадьбу, только подарок послал. Вот подарок он помнил – это был английский чайный сервиз, который ему помогла выбрать его тогдашняя дама сердца.

Тем временем они дошли до двери лаборатории, и Полина, ворвавшись внутрь, тотчас же набросилась на брата.

– Значит, вы занимаетесь здесь своей компьютерной хренью? Это важнее, чем помощь другу, да?

– Ну, подожди, а что мы, собственно, могли сделать? – попытался возразить Глеб. Он сдернул с носа очки и усиленно протирал их салфеткой.

– Мы посчитали, что самое лучшее, – вмешался Емельянов, – снять Витьку с крючка. А для этого нужно как можно скорее продать программу и раздобыть денег.

– Ах да, вы же ведь не в курсе, – спохватилась Полина.

– Не в курсе чего? – спросил Глеб, с подозрением поглядев на сестру.

– Я был у компаньона Вовки Казакова, – подал голос Виктор.

Усадив приятелей на стулья, он принялся рассказывать обо всем, что с ним произошло с момента их последней встречи. В том числе и о том, как он скооперировался с Полиной.

– Кстати, почему ты вернулась раньше? – повернулся к ней Глеб.

– Потому что мне уже пора начинать новую работу.

– А что ты вообще делаешь? – заинтересовался Виктор.

– Я занимаюсь каталогами, – коротко пояснила Полина.

А Емельянов тут же расшифровал:

– Ее специализация – ювелирные изделия.

– Старинные, надо полагать, – предположил Виктор, памятуя о том, что Полина окончила истфак.

– Всякие.

– Ну… Тебе очень подходит такой род деятельности, – не мог не признать Виктор. – Ты весьма утонченная натура. И со вкусом.

– Спасибо, – коротко сказала Полина. – Только давай оставим разговоры о моих делах на потом. И займемся твоими. Вот, – она достала из сумочки фото мужчины, которого ей удалось заснять в Соколовке. – Вы не знаете, кто этот тип?

Ни Глеб, ни Левка никогда прежде рыжего не видели.

– А что за люди следят за входом в институт? – спохватился Виктор.

– Черт их знает, – смутился Глеб. – Мы, честно говоря, накинулись на работу…

– Их тоже надо сфотографировать, – сказала Полина.

– Только попробуй, – Глеб приподнялся со стула. – Как всегда, хочешь вылезти на передний край?

– Опять воспитываешь? – тихим зловещим голосом сказала Полина.

– Как ты их сфотографируешь? – немедленно встрял Левка. – Близко ведь не подойдешь!

– У нее суперобъектив, – буркнул Глеб. – И все равно – ее могут заметить и…

Он не договорил, но Виктор немедленно представил все те ужасы, которые стоят за этим «и».

– Даже если мы запишем номер «Жигулей» и щелкнем тех, кто в них сидит, что нам это даст? – задал он вопрос. – Мы же не милиция, чтобы установить владельца машины по номеру. И вообще… Тут какая-то афера. И никто из нас в глаза не видел людей, которые внезапно воспылали ко мне нездоровым интересом. Толку будет от этих снимков! Так что не ходи на улицу, Полина, не рискуй. Глеб абсолютно прав. Нечего лезть на рожон.

Три с половиной года назад Полина рыдала бы от счастья, прояви Виктор подобную заботу. Но теперь она повзрослела и рыдать не собиралась. Она ушла в пустой кабинет, легла на диван, свернулась калачиком и проспала четыре часа. Глеб с Левкой все это время демонстрировали Виктору результаты своих трудов. Вокруг них могло происходить что угодно – пожар, наводнение, рукопашный бой лаборантов с профессорами, они бы ничего не заметили.

Проснувшись, Полина встряхнулась, словно собака, повесила сумку на плечо, выскользнула в коридор и отправилась на первый этаж. Пожалуй, хорошие снимки можно сделать из окна туалета. На цыпочках, чтобы зря не тревожить охранников, она проследовала в дамскую комнату. Окно оказалось довольно высоким – пришлось лезть на подоконник. Снаружи хныкал дождь, и чумазые машины проносились мимо институтского дворика, въезжая в одну и ту же лужу.

Темно-серые «Жигули» стояли поблизости, и внутри находились два человека – один на месте водителя, другой сзади. Надо полагать, бандиты считали, что когда-нибудь Виктор все же явится в лабораторию. Кажется, им и в голову не приходило, что в институт можно попасть еще и через служебный вход. Впрочем, он чаще всего бывал закрыт, так что неудивительно, что наблюдатели ограничились только парадным. «Водителя, пожалуй, удастся незаметно сфотографировать, – подумала Полина, – а пассажира вряд ли. Вот если бы передвинуться на несколько метров влево…»

Там как раз располагалось окно мужского туалета. Конечно, можно было привлечь к съемкам кого-нибудь из ученой троицы, но Полина решила, что потратит больше времени на препирательства. Сейчас в институте и народу-то никого нет. Если ее застукают в комнате, обозначенной буквой М, она просто скажет, что ошиблась дверью.

Естественно, ей и в голову не пришло, войдя внутрь, проверять кабинки. Между тем в самой крайней важно восседал на унитазе уважаемый человек – профессор Милослав Венедиктович Рамазанов-Кляппо. Услышав возню и пыхтение, он насторожился. В пустых туалетах всякое случается, надо быть начеку!

Между тем Полина влезла на подоконник и сделала несколько снимков. И тут Рамазанов-Кляппо кашлянул, просто на всякий случай – чтобы предупредить о своем присутствии. Услышав это покашливание, Полина растерялась от неожиданности и сверху, с подоконника, заглянула в кабинку, держа фотоаппарат на весу. Подчиняясь закону подлости, аппарат повернулся, Полинин палец сам собой нажал на спуск, и раздался щелчок.

– А-а-а!!! – закричал профессор голосом снежного человека, которого альпинисты ослепили фонариком. Вернее даже наоборот: голосом альпиниста, ослепившего фонариком снежного человека. – А-а-а!!!

Подхватив штаны, Рамазанов-Кляппо выбил дверь кабинки плечом и, звякая пряжкой ремня, закружил между умывальниками. Полина спрыгнула с подоконника и возмущенно воскликнула:

– Что же вы так орете!

В ту же минуту в туалет ворвались двое охранников. Увидев профессора в полуспущенных штанах и при нем хорошенькую блондинку с сердитой физиономией, они растерялись.

– Что вы тут делаете? – удивленно спросил один из охранников и немедленно покраснел. – То есть я хотел сказать: что случилось?

– Она… – пробулькал Милослав Венедиктович и показал кривым профессорским пальцем на Полину. – Она меня…

– Честное слово, я ничего с ним не делала, – оправдывалась та. – Я просто перепутала двери.

– Она меня… – продолжал настаивать на своем Рамазанов-Кляппо, – сфотографировала!

Наконец он выговорил это слово и немедленно покрылся испариной. В страшном сне ему не могло присниться ничего подобного!

– А! – обрадовался охранник. – Компромат собираете, дамочка?

– Боже мой, какой еще компромат? Что у него есть такого, что может его скомпрометировать? – возмутилась Полина.

– Как – что?! – возопил оскорбленный до глубины души профессор. – Вам показать?!

– Милослав Венедиктович! – укоризненно воскликнул второй охранник.

– Давайте, давайте! – любезно согласилась Полина, дивясь профессорскому тщеславию. – Может быть, согласитесь позировать? Сопроводим красочным снимком одну из ваших научных статей. Уверяю вас, она будет пользоваться чрезвычайной популярностью.

– Да кто вы такая?! – заверещал профессор, и охранники немедленно сделали стойку.

Действительно, кто это такая? После долгих препирательств и объяснений Полину решили отконвоировать в лабораторию к брату и его коллегам. Один охранник остался на посту, а второй повел ее наверх, приговаривая:

– Научные кадры, девушка, требуют особо бережного подхода. Их тревожить нельзя. Растревоженные, они такого могут натворить – мало не покажется!

Полина фыркнула.

– Вот, – сообщил охранник, заталкивая Полину в лабораторию. – Это ваша дама?

Глеб, Левка и Виктор одновременно обернулись и уставились на него. Лица у всех были одинаково непонимающие.

– Наша, а что? – откликнулся наконец Виктор. – Что вам от нее понадобилось?

– Мне понадобилось? – сердито переспросил секьюрити. – Она в мужском туалете делала непристойные снимки! Подловила профессора Рамазанова-Кляппо без штанов и давай его фотографировать! Кстати, вы бы пленочку того… засветили.

– Еще чего! – отшила его Полина. – У меня на этой пленке ценные кадры.

– Полина! – потрясенно воскликнул Глеб. – Рамазанов-Кляппо – старый козел! – Охранник суетливо повертел головой и начал пятиться. – То есть я хотел сказать: он уважаемый человек, – поправился Глеб. – Только ужасно старый. У него там нечего фотографировать!

– Я сказала ему то же самое, – заметила Полина, плотно закрыв за охранником дверь. – Можешь не волноваться: твой Кляппо не произвел на меня впечатления, и я не сбегу с ним в Козельск, чтобы тайно обвенчаться.

Сообщив это, она проследовала в соседнюю комнату, гордо процокав каблучками.

– Да уж, Глеб, – пробормотал ей вслед Левка Емельянов. – Иметь младшую сестру – это все равно, что присматривать из окна многоэтажки за новенькой иномаркой без сигнализации.

* * *

– Кажется, мне надо поправить макияж, – сказала Анжелика Перевалова, выворачиваясь из объятий доктора Соловейчика. Достала из сумочки пачку бумажных платков и, выдернув один, протянула ему, коротко пояснив: – У вас помада.

Хмыкнув, доктор взял платок и, сделав рот буковкой «о», мягко обвел его по контуру. Анжелика смотрела на него, скрывая отвращение.

Соловейчик был невысоким упитанным человеком с большой выпуклой лысиной и вулканическим темпераментом. Считалось, что у него золотые руки. Пациентам, конечно, видней, но Анжелика ненавидела эти маленькие, вечно потные ладошки, которые при каждом удобном случае хватали ее за что ни попадя. Впрочем, доставалось не ей одной. Соловейчик третировал всех мало-мальски привлекательных сестер клиники. Вечерние дежурства становились пыткой, поскольку доктор – золотые руки нередко задерживался в кабинете допоздна и всегда находил повод для того, чтобы пустить их в дело.

Подмигнув Анжелике, повеселевший Соловейчик, насвистывая, отправился по своим делам. Не сдержавшись, она вытерла рот и пробормотала ему вслед:

– Гад.

Так бы и придушила его собственными руками. Анжелика закрыла глаза, представляя, как сдавила горло Соловейчика и как лезут на лоб его маленькие похотливые глазки. Язык вываливается изо рта, врач хрипит и падает на пол, корчась в предсмертной агонии. А она стоит рядом и смеется!

Слава богу, ее смена уже заканчивается. Соловейчик тем временем вошел в свой кабинет и, хлопнув ладонью по выключателю, замер на пороге. Растерянно моргнув пару раз, он пришел в себя и начальственным тоном спросил:

– Вы кто такой?

За его столом сидел мужчина с бесстрастным лицом, губы под пшеничными усами были сложены недоброжелательно. Он злился. В его намерения не входила встреча с доктором, но поскольку в документах он ничего стоящего не нашел, пришлось идти ва-банк.

– Владислав Григорьевич? – негромко спросил мужчина, не меняя позы.

На незнакомце был плащ, застегнутый на все пуговицы, холеные руки с отполированными ногтями лежали на столе.

– Да-а? – нараспев ответил Соловейчик, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не попятиться.

– Это я вам звонил. По поводу Виктора Астахова.

– Надеюсь, вы покажете мне какое-нибудь удостоверение? – спросил Соловейчик, шевельнувшись. – Профессиональная этика не позволяет врачам обсуждать дела клиентов по требованию э-э-э… гражданских лиц.

– Я понимаю, – сочувственно сказал незнакомец. – Покажу вам все, что захотите. Только сначала поговорим. Садитесь.

– О чем нам говорить? – Соловейчик торопливо опустился на крошечный диван, куда обычно усаживал посетителей, и принялся пощипывать кончик носа. – Что вы хотите знать?