Текст книги "Дырка от бублика"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

6

Овсянников уехал, оставив на письменном столе листок из блокнота с именем того человека, которого Астапов в день своей гибели водил в Театр современной пьесы. Звали его Леонид Игнатьевич Лаппо. Внизу сыщик начертал номер его мобильного телефона. Элла собиралась немедленно позвонить этому Лаппо, благо он задержался в столице, и выжать из него все, что только возможно. Первый вопрос уже был готов: видел ли Лаппо в руках у Игоря или в его машине коричневый портфель с двумя серебряными замочками?

За завтраком она рассказала о портфеле Овсянникову.

– Интересно, с какой балды соседка Астаповой выложила тебе все, что знала? – спросил тот, засовывая в рот плавленый сыр.

– Я соврала, что я из милиции, – тут же нашлась Элла.

– Потрясающая находчивость, – пробормотал сыщик. – И не менее потрясающая доверчивость.

– А тебе не кажется, что с появлением этого портфеля убийство перестает выглядеть таким... простым?

– Я никогда и не говорил, что оно простое.

– Но ведь милиция считает, что все элементарно и Астапова убила его жена!

– Милиция хочет допросить жену, – мягко поправил ее Овсянников. – А вовсе не послать ее на костер.

– Не понимаю, на чьей ты стороне!

– Послушай, я ведь не Робин Гуд! – сердито сказал он. – Я на стороне Борьки.

– Потому что он твой друг!

– Нет, потому что он мой клиент. Друг не всегда прав, а клиент – всегда.

– Значит, за деньги друга ты готов поймать бедную Астапову и отдать ее на растерзание властям?

– Бедная Астапова, между прочим, весьма ловко скрывается.

– Так что насчет портфеля? – Подавив эмоции, Элла вернулась к теме беседы.

– Не знаю, – развел руками Овсянников. – Может статься, в нем были банковские бумаги да и только. Какой-нибудь доклад, который шеф попросил беднягу поправить к утру. Мало ли что?

– Тогда куда он делся, этот портфель?

– Вероятно, за ним заехали и забрали. Или унесли уже после убийства.

– Вот я и говорю, что надо потрясти Лаппо. Может быть, он в курсе, откуда взялся портфель. Может быть, Астапов проболтался, что в нем находится. Ведь сказал же он соседке, что портфель жутко ценный!

Овсянников взял газету и уткнулся в нее носом, пробормотав:

– Ну, потряси, потряси этого Лаппо, солнышко!

«Ух, так бы и убила! – сердито подумала Элла. – Вместо того чтобы делать что-нибудь стоящее, искать новые улики, проверять алиби, этот супер-дрюпер-сыщик составляет ее психологический портрет, чтобы понять, где она может прятаться. Забавно будет поглядеть на его физиономию, когда он узнает правду».

Едва Овсянников отчалил, Элла немедленно бросилась к телефону и набрала номер.

– Здравствуйте, Леонид Игнатьевич, – приглушенным голосом сказала она, когда Лаппо ответил. – Мы с вами незнакомы, но у меня к вам конфиденциальное дело. В воскресенье вы посетили Театр современной пьесы, и сопровождал вас Игорь Астапов, не так ли? Так вот, Леонид Игнатьевич, я – его вдова, Элла. Вы ведь знаете, что Игорь погиб?

Лаппо выразил ей свои соболезнования, и Элла сказала:

– Благодарю вас, но мне бы хотелось узнать о том вечере поподробнее. Мы не могли бы с вами встретиться? Если можно, сегодня.

Любезный Лаппо немедленно назначил встречу, и Элла удовлетворенно откинулась на спинку дивана. Кажется, ее следствие потихоньку продвигается! Интересно, а милиция-то ищет коричневый портфель? Ведь Юлия Юшкина наверняка о нем рассказала! Или следователь думает, что это она, Элла, убив мужа, прихватила портфель с собой?

Прежде чем начать собираться, она позвонила в редакцию Кате Бурцевой, но наткнулась на шефа.

– Послушай, Астапова! – сказал тот строгим голосом. – Что ты там себе позволяешь, а?

– Что? – не поняла Элла.

– Жека жалуется, что ты к нему пристаешь.

– Я-а?!

– Якобы ты терлась об него животом или что-то в этом роде.

Элла мгновенно пошла пятнами, как больная краснухой, и переспросила:

– Значит, он жаловался, да?

– Только ты... это... Не говори ему ничего. Я для того сказал, чтобы ты о деле не забывала. А так, если хочется, что ж?

Элла хотела швырнуть трубку, но потом вспомнила, сколько сделал для нее Шведов, и смягчилась.

– Ты, Дим, не обращай внимания. В одной квартире с неженатым мужчиной жить не так-то просто!

– А кто тебе сказал, что он неженатый? – огорошил ее Шведов.

– А где ж его жена? – удивилась Элла.

– У него было аж две жены. Обе от него сбежали, и обеих он до сих пор нежно любит.

– Могу себе представить! – воскликнула она, вспомнив совершенно распутную овсянниковскую челку, которую тот постоянно взлохмачивал растопыренной пятерней.

Впрочем, сейчас ей было не до Овсянникова с его женами.

– Дим, позови к телефону Катю.

– Ладно, – согласился Шведов и, немного помолчав, шепотом добавил: – Ты знаешь, с ней в последнее время происходит что-то странное. С тех пор, как все это случилось с тобой, Екатерину нашу будто подменили. У нее постоянно глаза на мокром месте. Чего она так распереживалась?

– Не знаю, – пробормотала Элла. – А я ничего такого не заметила, когда пряталась в редакции...

– Правильно, если сидеть в шкафу, вся жизнь пролетит мимо. В общем, я ее тебе сейчас дам.

Прошло минуты две, и Катя подошла к телефону. Голос у нее был неестественно бодрым.

– Алло! – сказала она. – Наконец-то ты позвонила! Как там у тебя дела, расскажи. Я так волнуюсь... – Она неожиданно прервалась на полуслове и старательно поправилась: – Мы все очень волнуемся. И Андрей, и Никита...

Элла вкратце рассказала о том, как продвигается ее личное расследование, и сообщила, что через два часа встречается с Лаппо.

– Послушай, ты очень рискуешь! – всерьез разволновалась Катя. – Представляешь, ты подходишь к этому Лаппо, здороваешься с ним, говоришь, кто ты такая, и вдруг с двух сторон к тебе подходят люди в штатском и берут под локотки!

– Думаешь, он после моего звонка обратился в милицию?

– Почему бы и нет, если милиция его, допустим, специально предупредила? Ведь науськивал же следователь Шведова! Полагаю, тебе надо послать на встречу вместо себя кого-нибудь другого. Какую-то женщину. Она подойдет, представится тобой, а ты поглядишь со стороны, что из этого выйдет. Если все нормально и Лаппо не приготовил тебе ловушку, можешь спокойно выйти и все объяснить. У тебя есть кто-нибудь на примете? Я бы предложила свою кандидатуру, но у меня ребенок заболел, шеф отпустил домой, так что я буквально улетаю!

– Я что-нибудь обязательно придумаю, Кать. Кстати, а у тебя-то как, все в порядке? Кроме того, что ребенок заболел?

– Отлично! – воскликнула Катя таким голосом, что сразу стало понятно – она обманывает.

«Шведов прав, – решила Элла. – У Кати что-то случилось». Однако заниматься Катиными проблемами сейчас у нее не было никакой возможности. Поразмыслив немного, она позвонила сестре и после долгой бессодержательной беседы задала вопрос:

– Послушай, Римка, той ночью, когда убили Игоря, ты где была?

– Думаешь, я его убила? – мрачно спросила та.

– Я ведь тебя не спрашиваю, убила ты его или нет! – тотчас вспылила Элла. – Я тебя спрашиваю – где ты была? Что, так трудно ответить человеку, который находится на грани нервного срыва?!

– Я сидела у телефона, – неожиданно покладисто ответила сестра. – Мужики оставили нас с матерью координировать их действия. Но мать тут же подхватилась и тоже убежала на твои поиски. Сказала, зачем мы тут вдвоем будем сидеть, от сидения нервы совсем сдадут. И убежала.

– А Борис в курсе того, где она... бегала? – осторожно спросила Элла.

– Наверное. Ты же знаешь, они друг от друга ничего не скрывают. Такие голуби!

– Рим, ты не могла бы помочь мне в одном деле?

– Если только не сию секунду. Я освобожусь вечером, устроит?

– А часа через полтора? Буквально на пятнадцать минут?

– Элка, прости, у меня делегация. Если только это не вопрос жизни и смерти...

– Слава богу, пока еще нет.

Лариса Трошина оказалась ее последней кандидатурой. Если и лучшая подруга не сможет вырваться днем с работы, придется рисковать собственной шкурой. На работе ее не было, Элла позвонила домой.

– Я заболела, – прошипела Лариса в телефонную трубку змеиным голосом. – Наверное, ангина. Температурища – ужас! А чего ты хотела?

Элла в двух словах объяснила, чего она хотела, и Лариса тотчас нашла выход:

– Я тебе Ленку пришлю. Она хоть и балда порядочная, но в кризисных ситуациях всегда готова прийти на помощь.

Ленка и в самом деле согласилась выдать себя за ударившуюся в бега вдову Игоря Астапова. В условленное место она явилась скромно одетой – в куртке и черных брюках. Только шапочка на ней была кокетливая – с пушистым помпоном на макушке. Ее невинным глазкам могла бы позавидовать любая актриса-инженю. Лаппо обещал встретить Эллу в холле гостиницы.

– Значит, ты подходишь, – инструктировала она Ленку, – и говоришь: здравствуйте, я Элла Астапова. Мы с вами договорились о встрече. Поняла? Если ничего не случится, веди его пить кофе. А если случится и тебя заловят, говори, что меня не видела несколько месяцев. О Лаппо тебе рассказала твоя сестра, а ей – моя сестра. Ну и все остальное, как договорились.

– Этот мужик сказал, что будет держать в руках красную папку? Тогда вон он! – Ленка указала глазами на пожилого дяденьку весьма благообразной наружности.

Лаппо был не слишком крупным, но держался очень прямо и от этого казался выше ростом. Седые волосы зачесаны назад, подбородок выставлен вперед. Умные глаза и ни намека на банковский животик.

– Давай! – шепнула Элла и подтолкнула Ленку рукой.

Та засунула руки в карманы и неторопливо двинулась в сторону Лаппо. Элла, покусывая губы, следила за ней из-за колонны. Некоторое время все шло хорошо, и вдруг совершенно неожиданно рядом с Ленкой возник мужик в сером пальто нараспашку. У него была каменная физиономия и огромные преимущества в весе. Твердой рукой он взял Ленку за локоть и, наклонившись, что-то негромко сказал. После чего решительно потянул ее в сторону выхода.

У Эллы упало сердце. Она посмотрела на Лаппо, который наблюдал за этой сценой, и пробормотала:

– Гад.

Видимо, Ленку тоже обуревали эмоции. Она вырвала у каменномордого руку и, проходя мимо Лаппо, презрительно бросила:

– Дерьмо! Продажный сукин сын! – и треснула его своей сумочкой по шее.

У Лаппо от изумления отпала челюсть. Он так и остался стоять посреди гостиничного холла, разинув рот. Элла все еще наблюдала за ним из-за колонны, когда кто-то тронул ее за плечо. Она сначала присела от ужаса и уж только потом обернулась. И тут увидела все ту же Ленку, которая трагически сдувала челку со лба.

– Элла, не паникуй! Этот кретин просто хотел со мной познакомиться. Он большая шишка и со всеми обращается именно так. Хочешь, я еще раз подойду к гостю столицы?

– Господи! От тебя с ума сойдешь! – всплеснула руками Элла. – Теперь уж я сама буду действовать. Видишь, дяденька до сих пор под впечатлением.

– Так я пойду с этим кретином пообедаю? – полувопросительно сказала Ленка и подбородком показала на каменнолицего.

Тот снова появился в холле, стоял возле фикуса и разговаривал по мобильному телефону. Элла сразу оценила его костюм и ботинки. Вероятно, и вправду большая шишка. Тем более что как раз в этот момент к нему подошел портье, что-то сказал, потом подобострастно улыбнулся и закивал головой, словно китайский болванчик. Каменнолицый сунул ему что-то в руку – вероятно, купюру за услугу.

– Очередной кандидат в мужья? – насмешливо спросила Элла. – Ладно, дерзай, не стану тебя задерживать.

Ленка растянула рот до ушей и метнулась к выходу. А Элла развернулась и деловой походкой подошла к Лаппо.

– Извините, что задержалась, Леонид Игнатьевич, – сказала она и взяла его под руку. – Как вам Москва?

Лаппо вышел из штопора, громко сглотнул и с чувством ответил:

– Москва очень, очень странный город! И люди здесь такие странные!

Элла повела его в ресторан и сама заказала кофе. Усадив все еще слегка обалдевшего Лаппо за столик, она наклонилась к нему.

– Леонид Игнатьевич, я встречаюсь со всеми людьми, которые видели моего мужа в тот трагический вечер. Мне просто необходимо узнать, в каком он был состоянии, не беспокоило ли его что-нибудь...

Она сказала это просто так, для затравки, но Лаппо мгновенно оживился.

– Да-да! – воскликнул он. – Игоря точно что-то беспокоило! И еще как! Он вдруг сделался такой нервный, просто кошмар. Я даже слегка... струхнул, знаете ли!

– Сделался нервный? – переспросила Элла. – Или он с самого начала был нервный?

– Нет, уверяю вас, сначала он был очень веселый, – твердо сказал тот. – Настроение у него испортилось уже в театре. Мне показалось, что он о чем-то вспомнил во время спектакля. Может быть, спектакль натолкнул его на какую-нибудь мысль?

– А он следил за действием?

– О, да! Он очень напряженно следил. Сначала сидел, как все. А потом вдруг наклонился вперед, так весь сосредоточился... И в антракте уже все – был в плохом настроении. Едва отвечал на мои вопросы, хмурился. И даже, мне кажется, бормотал какие-то угрозы.

– Может быть, Игорь разговаривал по мобильному телефону? – высказала предположение Элла.

– Точно нет, – выпятил губу Лаппо. – Мобильный у него отключился, он еще посетовал, что забыл положить деньги на счет.

– Тогда, – продолжала фантазировать Элла, – возможно, он кого-то встретил перед началом спектакля или в антракте?

– Тоже нет, – Лаппо покачал головой. – Мы с ним все время были вместе. Даже, извините, не ходили в туалет. Буфет нас тоже не интересовал.

– Значит, он смотрел спектакль и вдруг о чем-то подумал или что-то вспомнил и расстроился? – еще раз уточнила Элла.

– Именно так.

– А что за спектакль вы смотрели?

– «Дневник оборотня», жуткая вещь, доложу я вам. И так все запутано!

– Леонид Игнатьевич, – вкрадчиво сказала Элла мягким, даже чарующим голосом. – А коричневый портфель вы видели?

– Коричневый портфель? – Лаппо нахмурился и постучал кофейной ложечкой по ладони.

– Ну да. Игорь при вас доставал коричневый портфель?

– Определенно нет. У Игоря в руках ничего не было.

– А в машине? Может быть, портфель лежал на заднем сиденье, или стоял где-нибудь под ногами, или был засунут в карман на чехле?

– Думаю, если бы портфель был, я бы его заметил, – покачал головой Лаппо. – Я успел прокатиться и на переднем сиденье, и на заднем. Никакого портфеля не было. Может быть, он лежал в багажнике?

– Может быть, – пробормотала Элла, пытаясь понять, откуда все-таки выплыл этот странный портфель и куда уплыл впоследствии. – Игорь ведь довез вас до гостиницы?

– Конечно. Он был очень, очень любезным человеком. Мне так жаль... Право, жаль.

– А когда он вас подвозил, то случайно не обмолвился насчет того, куда собирается ехать?

– Как же? Он совершенно определенно сказал: «Мне через Садовое на Маяковку».

– Да? – удивленно спросила Элла. – Не домой? А в котором часу вы расстались?

Лаппо серьезно посмотрел на нее и полуутвердительно сказал:

– У вас какие-то проблемы, да?

– Небольшие, – уклонилась от ответа Элла. – Так все-таки, сколько было времени?

– В половине десятого окончился спектакль, и в десять мы уже оказались здесь, у входа в гостиницу.

– У вас потрясающая память! Спасибо, – поблагодарила она. – Вы мне в самом деле очень помогли.

Она тепло распрощалась с наблюдательным гостем столицы и двинулась в сторону метро. По дороге она размышляла о том, что услышала. Вряд ли Игорь положил ценный портфель в багажник – это просто несерьезно. Похоже, что портфеля с ним не было до самого последнего момента. Но где-то же он его раздобыл! Может быть, как раз на Маяковке? Положим, там у него была назначена встреча. Но как узнать – с кем? И что все-таки лежало в этом загадочном портфеле?

Надо было возвращаться обратно и выполнять поручения Овсянникова. Она купила кое-что из продуктов и книги по специальному списку сыщика. Нагрузившись по самые уши, Элла решила срезать путь и выйти на нужную улицу через проходной двор. Во дворе было безлюдно и довольно мрачно. Она прошла всего несколько метров, когда услышала, как позади поскрипывает снег. Кто-то торопливо шел следом за ней. Или даже бежал. Элла хотела обернуться и посмотреть, кто ее догоняет, – и не успела. Единственное, что она успела, – это дернуть головой, уклоняясь от резкого движения. Последовал удар, мир перевернулся, вздрогнул и зеркальными осколками посыпался в пустое небо.

* * *

Когда Элла пришла в себя, то увидела бритоголового бугая с совершенно зверской физиономией. Бугай навис над ней и сказал:

– Ты это... Типа... Того?

– Того... – проскрипела Элла, попыталась приподняться и с воплем уронила голову обратно в снег.

– Ты это... – забеспокоился бритоголовый. – Шапку того... Надень.

Он добыл ее шапку, встряхнул и стал рассматривать. Элла стиснула зубы и приняла-таки вертикальное положение. Оказалось, что она сидит в сугробе все в том же проходном дворе. Рядом валяются высыпавшиеся из пакета книги. А слегка в сторонке лежит кирпич. Ничего особенного – обычный кирпич, если не считать того, что именно им Эллу угостили по голове.

– Это... – снова подал голос бритоголовый. – У тебя шапка вся измазанная. Гляди, вся в кирпичной крошке. А кирпич – вон он. Тебя, слышь, по башке звезданули!

– Ты это видел? – прокряхтела Элла, позволяя ему поднять себя за шиворот и поставить на ноги.

– Я?! – возмутился тот, будто бы она обвинила его бог знает в чем. – Я на тачке еду, а ты того... лежишь. Проехать нельзя никак. И я того... вышел.

Его тачка стояла неподалеку с распахнутой передней дверцей.

– Ты это... – сказала Элла. – Дверцу бы закрыл.

– Ага, – согласился бритоголовый, сбегал и закрыл дверцу. Потом снова возвратился к ней. – Тебе того... До дому далеко?

– Два шага.

– Тогда я того... довезу. Видать, тебя грабануть хотели. В менялке была? Там иногда баб пасут, чтоб, значит, сумку вырвать.

– Спасибо, – сказала Элла и побрела к машине, бросив в снегу все свое добро.

Больше всего у нее болело правое ухо, прямо огнем горело. Вероятно, от прямого удара ей все-таки удалось уклониться, а иначе бы все, кранты. Получить кирпичом по голове – это не шутка.

Элла влезла в машину и равнодушно наблюдала, как бритоголовый собирает ее вещи и рассовывает по пакетам.

– Чтиво твое того... – виновато сопя, объяснил он, засовывая пакеты в салон. – Накрылось. Может, тебя того... в больницу?

– Лучше домой, – попросила она. – Здание объедем и там один поворот направо.

Через пару минут они уже были на месте. Элла выбралась из машины, бритоголовый вылез вслед за ней и вытащил пакеты.

– Ты того... Сама дойдешь? – спросил он.

– Дойду, – пробормотала Элла и тут увидела Овсянникова.

Он шел по двору и насвистывал, засунув руки в карманы, будто ему семнадцать, а на улице весна.

– Привет! – весьма сдержанно сказал он, увидев свою новую секретаршу возле красного «БМВ» рядом с бугаем, стриженным под ноль. Отбросил челку назад нетерпеливым движением и спросил: – Ху из ит?

– Это мой однокурсник, – тут же нашлась Элла и наступила бугаю на ногу.

– Уй! – сказал тот, а Овсянников уточнил:

– Филолог?

Почувствовав холодок в его тоне, бугай торопливо полез за руль. Не то чтобы он испугался огромного лохматого типа с пристальными синими глазами. Просто он только что сделал доброе дело, гордился собой, и ему не хотелось портить впечатление. Элла тем временем наклонилась к окошку и с чувством сказала:

– Большое спасибо!

– Да ладно! – Бугай пожал плечами. – Ты это... Не того, лады?

– Лады, – сказала она и повернулась к Овсянникову, стараясь двигаться медленно и плавно. – У тебя все в порядке?

– А у тебя? – с любопытством спросил тот. – Вид такой, будто ты прямо от винного ларька.

– Я была в книжном магазине, – ответила заторможенная Элла, которая все еще переживала шок, но не слишком хорошо это понимала.

Овсянников заглянул в пакет, увидел мокрые книги, пересыпанные кусками льда, и полюбопытствовал:

– А продавцы что, книги пробивали, а потом прямо в снег выбрасывали?

– Продавцы тут ни при чем. Просто... Мы с ними поскользнулись и упали, – сообщила Элла.

– С кем, с продавцами?

– С книгами.

Естественно, она не собиралась рассказывать Овсянникову о нападении в проходном дворе. Как она все это объяснит? Он еще и решит, что ее ударили из-за того, что она теперь его секретарша. Он ведь не знает, кто она такая на самом деле! «Интересно, а тот человек, который бил, – неожиданно подумала Элла, – знал? Или не знал и это в самом деле неудавшееся ограбление?» Вероятно, преступник услышал шум мотора и вынужден был ретироваться. Элла почему-то думала, что он знал. Не может быть, чтобы у тебя убили мужа, ты взялась за расследование, а потом получила кирпичом по голове по чистой случайности.

– Надеюсь, ты не будешь водить мальчиков ко мне домой? – спросил Овсянников, раздеваясь. – Остальные мои поручения ты выполнила так же хорошо? – Он был раздосадован и стряхивал с книг растаявший снег прямо на линолеум.

– Водить не буду, поручения выполнила, – успокоила его Элла, проплывая в свою комнату.

– У тебя такой вид, словно тебя по голове ударили, – пробормотал он. – И макияж... сдох. – Она молча закрыла дверь, и Овсянников крикнул в нее: – На ужин будет пицца, я заказал!

Перед тем как выйти к ужину, Элле пришлось снова наложить на лицо грим и переделать прическу так, чтобы волосы закрывали уши. Правое ухо было вызывающе красным, и прямо над ним вздулась шишка.

– Астапова в городе! – сообщил Овсянников, когда она вышла и чинно уселась за стол.

– Откуда ты знаешь?

– У меня в милиции связи, – неопределенно ответил тот.

– Так ее что – поймали?

– Представь себе, нет! Но ее видели.

– Кто? – помертвела Элла, судорожно соображая, где и как она прокололась.

– Представляешь, эта милая дамочка заявилась в собственную квартиру как ни в чем не бывало! Потом еще имела наглость расспрашивать соседку!

– Это соседка на нее настучала?

– Не знаю, не знаю... Оперативники не выдают методов своей работы. Но не думаешь же ты, что они вообще оставили квартиру без присмотра. Наверное, кто-то там за ней наблюдает.

– Чего же ее не поймали, – постукивая зубами, поинтересовалась она.

– Наверное, не успели вовремя среагировать, она уже – фьюить! – и смылась. Сегодня утром ее сестрица открыла квартиру – а там...

– Что? – помертвела Элла.

– Жуткий погром! Все ящики вывернуты, вещи валяются на полу, с полок тоже все скинуто...

Элла не знала, что и думать. Портфель она искала аккуратно и уж точно не кидала вещи на пол. Значит, кто-то другой все перерыл. Тоже в поисках портфеля? Если менты присматривают за квартирой, что же они прошляпили того, кто там рылся? Да понятно! Они ловят конкретно ее, Эллу, – и баста.

– А милиции удалось узнать что-нибудь новое по делу? – осторожно спросила она.

– Кое-что. Например, у любовницы Астапова Нади стопроцентное алиби. Она с подругами занималась кройкой и шитьем. Нашлись посторонние свидетели. Так что у Астаповой все меньше и меньше шансов выйти сухой из воды. Хотя... Вся ее семейка в таком же положении. Алиби нет ни у одного из них! После того как Астапова сбежала с вечеринки, они все бросились врассыпную. Никто не знает, где был другой в то самое время, когда произошло убийство. И у каждого из них мог быть ключ от квартиры.

– А мотив?

– У них у всех был один и тот же мотив: Астапов оказался подлецом, и ему мстили. Мать могла отомстить за дочь, старшая сестра за младшую, Борис – за падчерицу и за то, что Астапов использовал его влияние в корыстных целях...

– А Поповский? Как его? – Она сделала вид, что припоминает: – Юрий? У него какой мотив? Что-то не верится, что тот же самый.

– Он всегда к Астаповой неровно дышал. Бросился защищать ее честь!

– Притянуто за уши! – отмахнулась Элла.

– Ну конечно! Ты просто всего не знаешь.

– Чего – всего? – насторожилась Элла.

– Мне тут Борька такую вещь рассказал... Примерно за месяц до убийства Поповский встретил Астапова возле банка и устроил на стоянке безобразную сцену.

– Поповский? – искренне изумилась Элла. – Безобразную сцену?

Это было невероятно! Юрий, который всегда отличался умеренностью и корректностью, который на службе слыл мастером компромиссов, устроил прямо на улице безобразную сцену?

– Они с Астаповым подрались. Да еще как! Чудом обошлось без кровопролития, потому что вмешались охранники.

– А в чем было дело? – спросила Элла, подозревая, что ответ ей не понравится.

– В Астаповой, конечно! Поповский категорически не желает говорить, из-за чего он затеял драку. Но вот Астапов, который не отличался особой щепетильностью, в тот же вечер позвонил Римме Поповской и сообщил, что ее муженек до сих пор сохнет по ее сестрице. И пусть-де она примет меры. Он не хочет, чтобы Поповский светился возле банка и портил ему репутацию.

– Очень странно, – пробормотала Элла, лихорадочно соображая, что такое случилось месяц назад. Ничего не вспомнив, она снова принялась за расспросы. – Но теперь, когда Астапова убили, Юрий просто обязан сказать, из-за чего была драка!

– Говорит, Астапов неуважительно отозвался о своей жене.

– Обо мне? – невольно воскликнула Элла. И, мгновенно спохватившись, выкрутилась: – Обо мне если кто-то говорит неуважительно, я просто плюю!

– Ну ты-то здесь при чем? – отмахнулся Овсянников.

– Слушай, а милиция подозревает кого-нибудь из семьи?

– Не знаю, не знаю. Однако следователь скрупулезно выяснил, кто что делал после исчезновения Эллы Астаповой и кто где был. Однако ни один из четверых не может предоставить другому алиби. Борька выскочил из дому и решил в гараж не ходить, время не тратить. Остановил левака и доехал с ним до дома Астаповых. Благо ехать не так уж далеко. И все оставшееся время болтался именно там, у этого самого дома. Звонил в дверь, стучал в нее кулаком, звонил по мобильнику, бегал по улице и отходил подальше, пытаясь разглядеть, не мелькнет ли силуэт в окне. В общем, с ума сходил.

– А его там кто-нибудь видел?

– Да видели, конечно! Но видели как? Эпизодически! Кто-то с собакой гулял, кто-то поздно возвращался домой. Так что теоретически Борька вполне мог войти в квартиру, убить Астапова, запереть дверь и потом продолжать суетиться возле подъезда.

– Ты в это веришь?

– Он ведь мой клиент! Поэтому такую версию я даже не рассматриваю.

– А Дана, мать Астаповой? – напряженно спросила Элла.

– Дана, мать Астаповой, взяла ключи и отправилась в гараж. И после этого каталась на машине по окрестностям. Так говорит она. ГАИ ее не останавливала, никаких происшествий на дороге с ней не случалось, так что свидетелей ее разъездов найти не удалось. Поэтому алиби у нее нет. Она тоже могла поехать к Астапову и приголубить его сковородкой. Лично я думаю, это очень жизнеспособная версия.

– Почему? – расстроилась Элла.

– Я тебе уже говорил. Борькино поведение кажется мне подозрительным. Я прямо чувствую, что у него внутри сидит какая-то бяка.

– Какая бяка? – опешила Элла.

– У меня, слава богу, есть опыт! – рубанул ладонью воздух Овсянников. – Я нутром чувствую, когда Борька что-то скрывает. Мы с ним все-таки друзья детства, а друзей детства видишь насквозь!

– И по-твоему, Борис что-то скрывает?

– Мне так кажется. С другой стороны, я не вижу в нем страха. Отсюда и делаю вывод, что убил не он. Но об убийстве тем не менее Борька что-то знает. Что-то такое, в чем он не признался милиции. А почему не признался? – продолжил он вслух логическую цепочку. – Потому что кого-то покрывает. Кого может покрывать Борька, ты уже догадалась.

– Свою жену?

– Естес-с-ственно! Представь себе – Дана садится в автомобиль и мчится к Астапову. То ли она приехала раньше Бориса, то ли Астапов Борису не открыл, а ей открыл, не знаю. Она входит, ссорится с ним, бьет его сковородой по голове и в панике убегает.

– А Борис, который видел, как она убегала, – продолжила Элла довольно мрачно, – не стал ее останавливать. Он вошел, увидел труп, запер дверь и вызвал милицию. Сковородку протирать не стал, потому что Дана была в перчатках. Вероятно, на сковородке прежде были отпечатки пальцев Эллы Астаповой, и своими перчатками она их только смазала.

– Ты сама видишь, насколько все это здорово звучит! – обрадовался Овсянников.

– Интересно, но почему тогда милиция не арестовала Дану по подозрению в убийстве?!

– Потому что против нее нет никаких улик и ничьих показаний. И кроме того, она осталась дома, а не бросилась в бега, как эта дура, ее младшая дочь!

– Значит, лично ты подозреваешь именно Дану? И мотив убийства самый что ни на есть заурядный. Как же тогда объяснить портфель, погром в квартире, женщину в длинном черном пальто и капюшоне, которая входила в квартиру, открыв дверь своим ключом?

– Не знаю! – раздраженно сказал Овсянников. – Милиции это удобнее всего. Она подозревает Эллу Астапову, и поэтому у нее нет никаких затыков. Кстати, со второй супружеской парой могло произойти что-либо подобное.

– В каком смысле?

– В том смысле, что Римма бросила телефон – тем более что по нему за всю ночь никто ни разу и не позвонил из нашей, так сказать, блуждающей тройки. Бросила и отправилась к Астапову. Она его пришила, а Поповский это видел. Или это видел Борис. Или они оба это видели.

– Может, они вообще все сговорились? Кто-нибудь из них пришил Астапова и тут же рассказал об этом семье? И вся семья участвует в заговоре.

– Интересная теория! – похвалил Овсянников. – Но я бы не стал на нее ставить. Уж очень они все складно врут. Редко бывает, чтобы в одной семье оказалось четыре отличных актера и записных вруна. Ну, женщины ладно, они действительно могут обмануть какого-нибудь следователя. И Борька может – у него профессия соответствующая. Но Поповский! Поповский у них – самое слабое звено. Так что, возможно, сговор был, но он в нем не участвовал.

– А если это Поповский совершил убийство, а трое остальных его покрывают? – задумчиво спросила Элла.

– Вот найду Астапову, допрошу ее, и тогда мы вернемся к этому вопросу!

* * *

На следующее утро, едва сыщик вышел из квартиры, она бросилась к телефону и позвонила сестре.

– Твою квартиру разгромили! – немедленно сообщила та. – Милиция опять искала там отпечатки пальцев.

– Когда Игорь в вечер убийства пришел домой, у него с собой был какой-то портфель, – сообщила сестре Элла. – А потом портфель исчез. Может быть, кому-то этот портфель очень нужен и ищут как раз его?

– Ну да! – не поверила Римма. – У тебя там весь комод перерыли. Какой портфель в комоде, сама подумай? Такое впечатление, что искали деньги.

– В комоде? Ты что, смеешься? Пятьдесят рублей под стопкой носовых платков?

– Тогда не знаю, что искали. Может, это вообще акт вандализма!

– Послушай, ты должна мне сказать вот что. С какой стати месяц назад твой муж напал на моего мужа прямо перед банком?

– Откуда ты знаешь? – немедленно испугалась Римма.

– Мне это еще Астапов доложил, – соврала та. – Но в подробности отказался вдаваться. А в свете происходящих событий я хочу знать правду.