Текст книги "Бессмертие оптом и в розницу"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Какие нормальные? Они все паранормальные! Бандиты рядом с ними кажутся эталоном здравого смысла.

– Зря ты так, – упрекнул ее стажер. – Что ты предлагаешь? Есть другие идеи? А ведь мы только начали, Кузьма так все здорово классифицирует и отбирает, нам остается лишь воспользоваться плодами его работы – и порядок.

– И порядок! Сколько это может продолжаться? Еще неделю, месяц, год? Времени у нас нет – столько ждать. Эти снова будут звонить, что я им скажу – нам осталось выслушать жителей еще ста сорока двух сел, и, может быть, тогда мы вам что-нибудь полезное сообщим? Так они больше и ждать не станут.

– И что они сделают? Им все-таки книга нужна, а не твоя сестра.

Тут раздался звонок Марининого мобильного телефона.

– Ну вот, легки на помине.

– Почему ты думаешь, что это бандиты?

– Я их уже печенкой чувствую!

– А если трубку не брать?

– Они дозвонятся, потом еще хуже будет. – Марина взяла трубку. – Але!

Лев Валентинович, внимательно следивший за происходящим, увидел, как лицо Марины окаменело и она лишь утвердительно сказала два раза: «Да, да». И потом: «Я стараюсь и все сделаю». Затем она отложила телефон в сторону – видимо, разговаривать с ней закончили.

– Ну вот, я же тебе говорила, – с горечью произнесла Марина, – они не хотят больше ждать, сказали, что дают еще три дня, а потом начинают за каждый просроченный день отрезать ей фалангу пальца.

– Не грусти, придумается что-нибудь. Может, уже сегодня кто-то проклюнулся. Надо Кузьме позвонить, он работает без выходных. Вдруг какие-нибудь ходоки принесли нужную новость?

* * *

Лева как в воду смотрел.

– Ребята, приезжайте, – кричал возбужденный Кузьма на том конце провода, – тут такое!

– Снова кости сдохшей кошки, которые пытаются выдать за останки космических пришельцев? – желчно поинтересовался Лева.

– Да приезжайте, сами увидите! Это сказка!

Ходоки действительно принесли новость. Причем принесли в прямом смысле слова. Войдя, Марина и Лев Валентинович увидели в приемной толстую каменную плиту, как будто вырубленную из скалы. Плита была размером с хороший рекламный баннер. На ее замшелой серо-зеленой поверхности виднелись какие-то белые линии, то ли выдолбленные, то ли глубоко процарапанные чем-то острым. Линии складывались в странный полустершийся рисунок, но понять, что это такое, издали не представлялось возможным.

Рядом с плитой сидели на стульях двое здоровенных мужиков с сизыми носами, которые красноречиво свидетельствовали об определенных пристрастиях. Один был с рыжей бородой, второй – с черной. Мужики утирали пот и, тяжело вздыхая, пили чай из редакционных стаканов.

– Смотрите! – Кузьма подскочил к московским гостям и, схватив их за руки, поволок к плите. – Смотрите внимательно, это фантастика!

При ближайшем рассмотрении рисунок оказался действительно фантастическим.

Внизу был изображен большой круг. Сверху на нем, как на гигантском обруче, стояло с десяток фигурок с молитвенно воздетыми к небу руками. Тут же находились несколько похожих на свиней собак с задранными кверху мордами. В правом верхнем углу плиты располагался еще один не очень ровный круг, гораздо меньших размеров. На нем никто не стоял, зато внутри он весь был испещрен другими кругами, маленькими и еще более неровными. Между нижним и верхним кругами просматривалось нечто странное – предмет, очень напоминающий колбу из школьного кабинета химии. Внутри колбы, скрючившись, сидело какое-то существо с огромной головой, на которой торчали то ли рога, то ли антенны. В левом углу этого каменного полотна была высечена еще одна колба, совсем маленькая. В ней помещалось чье-то туловище с двумя головами. Головы были собачьи, смотрели в разные стороны, причем одна – с открытой пастью.

– Вы понимаете всю важность этого наскального шедевра? – горячился Кузьма. – Это же сенсация. Он же старше знаменитой перуанской плиты с изображением сидящего в космическом корабле пилота! Эрих фон Денинкин отдыхает!

– Подожди, – прервал его Лев Валентинович. – Откуда ты знаешь, что старше? Пусть эксперты смотрят. Откуда эти люди вообще плиту притащили? Вы что, скалу взорвали? – обратился он напрямую к мужикам, которые отчего-то вызывали у него раздражение.

– Почему взорвали? – обиделся тот, у кого была рыжая борода.

– А что, выпиливали ее лобзиком из скального массива? – напирал Лева, которому надо было на ком-то сорвать досаду.

– Почему выпиливали? – снова обиделся рыжебородый. – Чего пристал? Лежала она у одного деда в сарае. Долго лежала. Я ему лет десять назад сарай этот чинил. Дед все думал – выбросить ее или не выбросить. Сил у меня, говорит, нет, тягать ее, а помочь некому. Я бы помог, но одному ее, видите, не поднять. Сели мы обмыть починку сарая, я и спросил: мол, зачем она тут? А он: «Вишь, чего там нарисовано? Я космос люблю, с большим почтением к нему отношусь». Плиту эту он хотел сначала подарить, не помню уж кому, но не успел. Потом хотел в музей ее передать, но не смог дотащить.

– И где твой дед плиту эту взял? – продолжал допрос Лева.

– Не знаю, не спросил я его.

– Так он что, подарил ее тебе?

– Почему? Я услышал, что в газете за всякие диковинки телевизор дают, сразу вспомнил. Поехал в деревню, а дед тот уже пень пнем – ничего не слышит, ничего не понимает. И бабка его орет – чего нужно, идите отсюда. Ну, пошел я в сарай – плита на месте. Тогда поехал за братом, – рыжебородый кивнул на чернобородого. – Мы выволокли ее из сарая, погрузили на трактор с прицепом – и прямо сюда.

– Скажите, а можно деньгами взять? – вдруг поинтересовался молчавший до сих пор чернобородый брат.

– Чего деньгами? – не понял Лева.

– Ну, не телевизор, а деньги. Они нам нужнее будут.

– Понятно, – усмехнулась Марина, – телевизор на водку не обменяешь.

– При чем тут водка? Забор надо новый ставить. – Чернобородый стал загибать толстые пальцы. – Тесу одного три куба, да кирпич, да цемент...

– А почему вы решили, что вам сразу дадут приз? Это еще посмотреть надо, – осадила Марина разговорившегося мужика.

Кузьма тем временем с лупой в руках изучал наскальную живопись. То и дело слышались его восхищенные стоны:

– Астронавты! Шлемофон с антеннами! Туземцы приветствуют спускающиеся на Землю летательные аппараты внеземных цивилизаций! Неизвестная планета! Неизвестная форма жизни! Две головы!

В этот момент дверь в приемную с грохотом распахнулась, и на пороге появилось страшное видение – седая крючконосая старуха с бородавкой на носу и сверкающими от ярости глазами. В одной руке она держала толстенную клюку и потрясала ею над головой, в другой зажала внушительных видов скалку.

– Ах вы, разбойники, – заголосила она на всю редакцию, – то-то мне сказали добрые люди, что вы сюда ее поволокли. Убийцы!

– Как убийцы? – ахнул Кузьма, роняя лупу на пол.

– Ей-богу... – начал рыжебородый, но бабка не дала ему закончить.

– Бога поминаешь? А что дед мой через тебя чуть не окочурился – это как?

– Да что случилось? – решительно вмешалась Марина. – Расскажите вы толком – кто помер? Или не помер?

– Действительно, бабушка, – поддержал ее стажер, – поясните, о чем вы тут кричите?

– А вы кто такие будете? – с подозрением спросила агрессивная старуха.

– Мы – комиссия из Москвы, – веско сказал Лева.

Это возымело действие. Старуха поправила сбившийся платок и с уважением поглядела на него.

– Ну, если из Москвы, тогда расскажу. Вот и рассудите потом, что с этими окаянными делать – в тюрьму их или еще куда.

– Так что? – поторопил ее Кузьма. – Выкладывайте, бабушка, что привело вас сюда.

– Вот они привели, – старуха махнула скалкой в сторону съежившихся в углу разнобородых братьев. – Я как сказала деду своему, что они плиту поволокли, он в крик – верни ее, а то помру.

– В какой крик? – попытался вклиниться рыжебородый. – Он же лежал, ничего не говорил и не слышал! Мы же хотели ему сказать...

– Замолчи! – рявкнула на него бабка. – Ишь, какой шустрый! Не слышал! Спал он!

– Он же сам говорил, что выбросить ее хочет, да сил нет...

– Эк, вспомнил! Это он когда так говорил! А последние годы часто плакал над ней, горевал, что не смог подарить ему картину. По почте не принимают, машины у нас нет, да и на поезде ее в Москву не повезешь. Беда, одним словом.

– Что-то я в толк не возьму, кому он хотел подарить ее? И почему плакал? – Марина решила наводящими вопросами прояснить запутанную ситуацию.

– Юрию Алексеевичу, – выпалила бабка.

– Кто такой Юрий Алексеевич? – осторожно спросил Лева. – Ученый?

– Космонавт, – снова заорала вредная старуха. – Первый космонавт! Он ему хотел подарить картину! И не смог.

– Простите, – не поняла Марина. – А плита эта каменная при чем? Он картину не смог подарить, а плакал над плитой. Почему?

– Так она же и есть картина. – Старуха посмотрела на Марину как на душевнобольную. – Дед мой над ней корпел целый год, старался, готовил подарок для Юрия Алексеевича. А он до нас не доехал, хотя совсем рядом был. И как нам ему ее передать в Москву, если она весит килограмм двести? Или триста?

Лицо Кузьмы, который с тревогой вслушивался в этот странный диалог, исказила гримаса отчаяния:

– Так эта наскальная роспись – дело рук твоего деда?

– А ты думал? Давно это было, считай, полвека прошло, чуток меньше. Весь инструмент в доме извел. Хочу, говорит, вечное создать, в камне. Чтобы и потомки помнили первые полеты в космос. Внизу – это Земля, наверху – Луна. На Земле люди радуются полету человека в космос.

– Значит, вот там, в этой штуке, сидит наш космонавт?

– Наш, – с гордостью произнесла старуха. – Наш первый советский космонавт!

Кузьма удрученно опустился на свободный стул. Марина и Лев Валентинович изо всех сил сдерживали смех. Вдруг Кузьма встрепенулся и, повернувшись к бабке, с нажимом спросил:

– А с двумя головами кто – тоже космонавт?

– Нет, это собачки.

– Какие собачки? – почти прорыдал несчастный журналист.

– Белка и Стрелка. Они раньше человека в космос полетели. И дед мой говорит – пусть им памятник тоже останется.

Чтобы не обидеть Кузьму, Марина, сделав серьезное лицо, строго спросила:

– А где ваш муж такую плиту добыл? Специально для картины...

– Не, случайно вышло. В каменоломне нарезали их, для какого-то строительства. Ну, зять там работал на самосвале. Заехал как-то, сбросил несколько штук – для хозяйства, сказал, сгодится. Так их все, кроме этой одной, под фундамент использовали.

Первым выскочил на улицу Лев Валентинович, за ним семенила Марина, стараясь не расхохотаться раньше времени. Минут пять после этого они приходили в себя на лавочке перед редакционным подъездом.

– Все, – решительно сказала Марина, – пора заканчивать этот балаган. Я, не дай бог, сестры могу лишиться, а тут сплошная комедия, и никакого толку.

Лев Валентинович не успел возразить – из подъезда бодро вышла старуха, сопровождаемая грустным Кузьмой.

– И чтобы сегодня же привезли обратно. И в сарай чтоб положили, – повелительно говорила бабка.

– Обязательно, обязательно, – успокаивал ее грустный Кузьма.

Бабка уже удалилась на почтительное расстояние, когда Лева вдруг сорвался с места и бросился ее догонять.

– Скажите, бабушка, – преградив ей дорогу, выпалил он, – а вы не слышали случайно про такую книгу, которая лечит? Типа волшебной. Ничего такого здесь не говорили?

– Да был тут старик-лекарь, лечил по старинной книге, где про все болезни написано. Вот из нашей деревни девка от бесплодия у него вылечилась. Я тоже ходила к нему – он в пещере врачевал. Только не помогло мне что-то. Надо было еще раз сходить, да не успела я. Совсем была плохая, меня подружка везла, очень она ему верила, вот ей он помог, от радикулита, бедная, сильно мучилась.

– Можно поговорить с ней?

– Нельзя.

– Почему?

– Померла она.

– Как померла?

– Как помирают? Жила-жила, потом померла. Весной схоронили.

– А девка эта, которую от бесплодия вылечили? С ней можно поговорить?

– Нельзя.

– Померла?

– Почему померла? В Барнаул с мужем переехала.

– Ну, а кто еще этого старика с книгой знал? – Лева почувствовал возбуждение, как гончая, взявшая след. – Кто лечился у него? Как их найти?

– Не знаю я. Говорят, в Барнауле есть какой-то пункт, где записывали к нему. Оттуда и автобус, слышала, ходил, и провожатые были – пещера эта далеко, так просто не найдешь. Спроси там.

– Да кого спросить-то? – застонал Лева.

– Ты молодой, найдешь. – И старуха, обогнув стоящего на пути парня, решительно зашагала прочь.

Вернувшись назад, Лев Валентинович пересказал разговор с бабкой Марине.

– Надо что-то кардинально менять в нашей схеме поисков, – грустно констатировал он.

– Согласна. И, во-первых, закончить дурацкую историю с конкурсом.

– Ну, это ты зря. Уедем – о нас тут еще долго помнить будут. Да и Кузьма не согласится. Не считая отдельных неудач, типа сегодняшних разборок, все идет весьма и весьма неплохо. Одних тем для сенсационных материалов у газеты теперь на годы вперед. К тому же, заметь, сегодня мы получили подтверждение одной очень важной мысли, высказанной мною ранее.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Марина.

– То, что тупой опрос местных жителей не дал бы никакого результата. Только что состоявшийся разговор с противной старухой лишь укрепил меня в этом мнении.

– Не убеждена, но спорить не буду. Единственное, что можно предпринять пока, – покинуть очаровательный город Бийск и перебраться в столицу Алтайского края город Барнаул, где, по слухам, есть какой-то центр, координирующий деятельность народных лекарей. Или помогающих им в поисках клиентуры. Так или иначе, эти люди, если, конечно, они существуют, могут что-то знать о судьбе книги.

– Частей книги, – уточнил стажер.

– Да. Ну что, двинулись в путь? – спросила Марина.

– Ага, только маечку переодену, – с готовностью откликнулся Лев Валентинович.

* * *

– И смотри, Виталик! Никаких фокусов с заменой фотографий! Проследи, чтобы это была именно последняя фотосессия. Они же прекрасно знают – мне нравится, как Денис меня снимает.

Инна Юнина, известная молодая писательница, автор нескольких популярных романов, инструктировала своего пресс-секретаря Виталия Логунова, который срочно вылетал в Москву. Срочность состояла в том, что готовилась к выходу в свет полубиографическая книга о Юниной – читательская масса желала знать своих героев. Один модный глянцевый журнал получил эксклюзивное право на публикацию главы из книги. Кроме того, планировалось разместить и несколько снимков – на обложке и двух разворотах. Сроки истекали, все стояли на ушах, а Инна все никак не могла определиться с тем, какие именно фотографии должны украшать издание. Обложку она со скрипом, но утвердила, а вот с остальным были серьезные проблемы.

И именно теперь, когда у нее намечены плановые встречи с читателями в регионах, которые она уже не в силах отменить, редактор журнала в ультимативной форме потребовал согласовать снимки, грозя в случае отказа снять из номера все материалы и впредь вообще не упоминать Юнину на своих страницах. Допустить этого было никак нельзя, поэтому пришлось в экстренном порядке отправлять к ним пресс-секретаря, который хоть что-то да понимал в ее пристрастиях и стиле.

Виталий слушал свою патронессу внимательно, но немного снисходительно: он и без ее разъяснений знал, что именно она хочет увидеть в журнале. Более того, очень многое, что Инна преподносила окружающим как свои мысли и мнения, причем совершенно искренне, было вложено в ее красивую головку усилиями Виталия.

– Послушай, Инна (они были на «ты»), давай я все эти подарки, дипломы, почетные знаки домой заберу. Они тебе только мешать будут, багаж и все такое...

– Да, обязательно, ты молодец. Слушай, штуку эту странную тоже захвати. В смысле – книгу. Она здоровая такая. Совсем непонятная рукопись. Ее, наверное, надо в букинистический отнести – пусть посмотрят.

– Я разберусь. Главное, чтобы страницы ядом не были пропитаны.

– Да ну тебя, – махнула рукой Инна, – поезжай, самолет скоро. Из редакции журнала позвони, как закончишь. А завтра я согласую новый график поездок и уже буду знать, когда ты меня должен встречать в Москве. Пока, удачного полета.

– Спасибо. Если по фотографиям не будет вопросов, я тебя беспокоить не стану.

– Нет, позвони, – закапризничала Инна, – расскажешь, что вы там сделали.

– Обязательно. Все, помчался в аэропорт, из-за меня самолет не развернут обратно.

Проводив пресс-секретаря, Инна тяжело вздохнула и достала блокнот. Теперь придется отслеживать график самой. Правда, здесь у нее есть местные сопровождающие. Но кто сравнится с Виталиком? Он как палочка-выручалочка, она привыкла во всем на него полагаться.

Инна посмотрела на часы. Минут через двадцать подадут машину, повезут ее на конференцию. С людьми общаться было приятно, хотя и не всегда такие встречи проходили гладко и без эксцессов. Однако Инна, обладавшая стальным характером, до сих пор справлялась с любыми трудностями и легко перешагивала через неприятности. Главное – научиться контролировать эмоции, ранимого человека все задевает за живое. Вряд ли нежное сердце поможет сделать карьеру.

Автомобиль с кондиционером подвез писательницу к зданию клуба, украшенному ее фотографией и большой красочной афишей: «Встреча с Инной Юниной». Перед тем как выйти из машины, она распылила на себя облачко туалетной воды и разжевала мятную конфетку. Поправила воротничок блузки – все должно быть безупречно. Такие мелочи, как расстегнувшаяся пуговица или поехавший чулок, могут серьезно отвлечь от дела.

Сопровождающие, провожая ее в зал клуба, сияли, как начищенные чайники. Люди, попадавшиеся навстречу, оборачивались, перешептывались, громко здоровались. Инна пришла в хорошее расположение духа, и поэтому даже торжественная часть показалась ей довольно приятной. Затем настало время раздачи автографов. Люди задавали Юниной вопросы, дарили сувениры, некоторые приносили тетрадки с собственными опусами. Все это она складывала на специально поставленный для нее организаторами низкий столик.

И вот наконец официальная часть завершена. Люди потекли через открытые двери к выходу, Инна достала из сумочки носовой платок и промокнула лоб. И тут услышала позади себя веселый голос:

– А я могу получить автограф знаменитой писательницы?

Инна стремительно обернулась и уставилась на лохматую рыжую девицу с зелеными глазами, которая смотрела на нее с веселым задором.

– Маринка! – взвизгнула известная писательница. – Беглова! Неужели это ты?! Сколько лет, сколько зим!

Девушки тепло обнялись и даже расцеловались. В институте они дружили, но, поскольку Юнина вышла замуж в Питер, дружба закончилась с получением диплома. Лишь недавно писательница развелась и переехала обратно в Москву.

– Точно, это я. Живу в Барнауле, работаю в маленькой газете, редакция находится в лесу. Приехала в город пополнить запасы тушенки и вдруг вижу – афиши с твоим именем. По всему городу расклеены. Я не утерпела, конечно...

Юнина растерянно моргнула, но потом бросила взгляд на юношу, стоявшего чуть поодаль и явно имеющего к Маринке какое-то отношение, и мгновенно поняла, что ее разыгрывают.

– Ладно врать, – хихикнула она. – Пацан твой – столичная штучка, у него на лбу написано. А вот ты точно только что из лесу явилась. Что это с тобой? Лица на тебе нет. Неприятности?

– Это еще слабо сказано. Совершенно невероятная история.

– Поедем ко мне в гостиницу, посидим в ресторане, и ты мне все расскажешь, идет? Страсть как люблю невероятные истории.

– Еще бы, тебе по штату положено их любить. Кстати, познакомься, это Лев Валентинович Нащекин, мой дорогой коллега. Рекомендую.

– Лев Валентинович? – с улыбкой уточнила Юнина, протянув стажеру ухоженную руку. – Приятно познакомиться. Меня можно называть просто Инной.

Юноша ничуть не смутился – смутишь такого обаятельного нахала! – наклонился и поданную ручку поцеловал.

– Я так счастлив, – сказал он проникновенно. – Всю жизнь мечтал... Когда Марина сказала, что вы однокурсницы, я голову потерял... Надеялся, что нас познакомят...

– Не слушай его, – прервала монолог Левы Марина. – Он очень рад с тобой познакомиться, но в остальном просто придуривается.

– Я?!

– Мы возьмем его с собой в ресторан? – шепотом спросила Инна у подруги. – Он в курсе твоей истории?

– Да, он в курсе. И в ресторан его нужно взять обязательно – он все время голодный. Растет, наверное. А я за него несу персональную ответственность перед своим главредом. Должна довезти его до Москвы в целости и сохранности, поэтому пусть лучше будет на глазах. Кроме того, он большой любитель пофлиртовать, и девицы липнут к нему, как мошки к винограду.

– Тогда поехали. Сейчас, только заберу подарки. Лев Валентинович, вы мне не поможете? – обратилась Инна к стажеру, который смотрел на нее восхищенным взглядом.

Юнина была стройной и гибкой молодой женщиной с выразительным лицом и светлыми волосами, нимбом окружавшими ее прелестную головку.

Они втроем принялись сгребать со столика все, что скопилось там за время встречи, и Марина удивленно воскликнула, укладывая на дно пакета большой серый камень, который вонял рыбой.

– А зачем тебе этот булыжник?

– Сказали, что это какой-то оберег. Заодно он исправляет энергетику в помещении.

– Положишь его возле компьютера?

– Потом разберусь, – отмахнулась Инна. – Просто умираю от любопытства. Хочу поскорее узнать, что заставило тебя отправиться на Алтай в сопровождении верного рыцаря Льва Валентиновича.

– На самом деле ничего занимательного в этой истории нет, – вздохнула Марина, когда они добрались до ресторана и устроились за небольшим столиком у окна. – Один сплошной криминал.

Она вкратце рассказала Инне историю, которая произошла с ней в Москве. О похищении сестры, о нападении бандитов, о смерти Ивана...

– Только ты не должна никому рассказывать, – предупредила Марина. – Ни одной живой душе. Мою сестру просто прикончат, если что. Ты должна это понимать. Я знаю, как ты хранишь чужие секреты, только поэтому тебе и доверилась.

Пока не принесли горячее, они вдвоем пили вино, а Лев Валентинович ел. Он мел все подряд – холодные закуски, горячие закуски, фирменные булочки от шеф-повара, сырные палочки, жюльен...

– Вы что, заблудились в лесу? – удивилась Юнина. – Почему у тебя мальчик такой голодный?

– Не знаю, – пожала плечами Марина. – Возможно, у него было любовное приключение, которое отняло у организма много энергии. Я, конечно, слежу за ним, но время от времени ему удается смыться из-под наблюдения.

Мальчик зыркнул на них и хотел, по всей видимости, дать достойный ответ, но не смог по причине набитого рта.

– Выходит, ты ищешь старинную книгу, – задумчиво повторила Инна, повертев бокал в руках. Глаза у нее стали задумчивыми.

– Часть книги, – поправила Марина.

– А как она выглядит?

– Да я ее в глаза не видела. Таня сказала – большая вещь. На рисовой бумаге черненькие значки. Это все, что мне известно.

– Кусок книги? – со странной интонацией переспросила Инна. – На рисовой бумаге? О черт!

– Ты чего? – Марина перестала жевать курицу и уставилась на подругу.

Юнина схватилась за мобильный телефон и начала быстро набирать номер, бросив Марине:

– Подожди минутку.

Однако на ее вызов никто не ответил, и она в раздражении швырнула сотовый на стол возле тарелки.

– Меня прямо как током ударило. Если я права, то я знаю, где эта штука сейчас находится.

Вилка выпала из Марининой руки и проскакала сначала по столу, а потом еще по полу. Официант бросился наводить порядок, но Лев Валентинович оказался проворнее. Прибор заменили, и Инна, дождавшись, пока они останутся одни, быстро заговорила:

– Какая-то бабуська принесла мне сверток с запиской. Что-то такое объясняла про целительную силу, про защиту, но меня постоянно отвлекали, и я только головой кивала, а сама ничего не поняла. Ни-че-го, – она постучала кулаком по ладони. – Если бы я знала, то выслушала бы ее как следует. Думаю, это и есть твоя книга. По описанию – точно она.

– Так книга у тебя?! – не поверила Марина. У нее даже подбородок задрожал от избытка чувств. – И ты мне ее отдашь?!

– Конечно, отдам, – обиделась Инна. – Неужели зажму? Речь ведь идет о жизни и смерти. А если бы у меня такое случилось, ты чего?

Марина сложила руки перед грудью и закрыла глаза, вознося горячую молитву.

– Только есть одна закавыка, – тотчас отрезвила ее Инна. – Она сейчас не со мной. Я ее в Москву отправила с пресс-секретарем.

– С каким таким пресс-секретарем? – простонала Марина, тотчас открыв глаза.

– С моим личным. С Логуновым Виталиком. Дурак мог бы сообразить, что это старинная вещь. Я попросила его отнести рукописи знающим людям, чтобы посмотрели.

– Отмени! – взмолилась Марина. – Отмени, пожалуйста! Пусть никто не смотрит. Нам специалисты совсем ни к чему. Попроси Виталика куда-нибудь эту вещь спрятать – в сейф какой-нибудь. А мы с Львом Валентиновичем прямо сейчас – в аэропорт, и к нему.

– Хорошо-хорошо, ты не волнуйся. – Инна и сама разволновалась. – Не пойму, почему Логунов на связь не выходит? Ладно, я в журнал позвоню, разыщу его так или иначе.

– Но отчего эту книжку бабушка тебе принесла? – задалась вопросом Марина. – У Татьяны моей ее отняли, а тебе – пожалуйста, на блюдечке с голубой каемочкой.

– Черт ее знает, – пожала плечами Инна. – Может, она что-то объясняла, да я прохлопала. Кстати, я знаю, как ту бабушку зовут, – неожиданно оживилась она. – Надежда Петровна Сорокина. Хорошая фамилия – я себе в уме записала, хотела для героини позаимствовать. Бабушку кто-то из местных сопровождающих узнал и по имени-отчеству назвал. Точно! Сейчас все выясним. – Она схватилась за телефон, потом на секунду остановилась. – Тебе это надо?

– Конечно, надо! – обрадовалась Марина. – Вот бы с ней встретиться, с этой бабуськой. Таня со мной по телефону под присмотром бандитов разговаривала. Может, я от этой Сорокиной что-нибудь полезное узнаю. Раз она со своей подружкой книжку бросилась спасать, значит, видела, как бандиты на целителя набросились. Вдруг она их знает?! Я бы тогда сразу в милицию пошла, ты понимаешь?

Инна все прекрасно понимала. Действовала она организованно, и через четверть часа стало ясно, что устроить встречу с Сорокиной вполне реально. В тот же день на служебном автомобиле Инну, Марину и Льва Валентиновича повезли по нужному адресу.

Надежда Петровна оказалась кряжистой женщиной, которая укладывала свои косы двумя бубликами по обеим сторонам головы и упорно напоминала Льву Валентиновичу одного знакомого диджея в наушниках. Сорокина была так потрясена появлением в своей квартирке писательницы и журналистов из Москвы, а также представителей администрации города, что мгновенно выложила все, что знала.

Да, действительно, она отправилась лечиться в то село, о котором они говорят, потому что слухи о целителях, поднимавших на ноги даже безнадежных людей, да еще бесплатно, дошли и до их района. Однако когда она все-таки собралась в путь и приехала на место, оказалось, что целители ушли бродить по свету, а остался вместо них один дед. Но именно он владел заветной книгой, которая помогала излечивать все болезни. Дед велел ей ждать и готовиться к таинству исцеления, и пока ждала, она познакомилась с еще одной страждущей – Алевтиной. Та приехала из самого Новосибирска, потому что страдала жуткими мигренями, с которыми врачи ничего не могли поделать.

Целитель жил в пещере, и они каждый день ходили к нему пешком от самой турбазы.

– Он с нами разговаривал, – призналась Надежда Петровна. – И как будто присматривался. Иногда руками водил вдоль тела. Тепло так становилось, щекотно. И вот раз подходим мы к пещере и слышим – возня какая-то, шум... Мы за камнями спрятались, где горка, выглядываем и видим: ведут Егора Спиридоновича...

– Это целителя так зовут?

– Да, целителя, – кивнула Сорокина. – Егор Спиридонович. Ведут его из пещеры... А скорее даже несут.

– Кто же?

– Мужики огромные, вот кто! Головы здоровые, как валуны, а волос на них совсем нету. А из-под рубахи у одного пистолет торчит черный. Давай, говорят, дед, шевелись, поедем за твоей волшебной книжкой. Видно, он им сказал, что книжку свою лечебную где-то в другом месте хранит. А мы-то с Алевтиной точно знали, что он ее в пещере прячет. Решили найти и схоронить до тех пор, пока его те бандиты не выпустят. Или он сам не освободится. Святой же человек – наверняка ему бог поможет.

Пока совещались, видим – выходит из пещеры девка – да с этой самой книжкой. Еле несет! И поволокла ее куда-то. Мы решили: наверняка из этих, из туристов. Мы – за ней. Стали реликвию отнимать, а она не отдает! Вот и вышел у нас грех – книжка-то порвалась. Один кусок у той девки в руках так и остался. Она сильнее была и крепче – убегла от нас, только лопатки сверкали.

Но мы тоже кое-что отвоевали. Много страниц! Больше, чем у нее, с обложкой. И стали мы думать, что нам с ними делать.

– Почему же вы в милицию не обратились? – сердито спросила Марина, полагавшая, что, если бы бандитов сразу взяли за жабры, Таня осталась бы в целости и сохранности.

– Да ведь милиция Егора Спиридоновича гоняла! Почему, вы думаете, он в пещере сидел? А потом испугались мы. Бандиты в пещеру за книжкой вернулись – наверное, Егор Спиридонович им сказал, что там она, расставаться не хотел. А книжки нет! Тут они забегали по поселку, по турбазе! И девку эту в конце концов обнаружили. Она, оказывается, сосульки в пещерах фотографировала. Обнаружили да с собой и забрали – в машину посадили, мы сами видели.

Инна с Мариной слушали ее, раскрыв рот. Представители администрации ждали в машине, объевшийся в ресторане Лев Валентинович дремал на диване, и маленькие пузырьки слюны клокотали на его нижней губе.

Под конец Надежда Петровна сразила обеих женщин страшной новостью. Оказывается, они с Алевтиной долго спорили, где спрятать ту часть книги, которая оказалась у них на руках. Обе считали, что оставлять у себя ее опасно, потому что бандиты могут их тоже вычислить – ведь поймали же девку с турбазы!

По их разумению, книгу можно было отдать на хранение такому человеку, к которому бандиты по определению не подберутся. Кому-нибудь важному, знаменитому и очень порядочному. Тут у них вышел спор, кому же конкретно. Надежда Петровна, видевшая в Барнауле афиши, где говорилось о скором приезде знаменитой писательницы Юниной, настаивала на ее кандидатуре. А глупая Алевтина считала, что писательница – это не тот уровень, и требовала послать книгу сразу в Москву, в Госдуму, какому-нибудь депутату. Это уж будет верняк так верняк!

– Она не уступала, и тогда я предложила: раз уж мы эту книгу все равно случайно разорвали... разделить нашу часть еще на две. Одну я писательнице отнесу, то есть вам, – она кивнула Инне. – А вторую Алевтина отправит в Госдуму. А чтоб быстрей вышло, сама ее в Москву отвезет. У нее в столице родственники, они давно ее звали. Денег на билет обещали дать, встретить-проводить и все такое... В Думу Алевтину, конечно, не пустят, поэтому она по почте... Там, в Москве, почтальонам, как у нас тут, не надо по бездорожью пробираться!