Текст книги "Рукопашная с Мендельсоном"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Может быть и так, – согласно кивнул Тагиров. – Тут вам и карты в руки.

– А приметы террористов известны? Хоть какие-нибудь? – уточнил Иван. – Ну, самые мелкие?

– К сожалению, нет. Мы знаем лишь, что приедут они все втроем. Вместе.

Лайма и ее товарищи переглянулись, пытаясь понять, как нужно оценивать данные перспективы.

– Мы ничего не смыслим в народной музыке, – выпалил долго молчавший Корнеев.

– Кроме того, мы ничего не смыслим ни в физике, ни в электронике, ни в геологии, – развила тему Лайма. – И вряд ли сможем определить степень угрозы национальной безопасности в этих областях.

– В нанотехнологиях мы понимаем еще меньше, – добавил честный Медведь.

– Вам и не нужно ничего понимать, – ответил Тагиров. – Я же сказал: мы не ждем от вас конкретных результатов. Так на каких, говорите, музыкальных инструментах вы играете?

– Это не смешно, – сердито бросила Лайма, памятуя, что ей как командиру группы придется нести ответственность за все грядущие безобразия. – Мы вот так придем в конкурсную комиссию и скажем: «Здрасьте, хотим тут у вас выступить»?

– Не совсем так. – Тагиров был само спокойствие. – Мы уже все продумали и подготовили. В свое время подавал заявку один фольклорный коллектив из-под Сыктывкара. Называется «Заводные матрешки». Музыкальное направление… – Тагиров заглянул в какую-то бумажку и медленно зачитал: – Фолк-панк-фьюжн. Они указали, что в их составе возможны замены, так как у некоторых солистов и музыкантов могут возникнуть проблемы с выездом.

– Что, посольство Чисторецка в Сыктывкаре визы не оформляет? – поучаствовал в диспуте Корнеев.

– Ладно вам, – отмахнулся Тагиров. – Там одна дама должна вот-вот родить, а вокалист недавно лечился от алкоголизма, и руководитель боится рецидива.

– Хорошенькие дела! – оценила услышанное Лайма. – И мы должны будем выступать на сцене вместо отсутствующих пьяных и беременных матрешек?

– Нет. Вы сами и будете «Заводными матрешками». Вторым составом. А эти никуда не полетят, мы договорились. Для конспирации, чтобы они по недоразумению тут не появились, а также в виде компенсации их завтра же отправят на гастроли в Японию.

– Отлично! – Лайма нервно рассмеялась. – Иван, будешь матрешкой. И ты, Корнеев, тоже.

– Да мне не привыкать, – добродушно откликнулся Медведь. – Я уже был русским сувениром. Помните историю с похищением Сандры Барр? Меня же тогда вырядили в косоворотку и треух, водку заставляли стаканами пить.

– Так эта история покруче будет, – резюмировал Корнеев, явно не горевший выходить на сцену, да еще в образе матрешки. – А как мы играть и петь будем? Я лично не умею ни того, ни другого. Мне вообще медведь на ухо наступил. В смысле животное, а не Иван.

– А я только в детстве училась на фортепьяно, но сейчас уже вряд ли смогу на нем хоть что-то сбацать, – честно призналась Лайма.

– Не волнуйтесь, скорее всего выступать не придется. Приедете, зарегистрируетесь, а там видно будет. Этот фестиваль рассчитан на неделю, и желающих выступить там будет целая туча. Просто затеряетесь в толпе, по уважительной причине сорвете первое выступление, а к финалу про вас и не вспомнят.

– А уважительные причины – это беременность и запой, – заметила Лайма.

– На ваш выбор, – радостно улыбнулся ей Тагиров.

– Но недели нам может не хватить, – резонно заметил Медведь. – И нам придется остаться в городе еще на какой-то срок. Как тогда быть?

– Попросим политического убежища. Скажем, что в Сыктывкаре начались гонения на панк-фолк, фолк-панк или как там его, – отозвался Корнеев.

– На случай, если потребуется дополнительное время, предусмотрено следующее, – как ни в чем не бывало продолжил Тагиров. – После окончания фестиваля Скалбе и Корнеев остаются на отдых в местном санатории. Там есть источник с минеральной водой, подлечитесь.

– От пьянства, – радостно прокомментировал Корнеев.

– И от беременности, – кивнула Лайма.

– А Медведь, – не обращая внимания на реплики, разъяснял Тагиров, – сразу по прибытии устроится на работу в институт прикладных нанотехнологий.

– В качестве кого? – изумилась Лайма. – Заводной матрешки? Ведущего специалиста по нанотехнологиям?

– Да ладно вам острить. Относитесь к делу серьезнее. Мы просто пытаемся облегчить вам выполнение задачи. Есть договоренность, что Медведь будет работать ночным охранником столько, сколько потребуется.

– То есть ночью он будет сторожить входную дверь, а днем петь и плясать? А спать ему вообще не положено? – бросилась на защиту подчиненного Лайма.

– Во-первых, дежурства в институте не каждую ночь. Там работа по скользящему графику, день через два. Во-вторых, это очень удобно – все-таки свой человек внутри института, может пригодиться. В-третьих, ваша музыкальная карьера будет чисто символической. Ну, а если придется поучаствовать в каких-то фестивальных мероприятиях – пьянки там всякие, совместные выезды на природу, вручение премий, – загримируете Ивана, не мне вас учить.

– Загримировать Ивана – это все равно что загримировать Шрека, – сказал Корнеев. – Я имею в виду, что результат будет тот же.

Медведь тяжело вздохнул, а Тагиров только криво усмехнулся.

– Материальное обеспечение – как обычно. У Лаймы будет две безлимитные карты, расходуйте по своему усмотрению, но разумно.

– А удостоверения для фестиваля? Ну, что мы артисты? – заинтересовался Медведь.

– Думаю, Корнеев справится. Теперь, кажется, все?

И вот, некоторое время спустя, совершенно обалдевшие от всего происходящего, утомленные спецподготовкой и снабженные фантастической легендой, они отправились в Чисторецк. Никто не знал, что там предстояло впереди. Может быть, ночи напролет без сна, а может, что и похуже. Но они снова были вместе и, хотя никогда не клялись друг другу в верности, ощущали взаимную поддержку.

* * *

В старом доме на окраине Брюсселя проходило тайное совещание. Пять человек собрались в маленькой комнате – несколько старых кресел и стульев, массивный стол, за которым сидели собравшиеся, тусклая лампа под потолком, единственное окно закрыто плотными шторами. Все знали, что убогая обстановка всего лишь камуфляж. Стартовыми площадками для великих свершений редко бывают богатые дворцы.

– Как вы все знаете, главная цель геосепаратизма – сделать так, чтобы каждый народ, у которого есть хоть крупица самосознания, жил отдельно от остальных народов. Каждая нация должна иметь свою землю, ибо мирное сосуществование народов невозможно, – вещал рослый смуглый мужчина с большим крестообразным шрамом на щеке.

Это был Хуан Мануэль де Эрсина, живая легенда, основатель и лидер движения геосепаратистов, бывший полковник испанской армии, участник бесчисленных гражданских войн в Латинской Америке… И желанная добыча для всех без исключения спецслужб.

– Оглянитесь вокруг. – Он внимательно посмотрел на сидящих в комнате людей и провел рукой по воздуху. – Европа, терпимость, равенство и братство… А кругом кипит раздражение, злость, ненависть, то и дело вспыхивают войны, потому что люди не могут ужиться друг с другом. Не потому, что один народ хуже другого, но потому, что такова природа человека!

Эрсина был членом Бельгийского национал-террористического движения «Окончательный передел», но всего за пару лет сумел сформировать собственную группу – движение геосепаратистов. Вновь созданная группировка быстро завоевала серьезные позиции, поскольку поддерживала националистические движения по всему миру. Свое любимое детище Эрсина растил в сытой и спокойной Бельгии, прямо под носом у брюссельских чиновников, управляющих единой Европой. Здесь было комфортно жить и удобно налаживать связи.

Алекс, его верный помощник и, по сути, правая рука, был доволен. Ему пришлось немало потрудиться на благо движения, чтобы сблизиться с начальством и выбиться в руководство. Теперь настало время пожинать плоды этих усилий: назначенный личным помощником Эрсины, сегодня он впервые будет инструктировать рядовых членов движения.

Прямо напротив Алекса сидел его друг Герлоф Схейл, которого Алекс привел в движение два года назад. До этого они вместе подвизались в подпольных кружках бельгийских сепаратистов и мечтали перейти в организацию международного уровня. Впрочем, к тому времени оба уже успели прославиться в определенных кругах. Алекс слыл компьютерным гением – практически все атаки на компьютеры бельгийского правительства, а заодно Еврокомиссии, Европарламента и Совета Европы были делом его рук. Слушая выступления высших военных чинов, которые валили все то на компьютерных хулиганов, то на происки России и Китая, Алекс только посмеивался. Ни один из них не рискнул бы признать, что все европейские спецслужбы не в силах поймать одного-единственного хакера. Специалисты по сетевой безопасности изощрялись, придумывая все новые системы защиты, но толку от этого было не много. В глазах бельгийских подпольщиков Алекс Лейнстра был неуловимым героем, гордо бросающим вызов ненавистным властям. Да и сам Алекс был о себе такого же мнения.

Герлоф, полиглот и прирожденный аферист, владел добрым десятком языков и бесценными контактами в самых экзотических уголках планеты. Но скандальную славу ему принесли не языковые таланты, а удивительный артистизм, благодаря которому он в свои двадцать пять лет ухитрился попасть в базу данных Интерпола. Будучи еще членом группы валлонских сепаратистов, он однажды пробрался на заседание европейских министров. Там должен был выступать посол маленькой африканской страны, где уже не первый год шла гражданская война. Герлоф втерся в доверие к заморскому гостю, покорив того знанием редких африканских наречий. А затем угостил чашечкой кофе с лошадиной дозой снотворного. Когда посол благополучно заснул, Герлоф переоделся в его экзотический костюм, намазал лицо и руки тональным кремом, после чего вышел на трибуну и произнес на том самом африканском языке пламенную речь, в которой от имени всего черного континента призвал к скорейшему разделению Бельгии на два независимых государства. Закончив выступление, Герлоф горячо поблагодарил ошарашенных министров за внимание, легкой походкой вышел из зала и скрылся в неизвестном направлении. На следующий день он уже наслаждался триумфом. Друзья из правительства щедро снабжали его сведениями о том, как бельгийские власти отчаянно пытаются избежать международного скандала. В итоге несчастному африканцу пригрозили, что его страна займет достойное место в учебниках истории сразу после Хиросимы и Нагасаки, и хотели в двадцать четыре часа выдворить на родину. Но тот отказался уехать и слезно попросил политического убежища, ссылаясь на то, что дома к нему применят нгавута-топага. Бельгийские чиновники не смогли выяснить, что такое нгавута-топага, но догадались, что ничего хорошего бывшему послу это не сулит, и согласились приютить несчастную жертву злого проказника. Герлоф же был немедленно объявлен в международный розыск. Естественно, движение геосепаратистов с распростертыми объятиями приняло героя в свои ряды.

«Интересно, что это за типы? – размышлял Алекс, внимательно разглядывая двух других людей, сидевших напротив. – Любой благовоспитанный европеец, увидев их, побежит звонить в полицию». Справа от Герлофа сидел сухощавый мужчина с рыжеватыми волосами и тонкими нервными руками. Пальцы его то и дело сплетались в причудливые фигуры, а глаза бегали, как у мелкого воришки, который надеялся на хороший улов, а попал в пустую комнату, где решительно нечем поживиться. Алекс на всякий случай проверил, на месте ли сумка с ноутбуком, которую он пристроил под столом. Конечно, здесь все свои, но осторожность все равно не повредит. В случае чего его личный шифр, разумеется, никто не взломает, но лишиться весьма недешевого аппарата, который к тому же напичкан уникальными программами и ценнейшими документами, было бы совсем некстати.

Слева же расположилась и вовсе удивительная фигура – закутанный в плащ человек, лицо которого частично скрывал капюшон. Со своего места Алексу было видно, что у незнакомца небольшая бородка.

«Видимо, это какой-то особый резерв Эрсины, – размышлял Алекс. – Я с ними ни разу у нас не сталкивался». Он попытался сосредоточиться – надо было подготовиться к своему первому выступлению в качестве команира, или субкоманданте, как называл его на латиноамериканский манер де Эрсина.

Эрсина тем временем заканчивал свою речь.

– Друзья! Вы все много сделали для движения. Вы проявили себя как настоящие бойцы и мастера своего дела. – Человек в плаще слегка расправил плечи, рыжий заерзал на своем месте, Алекс улыбнулся уголками губ, а Герлоф продолжал сидеть с беззаботным видом, словно похвалы начальства его не касались вовсе.

– Но я позвал вас не для того, чтобы вручать вам медали за храбрость! – повысил голос Эрсина, заметив, что слушатели слишком расслабились. – Вы здесь, потому что вам предстоит задание, от успеха которого зависит судьба не только нашей организации, но и всего мира. До сегодняшнего дня мы могли только поддерживать борцов за независимость и самостоятельность народов. Но недавно мы получили информацию, которая может перевернуть судьбы миллионов людей.

Тут Эрсина кивнул Алексу, и тот, откашлявшись, приступил к своей части инструктажа.

– Почти двадцать лет назад бывшее руководство «Окончательного передела» отправило в Советский Союз своих людей. Их главной задачей было выяснить, можно ли каким-то образом получить доступ к ядерным технологиям. В те годы все освободительные движения болели этой идеей, и наши предшественники тоже решили попытать счастья. Прибыв на место, агенты стали активно налаживать контакты в научных кругах и сумели обзавестись множеством полезных связей среди исследователей, занятых в самых разных научных областях. Конкретного результата они, к сожалению, так не получили – слишком серьезно охраняются подобные секреты. Однако выяснить кое-что полезное им все же удалось. Информация, которую они раздобыли, касалась разработки совершенно новых, неопробованных научных идей, которые в те годы многим казались просто неправдоподобными. Тем не менее руководство движения мудро решило не оставлять их без внимания. И вот теперь оказалось, что решение это было поистине гениальным.

Чем дольше он говорил, тем более изумленными становились лица присутствующих. Алекс был известен членам организации как хранитель сверхсекретных сведений, и его словам доверяли, какие бы фантастические вещи он ни рассказывал.

Алекс немного перевел дух и деловито продолжил:

– Мы держим в поле зрения людей, которые нам нужны, знаем, где они живут, где работают и чем занимаются. Теперь необходимо главное – завладеть тем, что должно нам принадлежать по праву. Любыми путями, любыми средствами.

Покончив с заявлениями, Алекс подробнейшим образом изложил цели и задачи операции, обрисовал роль каждого ее участника, обговорил возможные варианты развития ситуации, объяснил, как будет осуществляться контакт группы с руководством. После чего отрывисто кивнул, давая понять, что закончил рассказ.

Слово опять взял лидер движения.

– Думаю, вы понимаете, какие возможности открываются перед нами в случае удачи, – сказал Эрсина. – Ведь вся история развития человечества доказывает нашу правоту. Для осуществления великой идеи, которой мы служим, нам всегда не хватало чего-то главного, что сразу решило бы вековые проблемы – раз и навсегда. Сегодня мы на пороге великих перемен, достаточно лишь протянуть руку. И мы протянем ее через пол-Европы, в далекую Россию.

Вы трое, – он обратился к сидящим напротив, – будете той командой, которая должна решить задачу. Или… Вы в курсе, не правда ли?

Все молча кивнули. Или погибнуть – другого не дано.

– Здесь двое новичков, поэтому я представлю вас друг другу. Герлоф Схейл, знаток языков и мастер перевоплощения, обычно отвечает за связи с нашими зарубежными друзьями.

Герлоф встал и отвесил шутливый полупоклон.

– На этом задании он будет переводчиком и информатором, наладит контакты с нужными людьми. Он также назначается командиром группы. Далее. Майкл О`Бреннан, один из лучших взломщиков Ирландии, которая славится подобными специалистами. Ко всему прочему он еще и классный компьютерщик.

Рыжий человек с нервными руками и бегающим взглядом привстал со своего места, чтобы присутствующие смогли его рассмотреть.

– И наконец, Бамбанга Хендарсо, наш соратник из Индонезиии. Инженер, может управиться с любой техникой – от автомобиля до атомной бомбы.

Индонезиец остался сидеть, правда, сподобился откинуть капюшон, чтобы и его лицо присутствующие могли увидеть.

– Вас выбрали, потому что вы прекрасно подготовлены: каждый знает несколько языков, неуязвим в рукопашном бою, умеет ориентировать в чужой стране. И еще одно – каждый из вас владеет по меньшей мере одним музыкальным инструментом. Не удивляйтесь, я сейчас объясню, почему это важно. Для вас разработана идеальная легенда. Вы – участники международного фестиваля фольклорной музыки, который мы готовили последние несколько месяцев. На это потрачена масса денег. Наши единомышленники из властных структур и большого бизнеса не сразу согласились участвовать в проекте, но все-таки они поверили в нас, в наши возможности. При их поддержке и непосредственном участии удалось сменить генерального спонсора этого мероприятия и в конечном счете организовать фестиваль в нужном нам российском городе. Мы не должны подвести этих мужественных людей, рискующих ради общего дела не только деньгами, но и репутацией.

Возьмете с собой национальные костюмы и инструменты, будете музыкальным коллективом. Заявка на ваше участие, разумеется, оформлена. Срок на все – неделя, именно столько продолжается фестиваль. Не уложитесь – придется переходить на нелегальное положение. Понятно?

Снова общий молчаливый кивок.

– Инструктаж закончен, все свободны. – Резко повернувшись, де Эрсина широким шагом вышел из комнаты.

– Удачи, – пожелал Алекс, обращаясь главным образом к Герлофу.

Затем, мило улыбнувшись двум другим участникам террористической группы, добавил:

– Вы же националисты, вот и продемонстрируете национальный колорит!

И вышел следом за Эрсиной, оставив боевую группу осваивать роли исполнителей народной музыки.

* * *

– Ничего себе городок, – похвалил Медведь пролетающие за окном машины панорамные виды Чисторецка. – Да, Женька?

И слегка подтолкнул локтем молча сидевшего рядом с ним Корнеева. В Чисторецке не было аэропорта, и сначала друзья прилетели в большой районный центр, а уже оттуда добирались до места назначения на поезде. Прямо на перроне они были подхвачены расторопным таксистом и теперь лихо мчались через весь город по направлению к гостинице «Юбилейная», расположенной, как им объяснил водитель, где-то на окраине. «Юбилейная» была определена им для временного постоя еще в Москве. И не случайно – от нее до городского летнего театра, где проводился фестиваль, было рукой подать. Впрочем, как и до института прикладных нанотехнологий.

– Красиво, – сказала Лайма, глядя на пробегающие за окном городские пейзажи.

Корнеев очнулся от своих компьютерных грез, покрутил головой по сторонам и небрежно бросил:

– Не Рио-де-Жанейро. И даже не в Монтевидео. Нормальная отечественная провинция.

– Можно подумать, ты был в Монтевидео, – съехидничал Медведь.

– Не был. Но виртуальные прогулки по этим городам совершал. Сейчас, Иван, время такое – можно весь мир увидеть, не выходя из дома.

– Точно. Или из кофейни – как в твоем случае.

– У нас два новых микрорайона построили, гостиницу пятизвездочную, – встрял в разговор таксист, видимо задетый пренебрежительным тоном приезжих. – И торгово-развлекательный центр не хуже, чем в столице. А к песенному фестивалю международному перестроили летний театр, который на берегу реки. Теперь это не театр, а настоящий дворец!

– Дворец? – оживился почему-то Медведь. – Наверное, выступать там одно удовольствие.

Но Лайма не дала ему развить тему.

– Вы не обращайте внимания, – примирительно сказала она таксисту. – Здесь действительно красиво. А моего юного друга только компьютеры интересуют.

– Кто это у тебя юный друг? – возмутился было Корнеев, но Лайма погрозила ему кулаком, и он замолк.

– И компьютеров у нас навалом, – продолжал обиженно бубнить таксист. – Кого хотите спросите! В городе ведь несколько научных институтов, один вообще очень известный. Так что мы почти наукоград, правда, без всяких там режимов особых. А вы сами-то откуда будете?

– Из Сыктывкара, – мрачно сказал Корнеев.

– Ну, тогда понятно, – сразу успокоился водитель. – Тогда вам здесь хорошо будет.

– Нам здесь будет очень хорошо, – пообещала Лайма. – Кстати, сколько нам еще ехать?

– Да, считайте, приехали. Вот она – «Юбилейная».

* * *

На следующий день группа в полном составе отправились в оргкомитет фестиваля – сдаваться в руки правосудия, как выразился Медведь. Для этой цели они запаслись специально заготовленными удостоверениями, которые накануне изготовил Корнеев, ответственный, как и раньше, за подобные мероприятия. Новые документы были неказистыми на вид и отчаянно пахли клеем и мокрой бумагой.

– Подозрительные какие-то корочки, – протянул Медведь, брезгливо рассматривая грязно-коричневую обложку с тусклой золотой надписью «Удостоверение».

– Корочки стандартные, коленкоровые. Хорошо, что я хоть такие захватил с собой. А ты хотел сафьяновые? Или из крокодиловой кожи? – парировал, ничуть не смутившись, Корнеев. – Ты внутри посмотри – любо-дорого.

– Смотрю. Так значит я – солист сыктывкарской филармонии?

– Да, а что? Я тоже солист этой филармонии. Так положено, ведь реальные «Заводные матрешки» – филармонический коллектив, как я понял.

– Какие ты слова знаешь, – ухмыльнулся Иван. – Филармонический! А на чем ты играешь, солист?

– На моих нервах, – ответила за Евгения Лайма, внимательно изучавшая свое удостоверение. – Почему я здесь названа руководителем музыкального коллектива «Веселые матрешки»? Может быть, объяснишь?

– Так ты у нас руководитель по жизни. Если мы теперь матрешки, то ты, естественно…

– Я не об этом. Почему они веселые?

– А какие же еще?

– Заводные! – воскликнула Лайма.

– Вот зараза. – Корнеев сокрушенно развел руками. – Извини, обстановка нервная, все приходится делать на коленке, наспех. Перепутал.

– И как теперь выкручиваться?

– Ничего, – успокоил ее Медведь. – Скажем, что коллектив переименовали в духе времени. Месяц назад. А удостоверения пока не поменяли.

– Иван, ты гений! – горячо поддержал Корнеев. – Версия сгодится. В этом оргкомитете не разведчики ведь собрались, а специалисты по народной музыке. Думаю, они эту нашу липу тщательно изучать не станут, посмотрят фотографии – и все. А фотографии – отличные!

– Нечего меня агитировать, – проворчала Лайма. – Все равно переделывать некогда. Надеюсь, для выяснения отношений с администрацией достаточно будет той заявки, которую реальные матрешки сюда направили. Мы же все равно – замена.

Организационный комитет фестиваля народной музыки и самобытного исполнительского мастерства находился в маленьком двухэтажном домике недалеко от городского Летнего театра, или Дворца искусств, как теперь его именовали донельзя гордые жители Чисторецка. В здании царила традиционная для крупных международных мероприятий суета: бегали озабоченные организаторы с бумагами в руках, мелькали разноцветные лица посланцев всех континентов, слышался многоязычный гомон.

Следуя расклеенным на стенах указателям на русском и английском языках, Лайма и ее спутники быстро нашли нужный кабинет.

– Welcome! – обрадованно закричал при виде вошедшей троицы всклокоченный человек средних лет – тщедушный на вид, в круглых очках, символизирующих победу канцелярщины над модой.

– Мы свои, – быстро и строго уточнил Медведь.

– Еще лучше! – ничуть не смутился человек, сразу же перейдя на русский. – А то отечественных коллективов должно быть пять, а приехали пока только два. Кстати, разрешите представиться – Дмитрий Васильевич Синюков.

Пока Лайма готовилась произнести вступительное слово, Синюков вдруг перестал улыбаться и, грозно уставившись на гостей, сурово поинтересовался:

– Кто же будет представлять нашу великую музыкальную культуру? Кто поддержит престиж страны? Кто донесет до иностранных гостей высокие нравственные идеи, заложенные в национальном творчестве? – После чего практически без перерыва спросил: – Вы, собственно, кто? Музыканты?

– Именно. – Лайма выступила вперед, надеясь вернуть разговор в строго бюрократическое русло. – Мы из Сыктывкара. Фольклорный коллектив «Заводные матрешки». Только мы второй состав, первый приехать не смог по техническим причинам. В нашей заявке это предусмотрено.

– И название у нас теперь новое – «Веселые матрешки», – добавил честный Медведь.

– Замечательно, – кивнул Синюков и с прежним пафосом продолжил: – Сможет ли наш фестиваль вдохнуть жизнь в затухающие народные традиции? Вернется ли музыкальная культура в наши деревни и села?

– Вы регистрируете участников? – перебила его Лайма. – Вот и будьте любезны, зарегистрируйте нас, запишите, зафиксируйте, в общем, сделайте, что тут положено делать с музыкантами. И не задавайте философских и политических вопросов, у нас нет на них ответов. Заодно сообщу, что мы не знаем, есть ли жизнь на Марсе.

– А вот в Сыктывкаре точно есть, – дополнил информацию Корнеев, не перестававший все это время сонно улыбаться каким-то своим мыслям.

Хозяин кабинета несколько опешил от решительного натиска красотки из далекого северного города. Потом виновато улыбнулся и произнес:

– Вы не волнуйтесь, я просто переживаю. Хотя как функционер международного фестиваля должен быть беспристрастен. Столько зарубежных музыкантов – просто глаза разбегаются. Более сорока коллективов, не считая солистов. А у нас… – И он горестно махнул рукой.

– В чем же дело? Не набралось достаточного количества талантов? – спросила Лайма, вдруг проникшись материнской жалостью к Синюкову. Безоглядно увлеченные люди всегда вызывали у нее жалость. Ей казалось, что фанатизм охватывает только обделенных жизнью людей.

– Не в этом дело, заявок было много, но потом вмешались спонсоры – мол, надо быть политически корректными, от страны регистрировать не более одного коллектива, а у страны-организатора и так льгота – три участника. Мы их еле уговорили на пять! Прошлые спонсоры, конечно, разрешали и больше. Но мы не хотим ругаться – они действительно серьезные деньги вложили, одна реконструкция сценической площадки фестиваля чего стоила! Ведь в кратчайшие сроки сделали. А специальное здание под общежитие гостиничного типа для участников? Это же «Хилтон»! Ну, пусть не «Хилтон», но не менее трех-четырех звезд…

– Простите, а какая у вас должность? – прервала его взволнованный монолог Лайма.

– Я заместитель председателя оргкомитета фестиваля.

– А! Серьезная должность. Дмитрий Васильевич, а почему эти новые спонсоры на огромных просторах нашей родины выбрали именно Чисторецк? С чем это связано? Ведь какое-то объяснение должно быть? Мы, если честно, до того как получили информацию о проведении здесь фестиваля, ничего про ваш замечательный город не слышали.

– Как вам сказать, – оживился Синюков. – Тут целый ряд факторов. Прежде всего у предыдущих спонсоров фестиваля в Сызрани были коммерческие интересы. А новые спонсоры – это крупный международный культурный фонд, уделяющий огромное внимание народному творчеству. Им очень понравилась сама идея фестиваля. Однако представители фонда, приехавшие для консультаций, справедливо указали оргкомитету, что весьма полезно было бы проводить такие мероприятия в местах, так сказать, наибольшего сосредоточения народных музыкальных коллективов, самобытных и оригинальных. Причем каждый год – в новом месте.

– А что, Чисторецк известен в мире как центр скопления фольклорных ансамблей? – задал неделикатный вопрос Корнеев.

– Ну, я бы так не сказал, – замялся Синюков.

– Тогда в чем секрет успеха? – не отставал Евгений.

– Они обнаружили в российской прессе множество статей про совершенно ни на что не похожий ансамбль бабушек «Чисторецкие горлицы». Бабульки поют самобытные народные песни, без музыкального сопровождения с отбиванием ритма ладонями и притопыванием, похожим на примитивную чечетку. Так вот, представители нашего нового генерального спонсора сочли это крайне важным, сказав, что аналогов в мире нет и что поэтому Чисторецк – город, где зажигаются звезды. И он вполне подходит для проведения очередного фестиваля. Оргкомитет в полном составе проголосовал за это решение.

– И что, каждый год в очередном городе они будут строить общежития и концертные площадки? У нас ведь с фольклором хорошо, а вот с гостиницами совсем плохо. Не разорятся ваши благодетели в ближайшие десять лет?

– Мы так далеко не заглядываем. Потом – это ведь их инициатива. К тому же Чисторецк совсем маленький городок, для подобного рода мероприятий не приспособлен, поэтому такие затраты. В более крупном городе проблем с концертной площадкой точно бы не было. Да и разместить гостей нашли бы где. Думаем, дальше расходы будут не такими громадными.

– Понятно, – задумчиво произнесла Лайма. – А что, члены оргкомитета все из Сызрани? Или теперь уже из Чисторецка?

– Нет, что вы! Оргкомитет был создан при подготовке еще первого фестиваля. Это же крупное международное событие! Поэтому и в оргкомитете, и в жюри фестиваля всегда были музыканты, деятели культуры, ученые, бизнесмены из многих городов, в том числе из Москвы и из Питера. Кстати, новый генеральный спонсор предложил частичную ротацию оргкомитета. Теперь туда будут входить представители общественности городов, где проводится очередной фестиваль. То же касается и жюри. В общем, это правильно – новая кровь, новые идеи. Так что теперь в жюри появились жители Чисторецка, в том числе крупный ученый.

– Это кто же? – заинтересованно спросила Лайма, на всю катушку пользуясь словоохотливостью Синюкова.

– Мельченко Григорий Борисович, слышали? Химик с мировым именем, с недавнего времени работает в новом институте прикладных нанотехнологий. Один из ведущих сотрудников. Входит в состав жюри фестиваля.

– Сами-то вы откуда? – решила пока отойти от животрепещущей темы Лайма, хотя последняя информация сильно ее заинтересовала. – Из Сызрани или Чисторецка?

– Из Нижнего Тагила, – смутился Синюков. – Вообще-то я директор музыкальной школы, но с тех пор, как стал членом оргкомитета, все время отдаю только ему. И в Чисторецке живу уже почти год – с тех пор, как принято решение проводить фестиваль здесь.

– А как же ваша работа в музыкальной школе?

– Ради идеи пришлось бросить все, даже семью. Пропаганда народного творчества – это святое! – тяжело вздохнул Синюков, который, похоже, сделал в жизни трудный, но необходимый выбор.