Текст книги "Вот и всё! (СИ)"
Автор книги: Галина Луценко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Парень так пристально смотрел на меня, широко улыбаясь, и пытаясь разглядеть в моих пьяных гла-зах меру кондиции, до которой я дошла. Я близко прижималась к нему, крепко притягивая за шею, и его руки, которые сначала поглаживали мою спину, начали постепенно съезжать всё ниже. Я не стала оста-навливать его. Отклонившись от него, я посмотрела снова на его симпатичное лицо и, сделав глубокий вдох, приблизилась и поцеловала в губы. Поцелуй был не столь приятным для меня, вернее он был со-вершенно противоестественным для моего сознания. Но меня вел за собой горький привкус отмщения. Я не думала об ощущениях, мне хотелось просто отплатить Михаилу той же монетой.
Крепкая рука мощной хваткой вырвала меня из этих ошибочных объятий. Я резко стала оторвана от этих превратных ласк, и мои глаза устремились в сторону, где на меня смотрел он, запредельным яро-стным свирепым взглядом. Намертво вцепившись в мою руку, он развернулся и потащил за собой. Я упиралась, делая совершенно бесплодные попытки вырвать свою руку из его руки.
Он затащил меня в свой звёздный кабинет, и, захлопнув дверь, отпустил меня. Я смотрела на его нещадные звериные глаза, и, отойдя от него на пару метров, громко истерически рассмеялась. Затем проследовав к его рабочему столу, отодвинула в сторону его вещи, и села прямо на него. Закинув под-бородок вверх, я направила на него решительный, с дерзким вызовом, взгляд.
–Мне всё ровно, что ты скажешь, – прошипела я, ехидно улыбаясь ему.
Он ухмыльнулся, качнувши головой и посмотревши вниз, и стремительно направился ко мне.
–Зачем же здесь что-то говорить.
Михаил подошёл близко ко мне, и, наклонившись в сторону от моей головы, глубоко вдохнул запах моих волос. Затем аккуратно взял меня за плечи, несколько раз медленно прогладил их от шеи вниз своими ладонями. Внезапно его руки очень сильно схватили меня за локти и круто развернули спиной к себе. Перед собой я увидела его руку, которая практически молниеносно смела без всякого сожаления всё то, что находилось на столе. Все эти вещи с грохотом полетели на пол, разбиваясь вдребезги. Ка-жется, среди них был ноутбук, графин с водой, пару книг и ещё что-то, что я не успела разглядеть. Он жёстко перегнул меня через стол, заставив упереться руками в его скользкую поверхность. Его такое неуравновешенное поведение рассмешило меня ещё больше, возможно из-за того, что я находилась под влиянием алкоголя. Но я не боялась, ни его поступков, ни его самого.
–Я думаю, именно такой результат ты всегда представляла, когда выряжалась в такие вульгарные на-ряды, и крутила своей задницей перед мужчинами.
С этими словами он просунул свою руку мне между ног и сильно надавил там.
–Так вот, наконец, настало время воплотить твои фантазии, – прошипел он мне на ухо, продолжая массировать пальцами поверх моих трусиков.
От этих неожиданных и довольно жёстких ласк я тихо взвизгнула, почувствовав резко нахлынувшее на меня возбуждение.
Михаил несдержанным движением задрал вверх и без того моё короткое платье, следом скативши вниз мои колготки и плавки.
–Чем ты сейчас лучше Андрея? – вырвалось у меня.
–Тем, что в отличие от него доведу дело до конца! – рыкнул в ответ мужчина.
Он вошёл в меня мощным толчком, и я невольно вскрикнула, почувствовав свою совершенную на-полненность им. Михаил так крепко сжимал мои бёдра, что кожа в местах его прикосновений просто начала жечь, словно к ней приложили раскаленный метал.
Он грубо имел меня, вколачивая свою плоть всё глубже и глубже, даже без намёка на нежность или ласку. К моим щекам прилила кровь, и от его неистовых импульсных сотрясений я начала тихо вскри-кивать. Это секс был абсолютно противоположен тому, который был у меня первый раз. Неземное удо-вольствие и дикая страсть накрыли меня с головой, и вскоре я, вслед за Михаилом, отдала свое поко-ренное тело во власть второму в моей жизни оргазму.
Мужчина, медленно ослабил свои стальные объятья и отпустил меня, а я всё также стояла, пытаясь хмельной головой сообразить всё, что только что произошло между нами. Отдышавшись, я разверну-лась к нему и опять фальшиво рассмеялась, презренно смотря в его глаза.
–Ты мне противен, – процедила я сквозь зубы.
–Да ну! – едко скривился он. – Секунду назад из твоего горла вырывался стон, который мало был по-хож на эмоции отвращения.
–Я просто представляла не тебя в этот момент!
Он усмехнулся, продолжая натягивать на себя штаны. Я также быстро оделась и, поправив свое пла-тье, стремительно направилась к выходу. Михаил преградил мне дорогу своей рукой и сухо молвил:
–Ты едешь ко мне!
–Нет! – язвительно фыркнула я. – Не еду!
–Едешь, – уверенно заверил он.
–А то что? Приставишь к моему виску пистолет, как делал это со своей бывшей женой?
Услышав это, мужчина сильно напрягся, и я чётко увидела, как на его лице заиграли желваки.
–Если ещё раз увижу, как кто-то облизывает тебя, меня ничто не остановит!
–Я не боюсь ни тебя, ни твоих угроз. Не будь таким жалким, – холодно отрезала я.
Он, в самой резкой форме, схватил меня за плечи, устремив своё лицо, близь моего и яростно закри-чал:
–Я предупреждал тебя! Не нужно играть в опасные игры с моей ревностью. В этом я опасен даже для самого себя. Я могу разорвать тебя на части, несмотря на то, что тут час же пожалею об этом! – его глаза в этот момент стали тёмными как никогда ранее, лицо покраснело от злости, ноздри резво взды-мались, выпуская воздух, который, как мне казалось ещё мгновение и превратиться в огонь. – Это чув-ство собственности неподконтрольно мне. Лучше больше тебе не злить меня, ибо ты слишком сильно можешь пожалеть об этом! И это не угроза, а предупреждение!
Я просто оцепенела от его крика, и стояла окаменевшая перед ним. Ещё никогда я не видела его та-ким, да и не хочу его таким видеть. Он не похож на самого себя, и я совершено не думала никогда, что он может таким быть. В этот момент он отрекся от самого себя и сатана правил балом в его голове, вы-пуская потаенные эмоции наружу. Мне жутко и страшно видеть его таким, тем более что именно мои действия стали причиной этого.
–Не нужно винить никого в её гибели! – заорала я в ответ. – Так вышло! Не стоит держать это в себе! Никто не виноват в её смерти ─ ни твой отец, ни ты, ни твоя бывшая жена, ни тем более я. Отпусти, наконец, её, потому что ты превращаешься в зверя, с которым сам теперь не можешь справиться.
–Ты ничего об этом не знаешь. Вот и всё, – отрешённо прошептал он.
–Твоя ревность – это никакая не патология и не твоя врождённая слабая сторона. Просто ты не мо-жешь простить мать за то, что она не боролась за жизнь, так как не хотела жить без присутствия в ней твоего отца! – продолжала кричать я.
–Замолчи, – судорожно прошипел он.
–Ты просто обиженный эгоистичный мальчик! Ты ревновал её к нему, потому что считал, что ты важнее его. В её жизни ты важнее! И она должна была жить для тебя! Но она сдалась. Потому что лю-била его. Ты считаешь, что таким образом она выбрала его, а не тебя! Вот откуда у тебя желание кон-тролировать всех женщин вокруг! Вот почему твоя мать стала для тебя подопытным кроликом, согла-шаясь принимать запрещённые препараты! Потому что ты хотел контролировать даже болезнь, которая росла в ней! Хотел доказать самому себе свое преимущество перед отцом! А нужно было просто обес-печить ей спокойный уход, а не издеваться над ней! Эту болезнь невозможно держать под контролем, как всех остальных в твоей жизни!
Мощным рывком Михаил схватил меня за горло и с леденящим яростным взглядом начал сдавливать его так сильно, лишая меня возможности дышать. Вцепившись в его кисть обеими руками, я по-пыталась разжать его пальцы и оторвать его руку от своей шеи, но его пальцы были достаточно силь-ными, и, хватая ртом воздух, у меня начало темнеть в глазах. В голове проносились бессвязные слайды из моей недолгой жизни. Подсознательно я не могла принять то, что сейчас происходит со мной. Не могла принять возможность умереть от руки любимого человека, который всё это время пытался унич-тожить меня морально. Сломать меня. Но, не сумев это сделать, он решил просто расправиться со мной физически.
Так же внезапно он отпустил меня, и я, схватившись за свою шею, отшатнулась от него, попытав-шись отдышаться. Я смотрела на его свирепые глаза, и просто не могла понять, как такое могло слу-читься с нами. В нём живёт настоящее чудовище, с которым мне не справиться никакими силами. Это конец. И мне остался лишь один выход, поскорее покончить с этими нездоровыми отношениями и уб-раться из его жизни навсегда, руководствуясь здравым чувством самосохранения.
Его нещадный взгляд постепенно сменился на некую скорбь. Он медленно опустился передо мной на колени, обнимая меня за ноги, и опустив свою голову вниз. Так мы простояли некоторое время. Молча. Моё тело знобило от страха и накатившей истерики. Вероятно, такое шоковое состояние имеет определённое название в медицине. Но никакие пилюли сейчас не спасут меня. И нужно, наконец, принять за чистую монету то, что очередной побег ─ это самый правильный поступок, который я сей-час должна совершить относительно этого мужчины, который только что чуть не задушил меня, и те-перь стоит передо мной на коленях, отчётливо понимая, что его запоздалое раскаяние абсолютно бес-смысленно для меня.
–Прости...– буквально простонал он, – я...
–Вот и всё, – прошептала я, и бросилась к двери.
Глава 17.
Солнышко слепило мои глаза, и я невольно щурила их, немного прикрывая, то открывая обратно, для того, чтобы зрачки вдоволь напитались таким долгожданным весенним светом. Вот и настала самая деятельная пора в году. Опуская все повествовательные предложение о весне, которые нас заставляли сочинять в школе, я выражусь довольно просто, весна ─ это начало новой жизни. Пускай природа за-ложила в неё некоторую цикличность и закономерные процессы, но всем нам хотелось бы верить, что этот сезон несёт в себе столько новизны, сколько нужно для того, чтобы сделать нашу жизнь прекрас-нее.
–Отвратительная погода! – фыркнула я, толкая перед собой инвалидную коляску, в которой сидел отец, по дорожке возле его дома. – Ветер не дает всецело расслабиться и насладиться теплом.
–Погода просто замечательная, – еле слышно ответил мне папа.
Я, замолчав, продолжала свой нелёгкий путь, обминая маленькие лужицы, и решила прекратить жа-ловаться, так как хорошо понимала то, что состояние погоды действительно мало интересует меня, тем более никаким образом не влияет на моё настроение. Я слишком трудно пережила эту зиму, считая, что именно она так сильно давила на меня. Но с наступлением весны всё также мало что изменилось в мо-ей голове. Казалось бы, практически полное восстановление отца после болезни должно меня подбод-рить и вдохновить на новую жизнь. Вернее на новое поведение в моей жизни, без допущения ложных шагов, которые вели меня в пропасть.
–Отвези меня к озеру, – тихо попросил папа.
В нашей деревне и вправду было маленькое озеро. Прошлым летом мы часто все вместе делали вы-лазки к нему всей семьей. Так как, оно было не слишком глубокое, то мы имели чудесную возможность искупаться в, сохранённой природой, чистой воде. Это был самый красивый водоем, который я видела за всю свою жизнь. Летом возле него можно было легко спрятаться от зноя, а зимой насладиться потря-сающим пейзажем. Как известно все озёра имеют уникальный минеральный состав, благодаря которому вода обладает целебными свойствами.
Мы проехали вдоль того же старого школьного стадиона, чтобы спуститься по узкой дорожке к озе-ру. Мне ни сколько не сложно было катить впереди себя эту громоздкую коляску, даже наоборот, мне было в радость ухаживать за папой, имея огромное желание сделать всё для его полного исцеления и восстановления. Я считала, что я также виновата в том, что у отца случился инсульт. Возможно, раньше мне нужно было уделять своим родным немного больше внимания, и папина внезапная хворь ─ это сигнал, что я нужна своей семье. К отцу, за этих пару месяцев, лишь частично вернулась возможность разговаривать, и очень часто он ещё глотал слова. И пока с трудом удавалось ходить, дома он использовал для этого деревянную трость.
Я подкатила его к самому основанию воды, и зафиксировала тележку. Озеро дышало на нас потря-сающей свежестью и, неосязаемой людским умом, таинственностью. Я присела на корточки возле па-пиных ног, облокачиваясь на боковые ручки коляски.
–Не нужно отворачиваться от собственных ошибок, – услышала я папин голос.
Он смотрел на меня сверху вниз, и, взяв мою руку в свою ладонь, тяжело вздохнул.
–О чём ты? – сухо спросила я, смотря вдаль на несмелое волнение воды.
–Он приезжал ко мне, – спокойно ответил папа.
–Кто приезжал? – недоуменно скривилась я.
–Михаил. Он был у меня около месяца назад. У нас сложился достаточно долгий и серьезный разго-вор, – пояснил папа. – Сначала я подумал, что ему опять требуется юридическая консультация, но ока-залось, он приехал поговорить о тебе.
Я совершенно не удивлена этой новости. Меня больше удивляет то, что только спустя такое время папа решился рассказать мне об этом. Все эти месяцы он ежедневно звонил мне, закидывал тысячами сообщений, что мне даже пришлось поменять номер. Несколько раз он являлся ко мне домой, подка-рауливал возле института, просил Дашу устроить нам встречу, короче совершал множество шагов, что-бы встретиться и поговорить со мной, но я проворно всегда уходила от этого. Я начисто вычеркнула его из своей жизни. Он как наркотик, или ты попадаешь под его зависимость и умираешь, или отрезаешь по живому и живёшь дальше в здоровом счастливом мире. Только вот счастье что-то давно не посеща-ло мою душу. Практически с того момента, когда я собравшись приготовить ему ужин, встретилась с глазу на глаз с его бывшей женой. Михаил поселил во мне пустоту и беспощадную болезненность. Он как будто завязал меня в тугой узел, параллельно пуская в длинный лабиринт с завязанными глазами. Именно так я чувствую себя уже пару месяцев. Мне нужно вырвать его из своей жизни, но воспомина-ния невозможно вырвать из своей головы. Невозможно забыть о том, о чём ты вспоминаешь, когда за-крываешь глаза, и от тех сладостных моментов невольно прикусываешь губу.
Теперь каждая неудача связана с его появлением в моей жизни. Если я неожиданно ломаю ноготь, ударяюсь локтём о дверной косяк, проваливаю свой доклад перед огромной аудиторией, или упускаю последнее парковочное место, то перед глазами я вижу только его лицо, и от этого ненавижу его ещё больше.
–Я не хочу о нём ничего знать, – усмехнулась я, – этого человека больше не существует в моей жиз-ни, и разговаривать о нём, это, то же самое, что пытаться надуть лопнувший воздушный шарик.
–Саша, я не знаю, за что он просил у меня прощения. Да если честно и не хочу этого знать. Если он чем-то обидел тебя, то знай, что он искренне раскаивается в этом, иначе он бы не приехал ко мне. Я не понимаю, почему ты скрывала от нас с мамой это?
–Пап, всё в прошлом. Прошу тебя давай забудем навеки этот разговор. Я не посвящала вас в это, так как это было не слишком значимое событие в моей жизни, – отрешённо оправдывалась я.
Папа хмыкнул, услышав мой ответ, и также засмотрелся на успокаивающий пейзаж этого места.
Если бы у меня была машина времени, я бы возвратилась назад в тот день, и предотвратила ту си-туацию, которая загнала меня в чудовищную депрессию, из которой я так долго не могу найти выход. Я бы не наговорила ему по пьянее в тот вечер столько гадостей, и не спровоцировала его на такой бесов-ской устрашающий поступок.
–Он пояснил мне одну истину, которая постоянно была в моей голове, но я не хотел признавать её, – печально протянул папа. – Ты не будешь хорошим юристом. Я должен признать это. Я так мечтал об этом, что бы вы с сестрой стали мне хорошей заменой, и были успешны в этом деле. Я думал, что так смогу гордиться вами полностью. Но очутившись одной ногой на том свете, я отчётливо понял, что и так всегда гордился вами. Вы моё самое бесценное сокровище в жизни.
–Я получу диплом, и мы все вместе станем самой дружной, профессионально подкованной, семьей в городе, вот увидишь! – похлопала я папу по колену.
Он притянул меня к себе и поцеловал мою голову.
–Диплом, конечно же, не станет лишним документом в твоей жизни, но ты не хочешь этого. Поэтому ты должна полететь в Нью-Йорк. Ты должна окончить эту школу. Михаил прав, это твое истинное призвание. И я совершенно зря заставил тебя поступить на юридический. Я так жалею о том, что ты упустила столько лет, уделяя внимание совершенно постылому для тебя занятию.
–Папа, ну о чём ты говоришь. Я не могу сейчас бросить тебя, и маму в такое тяжелое для вас время. Да и сестре сейчас очень нужна моя помощь. А самое главное ─ от него я не приму это. Мне ничего не нужно от этого человека, повторяю, – раздосадовано доказывала я.
–Доченька, за нас можешь не переживать. Я нахожусь в надёжных маминых руках. Она даже рада тому, что первый раз за всю жизнь я уделяю ей столько своего внимания. А сестра справиться сама, она хороший специалист, я это знаю. Тебе не о чем беспокоиться.
Видимо разговор с моим отцом стал последней соломинкой для Михаила, так как ровно месяц назад он перестал искать со мной встречи, и оставил меня в покое. Даже представить не могу, какого рода был этот разговор. Он приехал подкупить моего отца благородным поступком в виде оплаты дорого-стоящего обучения? Интересно, он упомянул о том, что параллельно встречаясь со мной, он кувыркался в постели со своей любовницей, что лечил маму неизвестно какими лекарствами, пытаясь спасти её для того, чтобы увеличить свою значимость в её жизни, и самое главное, что в порыве дикой злости его руки оказались на моей шее.
Моя жизнь превратилась в тошнотворную обыденность, доверху заполненную работой и учёбой. Время от времени, на выходных, мне удавалось кое-как отдохнуть, хотя нельзя было назвать отдыхом то, когда, лёжа на своей кровати, по тебе кто-то прыгает и толчется, словно по футбольном поле. Катя часто просила меня забирать к себе на выходные Тёмыча, так как сама была по уши в работе, а муж часто ездил в командировки.
В очередной его попытке сделать из моей кровати батут, я поймала этого бойкого чёрноволосого мальчика и крепко, привлекши его к себе, обняла. Он как моё лекарство от всех бед. Когда становиться слишком грустно, мне достаточно вспомнить его весёлое выражение лица и аромат детства, которым пахнет его кожа, и сразу на душе становиться тепло и радостно. Я поцеловала его в щёку, затем в дру-гую, потом в глазки, и, на мгновенье, мои губы задержались на его лбу, и я ощутила несильный жар.
–Ну-ка, малыш, давай с тобой поиграем в доктора, и измерим твою температуру, – обратилась я к мальчику, вскакивая с кровати и направляясь к аптечке.
Тёмыч весело захлопал в ладоши, предвкушая начало интересной занятной игры.
–Кать, у него опять температура. Уже второй раз за неделю. Я думаю, завтра нужно срочно обра-титься к врачу, – беспокойно сообщила я в трубку сестре.
–Какая? Высокая? – спросила сестра.
–Тридцать семь и восемь, – ответила я.
–О, Господи! Съездишь завтра с ним опять в детскую консультацию, я сейчас же позвоню нашему доктору. У меня завтра заседание, его невозможно перенести.
–Хорошо, – протянула я.
–Если будут изменения, сразу же звони. Я утром вас наберу.
–Ладно, не волнуйся.
Недоброжелательная среда поликлиник всегда отпугивала меня ещё с детства, когда мама повела меня к зубному доктору, чтобы по её словам просто сделать осмотр. Тётя-доктор мило улыбалась ко мне, но когда она достала из своего арсенала инквизиторских инструментов что-то похожее на папины плоскогубцы, и вскоре я вышла из кабинета, сурово сверкая огромным пролётом спереди зубов, тогда я и почувствовала, что предательство теперь всегда будет дышать мне в спину.
Запах хлора и медикаментов в дополнение висящей в воздухе тяжёлой энергетики нездоровых паци-ентов мало радовал меня.
–Для того, чтобы иметь полную клиническую картину о здоровье ребёнка, нужно сдать анализ кро-ви, – на автомате протараторила мне пожилая доктор, которая постоянно поправляла свои очки, что съезжали ей на кончик носа. – Вам в пятнадцатый кабинет, – она протянула мне направление и манерно поправила свою гульку на голове баклажанового цвета, которая была похожа на бублик.
–Я не хоцу туда, – в двадцатый раз повторил мальчик, услышав в очередной раз душераздирающий крик какой-то девочки из манипуляционной, когда мы сидели в очереди в коридоре больницы.
–Я особо тоже, – ответила я, и вздохнула.
Если бы я не знала, что в действительности происходит за той, выкрашенной, с видимыми белыми потёками, дверью, то в голове, с моей фантазией, пролетали картинки, совершенно не похожи на те, где совершенно маленькой девочке пробивают легонько пальчик скарификатором, а затем аккуратно надавливают, чтобы заполучить такие драгоценные капельки крови. Судя по крикам, там происходит ритуал древнего жертвоприношения со всеми отягощающими обстоятельствами.
–Шоколадка, – вырвалось у меня, как вариант неплохого бартера взамен на беспрепятственное вхож-дение в этот кабинет.
Когда подошла наша очередь, и молоденькая медсестра, любезно улыбнувшись, штрыкнула этой острой занозой пальчик моему племяннику, мне самой понадобилась неплохая доза нашатырного спир-та. Мальчик сначала сильно скривился, подавая все надежды обойти ту девочку в драматургическом поединке, но я быстро взяла себя в руки и ляпнула:
–Воооот с такими орехами! – показала я руками величину своей головы.
Тёмыч сдавил в себе все рвавшиеся наружу эмоции истерического припадка и, повернувшись ко мне, намертво схватил меня за шею.
Решив пропустить одну единственную пару занятий в институте, я осталась дома с огромным жела-нием отоспаться во всех возможных позах. Отварив себе пару кусочков говядины на обед, я нарубила несколько видов овощей в миску, и, заправив этот салат оливковым маслом, поспешила начать трапезу с огромным желанием поскорее оказаться в объятиях кровати, которая манила меня свежим постельным бельем.
Затолкнув в рот кусочек сочного мяса, я сделала пару жевательных движений, и закрыла глаза от удовольствия. Мелодия звонка домофона вырвал меня из лап кулинарного восторга, и я понеслась к двери, дожевывая на ходу мясо. За дверью стояла Катя. Я открыла ей и, увидев её вид, сразу же почув-ствовала что-то неладное. Она была в безумно потрясённом состоянии и, совершенно не посмотрев на меня, отрешённо поплелась вглубь квартиры. Сев на тафту возле стены, она откинулась назад, и со-крушенно произнесла:
–У Тёмыча лейкемия, – почти шепотом, молвила сестра.
Мне показалось, что кто-то сверху шандарахнул меня сильно по башке. Я замотала головой, отрицая услышанное, и, подойдя к сестре, присела рядом.
–Как? – в шоке спросила я.
–Я только что из больницы. У него были плохие результаты анализов. Пару дней назад мы сделали ещё ряд дополнительных.
–Это ошибка. Этого не может быть! – воскликнула я, в ужасе закрыв рот рукой.
Катя опустила голову в ладони и громко завыла. Я обняла её за плечи и также заплакала. Господи, почему все худшие болезни в мире обрели свои истоки именно в моей семье? Это ведь несправедливо. Почему именно он? Я сидела, молча пытаясь подобрать слова, но что утешительное можно придумать для матери, которой только что сообщили о возможности потерять своего ребёнка, и она даже не имеет возможности препятствовать этому. Это худшее из человеческих испытаний за всю историю нашего существования.
–Нужна трансплантация костного мозга, – плача, произнесла Катя, – нам всем нужно срочно пройти обследование на установление родственного донора.
–Конечно. Я завтра же отправлюсь в клинику. Мы вытянем его! Нужно верить в это!
–Саш, прошу тебя, – сестра положила мне руку на плечо, – папа пока ни о чём не должен знать, он не вынесет этой новости, у него и так сердце слабое.
–Да, да, я знаю. Просто давай не отчаиваться и не паниковать раньше времени. Всё будет хорошо, слышишь?
От моих слов Катя ещё больше разрыдалась, и я, также, не сумев справиться со своими эмоциями, и также вслед за сестрой разревелась, как маленькая девочка
Уже через некоторое время томительного ожидания, мы все втроем, Катя, её муж и я, сидели перед врачом у него в кабинете, нервно ожидая положительные результаты на то, что хоть кто-то из нас ста-нет донором для ребёнка.
–К сожалению, в вашей семье нет ни одного совместимого родственного донора, – печально молвил к нам доктор, – а это значит, что теперь нам нужно срочно искать неродственного. Я бы посоветовал вам обратиться в израильскую клинику, так как они владеют самой большой базой доноров, и там са-мые лучшие онкогематологи с мировым именем.
–Как так? – хмыкнула я. – Вы точно всё проверили?
Доктор сомнительно посмотрел в мою сторону, и продолжил:
–На поиск средств у вас есть время, – он замялся, – не больше месяца, так как болезнь быстро про-грессирует.
–Сколько нужно денег для этого? – спросил муж Кати.
–Я не могу вам сказать точной сумы, где-то в районе 150 тысяч евро.
Катя с мужем в ужасе переглянулись, и, поблагодарив врача, покинули кабинет.
Я первой нарушила молчание, которое поселилось в нашей машине, по дороге домой.
–Можно продать мою машину, и квартиру, – предложила я, – наверняка у папы есть немалые сбере-жения, ведь он неплохо зарабатывал. Можно одолжить по частям у знакомых, взять кредит, в конце концов.
–Даже если совместить все те, как ты говоришь, сбережения, включая наши квартиры и машины, то это будет только половина суммы. И то на их продажу нужно время, а его у нас нет. У отца не осталось никакого капитала, он уже пару месяцев не работает, а свои накопление он вложил в покупку машины для тебя и своё лечение, включая дорогие курсы реабилитации, – ответила Катя.
–Мы что-то придумаем, – прошептала про себя я.
Приехав к себе домой, я стала нервно расхаживать по квартире. Конечно же, я знала, у кого можно одолжить такую сумму. Я пыталась отогнать эти навязчивые мысли, но они въедались в мою голову всё глубже и глубже. Тем более он руководит тем самым благотворительным фондом помощи онкобольным деткам. Я судорожно начала искать его номер телефона в списке контактов, но потом вспомнила, что удалила его из памяти телефона навсегда, и, со злости, швырнула от себя свой гаджет.
Следующим утром, собравшись всеми силами, я отправилась прямо в офис к Михаилу. Запихнув на самое дно свою гордыню и чувство собственного достоинства, я поднялась на этаж, где был располо-жен его кабинет. На кону жизнь самого дорого мне в мире человека, и я переступлю через себя только из-за него. Несмело подойдя к девушке секретарю на рецепшене, я тихо спросила:
–Здравствуйте. Мне нужно увидеться с Михаилом Викторовичем.
–Как мне вас представить? – прощебетала девушка.
–Скажите просто Александра, – ответила я.
Секретарша, сообщив ему моё имя по телефону, и услышав ответ, мило улыбнулась мне и указала на дверь.
–Проходите.
Я подошла к двери и сжала руки в кулаки. Назад дороги нет. Я отворила дверь и вошла внутрь. Он стоял возле окна, и сразу же после скрипа завес обернулся и посмотрел на меня. Я, став возле входа, и искоса мельком взглянула на его любопытные, изучающие меня, глаза.
–Здравствуй, – тихо поздоровалась я, все также сверля глазами пол.
–Привет, – услышала я в ответ.
Он также молчал, ожидая каких-то объяснений моего внезапного прихода и, как будто боясь вспуг-нуть меня. А я не знала, как начать этот трудный разговор, как объяснить ему, что меня привело к нему лишь то, что моя семья попала в такую безвыходную ситуацию.
–У моего племянника рак крови, – несмело начала я. – Нам срочно нужна большая сумма денег на операцию. Если ты сможешь нам помочь с этим, моя семья будет очень благодарна тебе, и со временем вернёт всё до копейки.
Услышав мою порывистую речь, он хмыкнул, и, направившись к своему креслу, медленно сел в не-го. Я не могла поднять на него свои глаза. Я боялась встретиться с ним взглядом, так как знала, что сра-зу же пропаду. Его аромат витал возле меня, им был наполнен весь кабинет. Всё также сильные, с взду-тыми венами, руки манили прикоснуться к ним. Только сейчас понимаю, как всё это время скучала за ним. Что до сих пор зависима от него, и у меня нет никаких сил противиться ему, если он находиться так близко.
–Банковские данные и нужная сумма для операции, – сухо произнёс он, подсовывая мне ручку и лис-точек.
Я быстро нацарапала реквизиты банковского счёта сестры и цифры недостающей нам суммы, и ото-двинула листочек ему обратно. Затем, встав и схватив свою сумку, я стремглав бросилась к выходу.
–Печально, правда, когда твой близкий человек становиться заложником таких несправедливых об-стоятельств, – услышав его голос за спиной, я остановилась и замерла, смотря на дверь, – и ради него ты теперь способна на всё, хоть душу дьяволу продать, только бы он жил. Сродни того, когда решаешь-ся придти к человеку, которого ненавидишь и всячески избегаешь, и просить у него помощи.
Слыша то, что он говорит, я нервно сглотнула и закрыла от жуткого стыда свои глаза. Нечего не найдя ему ответить, и не сумев выдавить из себя слова прощания, я покинула его кабинет.
