Текст книги "Ядвига, последняя Баба Яга (СИ)"

Автор книги: Галина Шестакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 28.

Ягги устала за день. Слишком много разных эмоций: и радость и возмущение и ненависть и любовь, все перепуталось и переплелось в сознании. Глаза просто слипались. Ядвига вздохнула, забралась в холодную уже постель, и посмотрела снова на книгу, которая лежала рядом на тумбочке.

– Вот и что ты молчишь? – несколько раздраженно спросила Ядвига, и хмыкнула, кого, мол, спросила. – Что теперь делать? Кощея больше нет, кто тебя читать будет и сохранять твои знания? А? Молчишь...

Ягги еще раз сердито посмотрела на книгу, провела пальцами по сухой, треснувшей коже обложки, пальцы приятно и немного щекотно закололо. Пошло ощущение тепла от книги. Ягги удивилась и провела еще раз, след от пальцев загорелся маленькими, чуть видными красновато-оранжевыми огоньками. Ягги инстинктивно отдернула руку, но это не было больно, а щекотно и приятно.

– Значит, ты решила со мной говорить? – на всякий случай решила уточнить Ядвига.

И еще раз провела пальцем, нарисовав на обложке круг. Круг загорелся поярче, в огне появился синий цвет, тепло и покалывание стало еще ощутимее. Огонь горел ровно и не гас.

– Так, а дальше что?

Огонь вспыхнул сильнее и вернулся обратно.

– Еще что то нарисовать?

Огонь утвердительно вспыхнул еще раз.

– Что? Подсказывай, давай! Я то, не знаю.

Огоньки покачались вправо – влево и еще раз вспыхнули.

– Что? – сосредоточенно спросила Ядвига. – Загигульки какие-нибудь?

Она осторожно прикоснулась пальцем, и очень внимательно глядя на огонь, постаралась почувствовать – что надо нарисовать.

– Ой! – немного испугалась Ягги, но не отдернула руку, как в прошлый раз. Палец будто потянуло вдоль горящего круга. – Так, я поняла! – Ягги расслабила руку и позволила книге ей помочь.

Палец словно знал, что рисовать. Появилась волнистая линия белого огня, она, обогнула оранжево-синий круг, заключив его в волнистый круг яркого белого огня. Круг замкнулся. Ядвига не размышляя, поставила жирную точку ровно в середину, которая вспыхнула фиолетовым огнем и обожгла руку.

– Ай! Мне больно! – возмутилась Ядвига.

Огонь еще раз ярко вспыхнул и погас. Книга открылась на первой странице. Во время ритуала она поменялась, но Ядвига это не заметила сразу. Стала обычной, просто очень старой книгой. Толстые шероховатые страницы, еще дореволюционный шрифт, со знакомыми и уже родными "ять , ижица и иже".

–"Наставления для Кощеев". – прочитала Ягги. – Вот оно как... – подумала в слух, Ядвига. – Оказывается и у Кощеев есть учебник.

Было интересно сразу залезть в оглавление и узнать, чему такому обучают Кощеев, но библиотекарь победил любопытство. Ядвига степенно открыла, правда, едва сдерживая нетерпение, книгу, внимательно осмотрела титульную страницу, увидела уже знакомый экслибрис Кощеевых. Издательство – тоже знакомое – "Вера", 1901 год. Тираж – один экземпляр.

– Надо же, – Ягги разговаривала вслух с книгой, как с человеком. Было ощущение, что книга не только слышит, но и понимает и даже отвечает Ядвиге, – напечатан один экземпляр, а все по правилам... интересно. Тогда напечатать книгу, это вам не сейчас на компьютере нащелкать. Набрать же надо, одну напечатать, потом формы разобрать, каждую буковку к буковке, да еще в зеркальном отражении! А наборщик, интересно, понимал, что он набирает?

На самой семнадцатой странице тоже оказался экслибрис Кощеевых, Ягги с удовлетворением библиотекаря погладила его немного шершавый и выцветший оттиск, и открыла наконец оглавление.

– "Наставление для Кощеев". – тихонько прочитала она вслух.

В оглавлении особенно не растолковывалось содержание глав и смысл наставлений. Всего глав было девять: "Наставление первое", "Наставление второе" и по порядку до девятого и номер страницы. В самом конце, без указания главы Ядвига прочла "Предупреждение Кощеям" и опять – номер страницы.

– Не больно то понятно, про что тут наставлять собираются Кощеев. – проворчала Ягги. – Ты просто так не раскрываешь свои секреты? – она побарабанила пальцами по книге. – Придется изучить все, от корки до корки. – хмыкнула Ядвига.

Книга в ответ опять загорелась отпечатками пальцев, по папиллярным линиям малюсенькими белыми и в кончиках пальцев появилось приятное покалывание.

– Это значит "да"? – решила уточнить Ягги.

Искорки снова качнулись в ответ.

– Понятно. Это "да". А как будет "нет"?

Книга гневно полыхнула фиолетовым и слегка обожгла.

– Все, все! – Ягги отдернула руку. – Я поняла. Метод кнута и пряника.

Оранжево-синие огоньки покачались из стороны в сторону и погасли.

– И чувство юмора отменное! – констатировала Ядвига. – А теперь к делу! – она нетерпеливо перевернула страницы и приступила сразу к "Предупреждениям".

Всегда всех ругала, что книгу надо читать и открывать для себя постепенно, изучать не торопясь, познавать ее, меняться вместе с автором и книгой, сопереживая им, с таким трепетным отношениям к книгам и такое варварский рывок в самый конец "Наставлений". "Кощунство!" – подумала Ядвига, и книга согласилась с ней, рыже-синим огоньком, потом покачала язычком пламени – посмеялась.

– Кощунство... – Ягги еще раз проговорила знакомое с детства слово. – Кощей, он охраняет, преумножает и передает знания... – размышляя, Ядвига снова пробарабанила по книге. – Тогда, что – кощунствовать это значит учить? А кощунство – это знание? Так, получается? – обратилась она к книге.

Книга вспыхнула радостным огоньком: раз, другой и третий.

– Радуешься, что я доперла до этого сама? – спросила ее Ягги.

Книга согласилась.

– Но ведь это все наоборот значит! – вспомнила значение привычного слова Ягги. – Кощунство – это ж глумление и надругательство над чем то святым!

Книга плюнула в нее темно-фиолетовым столбом пламени, слегка опалив брови.

– Интересно, – не обращая внимания на возмущение книги, продолжала рассуждать Ягги, – как со временем меняется смысл слова, с точностью до наоборот!

Книга милостливо качнула рыже-синим огоньком.

– Получается так же, как с Бабой Ягой! – продолжила Ядвига. – Сейчас она старая, страшная, в бородавках, да еще нога в некоторых источниках указана, как костяная. А на самом деле? Добрая, умная, красивая, учит, лечит, помогает – как мои бабушки! – Ягги не заметила, как зачислила в "свои" бабушки и Ольгу Константиновну. – С тобой, – она легонько коснулась страницы книги, – хорошо рассуждается и думается.

Книга согласилась, слегка лизнув палец Ягги пламенем. Ягги улыбнулась, и решительно открыв "Предупреждения Кощеям" нашла там несколько фраз, напечатанных едва различимым мелким шрифтом:

"Кощей хранитель, собиратель и наставник. Он хранит и собирает знания – сиречь силу. Он передает знания дальше. Он знает, что используя знания для себя, он обрекает себя на смерть".

Прочитав это, Ягги поджала губы, побарабанила пальцами по странице, видимо это становилось уже привычкой, прочитала еще раз.

– Вот почему, – немного раздраженно спросила она, – почему все неприятное и опасное пишеться таким мелким и нечитабельным шрифтом? Что вроде как и читать не обязательно, так, мелочь...

По странице пробежали волнистые белые огоньки.

– Это типа думай сама? – уточнила Ядвига. – Вот видимо, откуда все прохиндеи научились самые неприятные пункты в договорах печатать мелким-мелким шрифтом! Ты научила?

Книга плюнула фиолетовой вспышкой.

– Ладно, я пошутила. – Ягги потянула и зевнула. – Все, на сегодня все самое страшное я узнала. Надо бы поспать пару часиков.

Глава 29.

Утро началось поздно. Ворон еле достучался до Ярины Мирославовны. Она открыла ему окно, сонная, взлохмаченная и немного сердитая.

– Давай на руку! – строго приказала Ворону и захлопнула окно.

Цветы с подоконника с вечера убрала Олька Константиновна, что бы они не мешали Ворону, и не замерзли от постоянно открывающегося окна.

– Посиди тут. – Ярина Мирославовна поставила перед Вороном тарелку с мясом и печеньками, заботливо приготовленную Ольгой Константиновной. – Я разбужу девушек. Всю ночь не спали!

– Может не стоит будить Ягушу? – Ольга Константиновна зашла в халате, немного щурясь со сна.

– Что ты, а вдруг что интересное Ворон принес! Да и обед уже, заспались! – хриплым спросонья голосом проворчала Ярина Мирославовна. – Ядвига! – позвала она из гостиной.

Ворон наслаждался лакомствами и внимательно посматривал то одним глазом, то другим на бабушек. Ярина Мирославовна, не дождавшись ответа от Ягги, направилась к ее комнате.

– Ядвига! – бабушка требовательно постучала в дверь ее комнаты. – Вставай! – опять не услышав ответа, бабушка решительно зашла в комнату. – Вставай! Ворон прилетел! – Ядвига Мирославовна легонько потрясла Ягги за плечо.

– Бабушка! – Ягги нехотя приоткрыла глаза. – Я тебе никогда не видела такой взъерошенной и в ночнушке!

– Обстоятельства, Ядвига, бывают разные. Всю ночь не спали! А я, между прочим – старенькая. Скоро сто лет будет!

– Я открыла ее! – Ягги немного хвастливо показала на книгу.

– Одевайся скорее, за завтраком и расскажешь.

Пока ставили чайник, накрывали на стол и умывались, постоянно сталкиваясь друг с другом то в коридоре, то в кухне, все еще сонные и немного растрепанные. Ворон терпеливо ходил по подоконнику и очень внимательно посматривал то одним глазом, то другим на бабушек и Ягги. Его просто распирало от новостей, но как воспитанная птица он дожидался, когда на него обратят внимание.

– Ну, рассказывай! – сказала Ярина Мирославовна, наконец усевшись за стол и глотнув обжигающего кофе. – Божественно! – тут же перебила она Ворона. – Прости, слушаю!

– Кар! Кар! Кар! – с достоинством перечислил Ворон и остановился, давая возможность Ярине Мирославовне перевести.

– Значит так. Внучек, – Ярина Мирославовна посмотрела на Ольгу Константиновну и кивнула, снова отпив кофе, – пришел в себя. Уже лепечет, почти членораздельно. Рука – в норме. Купчиха напугалась до смерти, Алессандра постаралась – рыдает и бьется в истерике. – усмехнулась бабушка. – Рассказывает как Ядвига пыталась убить Кира.

– Я? – возмутилась Ягги. – Не пыталась вовсе, так пожелала только, что б заткнулся. Ой, простите, Ольга Константиновна! – спохватилась Ядвига.

– Что ты, Ягуша! За что извиняться? – улыбнулась Ольга Константиновна. – Еще кофе?

– Да, спасибо! – Ягги подставила пустую чашку.

– Если вы перестали рассыпаться друг перед дружкой в любезностях, я продолжу. – сухо сказала Ярина Мирославовна.

– Да, да, Ярина. – извиняющимся тоном ответила Ольга Константиновна. – Я тебе тоже кофе добавлю.

– И не только ты пыталась убить Кира, – бабушка чуть – чуть приподняла уголки губ, пытаясь скрыть улыбку, – но и лишить его законного наследства. Совершенно заморочив и околдовав уже впавшую в слабоумие Ольгу Константиновну.

– Я? – задохнулась от возмущения Ольга Константиновна и пролила кофе на белоснежную скатерть. – Я впала в слабоумие? Мерзавка! – Осторожно произнесла Ольга Константиновна ругательное слово и с силой плюхнула кофейник на пятно.

– Я продолжу. – не замечая возмущения Ольги Константиновны продолжила бабушка. – Про меня ничего не сказали, видимо, не поняли, кто я есть. Оставили вопрос открытым. Сегодня тебя, после обеда, – Ярина Мирославовна посмотрела на возмущенную Ольгу Константиновну, – посетит твоя невестка – купчиха с... – бабушка старательно подбирала слово, – как это говорят сейчас... а! С разборками!

– Надеюсь, она предупредит о визите. – чопорно проговорила Ольга Константиновна.

– Думаю, – Ягги хихикнула как подросток, впервые услышавший запрещенное ругательство из уст родителей, – нет. Если едут с разборками, то обычно не предупреждают о визите.

– Тебе виднее. – так же чопорно ответила Ярина Мирославовна, не разделяя ее веселья.

– Девочки! Значит, вам надо прогуляться и пообедать! Я не хочу утомлять вас... – Ольга Константиновна попробовала новое слово на вкус, и оно ей отчетливо не понравилось, она чуть наморщила нос, – разборками, особенно семейными! И кстати, милейшая Алессандра подала мне прекрасную идею!

– Какую? – хором спросили Ягги и бабушка Ярина.

– Это – потом. Срочно собирайтесь и езжайте. Ягги, ты ведь помнишь кафе мой подруги? Я позвоню, вас встретят. И Ярине будет интересно там. Думаю, – Ольга Константиновна улыбнулась подруге, – ты многих там узнаешь! А мне, – она воинственно выгнула правую бровь дугой, – нужно встретить невестку в подобающем виде, не в пижаме же устраивать... хммм... разборки.

– Кар! – Ворон, молчавший все это время, решил напомнить о себе.

– Болтушки! – вскочила Ярина Мирославовна. – Надо выпустить птицу.

Она открыла окно, и еще дала наставлений Ворону, перед дорогой.

– Кар!

– Даже переводить не надо, – усмехнулась Ягги, – итак понятно, что он уже это слышал тысячу раз!

– Не помешает напомнить и в тысячу первый, про осторожность! – сурово ответила Ярина Мирославовна.

– Девочки, хватит ссориться! Собирайтесь и езжайте. – напомнила Ольга Константиновна.

Глава 30.

Марья Моревна встретила Ягги и бабушку у самого входа ресторана «Семь сорок».

– Девочки! Очень рада! Проходите! – она гостеприимно распахнула дверь.

– Маша! – Ярина Мирославовна, улыбаясь, обняла хозяйку. – Как давно не виделись!

– Про внучку твою, наслышана! Красавица. – Марья Моревна улыбнулась Ядвиге. – Раздевайтесь, проходите в зал.

Марья Моревна, была полной противоположностью утонченной Ольги Константиновны. Высокая, не полная, но дородная, вот подходящее слово. Черные, густые с проседью волосы заплетены в простую, девичью косу, но это не простило ее, а придавало благородности ее облику. Темные глаза, и не следа косметики, на чистом, без единой морщинки, лице. Обманчивая медлительность движений. От нее исходило ощущение спокойной силы, что было очень странно чувствовать от женщины. "Не хватает кольчуги и меча" – пронеслось у Ягги в голове. Она поморгала, сгоняя морок.

– Богатырша! – уважительно сказала бабушка в след Марье Моревне.

– Точно, именно это я и почувствовала! – восхитилась Ягги, помогая бабушке снять шубу.

– Спасибо, Кикуша! – бабушка приняла номерок от маленькой сухонькой гардеробщицы.

– Очень рады видеть вас, Ярина Мирославовна! Очень рады! – прошамкала старушка и поклонилась. – Очень благодарным вам за помощь, очень благодарны! – гардеробщица продолжала кланяться.

– Да, будет тебе Кикуша, – ласково ответила бабушка, – будет, когда это было!

– Что, что, было? – Ядвига едва дотерпела, что бы спросить, но что бы эта Кикуша не услышала.

На встречу, широко и профессионально улыбаясь, двинулась официантка, с короткими волосами ежиком, зеленого цвета:

– Марья Моревна приказала усадить вас за этот столик. – она указала на отдельно стоящий столик в уютном уголке. – Здесь вам не будут докучать посетители и прекрасный обзор. – официантка еще раз широко улыбнулась, вручила меню, и покачивая бедрами удалилась.

"Занятные здесь официантки!" – подумала Ягги.– "В прошлый раз ее не было. Такую запомнила бы. В коже, накрашена как... утопленница. Зеленый, видимо любимый цвет. Цепи, веревки, совсем не еврейская девушка. И передничек белый и кокетливый в оборочках и кружевах... как на корове седло". – хмыкнула Ягги.

– Ну, что было то? – проныла Ягги, вспомнив, что хотела узнать про эту Кикушу. – Удивительный ресторанчик, каждый раз, что нибудь такое, что совершенно выбивает меня из колеи. – опять сбилась с Кикуши Ядвига. – Официантка в черной коже и передничке с кружевами, в таком ресторане?

– Тебя, кто больше интересует: Кикуша, офиниантка или Марья Моревна? – улыбнулась нетерпению Ядвиги бабушка.

– Все! – пожадничала Ягги.

– Кикуша – это Кикимора. – объяснила бабушка, как само собой разумеющееся. – Помогла я ей давно, как только на Алтай, нас с дедом выслали. Она жила там, в доме, у местного комиссара, ну хулиганила помаленьку, работа у нее такая: посуду не прибранную бить, спать мешать иногда, ни чего страшного. Надо бы подружиться с ней, молока оставить, хлеба, она и будет хорошо себя вести, других не пустит в дом. А молодой комиссар, он в бабьи сказки не верил, нет, говорит, нечистой силы, и все тут. Да жена у него, тоже – комсомолка. Ей хозяйством заниматься некогда, она все агитировала, вот, Кикуша и домовничала, как могла, посуду грязную била, что б не повадно было оставлять, ночью подметать принималась. Один раз ночью комиссар проснулся по нужде, да увидел Кикушу с веником. – бабушка усмехнулась, вспомнила выражение лица комиссара. – Побежал, в чем был попа будить. Поп спросонья не понял, кто перед ним, озлился, комиссара по лбу крестом хватил, отчитал, что верит он в бабьи страшилки и языческие суеверия. А когда понял, что это комиссар, в подштанниках, перед ним, испугался. Но пошел дом отчитывать. Чуть не уморили бедную Кикушу. Ко мне прибежала. – бабушка вздохнула.

– И что? – Ягги не ожидала, что история так просто закончится. – Дальше то?

– Дальше... дальше все просто. Она у меня жила. Но у меня, своих хватает – и Домовой и Кикиморы свои, не прижилась. Вот, я ее в Петроград, тогда и отправила к Маше. С тех пор, Кикуша ей помогает.

– А комиссар? – заулыбалась Ядвига.

– Комиссар... не знаю. Быстро он от нас уехал, говорят, в город перевели. Но думаю, сам запросился. Трудно ему было строить новую жизнь, у нас, где было полно старой и непонятной.

– Да... я до сих пор удивляюсь и не могу привыкнуть к этому миру... – вздохнула Ягги.

Официанка, давно стоявшая и внимательно наблюдавшая за особыми посетителями, как ей сказала Марья Моревна, дождалась паузы в разговоре и подала чай.

– Вы уже выбрали что-нибудь?

– Думаю, пока только чай. – решила бабушка Ярина. – Ты не против, Ягги? У нас еще есть дело, здесь, в ресторане, а потом пообедаем.

– Дело здесь? – удивилась Ягги.

– Если я буду нужна, я буду там. – любительница зеленого цвета, указала на уголок, где располагался вход на кухню. – Марья Моревна, сейчас немного занята, но потом, если вы не будете возражать, она хотела пообедать с вами.

– Мы, будем только рады! – улыбнулась бабушка.

Официантка отошла от столика бабушки и Ягги, и устроилась в ожидании на стуле рядом с кухней.

– Так и что за дело у нас, здесь? – напомнила Ядвига.

– У Маши, здесь, находиться чудесное зеркало, – начала бабушка.

– Знаю, знаю! – перебила ее Ягги. – Я смотрелась в него, оно мне показало мои прошлые жизни! В каких я платьях... а дворцы!

– Понятно. Платья, дворцы... – ворчливо сказала бабушка, слегка улыбаясь, – главное качество этого зеркала, вовсе не картинки показывать, хотя... это тоже иногда нужно. Но не просто картинки, а то что тебе увидеть надо – например, чем занят сейчас Кирилл.

– Такое возможно? – удивилась Ягги.

– Ядвига!

– Да, да... все не привыкну.

– Возможно, если в комнате, где он находиться есть зеркало. Но образ будет не четкий, как сквозь воду смотреть.

– Вода разная бывает. – повредничала Ягги.

– Правильно говоришь. Зеркала тоже – разные. Хорошего качества, дешевые, старинные и прочие. От этого и зависит качество картинки. Это удобно использовать, когда тебе надо просто определить, где находиться заинтересовавший тебя предмет.

– Да... – протянула Ягги, – Кирилл это предмет. Предмет загадочный и не постоянный.

– Ягги, Ягги, – покачала головой бабушка, – тебе я вижу очень понравился образ Марины... ты решила совсем остаться в нем?

– Да. – твердо ответила Ядвига. – Слишком долго, я была сушенным экспонатом своей библиотеки, и вся жизнь, оказывается, прошла мимо.

– Ну не прошла... – философски заметила бабушка, – жизнь твоя Бабьеяговская только начинается, а живем мы долго. А для этого надо учится, поэтому прекращай кривляться и слушай. – уже строго продолжила она. – Предмет можно увидеть любой, и человека и животное и неодушевленный предмет, лишь бы рядом находилось зеркало. Но, повторюсь – это только посмотреть, где он находиться.

– Как? Как это надо делать? Вот, например, я хочу увидеть Ольгу Константиновну?

– Подглядывать – не хорошо.

– Бабушка! А как тогда увидеть то, что мне надо? – возмутилась Ягги.

– Понимаешь, дорогая... просто так – не хорошо. А если это жизненная необходимость, тогда – можно. Главное здесь определиться, насколько это важно для тебя. Имея большие возможности, Баба Яга все время встает перед выбором. Насколько ее деяние этично, по отношению к другим. Вмешиваться в чужую жизнь, ты не имеешь права, если тебя об этом не просят. Это закон. Это надо запомнить.

– А как же тогда наше наблюдении е за Киром?

– На это мы имеем право, Ягуша. Было нападение на тебя, при очень странных обстоятельствах погибли все Кощеи.

– А если меня попросили? Ну, кто-нибудь, чисто гипотетически, обратился ко мне с просьбой, мол, мешает мне сосед, можешь посодействовать? Как быть с такими просьбами?

– Ягги? – ошеломленно воскликнула Ярина Мирославовна. – Ко мне, даже не приходят с ТАКИМИ просьбами.

– Бабушка, – немного раздраженно ответила Ядвига, – я же говорю гипотетически. Ты же понимаешь, что для меня насилие – это табу. Но мне просто интересно. Как тогда может поступить Баба Яга? Просьба – есть. Помогать?

– Нет. С такими делами обращаются к обычным темным ведьмам. Убрать, приворожить, наслать порчу – все туда. Всю ответственность за это берет на себя человек, обратившийся с просьбой об этом, и ведьма сделавшая это. Правда, ведьма, обычно забывает предупредить об этом заказчика, но расплата приходит все равно.

– Расплата?

– Конечно. Болью, потерей близких, смертью.

– Брр... – Ягги передернуло.

– Но, я попросила Оленьку позволить провести урок, и посмотреть на нее. – Бабушка вернулась к теме урока. – Поэтому пойдем к зеркалу. Маша перенесла его в отдельный кабинет, для нашего занятия. – Ярина Мирославовна встала из-за стола.

Тут же подошла зеленая официантка:

– Вас проводить в комнату с зеркалом?

– Да, спасибо.

Она вывела Ягишн в холл, где находился гардероб, открыла незаметную дверь, рядом, где раньше висело старинное зеркало, а сейчас – самое обычное.

– Прошу! – официантка пропустила Ягги и бабушку в небольшую комнату без окон, где на стене висело старинное зеркало и стояло два стула. – Располагайтесь. – и тихонько закрыла дверь.

В комнате было тихо, сюда не доносились звуки ни из кухни, ни с улицы. Было только слышно тихое тиканье часов, где то за стенкой. Мягкие, барочные стулья и старинное зеркало, висевшее на стене затянутой гобеленом. С обеих сторон зеркало освещалось свечами в ветвистых старинных канделябрах. Ягги попыталась пересчитать свечи, но сбилась на девятой.

– Их тринадцать. – подсказала бабушка, – в каждом канделябре. Присаживайся. И сосредоточься на зеркале.

Ягги послушно села, и стала внимательно смотреть. Зеркало в этот раз не показывало прекрасных дам и кавалеров, даже отражение бабушки и Ягги было слегка мутным, припыленным. Бабушка села рядом, взяла Ядвигу за руку:

– Смотри в середину зеркала, но не рассматривай себя. Старайся посмотреть вглубь, как в воду.

Ягги старательно выполнила указания бабушки. Поверхность зеркала зарябила, как вода, под легким ветерком, изображение Ягги и бабушки исчезло.

– Молодец. А теперь, попробуй потянуться, сквозь зеркало к Ольге.

Ягги старалась, но зеркало все так же рябило.

– Ягги, – терпеливо сказала бабушка, – не надо ее представлять. Это всего лишь оболочка, любой может ее принять.

Ягги фыркнула, но сдержалась.

– Почти, любой. – поправилась бабушка, в ответ на фырканье Ягги. – Не отвлекайся! Попробуй ее почувствовать. Именно ее. Потянись к ней, сквозь зеркало. – Ярина Мирославовна внимательно наблюдала за внучкой. – Так, правильно тянись к ней, хорошо, хорошо... чувствуешь?

На зеркале разошлась рябь, мгновение оно оставалось просто мутным, и постепенно стал проступать, как сквозь воду образ Ольги Константиновны, гостиной в ее квартире, и рядом была возмущенная, кричащая Елена Николаевна, мать Кости и Кира. Не было слышно, что она кричит, но от нее расходилась по зеркалу мутная рябь.

– Ох, надрывается то как. – хмыкнула бабушка.

Ольга Константиновна стояла спокойная, не перебивала невестку, и словно, почувствовав на себе взгляды, Ярины Мирославовны и Ягги посмотрела на них, махнула рукой, и зеркало вновь стало обычным зеркалом, отражавшим только действительность.

– Не приятный момент. – бабушка потянулась, будто сбрасывая с себя воспоминания о криках Елены Николаевны.

Ядвига, сидела не шевелясь, все еще переживая этот опыт. Бабушка Ярина внимательно посмотрела на нее, встала и пошла к двери:

– Я принесу чаю. Надо сделать перерыв.

Через минуту, в комнату вкатывала столик на колесах предупредительная зеленоволосая официантка, с чайником, вазочкой печенья, чашками и молочником и баночкой меда.

– Если нужно, мня можно просто мысленно позвать. – улыбнулась она. – Меня Марфа зовут. Там, – Марфа махнула рукой в сторону зала, – вас барышня ждет, с поручением, говорит к Ярине Мирославовне. Я сказала, что вы пока заняты. А она сказала, что будет все равно ждать.

– Спасибо, Марфа. – улыбнулась бабушка.

Марфа, чуть склонила голову и вышла. Ярина Мирославовна, взяла пузатый чайник, разлила чай по чашкам.

– А мед сейчас кстати. – вручила молчаливой Ядвиге чашку и пододвинула поближе мед. – Хорошо силы восстанавливает.

После пары чашек чая и меда с печеньками, Ядвига заговорила с новыми силами.

– Вот скажи, бабушка, со знакомым человеком теперь понятно. Настроился на него – почувствовал – увидел. А как быть, например с незнакомым? Ну, вот возникла необходимость такая?

– Все точно так же. Только придется почувствовать его через того кто его знает. Давай, попробуем?

– Давай. А кого смотреть будем? – вдохновилась Ягги.

– Василису. Я ее знаю. А ты нет. Попробуй ее почувствовать через меня.

– Это она в Костю влюблена была? – поджала недовольно губы Ядвига.

– Давно это было. – тоном не допускающим возражения ответила бабушка.

– Да. Не права. – согласилась Ягги, устыдившись своей глупой ревности.

Она отпила еще чаю, вздохнула и уставилась в зеркало. Но мысленно потянулась не туда, в рябившую муть стекла, а к бабушке. Пытаясь протянуть свое ощущение незнакомой Василисы через бабушку. Бабушка, сидела спокойно глядя на Ядвигу, чуть улыбаясь, и старалась ей помочь. Даже чувствовалось, что внутри она одобрительно говорит "Так, так, не торопись. Молодец. Все правильно". Рябь на зеркале дрогнула, и стала проступать картинка. Сначала двор, снег, высокое резное крыльцо большого, чуть мрачноватого дома, на крыльце – боярыня, властно дающая указания, какому то задохлому мужичонке. Ягги попыталась приблизить картинку, что бы рассмотреть Василису. В ответ на усилие Ядвиги, Василиса подняла глаза от мужичка и посмотрела прямо на Ядвигу, усмехнулась. "Красивая Василиса, – кольнуло, где то в сердце Ядвигу, – уверенная в себе, в своей силе. Такую, можно полюбить." Василиса махнула рукой, отпуская мужичка, и перевела взгляд с Ядвиги. Посмотрела совсем рядом с Ягги, улыбнулась – уже по доброму, и чуть поклонилась. Рассмеялась беззвучно и вошла в дом, хлопнув дверью. Ядвига, словно услышав хлопнувшую дверь – очнулась и посмотрела на бабушку.

– Какая, боярыня! – все ж недовольно сказала Ягги.

– Обе вы хороши. – усмехнулась бабушка.

Ярина Мирославовна встала, потянув за собой Ягги:

– Вставай, вставай, засиделись что то. Сейчас попробуем зайти в гости к Ваське.

– К Ваське? – удивилась Ягги.

– К Василисе. Она уже ждет у своего зеркала. Теперь, что бы не случилось, меня не отпускай. Держи за руку. Поняла? – бабушка строго посмотрела на Ягги. Сняла одну свечу с канделябра и подошла к зеркалу. Ядвига, держась за бабушкину руку, как маленькая девочка, встала рядом.

– Смотри во внутрь зеркала, как в предыдущем упражнении. Представь, что это вода.

Ядвига вновь сосредоточилась. Сейчас это получилось уже легко, зеркало вновь зарябило, словно поверхность озера под легким ветром. Ядвига даже почувствовала его, почувствовала, как рябит поверхность, и в это время бабушка дернула ее за руку и потянула прямо в стекло. Не успев испугаться, что сейчас стукнется о стену, Ядвига погрузилась словно в воду. Реальность стала тягучая, слегка качающаяся, звуки глухими.

– Иди, не останавливайся. – скомандовала бабушка и снова потянула ее.

Бабушка освещала себе дорогу свечой, которая горела немного не ровно, словно в мареве, все вокруг казалось серым и зыбким. Ядвиге не хватало воздуха, для вздоха полной грудью. Было душно, покачивало в такт зыби на зеркале до погружения в зеркало. Иногда попадались прямоугольники, овалы и круги более светлого серого цвета, чуть светящиеся. К одному из них и приближались бабушка с Ягги.

– Что это? – Ядвига ткнула пальцем по направлению к большому светящемуся серо-жемчужному прямоугольнику, прямо перед ними.

– Зеркало, с другой стороны. – сказала бабушка и сильно дернув Ягги за руку вытянула из него.

Они оказались в комнате, с высокими потолками. Ковер, большущий, круглый стол посредине комнаты, под низким медовым абажуром, и от этого вся комната – уютная, уютная, теплая и приветливая. Окна, занавешанные тяжелым старым кружевом, буфет – громадный, темный. А стулья – легкие, гнутые. Скатерть белая и вышитая яркими цветами.

– Ну, здравствуйте, гости дорогие! – из темного угла в круг медового цвета вышла Василиса.

– Васенька! – бабушка обняла радостно улыбающуюся Василису. – Как рада тебя видеть! Познакомься – внучка моя Ядвига, Баба Яга . Ядвига – Василиса Премудрая. – чопорно представила их друг другу бабушка со всеми регалиями.

Ядвига чувствовала внимательный, но доброжелательный интерес со стороны Василисы и постаралась не вспоминать неудавшуюся любовь Василисы к Кощею.

– Василиса! Очень рада знакомству! Ольга Константиновна очень гордиться тобой.

– Ах, если б не бабушки, – просто сказала Васька, – не быть мне Премудрой! Так, что стоим? В ногах правды нет! Буду вас сейчас кормить!

– Нет, Васенька, не можем мы сейчас задерживаться. Ты прости. У нас урок по зеркалам. И Марья Моревна нас ждет на обед, и у Ольги Константиновны... разборки, – бабушка немного презрительно проговорила последнее слово.

– Что случилось? – насторожилась Василиса. – Нужна моя помощь? Я пойду с вами!

– Не волнуйся. Пока все хорошо. Разборки семейные, с Кирюшиной мамой.

– А... – Васька усмехнулась. – Не страшно, но крайне неприятно. Бабушка, пообещайте мне, что сразу позовете меня на подмогу!

– Спасибо, Васенька.

Бабушка снова обняла Василису и поцеловала.

– До встречи, Ягги! Дорогу теперь знаешь – приходи! Рада буду тебе! – Василиса обняла и расцеловала Ядвигу.

Ядвига сначала испугалась такого выражения чувств, но потом поняла, что это было приятно и действительно, по родному.

– Спасибо, Василиса! До встречи!

Не успела Ягги опомниться, как бабушка снова дернула ее за руку и она вновь погрузилась в зыбкое марево зеркала. Теперь бабушка не так быстро тащила Ядвигу по зеркальному коридору. Иногда они останавливались у светящегося прямоугольника или овала и осторожно заглядывали внутрь. Там, были самые обычные комнаты, ванные или офисы, пустые или наполненные жизнью. Разной жизнью веселой, сосредоточенной, грустной, но молчаливой, пока Ядвига легко не касалась стекла. Тогда по стекла проходила легкая рябь – включался звук. Можно было стоять и слушать, наблюдать за чужой жизнью, как в кино. Только жизнь была там настоящая. Иногда попадались темно-серые зеркала. К одному из них бабушка осторожно подвела Ягги.