Текст книги "Поющие в клоповнике (СИ)"
Автор книги: Галина Гончарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
Я ни капли не кривила душой. Соседка и правда была похожа именно на березу. Высокая, со светло-русыми волосами, бледно-голубыми глазами, классическими чертами лица и фигурой супермодели. То есть сплошные кости в разные стороны от позвоночника. Небось, все время на диете. Да она и сейчас ела, как воробей. Я, успев проголодаться, не миндальничала с обедом. Но, учитывая, сколько ели ребята, я могла бы слопать и втрое больше. Я была просто ее противоположностью. Среднего роста, с неплохой, но уж никак не модельной фигурой, темноволосая, вечно растрепанная, длинноносая и лопоухая, с глазами того оттенка, который благородно именуется "ореховым". Вобщем, Ёлка. Антел Герлей попал в точку.
– Тебе тоже идет твое имя, – согласилась Березка. – Жаль, что ты переехала. Мы могли бы стать хорошими подругами.
– Заходи в гости, – предложила я.
– К вам на факультет!? Лучше сразу повеситься!
– Уговорила, – кивнул Кан, утаскивая у меня из тарелки вкуснющий бутерброд. – Вечером зайдешь ко мне, я тебе дам веревку и мыло.
И добавил, уже мне на ухо:
– Ну и тля березовая! Вовремя ты от нее удрала! От ее занудства и молоко скиснет!
Должна признаться, я была с ним полностью согласна. Что было дальше, я помню весьма смутно. Кажется, мы провозглашали тосты за первую женщину на факультете боевой магии (Кесс), за сам факультет (лично я), за Магический Универ, за его основателей, за людей во всех мирах, за не-людей в тех же мирах, за магию и колдовство, за то, чтобы не переводилась работа для боевых магов, за Вечный Свет, за Вековечную Тьму, За Силы Леса…. дальше я уже ничего не помнила. Где-то около полуночи Кан оттащил меня в мою комнату, поставил на тумбочку у кровати трехлитровую банку с огуречным рассолом, и смылся допивать оставшееся.
Как я была ему благодарна на следующее утро!
Глава 2Пять лет спустя.
Время мчалось мимо меня, как взбесившаяся лошадь. Никогда еще мне не было так легко и весело. Я была единственной женщиной на факультете практической и боевой магии, поэтому спрашивали с меня вдвое больше. Наверное, надеялись, что меня удастся поймать на каком-нибудь экзамене и отчислить, чтобы не нарушать традиций. Но не тут-то было. Я впервые понимала, что значит заниматься по-настоящему любимым делом, к которому у тебя просто призвание. И учила, нет, просто познавала магию не за страх, а за совесть. В итоге, мой рабочий день выглядел так. В семь склянок я поднималась, с восьми до десяти склянок шли уроки, как правило, физкультура и спорт, с десяти до одиннадцати – завтрак, с одиннадцати до пятнадцати дня опять уроки. В пятнадцать – ноль – ноль обед, с шестнадцати до двадцати одного часа повторение всего пройденного за день материала или отработка за розыгрыши, а потом у меня в комнате собирались ребята. Мы могли играть в карты или кости, шашки или шахматы, магические тропинки или фанты, беззастенчиво мухлюя и разоблачая друг друга. Один раз после окончания игры в колоде оказалось аж шестнадцать тузов. Азартные игры нам не запрещались. Директор считал, что это отличная практика. Было только одно условие. Со своими картами или костями делай все что пожелаешь, но чужие не трогай. Иначе это было чревато поединком СИЛ, а мы старались не наживать себе врагов. Тем более, что планы мщения обдумывались здесь же. Ох, сколько же проказ и проделок мы проворачивали по ночному времени, с ног до головы завернувшись в плащи.
Одному лекарю, который неуважительно отозвался о нашем факультете, пересыпали слабительное в склянку из-под снотворного и наоборот. Это было несложно. А что, белый порошок, он и в другом мире белый порошок. Надписи же делаются не на самих порошках, а на склянках. И обнаружить подмену просто невозможно. Сложнее было ночью пролезть в лабораторию так, чтобы никто не заметил. Заклинание тревоги блокировали целой компанией, а в форточку пропихивали меня, как самую мелкую и легкую. Мне в тот момент было ну очень грустно. Требовалось не просто пролезть в форточку, но пролезть в зимнем плаще, с лицом, закрытым не только маской, а еще и капюшоном. А как еще прикажете действовать? Директор, да и любой сильный маг, вполне мог исследовать память вещей, и если бы в этой памяти увидели мое изображение во всей красе, мне просто оторвали бы голову. А может, что не намного лучше, дали бы дополнительный вопрос на экзамене. Предметы я все знала на отлично, но зачем лишний раз нарываться? Порошки-то мы местами поменяли, но кто же знал, что это снотворное понадобится милому, дружелюбному и глубокоуважаемому учителю истории (заглазное прозвище – истерик)? Историка-истерика мы, правда, дружно не любили, но не до такой же степени? Слабительное было оч-чень качественным, а его эффект длился не меньше трех дней и не снимался никакой магией. Шутников учитель истории искал по всему Универу. Нас так и не вычислили, но дней на двадцать мы свои проделки прекратили. Универ получил короткую передышку и обрадовался. Но рано! Вообще, со дня моего поступления в Универ, начали происходить какие-то странные события. Какой-то доброжелатель, чье имя так и осталось неизвестным для истории, подсунул очаровательному учителю с факультета лекарей (заочное прозвище – тиф египетский), под паркетину в комнате дохлую (о ужас!) кошку. Учитель, конечно, нашел ее за несколько часов и выкинул, но комната, одежда, да и он сам пропахли капитально. Не помогли ни магия, ни стирка. Дня три учитель просто благовонял духами и дохлой кошкой. Кто-то подсунул учителю с факультета нечисти в камин сырое манбуковое полено, зная, что он любит спать с горящим огнем. А древесина манбука, надо сказать, известна тем, что, высыхая в огне, а не на солнышке, начинает трескаться со страшным шумом, похожим на залп крейсера Аврора. Учитель зажег камин, подбросил туда дров, и лег спать. Что произошло потом, несложно догадаться. В общем, проснулся учитель уже седым и долго носился по коридорам, пока его не отловили и не объяснили, что это чей-то розыгрыш, а не покушение на его драгоценную жизнь. Но заикаться он так и не перестал.
Наши проделки с удовольствием обсуждал весь Универ. Всякие мелкие пакости, типа ведер с водой, подвешенных над дверью на сложной системе ремней, тухлых яиц в сумках, мышей и лягушек за шиворотом в расчет просто не принимались, и считались недостойными истинного художника.
– Ёлка, как тебе только не стыдно смотреть мне в глаза! – в очередной энный раз отчитывал меня Антел Герлей. – Взрослая девица, а ведешь себя так, словно у тебя черт сидит в известном месте!
Я невинно хлопала длиннющими ресницами, вовсе не собираясь падать на колени и активно каяться в совершенных моей компанией грехах.
– Это просто невыносимо! – распалялся директор Универа, потрясая в воздухе толстой пачкой жалоб и расшвыривая половину из них по комнате. – Скажешь, не твоя идея!?
– Да почему я!? – оправдывалась я с самым честным видом, и зная, что мне особо не верят, но и доказать ничего не могут. – Почему все время я виновата!? Можно подумать, я в Универе самая лысая, или самая крайняя! – Тут я немного кокетничала. С помощью нехлорированной воды и народно-магических средств мои волосы росли настолько хорошо, что я даже перестала их стричь. Так, ровняла челку и макушку, а затылок обрастал сам по себе, придавая мне сходство с взволнованным дикобразом.
– Как только ты переступила порог Универа, – разносил меня Верховный колдун, – все сорвиголовы с факультета практической и боевой магии просто расцвели пышным цветом! Может ты сама и не выполняешь все эти пакости, но ты – их мозговой центр! Я на сто процентов уверен, что все это – твои идеи! И не смей отрицать!
Начальству противоречить не стоило.
– Директор! – праведно возмущалась я, – как вам не стыдно собирать мной все кляузы! Ну что я такого сделала!? Ну, хорошо! У меня богатая фантазия! Я изобретательна! Но этими качествами обладают все маги! И вы в том числе! Более того, без этих качеств просто нельзя быть магом! И потом, я ведь никого за уши не тяну, в спину сапогом не подталкиваю! Я просто фантазирую! Но в чем я виновата, если кто-то, а часто я и сама не знаю – кто именно, решил осуществить нечаянно высказанную мной идею! Если вы сами создадите заклинание, чтобы двигать скалы, а кто-то другой воспользуется им, чтобы обрушить скалу на ни в чем не повинную деревню, в чем будете виноваты вы!? Вы же не можете не творить, а я не могу не думать! В моем почтенном возрасте уже поздно становиться глупой куклой!
Примерно через десять минут разговора мне удавалось рассмешить директора, и он, в очередной раз махнув рукой на мое воспитание, разрешал мне удалиться. Правда, просил не попадаться ни на какой пакости. Я смотрела на Верховного колдуна невинными глазами, обещая в душе оправдать все его ожидания. И оправдывала. Девчонка с ветром в голове, хулиганка и нахалка, проказница и вредина, младшая сестренка для всего факультета самоубийц, и, добавлю от себя, любимая сестренка. Я просто расцветала, как новогодняя Ёлка, получая, кстати, сплошные пятерки на зачетах и экзаменах. Но это было не слишком сложно. Дело в том, что год здесь состоял, как и у нас, из трехсот шестидесяти пяти дней, но делился на четыре периода – летень, дождливень, снежень и озелень, соответствующие нашим лету, осени, зиме и весне, но в каждом времени года был ровно девяносто один день. И еще один день, между снеженем и озеленем, был днем проводов старого года. В этот день устраивался грандиозный праздник. Все гуляли, плясали, пели, ходили на голове, стояли на ушах… В общем были крайне опасны для общества. Так вот, в первый же день летеня, всех нас распускали на каникулы. И все удирали кто куда. Все, кто был из этого мира, отправлялись по домам. Те, кто пришел из мира техники, поступали по-разному. Старшекурсники отправлялись по домам, студенты младших курсов, которые еще не могли проходить между мирами, сбивались в ватажки и отправлялись бродить по градам и весям. Это было чертовски познавательно. И мне нравилось. Но ровно за семнадцать дней до окончания летеня я отправлялась обратно в Универ, с помощью магической телепортации. И садилась за учебники и конспекты. Экзамены и зачеты здесь проводили очень мудро. Не после окончания учебного года, пока все свежо в памяти, а в самом начале нового года мучений, когда ты успел все забыть за лето, и с трудом отличаешь вампира от упыря. Этим достигались сразу две цели. Во-первых, студенты не слишком расслаблялись за каникулы, а во-вторых, вспоминали все пройденное перед новым учебным годом, и уже не смотрели на учебники и учителей, как стадо баранов на новые ворота. Впрочем, не стоит говорить о моей добросовестности. Уверяю вас, если бы мне не нравилось заниматься магией, меня никто не усадил бы за книгу. Но чародейство затягивало, как трясина. Наша программа была гораздо обширнее того, что проходили на других факультетах. Мы должны были вкратце узнать все, что проходили они, и еще добавить много своего. Краткий курс целительства, обязательно – иные расы и стихийная магия, ну и желательно история магического мира и предвидение будущего. И это не считая собственно боевой магии! В общем, на нашем факультете жизнь никому сахаром не казалась. Но я не жаловалась ни на что. Я впервые за всю свою веселую жизнь поняла, что такое ТВОЕ дело. Не хорошее, выгодное, интересное или просто привычное дело, нет! Именно ТВОЕ дело, которое создано неведомой силой в заоблачной выси специально для тебя, или для которого создана ты сама. И я была первой почти во всем, кроме рисования и фехтования. Увы. Даже магической кистью мне не удавалось провести прямую линию на бумаге! Больше всего мои творения напоминали Ван Гоговские, хотя я-то, в отличие от испанца, была абсолютно здорова и физически и душевно. Но факт оставался фактом. Даже самые лучшие мои картины были жуткой абстракцией на заданную тему. Профессор выводил мне твердую тройку, но я совершенно не обижалась. Какие уж там обиды! Я бы за свою мазню и трояка не поставила. Вот не дано – и все тут! Если что-то нужно придумать или разнести – это пожалуйста, а нарисова-а-а-ать…. Это вы не по адресу. Даже нарисованный карандашами домик у меня получался косым, кривым, со съехавшей крышей, покосившимся забором и авангардной расцветкой. И с фехтованием тоже. Когда я в первый раз взяла в руки тяжелую уродливую железку, гордо именуемую мечом, я сразу поняла – мы никогда не сработаемся! И правильно! На первом же уроке эта здоровенная железная дура вырвалась у меня из рук и полетела по загадочной траектории. Не было ни малейшего проблеска магии, но меч летел точно в сторону учителя фехтования. И хорошо, что тот вовремя отскочил и пригнулся. Меч только задел его по уху рукояткой. В общем, нам обоим повезло. Ему – что жив остался, мне – что мага не угробила. Это мне с рук не сошло бы. К нашему с ним общему сожалению, от уроков фехтования меня не освободили, но теперь, когда я выходила с мечом на площадку для тренировок, студенты быстренько разбегались по сторонам, а преподаватель крепко привязывал мне меч к ладони, создавал вокруг себя надежный щит и только после этого начинал показывать мне различные приемы. Но помогало плохо. Приемы получались просто смертоносными, но не для противника, а для меня и моих друзей. Меч определенно не был продолжением моей руки. Разве что сломанной и растущей из задницы.
А сейчас я сидела и писала письмо домой. Должна сказать, это было чертовски тяжелым занятием. Раз в девяносто дней я брала себя за шкирку, усаживала за письменный стол, и начинала изобретать новый номер "Английских новостей". Дело это осложнялось сразу несколькими факторами. Во-первых, я и до перехода в этот мир плохо представляла себе Англию. В основном – по учебникам English language и романам Артура Конан Дойла. С другой стороны, мои родители представляли ее по тем же учебникам, а в библиотеке Универа они были. Директор заботился о достоверности писем младшекурсников, и всегда просил тех, кто отправлялся в мир техники, привезти с собой книги о городах, путеводители и газеты с последними новостями. Что старшекурсники и делали. Попадая в этот мир, книги немного изменялись по форме, но содержание оставалось прежним, так что я описывала Лондон на основе путеводителей и газет, отдавала конверт директору, а он каким-то образом переправлял его в мой мир. Несколько раз я получала и письма от родителей. У них все было хорошо, деньги мои они получали, жалели, что я не оставляю им обратного адреса, а письма приходится передавать со знакомыми, и писали, чтобы я приезжала, хотя бы ненадолго. А время летело, летело, летело… Я и не заметила, как оказалась на пятом курсе. А в мире техники, в котором я родилась, прошел ровно год и восемь месяцев. За это время на наш факультет поступили еще сорок два человека. Я была старше них, и более того, я уже была неплохим магом, но почему-то все они начинали относиться ко мне, как к младшей любимой сестренке. К середине второго курса я смирилась. Березка сейчас тоже училась на пятом курсе. Из нее должна была получиться отличная целительница. Связи мы не теряли, но особо и не дружили. Я была своей в компании самых отъявленных сорванцов, а она была первой леди своего курса. Две противоположности.
От размышлений и от письма меня оторвал колокольный звон. Звонили часы на главной башне, звонили в неурочное время и звонили набатом. Это могло означать только одно. Общий сбор. Я вылетела из комнаты, на ходу набрасывая плащ, и помчалась на Площадь Собраний. Все учителя уже ждали нас там. Антел Герлей был чем-то сильно взволнован. Я плюхнулась на трибуну рядом с Каном.
– Что случилось, Ёлка!?
– Если б я сама еще знала! Сижу, размышляю, вдруг бум! Бах! Тарарах! – и я мчусь сюда, как угорелый ежик!
– Это что-то странное, согласен. Но, вроде бы, не из-за нас?
Я прокрутила в уме наши продЁлки за последнюю неделю, но не нашла ничего такого особенного, из-за чего можно было бы устраивать набат. Вот в прошлом лунном круге, это да! Это была действительно страшная месть преподавательнице по высшей магоматике. Если полностью – высшей магической математике. Но и тогда набат не звенел. А что же сейчас?
– Что такое? Что произошло? – пропел высокий голос за моей спиной.
Даже не оборачиваясь, я могла ответить, кому принадлежит этот голос. Лоррелайн ан-Астерра, для близких друзей просто Лорри, моя лучшая подруга, можно даже сказать, моя тетя, добрая бабушка для всех шалопаев с факультета самоубийц, наглядное пособие в кабинете по иным формам жизни, и…. привидение. Мы с ней познакомились два года назад. Дело было на летних каникулах, мы с друзьями как раз отправились путешествовать, и добрались до небольшого городка Астербефорс. Там друзья уехали дальше, а я задержалась. Мне пора было возвращаться в Универ и садиться за книги. Я отправилась к местному магу с просьбой телепортировать меня в Универ, но он как раз уехал сражаться с саранчой, и обещал вернуться только послезавтра. Я особо не расстроилась. Экзаменов в этот раз обещали всего шесть штук (обычно их было девять-одиннадцать), сложными они не были, так, разминка для ума, и я пообещала зайти послезавтра. А когда я выходила, на меня налетел какой-то жирный тип, толкнул меня и отдавил ногу. Раньше я бы просто рявкнула: "Осторожнее!", помянув при этом всех ближних и дальних родственников нахала, но уж очень сильно он по моей ноге прошелся.
– Чтоб тебе чихать три дня! – громко и от души пожелала я.
Толстяк остановился, словно я его в зад пнула. И закатился мелким дробным чихом. Я злорадно ухмыльнулась и хотела отправиться восвояси, но не тут-то было. С необыкновенной для его габаритов прытью, толстяк развернулся и вцепился в мой рукав.
– Помилуйте, ап-чхи, госпожа ап-чхи ведьма!
Злость моя уже немного рассеялась, да и нога болеть перестала, поэтому я кивнула:
– Смотри сюда.
Толстяк, непрерывно чихая, повиновался. Я сделала такой жест рукой, словно снимала у него с лица накидку. Чихание прекратилось. Я кивнула, и, довольная собой, хотела отправляться своей дорогой.
Но толстяк опять вцепился в мой рукав.
– Какой Тьмы!? – грозно поинтересовалась я.
– Смилуйтесь, госпожа ведьма!
– Я не ведьма, я только учусь.
– Помогите, госпожа ученица! А я вам заплачу, не обижу!
Это уже было интереснее. Но стоило проверить платежеспособность клиента.
– О делах не говорят на улице.
– Пойдемте, госпожа ученица, разрешите угостить вас пирожными в трактире "У зеленой свиньи"! – правильно понял мой ответ толстяк.
Пирожные я любила, но ела их редко. Если помощь родственникам в десять золотых считалась большой, по меркам моего мира, то стипендия в те же десять золотых разлеталась в этом мире за неделю. Конечно, питание в столовой Универа было бесплатным, но и малосъедобным. Приходилось питаться в трактирах, или готовить самостоятельно. Одежда выдавалась раз в год, но было и множество других мелочей. Перья, бумага, интересные книги или артефакты, кое-какая одежда и обувь. В общем толстяков среди студентов нашего Универа было крайне мало.
Трактир "У зеленой свиньи" оказался милым местечком, хотя и довольно дорогим. Мы уселись за столик, заказали мне – пирожные и сок, толстяку – полный обед. Мне тоже предлагали пообедать, но я отказалась. Есть не очень-то и хотелось. И, пока мы дожидались заказа, попросила:
– Излагайте ваше дело.
– Дак вот оно что, – вздохнул толстяк, – дом я недавно купил. Хороший дом, еще от баронов ан-Астерра остался, в таком только и жить! Переехали вместе с семьей! День живем, два, а на третий день такое началось!
– С этого места поподробнее.
Подробности оказались тоскливыми. Какое-то существо бродило ночью по дому, гремело цепями, завывало и стенало, оплакивало свою судьбу в самых изысканных выражениях, и требовало оставить в покое владения древнего рода. По всем признакам – привидение. Это было крайне грустно. С привидениями я справляться еще не умела. То есть я читала об этом, но самостоятельно, учителя нам еще ничего не рассказывали, да и практики у меня не было никакой. Но все же я решила попробовать. И ночью удобно устроившись за большим рыцарским щитом, поджидала призрака.
Лорри появилась ровно в полночь, с последним ударом фамильных часов и, стеная и оплакивая горькую участь рода ан-Астерра, поплыла по коридору. Я встала из-за щита и помахала ей рукой:
– Приветик! Не ждали?
Лорри развернулась в мою сторону.
– Как смеешь ты, смертная, так разговаривать со мной!?
– А в чем проблема? – нагло поинтересовалась я. – Уж простите, кланяться я не стану, а реверанс мне тоже делать неудобно, я сегодня без юбки.
– Я тебя сейчас в порошок сотру! – зашипела Лорри, и поплыла в мою сторону. Вот уж не знаю, что она хотела сделать. Привидения ведь бесплотны! Пределы их сил, конечно, никому не известны, но им надо постоянно совершенствоваться. А Лорри на тот момент могла только стенать. Это сейчас она может и вещи двигать, и появляться при свете, но тогда все ее угрозы были только блефом. Мои, впрочем, тоже. Я достала из-за воротника цепочку с пластинкой и помахала ей перед носом у привидения.
– А если я тебя по ветру развею? Я это могу обеспечить!
Лорри немного ослабила свечение. Я, не теряясь, перешла в наступление:
– Так будем беседовать, или будем драться?
Глаза у привидения полезли на лоб.
– С каких это пор охотники беседуют со своей добычей?
Они и не беседовали, но я и не была охотником! Я была всего лишь ученицей третьего курса, и даже еще не сдала переходные экзамены. Но признаваться в этом не стоило.
– А что такого!? Думаешь, мне так хочется уничтожать привидение просто за то, что оно не такое, как мы? Я бы предпочла другой выход!
– И какой же?
И я, не знаю почему, вдруг ляпнула:
– Директор жаловался, у нас в Универе не хватает наглядных пособий! Не хотите подработать?
Мы проговорили до рассвета. И нашли-таки общий язык. Лоррелайн ан-Астерра была крайне недовольна тем, что в ее фамильном доме поселился какой-то "наглый смерд, недостойный мне и туфельки чистить", а я хотела получить свои деньги и выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. И нам это удалось. На рассвете я сходила в семейную усыпальницу, забрала там шкатулку с прахом Лорри, положила ее в карман и покинула город (не забыв, разумеется, свой гонорар). До Универа я добралась полуживой, проведя в пути три дня и три ночи, и поспешила представить директору Лорри. Когда Антел Герлей смог говорить, он отчитал меня, выставил из кабинета, и предложил Лорри место наглядного пособия в кабинете иных форм жизни. Лорри не возражала, в свою очередь, выставив несколько условий. Во-первых, о ее существовании должны быть оповещены все в Универе, от директора до повара. Во-вторых, она должна свободно передвигаться по Универу. И, в-третьих – она сможет уйти в любую секунду, предупредив о своем решении за три дня. Директор согласился, и Лорри заступила на должность. К концу первого же лунного круга к ней привык весь Универ, а я просто забыла, что она – привидение, и относилась к ней, как к почтенной и горячо любимой тетушке. В свою очередь, Лорри как-то призналась, что относится ко мне, как к своему потомку. Она опекала меня и моих приятелей, помогала в доброй половине наших проказ и отчитывала за их вторую половину.
– Добрый день, Лорри, – поздоровался Кан.
– А его можно назвать добрым!? – ехидства в голосе привидения хватило бы не только на Кана, но и на весь его шестой курс. Ясно, Лорри опять не в духе. – Признавайся, что вы такого натворили, что директор в колокол ударил?
– Честное магическое, ничего! – праведно возмутился Кан.
В голосе его было столько возмущения, что Лорри ему просто не поверила, но тут директор поднял руку, и все разом заткнулись. Если бы я знала, ЧТО он сейчас скажет, я бы заткнула себе уши и быстренько рванула в свой мир. Но я не знала, так что директор, без всякой подготовки, грохнул нам по головам радостной вестью:
– Ученики, сегодня Его Величество Деркаан объявил истребительную войну всем иным формам жизни. Он просит помощи магов. Вчера его войска вторглись в земли элваров, и движутся к Элвариону.
Всем резко поплохело. Я выматерилась. Лорри, забыв о том, что она – привидение, упала в обморок прямо на голову Кану, который не обратил на нее никакого внимания. Он поднимал с земли и отряхивал свою челюсть, отпавшую после сенсационного заявления. Еще бы. Я сейчас кратко расскажу вам о географии и населении этого мира, и тогда мой шок будет понятен всем.
Наш мир, вернее мир техники, был полностью занят людьми. В этом мире, мире магии, люди занимали не больше половины земли. Да и история появления самой земли была довольно интересна. Раньше, в год основания Универа, существовал только один старый континент. У него даже не было названия. Земля, как имя – и все. Потом, когда примерно через семьдесят тысяч лет начались жалобы на перенаселение, маги собрались и начали размышлять над проблемой. При отсутствии войн, перенаселение становилось катастрофой этого мира. Выбор был крайне прост. Или уменьшить количество людей и не-людей, или увеличить размеры земли. Первое предложение осуществить было проще, второе – сложнее. Но Магический Универ нашел решение достойное своих Основателей. Проблему перенаселения решили. Не вызывая чуму, что вы! Десятки тысяч магов, все выпускники и преподаватели школы, люди и не-люди, управляя тектоническими процессами, сдвинули земную кору так, что из моря поднялся еще один континент, даже немного больше первого. Находился он к северо-западу от старого континента, их разделяла небольшая водная перемычка, нечто вроде Ла-манша. Кстати, королевство Риоллен до сих пор процветает на доходах от перевозки людей между континентами. Потом за дело взялись друиды и эльфы. С помощью своей разновидности магии, они засадили новый континент деревьями и травами и значительно ускорили их рост. Оборотни привели туда зверей, вампиры, как ни странно, привели птиц и составили подробные карты нового континента – и через двадцать лет туда хлынули люди из всех королевств. Для магов это тоже не прошло даром. Многие из них утратили СИЛУ полностью, многие были вынуждены восстанавливать ее несколько лет. Этот период в записях Универа отмечен как период сплошных теоретических занятий. Было и еще одно обстоятельство. Благодаря такому мощному выплеску СИЛЫ, маги до сих пор не сидят без работы. На новом и на старом континентах постоянно открываются ВОРОТА в другие миры. Открываются они ненадолго, но сколько дряни умудряется в них пролезть – это просто уму непостижимо! Кое-какими ВОРОТАМИ маги научились управлять, например, ВОРОТАМИ в наш мир, но большинство ВОРОТ мы не в состоянии даже засечь, не то, что управлять ими. И, простите за цинизм, но никому особо и не хочется это делать. Постоянный приток разной нечисти в наш мир обеспечивает, во-первых, работу для магов, а во-вторых, регулирует число людей, которые с удовольствием плодятся и размножаются (шесть-восемь детей в семье – это как раз норма мира магии). Так что пока перенаселение нам не грозит, и повторять свой подвиг магам еще долго не придется. Хотя за свое самопожертвование маги получили хорошую компенсацию. Короли так и не смогли договориться, кто будет управлять новым континентом, и маги сами выбрали короля, некоего Астелла Карием, прямого потомка основателей Универа, и неплохого мага. А он обязался передавать в распоряжение Универа четверть доходов с королевства Карием. Скромное название, правда? Это обещание подтверждали и его потомки, так что Универ мог не только выплачивать стипендию и пособие родителям своих учеников, он вообще мог прокормить половину старого континента. На новом континенте жили, кстати, не только люди, но еще и не-люди. Эльфы, друиды, вампиры, оборотни, гномы, элвары. Все они образовали нечто вроде небольших королевств, и Астелл Карием им в этом не препятствовал. Просил только не вредить людям. Законы в его королевстве были одинаковы для всех. Любой человек, причинивший вред, например, оборотню, наказывался по всей строгости закона. Для не-людей существовало то же самое правило. Хотя за все время существования королевства Карием таких случаев было не больше пяти. И те изучались, как нечто невероятное. А на старом континенте дело обстояло немного по-другому. Если на новом континенте людей было большинство, то на старом континенте большинство принадлежало не-людям. Они основали свои государства, все жили тихо, мирно, и были вполне довольны своими соседями. Подводя итоги, люди и не-люди сосуществовали вполне спокойно уже чертову прорву времени, аж со дня основания Универа, и всем это нравилось. Все притерпелись друг к другу. И вот, здрасте вам, пожалуйста! Король Кейротолла объявляет войну элварам! Делать ему, козлу позорному, нечего было! С похмелья он, что ли был? Или головкой ударился? Это же просто гибель для королевства! И нарушение равновесия! Да еще какое! Смешно, но политическую географию этого мира я знала на отлично, хотя в мире, в котором я родилась, я всю жизнь путала Австралию и Африку. Кейротолл довольно большое государство, справиться с ним будет крайне нелегко, а Элварион не слишком велик. Но нельзя же ожидать, что не-люди стерпят ТАКОЕ!? Их логика будет проста…
Мои мысли прервал голос директора.
– Наша цель – прекратить эту бессмысленную и губительную войну, поэтому мы отправимся в армию, но не к королю, а к элварам. Выступаем завтра же. Отправляются все ученики старше восьмого курса. Все свободны.
В следующий миг я встретилась глазами с директором. Его мысль была краткой и четкой: Немедленно в мой кабинет!!! И он исчез с трибуны.
– Ёлка, опомнись! – дернул меня за прядь волос Кан. – Пошли, нам надо многое обсудить!
– Не могу, – ответила я. – Иди один, я потом приду.
– А что случилось?
Говорить ему правду было нельзя. Это точно. И я ляпнула первое, что пришло в голову:
– Мне нужно в туалет. Пописать от переживаний.
И мгновенно смылась, прежде чем Кан успел хотя бы слово вставить.
Директор уже ждал меня, расхаживая по кабинету.
– Пришла? Входи, садись! Догадываешься, зачем я тебя вызвал?
– Надеюсь, не для игры в вопросы-ответы, – съехидничала я, хотя обычно была более вежлива. – По-моему сейчас не то время.
Директор (он преподавал боевую магию стихий, нещадно гоняя всех с третьего курса по восьмой на зачетах и экзаменах) поморщился.
– Не время и язвить, Ёлка. Ладно, отнесем это на счет сногсшибательной новости. Кстати, что ты думаешь об этой войне? Честно и без прикрас?
Я скривилась.
– Ну, если честно и кратко, наше дело дрянь. Сейчас у нас конец озеленя, так?
