Текст книги "Зеркало отчаяния (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Когда они выезжали из монастыря, он первый сказал бы – сможет! И считаться стоит только с Лореной...

Сейчас же...

Было полное ощущение, что из монастыря выехала куколка. А сейчас она сбрасывает шкурку, и превращается в бабочку. Только какую? 'Павлиний глаз' – или 'мертвую голову'?

Дорак не собирался узнавать это на своей шкуре.

Кто ее знает, эту девицу, на что она способна? Так что остановимся на пару дней, закажем одежду, оплатим... деньги есть, выдал управляющий. Но от найма корабля и продажи кареты ее отговорить стоит. Иначе герцогиня с него шкуру спустит!

– Капитан!

Пришлось придержать лошадь и наклониться к дверце кареты.

– Ваша светлость?

– Что вы скажете об этом постоялом дворе?

Герцогессе приглянулось небольшое здание с красной черепичной крышей и небольшой вывеской.

У матушки Берты.

И аккуратная приписка внизу 'только для чистой публики!'.

– Мне кажется, ваша светлость, что там мало кто останавливается, – пожал плечами Дорак. Дом выглядел не слишком жилым.

Не заброшенным, нет, видно было, что за ним ухаживают, но кишения постояльцев не наблюдалось.

– Разве это плохо? Или нам нужны пьяные драки? – невинно уточнила Мария-Элена.

Дорак подумал минуту. А ведь и верно, будь он один или с ребятами, без колебаний остановился бы поближе к порту. Там и повеселее, и бабы, и вино...

Но герцогесса...

– Ваша светлость, вы позволите узнать, есть ли там свободные места?

Мария-Элена ответила безмятежной улыбкой.

– Капитан, я не только позволяю. Я настаиваю. И если они есть – будьте любезны поторговаться. Дом выглядит не слишком жилым, как вы правильно заметили...

Дорак мог только посочувствовать Лорене. На себя у него уже и сочувствия не оставалось...

***

 – Поняла, как с ними надо?

 – Страшновато как-то...

 – Малена, ты чего волнуешься?! Он тебя что – укусит?

 – Ну... это же мужчина! Я... он, наверное... ну как-то...

 – Правильно! И мы, как женщины, должны учить их, подсказывать, что делать и направлять на путь истинный.

Мария-Элена иначе представляла себе роль мужчины в обществе и женщины при нем.

Наверное...

В монастыре мужчин не было, поэтому обращаться с ними герцогесса не умела. Стеснялась, краснела, заикалась и мямлила. А вот у Матильды таких препон никогда не было.

Подумаешь, мужчина!

Мозг есть? Договоримся! Шагом – брысь! И лучше в нужном мне направлении...

Бабушка Майя в этом отношении раз и навсегда была испорчена фронтовиками. Когда человек убивал и ходил под смертью, когда он мужчина не только по букве 'М' в анкете и туалете, когда человек готов не просто взять на себя всю ответственность, он и берет ее...

И куда тут звездам эстрады, метросексуалам или героям сериалов?

Матильда унаследовала это отношение в полной мере. Куда уж там было справиться бедняге Дораку? И не таких строили...

Капитан возвратился достаточно быстро. За ним, с весьма мрачным видом, шла высокая сухопарая женщина, при одном взгляде на которую Малена затрепетала, а Мотя ощутила нечто родное...

Как выглядела тетушка Берта?

Высокая, не намного ниже капитана. Сухощавая, с черными волосами, уложенными в гладкую прическу, с неожиданно яркими голубыми глазами, в простом сером платье с белым воротником и белым передником, с весьма выразительным лицом.

Не желчным, нет...

Но становилось ясно, что если гости не удовлетворят требованиям этой дамы, им откажут в гостеприимстве. Мгновенно и бесповоротно, будь там хоть трижды герцогесса.

Мигом оценив и карету, и гостью, Берта присела в поклоне.

– Ваша светлость.

Малена поглядела на Дорака. Капитан понял намек, открыл дверцу кареты и помог герцогессе выбраться наружу.

– Госпожа...

– Берта Ливейс. К вашим услугам, ваша светлость...

– Здравствуйте, госпожа Ливейс, – Малена привычно уступила место Матильде, и та не подвела. – Вы позволите нам воспользоваться вашим гостеприимством? Ненадолго, дней на пять?

– Разумеется, ваша светлость. Это будет честью для меня.

– Тогда прошу, покажите мне мои комнаты. Капитан расплатится. И... если вы не захотите, чтобы мои люди оставались у вас, укажите, где они могут остановиться.

– У меня есть место, – поджала губы Берта. – Но попрошу без пьянок и девок, ваша светлость.

Малена поглядела на капитана.

– Господин Сетон, вы все поняли?

Капитан понял. Счастья он не испытывал, но требование было законным. Ладно, найдут они, где расслабиться. По очереди. А где живешь – там не гадь, это не зря сказано.

Берта Ливейс тем временем зашагала по дороге к дому, и Малена последовала за ней. Под ногами мягко похрустывал ракушечник. По обе стороны от дорожки цвел шиповник, выполняющий две, а то и три функции сразу.

Красиво – раз.

Плоды – два.

Шипы, чтобы кто не надо не шлялся, где ни попадя – три. А неплохо придумано?

Мария-Элена согласилась с Матильдой, что неплохо.

 – Надо бы с ней поговорить, есть ли в городе швеи...

 – Вот ты и попробуй!

 – Я?

 – А что такого страшного. Она точно не мужчина, вы в комнате будете одни – мямли, не хочу!

 – Я... боюсь... она так на матушку-настоятельницу похожа...

 – И что? Ты теперь от каждой вяленой воблы шарахаться будешь?

 – Я не боюсь рыбу!

 – И этих бояться не надо. Давай, действуй!

Мария-Элена сглотнула.

Госпожа Ливейс как раз демонстрировала герцогессе ее покои. Небольшие, всего три комнаты.

Гостиная, побольше, чтобы в ней разместились письменный стол, несколько диванчиков и большой шкаф, спальня, поменьше, в ней хватило места на кровать с балдахином, большое зеркало и таз для умывания с кувшином, и гардеробная.

Туда Малене было пока нечего вешать, и Мотя мгновенно подкинула идейку, хорошенько при этом подтолкнув подругу зловещим шипением. Так, что Малена решилась...

– Госпожа Ливейс, меня все устраивает. Если с моим капитаном у вас возникнут какие-то разногласия, будьте любезны сообщить мне.

– Да, ваша светлость.

Согласие чуть успокоило девушку.

– Далее. У меня практически нет одежды. То, что есть, требуется перешить и подогнать по фигуре. Возможно, в вашем городе есть женщины, которые смогут выполнить эту работу быстро и аккуратно?

– Да, ваша светлость. Если мне будет позволено рекомендовать вам госпожу Ашлот? У нее своя швейная мастерская, и неплохая...

– Позволено. Пошлите к ней, пусть приходит через три часа.

– Да, ваша светлость.

– И пришлите слуг. Мне нужно вымыться, пусть они немного переставят мебель.

– Ваша светлость? – искренне удивилась госпожа Ливейс.

Малена едва не дрогнула, но Матильда продолжала шипеть, очень выразительно, и девушка улыбнулась, скрывая неловкость и стеснение.

– В гардеробную надо переставить кувшин и тазик для умывания, ночной горшок, и добавить ванную. Это называется ванная комната. Купаться там же, где и спишь, выплескивать воду на пол... да еще и нюхать эти миазмы, – тонкий пальчик указал на ночной горшок. – Я к такому не привыкла.

И верно. В монастыре такого не было, там надо было бежать на двор, в любое время суток. Страшно тебе, не страшно, тепло, холодно... добежишь быстрее!

Госпожа Ливейс почтительно поклонилась.

– Как прикажете, ваша светлость.

– Прикажите нагреть воды и принести мой багаж. Благодарю вас, – Малена улыбнулась еще раз, дождалась поклона и отпустила женщину почти царственным жестом. И отвернулась к окну.

Берта Ливейс вышла, тихо прикрыв за собой дверь, и некому было увидеть, как расслабились неестественно прямые плечи, как задрожали пальцы, сжимающие тонкий платочек, и как Малена прислонилась лбом к стене, надеясь хоть чуть-чуть охладиться.

 – Фууууу...

 – Малечка, ты умница! Молодец! Я тобой горжусь! Ты была великолепна! Настоящая аристократка... – Мотя не скупилась на похвалу. И постепенно девушка успокаивалась.

 – Мне было так страшно...

 – Но ты справилась! Ты ее сделала! Ты чудо!

В данный момент Малена себя чудом не ощущала. Но было все равно приятно.

***

Госпожа Ашлот оказалась совершенно не похожа на госпожу Ливейс.

На две головы ниже, и в четыре раза шире, она была похожа на подвижный тараторящий колобок. Веселый, неунывающий и достаточно льстивый. Впрочем, умело и умеренно. Так, что Малена не чувствовала себя дурочкой...

Увидев сундуки с материнскими платьями, госпожа Ашлот только всплеснула руками.

– Конечно-конечно! Подгоним, укоротим, сделаем по фигуре...

И началась примерка.

Не все цвета подходили Малене, все же мать была шатенкой, а девушка получилась русоволосой и сероглазой, но большая их часть...

Голубой, зеленый, коричневый, и даже одно платье темно-красного, винного оттенка.

Бархат и шелк...

Отставлены в сторону были платья ярко-синего и насыщенного зеленого, цвета хвои, тонов – в них Малена казалась себе призраком. Пришлось попрощаться и с черным платьем, и с серым, и даже с фиолетовым...

Да и белый плоховато смотрелся.

Впрочем, оставшихся было более, чем достаточно.

На Анну-Элизабет денег не жалели, и подходящих платьев было четырнадцать штук. Теперь начиналось самое сложное.

Спороть отделку, кое-где пришить новую, изменить форму выреза...

Матильда вообще не любила все рюшечки-бантики, Малена считала, что ее такие вещи не украсят, так что тут девушки совпали. А вот по отделке...

Тут они разговаривали долго, почти до темноты.

Наконец, мастерица ушла, а Малена поужинала, отметив несомненное мастерство госпожи Ливейс, и забралась в кровать.

Хорошо...

Лорена, герцогиня Домбрийская.

Герцогов хоронят пышно и с почестями.

Даже если покойник довел тебя при жизни, нагадил посмертно и тебе очень хочется вытащить труп из гроба и поглумиться над ним – нельзя. Надо пригласить соседей, надо устроить церемонию прощания, надо...

Нельзя сказать, что соседей много, но они – есть. И с ними приходится считаться.

Самый страшный враг – это слухи и сплетни. Скажет кто-то 'Лорена недолжным образом проводила мужа', а потом пойдет 'и не любила она его вовсе...', а то и 'она его и в могилу-то свела!'. Очень даже легко.

А потому – все, как положено. И по соседям разосланы извещения, перевязанные серыми траурными лентами. Хотя соседей тех и немного, всего-то человек пятнадцать.

Но приходят все, кто сейчас у себя в имении.

Не из уважения к покойному, сдался он им, просто это возможность увидеться, посплетничать, поесть и выпить за чужой счет... На других посмотреть, себя показать.

Пятнадцать человек, собственно, аристократы и члены их семей.

А у них есть еще слуги, свита, охрана... и всех их надо разместить, накормить, приставить временно к делу... скучать в такие моменты Лорене не приходилось.

Лорану и Силанте – тоже.

Мало все организовать, кто-то должен и занимать гостей. А потому Лоран героически взял на себя всех мужчин и дам постарше – на таких его обаяние действовало убийственно, а Силанта занялась молодежью, в количестве трех человек. Двух девушек и одного юноши.

Все – дети графа Ардонского, все вывезены явно напоказ...

К чести графа, за каждым из отпрысков давалось неплохое приданое. Но сами они были... не красавцы. Как и граф.

Невысокого роста, плотные, коренастые, с каштановыми волосами ржавого оттенка и карими глазами, болтливые и с резкими движениями, они очень напоминали стайку сорок.

Виконт тут же принялся ухаживать за Силантой. Та принимала знаки внимания снисходительно, не особенно отвечая на них.

Увы, виконт проигрывал и дядюшке, и капитану Сетону...

Силанта держалась героически, понимая, что мать задаст ей трепку, но все же, после поминального ужина граф Ардонский попросил позволения увидеться с Лореной наедине, поговорить о делах.

Отказать возможным не представлялось, а потому герцогиня стерла хрустальную (ладно, чуть грязноватую от косметики) слезинку, и сообщила, что она, глупая женщина, очень сильно страдает, потеряв своего любимого супруга. И без брата... нет-нет! Ни в коем разе!

Граф скривился, но спорить было бессмысленно. Брат – значит, брат...

***

Для этой встречи больше подошел кабинет герцога. Свой Лорена делала под себя – светловолосую красотку, и комната изобиловала розовыми, голубыми и золотистыми тонами.

Красиво, уютно, совершенно не впечатляет.

Кабинет же Томора отличался сугубой практичностью и по мнению Лорены, был отвратительно мрачным.

Панели из резного дуба, дубовый же паркет, тяжелая мебель – один здоровущий стол чего стоил, его вчетвером сдвинуть не могли, шкафы, которые, казалось, давили на посетителя...

Лорена тоже чувствовала себя некомфортно в этой обстановке, но она была хозяйкой... почти.

Граф Ардонский вошел, поклонился Лорене, дружелюбно кивнул Лорану и удобно расположился в кресле.

– Ваша светлость, я еще раз приношу вам свои соболезнования...

Лорена снова утерла слезинку. Да, она страдает... она не смогла выкинуть тело мужа на помойку! А так хотелось!

– Я так благодарна вам за поддержку, в этот тяжелый миг моей жизни...

Граф разглядывал близнецов.

Хороши, сволочи, и прекрасно об этом знают.

Лоран – ожившая девичья мечта, только и успевая за соплячками своими смотреть. А то ведь бегают, дурры, вздыхают, шепчутся, глазками стреляют... хоть ты всю крапиву для вразумления оборви! Да по заднице, да покрепче!

И не объяснишь им, что смотреть надо ниже пояса, да, но – на кошелек, а не на то, что под штанами!

Любви, как показывал жизненный опыт графа, хватает обычно на год. Максимум – на два.

Потом начинаются тяжелые будни, в которых хочется комфорта, уюта, покушать, одеться и поехать ко двору.

Так вот, от Рисойского можно было ждать только любви, но уж никак не всего остального.

Лоран не был богат, не был талантлив в чем-то вроде торговли, он не сберег, не преумножил полученное от предков, не приобрел своего, и даже приданое жены не сберег. Даже саму жену – и то...

Соответственно, у всех нормальных родителей он котировался где-то по уровню грязи. Много тут таких... на порядочных девушек с приданым.

Никто не спорит, Лоран красив, умен, его можно без опасения приглашать в любое общество, он украсит собой вечер, но выдать за него дочь?

Никогда!

Лорена же...

Есть две категории продажных женщин. Одни берут деньги, вторые заключают брак. Лорену в обществе четко отнесли ко второй категории.

Ей не брезговали, отлично понимая, что выбора у девчонки не было, ее не презирали, ее даже уважали немного – молодец, удачно продалась, другим такое проделать не удается, но...

Осадочек оставался.

И кто ее знает, какая там у нее дочка будет...

Динон, конечно, намекал отцу, что может... да, может затащить Силанту на сеновал, но – к чему? Приданое у девчонки хорошее, но наследник графа может и на большее рассчитывать. Куда как на большее...

И граф закинул удочку.

– К сожалению, я не увидел Марию-Элену и не смог выразить ей свои соболезнования...

Лорена подобралась, как кошка.

Намек она поняла мгновенно. Закружили, стервятники! Завертелись! Почуяли тухлятинку...

Фшшшшш!

– Моя дочь сейчас едет домой, – Лорена развела красивыми руками. – Она воспитывалась в монастыре, чтобы получить образование, приличествующее герцогессе, но конечно, сейчас она вернется. Попрощается с отцом, переждет самое острое горе, а потом мы поедем в столицу.

– В столицу?

– Разумеется, – теперь улыбалась Лорена. – Я должна устроить судьбу девочек. Представить их ко двору, выдать замуж... конечно, если бы нашелся подходящий молодой человек для Силли здесь, неподалеку, я была бы счастлива...

Теперь настала очередь графа ощетиниться.

Ну уж – нет!

Ни к чему ему такое в родне...

– Я слышал, Бенедикт Шарейский сейчас в трауре после потери жены?

Граф Шарейский также был соседом Домбрийских, и неплохо знал Томора. Даже приятельствовал в свое время... лет десять назад. Вот уже лет восемь Шарейский не выезжал никуда из своего поместья – ноги отнялись. Переусердствовал с развлечениями и по пьяни вывалился из окна.

Лорена поджала губы. Намек она поняла – почему бы Силанте не построить свою жизнь так же, как ее матери? Продаваясь...

И ей это весьма не понравилось.

– Полагаю, в столице Силли найдет себе партию получше.

– Я тоже в это верю. Кстати, я тоже собираюсь вывозить детей в свет, в этом году. Уже выписал модистку, учителя танцев, так что...

– Безусловно, мы будем рады воспользоваться вашим любезным предложением, – заверила Лорена.

– Я надеюсь, что вы мне напишете. Хотелось бы выразить свое сочувствие герцогессе...

***

Дверь закрылась подчеркнуто мягко.

Лорена в ярости схватила письменный прибор мужа... как же!

Чернильница герцога была выполнена из золота и синего агата, и весила столько, что женщина тут же уронила ее на стол.

Какое там швырнуть! Запястье заболело!

На столе расплылась некрасивая чернильная лужа, Лорена выругалась и поискала, что бы еще кинуть. Под руку попалась коробочка с сургучом, она-то и полетела в стену.

Лоран пронаблюдал эту сцену с улыбкой.

– Зря испортила стол.

– Отчистят! – огрызнулась Лорена. – Сучий сын!

Лоран только пожал плечами.

– А что ты хотела, дорогая? Репутация...

– Ты понял, что он нацелился на Марию-Элену?

– Это его трудности, а не мои, – Лоран пожал плечами, разглядывая свои безупречные ногти. – Просто придется действовать быстрее...

– Насколько быстрее?

– Хм-м...

– Думаешь, никто из наших слуг ему не нашептывает? Стоит этой моли приехать, и он тут же будет здесь.

Лоран чуть приосанился.

– Сестренка, ты думаешь, его сын будет смотреться рядом со мной?

Лорена чуть выдохнула.

– Нет. Конечно же – нет.

Лоран действительно был великолепен. Этакий лев на охоте. Очаровательный, грациозный, опасный... смертельно опасный для нравственности молодых девушек.

– Я справлюсь. А ты мне лучше расскажи что там за девочка...

– Столько лет прошло, – Лорена поджала губы, вспоминая падчерицу. – Наверняка она изменилась...

– Неужели ничего не помнишь?

В памяти Лорены прочно отпечатался образ этакой мышки-малышки. Русоволосой, сероглазой, худенькой, жмущейся где-то в тени...

Мысль о том, что ребенок остался без матери, с равнодушным отцом, на руках у прислуги, ей в голову не пришла. Подумаешь...

– Она вечно рыдала. Силли пыталась с ней поиграть, однажды случайно заперла эту дуреху в склепе, так Мария-Элена там ночь просидела. А когда нашли... Томор мне такой скандал устроил... вспоминать противно.

После этого Марию-Элену и отослали из дома.

Почему именно ее?

Отсылать Лорену герцог был не готов, интересы Силанты отстаивала мать, а Мария-Элена...

Томор искренне надеялся получить наследника от второй жены, вот и не думал об интересах дочери.

– А так она...

– Не знаю! Действительно, не знаю!

Лоран пожал плечами.

Не в первый раз... так даже интереснее.

Рид, маркиз Торнейский.

По суше добираться до столицы было долго. По воде – гораздо быстрее и интереснее, так что легкая шхуна всегда ждала Рида у причала. И в столицу маркиз прибывал не провонявший конским потом после долгого перехода, а довольный, спокойный и отдохнувший. Хоть в тот же день на доклад к королю.

Так оно и вышло. Остеон не заставил брата ждать долго – явился сам.

– Рид!

– Ост!

Когда-то, давным-давно, Аррель поступил мудро. Он показал Остеону малыша, спящего в кровати, и сказал: 'Вы – одной крови. Если ты пожелаешь, он будет твоим щитом и мечом'.

Остеон был еще мальчишкой, но неглупым, нет...

Бастард?

Да, вечное искушение для некоторых людей. Или...

Друг, брат, стена за твоей спиной... это уж что ты сам выберешь.

Был еще и третий вариант, убить младенца, но его не рассматривали ни Аррель, ни Остеон. Так что малыш рос во дворце, и обожал брата.

Не так.

ОБОЖАЛ!

Остеон был примером для подражания. Он был идеалом, образцом, он был солнцем и месяцем для малыша, Рид голов был таскаться за ним хвостиком целыми днями и сидеть под дверью...

Остеон посмеивался, но малыша не гонял, а терпеливо служил примером для подражания. Учил, вытирал иногда нос и давал подержать меч! Что еще надо было мальчишке для счастья?

Аррель этому был только рад. Кстати, и внешне что отец, что оба сына были удивительно похожи. Разве что Остеон пошел в мать и был более высоким, стройным и худощавым. А так – те же темные волосы, карие глаза, те же черты лица...

Братья крепко обнялись, и Рид вгляделся в старшенького.

– Как ты?

– А вот об этом у нас разговор и будет.

Рид тут же насторожился.

– Что-то не так, Остеон?

– Сложно сказать... ты садись, разливай, поговорим...

Рид послушался, глядя на брата. И пристальным взглядом отмечал и чуть ссутулившиеся плечи, и морщинки на лице, и новые проблески седины в волосах...

Что-то случилось?

Остеон молчал, пока Рид доставал бутылку из заначки, пока открывал пробку и разливал благородный темно-красный напиток по двум бокалам, пока брат не присел напротив... и только тогда ошарашил.

– Рид, ты жениться не хочешь?

Рид не хотел.

И не задумывался, и не собирался, и вообще. Но...

– С чего вдруг ты об этом спрашиваешь?

Его величество кивнул на стену, где вместо оружия или военных трофеев, висели карты. Рид сам рисовал, когда было время и настроение... может он иметь маленькое хобби? Вот, оно и есть.

– Вот – мы. Вот – степь. А вот это Элар и Саларин. Если мы заключим тройной союз, Степь не устоит. Сам знаешь, сколько от нее бед...

Рид знал.

И заставы на границе, и войско, и расходы, и...

С другой стороны, а чем будет заняться королевствам, когда они съедят и переварят Степь?

Да уж найдется чем! Это даже не к правнукам его сподобятся, это работа на века!

– Союз – хорошо, а жениться-то зачем?

– У Риния третья дочь незамужем, у меня сынок холостякует... сам понимаешь.

Рид отлично понимал. Королевские браки – они такие, сложные. Женят и не спросят.

– А я тут при чем?

– При Саларине.

Рид скривился. Идея была понятна, но...

– Ост, не хотелось бы. Если я женюсь на ком-то достаточно знатном, чтобы претендовать на престол...

Остеон улыбнулся.

– А вот тут есть одна маленькая хитрость. У его величества Самдия есть дочь. Незаконная.

– Ах ты, с... собачий сын!

Братьев так не называют. И королей ругать не принято. Но!

Кто сказал, что незаконных дочерей любят меньше, чем законных?

А вот престол им не светит. И семейке ублюдков – тоже.

Второе Рид быстро просчитал, и нахмурился...

– Остеон, а ты представляешь, что будут говорить в свете?

– А тебе не наплевать?

– А моим детям?

– Если ты думаешь о детях – получается, ты согласен на брак? – коварно подкинул 'вилку' братец. Чтоб ему корона не жала... интриган паучий!

На брак Рид был не согласен, но...

Ему уже за тридцать. Сколько еще впереди? А ребенка надо сделать, воспитать, поставить на ноги, да так, чтобы его с ног не сбили...

Нельзя сказать, что у Рида была в юности какая-то трагическая любовная история, и сердце ему не разбивали, и...

Просто нагляделся он на старшего брата. А у Остеона с Лиданеттой все было не просто замечательно. Они безумно любили друг друга, обожали, дышали одним воздухом... Рид хотел для себя не меньшего! Лучше – больше!

А оно не находилось, и не находилось... и как-то заботы одолевали, на границе пошаливали, дела, то одно, то другое...

К тридцати трем годам Рид уже был согласен и на какую-то замену. А вдруг там окажется оно? То самое, искреннее чувство?

– Джель уже знает?

– Найджел далеко не в восторге, но свой долг выполнит. Как и положено.

Рид только головой покачал.

– Ты нас испортил, Ост. Мы, вот, ждем и ждем такой любви, а она все не приходит, и не случается...

Остеон только головой покачал, глядя на младшего брата.

– А ты попробуй не искать? Займись делом, она сама и появится?

– А я делом не занят? – искренне возмутился маркиз, у которого на границе двух дней без налетов не проходило.

– Или не тем, или не там... много у тебя красивых девушек? По твоим делам?

Рид от души фыркнул.

Красивых девушек. Благородного происхождения. Умных и воспитанных. На границе...

А, да!

Еще надо, чтобы она полюбила не маркиза и брата короля, а просто Рида...

Остеон негромко засмеялся, подтверждая, что король он хороший.

– То-то и оно, братец. То-то и оно...

– Мне надо поехать в .....? – Рид решил не препираться.

– Нет. Примерно через три месяца твоя невеста будет здесь. И невеста Джеля тоже...

– Замечательно...

Энтузиазма в голосе мужчины не наблюдалось. Но перспектива прижать степь к ногтю стоила не просто жены – двух! И Остеон это понимал. Сам бы женился, да нельзя. Сын есть, и нечего вокруг трона интриги плодить. Жена ведь родить захочет,  а потом и трон для своего отпрыска,  а там еще родственники будут...

Лучше обойтись без таких потрясений в жизни королевства.

– Тогда наливай...

Мария-Элена Домбрийская.

Может быть, Мария-Элена и не пошла бы никуда.

Может быть...

Но чтобы усидела на месте Матильда?

Это ж настоящий средневековый город! Как в сказках! Как в романах Дюма! Как...

Малечка, милая, ну пожалуйста, ну я тебя очень прошу, ну ты же под охраной, ну хоть на рынок...

Справиться с этим натиском у Малены шансов не было. Бабушка Майя – и та не выдерживала, сдавалась часа через два-три. Малене хватило десяти минут.

Дорак Сетон был не в восторге, но герцогесса здесь Мария-Элена – или кто? Она желает и изволит погулять по городу и завернуть на рынок. Мало ли что полезное она прикупит.

Сопровождение?

Да, отрядите шестерых солдат. Сами можете не идти, деньги на бочку, и вы свободны.

Последний аргумент оказался самым неотразимыым.

Отказать герцогессе Дорак не мог, а отдать деньги... да он уже мысленно каждую неучтенную монетку пристроил!

Увы, пришлось сопровождать и кое-как контролировать траты. Женщинам же как! Им только дай деньги, а уж куда пристроить их, они всегда найдут!

Первые два часа, впрочем, успокоили Дорака.

Герцогесса не рвалась что-либо покупать.

Она шла, разглядывала дома и шептала какие-то странные слова, вроде 'ренессанс' или 'ампир'. Но когда Дорак заинтересовался, что это такое, ему принялись объяснять про стрельчатые окна, колонны и пилястры... мужчина позорно сбежал, отговорившись главной мужской нуждой, и больше к герцогессе не цеплялся.

А Матильде и правда было интересно.

Бабушка Майя была архитектором, и от нее девушка узнала кучу всего интересного. А уж сколько альбомов с видами городов у нее было!

Вот посчитать сопротивление, или что там обычно считается, Мотя никогда не смогла бы, а восхититься красивым видом – запросто!

Рынок впечатления не произвел.

Увы...

Овощные, рыбные, мясные ряды и прочее продовольствие, а так же то, что блеяло, лаяло, хрюкало и мычало Малена даже посещать не стала, и Мотя ее поддержала.

Ткани?

Да, интересно. Но быстро надоело. Это же не одежда! Не примеришь, не прикинешь, а шить что-то из этого добра... можно. Но уже не слишком хочется.

Впрочем, пару отрезов Малена купила. Голубой шелк сам просился в пальцы и делал ее глаза светлее, а песочного цвета бархат оживлял ее кожу.

 – В дороге шить не получится, но можно срочно отдать модистке.

 – А если дома сшить? – Малена предположила, что можно подождать и до Донэра, но Мотя покачала головой.

– Ты едешь в логово врага. Ты должна выглядеть идеально.

Малена вздохнула и согласилась.

Еще было приобретено большое серое покрывало. Траур же... Серых платьев, монастырскими стараниями, у Малены и так хватало...

 – Тебе бы вязать научиться...

 – Я умею...

 – Да не носки, нет! Крючком! Такое можно сделать!

Вязание было бабушкиным хобби. Нельзя сказать, что Мотя научилась от нее всем секретам, но связать кофточку или свитер для нее труда не составляло. А уж ажурную салфетку, или шаль...

Пара дней.

Крючком здесь пока еще не вязали. Да и крючков-то не было, были гладкие палочки. Узоры создавались с помощью иглы, кружево плели вручную, одним словом, лавку кузнеца Малена не минула.

И заказала крючок. Для верности – штук пять.

Невелико искусство – надпил сделать, а все же пока дойдешь своим умом...

После крючка последовала шерсть разных цветов. Тонкие нитки здесь прясть уже умели, а вязать можно и в карете...

Это было недорого.

А потом...

Ряды с травами!

Вот где с удовольствием остановилась Матильда.

Травки, говорите?

Лютики-цветочки, говорите?

А вы в курсе, сколько народу ими потравили?

Так что девушка плюнула на расходы и с удовольствием затаривалась травяными сборами, отдавая предпочтение акониту, белладонне и дурману. Солдатам это было неинтересно, так что ближе никто и не подходил. К чему?

А девушки потирали руки... пока не дошли до следующего ряда.

Косметика!

Киноварь! Ртуть, ты моя прелесть!

Свинцовые белила!

Сера!

Мышьяк!

Уммммм....

Вот уж с чем у Моти был полный порядок, так это с химией и биологией. Интересно было...

В медицину она никогда бы не пошла – крови боялась, но травки-корешки, тычинки-пестики, а еще разные химические радости...

К примеру, шикарное вещество фенолфталеин, он же пурген.

Азотная и серная кислоты, взрывчатая бумага и куча прочих приятных вещей. Да, и набор 'юный химик', сохранившийся у Моти еще с маминой школы.

Не знали дикие советские люди о технике безопасности, так что там и пробирки были, и реактивы, и... чего там только не было!

Хотя сейчас уже – много чего.

Любимая игрушка была когда-то...

Дорак едва не взвыл, выкладывая кругленькую сумму за флакончики – коробочки – сверточки, но Малена была неумолима. В дополнение пошел еще короб из бересты – чтобы было куда укладывать.

 – Ты уверена, что нам это понадобится?

 – А ты уверена, что не понадобится?

Довод был неотразимым, и Малена продолжила укладывать в короб полезные вещи.

 – Я все это даже не знаю...

 – Ничего, моих знаний на двоих хватит.

 – И я даже представляю – каких. Мы никого не убьем?

 – Малечка, милая, еще раз повторяю. Ты едешь в зубы к тигру.

Малена поежилась. Лорена на тигрицу не слишком походила, скорее, львица, но зубы-то и там, и тут...

 – Во-от, – девушки были в курсе мыслей друг друга. И почему-то это их не утомляло. – Подумай сама, что тебя ждет по приезде?

Малена не знала. Откровенно.

 – Завещание?

 – Да, наверное...

 – Но кроме завещания есть человеческий фактор. Вот скажи мне, кто помешает вашей Лорене схватить тебя, засунуть куда поглубже – и потребовать написать на нее дарственную?

Малена аж на месте встала.

 – Ты что?!

 – А что я такого странного сказала?

 – Н-но... я же... Я – Домбрийская!

 – И как – тебе это сильно помогло в монастыре?

Малена вспомнила карцер, и грустно вздохнула.

 – Вообще не помогло.

 – Вот. А потому давай готовиться к худшему. Ты едешь к своим врагам, в место, где у тебя нет друзей...

 – А слуги? Они должны мне повиноваться...

 – И давно ты им в долг давала?

Матильда привычно предполагала худшее, как и учила бабушка.

Помни, Мотька, о людях всегда надо думать плохо и готовиться к худшему. Тогда ты будешь искренне радоваться жизни, если твои подозрения не подтвердятся. Хотя... человек это такая зараза! Вот если бы я думала, что твой папа всю жизнь проживет с Машкой, помогать будет... где бы мы оказались? На помойке...

А так... Удрал он – и пусть, у меня все документы оформлены так, что у него никаких прав тут нет. Ни на что. И ты в безопасности. Понимаешь? И подняла тебя, худо-бедно, и справились... а надеялась бы я на алименты – с протянутой рукой пошли бы.