Текст книги "Учиться, влюбиться... убиться?"
Автор книги: Галина Гончарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Гончарова Галина Дмитриевна
Учиться, влюбиться… убиться?
Часть первая
«Не бросайте меня в терновый куст.»
Глава 1
Вообще-то я нормальная. Ну, или была до дня Ивана Купала. Даю вам самое честное пионерское слово – я была абсолютно вменяемой занудой, одной из самых занудных в группе. Носила старые джинсы – просто потому, что так удобнее, читала детективы на переменах, вместо того, чтобы разговаривать с подругами, и никогда не красилась – просто из лени. Да, позвольте представиться, меня зовут Юля. Но все всю жизнь называют меня Леля, хотя я просто ненавижу это имя. Леля – это что-то такое высокое, худое, задумчивое и с интересной бледностью лица, происходящей от несварения желудка. И очень стервозное внутри. А я всю жизнь веселая, взбалмошная, с вечным румянцем во всю щеку, и волосами, которые принципиально торчат в разные стороны. Им, видите ли, так удобнее. А то, что я ни одну прическу не могу сделать, на голове всю жизнь как воронье гнездо – это не учитывается, это вообще мелочи. Еще я являюсь студенткой биологического факультета, просто по призванию души и читаю запоем книги. В общем, все как у всех, ничего особенного, велосипед не изобретаем и не крадем. И вот случилось историческое событие. Хотя тогда я называла его обычным заскоком по фазе.
В одной из книг я наткнулась на описание ночи на Ивана Купалу. Если кто не знает, я напомню. Это с шестого на седьмое июля, по новому стилю. В эту ночь прыгают через костер, обливают друг друга водой, а главное, собирают магические травы. И самое главное – в эту ночь цветет цветок папоротника. И кто сорвет его, тому будут ведомы все тайны на земле. То есть, у него еще много функций, но эта меня заинтересовала больше всего. И я решила – надо ехать. Уж я-то наверняка найду этот цветок. Вот стукнуло мне что-то в голову. Или по голове… Но если я упрусь в одну идею – уж поверьте мне, второй в моем мозгу не уместиться. Места, наверное, мало.
И я отправилась в лес за цветком папоротника. Собралась в темпе вальса, чтобы не передумать, и поехала, как и решила, за сотню километров от города. Предупредила маму, что вернусь на следующее утро, мама махнула рукой и сказала катиться колбаской и быть поосторожнее. Особо она за меня не боялась. Мы в этом лесу каждый год отдыхали на турбазе, так что я там пенек от пенька на ощупь знала. Отца решили не информировать, брат просился со мной, но я его отшила, сказав, что без сопливых скользко. Я даже не боялась ехать в лес одна. Компас был, карта леса и фонарик были, одета я была тепло – так что за меня беспокоиться? Волки в нашем лесу уж триста лет как не водятся, а кабаны и лоси сами к человеку не подойдут. Да и человека к себе не подпустят. Оставались еще люди, которые похуже всяких зверей, но я ними я постараюсь не встречаться. В лесу шаги далеко слышно, успею спрятаться.
В общем, самые страшные звери в нашем лесу были комары. Огромные и злющие. И некормленые с зимы. И вот иду я, любимая, от автобусной остановки, а от нее еще до леса километров семь пилить, да еще в лесу устраиваться, а уже темнеет. Ничего, вот доберусь, разведу маленький такой костер, и буду жарить на нем взятый из дома хлеб с крахмально-бумажно-красительной колбасой, а потом пойду искать этот цветок папоротника. И обязательно найду его. Найду, потому что иначе нельзя. Я всегда верила в чудеса, а значит, они должны происходить в жизни. Обязаны! А иначе – как жить без чудес? Этого и не понимали мои однокурсницы. Они не понимали, почему мне хочется плакать на рассвете, когда солнце такое большое и чистое, а мир такой открытый и нежный, словно спящий котенок. А я, грешна, никогда не понимала, чем косметика от фирмы Avon лучше или хуже фирмы Faberlic, и как можно в пятый раз обсуждать немодный свитер училки по математике и ресницы мальчика на соседней парте. Может, это просто моя ущербность? Не знаю. Но мне всегда было от этого тоскливо. Потому-то у меня и друзей было мало. А сейчас я шла по деревне, готовясь свернуть на проселочную дорогу…
– Леля! – окликнул меня знакомый голос.
Я обернулась, улыбаясь до ушей. Голос, знакомый и родной, принадлежал бабе Вере, у которой мы всегда покупали молоко. Всю жизнь, с тех пор, как меня в возрасте трех лет первый раз привезли на турбазу. Мы приходили к вечерней дойке молока, баба Вера наливала нам трехлитровую банку, и молоко было теплое и странно живое, и мы с братом не выдерживали и отпивали по нескольку глотков прямо из банки, ссорясь за право первой очереди.
– Здравствуйте, баб Вера.
– Вечер добрый, Леля. Вы отдыхать приехали? – спросила старушка.
– Нет, это моя самодеятельность, – откликнулась я. – Захотелось отметить ночь на Ивана Купала.
Лицо бабы Веры словно потемнело.
– Зря ты это задумала, Леля, зря.
– Почему? – не поняла я.
– Сегодня темная ночь, – непонятно ответила она. – Кто знает, ЧТО сегодня выйдет из ВОРОТ…
– Из каких ворот?
– Это неважно. Может, не пойдешь?
– А куда мне тогда? Автобус уже уехал…
– Да хоть у меня переночуешь. Я тебе в дочкиной комнате постелю.
Я подумала и покачала головой. Хотелось в лес. Я уже настроилась, что буду жарить хлеб на костре, а деревья будут загадочно покачиваться у меня над головой, и бледная луна будет подмигивать с прозрачного неба. И променять все это на деревенскую ночевку? Запах леса на запах навоза!? Да ни за что!!! Так я и заявила.
Баба Вера стала еще более задумчивой.
– Зря ты это затеяла. Напрасно. Кто знает, что ты там найдешь…
Я пожала плечами. Что я там найду кроме комаров и романтики? Вопреки всем воплям о страшном лесе. Поверьте мне, на улице средь бела дня гораздо опаснее, чем в самом темном лесу самой страшной ночью. Звери вас не тронут, потому что уже поняли – страшнее человека им не стать. Змеи? Да уж не дурнее вас. Тоже первыми не полезут. Единственная опасность в лесу – это люди. То есть будь осторожна, чтобы тебя не заметили – и все. Ничего особо страшного.
– Или кто меня найдет? Может, это судьба?
– Может и так. Только будь осторожнее.
Я попрощалась и отправилась по дороге к лесу. Уже темнело, когда я вступила в подлесок. Настроение не то, чтобы испортилось, но как-то изменилось. И не в лучшую сторону. Странно как-то было. Словно что-то менялось во мне и в природе. Я уже давно сошла с дороги и шла по бурелому, привычно держа направление на запад, к реке. Как хорошо в лесу. Сосны колышутся и завораживают меня. Легкий ветер скользит по лицу, лаская его и стирая капельки пота. А запахи! Цветы, травы, хвоя, смола… Я закружилась, широко раскинув руки в стороны. Голова у меня пошла кругом от переизбытка кислорода. И, кажется, докружилась. Потому что когда я проморгалась, посреди дороги стояло ОНО. Это было похоже на привидение или на взбесившееся облако, которое решило сменить небесную прописку на лесную. Лоскут снежно-белого марева, лохматого по краям и непрозрачного в середине. Я помотала головой. Лоскут все так же стоял посреди леса, не собираясь исчезать. В следующие пять минут я поочередно щипала себя за руку и за кончик носа, чесала в затылке и швыряла в странное явление веточки. Потом обошла его кругом. Веточки пролетали в марево и не возвращались. Что я сделала? Попробуйте догадаться! Я поступила, как тот самый генерал из анекдота. Не фиг тут думать, прыгать надо. Так что я разбежалась, покрепче зажмурилась и прыгнула прямо в плотную белую середину. И, кажется, завизжала в полете.
*****
Я визжала громко и пронзительно, на одной высокой ноте. От такого визга могли и стекла полопаться. Это был мой коронный детский номер. Я могла визжать без перерыва до получаса. Потом надо было немного передохнуть, и я могла визжать еще полчаса. И сейчас намеревалась побить все свои прежние рекорды. Но пребольно хлопнулась задом о какую-то твердую поверхность. И заткнулась. Потом открыла глаза. Сперва один глаз, потом второй. М-да, круто я попала, только вот куда!? Уж точно не на TV. Ни камер, ни зрителей. Хотя зрители как раз имеются. Я сидела на заднице в огромном зале с колоннами. Потолок был белым, стены и колонны черными, а пол… пол тоже черный. А я находилась точно в центре пентаграммы, нарисованной чем-то красным. И рядом с пентаграммой стояли два странных типа. Первый из них имел вид мага с картинки. Этакая синяя хламида, расшитая золотом, кипенно-белые волосы, падающие на плечи красивыми волнами, окладистая борода и ярко-алый нос. Второй был раза в три потолще "мага" и ниже на голову. На нем была фиолетовая хламида, тоже расшитая золотом. Она великолепно оттеняла короткую черную бороду, и блестящую лысину. Лысина маскировалась редкими прядками, начесаными от ушей на макушку. "Внешний заем" – вспомнила я. И фыркнула. Горло болело, как будто я его час наждаком начищала. Интересно, а говорить я смогу? Надо проверить. И первой моей фразой стало:
– Мать вашу за ногу!
– Россия, – безошибочно определил пузатый тип.
– Согласен с вами, коллега, – наклонил голову "маг". – Кажется, это одно из общеупотребительных русских выражений?
Говорили они на каком-то странном языке, но я их понимала. Слова сразу проходили в мозг, не задерживаясь в ушах. Голоса звучали странно, но вполне приятно.
– Да, по нашим сведениям… – начал толстяк.
Что там было по их сведениям, я уже не узнала. Потому что решила поддержать честь родной державы парочкой не менее общеупотребительных, но уже непечатных выражений.
– …..! …..! …..!!!
– Несомненно, Россия, – заключил худой.
Я помотала головой, прогоняя остатки дурноты. Народная русская речь – это конечно хорошо, но пора бы и налаживать контакты с аборигенами.
– Ладно, колитесь, господа товарищи граждане! Где я? Кто вы? Как я здесь оказалась? Что со мной произошло в лесу? Что вы собираетесь со мной делать?
Между двумя типами словно пронесся теплый поток. А поскольку они стояли друг напротив друга и как раз надо мной, то меня тоже задело. Тогда я еще ничего не знала, но четко уловила обрывок чужой мысли, поняла, что это касается меня, и решила вмешаться в разговор. Молчание, конечно, золото, но я всегда больше любила серебро.
– Логика мне действительно сопутствует, но далеко не всегда. У нее есть занятия и поинтереснее, а вообще я предпочитаю чувство юмора.
Толстый и тонкий обменялись странными взглядами и впились в меня глазами.
– Вы что-то поняли из наших мыслей? – спросил тот, что был похож на мага.
Я решила быть честной.
– Далеко не все. Только три слова: "Логика всегда сопутствует…" А что это означает, я не знаю. Но вы точно имели в виду меня.
– Это уже очень много. Это просто невероятно. Ладно. Вставайте, девушка, и давайте поговорим. – "Маг" протянул мне руку. Я гордо отвернула нос и попыталась встать сама. Все тело будто закололо тысячами иголочек. Отлежала я его, что ли? Но когда? Ладно, стиснем зубы и перетерпим. Бывало и хуже, особенно, когда я только начинала заниматься каратэ. Типы посмотрели на меня с уважением. Я, не удержавшись, почесала копчик и потянулась всем телом. Толстый улыбнулся мне.
– Пойдемте отсюда, девушка.
– Откуда вы знаете, что я девушка? – не удержался мой длинный язык. – Может у меня дома семеро по лавкам сидят?
– Давайте вы потом покажете, какая вы крутая, – осадил меня седобородый. – А пока пойдемте отсюда. Вы же хотите получить объяснения по факту своего появления здесь?
Я безропотно повиновалась. Объяснений хотелось даже больше, чем в туалет. А уж как туда хотелось… Надо было сперва присесть под кустиком, а уж потом прыгать. А то опозорила бы родную державу на весь, на всю… Короче, на ту точку, в которую я попала. Минимум – двумя литрами.
Мы вышли из зала, спустились по лестнице и зашли в какую-то неприметную дверь. Седобородый тип хлопнул в ладоши. Зажглись светильники. Маленькие такие шарики, висящие на оленьих рогах. Я огляделась по сторонам. Это явно был чей-то кабинет. Множество шкафов с книгами, громадный письменный стол, несколько кресел, уютных даже на вид. На стенах то ли плакаты, то ли картины. Разглядеть я их не успела, потому что седобородый мужчина пригласил меня занимать кресло, а сам уселся напротив, и впился в меня инквизиторским взглядом.
– Теперь можешь задавать вопросы, – разрешил "маг".
Я вдохнула, потом выдохнула воздух, потом опять вдохнула и выдохнула. Обладая родными, которые повторяли все по шесть-восемь раз, я просто не переносила эту манеру в других людях, и еще больше не переносила, когда повторять заставляли меня. Аутотренинг помог плохо.
– Спрашиваю в третий раз, – тихо произнесла я. – Где я, черт подери!?
– Ты прошла через ВОРОТА в другой мир, – спокойно ответил чернобородый.
Я просто не поверила. Поэтому и спросила с издевкой.
– А вы кто? Волшебники?
– Интуиция у тебя великолепная, – согласился чернобородый. – Мы действительно колдуны.
– ПРАВДА!?
Глаза у меня тихо полезли на лоб. Хотя… Может, я просто с разбегу об сосну ударилась, когда прыгала через облако? А сейчас я очнусь и обнаружу, что лежу среди деревьев с шишкой на лбу.
– Вполне возможно, – согласился "маг". – Но это зависит от тебя.
Я уже ничего не понимала.
– Расскажите все по порядку, пожалуйста, – жалобно попросила я, – я же сейчас с ума сойду, а вы еще и издеваетесь! Совести у вас нет – так мучить нежную девушку!
Мужчины весело переглянулись. Кажется, они мне не верили. И зря… Я же такая нежная, такая чувствительная… не всяким бревном перешибешь!
– Хорошо, – кивнул седобородый, – слушай. Ты действительно находишься в совсем другом мире. Наш мир и твой совсем разные. Ваш мир – это мир, где техника подавила души людей. Мы же не строим машин. Наш мир основан на магии. Магия слова, магия жеста, магия мысли. Да, в чем-то мы используем и машины, но они играют вторичную роль. У вас изучают физику и начертательную геометрию. Мы изучаем строение потоков магического эфира, сокращенно СПЭФ и начертательную магометрию. Ваш мир – механика, наш – колдовство. Когда-то наши миры соприкасались, и дорога к нам и к вам всегда была открыта. Многие приходили, кто-то оставался, кто-то возвращался, многие учились здесь…
Я вспомнила сказки народов мира, которые перечитывала под настроение, и охнула. Вот оно что! Мир магии! Отсюда все и пошло. И тридевятое царство, и, поди туда, не знаю куда, и все-все-все остальное, типа говорящих волков и вампиров!
– Правильно, – подтвердил седобородый.
Как ни ошеломлена я была свалившимися мне на голову новостями, но все-таки до меня дошло. Не прошло и года!
– Вы что – мысли читаете!?
– Читаю. Ты еще совсем не умеешь контролировать их. Но не все, а только те, что относятся к нашему миру. Надо же знать, не принесешь ли ты нам вреда!
Я невольно засмеялась. Ну и наглость! Затащили к черту на рога, а теперь еще и в мозги лезут!
– Ладно, читайте. Со временем я вам отплачу той же монетой.
– Посмотрим. Так вот, около шести тысяч лет назад по нашему летоисчислению…
– А по-нашему? – не утерпела я.
– Около двух тысяч лет. Три наших дня равны одному вашему. Ясно? Подробнее тебе потом расскажут, на "временных потоках".
– Простите, больше перебивать не буду.
Колдун кивнул и продолжил.
– Около шести тысячелетий назад один безумный гений запер ворота между нашими мирами. Он был колдуном, и гениальным колдуном, надо сказать, но в то же время сумасшедшим. Он возненавидел все иные формы жизни.
Я зажала себе рот рукой, чтобы не перебивать, но "маг" улыбнулся и пояснил:
– Мы, люди, самая многочисленная раса, но есть еще и другие. Вампиры, оборотни, друиды, эльфы, элвары, альвы, гномы, лешие, кикиморы…. да всех просто не перечислишь! Этот придурок, а по-другому его и не назовешь, смог закрыть ворота между нашими мирами, и вы пошли по технократическому пути развития. Он уже умер, и это очень хорошо, но этот мерзавец был гением. После своей смерти, то есть самоубийства, он устроил так, что его неизрасходованная СИЛА, – он как-то так произнес это слово, что я сразу поняла – речь идет о магической СИЛЕ, а не о бодибилдинге, – поддерживает заклинание, закрывающее наши миры друг от друга. Наши колдуны подсчитали, что это продлится еще около двадцати четырех тысяч лет. По вашему счету это около восьми тысяч лет. Потом ворота откроются, и ваш мир снова станет миром магии.
– Если доживет до этого, – вздохнула я.
– Даже если и не доживет, – пожал плечами седобородый. – Магия может многое. И устранить все, что вы причинили себе своими нелепыми железками, и вырастить леса, и наполнить моря водой… И мы опять придем в ваш мир. Я, конечно, до этого не доживу, но мои дети, внуки, правнуки… Ладно, это просто мои мечты. Этот подонок не только запер наши миры, он еще и насадил в вашем мире чрезвычайно агрессивную и нетерпимую религию. И новоявленные христиане, – слово это он выговорил так, словно его жгучим перцем посыпали, – рванулись истреблять всех, кто не успел удрать. Чертей возвели в ранг сил Тьмы! Про колдунов и ведьм рассказывали такое, что повторять тошно! За несчастными вампирами и оборотнями охотились, как за дикими зверями! Да ты и сама все отлично знаешь!
Еще бы мне не знать. Небось, все про инквизицию в школе слышали!
– Пока он был жив, мы ничего не могли сделать, – вздохнул чернобородый. – Этот мерзавец и, правда, был гением. Но после его смерти, мы сумели найти лазейку. Представь себе, что ручей, впадающий в огромную реку, завалили камнями. Он потек по другому руслу, набирая в себя грязь и гадость, но отдельные его потоки… Нет, не потоки, капли, всего лишь капли, но они все-таки просачиваются через
камни. И их все больше и больше. И ты – одна из таких капель.
– Оставим поэтические сравнения для певцов и музыкантов, – решительно вмешался седобородый. – Скажи честно, девочка, как ты относишься к вампирам и оборотням? Эльфам и лешим? Кикиморам и водяным?
Показалось, что его взгляд проткнул меня насквозь. Но стыдиться мне было нечего.
– Никак не отношусь, – ответила я. – Никакого страха или отвращения. Скорее, наоборот. Здоровое любопытство. А у вас они водятся? Все сразу?
Глаза "мага" потеплели.
– Это хорошо. Теперь я могу говорить дальше.
– А если бы я сказала, что я – ревностная христианка, и всякую нечисть надо уничтожать?
Спрашивала я из чистого любопытства. Во-первых, я всегда была атеисткой. Как сказал один мой знакомый, надо либо думать, либо верить. Я же предпочитала думать. Бога нет до тех пор, пока это нельзя будет доказать математическим путем. И точка. А во-вторых, я с детства усвоила, что нет плохих и хороших, есть только наше отражение в зеркале. И если тебе подставляют подножку, подумай, что бы сделал ты на месте этого человека. Возможно, то же самое? Так какое же право я имею осуждать тех же вампиров? Они пьют кровь, согласно мифам. Но им же это необходимо! Стоит только поставить себя на их место, и их уже нельзя осуждать. Неужели вы, неожиданно став вампиром, перешли бы на растительную пищу? Что-то я сомневаюсь. Или еще проще. Я в жизни видела ну очень мало вегетарианцев. С нашей точки зрения, есть бифштекс – это поддерживать силы. А с точки зрения коровы, из которой этот бифштекс приготовлен? Убийство и людоедство. Все зависит от точки зрения.
– Ты бы очнулась в лесу с сильной головной болью и шишкой на лбу, – отрезал седобородый. – Мы не можем рисковать! В нашем мире не будет ни христианства, ни остальных его разновидностей! Слишком мы разные, чтобы делиться на угодных и неугодных вашему Богу! Да и рабы из нас плохие!
– Мы не рабы!
– Угу, а рабы – не мы? Так, что ли? А как же ваши фразы? Раб Божий такой-то, спаси, Господи, раба своего, такого-сякого? Не ваши?
– Наши. – Я внезапно поникла духом. – Я ведь крещенная. Это может помешать?
– Не может. Пять капель воды и бормотание, которое исходило от человека, лишенного магической силы и знаний не могут ни помешать, ни повредить тебе, как ведьме. Если ты сама во все это не веришь.
– Я не ведьма.
– Пока – нет. Я ведь так и не представился тебе. Ведун Антел Герлей. Полностью – Верховный колдун Магического Универа, Антел Герлей. Ученики до Ведуна сократили, а там и прижилось. Это мой помощник, – он кивнул на чернобородого. – Колдун Бреме Теодорус.
– Оч-чен-нь п-прият-тно, – заикнулась я. – Юлия. Синичкина. Можно – Леля. А почему – Универ, а не Университет?
– Узнаешь на уроках истории.
– Уроках истории? – новости вышибли из меня остатки мозгов. Голова казалась большой и гулкой, как медная кастрюля.
– Да, на уроках истории! И теперь мы подходим к самому главному. Ты хочешь здесь учиться?
Хочу ли я стать ведьмой? Хочет ли орел – летать, рыба – плавать, человек – дышать!? Хочу ли я стать колдуньей!? Да я готова была заплатить за это любую цену!
– Платить не потребуется, – прочел мои мысли ведун. – Во всяком случае, деньгами. Но должен тебя огорчить. Дело в том, что пройти из вашего мира в наш можно только в строго определенные дни. Сюда ты прошла. Вернуться обратно ты сможешь только после десятого года обучения.
– Десятого года? Но сколько же всего здесь учиться?!
– Мало. Пятнадцать лет.
Кусок воздуха застрял у меня в глотке. Через пятнадцать лет мне будет ближе к сорока, чем к тридцати. Прекрасный возраст, но все же, пятнадцать лет… С другой стороны – стать колдуньей… Я решительно выплюнула застрявший воздух обратно вместе с кратким:
– Согласна.
Ведун засмеялся.
– Таких жертв не потребуется. Во-первых, маги живут гораздо дольше обыкновенных людей, а во-вторых, они сами выбирают, когда стареть.
– А вы? – ляпнула я. И покраснела. – Простите.
– Ничего, все в норме. Подумай сама, я – ведун, я заведую всем Универом, как еще я должен выглядеть, чтобы меня уважали? Сейчас ты беседуешь со мной с уважением, которое должно оказывать опыту. А если так?
Он провел перед собой рукой – и лицо его потекло, смазалось, расплылось, чтобы через секунду собраться в маску мальчишки лет семнадцати, явного шалопая и оболтуса. М-да, такого я уважать бы не стала. Дружить – да, но не слушаться и не повиноваться.
– Это всего лишь иллюзия, – пояснил маг, небрежным жестом проводя по лицу и возвращая прежний возраст. – Хотя так я и выглядел в пятнадцать лет. Сейчас же мне надо выглядеть солидно. Как в твоем представлении должен выглядеть директор Универа?
Я подумала и решительно кивнула.
– Примерно так и должны. Еще раз извините. Можно мне еще один вопрос?
– Можно. Слушаю.
– То облако в лесу. Что это было?
– Ворота в наш мир. Они открываются три раза в году, в строго определенные ночи. В остальное время они невидимы для всех, кроме опытного колдуна.
– А в обычное время там можно пройти?
– Колдун может, если хватит силы.
– Но я еще далеко не ведьма!? Я же прошла?
– Это другой вопрос. В эти три ночи через ворота могут пройти только одаренные магическими способностями люди. И то… На это способен не каждый одаренный человек. Во-первых, ворота надо увидеть. То есть оказаться в нужном месте в нужное время. Это раз. Нужно не испугаться и пройти через них. Это два. Человек должен быть взрослым. Если бы тебе не было двадцати, ворота не пропустили бы тебя. Это три.
– Понятно. Ой!
– Что?
– А как же мои родные? Они с ума сойдут!
– Ну что ты! Я направлю к твоим родителям мага, он придет и проведет сеанс гипноза. И твои родители будут свято уверенны, что ты уехала за границу по приглашению какого-нибудь университета. Ведь ты студентка?
– Да, это так. Но ни звонков, ни писем…
– Почему? Среди нас есть люди из всех стран мира! Один наш год – это ваши четыре месяца. Напиши письма родным, а я отправлю их нашим агентам в вашем мире, и они будут отправлять их в определенные дни. Все просто. Механизм отработан на тысячах студентов. Вот фотографии послать не получится.
– Почему?
– А ты посмотри на себя.
Я посмотрела. Высшие Силы, что это со мной!? Во-первых, моя одежда. Симпатичные джинсы превратились в серые штаны из какой-то плотной ткани. Курточка из кожи "молодого дермантина", которую я просто обожала, стала действительно кожаной, но застежка-молния куда-то исчезла, а вместо нее появились грубые пуговицы. Майка претерпела такие же изменения. Цвет ее остался прежним, но ткань стала другой на ощупь. Кроссовки превратились в полусапожки, а рюкзачок?
– Потом посмотришь, – отмахнулся ведун. – Главное ты поняла. Наш мир автоматически перестраивает все вещи из вашего мира на свой лад. И фотоаппарат здесь превратится в кисти, краски и мольберт.
– Понятно, – протянула я. – Ладно, как-нибудь приспособлюсь.
– Не сомневаюсь. Завтра, то есть уже сегодня, ровно в полдень, у нас вступительные экзамены.
– Вступительные экзамены!? – испугалась я. – Но как… я же…
– Все в порядке, – успокоил меня ведун. – Это просто название. На самом деле ты должна будешь пройти распределение и сделать свой выбор.
– Это как?
– Существуют пять факультетов. Каждый колдун больше предрасположен к какой-то определенной деятельности. Есть лекари, есть временщики, стихийная магия, изучение иных форм жизни и боевая магия.
– А всего вместе нету?
– Нет. Раньше маги получали всестороннее образование, но сейчас мы делаем упор на специализацию.
– Но это же непрактично!
– Почему? Зачем, например, лекарю знать о числе когтей у вурдалака?
Зачем-зачем, да просто потому, что меня не устраивает что-то одно! Хочется всего и сразу! Дайте мне таблетки от жадности, да побольше, побольше, побольше!!!
– А если они случайно встретятся? Надо же им о чем-то поговорить?
– Это исключено. Каждому – свое. И потом, вурдалаки предпочитают не разговаривать с колдунами, а обедать ими.
– Тем более! Должен же лекарь уметь защитить себя!?
– Им читают краткий курс самозащиты.
Я вежливо кивнула, оставаясь при своем мнении. Краткий курс самозащиты – великолепная вещь, но все же, все же… Я как-то сомневалась, что голодный вурдалак примет это в расчет.
– Пока еще никто не жаловался на узкую специализацию, – прочел мои мысли ведун.
– Еще бы. Сложно пожаловаться на неудобства, если тебя съели, – съязвила я. – Извините.
– Ничего, все в порядке. Значит так, распределение начнется завтра в полдень. Сейчас ты под гипнозом выучишь наш язык, а потом магистр Теодорус отведет тебя в общежитие.
– А разве вы говорите не по-русски?
– Ни в коем случае! При переходе из одного мира в другой, язык усваивается мгновенно. Тебе только кажется, что ты говоришь на родном языке. Но читать и писать на нашем языке ты не сможешь. Это мы сейчас и исправим.
– Как?
– Смотри сюда, – откуда-то ведун извлек небольшой кристалл на цепочке, и стал раскачивать у меня перед глазами. – Смотри внимательно, и слушай…
Дальше я уже ничего не слышала. Все заволокло светло-зеленой пеленой. А когда я очнулась, Антел Герлей был бледен, как смерть.
– Что с вами? – спросила я.
Ведун залпом выпил стакан воды, и только потом махнул в мою сторону рукой.
– Сиди пока. Знал бы я, что мне предстоит, ни за что не взялся бы с тобой работать! Тебя загипнотизировать не легче, чем полк солдат.
– Но я же почти сразу отключилась!
– Это одно. А вот впечатать что-либо в твой мозг почти невозможно. Я смог это сделать только потому, что ты не сопротивлялась. А если бы ты не желала выучить наш язык, я мог бы гипнотизировать тебя с утра до вечера, но безрезультатно.
– Это плохо? – не поняла я.
– Это великолепно для вас, – ответил Бреме Теодорус. – Я вам буду читать курс прикладной гипнологии, тогда вы и поймете, каким сокровищем обладаете от рождения. Пойдемте со мной, я отведу вас в общежитие. Только одно условие, оно обязательно для всех. Никому не называйте своего имени, и ни у кого не спрашивайте имен.
– Почему? – искренне удивилась я.
– Имя – это часть личности человека. Зная имя, настоящее имя мага, можно причинить ему массу неприятностей. Поэтому все наши ученики носят прозвища.
– Все равно не понимаю! У них же есть родные, друзья…
– Это у тех, кто родился в нашем мире, и им это не страшно. Они могут оставить свои настоящие имена. Они с самого рождения умеют защитить себя от такого воздействия. Для них это так же естественно, как дышать или видеть. А те, кто пришел к нам из другого мира, ничего не умеют. Они становятся, слишком уязвимы. И пока они учатся у нас, они получают прозвища. Не возражаешь?
Я не возражала. Все равно мне мое имя никогда не нравилось. И потом, ужасно несправедливо, что родители сами выбирают имена для своих детей, даже не советуясь с ними. Лучше бы дети сами выбирали себе имена в восемнадцать лет, а до того носили детские прозвища. Меня никогда не назвали бы Юлией, тем более Лелей, если бы знали, какой я вырасту. Скорее Наташей или Александрой. Вот только…
– А почему я не могу выбрать себе прозвище прямо сейчас?
– Мы так никогда не делаем. Прозвище дается только после поступления в наш Универ. Какой смысл мучиться, если ты еще и не поступишь?
– Логично, – признала я. Я-то обязательно поступлю! Это как дважды два! – Больше вопросов нет.
– Тогда пошли, – скомандовал Бреме Теодорус, тяжело поднимаясь из кресла.
Я попрощалась с Ведуном и отправилась по следам учителя Теодоруса. Да, чтобы не заблудиться в этом Универе, нужны компас и карта. И стрелки с указателями. Мы спускались вниз, потом опять поднимались, сворачивали то вправо, то влево, я пыталась запомнить дорогу, сбилась со счета на семнадцатом повороте и бросила это бесполезное занятие. Наконец мы остановились перед дверью, из-под которой пробивался слабый свет. Колдун постучал, и дверь мгновенно распахнулась.
– У вас осталась свободная койка? К вам новенькая. До свидания.
Вот так, коротко и ясно. И смотался, прежде чем обитательница комнаты успела хотя бы рот открыть.
– Привет, – сказала я, все так же стоя на пороге.
– Привет. Проходи.
Я с удовольствием оглядела комнату. Да, что-то подобное и надо устраивать в общежитиях. Маленькая
комнатка была рассчитана на двоих. Две кровати, по обе стороны от окна, между кроватями две тумбочки, с одной стороны от двери стоят платяной шкаф и письменный стол с тремя стульями, с другой – платяной шкаф и что-то вроде холодильника. Пол сделан из толстых досок и тщательно отполирован. Но ковриков нет. На одной из кроватей лежит подушка и толстое одеяло, на второй – только матрас в веселенькую красную полоску. Совсем как американский флаг, только звездочек не хватает. Я прицельно запустила рюкзак под кровать, а сама бухнулась на матрас.
– Ты тоже собираешься поступать? – спросила соседка.
– Конечно! А ты на какой факультет поступаешь?
– Это неизвестно до самого последнего момента.
Кажется, девушка знала больше, чем я. Надо было это исправить.
– Это как? Объясни?
– Ну, так. Завтра в полдень мы все выйдем на поле собраний, и нам начнут называть факультеты. Когда ты услышишь то, что нужно тебе, к чему у тебя сердце лежит, ты выходишь вперед, и дотрагиваешься до Определяющего Камня. Если он засветится, то есть подтвердит твой выбор, ты принята. Если же нет – тебя отправят назад. А почему ты так поздно? Все прошли через ворота уже три-четыре часа назад.
