Текст книги "Изнанка королевского дворца"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– А вы постарайтесь, – усмехнулась Лиля.

Голова болела. Ей было не до любезностей. Забрать бы ребенка и свалить. Бояться она и не думала. Да, коридоры. Да, она одна. Случись что – свидетелей не будет. Лиля была не настолько благородна, чтобы предположить в средневековых парнях чистоту помыслов. Но это работает в обе стороны. С ней Нанук, который прекрасно может откусить что-нибудь важное, а в рукаве, в специальных ножнах, спрятан небольшой кинжал. С ножами Аля Скороленок работать умела. Хирург же. Каждый день с ножичком да на человека.

Так что бояться она не собиралась. А вот остаться одна хотела.

– Пошли, Тарни, – бросил высокий.

Но живчика, похоже, зацепило.

– Фалион, давай хотя бы узнаем имя прекрасной дамы. Госпожа, вы же не оставите нас своей милостью? Прошу вас о малом– или я узнаю ваше имя, или умру, и моя смерть будет на вашей совести.

– Умирайте, – «великодушно» разрешила Лиля. – Полагаю, ваш спутник одолжит вам кинжал?

– Что?

Лиля ухмыльнулась. Куда вам до студентов-медиков, ребятки. Там быстро кусаться научишься!

– Вы собираетесь умереть, если я не скажу вам своего имени? Ну так умирайте. Моя совесть выдержит этот груз.

Живчик явно растерялся. Как вывернуться, не потеряв лицо, он не представлял. Но тут ему на глаза попался Нанук.

– Прекрасные дамы теперь ходят во дворец с собаками? А что потом? Коз и овец сюда приведут?

– Козлы и бараны тут уже есть, – парировала Лиля. – Будет вполне изысканное общество.

– Ах ты…

Куртуазность кончилась. Но тут высокий цапнул своего спутника за плечо так, что «кругляшок» скривился от боли.

– Госпожа, прошу простить нам нашу назойливость. Ваше пожелание – закон. Мы удаляемся.

Лиля чуть присела в реверансе.

– Буду очень признательна, если вы оставите меня одну.

Повторять не пришлось. Толстячок так просто не ушел бы, но спутник буквально уволок его за собой. Лиля криво усмехнулась, гладя собаку.

Вот так вот.

Дворцы, короли, и такое быдло, которое кочует из одного века в другой с назойливостью таракана. Лиля уже подозревала, что придется его как следует приложить. Ну да ладно. Избавилась – и слава богу.

Слуга появился как призрак. И Лиля надвинулась на него.

– Кто эти двое?

– Наследник герцога Фалиона и барон Рейнольдс, ваше сиятельство.

– Та-а-ак…

В мозгу щелкнула картотека. Герцог Фалион. Старая сволочь и интриган. Довольно богат, земли на границе с Уэльстером, участвует в посольстве, кстати, где и ее супруг. Наследник известен своим увлечением – разводит скаковых лошадей и продает их за бешеные деньги. Мечтает вывести коней не хуже аварцев. Но фиг ему что удается.

Барон Рейнольдс. Бонвиван, выпивоха, бабник и жуир. Короче – серая дворцовая скотинка. Живет на доходы с поместья.

Лиля чуть перевела дух.

Не следовало бы так нарываться. Но они были одни, честь не пострадает, самомнение – тоже. Да и вроде как она никого не обхамила, все в пределах нормы. Она – графиня. Он – барон. Полез – огреб. Все просто и понятно. Не Фалион же первым начал, ему графиня Иртон вообще по барабану.

– Если я узнаю, – шепнула Лиля слуге, – что кто-то рассказал об этом разговоре, я опять приду во дворец. С собакой. И она тебе что-нибудь откусит. Понял?

Лакей закивал. Лиля довольно кивнула.

– А раз понял – проводи меня к покоям принцесс и подожди, пока не отпущу.

Александр Фалион протащил своего спутника до выхода из зала. И только за дверью выпустил.

– Ты что, озверел?! – возмутился Тарни. То есть барон Тарни Рейнольдс.

– Нет, это ты объясни мне, что на тебя нашло? Приставать к женщине, к тому же знатной даме, не служанке какой-нибудь. Еще бы немного – и поднялся скандал. А на тебя король и так смотрит неодобрительно.

Тарни скорчил рожу.

– Слушай, а кто эта красотка? Я ее раньше при дворе не видел.

– Я тоже.

– Надо бы разузнать.

– Хочешь – оставайся и узнавай. Мне сейчас некогда.

Действительно, виконт Фалион опаздывал. Вот что бывает, когда заночуешь у некоей пылкой дамы. Проспал, а Тарни ему вообще встретился по дороге.

– Но ты видел, какая…

Тарни показал на себе весьма выразительными жестами, какие достоинства есть у женщины.

– Видел, видел…

Нельзя сказать, что Фалион был равнодушен к женской красоте, но ему не восемнадцать, чтобы на каждую бросаться. Хотя незнакомка и его зацепила.

Только не внешностью. Хороша, этого не отнимешь. Но понравилось ему, как она отшила Тарни. Быстро и без лишних рассуждений. Такую пустыми комплиментами не возьмешь. Такими женщинами надо заниматься. Но зачем? Выгоднее найти ту, которая за колечко с сапфиром исполнит тебе все акробатические позы.

И все же…

В отличие от Тарни Фалион заметил и кольцо с изумрудом, и край обручального браслета, выглядывающего из-под пышного манжета… графиня.

Интересно, как ее зовут?

Мири рассказывала про Шерлока Холмса.

Лиля, когда начала знакомить девочку с этими историями, столкнулась с суровой правдой жизни. Половину пришлось выбросить, половину обрезать. Но кое-что проходило почти без правки.

Например, «Голубой карбункул», «Скандал в Богемии», «Пеструю ленту», «Вампира в Суссексе», даже «Собаку Баскервилей» Лиля умудрилась адаптировать. Хотя Артур Конан Дойл от такого кощунства наверняка в гробу переворачивался. Ну и ладно. Поворочается – и опять уснет. После некоторых фильмов и свободных продолжений, которые видела когда-то Лиля, ее правка была наиболее безобидной.

Принцессы слушали с открытыми ртами. Но это и понятно. Вот что читают благородным девицам? Правильно. Религиозные тексты, романы и опять религиозные тексты. И так – без конца. А ведь дети же! Им и страшилок хочется, и чего-нибудь интересненького. Поэтому Мири тоже третий час изображала Шахерезаду. Хотя и не знала, кто это такая.

Девочки успели уже выпить по нескольку чашек детского вина, Мири отказалась и сообщила, что мама ей голову оторвет.

Анжелина и Джолиэтт захлопали глазами, и Мири пояснила. Лиля ей запретила любые спиртные напитки до пятнадцати лет. Потом – свободный выбор. Но пока ребенок еще растет, алкоголь вреден. Даже такой разбавленный. Вода, чай, компот – пожалуйста. Но не вино.

Пришлось посылать служанку за кувшином с холодной водой для Миранды. А заодно приказать ей принести и тазик для омовения. Ибо девочка решительно отказалась брать пирожные грязными руками.

Ополоснула пальцы в ароматизированной воде, прополоскала в ней же столовые приборы и взялась за пирожное, не забывая рассказывать:

– Этот крик разбудил всех в деревне, даже в самом отдаленном домике…

Именно на этом животрепещущем моменте в дверь поскреблись. И появилась Алисия.

– Ваши высочества, прошу простить меня за дерзость. Госпожа виконтесса, за вами мать пришла.

Мири подскочила и вылетела к Лиле.

– Мама!!!

Ребенок перенервничал. Лиля подхватила малышку, потрепала по волосам, лихо сдвинув бант на сторону.

– Мелкая, ты как тут?

– Жива-здорова. Мам, а ты можешь к нам зайти на пару минут?

– Зачем?

– Анжелина и Джолиэтт не верят, что ты мне аварца купишь!

Лиля заметила мордашки принцесс в двери, спустила Миранду на пол и присела в реверансе.

– Ваши высочества…

– Графиня, надеюсь, вы уделите нам пару минут вашего времени, – протянула Анжелина.

Лиля вздохнула. Голова болела. Но как тут откажешься?

Спустя два часа Лиля таки погрузилась в карету. Мири дремала на руках у Лейфа.

Алисия смотрела на невестку с откровенным уважением.

Что-что, а находить общий язык с детьми Лиля умела. Даже с подростками. Надо, чтобы им было интересно. А дальше они сами в вас вцепятся.

Вот девочкам и стало интересно.

Для начала их пришлось научить плести французскую косу. Тот же вариант, что у Лили. Потом подтвердить, что принц Ханганата обязательно приедет ко двору. Показать, как правильно обмахиваться веером. Рассказать еще одну историю из жизни мистера Холмса про «медные буки». Пообещать поговорить с вирманами на тему еще парочки сторожевых. Для принцесс.

Девочки были очарованы. И искренне приглашали Лилю прийти еще. Пришлось дать согласие. Все равно приезжать через пару дней.

– Дорогая невестка, кажется все прошло очень неплохо.

Алисия была искренне довольна. Лиля нахмурилась.

– Вообще-то все не так радужно.

– Что случилось? Его величество?

– Его величество остался мной доволен. И обещал прислать мне приглашение на большой прием. Вместе с посольством Ханганата.

– Это замечательно. Но что тогда?

Лиля сморщила нос и рассказала о своей встрече в коридоре. Алисия сдвинула брови.

– Рейнольдс? Знаю я его! Я завтра же королю скажу! Пусть палками его прогонят! Скотина! Совсем ум потерял!

– Может, не надо? Мое слово против его, никто ничего не докажет.

– А Фалион?

– А он будет подтверждать мои слова против своего друга?

Алисия задумалась.

– Знаю я и Рейнольдса, и Фалиона. Сложно сказать, подтвердит Фалион, или не захочет раздувать скандал.

– Вот и я его не хочу. Приехать еще не успела…

– Ладно. Я Рейнольдса сама «прополоскаю». Еще пожалеет о своей наглости… быдло!

– Быдло?

– Он барон в шестом поколении.

Нувориш. Понятненько.

– А с Фалионом его что связывает?

– Рейнольдс – прилипала. Подхалимничает, старается, чтобы его видели в компании более знатных и богатых, ему кажется, что так он выглядит солиднее. А Фалион неплохой мальчик, неглупый, разводит скаковых лошадей на продажу. Его кони славятся на несколько королевств. Ну, после аварцев.

– Аварцы лучшие, – вздохнула Лиля.

– Безусловно. Но ханганы не хотят продавать ни одной кобылицы. А вывести эту породу ни у кого не получается.

– Незнание генетики не освобождает от ее влияния… – пробормотала Лиля едва слышно.

– Что?

– Нет, ничего. Мысли вслух. Алисия, чем мне может грозить эта ссора?

– При ней никого не было?

– Только слуга.

– Это не в счет. Мало ли что слуги болтают. Фалион промолчит, Рейнольдс тоже… Ты поступила правильно. Вот если бы ты спустила Тарни его наглость, было бы хуже. Не забывай, ты – графиня Иртон. А Джерисон – племянник короля.

– И король его любит. Очень любит.

Лиля задумчиво смотрела в окно. Алисия бросила на нее встревоженный взгляд. Но вроде бы нет, не догадалась.

– Его величество очень любил Джессимин. А они с Джайсом были очень близки. Джайс стал поверенным в любви тогда еще принца Эдмона и его самым близким другом.

– Наверное, Джессимин было очень сложно. А долго они с принцем встречались?

– Десять лет. То есть восемь лет просто так и два года после смерти ее высочества Имоджин. Пока был большой королевский траур.

– Не знаю, смогла бы я десять лет жить вот так? Прятаться, таиться… Даже детей нельзя было иметь. Они ведь незаконные.

– Это жизнь. А она часто бывает жестока.

Лиля кивнула.

И все же, все же…

Были у нее нехорошие подозрения. Но зачем их озвучивать? Это так, на крайний случай. Чтобы торговаться с мужем.

Ладно. Это потом.

– Миранда вымоталась.

– Ты возьмешь ее на прием?

– Не знаю. Не хотелось бы. Все-таки она еще маленькая.

– Я могу попросить принцесс, чтобы они о ней позаботились.

– Неплохая идея. Они согласятся?

– Да, должны. Анжелина и Джолиэтт… я никогда не видела их такими.

– Они же дети. Им тоже интересно. А принцессы они уже потом.

– Странная мысль.

– Я могу перестать быть графиней. Но я останусь Лилиан. Что бы ни случилось.

– Ты уверена, что стоит говорить такое Миранде?

– Безусловно.

Алисия с сомнением покачала головой.

А дома их ждал посыльный со свитком.

Амалия Ивельен рожала. Алисии предлагалось приехать. Женщина покривилась. И неожиданно даже для себя предложила Лиле:

– Поедем вместе?

Лиля вздохнула.

– Сейчас поговорю с Тахиром и Джейми. Пусть собираются.

– Зачем?

– Полагаю, что грамотный лекарь – дело не последнее.

– Повитуха должна справиться.

Лиля сморщила нос.

– Должна? А она об этом знает?

– То есть?

Но Лиля уже не отвечала.

– Тахир! Джейми! Собирайтесь!

– Особенно не торопитесь. Она в загородном поместье Ивельенов.

– То есть?

– Туда часа три пути. Верхом. А в карете даже чуть больше. Если сейчас выедем – приедем ночью.

– И что вы предлагаете?

– Поедем с утра. Как рассветет.

Лиля вскинула брови.

– Алисия, милая, при мне лучший докторус Ханганата. Разве он будет там лишним?

Женщина задумалась. Ехать не хотелось. Но… как поступила бы мать? Помчалась бы туда опрометью.

А Лилиан Иртон умна. Если она увидит, что Алисия ведет себя…. неправильно… Нет, такого допустить нельзя.

– Дай мне две минуты. Я сделаю пару глотков вина, и в путь.

– Мы раньше и не соберемся.

И Лиля помчалась вверх по лестнице, не переставая призывать друзей. А по пути еще и раздавая ценные указания. Марте – взять Мири и уложить спать. Лейсу – выделить охрану для ребенка. И чтобы ни на шаг! Лейфу – подумать насчет пары щенков для принцесс. Пастору Воплеру – молиться за успех. Ингрид – заняться ремонтом и прикинуть, сколько чего нужно. Лонсу – поговорить с ханганами насчет приема. А пока распорядиться на конюшне. Насчет лошадей для графинь и свиты.

Алисия наблюдала за этим ураганом в некотором оцепенении. М-да… Действительно – Брокленд. И ничего тут не поделаешь. Остается только надеяться, что она не разозлится на Джеса. Иначе… беднягу просто сдует.

Амалия ничего не соображала.

Было больно. Очень больно.

Повитуха все чаще хмурилась. Питер внизу мерил шагами гостиную. Его отец, Лоран Ивельен, сидел в кресле и хмурился. Ему происходящее не нравилось. Но и сделать он ничего не мог. Оставалось только молиться Альдонаю.

Глава 4
Новые родственники

Лидарх рванулся с места с такой скоростью, что Лиля даже слегка отклонилась в седле. Похлопала коня по шее.

– Потерпи, мальчик. Мы с тобой еще поскачем… Но сейчас надо подождать остальных.

Лидарх покосился на нее большим лиловым глазом, и Лиля от всей души потрепала его гриву.

– Всему свое время, малыш.

Коня она обожала. Али не прогадал и заслужил вечную признательность Лилиан. Лидарх был умен, красив, обожал свою хозяйку и готов был за нее в огонь и в воду.

Лиля также готова была отгрызть голову любому за своего коня. Сама вычесывала его, наплевав на занятость, старалась уделять ему по возможности больше времени, и это дало свои плоды. Конь и всадница постепенно становились единым целым.

Лидарх чуть снизил скорость, обежал вокруг кареты Алисии.

– Я чуть-чуть вперед, а то Лидарх застоялся.

Лейс кивнул паре своих людей, и те сорвались вслед за графиней. Ничего. За городом можно немного погонять. Да и Лилиан все понимает. От охраны уходить не станет. Мало ли что, мало ли как…

Золотой конь почти летел над дорогой. Всадница словно составляла с ним одно целое. Алисия любовалась.

Почти нереально. Невероятно красиво.

Коса женщины растрепалась, и золотые волосы стелились по ветру. И куда смотрел Джес?

Как он вообще мог не разглядеть свою жену?

Алисия терялась в догадках. Джес не был дураком. Да, капризный, да избалованный мальчишка, но не дурак ведь! А чтобы не увидеть такое в женщине… Сопляк самонадеянный.

Алисия наморщила нос.

А ведь Лиля умна. И надо контролировать свое поведение. Расслабилась за долгие годы, привыкла. А графиня Иртон смотрит. И видит равнодушие за ее словами о любви к дочери.

Хотя…

Лилиан Иртон умна. Даже если она дойдет до правильных выводов, она промолчит. Алисия никогда об этом не узнает. Жить-то Лилиан хочется. А Эдоард за такое не пощадит.

Интересно, как там Амалия?

Алисия покосилась в окно. Карету взяли только ради нее. Вся остальная свита ехала верхом. Даже седобородый старик, которого Лиля рекомендовала как одного из лучших лекарей Ханганата, предпочел коня.

Может, и ей надо было?

Лоран Ивельен потягивал вино.

С Амалией что-то было не так. И сильно не так. Повитуха становилась все мрачнее. И пару раз уже буркнула, что надо бы думать, как бы не пришлось выбирать между матерью и ребенком.

Хорошо хоть детей отослали на верховую прогулку, как только началось. А если что – пусть ночуют в городском доме.

Питер был весь бледно-зеленый. А если бы его пустили, и вовсе бы в комнату к жене пролез.

М-да…

Амалию он любит беззаветно. И это еще мягко сказано. Питер жил, дышал, любил только потому, что рядом была она. И Лоран сильно опасался потерять и сына, если… А еще по старой привычке ожидал всего самого худшего.

Чего он не ожидал, так это блеяния слуги:

– Ее сиятельство графиня Иртон, ее сиятельство вдовствующая графиня Иртон.

И золотого вихря, ворвавшегося в комнату.

Лилиан невольно оттягивала на себя внимание.

Среди подарков Али был и отрез желтого шелка. Яркого, живого… И Лиля не удержалась, сделала себе рубашку. Коричневая юбка-брюки и коричневый жилет с золотым шитьем, рассыпанные по бархату пряди золотых волос – как ни скалывай, как ни связывай, но при скачке все равно растреплются.

Все остальные на ее фоне смотрелись бледно.

Лоран и сам не заметил, как оказался на ногах.

– Ваше сиятельство…

– Ваша светлость!.. – Лоран только сейчас заметил Алисию. Как всегда строгую, чопорную, в простом зеленом платье с роскошной кружевной шалью, за которую ему бы пришлось месячный доход отдать. Интересно, откуда такая роскошь? Надо бы выяснить. – Позвольте представить вам мою невестку. Ее сиятельство графиня Лилиан Иртон.

Лиля чуть поклонилась. Едва-едва, в той мере, которая допустима. Родственное приветствие с нотками дружеского расположения.

«Перед родственниками можно не кланяться. Так, слегка, госпожа. Наклоните голову… замечательно».

Спасибо, Лонс.

– Мне… – Лоран аж заикаться начал. Вот чего он не ожидал, так это златовласой красавицы в своей гостиной. – Я счастлив приветствовать ваше сиятельство в моем скромном поместье.

Красавица чуть улыбнулась. Зеленые глаза вспыхнули смешливыми искрами.

«Она понимает, какое впечатление производит, – мелькнула мысль у Лорана, – и вовсю этим пользуется!»

Он не ошибся.

Лиля и знала, и понимала, и пользовалась без зазрения совести.

– Я тоже счастлива быть здесь, тем более по такому радостному поводу. Вас уже можно поздравить?

Лоран помрачнел. Но прежде, чем он успел что-либо сказать…

Повитуха вошла без стука.

– Ваша светлость, герцогиня теряет силы. Еще немного, и нам придется выбирать между матерью и ребенком. Если не случится чуда.

Лиля даже не шевельнулась, но по комнате повеяло чем-то таким…

– Со мной лучший лекарь Ханганата Тахир Джиаман дин Дашшар. Ваша светлость, с вашего позволения…

– Да-да! – Питер вмешался так резко, что даже Алисия вздрогнула. – Прошу вас, графиня. Может быть, ваш лекарь…

– Тахир! Джейми!

Лоран вздрогнул. Оказывается, вслед за графинями в зал набилась еще толпа народу. И сейчас от этой толпы отделились двое. Один – сопливый еще мальчишка с растрепанными светлыми вихрами. Второй – седобородый старик в традиционных одеяниях Ханганата.

– Ваше сиятельство, – поклонился старик. – Я готов следовать за вами.

– Тогда… Ваша светлость, позовите слуг!

Лоран, ничего не понимая, хлопнул в ладоши.

– Джим!

Слуга появился через секунду. И был тут же взят в оборот:

– На кухне есть горячая вода?

– Д-да… ваше сиятельство.

– Проводи нас туда.

– Н-но…

– Нам надо вымыть руки с дороги и умыться, – пояснила Лиля. – И надо нагреть как можно больше воды.

На тему гигиены она не обольщалась. Попахивало от герцога весьма выразительно.

На кухне на Лилю смотрели в полном шоке. Но благородная графиня может чудить, как ей угодно. Кому-то что-то не нравится?

Та-ак…

– Ваше сиятельство, – Тахир едва шептал, – я почти не принимал роды.

– А гарем?

– Взгляд на жен Хангана карался смертью. Мне могли показать, что болит и как – на кукле. И можно было говорить с женщинами из-за занавесей.

Лиля только присвистнула. Ну не фига себе! И они еще живут при таком уровне медицины?

– Я тоже роды принимал еще в Альтвере, – подключился Джейми.

Лиля вздохнула. Она сильно подозревала, что по сравнению с местными повитухами она – светило медицины.

От повитухи… попахивало. А под ногтями у нее можно было сажать картошку. В три ряда.

Слуги с опаской переглядывались, пока женщина и двое мужчин тщательно промывали руки, протирали лица, Лиля скрепила непослушные волосы и убрала их под жилет.

Белые накидки у них с собой тоже были. Только накинут они их в комнате. Чтобы народ не шокировать.

Ну, вот и дверь…

Амалия лежала неподвижно. Боль туманила разум. Поэтому, когда над ней склонилось нежное женское лицо, она сначала подумала, что это бред. К тому же настой, который давала ей повитуха, чтобы приглушить боли, тоже бил по мозгам.

Женщина улыбнулась. Солнце, пробившееся в маленькое окно, вспыхнуло золотом в ее волосах. И Амалия подумала, что умирает.

– Ты сияющая?

Женщина покачала головой. И Амалия вцепилась ей в руку.

– Не забирай меня! Я не могу пока уйти! Пока – нельзя!

– Не заберу.

Лиля высвободила ладонь из цепких пальцев.

– Ну-ка давай посмотрим, что тут у нас…

Ребенок появляться не желал. Интересно, он хоть жив? Лиля приложила грубо сделанный деревянный стетоскоп. Пусть хоть такой пока… Сердцебиение определенно было.

Лиля брезгливо сорвала с кровати грязную простыню. Загремело по полу. Это что? Кинжал! Да какой… Отделанный золотом и драгоценностями. Зачем?

– Что тут делает эта гадость?

Повитуха выпрямилась и поджала губы.

– Роженице обязательно надо подложить в кровать нож. Чтобы он разрезал боль. И к тому же мальчики быстрее вылезают к оружию.

Тьфу!

– Джейми! Тахир!

Джейми схватил повитуху за плечи и потащил к двери. Тетка пыталась вырваться, но куда там. Юноша открыл перед ней дверь и проводил напутственным пинком.

– А ну пошла, ворона!

Дверь хлопнула. Опустился засов, парень еще успел увидеть, как перед дверью встают двое ребят Лейса. И вернулся к графине.

Амалия застонала в очередном приступе, и Лиля решилась действовать.

– У нас есть обезболивающее? Джейми, ей небольшую дозу.

Джейми повиновался. Влил Амалии ложку горького зелья, которую та машинально проглотила. И принялся наблюдать, как графиня колдует возле женщины, вызвав у той очередной болезненный стон.

– Ничего. Потерпи еще немножко, девочка. Еще чуть-чуть.

Амалия чуть слышно простонала, и на руках у Лили оказался ребенок. Небольшой такой… не самый симпатичный… но зато живой. Он открыл ротик и заорал так, что ставни задрожали.

Лиля, не глядя, сунула его Джейми и вернулась к роженице. Амалия застонала, еще раз, потом еще, и на кровать упал второй живой комочек. Которым и был осчастливлен Тахир.

Амалия опять застонала, и Лиля подошла так, чтобы женщина ее видела. Синие глаза крепко затуманены обезболивающими, но какое-то соображение в них было.

– Я… мертва?

– Нет. Все хорошо, у тебя два чудесных ребенка… Кто? – Сама она как-то и не взглянула.

– Мальчики, – откликнулся Тахир.

– Вот. У тебя два мальчика.

Амалия вяло зашевелилась, и Лиля кивнула мужчинам. Малышей, завернутых в белую ткань, положили к маме. А те орали от души.

– Тахир, а вы пометили, кто родился первым? – Лиля сомневалась в своей способности различить малышей. Для нее они все были на одно лицо.

– Да, учительница.

Лиля сверкнула на мужчину глазами, но Тахир невозмутимо отвесил ей церемониальный поклон. Руки у груди, глаза в землю…

– Госпожа, спасибо вам за свет новых знаний.

Пришлось изображать то же самое.

– Благодарю за помощь, друг мой.

Лиля мрачно подумала, что не избежать ей написания учебника.

За этот день Питер пережил несколько смертей.

Лоран не ошибался. Свою жену наследник герцогства Ивельен любил до умопомрачения. Встань вопрос – мать или ребенок? – Питер выбрал бы мать. И если бы Амалия умерла при родах, наверное, быстро согнал бы себя в могилу.

Первая «смерть» у него была, когда начались роды. Жене было больно. Из-за его ребенка.

Из-за него… Боли Питер не боялся. Случались у него и дуэли, и поединки, но одно дело, когда ты сам. Ты – мужчина. Сильный, умный, храбрый… да, в конце концов, ты защищаться можешь!

А это – женщина. Слабая. Любимая. Единственная. Которая может только молиться Альдонаю.

Питер знал, что результат родов во многом зависит от Бога. И оставалось только молиться.

Увы…

То ли праведности не хватало, то ли адресата.

Альдонай решительно не желал слушать. И все чаще доносились крики, в которых уже не осталось ничего человеческого. И все мрачнее становилась повитуха.

Появление графини Иртон ничего не меняло для Питера. Что она может? Подержать его за руку? Да если бы ему предложили обменять жизни всех находящихся в поместье на жизнь его Амалии, он бы не колебался ни секунды. Но ведь не предлагали…

Когда графиня сказала про докторуса, Питер ощутил прилив надежды.

Ханган?

Да хоть сама Мальдоная! Лишь бы помогло!

Докторус, правда, оказался странным. И потребовал как можно больше горячей воды и умыться с дороги, вместо того чтобы тут же пойти к роженице. Но мало ли, как у них принято?

Удивительнее то, что вместе с ним мылись еще графиня и молодой человек, прибывший в ее свите. И поднялись они все вместе. Втроем. Отец Питера хотел было это пресечь, но в него вцепилась Алисия.

– Герцог, не мешайте им.

– Графиня?

Интонацией Лоран предлагал дать пояснения. И Алисия не сплоховала.

– К Тахиру едут даже из Ханганата. Сейчас в Ативерне находится принц Ханганата Амир Гулим.

– Хорошо. Тахир – лекарь. А остальные двое?

– Джейми – травник.

Лоран смягчился. Травник – это полезно.

– А ваша невестка?

– Тахир не поехал в Ханганат именно из-за нее. Лилиан – его любимая ученица, и он с ней не расстанется.

– Ученица?

– Моя невестка потеряла ребенка. И решила научиться всему, чтобы впредь такого не повторилось.

– Все в воле Альдоная.

– Кроме козней подлецов.

– То есть?

– Ребенка моя невестка потеряла из-за какого-то мерзавца. Ну ничего, король найдет этого негодяя, – пояснила Алисия.

Питер почти не прислушивался. Не до того.

Сверху доносились стоны.

Иногда они затихали, и мужчина чувствовал прилив надежды. Но детский плач заставлял себя ждать. А стоны были все отчаяннее. Потом они вовсе стихли. Или просто стали не слышны?

На повитуху, которая разгневанно вошла в комнату, Питер обратил внимание сразу же.

– Что случилось?

– Меня выгнали! – возмущенно заявила женщина. – А если в моих услугах не нуждаются, я ухожу.

Повитуха имела полное право возмущаться. Ее звали в самые богатые дома, она считалась одной из лучших… И нате вам! Девчонка (пусть и с графским званием, графья – они тоже рожают) приказывает ее выгнать, мальчишка выпихивает за дверь… Да пропади оно пропадом!

И к тому же… Повитуха сильно подозревала, что это кончится либо смертью матери, либо смертью ребенка, а значит, надо держаться отсюда подальше. Такие случаи вредны для репутации.

– Подождите! – Лоран встал. – Вам заплачено, так что извольте вернуться и помочь…

– Ваша светлость, меня выгнали и закрыли дверь изнутри, – медленно повторила повитуха.

Свалить все на этих мерзавцев! Пусть сами отдуваются за смерть маркизы.

– Но… кто?

– Графиня.

– Н-но…

Стоны неожиданно прекратились или стали тише.

Питер бросился вверх по лестнице.

Мужчине не стоит присутствовать? Плевать! Там его жена и его ребенок!

Перед дверью спальни стояли двое мужчин. Незнакомых.

– Нельзя.

– Что?!

Питер не столько разозлился, сколько был в шоке. Ему, герцогу Ивельену, в его же доме…

– Графиня приказала не мешать. Вот и не мешайте.

– Да вы понимаете, с кем говорите? Я вас на конюшне до смерти засечь прикажу! – взвился Питер.

Двое мужчин смотрели абсолютно безразлично.

– Ваша светлость, графиня приказала никого не пускать. Вот и не пускаем.

– Я тут хозяин!

– А графиня вашей жене помогает. А если вы помешаете, может быть только хуже. Ваша светлость, вы поймите, мы люди подневольные. Графиня нас тогда тоже запорет…

Жан Корье нагло врал. Он отлично знал, что пороть Лилиан никого не прикажет. Скорее всего, выкинет вон. Но этого тоже не хотелось.

У графини было интересно. Выдали форму, учили новому, кормили от пуза, щедро платили, да еще и… Что привлекало людей в Лилиан Иртон – это ее отношение. Она ни на кого не смотрела свысока, мол, я – графиня, а вы – быдло. О нет. Она могла поговорить даже с золотарем. Она могла выслушать, ей всегда можно было пожаловаться, и, если ты прав, графиня решала вопрос в твою пользу.

И Жан сам не заметил, как стал служить ей по-настоящему.

Не за страх или деньги, нет. Просто потому, что она такая. Ее сиятельство Лилиан Иртон. И этим все сказано. И если она (пусть устами Джейми) приказала никого не пропускать – никого и не пропустят. Даже если придется драться. Хотя до этого вряд ли дойдет – парень, сразу видно, не боец.

И верно. Питер сломался.

Опустился прямо на грязный пол, вздохнул:

– Альдонай… помоги!

Мужчину охватывало отчаяние. А еще он знал – если Амалия умрет, он покончит с собой. Просто заколется кинжалом. И плевать на все. Без Амалии он жить не сможет.

Это было сродни смерти. И Питер готовился к самому худшему.

А потом из комнаты (через год? Через миг?) донесся детский крик.

Яростный и громкий, он разорвал пелену отчаяния. И Питер «умер» в третий раз.

Что ему ребенок? Была бы жива Амалия.

Но крик повторялся. Громкий, яростный, живой. А потом скрипнула дверь.

На пороге стояла графиня Иртон. Вся, с ног до головы, закутанная во что-то белое, толстенная золотая коса опять растрепалась. Но зеленые глаза светились.

– У вас близнецы, ваша светлость. Два мальчика. Оба здоровы и весьма симпатичны.

– Амалия? – выговорил Питер, почти мертвея от ужаса в третий раз.

– С ней все будет хорошо. Я дала ей снотворное. Так что найдите детям кормилицу. Ну и уход потребует… ся.

Слово оборвалось по простой причине. Питер Ивельен, герцог и аристократ, сгреб женщину в объятия так, что та только выдохнула. Силушки герцогу было не занимать. И радости – тоже. А сейчас все это выплеснулось наружу. И на пути радости оказалась ни в чем не повинная графиня.

– Ваша светлость! Пустите!! Раздавите!!!

Питер покружил графиню по комнате и наконец выпустил. Бросился туда, где мирно спала Амалия. И рядом с ней попискивали два маленьких свертка. Опустился на колени. Коснулся щеки жены. Теплой, розовой… И только сейчас поверил, что все в порядке.

– Графиня, я ваш должник навеки.

Лиля смущенно улыбнулась.

Такого счастья, которое лилось из карих глаз Питера, она ни у кого еще не видела.

– Все в порядке, ваша светлость.

Герцогенок, только обратив внимание на Тахира и Джейми, бросился к ним.

– Господа! Господин дин Дашшар! Господин …э-э-э…

– Мейтл. Джейми Мейтл, травник, – отрекомендовался парень. Но, пока его титул не утвержден, пусть будет так.

– Господин Мейтл! Если вам понадобится какая-нибудь помощь – клянусь, Ивельен в любой миг будет в вашем распоряжении…

– Это наша работа, ваша светлость. – Тахир был величественен как никогда.

– Чудо привело вас в мой дом, господин дин Дашшар.

– Ее сиятельство Лилиан Иртон – чудесная женщина, – безмятежно согласился Тахир.

Лиля спорить не стала.

Откинула назад тяжелую косу и кивнула своим людям на дверь.

– Ваша светлость, вы, наверное, побудете с женой и детьми?