Текст книги "Алошка"
Автор книги: Галина Демыкина
Соавторы: Георгий Балл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Демыкина Г , Балл Г
Алошка
Г.Демыкина и Г.Балл
Алошка
Часть первая
ЗЕЛЕНЫЙ ОГОНЕК
МОЯ СКАЗКА И МОЯ БАБУШКА
За высокой-высокой горюй, среди темного-темного леса, на зеленой поляне в маленьком домике ЖИЛБЫЛ Я.
А у меня жила-была бабушка. Моя бабушка – красавица; красивей ее нет на всем белом свете.
Моя бабушка сказки рассказывает.
Мы сидим с ней в нашем маленьком домике, около маленького окошка и на наш сад смотрим. А в саду у нас растут красные и синие цветы и летают большие бабочки с желтыми крыльями и зелеными усиками.
А еще прилетают к нам в сад гуси-лебеди из сказочной страны Авдотий. Это их моя бабушка приручила. Она ведь добрая. Очень добрая. Жалеет своих гусей-лебедей и кричит им вечером:
– Тега! Тега! Гуси-лебеди, домой, серый волк под горой!
А под нашей горой живет волк Левон, а еще медведь Михаиле.
Целый день они спят-храпят: хры-фры-брум... А как подступает ночь, надевают волк и медведь овечьи тулупы, чтоб их никто не узнал, и шагают к нашему домику.
...Нет! Нет! Нет! Нет!.. Это не наша с бабушкой, это уже тети Верина сказка.
ТЕТЯ ВЕРА
Ну, а по правде мы живем в городе, на улице Почтовой в большом доме. На втором этаже. С нами живет тетя Вера. Одной рукой тетя Вера может закрыть солнце, – она сама мне показывала. Вы, наверно, думаете – почему она мне тетя?
Потому что она мамина сестра.
Целый день тетя Вера на кухне сидит.
А добрая моя бабушка с утра в магазин уходит. Мама – на работу. А папа совсем далеко уехал. Он уехал далеко-далеко: за высокую гору, за речку Ладогу.
И мы всегда ждем его, даже ночью. Одна тетя Вера не ждет. А только сидит на кухне и колдует:
Кол-дуй, ба-ба, кол-дуй, дед,
За-кол-до-ванный обед...
И никуда меня не пускает, потому что я часто простуживаюсь... Гулять не разрешает, а играть тоже не разрешает, потому что я топаю. И если я тихонечко топну, тетя Вера услышит. Потому что у нее есть волшебные очки. Это такие большие очки в черной оправе. Как наденет их тетя Вера, так на сто верст крутом все видит и все слышит.
Эх, скорей бы приехал папа!
Вот приедет папа и прогонит тетю Веру...
Дорогой папа, приезжай!
Мы все хотим, чтоб ты скорее вернулся. Одна тетя Вера не хочет. Я-то знаю, почему она не хочет: боится!
ЭТО СЛУЧИЛОСЬ ТЕМНОЙ-ТЕМНОЙ НОЧЬЮ
Как-то темной-темной ночью кто-то позвонил в серебряный колокольчик.
Мама сказала:
– Телефон звонит! Это папа.
Тетя Вера сказала:
– Что ты, моя дорогая сестричка, это тебе только почудилось.
– Нет, я слышала, – сказала мама.
А тетя Вера не хочет пустить маму к телефону и ласковым голосом говорит:
– Просто ты начиталась со своим сыном всяких сказок, вот тебе и слышатся разные звонки да колокольчики.
И она увела маму спать. И запела ей тихонечко свою страшную баюкалку:
Баю-баюшки-баю. Тяп-тяп-тяп!
Не ложися на краю,
А то серенький волчок... Тяп-тяп-тяп!..
Схватит маму за бочок. Тяп!..
Мама испугалась и сразу уснула. И тетя Вера тоже легла в кровать и хры-фры-брум – тоже уснула.
А я увидел: там, где телефон, зажегся СВЕТ. Я встал и тихонечко подошел. А на столе вместо телефона стоял маленький домик.
ДИНЬ-ДИНЬ-ДИНЬ! – зазвонил колокольчик в домике.
– Хры-фры-брум, – сказала тетя Вера спросонок.
Я замер.
– Небыль-небыль-небылица, – забормотала тетя Вера. – Что-то мне давно не спится! Мне не спится, не лежится! Встать, что ли? Поглядеть, что ли?
А я зашептал:
– Тетя Верочка, не вставай! Тетя Верочка, засыпай!
– Ох, я красная девица, – зевнула тетя Вера. – Что-то мне и спится и лежится. Что-то мне вставать не хочется!
И она не встала.
А я заглянул в окошко. В домике был мальчик. Он сидел на маленьком стульчике за маленьким столом под зеленым абажуром. Он был зеленый, как кузнечик.
– Эй, ты кто? – спросил я.
– Эй, ты кто? – спросил он.
– Я здесь живу, – сказал я.
– Я здесь живу, – сказал он.
Вдруг мальчишка засмеялся, подскочил, перевернулся через голову. И как зазвонит!
Я увидел у него в руке МАЛЕНЬКИЙ СЕРЕБРЯНЫЙ КОЛОКОЛЬЧИК...
– Ах, чтоб тебя, небыль-небылица! – закричала тетя Вера. – КТО-ТО нарочно не дает мне спатьпочивать. А снился мне добрый молодец. Добрый молодец Иван Иваныч. Эх, просыпаюсь, просыпаюсь!..
И она проснулась.
Я прыгнул в кровать и спрятался под одеяло. Тетя Вера в одной рубашке подбежала к столу. А там уже не было домика, а стоял телефон.
– Алло! Алло! Чего надо? – закричала тетя Вера.
НИКТО НЕ ОТКЛИКНУЛСЯ.
И я понял: это потому никто не откликнулся, что прибежала ТЕТЯ ВЕРА.
МАМА ВСЕ ЗАБЫЛА. А ТЕТЯ ВЕРА МЕНЯ НАКАЗАЛА
Утром я подошел к столику, где стоял телефон. И тихонечко позвал:
Мальчик-мальчик,
Динь-динь-динь,
Поскорее приходи.
Вылези в окошко
На мою ладошку.
Побегут ножки
Вверх по дорожке.
Ты маленький,
Я большой,
Я ХОЧУ, ЧТОБ ТЫ ПРИШЕЛ.
А пришла бабушка. От нее пахло пирогом. От нее всегда пахнет вкусным и теплым.
– Бабушка, – спросил я, – а кто это ночью звонил?
– Это Алошка звонил, – сказала бабушка. – Спать тебе не давал.
– Бабушка, а ты разве его знаешь?
– Кого?
– Алошку. Он ведь маленький. Вот такой.
– Я всех знаю – и больших и маленьких, – сказала бабушка. И позвала меня завтракать, потому что тетя Вера опять начала сердиться.
За столом я думал про маленького мальчика, как он живет у себя в домике, спит на маленькой кроватке, а проснувшись, звонит в серебряный колокольчик.
И я нечаянно уронил чашку с молоком, и она – динь! – разбилась.
Конечно, тетя Вера сразу поставила меня в угол, и я там плакал, плакал, плакал и все равно думал про Алошку, а еще про папу – чтоб он приехал и прогнал от нас тетю Веру.
– Если ты будешь еще баловаться, – сказала тетя Вера, – этой ночью или в какую другую ночь к нам придут медведь Михайло и волк Левон и заберут тебя. Они берут с собой нехороших мальчиков.
– По-моему, ночью КТО-ТО звонил, – сказала мама. – Может, это папа звонил?
Тетя Вера загремела посудой. И я понял: она нарочно загремела, чтоб мама все забыла. И я услышал, как тетя Вера тихонечко зашептала:
Тары, бары, бум-бум!
В старых дырах шум-шум!
В старых дырах,
В старых норах
Шум и шорох,
Шум и шорох
Мыши, мыши
Вышли в путь.
Все, что было,
По-за-будь!
И моя мама забыла, все забыла. А тетя Вера громко уж о другом кричала:
– Я у вас вроде прислужницы. Нет мне счастья в этой квартире! Одна я осталась! Одна. Как пенек в лесу, как поганочка! – И тетя Вера даже всхлипнула.
Мама стала тетю Веру уговаривать не надрываться так, побольше отдыхать да почаще ходить в кино.
А тетя Вера ничего не ответила, повязала себе голову полотенцем. Она всегда так делала, когда сердилась, чтобы нам страшнее было.
Мама тихонько надела пальто и ушла. А тетя Вера пошла слушать радио.
У НАС ПИР ГОРОЙ! АЛОШКА УБЕГАЕТ
В тот же вечер случилось вот что: тетю Веру пригласил в кино наш усатый сосед с третьего этажа – Иван Иваныч.
Тетя Вера надела самое прекрасное свое платье – голубое-преголубое, и я услышал, как она прошептала:
– Есть еще добрые молодцы на свете, – и повязала на голову голубую ленту. – Вот теперь, – сказала тетя Вера, – я голубая и красивая, – и повернулась к нам: – А вы не балуйтесь! Я мигом вернусь: одна нога там, а другая здесь.
Как только за тетей Верой захлопнулась дверь, бабушка тоже начала собираться. Взяла бидон и сказала:
– Ты, победна головушка, посиди тихо, а я схожу за молоком.
Я сразу согласился:
– Ладно, бабушка, иди. Я с Алошкой поиграю.
– Если кто постучит, никому не отворяй, – сказала бабушка, – только мне.
– Ладно, бабушка. Мы с Алошкой никого не пустим. Ты, как придешь, станешь под дверью и запоешь: "Отопритеся, отворитеся. Ваша бабушка пришла, молочка вам принесла".
– Верно, верно, – сказала бабушка. – Никого чужих не пускайте. Играйте тихонечко.
Когда бабушка ушла, я скорее побежал к столу, где телефон. А там опять стоял домик. В домике горел зеленый огонек. Из окошечка прямо на меня смотрел Алошка. Глаза у него круглые. А реснички черненькие. И он зачопал этими ресничками: хлоп-чоп, хлоп-чоп! Я пододвинулся совсем близко и совсем тихонечко позвал:
– Ало-шка. Ало...
– Алло, – ответил он.
– Алошенька, выходи!
И он вышел. Вылез через окошко и колокольчик с собой взял. И совсем он был не зелененький, а просто обыкновенный мальчик, – только маленький. На нем были коротенькие штанишки, и рубашка в клеточку, и носочки, и ботиночки. На ботинках – галошки, а на голове – кепочка.
– Зачем ты надел галошки? – спросил я.
Чи-чок, чи-чик, чи-маль, чи-чик!
На ногах – галошки!
"Глупый, – подумал я. – А все-таки хорошо, что ты у меня есть! Ведь ты маленький, а я большой. И я буду тебя любить. И я буду с тобой играть. И я буду тебя угощать".
Я сделал на диване из подушек огромную гору. И я собрал на гору свое храброе войско – всех солдатиков. И конницу и пушки. И я сказал:
– Эй ты, храброе мое войско! Хватит тебе под столом валяться-лежебочиться, а слушай лучше Последние известия.
И я даже стал говорить тише, чтоб тетя Вера в своих волшебньк очках из кино не услышала.
– Видите, солдатики, как стало темно. А когда наступит ночь, выйдут из темного леса волк Левой и медведь Михаиле... И пойдут по лестнице к нашей двери: скрип-скрип... Приоткроют дверь и спросят у тети Веры хриплым голосом: "Это кто у вас сегодня разбил чашку? А как он спит – на бочку или на спинке? А мама как спит? А бабушка?" И тетя Вера как захочет, так и ответит. Ну? Что будем делать? – спросил я. – Как будем жить-быть?
Не ответило ничего мое храброе войско: пушки стояли тихо и кони стояли тихо, а на конях тихо сидели солдатики. И вдруг у самого моего уха тоненький голосок пропищал:
– Чи-чок, чи-чик, чи-маль, чи-чик, а я знаю, что делать.
Алошка! Это он забрался ко мне на плечо и расселся там, точно в креслице.
– Говори скорее, что ты придумал?!
– А вот это видел? – крикнул Алошка. И он сунул мне под самый нос свой серебряный колокольчик.
– Ну и что?
– А вот что... Этой ночью я не лягу в кровать, а буду бегать по городу и звонить в серебряный колокольчик. И никому не дам спать.
– Ну и что?..
– Все будут гулять, как днем, – сказал Алошка. – НЕ БУДЕТ НОЧИ.
– И тогда НЕ ПРИДУТ сюда ВОЛК ЛЕВОН И МЕДВЕДЬ МИХАЙЛО? – спросил я.
– Конечно, не придут, – сказал Алошка. – Как же они придут, если не будет ночи?
– Ура! – крикнул я. – Да здравствует Алошка!
И все мое войско закричало "урах". И разом запалили пушки и пулеметы. И с дивана сами собой поднялись подушки и стали летать по комнате. И начался тут пир горой! И мы хватали из вазы конфеты. И пили сок от варенья прямо из банки.
Потом Алошка спрыгнул с моего плеча на стол – динь! Со стола на пол динь! И быстро-быстро побежал по коридору – динь-динь-динь!
Добежал до входной двери. Уцепился за щель почтового ящика. И выскочил наружу...
Он бежал по улице, запрокинув голову. Черные волосики его растрепались. Он смеялся и топал в своих галошках прямо по лужам, по лужам! И громко звенел серебряный колокольчик: динь-динь-динь-динь-диньдинь!
Часть вторая
ДВЕРЦА N ОДИН И ЧУДО N ОДИН
МАРШ! МАРШ! ТОПАЙТЕ СИЛЬНЕЕ
Только убежал Алошка, как загудела земля, распахнулась дверь и вбежала тетя Вера. Вбежала и остолбенела.
– Что случилось? Почему в коридоре валяются подушки? – спросила тетя Вера.
Потом она вошла в комнату и закричала:
– Ты что здесь натворил, безобразный мальчишка?! Почему стулья перевернуты? Почему ваза на полу валяется?!
– Она же не разбилась, – сказал я.
– Не разбилась? А что вообще здесь происходит, в нашей несчастной квартире? Я тебя спрашиваю: что?
– У нас тут был пир горой.
– Что? Пир? Он тут пирует, а я в кино не могу спокойно сходить?! Боже мой! – вскричала тетя Вера.
И неизвестно, что бы она сделала, как вдруг в дверь постучали, и тихий голосок запел:
Отопритеся, отворитеся,
Ваша бабушка пришла,
Молока вам принесла.
Тетя Вера бросилась в коридор. А я за ней.
– "Отопритеся, отворитеся..." – пела за дверью моя бабушка.
Тетя Вера распахнула дверь и закричала:
– Входи! Входи, козочка! Полюбуйся, что твой козленочек натворил.
Бабушка вошла с бидоном. А тетя Вера повязала голову полотенцем, надела слуховые очки, – и я понял, что нам с бабушкой теперь несдобровать.
– Вера Акимовна! А, Вера Акимовна! – услышали вдруг мы.
Тетя Вера подбежала к окошку:
– Это вы, Иван Иваныч?
– Я, – ответил наш усатый сосед. – Что это вы, Вера Акимовна, шумите?
– Да я тут с малышом играю, – засмеялась тетя Вера. А нам с бабушкой сказала: – Быстро уберите в комнате. И не шумите. И вообще идите спать. А я посижу у окошка: уж больно вечер хороший.
Бабушка помогла мне все убрать, а я прошептал тихонечко:
– Ты меня сегодня не баюкай, бабушка. Сегодня не будет ночи.
– Это что еще выдумал?! – закричала из своей комнаты тетя Вера – Немедленно в постель марш!
И вдруг топ-топ-топ... Это затопали под кроватью мои верные солдатики. А я им скомандовал:
– Марш! Марш! Топайте сильнее! Пусть тетя Вера думает, что я иду спать.
– Перестань! – крикнула тетя Вера, да так громко, что мои верные солдатики замертво повалились под кроватью А я тоже залез под кровать и там спрятался.
Бабушка понесла посуду в кухню, а тетя Вера в своей комнате стала зевать.
– О-о-ох... Э-э-эх! Набегалась я за день... То в кино, то домой. Натрудились мои ноженьки, мои разлапушки, сниму-ка я туфельки...
Тетя Вера грохнула туфли под кровать.
– О-хо-хо, – опять зевнула тетя Вера. – И ты, мой носик-востроносик, устал, намаялся, сниму-ка я с тебя очки.
Тетя Вера положила свои волшебные очки на стул.
– О-о-ох! – и сама легла в постель. – Хры-фрыбрум! Хры-фры... – и заснула...
Тихо-тихо стало в квартире. Вдруг динь-динь-диньдинь!
– Ах, чтоб вас! – крикнула тетя Вера да как вскочит с кровати. – Что за несчастная наша квартира: днем – дили-бом, и ночью – дили-бом... Ну, погоди!
Но я не стал ждать, а крикнул своим солдатикам:
– Бежим! Вперед за Алошкой, ура!
И мы побежали на улицу...
НОЧИ НЕТ. МЫ ИГРАЕМ НА УЛИЦЕ
А на улице – ой-ей-ей!
А на улице – ай-яй-яй!
На улице ночи нет, горят фонари. Светло как днем. Народу полным-полно. Ребята бегают и кричат:
– Хорошо, что день! И ночью день! И вечно день!
Папы и мамы бегают за ними:
– Не день, не день!
А колокольчик:
Динь-динь-динь.
А ребята:
– День-день-день!
И поют песенку, чтобы солнышко вызвать, чтоб еще светлее стало:
Солнышко, солнышко,
Полное ведрышко,
Для брусники сладкий сок.
Для орешка ядрышко,
Гори ясно,
Чтобы не погасло,
Ты свети – не уходи,
Ты ходи – не упади,
Сол-ныш-ко!
И вышло солнышко. Тут все ребята увидели, что я вывел на улицу солдатиков. И тоже побежали за своими – у нас собралось большое войско. А девочки вынесли кукол. А кто-то выкатил из комнаты кровать на колесиках зачем она теперь, ведь ночи все равно нет!
И мы взобрались на эту кровать, и она поехала по мостовой, как машина:
Мы вытащим кровати,
Кровати,
Кровати,
Им хватит-хватит-хватит
По комнатам стоять.
Садитесь на подушки!
Поехали гулять!
Сначала мы поехали на кровати мимо большого желтого дома с балконами, мимо детского сада. В окнах детского сада мы увидели флажки и игрушки. Около углового магазина с синей вывеской опять повернули к нашему дому. А за нашим домом, за нашей улицей все время бегал Алошка и прогонял ночь серебряным колокольчиком: динь-динь-динь-динь!
Вышла на улицу моя бабушка.
– Бабушка! – крикнул я. – Иди к нам.
А моя бабушка сказала:
– Вставайте скорее в круг, будем хоровод водить.
Мы взялись за руки. И куклы и солдатики тоже взялись за руки и закружились. А моя бабушка запела:
Хожу я, гуляю
Вокруг хоровода,
Заинька беленький!
Гляжу я, смотрю
По всему народу,
Заинька беленький!
Вдруг открылось окно, и тетя Вера закричала:
– Это какой-сякой заинька спать не дает? Кто это звенит на весь город? – И крикнула на третий этаж Иван Иванычу: – Наведи порядок, Иван Иваныч, найди поскорее того, кто шумит-звонит, спать не дает! – и засмеялась. – Ну, теперь кто-то попадется в лапы к доброму молодцу Иван Иванычу.
Я ОЧУТИЛСЯ ДОМА, ПОД КРОВАТЬЮ
– Ты как сюда попал? Вылезай! – услышал я мамин голос.
И я увидел моих солдатиков на полу и ножки от кровати. Мама заглядывала под кровать, тянула меня за руку и спрашивала:
– Ты что ж, так здесь и заснул?
Мама раздела меня и уложила в постель.
– Что ж ты там делал, мой маленький? – спросила мама.
Мама всегда думает, будто я маленький. А я большой, это Алошка маленький.
– Почему ты не лег в кровать?
– Не знаю, мама. Просто мы хотели помочь Алошке – я и мои солдатики.
– Кому-кому? – не поняла мама. Она потому не поняла, что ничего не знала про Алошку.
И я рассказал маме про моего дружка, про Алошку, какой он веселый и забавный и как он захотел сделать из ночи день.
– Зачем же день из ночи? – удивилась мама.
– Чтобы из темного леса не пришли волк Левон и медведь Михайло, сказал я.
– Что за ерунда? Какой еще медведь? – Мама засмеялась и спутала мне все волосы на макушке. А потом укрыла одеялом до самого носа и сказала: – Спи. Спокойной ночи! Не придут волк Левон и медведь Михайло.
Я их прогоню.
А сама собралась уходить.
– Мамочка, ну посиди со мной, – попросил я. – Ты никогда не сидишь. Посиди, мам!
– Тихо, сынок, а то тетю Веру разбудишь.
– Не хочу тихо, – сказал я. – Тетя Вера мне целый день – все тихо да тихо. Днем играть не разрешает, ночью тоже не разрешает.
– Ночью надо спать, – сказала мама и запела тихонько: Баю-баю-шки-баю, неложися на краю...
– Не надо, мама! Эта песенка страшная, ее тетя Вера поет. Ты мне лучше расскажи сказку. Я ни одной твоей сказки не знаю, – только бабушкины. Расскажи, мама, а что было бы, если бы и ночью был день... И никто не ложился спать.
– Что было, то уже было, – сказала мама своим обычным голосом.
Но я понял, я сразу догадался – это началась мамина сказка.
МАМИНА СКАЗКА
Что было, то уже было,
Чего не было, то еще будет.
В одном далеком городе
Сговорились люди:
Каждый делает,
Что ему нравится.
Кто хочет – на улице кувыркается,
Кто хочет – хохочет,
Кто хочет – топочет.
И многие стали шуметь даже ночью.
А те, которым хотелось спать, Начали их унимать:
– Тише! Тише! Тише!
Не пой!
Не шуми!
Не играй!
Иначе запрячем в сарай.
В темный сарай с мышами,
Сторожить его будем мы сами!
* * *
И вот уж весь город не спит,
Двигается,
Шумит.
В городе ночи нет,
В городе ночью свет.
Для поддержания тишины
Ходят специальные крикуны:
– Кому перековать звонкий голосок:
На тихий басок?!
Идут крикуны улицей ночной,
Следят за тишиной:
– Люди, когда вы спите,
Матрацами не скрипите!
Тромбоны и барабаны
Убрать в чемоданы!
Летучие мыши,
Летайте тише,
Следите за пешими мышами,
Чтоб не шуршали ушами!
Тише!
Идут крикуны вдоль улиц ночных,
Никому не укрыться от них:
Чуть зазвонит трамвай,
Сразу: – А ну, давай!
И тащат его в сарай!
А трамвай-то трамваится,
Упирается,
Цепляется за провода:
"Не пойду никуда!"
Лошадь стукнет подковой.
Готово:
Тащат ее в сарай.
А она с перепугу: "Му-у-у!
Почему-у-у?!"
Ей кричат:
– Ты не думаешь о тишине!
А она им:
"Топнула я во сне,
Как вышло, сама не пойму!
И опять по ошибке: – Му-у!"
Крикуны с мычащей лошадью
Скрываются где-то за площадью.
Но выходят новые крикуны:
– Люди, смотрите тихие сны!
Мама засмеялась, наклонилась ко мне и поцеловала:
– И ты, сынок, смотри тихие сны...
– А дальше, мамочка, – попросил я.
Но мама приложила палец к губам:
– Тише! Тетю Веру разбудишь, – и на цыпочках вышла из комнаты. И свет погасила.
Я приоткрыл штору. На улице было совсем темно. А откуда-то издалека доносилось: динь-динь-динь!
Это бегал по городу мой Алошка. Он все еще хотел прогнать ночь своим серебряным колокольчиком.
Я спустил ноги с кровати, побыстрее оделся и тихонечко вышел на улицу.
Я СПАСАЮ АЛОШКУ
На улице никого не было. Холодный ветер дул на лужи, будто сдувал с них пенку, фонари качались. И желтые круги от фонарей на асфальте тоже качались. И где-то очень далеко звенел звоночек – Алошкин серебряный колокольчик.
"Надо скорее разыскать его и притащить домой!" – подумал я про Алошку. Вдруг мимо меня прошагал в огромных, может быть, даже в семимильных, сапогах добрый молодец Иван Иваныч. Он крутил свои рыжие усы и разбойно пел тети Верину песню:
Тары-бары-бум-бум,
В старых дырах шум, шум.
В старых дырах,
В старых норах
Шум и шорох,
Шум и шорох...
И я сразу понял: он шел выполнять тети Верино задание. Меня он даже не заметил.
Вот прошел Иван Иваныч мимо большого желтого дома с балконами, мимо детского сада, где в окнах флажки и игрушки, мимо деревьев, мимо магазина с синей вывеской... И пропал за углом.
Иван Иваныч смотрел вверх. Он, наверно, думал – это кто-то большой звонит, тете Вере спать не дает.
Он думал, кто-то большой, а это вовсе не большой. И я стал смотреть вниз: я знаю, куда смотреть.
Прошмыгнула кошка по мостовой. Я загляделся на нее, а меня в ногу кто-то – толк-толк.
– Алошка?!
Нет, это толстый голубь. Он просто шел пешком.
– Где ты, Алошка?
Я завернул за угол. Там по тротуару вперед-назад ходил добрый молодец Иван Иваныч в своих семимильных сапогах. И все распевал:
Тары-бары-бум-бум,
В старых дьфах шум, шум...
Вдруг рядом ОЧЕНЬ ГРОМКО ЗАЗВОНИЛО. Иван Иваныча не стало слышно.
Прямо навстречу доброму молодцу бежал Алошка.
А на улице – никого. А фонари горят.
Что делать?
Я как подпрыгну! Как побегу!
Как обгоню доброго молодца Иван Иваныча.
И схватил Алошку.
А он из кулака вывертывается. И тут меня нагнал Иван Иваныч.
– Ах ты удалец-сорванец, кого поймал-изловил? – Это Иван Иваныч спрашивает.
– Я птичку изловил, – говорю.
– Почто не щебечет?
– У нее крылышко болит, – говорю.
– Почто не полечишь?
– Я, – говорю, – дома вылечу.
– Ну ладно, – сказал Иван Иваныч, – Передай низкий поклон Вере Акимовне.
– Передам, – сказал я и побежал изо всех сил с Алошкой к нашему дому.
А он притих в кулаке, как воробышек. Разжал я пальцы, поглядел: а он спит. Устал, наверно. Набегался.
– Эй, Алошка!
– Ну что? – И глазки открыл.
– Это ведь тебя Иван Иваныч искал. Знаешь, как я за тебя испугался.
Он сел на моей ладони и колокольчик рядом поставил. Ножки вытянул, ручками за мой большой палец ухватился: ручки холодные.
– Апчхи! – А потом говорит: – ЧиХОчиЧУ чиДОчиМОЙ!
– Что?.. Что?
– Домой, – говорит, – хочу. Замерз. Вот что.
– А зачем ты так говоришь: "Чи-чи, чи-чи"?
– А это мой тайный язык.
– А меня научишь?
– ЧиНАчиУчиЧу! Научу!
Я накрыл его другой рукой, чтоб теплее было.
– Давай-ка я тебя побаюкаю. – И я запел, как моя бабушка поет:
Спи-тко, усни,
Мое дитятко,
Спи-тко, усни
Малешенько.
Бай да люли!
Бай да люли!
А он там, в руке, тихонько засмеялся и ногой по звоночку – бум! – но не очень громко. Так мы и пришли домой.
ТЕТЯ ВЕРА ЗАСКУЧАЛА
Динь-дон, дон-динь, динь-дон, дань! Наступил новый день. Алошка еще спит в своей маленькой кроватке. А я хожу на цыпочках, чтоб его не разбудить.
Мама ушла на работу, бабушка – в магазин. А тетя Вера никуда не уходит. Вот никуда не уходит! Села у окна и стала громко-громко скучать.
– Ой, я бедная девица, Вера Акимовна – сказала тетя Вера. И вздохнула. – Какая у меня на сердце тоскакручина. Ой! Ни словами сказать, ни пером описать. Никто, ну никто меня больше в кино не зовет. Видать, никому не нужна красота моя ужасная.
Тетя Вера отошла от окна, включила пылесос и так махнула железной трубкой, что пыль столбом.
– Эх! – крикнула тетя Вера. – Сива-грива растрах – нется, тоска распадется. Уходи, – говорит, – не мешайся здесь. Видишь, я уборку делаю.
И я скорее побежал к домику, к моему хорошему Алошке.
– Алошка, – крикнул я в самое оконце, – выходи!
А он не ответил.
– ЧиАчиЛОчиШКА! – позвал я его на нашем тайном языке. И вдруг тихонечко из-под стола что-то пискнуло.
Я поскорее полез под стол и там, в самом уголочке, нашел Алошку Он был весь в пыли: и волосы, и рубашка, и штанишки А нос прямо черный.
– Ты что гам делал, дурачок? – спросил я.
– Тес! – зашептал Алошка. – Когда тетя Вера машет этой штукой, я всегда прячусь: а вдруг и меня затянет?!
Я поставил Алошку на стол, он стряхнул со штанишек пыль.
– А ну-ка пошли мыться, – сказал я.
– ЧиНЕ чиХочиЧУ! – закричал Алошка и как спрыгнет на пол. И побежал.
Но я сразу догнал и потащил его, чумазого в ванную...
И пока я его тер, мыл, полоскал, Алошка, не переставая, пищал: "ЧиНЕ чиХОчиЧУ! ЧиНЕ чиХОчиЧУ!.."
– Не плачь, Алошенька, – сказал я. – Меня тетя Вера еще не так мочалкой натирает.
Алошка перестал плакать. Он залез ко мне на плечо и погладил ухо. Но тут опять по квартире разнеслось тети Верино пенье-скучанье:
О, где ты? Где ты, добрый молодец Иван Иваныч?
Целый день ты на счетах пощелкиваешь,
Уж скорей бы ты вышел на пенсию!
У Алошки руки задрожали, он отпустил мое ухо.
– Слышал? – спросил я.
– Ата, – сказал Алошка.
– Это еще что, – похвалился я. – А когда тетя Вера меня ругает, так на соседней улице слышно.
– Она сердитая, – сказал Алошка.
– Тес! Она... – прошептал я, – злая волшебница.
– Настоящая?! – удивился Алошка. И спросил шепотом: – А что она может сделать?
– Что хочешь. Может волка и медведя позвать. Они тебя за бочок схватят.
– Я не хочу, – сказал Алошка и задумался. А потом и говорит: – Ведь как хорошо нам было, когда тетя Вера ходила в кино. У нас пир горой был.
– Верно, – говорю.
– А что ж она так редко ходит? – спрашивает Алошка.
– Добрый молодец Иван Иваныч не зовет.
– Почему не зовет?
– Наверно, работы у него много.
А тетя Вера точно услышала и запела-заголосила:
Что ж ты, добрый молодец,
Все на счетах пощелкиваешь,
В гости к нам не захаживаешь?
Никто здесь меня понимать – не понимает.
А ты, Иван Иваныч,
Из чужой квартиры,
С третьего этажа.
А понимать – понимаешь.
Ох, скорей бы ты вышел на пенсию!..
– А может, правда, – прошептал Алошка. – Пускай Иван Иваныч выйдет на пенсию.
И он спрыгнул на пол и побежал к двери.
– Куда ты, Алошка?!
– К Иван Иванычу на работу.
– Подожди! – остановил я его и повязал Алошке на шею тети Верину голубую ленту.
Сразу Алошка сделался голубой и красивый.
НО СЛУЧИЛАСЬ БЕДА
Только Алошка выбежал на улицу, как подул холодный ветер.
Ветер закружил и поднял Алошку высоко-высоко над улицей, над домами, над городом. Алошка испугался и зазвонил в серебряный колокольчик. А все, кто был внизу, удивлялись:
– Смотрите! Смотрите! Какие чудеса – днем загорелась голубенькая звездочка, и она звенит.
– Разве это звездочка? – говорили другие. – Какая же это звездочка? Просто на орбиту вышел новый спутник.
И никто не догадывался, что это летит мой Алошка. А ветер кружит его, задувает под рубашку, переворачивает вниз головой.
Алошка одной рукой держит кепочку, а другой – колокольчик. И колокольчик звенит без перерыва: диньдинь-динь-динь!
Понемножку ветер начал стихать. Алошка в последний раз перекувырнулся и сел на тротуар.
Толстый голубь, который любил ходить пешком, подошел к Алошке и с уважением сказал:
– Оказывается, ты умеешь летать?
Алошка встал, отряхнулся и вздохнул.
И тут полил сильный дождь – настоящий ливень. По крышам домов так загрохотало, точно поехал тяжелый поезд.. И он ехал все быстрее и быстрее...
Алошка надвинул покрепче кепочку, чтоб не слышать страшного стука, и зашагал по мостовой.
– Эй! – крикнул голубь. – Оказывается, ты любишь ходить пешком!
Алошка быстро наклонился, схватил щепку и запустил ее в голубя:
– Надоел, толстун! – И побежал.
Он бежал по пустой улице, и дождь хлестал его по щекам, по курточке, по ногам.
– А я все равно не простужусь! – кричал Алошка. – У меня на ногах галошки. Э-э!
И чтоб подразнить дождик, он даже запел:
Дождик-дождик, пуще!
Дам тебе гущи...
И дождик так припустил, что по улицам потекли ручейки и речки. Один ручеек подхватил Алошку и понес..
СОЛНЫШКО! СОЛНЫШКО! ПОЛНОЕ ВЕДРЫШКО!
Я позвал бабушку:
– Беда! Алошку ручей унес!
Бабушка подошла к окну и обняла меня. А за окном – чернее ночи. И дождь все сильней и сильней.
– Что же делать, бабушка?
– Надо солнышко звать, – сказала бабушка. – Открывай окошко.
Я открыл окно. И ворвался дождь. Я не испугался и крикнул:
– Эй, солнышко, выходи! А ты, дождик, перестань.
А солнышко не выходит, дождик не перестает.
– Что ты?! Что ты?! – замахала руками бабушка.
Позови солнышко ласково.
Я высунулся в окно и ласково позвал:
Солнышко, солнышко,
Полное ведрышко,
Для брусники сладкий сок,
Для орешка ядрышко,
Гори ясно,
Чтобы не погасло...
А тучи не расходятся, солнышко не выглядывает.
– Бабушка, ты мне помоги, – попросил я.
И моя бабушка тоже запела:
Солнышко, солнышко,
Полное ведрышко,
Ты свети – не уходи,
Ты ходи – не упади,
Сол-ныш-ко.
Дождик сразу перестал, и выглянуло солнышко.
Только и остались от дождя ручейки да речки.
На тротуаре стояли ребята.
– Ух ты! Гляди-ка, ух ты! – кричали они и показывали пальцами: по мостовой на другую сторону улицы перебирался вплавь мой Алошка.
УДИВИТЕЛЬНЫЙ ДОМ. АЛОШКА НАУЧИЛ НАЧАЛЬНИКА ТАЙНОМУ ЯЗЫКУ
Кто знает, куда по утрам уходят взрослые люди? Все знают на работу. Им разрешают идти и в мороз и в дождь. Потому что они – взрослые.
А кто знает, что они гам делают, на своей работе? Это знают не все.
Но Иван Иваныч – добрый молодец – щелкает там на счетах. Это уж точно.
Алошка так и спросил:
– Где здесь работа, на которой щелкают счетами?
Ему сразу показали:
– Вот она.
И Алошка вошел в дом, огромный и удивительный. В этом доме повсюду были счеты: на столах, на стульях, на полу. И на каждых кто-нибудь считал: щелк-крак! Щелккрак!
Возле окна сидел Начальник и щелкал на самых больших счетах: крак-крак!
Алошка позвонил в свой серебряный колокольчик: динъ-динъ-динь!
Начальник поднял голову и сказал:
– Алло! Алло, в чем дело?
Алошка быстро взобрался по его ноге, потом пробежал по руке и уцепился за ухо.
– Он, щекотно! – сказал Начальник. – Ой, мокро!
– Это я под дождь попал, – сказал Алошка.
– Что? Что?
– Я бежал под дождем. Я весь чиПРОчиМОК.
– Чего, чего? – удивился Начальник.
– Промок, вот чего.
– А почему ты так говоришь – чи-чи, чи-чи.
– Это такой тайный язык.
– А меня научишь?
– ЧиНачиУчиЧУ, научу. Это очень просто: прибавляйте "чи", да и все.
– ЧИздоровоЧИ, – сказал Начальник.
– Не так, не так! – закричал Алошка. – Надо сказать чиЗДОчиРОчиВО!
– Ух ты! А как будет на тайном языке "мама"? – спросил Начальник.
– ЧиМАчиМА, – сказал Алошка.
– ЧиМАчиМА! – повторил Начальник. – А папа? ЧиПачиПА?
Конечно, Начальник очень обрадовался, что научился нашему с Алошкой тайному языку, и сказал:
– Ну спасибо, Алошка. Проси теперь, чего пожелаешь.
Алошка прижался к самому уху Начальника и прошептал:
– За то, что я вас научил тайному языку, отпустите нашего Ивана Иваныча чиНа чиПЕНчиСИчиЮ.
– Ах ты хитрец маленький, – засмеялся Начальник. – Мы и так собирались проводить нашего дорогого Иван Иваныча на пенсию.
– ЧиЗДОчиРОчиВО! – крикнул Алошка. И с плеча Начальника прыгнул прямо на пол.
– ЧиДОчиСВИчиДАчиНИчиЯ, – сказал Начальник.
– До свидания, – замахал рукой Алошка.
Динь-динь-динь! – зазвенел его колокольчик уже около дверей.
– Алло! – крикнул вдогонку Начальник. – Только ты пока, Алошка, не звони, не раззванивай. Мы сюрприз сделаем!
