Текст книги "Мой капитан"

Автор книги: Галина Демыкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

ШАЛАШ

Шалаш строить очень просто, надо только выбрать материал. Так сказал Валерий.

А материал – это из чего делают шалаш. Например, ветки.

– Какие возьмём? – спросил Валерий.

– Вот эти можно, – сказал Петя и показал на ёлочку: лапы у неё были длинные, очень удобные.

– Ну-ка, подлезь под неё, – велел Валерий. Петя полез. Под ёлочкой было темновато и душно.

А иголки очень кусачие. Пете все руки покололи. Травы под ёлкой почти не было, а земля сухая. И в одном месте, где корешки, – бугорок.

Петя разгрёб сверху землю, и показалась зелёно-белая шапочка гриба, вся в комочках земли.

Петя взял и выковырнул весь грибок – маленький такой, шапочка круглая, совсем почти закрытая возле ножки.

– Я гриб нашёл! – закричал он и выскочил из-под ёлки. Валерий положил грибок на ладонь:

– Это сыроежка.

– Её, что ли, сырую едят? – спросил Петя.

– Нет, – сказал Валерий. – Это только так говорят – сыроежка. А вообще это значит, что она под сырой веткой любит сидеть, раньше говорили – под «вешкой». А как тебе под ёлкой? Понравилось?

Петя потёр поколотые руки и сказал:

– Конечно, понравилось. Там грибы растут.

– Ты хочешь, чтоб и в шалаше росли грибы? – засмеялся Валерий.

Петя ничего не ответил. Он очень любил жареные грибы, и, если бы мама была здесь, они бы давно набрали грибов и пожарили.

Но он знал, что гриб, где ему нравится, там и вылезет, это ведь не клубника «виктория».

– А у вас нет сада? – спросил он.

– Нет. У Таси есть огород. Там огурцы и горошек. Хочешь?

Петя никогда не видел, как растут огурцы, и очень хотел их, даже очень! И зелёного горошка хотел! Он ведь в таких стручочках, и стручки тоже сладкие. Мама покупала.

Мама всегда знала, когда Пете хочется есть и чего именно хочется. А больше никто не знает.

– Нет, – сказал Петя, – спасибо. Я сыт. – И проглотил слюну. И пожалел, что не съел утром манную кашу, хотя и не любил её.

Валерий поглядел на Петю очень внимательно, потом вытащил из-под подушки часы – да, да, настоящие часы! – и приложил их к уху.

– Иди сюда. Видишь длинную стрелку? Ну так вот: не успеет она добежать до коротенькой, как придёт Тася и принесёт нам кефир.

Петя стал смотреть на стрелки, а когда устал и оглянулся, увидел тётю Тасю: она быстро шла от дома и несла в руках два белых стакана.

– Точность – главное в морском деле! – сказал Валерий. Петя был очень рад. Ему тоже нравилась точность; а ещё больше – кефир с сахаром.

ВОЛЧЬЯ НОЖКА

Вот если сказать Нине Игоревне: «Мне хочется построить шалаш». Что она ответит?

Она ответит: «Хочется и расхочется».

А тётя Тася, как услыхала про шалаш, сразу принесла Пете перочинный ножичек – маленький такой, с жёлтой костяной ручкой.

– Режь пока ветки, – сказала она.

– А какие?

– Это уж Валерий знает лучше меня.

– Тащи мне от каждого куста по листочку, – велел Валерий.

Петя притащил.

Один листочек был круглый, с зазубринками и шершавый.

– Это берёза, – оказал Валерий, – её ломать нельзя, она большим деревом станет.

– А разве берёза не белая? – спросил Петя. Он немножечко не поверил Валерию, потому что ведь берёзы белые, а у этого кусточка ствол коричневый.

Валерий, должно быть, понял, – поглядел на Петю и сказал:

– Пётр, премудрый человек, приходи сюда лет через десять – проверишь.

Петя покраснел и подал Валерию второй листок. Этот был гладенький, и рядом с ним на веточке несколько ягод: одни красные, а другие почернели уже.

– О, это волчьи ягоды, – сказал Валерий. – Некоторые глупые ребята их едят. Ты не ел?

Петя не ответил. Он нагнулся и сорвал травинку. Потом спросил:

– А почему это – волчьи? Для волков?

– Нет, – ответил Валерий, – для людей. – Он вытянул шею и сделал большие страшные глаза: – Кто их съест, у того волчья ножка вырастет.

– Какая это – волчья? – шёпотом спросил Петя.

– Обыкновенная, как у волка. Петя не дышал.

– А потом?

– Потом она утаскивает в лес.

– А когда?

– Ночью, конечно. Ну, показывай, какие у тебя там листья!

Петя не стал больше показывать по одному. Он раскрыл ладонь, и Валерий выбрал самый большой круглый лист, понюхал его и дал понюхать Пете.

Петя всё хотел спросить: «Если человек в доме, как же его утащишь? Из дома не утащишь!»

А у листа никакого такого особенного запаха не было, но Валерию он очень понравился.

– Из ольховых веток сделаем шалаш, ладно? – спросил он и весело заглянул Пете в лицо.

– Ладно, —сказал Петя.

Он пошёл и стал ножичком отрезать ветки.

А сам всё смотрел в ту сторону, где за деревьями опускалось солнце.

Оно делалось всё краснее и холоднее и падало, падало очень быстро.

И вот уже трава стала мокрой и холодной, а на небе, на светлом ещё небе, вдруг проступил белый полукруг.

Петя никогда такого не видел, чтобы ещё солнце и уже луна. И не знал, что же это – день или ночь? Тогда он схватил в охапку срезанные ветки, хотя их было не так уж много, и быстро пошёл к даче.

Валерий сидел на кровати и читал.

– А, принёс. Ну, молодец, – сказал он, не глядя на Петю. Он был совсем большой, Валерий, и книжка у него была без картинок.

– А где дядя Боря? – тихо спросил Петя.

– Он, может, и не придёт, – ответил Валерий и отложил книжку. – Темно становится.

– Я пойду домой, – ещё тише сказал Петя.

– Подожди. Тася хочет что-то твоей бабушке передать.– И крикнул: – Тася!

– Сейчас! – сразу же откликнулась тётя Тася из комнаты. Окно осветилось, и вокруг светлого окна воздух стал тёмным.

– Тася, Петя уходит! – опять крикнул Валерий и обернулся к Пете: – А ты, собственно, куда спешишь?

Петя даже сам не знал, куда он спешит, но он очень спешил.

От солнца ни краешка не осталось, и небо там было уже тёмно-синим, а половинка луны из белой стала жёлтой, почти такой же, как освещенное Тасино окно.

Тася вынесла лёгонький столик, поставила его возле Валериной кровати и накрыла белой скатертью. А кругом всё темнело: и кусты, и ветки елей, и трава.

– А когда дядя Борис придёт? – опять спросил Петя.

– Придёт, придёт, – ответила Тася. – Иди-ка помоги мне притащить стулья. – А когда Петя вложил замёрзшие пальцы в её тёплую и крепкую руку, нагнулась и сказала по секрету: – Сегодня у Валерия день рождения. Только он забыл. А мы с Борисом помним... – Она засмеялась и обняла Петю за плечи. – Не замёрз, Петушок? Ты что грустный?

– А если только одну ягодку съесть? – спросил Петя.

– Какую ягодку? – не поняла Тася.

– Ну, волчью...

– Волчьи ягоды нельзя есть, – сказала тётя Тася и дала Пете плетёный стул: – На, неси.

Петя донёс стул до сосны, под которой стояла кровать, сел на него и  заплакал. Тася испугалась.

– Ушибся, да? Петя, что ты? О корень ногу сбил?

– Я съел одну, – всхлипнул Петя.

– Что съел?

– Волчью ягоду.

– Ну ничего, – сказала Тася. – Живот не болит?

И Пете показалось, что кругом лес, а у них тут домик – маленький такой, круглый светлый домик и очень дружный.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

В домик под лампой залетела белая толстая бабочка. Потом ещё одна. И ещё. Закружились у стекла. Над самой кроватью вылезли из темноты зелёные прозрачные листья – днём они не были такими зелёными и прозрачными. А у сосны, на которой висела лампа, была тёмно-коричневая кора, и в ней – глубокие неровные морщинки, как на земле после дождя от ручьёв.

Может, это улицы и на них кто-нибудь живёт, только кто-то очень маленький?

У Пети никогда ещё в жизни не было такого домика из света лампы. И он всё оглядывался, глядел.

Тася молча ставила на стол конфеты, печенье, потом принесла большой пирог. И улыбнулась Пете секретной улыбкой.

А Валерий лежал на спине, глядел на прозрачные листья над кроватью и молчал. Он не спрашивал Тасю, почему столько конфет и этот пирог.

Потом в темноте, на лопушиной дорожке, засветилась красная точка и стала приближаться. Никто её ещё не видел, только Петя. Он совсем даже не подумал о волках. Потому что там, где была эта точка, что-то чуть позванивало. И Петя знал уже, что это. Но он молчал, потому что, может быть, так было нужно.

Так было секретнее.

На траву их освещенного домика шагнул дядя Борис с гитарой. Он заиграл и запел громко, прямо закричал:

 
Да здравствует Валерка,
Которому тринадцать лет!
 

Валерий засмеялся и захлопал в ладоши.

– Дядя Боря, я тоже помнил про рождение, я только думал, ты не знаешь! В городе все знали, а тут ещё – никто.

– Видишь, и здесь уже знают! – сказала Тася очень весело.

А дядя Борис отошёл в темноту, нагнулся и поднял с земли из-за сосны две корзиночки. В одной были яблоки, в другой – клубника «виктория». Петя сразу узнал.

Тася замахала руками:

– Что ты, Борис...

– Не от меня, не от меня, это от Нины Игоревны, – сказал дядя Борис. – Она сама скоро придёт. Вот допилит Лёку и придёт.

Петя хотел спросить, чем это она его пилит, но тут дядя Борис поднял над головой свою прекрасную гитару и положил её Валерию на кровать.

– А это – от меня!

Валерий даже охнул, даже забыл сказать спасибо. А тётя Тася вдруг заплакала. И отвернулась. Потом засмеялась:

– Боренька, да у тебя у самого ничего нет.

– Зато у меня есть вы! – сказал дядя Борис: Пете очень понравилось, как он сказал – серьёзно. Валерий схватил гитару и стал тихонечко дёргать то одну, то другую струну: соу-зоу-жоу...

– Ты меня научишь, дядя Боря?

– Ну конечно!

Тётя Тася тем временем принесла большой свёрток, и там оказался полосатый джемпер и компас. Настоящий моряцкий компас: такая круглая металлическая коробочка со стеклянной крышкой. А под стеклом стрелка с двумя концами – синим и красным. И она вздрагивает там, внутри, как живая... Петя никогда такого не видел! По компасу можно определять, где север и где юг и куда плыть кораблю, – так сказал Валерий. А ещё он сказал:

– Знаешь, дядя Боря, я этого Петра беру на наш корабль.

– Ну и правильно, – ответил дядя Борис. – Такой человек в море нужен.

Он так и сказал: «нужен». И Петя был рад. Только вот он, Петя, ничего не подарил Валерию. Он думал теперь о газетных человечках, но было жаль Мужа-и-Повелителя по имени Лёка. И так его пилят. А потом, может, Валерию они не понравятся.

– Ты любишь газетных человечков? – спросил Петя.

– Чрезвычайно, – ответил Валерий. – А что это такое?

– Хочешь, я тебе подарю?

– Да ведь ты мне уже подарил. Тася, где наш ВорОн? Дядя Боря, мне Петя утром такого смешного ВорОна подарил!

И правда, ведь был ВорОн!

Тася принесла его в ладонях. Птенец спал. Закрыл глаза и спал.

Потом стал щуриться от света, приоткрыл сперва один глаз, потом другой, потом вытаращил оба глаза – испугался – и вдруг как замашет крыльями, как полетит!

Тася бросилась за ним. Петя тоже. Но он прыгнул в траву и отбежал, потом полетел немножко и опять побежал по тёмной и мокрой траве.

– Гоните от лопухов! – крикнул Петя.

Но птенец уже прыгнул в лопушиные листья.

И всё.

И найти его было нельзя.

Валерий сидел, вцепившись руками в подушку.

– Ничего, – сказала Тася.

– Его съест кошка, – тихо ответил Валерий.

– Тут и кошек нет, – опять стала утешать Тася.

– Он не умеет летать, – сказал Валерий.

– Его возьмут ворОны. Ведь ты знаешь, как птицы учат детёнышей летать? – уговаривала Тася Валерия, будто он плакал.

А он не плакал. Он был большой. И очень жалел птенца.

Петя встал и пошёл к лопухам.

Было мокро от травы, очень темно и ничего не было слышно. Петя поднял лопушиный лист, и второй, и третий. Там было ещё темнее, под лопухами, и пахло землёй, корнями и толстыми стеблями.

Петя всё ждал, что как утром: поднимет лист, а там этот глупый птенец с круглыми глазами! Но птенца не было. Так Петя добрёл до поваленного забора. Он бы пошёл и дальше, потому что Валерий вот так сидел и не плакал, а только тихо говорил. Но тут его позвала Тася.

Петя оглянулся – а там, возле кровати, на столе, горели-полыхали свечечки, воткнутые в пирог! Казалось, что это было всё очень далеко, как будто прошло уже!

И Петя побежал обратно. Потом они пили чай. Петя сидел на кровати, ноги ему Тася укрыла новым Валериным джемпером.

Все говорили, что он, Петя, молодец и настоящий друг, а Петя только глядел на всех. Теперь можно было ничего не говорить: и так его любили. Вот как около мамы – сидишь и молчишь...

Вдруг почему-то лампа стала маленькой и сосна маленькой, стол с пирогом отплыл в сторону и закачался. И кто-то, может быть даже мама, поднял Петю и понёс через темноту.

Сквозь сон Петя слышал, как его положили в кровать и как дядя Борис стягивал с него рубашку, а Нина Игоревна громким шёпотом говорила:

– (Что ты его как липку дерёшь! Руки не выверни! Ты здесь седьмая вода, а мне перед его матерью отвечать!

И тогда Петя попросил:

– Сову... Дайте мою сову!

Потому что теперь он никогда не засыпал без своей приручённой совы.

Только никто не знал об этом.

МАМА

Петя проснулся от холодных капель. Это Нина Игоревна открыла окно над его кроватью и полотенцем гнала мух. А мухи летели обратно. Кому же хочется под дождь!

Петя засмеялся.

– Кто это тебя учил над старшими смеяться? – рассердилась Нина Игоревна.

– Разве они старшие? – спросил Петя.

– Кто?

– Мухи!

– Тьфу! – ещё больше рассердилась Нина Игоревна. – И верно говорят, что в тихом омуте...

Петя уже слыхал про омут, что там водятся черти. Только он не знал, что такое омут и что такое чёрт. Но спрашивать не стал, а начал одеваться. И быстро оделся, потому что и так было холодно от окна, а Нина Игоревна ещё делала ветер полотенцем.

В другой комнате, где стоял обеденный стол, было тепло от электрической плитки. Петя ждал, когда подогреются на плитке картошка и котлета, а сам всё помнил, как вчера кто-то нёс его мимо тёмных кустов и на очень синем небе желтела половинка месяца.

И он почему-то думал, что его несёт мама. Мама часто носила его на руках, хотя он был большой. А она смеялась, как будто она волк из сказки, а Петя как будто лиса, и пела за лису: «Битый небитого везёт! Битый небитого везёт!» Но вообще-то мама больше похожа на лису, потому что у неё жёлтые, как вчерашний месяц, волосы, и ещё она очень хитрая! Она сама говорит, когда Петя капризничает или незаметно выпрашивает что-нибудь:

«Ты не хитри, меня всё равно не перехитришь! – и повязывает на голову свой очень синий платок. – Я Лиса Патрикеевна».

– Нина Игоревна! – позвал Петя. – Нина Игоревна, а почему месяц на небе называется месяц и месяц, через который мама приедет, тоже месяц?

– А тебе что, собственно, нужно? Ты научный труд пишешь?

– Нет, я не пишу. Мне не хочется котлету, – сказал Петя и стал глядеть, как идёт дождь.

– Удивительно трудный ребёнок! – вздохнула Нина Игоревна. – Непонятный. Закрытая книга!

Она накинула на голову плащ и побежала из дому через дорогу к соседям, прямо под дождём. И Петя тоже накинул на голову пальтишко, спрятал под рубашку приручённую сову и побежал через сад, через пустырь и потом – по лопушиной дорожке.

Конечно, одно дело – живой ВорОн, а другое дело – деревянная сова, пусть даже и приручённая. Но все-таки взял её, потому что помнил, как Валерий сидел и глядел туда, где лопухи, и не плакал.

Валерий был один в комнате и очень обрадовался Пете. И Петя обрадовался, что он обрадовался. Потом пришла Тася. Она тоже обрадовалась Пете. И тогда Петя спросил у неё про месяцы – почему они одинаково называются.

– Они оба проходят, понимаешь? – ответила Тася. – Месяц на небе сначала маленький, потом прибывает, прибывает – получается целая круглая луна, а потом опять идёт на убыль – и вот уж нет его. Новый нарождается. И другой месяц тоже: первое число, второе, третье... всё больше и больше, а потом тридцатое, тридцать первое – и конец. Начинается новый месяц.

– Когда он совсем кончится? – спросил Петя.

– А тебе зачем?

– Тогда мама вернётся.

Тётя Тася притянула Петю рукой за шею, прижала к своему нарядному платью.

– Ох, я сама твою маму жду не дождусь! А ты что, соскучился?

– Не знаю, – ответил Петя.

И он увидел, что Валерий поглядел на Тасю, качнул головой, будто она ему что-то сказала, а он согласился. Они были старше Пети, но не смеялись над ним. Раньше немного смеялись, а теперь нет.

УТРО СОВЫ И ДЕНЬ СИНЕГО СТЁКЛЫШКА

Когда Тася ушла, Валерий заметил сову.

– У, какая глазастая! – сказал он. – Пускай она тебя ищет, а ты будешь прятаться.

Петя сразу согласился. Тогда Валерий заговорил страшным голосом:

– Пока день, она спит в дупле. Но вот наступает ночь... Сова открывает глаза... Прячься!

Петя поскорее спрятался.

Первый раз он спрятался за аквариум, второй раз – под стол, потом – за шкаф и сидел там тихо-тихо, только очень дышал, потому что было жутко, как сова говорила: «Глаза мои видят, уши мои слышат! Лечу-у на добычу-у!» А потом кричала: «За шкафом, за шкафом!» Всегда находила. Но не сразу.

– Как это у тебя, то есть у совы, получается: «Лечу-у на добы-чу-у»? – спросил Петя, когда они кончили играть.

– Ну, это вроде стихов, – ответил Валерий. – Ты ведь знаешь стихи?

– Знаю. Даже очень много:

 
Ваня, Ваня, простота,
Купил лошадь без хвоста!..
 

Только это не про сову.

– А можно и про сову, – сказал Валерий. – Сидит сова ночью на суку. Представляешь? Кругом лес. Небо тёмное, и на нём – лапы ёлок, совсем чёрные. Там, наверху, где она сидит, – холодно, а внизу, под еловыми лапами, – тепло. И кто-то там возится.

– Кто? – спросил Петя.

– Вот и сова думает: кто? И спрашивает: «Почему ты не спишь? Как зовут тебя?»

– «Мышь», – ответил Петя.

А Валерий опять за сову говорит:

– «Приходи ко мне в гости». А Петя:

– «Я не хочу!»

А Валерий:

– «Тогда я сама к тебе прилечу!.. Лечу-у-у на добычу-у!» Да как бросится на мышку!

– А мышка в норку, а мышка в норку спряталась! – поскорей закричал Петя.

– Сова села на сучок, – сказал Валерий, – заворчала:

 
Мышки мне не нужно,
Обойдусь без ужина!
 

Петя очень был рад, что всё так кончилось.

Пришла Тася и принесла два стакана на тарелке. А ещё у неё было в руке синее стёклышко. Она бросила его Валерию на одеяло:

– Поглядите-ка! Валерий поглядел и сказал:

– Синяя Тася.

Петя тоже поглядел и сказал:

– Синий кефир!

– Это не кефир, – сказала Тася. – Это я вам яичный белок взбила.

– Синий белок! – крикнул Петя.

– И синий желток! – крикнул Валерий.

А потом поглядел в окно и закричал ещё громче:

– Синяя зелень!

– Ешьте, – сказала Тася. – Я нарочно побольше сделала, знаю ваш аппетит!

– Синий аппетит! – крикнул Валерий. Тася засмеялась:

– Хватит болтать. Что за глупость! Валерий и Петя закричали вместе:

– Синяя глупость!

Так они долго разговаривали – наверное, целый час!

И Тася смеялась вместе с ними.

ДЕНЬ КОМПАСА

Как-то вечером Валерий сказал:

– Послушай, Пётр, у нас с тобой было много дней: День рождения, День Синего Стёклышка...

– День Совы ещё, – подсказал Петя. – У нас же есть деревянная сова.

– Да. А завтра будет День Компаса. Ты выспись хорошенько и приходи пораньше. Мы отправляемся в плавание...

Петя всё думал: как это будет – День Компаса?

И рано утром побежал к дому на пригорке. А там всё было не так, как прежде: кровать под сосной не стояла, хотя светило солнце. Окна были закрыты, а дверь открыта. Петя вошёл в эту открытую дверь. В сенях никого не было, а из Валериной комнаты вдруг позвал незнакомый капризный голос:

– Мама, мама!

– Иду!.. – отозвалась из кухни Тася совсем не так, как прежде, не весело.

Она пробежала в комнату, толкнула на бегу Петю и даже не заметила.

Петя постоял в сенях и вышел на улицу.

Он пошёл от дома по лопушиной дорожке, но потом вернулся. Вдруг Валерий обидится? Сам велел приходить пораньше.

И Петя опять вошёл в сени и постучал в дверь:

– Можно?

– Кто? – спросил всё тот же капризный голос. – Кто? Входите.

Петя вошёл.

На диване лежал Валерий. Только он не приподнялся Пете навстречу и почти не улыбнулся. Был такой, как будто это не он.

– Ну что, Пётр?

– Я пришёл, – сказал Петя.

Но тут вбежала Тася. Она поставила на стол тарелку с кашей, потом обняла Петю и стала его легонечко выталкивать из комнаты:

– Иди, иди, Петушок. Валерий сегодня нездоров.

– У нас День Компаса, – сказал Петя.

– На, возьми компас, – не поняла Тася. – Играй.

– Подожди, Тася, – тихонечко сказал Валерий. – Я ему только покажу...

– Нельзя, Валерик.

– Я обещал.

Тася подвела Петю к дивану.

– Смотри, – сказал Валерий всё так же тихо. – Синий конец стрелки – видишь его? – показывает на север. Всегда-всегда на север. И если ночью посмотришь, стрелка светится.

Потом совсем шёпотом добавил:

– А другой конец показывает на юг...

Но тут Тася опять обняла Петю и увела из комнаты.

И он пошёл к Нине Игоревне и сел среди грядок.

Из дома пришёл Муж-и-Повелитель с корзинкой. Он стал отрывать пальцами клубничины от веточек. Они снимались легко и сочно.

– На, поешь, – протянул он Пете большую ягоду и поглядел на Нину Игоревну.

Но Петя не взял. Ему совсем не хотелось клубники «виктории».

– Оставь ребёнка в покое! – крикнула Нина Игоревна.– Дай ему сосредоточиться. Видишь, он играет.

А Петя смотрел на компас. Как бы он этот компас ни вертел, синий конец стрелки всё поворачивался к дому на пригорке. Не к какому-нибудь северу, а к дому на пригорке.

Петя хотел побежать, сказать об этом Валерию. Но сегодня было нельзя.