Текст книги "С любовью, Валентин (СИ)"

Автор книги: Габриэлла Риччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

11. (8 фев)

Муж вчера явился поздно. Слегка навеселе, и явно в приподнятом настроении. За ним тянулся шлейф коньяка вперемешку с чем-то неразличимым, приторным. И теперь Люба знала наверняка: так пахнут духи… соперницы? Да нет, смешно. Какая же она соперница, если Любовь уже ни на что не претендует. Тогда… кто? Жена… любимого? Ха! И снова соперница…

«Жена Вали», – проговорила про себя Любовь, закусив губу и отчаянно размышляя обо всем сразу…

Валя.

От одной мысли, что он спит с этой рыжей стервой в одной постели больно кольнуло в груди. Люба осела на пол, перестав перебирать белье из корзины и устало прислонившись лбом к стиральной машинке. Хотелось проплакаться, чтоб избавиться от этой неопределенности и суметь наконец найти, если не выход, то как минимум правильный путь к решению всех проблем…

Вчера, как только они увидели Елену с Сергеем, Люба всполошилась: вскочила и потянула Валю за руку, глядя на него с немой мольбой во взгляде. Мужчина понял ее правильно и, достав быстренько мобильник, сфотографировал миловавшихся голубков, а после они с Любой спешно ретировались в автомобиль.

Правда, на полпути Валентин остановился: хотел вернуться, разобраться с Сергеем по-мужски. Нет, не от любви к жене, а чисто из принципа, чтоб неповадно было засранцу, чтоб место свое знал. Но недолго подумав, отказался от этой затеи: не хотел подставлять Любовь, которая – оба знали это, – не отпустит его одного. И как только они оказались в машине, вместо того, чтобы горевать и плакать – переглянувшись, рассмеялись. Нервно, напряженно, но каждый новый вдох приносил обоим подобие облегчения. Плакали не люди, нет, – души, и только души. О потерянных годах, о лжи, которую получили взамен на абсолютное откровение…

По щеке женщины скатилась скупая слезинка, как вчера. И пусть не было рядом любимого мужчины, а слезы стирали собственные пальцы, вот только Любовь по-прежнему ощущала прикосновения его губ к своему лицу…

В прихожей хлопнула дверь.

«Сергей», – Люба быстро стерла остатки влаги с лица и сосредоточилась на домашних делах. Не упуская, тем не менее, из виду, что должна сегодня поговорить с ним о разводе…

О том, куда ехать после, когда развод все же состоится, – а в том, что состоится, Любовь ни на секунду не сомневалась, – думать не хотелось. Слишком уж унылая выходила картина: у мамы семеро по лавкам, близких родственников или подруг нет… Если только Валя позовет к себе… Но у него ситуация с женой не лучше. Тогда, скорее всего, им придется судиться с супругами, за право отхватить половину совместно нажитого, а для жилья снимать квартирку… Но ничего. Они обязательно прорвутся, ведь теперь им обоим есть за что бороться: они есть друг у друга, а это уже дорогого стоит – иметь родственную, близкую душу.

– Че мужа не встречаешь? – ощерился Сергей, сбрасывая обувь. – Совсем от рук отбилась!.. Или соскучилась по «волшебной палочке»?

Люба поморщилась внутренне, при упоминании скалки, которой «любимый» супруг пересчитывал регулярно наличие полного набора косточек в ее теле, и поежилась, стоило вспомнить сеанс последней экзекуции – ребра заныли, зачесались, как при цветении очередного синяка.

Она молча вышла из ванной. Прошла в кухню и, накрыв на стол, отошла к плите, делая вид, что занята, а на деле же занимая выжидательную позицию. Терпеливо прождала, пока муж выйдет из ванной и соизволит сесть за стол. А затем, набрала в легкие воздуха и выпалила:

– Сереж, нам надо поговорить, – и тут же сжалась внутренне, закусила губу до боли, молясь только об одном: чтобы выслушал, перед тем, как приспичит заорать.

– Ну? – полный недовольства голос. Люба спиной почувствовала прожигающий взгляд.

– Нам… – она покрутила обручальное кольцо и обернулась: – Мне нужен развод.

Мгновение, и в стену – туда, где только что стояла женщина, – летит вилка. Глаза Сергея выражают безумство, лицо краснеет, от злобы и негодования.

– Че ты сказала? Повтори!

Сердце стучит так гулко, что отдает болезненным пульсом в висках. В носу начинает свербеть, а в груди жжет от нехватки кислорода…

– Я хочу развода.

В два шага он оказался перед ней.

Секунда, вторая… Дыхание Сергея перешло на хрип.

Люба гулко сглотнула, но не отвела взгляда, как это случалось обычно.

– Да пошла ты на хуй, шалава! – проорал он ей в лицо и тут же впечатал кулак в стену, совсем рядом с ее лицом.

Женщина дернулась, как от удара током, и тут же поднырнув под его рукой, выбежала из кухни.

– Ебаря себе на стороне завела, сучка течная?! Вот и пиздуй к нему, скатертью дорожка! – рыкнул Сергей вслед и, прежде чем выставил жену под локоть и захлопнул дверь прямо перед ее носом, Люба каким-то чудом успела схватить с вешалки куртку.

Все произошло за полуминуты, или даже меньше. Оказавшись вот так внезапно на лестничной клетке, она коротко всхлипнула, от накатившего волной отчаянья. Поджала пальцы на ногах, ощущая леденящий ступни бетон и, готовая разрыдаться в голос, задержала дыхание.

Она постаралась взять себя в руки, тем более, в небольшой нише за их кладовкой с маринадом и соленьями, располагавшейся промеж лестничных пролетов – в гараже-то в основном все завалено хламом мужа-автослесаря – она запрятала новые сапоги, в страхе, что один только их вид способен стать катализатором для вечно ищущего повода мужа.

Накинув пуховик и натянув сапоги, она выбежала из подъезда и направилась, куда глаза глядят – той стороной двора, до которой не хватало света единственного рабочего фонаря поблизости.

Нашарив в кармане забытый мобильник. Люба порывалась позвонить любимому, но в последний момент одернула себя: наверняка он сейчас дома, и не хотелось бы давать его жене повод для скандала, а заодно и возможность обернуть ситуацию в свою пользу, в превентивных мерах. А посему Люба решила погулять час-два и вернуться к остывшему Сергею, либо – что было бы много лучше, – в пустую квартиру.

12. Теща (9 фев)

Елена с утра пораньше ускакала к Алле (или к «Алле»?), напомнив напоследок Валентину не забыть встретить маму. По-хорошему, ему бы послать все к чертям, но мужчина собирался сегодня поговорить о разводе, и присутствие тещи как раз приветствовалось. Да и потом: при желании, та добралась бы в любом случае.

Как ни хотелось мужчине пойти в гараж, но пришлось заняться работой. В итоге, просидев полдня за ноутбуком, Валя перекусил на скорую руку и поехал встречать тещу.

Жена сегодня особенно задержалась, что Валентин прекрасно понимал: надо же выставить себя в лучшем свете перед родительницей, чтобы на фоне идеальной, работящей дочери зять выглядел еще хуже. Вот только мужчина таких стараний не разделял: все равно теща найдет, к чему придраться у нерадивого зятя, а дочь похвалит, даже если считает ее в чем-то заведомо неправой.

Поздно вечером, когда после ужина они сидели в кухне, Зинаида Федоровна, как испорченный патефон, завела старую, как мир, любимую песню:

– Кризис по стране гуляет… – теща окинула зятя взглядом исподтишка, всем своим видом давая понять, что ничего, важнее чистки яблока для нее сейчас нет. Помолчала, и обронила, как бы между прочим: – После нового года цены, как обычно поднялись…

Валя промолчал, прекрасно понимая, куда она клонит, но не имея ни малейшего желания развивать «беседу», ни тем более – вступать в полемику на тему заезженных, затертых до дыр семейных тем. С самым непринужденным – а на деле банально безразличным – видом допил свой кофе и отложил кружку в раковину, собираясь начать разговор. Но был нагло прерван:

– А сколько нынче получает…?

– Пиар-менеджер, – подсказал мужчина, бросив короткую снисходительную улыбку. Впрочем, тут же посерьезнел: – Нормально получает. Судя по тому, что домашние с жиру бесятся, – он не удостоил Елену взглядом, но все трое прекрасно поняли, кому адресовались эти слова.

Елена же молчала, и вела себя так, словно просто не услышала этих слов. Теща тоже помалкивала. Но лишь до определенных пор. Потому как стоило зятю с дочерью вступить в спровоцированную Еленой словесную перепалку – теща тут же подала голос:

– Ты погляди, какой у нас язык-то длинный, оказывается, – ядовито процедила она. – Забыл, наверное, в чьей квартире живешь…

– В эту квартиру, – отчеканил холодно Валентин, перебивая, – я вкладывал столько же, сколько и Лена. Если не больше.

– …ты смотри, без мужа мы ж долго горевать не будем. Ленка у меня и умница, и красавица, и хозяйственная. А свято место пусто не бывает – сам знаешь… На твое, вон, место, уже есть несколько желающих. Хорошие ребята: с несколькими образованиями, при больших деньгах… у одного аж три машины… Ленке и нужен такой, настоящий мужик, который будет ее на руках носить, и внимание уделять. А главное – такой, чтоб со здоровьем все в порядке! – ударила теща по больному.

Елена при этих словах выпрямилась, надменно вздернула подбородок, и решила вставить свои пять копеек:

– Да, дорогой, – выплюнула она с желчью, – ты не слишком ли высокого мнения о себе? – и, покачивая ногой на ноге, принялась рассматривать свой маникюр, который ей сделала, вероятно, как и всегда, коллега по «цеху» из ногтевого сервиса. Сама же Елена занималась парикмахерским искусством.

«Да хоть сейчас!» – подумалось Валентину.

Как-то разом вспомнились все грешки жены – даже те, на которые долгое время закрывал глаза, – и громкий смешок сам слетел с его губ. Но несмотря на это он проговорил со всей серьезностью:

– А я и так-то собираюсь развестись с вашей дочерью, Зинаида Федоровна. – При этих словах, и при решимости, коими они были буквально пропитаны, теще словно кляп в рот засунули. А Валентин не мог понять, что выражает взгляд жены: недоумение, или все же радость. Помолчав, он продолжал: – Потому что, как показал опыт последних двенадцати лет – Лене ничего не стоило найти мне замену, с легкостью пустив все, что было, и чего мы добились вместе и вместе же выстроили, коту под хвост. Все насмарку, все эти двенадцать лет… Так какой смысл обременять друг друга и дальше барахтаться в этой лжи, погрязая, чем дальше – тем глубже? – он взглянул на тещу, слегка вскинув бровь.

– Ты что же это – мою Ленку в блуде обвинить пытаешься?! Окстись! Побойся бога! Кн иг о ед . нет

– Как вы понимаете, я не шучу, – Валентин устало вздохнул и потер переносицу. – И это не минутный порыв, чтобы вы понимали. Все уже обдумано и решено.

– Да откуда ж мне знать?! Может, ты все это наговариваешь?.. Да, как пить дать – клевета это все! Сам, небось, бабу на стороне завел, а теперь Ленку мою изменницей выставить хочешь! Чего молчишь? Скажешь, не так? Ни в жизть не поверю, пока своими глазами не увижу! И никакого развода ты не получишь! А если и получишь, то вместо полквартиры – шиш тебе, с маслом!

– Вам нужны доказательства? Они у меня есть. Но вы их не увидите – приберегу для крайнего случая. И потом я еще подумаю, отдавать ли Лене ее половину, или нет, – тут Валя откровенно лукавил, ведь никакого брачного контракта с условиями об измене они не составляли. И тем не менее, уверенность в его голосе подавляла уверенность тещи. – Так что не советовал бы вам повышать на меня голос. Не то, совершенно случайно с шишом можете остаться как раз вы.

Не ожидавшая такого отпора, теща впала в короткое замешательство и заметно смягчилась:

– А не слишком ли ты, дорогой зятек, с плеча-то рубишь, м?

– Я вас не узнаю, Зинаида Федоровна, – насмешливо протянул Валя, прекрасно понимая политику изворотливости тещи. – Неужели такого счастья вы желали родной дочери: суррогат, по какой-то чистой ошибке зовущийся любовью? Или понимаете, что в тридцать три уже не приходится ждать очередь из принцев, и решили удержать хотя бы такого хренового зятя, как я?

– Ты забываешься, – теща смотрела на него тяжелым взглядом.

Он покачал головой:

– Нет. Это вы забываетесь: я вам не мальчик на побегушках, и никогда им не был, если вдруг мою доброту вы воспринимали за пляски на задних лапках. Но всему есть свой предел. Тем более теперь, когда ваша дочь мне абсолютно чужой человек. Так что с советами и нравоучениями вы не по адресу.

Теща собиралась что-то возразить, но он снова перебил, обращаясь к жене:

– Готовься к разводу и разделу имущества.

Сказав это и со звуком положив ободок золота на столешницу, он встал и, не оборачиваясь, удалился из кухни, не обращая внимания на окрики вышедшей из ступора Елены.

Собрав быстро самое необходимое и прихватив ноутбук, немедля покинул квартиру. Ночевать он поехал в гостиницу.

13. Свекровь (10 фев)

К моменту когда Люба вернулась домой, два дня назад, при последнем скандале, Сергей уже порядком остыл. Прощения не просил, – впрочем, это уже было не ново, – но разговаривал заметно мягче. И на следующий день стала ясна причина такого поведения: в воскресенье должна была приехать свекровь.

В связи с таким «событием», Любови прошлось подсуетиться сегодня с утра. И в то время как муж был на работе, в автосервисе, она, как угорелая, оббегала все магазины и супермаркеты города, закупая необходимые для ужина продукты. А потом еще несколько часов крутилась на кухне, как белка в колесе, кухаря и кашеваря. И пусть Люба, пользуясь случаем, собиралась возобновить разговор о разводе, но не хотела ударить перед пока еще свекровью лицом в грязь.

Когда все было готово, Любовь оглядела заставленную едой плиту и выдохнула, с долей облегчения. Только сердце предательски дрогнуло, сжалось в предчувствии чего-то. Люба метнула взгляд на часы: муж, конечно же, сегодня освободится пораньше, и совсем скоро заявится со свекровью, но уж полчаса у нее точно есть…

Не вполне осознавая, что именно ее гложет, женщина спешно собрала дорожную сумку, в которую закинула только самое необходимое, включая документы и флешку, на которую скопировала с домашнего ноутбука все, что касалось ее работы.

Вскоре явились Сергей с Тамарой Петровной. Ужин прошел в видимости спокойной обстановки. О чем свекровь, казалось, даже не догадывалась. Во время же самого ужина Люба молчала – не хотела портить напускную обстановку прежде времени. Заговорила только после, когда, разлив чай по чашкам, сама принялась мыть посуду. Причем катализатором послужил вопрос свекрови:

– Ну что Сереж, накормили, напоили, а теперь давайте, рассказывайте, когда уже наконец деток заведете.

– Мы пока не торопимся с этим вопросом, мам, ты же знаешь, – раздраженно отрезал Сергей.

Свекровь недовольно поджала губы. Долго буравила взглядом сына, но, так и не дождавшись ответной реакции, переключилась на невестку:

– Любк, а Любк? Ну хоть ты Сережку надоумь, что ли, а то помру, так и не увидевши внучков!.. Или не любишь мужа своего? – свекровь лукаво сощурилась. – Вон, вся в работе, в последнее время вообще внимания мужику не уделяешь, – с укоризной отчитывала Тамара Петровна, – смотри, какой злой стал! Как бы не сбежал в один прекрасный день.

Обратный отсчет от трех, и… Люба решилась:

– Тамара Петровна, на самом деле вы очень удачно приехали. Мы… – она сжала в руке обмакнутую в горчицу губку. Выключила воду, чтоб шум не мешал собраться с мыслями, и поправилась: – Я и Сергей хотим сообщить вам кое-что важное…

– Не начинай, – в голосе мужчины прозвенел металл. И холод, от которого по телу Любови пробежали волны неприятных мурашек.

– Та-ак, – свекровь перевела взгляд с невестки на сына и обратно. – Я вся внимание!

– Мы разводимся.

– Че-его?!

В тот же миг за спиной что-то грохотнуло, – вероятно, перевернутый стол, – следом раздался звон бьющихся чашек и еще какой-то непонятный шум, от которых сердце оборвалось, упало куда-то в пятки. Но не успела Любовь и вздрогнуть, как на запястье сомкнулись в стальной хватке пальцы Сергея. Настолько крепкой, что ее кисть разжалась сама, роняя тарелку в раковину.

Резкий рывок, вспыхивающий ослепляющим пятном перед глазами, отдающий дикой болью во всей руке, и вот уже Любовь приперта к стене. Спина и локоть больно ударяются о твердую поверхность, а сжимавшие руку пальцы перемещаются, ложатся удавкой на горло.

– Ненавижу тебя… – пророкотал не своим голосом Сергей, занося широкую, привычную к тяжелой работе ладонь для удара.

А в следующую секунду произошло то, чего не ожидал ни он, ни, тем более, Любовь: свекровь встала перед сыном, протискиваясь между ними и загораживая собой невестку.

– Начали за здравие, а кончили за упокой, – взволнованно выдохнула она, внимательно глядя на сына. – Когда ты успел так поменяться, сынок? Откуда в тебе столько злости, как будто бес в тебя вселился… Ты становишься похож на покойного отца, царство ему небесное.

– Мама, отойди, – проговорил он уже менее уверенно.

– Только через мой труп! – Они помолчали, упорно глядя друг на друга и не желая отступать. А потом Тамара Петровна сказала такое, от чего Любовь не могла определиться: то ли ей в ножки поклониться, то ли плюнуть обоим в лицо и уйти: – Зачем тебе марать об нее руки? Ну сыночек, подумай сам, хорошо подумай: надо ли оно тебе? Было б еще из-за кого сидеть…

При слове «сидеть» вздрогнул даже Сергей. Повисел над ними каменной глыбой, тяжело и шумно дыша и, видимо переваривая слова матери. А потом просто развернулся и молча покинул кухню. И, судя по щелкнувшей в прихожей двери – не только ее.

– Куда это он, на ночь глядя? – спохватилась мать.

Люба шмыгнула носом, оглядывая творящийся в кухне беспорядок и пожала плечами:

– Не знаю, – присев, она принялась собирать осколки дорогого сервиза. – Скорее всего, пошел ночевать в автосервисе. Ему вроде как хозяин разрешает…

«Боже, какого хрена?!» – горло сдавил невидимый ком, а взгляд затуманила пелена слез, мешая разглядеть мелкие осколки.

– И часто с ним такое? – свекровь заставила ее подняться и ощупала предплечье Любы. Вытащив из морозилки фарш, приложила через кухонное полотенце и усадила невестку на диван. – Ты не хнычь, ничего особенного, до свадьбы заживет… Ой! – тут же спохватилась она. – совсем уже одурела от ваших разборок, что всякую чепуху несу…

– Часто… – усмехнулась Любовь, отстраненно.

– Ууу… Надо тебе за него браться основательно, перевоспитывать с помощью наших женских хитростей… Мужикам ведь что нужно? Чтоб их слово в доме главнее было. А женщинам на то природа и дала хитрость, чтобы и мужчин не расстраивать, и в свою выгоду дела крутить… Но ты не переживай сильно, вот увидишь: ребеночка родите, так и Сережка исправится, выкинет эту свою дурь из головы… И вообще, радуйся: если мужик бьет – значит, любит! – с гордостью и, явно со знанием дела просветила свекровь.

Рука еще побаливала, и даже припухла слегка в области запястья, только Люба не могла сидеть, сложа руки и ждать, что же будет дальше. В любом случае, прибраться в кухне так уж точно не помешало бы…

– Что делать-то теперь собираешься? – полюбопытствовала Тамара Петровна, помогая Любе прибираться.

– Закончу с уборкой и свалю в туман, – зло отчеканила та.

– Даже и не думай! Ты на время глядела? Куда в такой час пойдешь? Не нужно решать вот так сгоряча, жалеть потом будешь.

– Тамара Петровна, я вас уверяю: жалеть мне точно не о чем. И можете не тратить время на отговаривания – не поможет: я уже все решила.

– Да что же я – не человек, что ли, – устало вздохнула свекровь, бросая полотенце и опираясь о столешницу. – Иди, я не вправе тебя держать, да и грех на душу брать не охота… Но хоть на ночь останься – куда в такую темень-то одна пойдешь?

14. (11 фев)

Люба проснулась, ни свет, ни заря. Огляделась, и вздохнула облегченно, когда вспомнила, что спать вчера оставалась на кухонном мини-диване. Шея и спина затекли, в затылке нещадно пульсировало, но женщина ни о чем не жалела. В любом случае, много лучше, чем, переступая через себя, лечь в общую с чужим монстром постель.

Не горя желанием находиться в не самой приятной ей компании свекрови, Люба быстро собралась и, даже не позавтракав, вышла из дома. На подходе к аптеке – дома обезболивающего не нашлось, – затренькал телефон. Номер на экране не был подписан, в целях какой-никакой конспирации от домашнего тирана, но Люба знала, кому он принадлежит.

– Доброе утро, солнце, – заспанный голос на том конце провода заставил улыбнуться и вспомнить: она не одна.

– Привет, любимый, – даже поразительно, насколько просто оказалось выговорить это. Насколько стало легко и светло на душе. В один миг с плеч будто свалилась тяжесть минувших лет и выветрились из памяти воспоминания о вчерашнем «семейном» ужине. Да, она сказала это любимому мужчине, и мир не перевернулся с ног на голову, не вымерло все живое… И даже головная боль совершенно чудеснейшим образом начала куда-то испаряться.

«Любимый», – повторила она мысленно, закусывая в волнении губу. Как давно у нее не было повода произнести это вслух. Как давно ей, оказывается, некому было сказать простое теплое слово. И не от кого услышать такой же ответ…

Узнав, где она находится, Валя условился встретиться на «их» месте. И уже через какие-то двадцать минут они сидели в кофейне, за столиком в углу. Мужчина грел ее руки и кормил ягодным пирогом, а потом осторожно слизывал с желанных губ ежевичный джем, то и дело углубляя поцелуи.

– А ты чего так рано сегодня? – Любовь погладила оттененную легкой щетиной щеку и заглянула в покрасневшие от недосыпа, но такие родные глаза.

– В гостинице особо делать нечего, – Валентин чуть нахмурился и улыбнулся, – вот решил пораньше на работу поехать.

– Где? – сознание зацепилось за одно-единственное слово.

– Я от Лены съехал позавчера, – мужчина глотнул кофе, – поселился в гостинице. Временно, разумеется, пока квартиру не найду. Тебе звонить не стал, а то мало ли… – он сжал зубы, досадуя внутренне, что все-таки послушал Любу, которая просила не приходить, – иначе мордобой был гарантирован, – а дать ей возможность поговорить с Сергеем и решить вопрос полюбовно.

– Получается, уже поговорили о разводе? И что она?

– Да ничего особенного, кроме как поддакиваний словам тещи я от нее не слышал… А ты уже поговорила? Или может, вместе поедем сегодня?

– Вчера во второй раз подняла разговор, и опять скандал… – Люба подняла на мужчину опечаленный взгляд: – Вот скажи: зачем я ему? Ну не любит же, – это действительно так, – тогда какого черта?.. Я не понимаю…

– Ну как же. Где он еще найдет такой наивный самоотверженный цветочек, который бы тянул работу и быт, в то время как он сам гуляет с чужими женами, – несмотря на внешнее спокойствие, слова прозвучали зло. Они помолчали какое-то время. – Ты вот что: собирай вещи и переезжай ко мне.

– Вещи я еще вчера собрала, самое необходимое, – хмыкнула она. – Все думала, куда бежать, в случае очередного скандала… Хотела к коллеге попроситься, пока жилье не найду… Но в гостиницу?

– Это только временно, пока квартиру не найдем, – Валя щелкнул ее легонько по носу и поцеловал в лоб. – Так что план таков: сегодня после работы едем забирать твои вещи. И никакие сомнения, а тем более возражения на этот счет больше не принимаются!

Люба рассмеялась, чмокнула любимого мужчину в щеку и обняла так крепко, как только могла. А в ответ получила долгий, сладкий поцелуй.