Текст книги "Горсть мужества"
Автор книги: Габи Хауптманн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
По трассе А8 Клаус направился к Ульму, а оттуда выехал на автомагистраль, ведущую на Брегенц. Он уже очень давно не был на Боденском озере и, проезжая мимо, решил во что бы то ни стало на обратном пути завернуть в Линдау и посидеть там в самом лучшем ресторане. У него есть полное право позволить себе все самое лучшее. В туннеле Пфендер, в Австрии, он попал в пробку, оказавшись запертым среди других машин. Через некоторое время ему пришло в голову, что затор инсценирован с целью совершить нападение на него и завладеть его деньгами. Что ему делать, если вдруг появятся вооруженные люди и нападут на него? Спасаться бегством? Даже и думать не стоит! Отбиваться? Но он же не Пирс Броснан. Клаус ослабил галстук, включил кондиционер и начал наблюдать за теми, кто находился в соседних машинах. Перед его машиной стоял зеленый «опель-кадет» неопределенного года выпуска, а позади – мини-вэн. Мало оснований опасаться нападения со стороны таких соседей. Или все-таки нет? Общее количество мест в мини-вэне как минимум равно шести. Клаус пытался разглядеть в зеркало заднего вида лицо водителя мини-вэна. Это женщина. Как хорошо! Клаус на время расслабился. Но стоп! Разве в сценах с террористическими актами не женщины показаны как самые кровожадные и беспощадные участницы? А разве не они оказываются зачастую вдохновителями и руководителями террористических актов? Тут он увидел, как дверца пассажира, сидящего рядом с водителем мини-вэна, открылась и из нее вышел мужчина. Пульс Клауса начал зашкаливать; этот тип направлялся прямо к нему. Клаус нажал на кнопку центрального замка и заблокировал все двери. Потом подумал, что стекла его машины не бронированные, поэтому такая мера предосторожности не спасет его от нападения. У этого парня есть что-то в руках? Клаус увидел бородатое лицо, приближающееся к его двери.
– Прочь! – заорал он, закрывая лицо руками. Потом надавил на кнопку сигнала. Помповое ружье разнесет стекло двери и его лицо в клочья за один момент! Но он же не стащил эти деньги. Он ничего плохого не имел в виду. Только пожить еще пару лет вместе с Региной под ясным небом, ничего больше! Парень начал что-то орать. Все! Вот и конец!
– Да заглушите вы наконец мотор! Вы, вонючка!
Клаус сидит как парализованный.
Мужчина начал стучать кулаком в стекло.
– Заглуши мотор, это же пробка, ты, алкоголик!
Заглушить мотор? До Клауса доходит, что это не он стал жертвой бандитов. Это люди в соседних машинах могут стать жертвами выхлопных газов его машины.
– О да, само собой разумеется, конечно, немедленно, простите меня. – Сердце его продолжает колотиться.
Показав ему характерный жест средним пальцем правой руки, мужчина пошел к своей машине. Но успокоиться быстро не удалось.
– Это не было покушением, – сказал Клаус себе. – Конечно, нет!
Потом увидел, что машина впереди него тронулась с места. Дрожащей рукой он повернул ключ и еще долго боялся посмотреть в зеркало заднего вида.
Манфред Бушельмейер сидел в своем кабинете и точил карандаши. Эта корова из ведомства по труду до сих пор не позвонила. Она что, хочет обломать его? Больше семнадцати марок он все равно не предложит. Потому что тогда зарежет себя без ножа. Платить больше семнадцати марок – огромный риск.
Зазвонил телефон.
Наконец! Манфред быстро снял трубку.
– Что нового на окрестных фронтах?
Тьфу ты, словно сама когда-нибудь служила, тупоумная генеральская дочка. И словно она уже тоже все точно разузнала. Тогда это конкуренция. И Марион прикинется, будто ничего не знает, чтобы как можно больше выведать у него.
Он постарался отвечать равнодушно:
– Это, кажется, не очень привлекательный объект. По крайней мере, в местном совете еще никто этот вопрос не обсуждал!
«Ого, – подумала Марион, – сейчас он попытается одурачить меня». Она посмотрела через окно в сад, день обещает быть замечательным, и в этот момент Марион заметила, как во двор вошел садовник.
Марион почему-то считала, что все садовники – убийцы.
– Значит, пустое колебание воздуха? – спросила она.
– Абсолютно, – ответил Манфред, сломав кончик карандаша. – Забудь об этом, Марион. Мне очень жаль!
А если она уже набавила цену? А если она действительно предложила больше семнадцати марок? А если Марион известно, что он ее тайный оппонент в этой игре? А если она только и ждет его краха, уже зная, что он неминуем?
– Жаль, – проговорила Марион. – Может, в следующий раз, Манфред. Играй и выигрывай. Ты знаешь.
«Я вообще ничего не знаю, – подумал он, со злостью бросая трубку. – Я знаю только, что эта дрянь из ведомства по труду до сих пор не позвонила. И она скорее всего не позвонит, потому что дело уже, похоже, улажено. Играй и выигрывай. Партия за Марион! Потерять столько денег! А как легко можно было их заработать. Да, они мастера своего дела! Надо их просто уничтожать, этих Шмидтов!»
Аннемари Розер расслабленно сидела в своем кресле и мечтала. Вот так иногда можно заработать деньги. 160 тысяч марок за один вечер. 160 тысяч марок. Чтобы получить такие деньги при ее теперешней зарплате, нужно не есть, не пить три года и восемь месяцев. 160 тысяч марок означало бы еще и новую мебель, новую кухню и новую машину. Или новую квартиру. Может, даже маленький домик в ближайших окрестностях города. Или отпуск каждый год, проведенный в путешествии по миру, а зимой – горные лыжи. Это понравилось ей больше. Она закрыла глаза, положила ноги на стол и погрузилась в мечты, пока вдруг в голове не сработал какой-то будильник. Ах да, в коридоре сидят люди, которые ищут работу. Аннемари с удовольствием предложила бы им свое рабочее место, а сама пустилась бы по волнам новой жизни.
Клаус приближался к границе. При подъезде к австрийской таможне сердце снова сильно забилось от необъяснимого волнения. Почему, он не мог понять, ведь ему ничто не угрожало. Он направляется в Лихтенштейн. Наличные деньги при пересечении границы в данном случае не декларируются. Только если Клаус захочет положить их там на счет. Тогда это придется сделать для предоставления информации в статистические органы. Необходимо будет заявлять и доходы с такого счета. Клаус также знал, что это декларирование затрагивает только внешнеэкономические активы, касающиеся международных обменных операций. То есть заявлять ввоз таких средств надо совсем в других ситуациях. И это известно всем: финансовому ведомству и другим органам.
Несмотря на осведомленность, нервы у Клауса на пределе. Потому что самые темные лошадки в его представлении – это служащие таможни. Как отреагирует простой таможенник, обнаружив в его кейсе некоторое количество пестрых денежных пачек на общую сумму в один миллион марок? Ему-то самому ничего в этой ситуации не угрожает, поскольку с помощью банковских документов он готов доказать легальное происхождение этих денег. Но тем не менее могут возникнуть неприятности, потому что служащий таможни имеет право проверить, не стоит ли за этими деньгами история с вымогательством, похищением или ограблением, не отмывание ли это денег от торговли наркотиками. Вот таким проверкам совсем не хотелось бы подвергаться, несмотря на то, что все налоги с миллиона, лежащего в кейсе, уже уплачены и это строго задокументировано.
От таких мыслей Клауса прошиб пот, и он решил немного успокоиться. Ему казалось, что знаки доллара прыгают у него перед глазами. Любой пограничник и таможенник тотчас заметят это, и тогда проблем не миновать. Клаус остановил машину на одной из стоянок и начал ходить вокруг нее, стараясь взять себя в руки. Отойти далеко от машины он не мог, боясь, что ее угонят. «БМВ» пользуются у населения большой популярностью – даже если в багажнике и не лежит миллион.
«Я должен думать о чем-то отвлеченном, не касающемся моей акции», – начал Клаус сеанс аутотренинга. Но ничего, кроме имущественного спора с первой женой, желания Регины поехать в отпуск, суммы на его опустевшем счете, на ум не приходит. И мысли возвращаются к лежащему в багажнике миллиону. После третьего круга возле машины Клаус почувствовал, что ему ничего не помогает. Рубашка прилипла к спине. На улице к тому же нестерпимо жарко.
Он снова сел в машину, вставил компакт-диск с вариациями на тему произведений Гайдна и начал постепенно успокаиваться. Через восемнадцать минут музыка закончилась, и Клаус запустил воспроизведение еще раз. К началу третьего прослушивания он готов был завести мотор и продолжить путь к границе. С музыкой Гайдна он пересек таможенный пост с австрийской стороны и через минуту с излишне любезной улыбкой, как у Алисы в стране чудес, приветствовал швейцарского таможенника.
– Ничего облагаемого пошлиной, – произнес Клаус и спокойно проехал границу поста.
Когда он вырулил на дорогу, ведущую в Вадуц, лицо его побелело, но широкая улыбка еще долго не сходила с него. Да, он сделал это. Деньги движутся по пути в «никуда».
Услышав, что ее зовут к телефону в парфюмерном магазине, Линда испугалась. Только бы не Гюнтер. Не хватало еще, чтобы он узнал, где она зарабатывает себе на хлеб.
Но это оказалась Грета Кремер, которая напомнила Линде, что ждет ее к себе на демонстрацию очередной коллекции белья.
– Я не забыла про вас! – обрадовалась Линда.
– Я пожелала еще раз убедиться, что вы придете. Собирается прекрасная компания, думаю, будет очень весело, и вам удастся выгодно продать большую партию.
– Спасибо, мне было бы это очень кстати!
– Надеюсь, все получится.
Линда положила трубку. Гюнтер вынул двумя пальцами из бумажника и дал ей то, ради чего она должна будет полночи кривляться непонятно перед кем, выслушивая глупые шутки, и улыбаться, делая при этом счастливое лицо.
«Ты опускаешься до уровня проститутки, – сказала она себе, – смотри же, Линда, не упади еще ниже, вместо того чтобы взлететь!»
Дирк провел бессонную ночь. Ричи, как настоящий друг, примчался вчера ему на помощь, забрал из полицейского участка и пошел вместе с ним в злополучный кабак в качестве группы силовой поддержки. Дирк, как и в прошлый раз, сразу разыскал это место и, исполненный энтузиазма, вошел внутрь. Как и в прошлый раз, глаза его не сразу привыкли к темноте. Но, едва освоившись, он узнал помещение, где был вчера.
– Это здесь!
– Ну, тогда вперед!
– Вот ваши пятнадцать марок, – подойдя к стойке, обратился Дирк к мужчине, стоявшему к нему спиной.
Тот обернулся, оглядел Дирка и протянул руку.
– Спасибо!
Дирк выжидал. Мужчина щелкнул пальцами и сделал требовательный жест рукой.
– Ну что же ты? Раздумал? Я, честно говоря, не знаю, за что ты хочешь дать мне денег, но если предлагаешь, отчего не взять? А, малыш?
Это что, плохая шутка?
– Я оставил вашему коллеге в залог свои часы, потому что у меня украли кошелек и я не мог расплатиться. – Дирк пытался скрыть напряжение. – Я задолжал пятнадцать марок. Вот они. А сейчас я хотел бы получить мои часы.
– Моему коллеге? Что за ерунда! У меня нет никакого коллеги, парень, в этом заведении работаю я один.
– Но это же неправда! – воскликнул Дирк. – Несколько часов назад здесь был парень с лицом боксера, который обслуживал меня. И отобрал часы. Я хочу вернуть их!
Парень холодно посмотрел на него прищуренными глазами, потом натянуто улыбнулся.
– Если я передам ему твои слова, то и у тебя скоро будет нос как у боксера, мошенник! Это же был Эдди по прозвищу Малыш, и если ты ему что-то задолжал, то и разбирайся с ним сам. Он здесь такой же гость, как и ты!
– Эдди – это кто? – вмешался Ричи.
– Эдди – это Эдди. Он может зайти, может не зайти. Если у него теперь есть дорогие часики, то какое-то время он не будет заходить. Но вы можете подождать его. Мне, собственно говоря, все равно, кто проводит здесь время.
– Я иду в полицию! – Дирк повернулся.
– Тогда оставь деньги, мальчик, или ты отправишься к этим ищейкам как не уплативший по счету.
Дирк не пошел в полицию, сочтя это нелепым, и лежал теперь в постели, чувствуя себя жалким и ничтожным. Будущий юрист, обязанный разбираться в таких делах и предотвращать их! Преступления против жизни, какая ирония судьбы. Вчерашние сцены не выходили у него из головы: тип со своими прищуренными глазками и отчетливое чувство, что этот Эдди во время их разговора сидел в соседней комнате и наблюдал все сквозь приоткрытую дверь. Дирк – посмешище. Да, были в его жизни куда лучшие дни. Но во всем этом виновата Линда.
Она больше не давала о себе знать.
Вела себя так, словно он не существует!
Дирк ворочался, отрешенно смотрел в потолок; внутри у него все кипело и бурлило.
Внезапно он сел.
Ему не следовало так поступать с Линдой, когда она пригласила его на ужин. Может, ей действительно было очень плохо в тот момент. Значительно хуже, чем он предполагал.
Дирк вцепился руками в волосы.
Может, позвонить ей?
Взглянув на часы, он понял, что у нее сейчас обеденный перерыв. Может… Одним рывком Дирк спрыгнул с кровати, побежал в душ, встал под струи воды и, не успев толком вытереться, натянул джинсы и футболку. Но затем снял эту одежду: черные джинсы и черная рубашка с короткими рукавами показались ему более подходящими. Небритое лицо тоже не его стиль. От напряжения Дирк два раза порезался; потом побежал вниз по лестнице через три ступеньки. Кто знает, почему Шмидт привозил ее домой? В конце концов, для этого могли быть совсем особые причины. Надо выбросить эту книжку про женскую психологию на помойку. Откуда автору книги знать, что представляет собой его Линда? Уже на улице, которая вела к магазину Линды, Дирк заметил, что она идет по другой стороне. У него перехватило дыхание. Линда восхитительна! Как она движется, как прекрасна ее походка, как великолепны черные волосы! Вся она словно неразгаданная тайна, даже' ритм шагов у нее особенный. «И это совершенство принадлежит мне», – с гордостью подумал Дирк и радостно устремился к ней. Но Линда подошла к одному из магазинов и не заметила его. Даже не почувствовала, что он рядом. Разве у влюбленных не должно быть седьмого чувства?
Сделав еще несколько шагов вперед, Дирк остановился на противоположной стороне улицы, удивленно оглядел вывеску над входом в магазин. «Индра» – самый дорогой в Рёмерсфельде бутик верхней одежды. Что Линде там нужно? Неужели она потеряла работу, а он ничего об этом не знает?
Стоя на другой стороне улицы, Дирк не мог узнать, что нужно Линде в этом магазине. Он перешел улицу и замер рядом с огромной витриной.
В тот момент, когда он заглянул через витрину в магазин, Линда вертелась перед огромным зеркалом и рассматривала себя со всех сторон. Она заметила его отражение в зеркале, их взгляды встретились, и они несколько секунд смотрели друг на друга. Линда повернулась к витрине, держа перед собой платье и прикрываясь им как щитом. Дирк словно прирос к месту и неподвижно уставился на нее. Линда ждала его реакции, но ничего не угадала по лицу Дирка. Отвернувшись, она направилась к длинной штанге, на которой развешаны платья, и начала перебирать их.
Замерший Дирк чувствовал себя как побитая собака, но не понимал почему. Почему Линда не выскочила к нему из магазина? Что пролегло между ними, кроме толстого стекла огромной витрины бутика? «Мне, наверное, следовало бы зайти и прямо спросить ее об этом, – размышлял он, – но будет ли это правильным шагом? Она, похоже, больше думает сейчас о новом платье, чем обо мне».
Линда краем глаза заметила, что Дирк уходит. «Вот так, оказывается, и заканчивается большая любовь. Он даже не попытался подойти и поговорить со мной о том, что происходит. Его совсем не беспокоит, что со мной, что я чувствую и думаю. Он посмотрел на меня и пошел прочь. Вот так просто».
Приподнятое настроение Линды улетучилось. Она вышла на улицу, но нигде не увидела Дирка. Боль, нестерпимая боль где-то под сердцем. Ему, в самом деле, нет до нее никакого дела. От осознания этого боль усилилась. Наверное, Дирк завел себе другую подругу, которая приходит к нему теперь в его лачугу, а ей остается сказать ему только последнее «прощай». Идиот!
Линда вернулась в парфюмерный магазин. Лучшее лекарство от любовных страданий – работа. Поэтому осталось только паковать и сортировать товар.
Клаус открыл в одном из банков Вадуца счет и положил на него привезенный миллион. Это было не самой серьезной проблемой. Сумма в один миллион марок принимается в банках Лихтенштейна без каких-либо затруднений. Вот встреча с коллегой из Лихтенштейна, таким же, как и он, советником по имущественным вопросам обещает быть куда сложнее. Тот должен был временно принять управление акционерным обществом Клауса, чтобы обеспечить анонимность, их мероприятия. Потому что обнаружить, куда ведут следы, было очень просто. И это Клаусу предстояло предотвратить.
Когда часы пробили четыре, Аннемари Розер сняла трубку телефона. Вот он, конец рабочего дня! Ей даже незачем смотреть на часы, чтобы определить это время. За многие годы ощущение времени вошло в подсознание. Аннемари набрала номер Манфреда Бушельмейера. Трубку сняли после первого гудка. Аннемари усмехнулась. Он все-таки ждал ее звонка.
– Господин Бушельмейер? Да, в принципе на пути нашей сделки никто не стоит.
Она услышала в трубке напряженное молчание.
– Но? – наконец спросил он.
– Как было сказано, у вас есть соперница в этом деле. – Аннемари напряженно уставилась в точку на противоположной стене кабинета.
Бушельмейер помолчал, потом спросил, затаив дыхание:
– И что все это означает?
– За небольшое вознаграждение я могла бы решить вопрос в вашу пользу.
– Насколько небольшое?
Аннемари показалось, что она ведет себя нагло, но решила довести игру до конца. Выигрывает тот, кто рискует.
– 10 тысяч марок.
– Разве вам мало того, что вы получите от этой сделки?
– Я лишь посредник между вами и обществом защиты животных. Или между…
Манфред Бушельмейер знал, что она хочет сказать. Между обществом и Марион Шмидт. Значит, Марион Шмидт не станет платить за посреднические услуги? Но он не мог ее об этом спросить. Это было бы опасно.
– Подождите секунду, – сказал Бушельмейер, подвинув к себе калькулятор.
При средней цене продажи тридцать семь марок за квадратный метр, при условии покупки земли по семнадцать марок и посреднических деньгах в сумме 10 тысяч марок он заработал бы все еще приличную сумму – около 190 тысяч. Однако он проговорил:
– Ваши посреднические несколько высоковаты.
– Маклеры берут больше! Это тоже верно.
– Ну ладно… – Он ухмыльнулся. – Вопрос в том, стоит ли вообще эта земля таких денег. – Но вы же знаете, моя матушка… А желание пожилой матери для почтительного сына превыше всего!
– Да, даже слишком!
– Что вы сказали?
– Надеюсь, она будет счастлива в своем домике рядом с приютом для животных.
– Это и мое искреннее желание. – Бушельмейер откашлялся. – Где и когда мы составим и заверим договор?
– Питер Ланг, мой адвокат, подготовит необходимые документы, и, если вы согласны, мы уладим дело в его присутствии уже завтра вечером. Кстати, господин Бушельмейер, деньги только наличными.
– Вы имеете в виду наличные за ваше посредничество?
– Наличные и за посредничество, и за землю. Если же вы выпишете мне чек, я должна буду сначала проверить его подлинность и лишь затем подпишу договор. Тогда все затянется не на один день. Полагаю, вы не хуже меня осведомлены в этих вопросах.
«Наличными? Но где я сейчас наскребу столько денег?» Манфред Бушельмейер складывал цифры столбиком на листочке бумаги: 180 тысяч.
– Конечно, – сказал он и нарисовал снизу три жирных восклицательных знака.
Доктор Юрген Бергер – профессионал высочайшего класса. Это Клаус увидел с первого взгляда. Они договорились встретиться в офисе Бергера в Вадуце, и Клаус едва не опоздал, потому что не сразу нашел нужный адрес. Офис располагался в современном здании. Среди множества табличек с именами и названиями значилась и фамилия Бергера. Когда Клаус, стоя посреди огромного коридора перед нужной дверью, нажал звонок, доктор Бергер встретил его и провел через довольно узкий проход в дверь своего кабинета. Клаус не видел, что происходит в соседних помещениях, но по количеству телефонных звонков понял, что объем работы в этом офисе очень велик. Доктор Бергер – типичный представитель делового мира. На нем серый костюм и галстук скромных тонов. Он – сама серьезность. На мизинце его левой руки маленький перстень. «Тоже мне украшение для мужчины», – скептически подумал Клаус. Но мысль о том, что перстень может быть семейной реликвией, успокоила Клауса. В целом господин Бергер выглядит безукоризненно. Густые, коротко подстриженные волосы, высокий лоб, энергичный подбородок и несколько женственный рот. Полные губы у мужчин неприятны Клаусу. Такой рот, по его мнению, был характерен для инфантильных, склонных к сентиментальности мужчин. Тем не менее, Бергер казался Клаусу, по крайней мере на первый взгляд, вполне подходящим человеком для той разновидности бизнеса, в которой был занят.
Бергер сразу перешел к делу. Он предложил Клаусу сесть, а сам занял место напротив. Затем попросил Клауса еще раз кратко повторить то, о чем они уже беседовали по телефону, и сделал какие-то пометки. Наконец он поднял взгляд.
– Не вижу никаких проблем в том, чтобы реактивировать ваше акционерное общество, – сказал Бергер. – Вы, господин Раак, единственный акционер и, кроме того, состоите вместе с двумя гражданами Лихтенштейна, которых я намерен сегодня принять, в наблюдательном совете. Я председатель и тем самым управляющий делами акционерного общества, поэтому буду осуществлять скупку и продажу. – Бергер листал свой блокнот. – Уставной капитал составляет на сегодняшний день 100 тысяч франков, верно?
– Абсолютно!
– Порядок. – Юрген Бергер снова взял ручку. – Следующий шаг таков: акционерное общество берету некоего банка ссуду, чтобы финансировать фирмы и недвижимость, которые мы будем скупать у Гюнтера Шмидта.
Клаус кивнул.
– О какой сумме идет речь? – Юрген Бергер снова поднял взгляд.
– Примерно 500 тысяч франков.
Бергер сделал еще одну запись, захлопнул блокнот и бросил на Клауса короткий взгляд.
– Моя зарплата, как председателя акционерного общества, составляет 1000 франков в месяц, господа из наблюдательного совета получают по 3000 на служебные расходы. Это раз в год единовременно.
– Если мы уже об этом, – заметил Клаус, – то вам следует знать, что я, как председатель наблюдательного совета, рассчитываю на 10 тысяч франков в год.
Бергер, кивнув, записал информацию.
– Хорошо, если мы договорились об этом, то я могу внести свое имя как председателя АО в регистр предприятий.
– Много ли времени уйдет на это? – Клаус бросил взгляд на часы, о чем тут же пожалел, поняв, что в данной ситуации это неуместно.
Юрген Бергер нетерпеливо кивнул:
– Здесь, в Лихтенштейне, это совсем не долгая процедура. В Германии, – он снова заглянул в блокнот, – вы быстро организуете для меня и для Гюнтера Шмидта встречу с нотариусом. Впрочем, господин Шмидт должен сначала создать необходимые условия для продажи, урегулировать дела с банками, чтобы такая продажа стала возможной. Я не знаю, дорого ли стоят недвижимость и земля, о которых идет речь. Как только это выяснится, акционерное общество скупит у господина Шмидта фирмы и недвижимость по согласованной цене. Если все будет проделано быстро, уже через неделю наше АО станет сказочно богатым. – Бергер засмеялся, обнажая большие неровные зубы.
Клаус тоже засмеялся. Предложение понравилось ему, а еще больше то, что за всем этим может последовать. Например, Гюнтер перестарается с Линдой в постели и получит на этой почве инфаркт или еще каким-либо образом лишится жизни. В таком случае господина председателя, доктора Юргена Бергера, можно очень быстро отправить в отставку.
* * *
Около пяти часов вечера Гюнтера охватило неопределенное беспокойство. Он думал с нарастающей радостью о предстоящей ночи. Гюнтер забронировал номер в «Паласе» – отеле первого класса, с трехзвездочным рестораном. Отель находился не близко от Рёмерсфельда, поэтому там едва ли встретятся деловые знакомые, но и не так далеко, чтобы на обратном пути утратить хорошее настроение. Или лучше провести там вою ночь? Линда показалась ему вчера чертовски доступной и близкой, почти готовой исполнить все его желания. Гюнтер мысленно проигрывал ситуацию, но каждый раз останавливался, вспоминая о Марион. Если он не придет ночевать домой, то завтра она будет следовать за ним повсюду как фурия. Ему необходимо алиби. Что могло бы послужить причиной его внезапного исчезновения на всю ночь? И кто мог бы подтвердить это алиби? И каким образом он мог бы на основании этого алиби не назвать Марион место, где провел ночь?
Гюнтер направлялся с одного из объектов к себе в офис. Но никаких результатов эти размышления не дали. Кого бы из друзей-приятелей привлечь на помощь? Он подумал о Манфреде Бушельмейере. Но друг ли он ему? Что, кроме совместного членства в местном совете и информационных игр, связывает их?
Впрочем, Гюнтер всегда выигрывает. На подъезде к Рёмерсфельду скорость транспортного потока резко упала. Впереди Гюнтер увидел медленно движущийся трактор. Его водитель, похоже, не мог сместиться ближе к обочине или съехать на нее, поэтому никакой возможности обогнать трактор не было. А уж сделать это в веренице машин вообще невозможно. Гюнтер несколько раз попытался, но, поняв, что это бессмысленно, включил радио, желая хоть как-то отвлечься. Послушать новости и напоследок передачу о пробках на дорогах. Он прослушал только половину сообщений о пробках, и тут его прошиб пот.
На трассе А81 в направлении Штутгарта, перед населенным пунктом Зиндельфинген, движение застопорилось на протяжении двух километров.
Если сегодня ночью у него что-то застопорится, вот будет позор.
Гюнтер судорожно вспоминал, как это происходило у него последний раз с Марион. В день его рождения все еще было в порядке. Но этот орган весьма своенравен. Что, если он не захочет? Такого бесчестья Гюнтер не переживет. Но стоит ли чего-то опасаться? Он вообразил Линду обнаженной. Или в подвязках для чулок. «Эй, совсем недавно тебе достаточно было только подумать о том, как она после душа, еще не обсохнув, ждет тебя на балконе, и от этого ты приходил в неописуемое возбуждение. Хотя на балконе тебя никто не ждал. А теперь?» Гюнтер удрученно посмотрел на свой пах.
Ничего не произошло, разве что трактор наконец свернул на боковую дорогу. Вперед, транспорт снова двинулся!
Затем Гюнтер начал утешать себя: «Просто я еще не в настроении. Целый день на объекте, измученный, злой, у кого же в таком состоянии встанет? Но сегодня ночью все будет совсем иначе!»
Он проехал указатель на Рёмерсфельд. А если нет? Второе «я» не выпускает Гюнтера из плена сомнений. Может ли он проявить слабость?
Гюнтер схватил телефон и позвонил своему аптекарю. Но трубку сняла госпожа Матушек, которую он совсем не хотел бы посвящать в личную жизнь.
– Скажите, госпожа Матушек, ваш муж еще принимает?
– О чем идет речь?
Идиотизм!
– О, простите, похоже, я попал в зону неуверенного приема, видимо, связь вот-вот прервется, я перезвоню позже еще раз!
Гюнтер слегка потер трубку о брюки, постукал по колену, изображая помехи, потом отключил. Госпожа аптекарша вряд ли очень хорошо разбирается в мобильной связи, а уж тем более в зонах неуверенного приема радиосигнала. Если вообще имеет какое-то представление о радиосигналах.
Повесив трубку, Манфред начал радостно танцевать вокруг стола. Он сделал это! Теперь можно, наконец, спокойно заняться своими делами. Сначала он совершил обход супермаркета, чтобы психологически настроиться на работу, потом попросил секретаря принести ему кофе и рассказать какую-нибудь новую сплетню о жизни его подчиненных – таков особый метод работы Бушельмейера с людьми, – и сейчас, часом позже, он снова был в своем кабинете. Манфред бросил взгляд на стол, где скопились не просмотренные письма, факсы и статистические отчеты, и на секунду замер перед этой горой документов. Теперь у Манфреда остался один неразрешенный вопрос – его кредитоспособность. Речь идет о довольно срочном деле, это следует ясно дать понять ответственному исполнителю. Только он не знал, что думают о таких срочных делах представители банка. Аннемари Розер позвонила слишком поздно, так что сегодня ничего уже не получится. После четырех часов дня он сможет только получить выписку со своего счета, но это не продвинет его в решении дела.
Вздохнув, Манфред снова сел за стол, взял один из факсов и пробежал его глазами. Резюме. По факсу. Никаких вариантов. Но молодой человек, приславший это резюме, прав в одном. А именно в том, как обратился к нему, Манфреду, в своем послании: «Глубокоуважаемый господин Управляющий». Так и написано. И в этом парень, черт возьми, прав. Манфред – управляющий самого большого строительного супермаркета в Рёмерсфельде. Какой банк откажет ему в таком незначительном кредите?
Гюнтер уже в пятый раз объехал центральную часть города, стараясь найти место для парковки как можно ближе к аптеке и как можно скорее: время летит быстро. Ему следует так подойти к господину Матушеку, чтобы при этом не было его жены – не то, не дай Бог, подслушает, о чем они будут говорить. Звонок Гюнтера был весьма некстати. Ну, в крайнем случае, можно утверждать, что это был не он. Кто-то пошутил, подделав его голос. Может, кто-то из «зеленых», давно мечтающий превратить аптеку в магазин, торгующий мюсли.
Третий звонок принес Гюнтеру удачу: Арно Матушек сам подошел к телефону. Обмениваясь с ним дежурными любезностями, Гюнтер вдруг догадался, как вывести себя из-под огня.
– Господин Матушек, вы знаете, что у нашего обер-бургомистра скоро день рождения?
– Вот как? Скоро?
– Да. Мы придумали один не совсем обычный вариант усиления!
– Да, больше в направлении витаминов или…
– Секса, господин Матушек, больше в направлении секса!
На другом конце провода тишина. Или он опять попал в зону неуверенного приема? Гюнтер с тревогой посмотрел на дисплей телефона – нет, все нормально.
– Господин Матушек, вы понимаете меня?
– Это не… – Господину Матушеку, очевидно, такое никогда не приходило в голову, а может, его жена стоит сейчас рядом.
Гюнтер подъехал к тротуару и, остановившись, включил аварийную сигнализацию. Он опасался, как бы связь действительно не пропала.
– Знаете, для этого необходим рецепт.
– Пожалуйста, как сюрприз для бургомистра! Господин Матушек, прошу вас. Мы все серьезные инвесторы, мы соберем необходимую сумму за одну упаковку. Сколько она может стоить?
– 1100 марок за тридцать пилюль.
– Ну видите… – В этот момент Гюнтер заметил в заднее зеркало автомобиль дорожной полиции, который явно намеревался подъехать к нему и разобраться, почему его машина остановилась в неположенном месте. – …как высоко мы ценим нашего бургомистра! Позвольте мне зайти сейчас?
