Текст книги "Мертвый сезон в агентстве 'Глория'"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Меркулов наконец уставился в лист бумаги и стал писать:

"1. Охранник Дмитрий Рябов.

2. Полковник Довбня Тимофей Поликарпович.

3. Референт советника по экономике в администрации президента Маркин Игорь Леонидович…"

Бывших охранников госпожи Бояровой продержали в милиции чуть больше часа, вернули удостоверения и отпустили с миром.

– Ну что, браточки? – обратился водитель к товарищам. – Куда теперь двинем?

– Положено к начальству…

– А ты как считаешь, Никола?

– Я бы когти рвал!

– Куда, парень? Кто тебя примет?

– Тогда ты сам и решай.

– Думаю, все равно доложиться надо, а там будет видно, – сказал водитель.

Полковник Довбня принял их немедленно, и вид его не предвещал ничего хорошего для провинившихся.

Дело в том, что получасом раньше ему позвонил Игорь Леонидович Маркин и каким-то странным тоном спросил, все ли у него в порядке. Довбня, подумав, сказал, что вроде бы никаких особых проблем нет, ну а если по мелочам, то у кого их не бывает.

Маркин мелко рассмеялся и велел ему срочно сесть в служебную «Волгу» и – одна нога здесь, другая – там, смотаться на Пречистенку к Боярову. По служебному удостоверению ему выдадут кейс, запертый на код. Вот с этим делом и следовало так же срочно прибыть к Маркину.

Недолго раздумывая, полковник выехал на Пречистенку. Все было как и сказал Игорь Леонидович. Охранник проверил документ и выдал кейс.

– Знаешь, что в нем? – спросил Маркин, когда кейс лег на его письменный стол.

– Понятия не имею.

– Сейчас удивишься… – Маркин, видно, знал код, потому что покрутил одно колесико, другое и щелкнул замками. Откинул крышку. В кейсе лежали три пистолета с тремя же обоймами отдельно. – Не узнаёшь? – ухмыльнулся Маркин.

Полковник лишь отрицательно покачал головой.

– И правильно, откуда ты можешь знать, что оружие это принадлежит тем троим твоим раздолбаям, которые осуществляли охрану госпожи Бояровой?

– А они… где? – враз севшим голосом спросил полковник.

– А вот когда они к тебе явятся, сам у них и спроси. Да построже. И не забудь расспросить про их обидчиков, пусть поподробнее расскажут: как выглядели да чего говорили и делали. Я бы и сам съездил посмотреть на тех парней, но времени в обрез, улетаю в командировку.

– Счастливого пути, Игорь Леонидович, – только и нашелся сказать полковник Довбня.

– К черту!… Так не забудь порасспросить. А пистолеты эти забери. Кстати, они им тоже больше не понадобятся. Ты меня хорошо понял, Тимофей Поликарпович?

– Так точно, – прохрипел полковник.

Вернувшись от Маркина, он первым делом отправил в ресторан Дома литераторов двоих серьезных молодых людей, штатских. Те нашли официанта, который обслуживал госпожу Боярову и троих мужчин, которые позже вышли вместе с ней на улицу. Большего тот, к сожалению, добавить не смог. Зато выручил гардеробщик, который, находясь при вешалке, никакой работы в связи с летним теплом не имел, и от безделья вышел наружу – покурить и публику проходящую понаблюдать. Он и оказался случайным свидетелем скоротечного боя. Если его можно было назвать таковым. Потому что на самом деле трое людей среднего возраста, не шибко накачанных, вмиг уложили на асфальт троих же «качков». После чего отвалили на белом «мерседесе» с роскошной бабой за рулем. Ну про бабу понятно, это, разумеется, мадам Боярова, которая ухитряется в любой ситуации выглядеть королевой, но вот кто были ее спутники? Тут большой вопрос…

И вот раздолбаи явились сами и застыли, ожидая разгона…

– Документы и оружие на стол! – приказал полковник.

Парни послушно выложили удостоверения и понурили головы.

– Я сказал: и оружие! – повысил голос Довбня.

– Оружия у нас нет, – ответил за всех массивный шофер Петя.

– То есть как это нет? – сделал изумленные глаза полковник. – А где же оно? У кого?

Горе– охранники молчали.

– Ну что, не слышу объяснений! Господа «черные пояса», мать вашу!

– Да чего говорить-то? – словно обозлился охранник Вася. – Сами, поди, все знаете.

– А вот тут ты в самую точку попал, Василий. Мне действительно все про вас известно. И как вам лихо морды набили. И как оружия табельного вы, будто сопляки, лишились. И как Елену Юрьевну вы крепко подвели. А ведь она на вас разве что не молилась!

– Молилась, как же… – пробурчал третий, Николай. – Может, и молилась, да не на нас. Хохотала, курва старая, когда эти хмыри…

– Ага, – в тон ему добавил полковник, – рога вам, раздолбаям, обламывали! Скажете, не так?

– Так, – кивнули все трое, признавая тем самым свою полную вину.

– Нарвались вы, парни, да только не на хмырей, – сказал Довбня.

– А кто они? Может, подскажете? – оживился Николай.

– Вам-то теперь зачем? – пренебрежительно спросил полковник.

– Да мы им, падлам, сами башки открутим! Если б заранее знать, хрен бы они достали!

– Все! – остановил мстительные позывы своих подчиненных полковник. – Если сочту нужным, скажу. А сейчас давайте напрягитесь и опишите мне их подробно. Максимально!…

Описания, выложенные охранниками, сошлись с показаниями официанта и гардеробщика. Довбня заранее был в этом уверен, но проверка никогда лишней не бывает. И он отпустил парней посидеть в дежурке и покурить, если охота, в ожидании его окончательного решения…

Тимофей Поликарпович Довбня был отличным боевым офицером. Прошел Афганистан, командовал ротой разведки, дважды был ранен. Не миновал и Чечни – с его-то опытом! Воевал тоже достойно, раз получил Звезду Героя. А когда кончилась так называемая первая чеченская, когда подписали с бандитами постыдный мир, не выдержал и прошелся крепким солдатским матерком в адрес громогласного генерала, поставившего свою подпись. Естественно, нашелся паразит, который капнул куда надо, а по возвращении в столицу Довбне вежливо предложили почетную отставку.

Но кто– то отставляет, а кто-то и оставляет. Неожиданно его вызвали в ФСБ и предложили должность начальника охраны чиновников президентской администрации. Позднее Довбня узнал, что сей неожиданный поворот в его судьбе уготовил ему один из влиятельных, но не сильно заметных сотрудников администрации. И звали его Игорем Леонидовичем Маркиным. Удивился тогда, помнится, Тимофей Поликарпович: мужчинка-то худенький, росточка небольшого -соплей перешибешь, а вишь ты, вон чего может! Судьбу повернуть куда угодно…

Однако сам референт экономического помощника президента даже и не заикался о своей роли в спасении полковника. И тогда Тимофей Поликарпович решился сделать первый шаг сам.

Он выбрал момент, заглянул к Маркину и по-солдатски прямо высказал тому в лицо всю свою человеческую благодарность. Маркин приветливо улыбался. Спросил только после того, как они приняли по традиционной в таких случаях рюмочке коньяку, от души поставленной полковником:

– Службой-то хоть довольны?

– Грех жаловаться, Игорь Леонидович!

– Ну и служите дальше.

– Но зачем вы меня отличили? – настаивал Довбня.

– Ну, во-первых, Герои на улицах не валяются, – продолжал улыбаться Маркин. – Во-вторых, вы же сказали тогда, в Чечне, истинную правду. Хоть и непечатными словами. А в-третьих… давайте поговорим как-нибудь при случае?

И это самое «в-третьих» оказалось ловушкой для полковника Довбни…

Началось постепенно, незаметно, ненавязчиво, с мелких просьб Игоря Леонидовича выделить, к примеру, парочку надежных ребят для охраны важного лица, которому, однако, госохрана не положена. За это полковник получал благодарность в виде мелкого подарка-сувенира. Стали приглашать его в особняк Маркина, где собирались известные люди – знаменитые певцы, крупные финансисты, директора банков, предприниматели. Приезжали они в дорогих лимузинах, со своей охраной. Вели себя раскованно, по-барски, куда там какому-то полковнику, пусть даже ведающему «кремлевской стражей»!…

Как– то в подпитии полковник сознался, что завидует этим новым хозяевам жизни.

– «Мерс» хочешь? – спросил Маркин, посмеиваясь по обычной своей привычке.

– Да куда мне? – насупился полковник.

– Будет! – И Маркин хлопнул его по плечу.

И точно, через неделю с небольшим стал полковник владельцем совершенно новенького вишневого «мерседеса».

– Я ж век не расплачусь! – испугался он.

– Расплатитесь, Тимофей Поликарпович! – смеялся Маркин. – И даже не подозреваете, как скоро!

Так и получилось. Маркин попросил его об услуге: надо было выделить для охраны секретного груза военного назначения взвод охраны, который пропадал почти неделю.

Маркин после сам зашел к полковнику.

– Вот и расплатились полностью, Тимофей Поликарпович! – обрадовал он Довбню. – Да еще и заработали малость! – И протянул кейс.

А в том кейсе лежали американские доллары на сумму пятьдесят тысяч.

Тут бы Довбне и остановиться – подумать, может, и отказаться от нечистых денег. Но… взял он кейс. А Маркин уже фамильярно продолжил.

– Думаю, Тимофей, – переходя на «ты», сказал Маркин, – что на эти средства дачку свою в Тарасовке ты теперь достроишь, но… У меня есть к тебе иное предложение.

– Какое? – осипшим голосом спросил Довбня.

– На кой тебе черт халупа бог знает где? А у меня есть на примете для тебя отличный особнячок. Недалеко. И недорого.

– Сколько? – едва выдавил Довбня.

– Да того, что в кейсе, вполне хватит.

Особнячок из красного кирпича в ближнем Подмосковье с видом на реку и заливными лугами за ней стоил, конечно, гораздо больше пятидесяти тысяч долларов, но полковник заплатил именно эту сумму и стал постоянно в нем проживать – и близко, и все абсолютно удобства, включая прямой телефон, и… пошло-поехало…

Игорь Леонидович отныне уже не стеснялся, не ходил, как прежде, вокруг да около, а просто отдавал приказы, которые Тимофей Поликарпович послушно исполнял.

Его подчиненные сопровождали особо ценный груз из Гохрана за границу. По указанию Маркина он отозвал Дмитрия Рябова, заменив его тремя амбалами – Петей, Колей и Васей, так плачевно нынче завершивших свою службу. Довбню теперь приглашали на вечера к Маркину вместе с супругой, Ниной Ивановной, которая, наглядевшись на богатых людей, и сама внесла весомую лепту в дальнейшее падение мужа.

И вот однажды засверкал на пышной груди супруги полковника милый золотой кулон с голубым бриллиантом. Засветились на пухлых пальчиках изумруды в платиновой оправе. Достала-таки она мужа, и пришлось ей приобрести для поездок по домашним делам новенький «фольксваген-гольф».

Наконец стараниями доктора экономических наук Эдуарда Эдуардовича Штиля была подведена и политическая база, которую Довбня хоть и не сразу, но принял. Да и куда ему деваться-то! Попал мужик…

Стараясь не вникать в дела Маркина – меньше знаешь – дольше живешь! – тем не менее полковник Довбня понимал, что участвует в делах определенно нечистых. Правда, его роль маленькая, хата, как говорится, с краю, да ведь и указания шли за высокими подписями, не доверять которым у полковника не было причины. А раз они сами так хотят, пусть сами же и отвечают. Он исполнитель.

Однажды, когда в печати всплыло дело проворовавшихся генералов, многих из которых отправили в каталажку, дрогнуло сердце у Довбни. Пошел он к Маркину. Но тот, как бы не понимая причины прихода, завел разговор о том, что нарушать законы очень опасно. Вот опять же взять тех генералов…

– Но ведь все они бывали у тебя, я ж сам с ними разговаривал! – нервничал Довбня.

– Ну и что? – удивлялся Маркин. – У меня многие бывали. И пили не только чай с кофием. Ты ведь тоже бывал?

– Я к тому, что не шпану взяли-то, а людей больших, уважаемых!

– Значит, они нарушили закон! – открыто улыбнулся Маркин. – К тебе-то они какое отношение имеют? Разве ты нарушаешь законы? Вот мы с тобой их не нарушаем, поэтому, Тимоша, нас и не берут. Понятная мысль? Знаешь, как говорили древние? Все пройдет, одна правда останется. Отдыхай, не волнуйся…

С тем полковник Довбня тогда и ушел…

Внезапно зазвонил телефон. Задумавшийся полковник вздрогнул и поднял трубку.

– Через пятнадцать минут быть у меня! – рявкнул в трубке бас генерала Сидоренко, прямого начальника Довбни.

Хмурый Сидоренко посмотрел исподлобья на вошедшего и сесть не пригласил. Хреновые дела.

– Ты кто, охранник или сыщик? – пробасил генерал.

– Николай Николаевич…

– Изволь по форме! – рявкнул генерал. – Генерал-лейтенант Сидоренко!

– Виноват, товарищ генерал…

– А раз виноват, слушай и запоминай. Твоих людей в кабаке не было. Они никого не видели, ничего не слышали и не знают! Никакого официанта там не было. И гардеробщика тоже. Ты и сам ничего не слыхал о тех мужиках, что накостыляли твоим мастерам!

– Слушаюсь, – хрипло выдавил Довбня.

– Да что у тебя с голосом? – возмутился генерал.

– Простыл, товарищ генерал.

– Чаю с малиной попей, – буркнул Сидоренко. – Кто еще знает?

– Узкий круг, товарищ…

– Заткни рты этому своему узкому кругу! Понял?

– Так точно…

– Ну и бойцы у тебя! Диву даюсь! – с сарказмом произнес генерал.

– Виноват…

– Ладно, свободен.

В голове у полковника был полнейший сумбур. Ну то, что генерал Сидоренко – грубиян и никаких выражений не стесняется вообще, ни для кого не секрет, тут все дело во власти, которой обладает генерал, возглавляя Федеральную службу охраны, унаследованную им от предшественника, крепко рассорившегося с президентом и по этой причине с успехом прошедшего в Государственную думу. Фронда в высших эшелонах власти всегда приносит впечатляющие дивиденды.

Но ведь Сидоренко, опять-таки как и его предшественник, ставит престиж своей службы превыше всего. И вот вдруг такая странная реакция… Никого не было, никто ничего не знает. Может, и с генералом кто-то уже провел беседу? Но тогда этот «кто-то» сидит ой как высоко!

А в самом-то деле что происходит? И что это за секретные сотрудники, которые отметелили профессионалов? Правда, именно этих парней рекомендовал ему Игорь Леонидович. И раз рекомендовал, значит, имел к тому серьезные основания. А что получилось в результате? Грустно думать, но, похоже, быть в этой истории полковнику Довбне крайним…

Вернувшись в кабинет, он вспомнил о сидящих в дежурке охранниках. «Заткни рты!» Как же, как же… Полковник вызвал помощника, чтобы тот позвал их.

– А мне было сказано, что вы в курсе… – удивился тот.

– В курсе чего? – не понял Довбня и нахмурился.

– По указанию генерала Сидоренко они вывезены за пределы Кремля. Куда, мне не известно, поскольку вы, как сказано, в курсе.

– Ах ну да… Совершенно верно… Совсем, понимаешь, замотался. Как еще вовсе память не отшибло!…

Они сидели на скамейке в Александровском саду – Турецкий и генерал, майор ФСБ Сергей Иванович Федоскин, подтянутый седой мужчина лет пятидесяти. Он был в штатском и выглядел весьма респектабельно.

– Меркулов попросил поделиться с вами, Александр Борисович, кое-какой информацией. В моем распоряжении двадцать пять минут, – глянув на часы, сказал Федоскин, – поэтому задавайте любые вопросы, на что смогу – отвечу. Тем более что работать нам дальше вместе.

– Интересная новость, – усмехнулся Турецкий. – Тогда отчего же играем в конспирацию?

– Разве? – Взгляд светлых глаз генерала был настолько наивно-удивленным, что Турецкий чуть не поперхнулся: вот уж воистину мастера пудрить мозги, городить огороды – и все на голубом глазу!

– Значит, мне показалось. Итак, как вам известно, дело о драгоценностях Гохрана получило наконец огласку…

– Ваша работа? – вскользь кинул Федоскин.

– Ну как сказать. Будем считать, что я был не против. Но почему преступление, которое совершено бог весть когда и расследование которого ушло в песок, снова всплыло только теперь? Не в связи ли с двумя убийствами? И потом, если вы были в курсе, то отчего молчали? Причина серьезная?

– Ох, сколько вопросов сразу!… Давайте по порядку. Во-первых, спасибо за публикацию…

– Но я не…

– Понимаю и думаю, что из корреспондентки не будут вынимать душу, чтобы выведать источник информации. Зато и моему отделу наконец-то официально предложено возвратиться к расследованию дела о Гохране.

– Но у меня есть некоторые подозрения, – улыбнулся Турецкий, – что вы и раньше не дремали.

– Естественно, не дремали! Но теперь руки полностью развязаны. Как и у вас, впрочем. Ведь Константин Дмитриевич именно вам поручил это дело. Так что будем работать вместе.

– Ну у меня задача пока довольно узкая: убийство в «Метрополе». А вот куда оно выведет, одному Богу известно…

– Отвечаю сразу: в высокие сферы. А если точнее, то в очень высокие. Но вернемся к публикации. Очень хорошо, что в статье были названы определенные фамилии. Степень виновности каждого будет в конечном счете определять суд, у нас же задача конкретная: дать суду доказательства.

– Вы говорите так уверенно «у нас», что я поневоле вынужден вспоминать, когда же это решали данный вопрос? И не могу припомнить.

– Не напрягайтесь, – рассмеялся Федоскин, – вам будет дано соответствующее указание.

– Не хотелось бы думать, что Меркулов уже договорился с вами, а меня известить просто позабыл…

– Александр Борисович, не торопитесь. Меркулов вам сообщит. Как можно государственного советника юстиции третьего класса использовать втемную! А разговор наш сейчас носит предварительный характер. Так вот, с настойчивостью, возможно достойной лучшего применения, возвращаюсь-таки к публикации. Названных людей, по нашему мнению, теперь будут опасаться убирать, в противном случае разгорающийся скандал вообще не удастся погасить.

– А есть попытки?

– И еще какие! Во всяком случае, сейчас предпринимаются всевозможные действия, чтобы скандал с ценностями Гохрана не дошел до ушей президента. При его непредсказуемости… вы понимаете?…

– И что это за силы? – Теперь настала очередь Турецкого задавать «наивные» вопросы.

Федоскин с ускользающей улыбкой посмотрел на него, но, не заметив подвоха, ответил:

– Вам ведь известно, каким влиянием пользуется так называемая «семья», состоящая не только из прямых родственников и наследников. Далее. У генерала Сидоренко от прежнего хозяина президентской охраны осталось некое подразделение "С", способное выполнять спецоперации. У меня нет конкретных фактов, но я бы, например, не исключал, что два последних убийства связаны каким-то образом с действиями этого подразделения.

– Час от часу не легче! – вздохнул Турецкий. – А ведь так хорошо начиналось! Этакий всадник без головы, знакомый почерк, известный, но недосягаемый для российского правосудия заказчик… Полнокровный тухляк… И что ж я теперь должен думать? Переключаться на высшие сферы? Помилуй Бог!…

– Убийство Левона Аракеляна – это лишь первая зацепка. В деле особой государственной важности. И если вы, Александр Борисович, не отыщете конкретного убийцу или убийц, никто вас особо укорять не будет. Нам начнут совать палки в колеса тогда, когда мы выйдем на главных фигурантов…

– Кстати, как говорится, о птичках. А то время убегает неумолимо, а я еще не задал главных своих вопросов. Они касаются двух лиц. Что вы можете мне рассказать о Боярове и об Отце?

– Вот видите, я оказываюсь прав… Начнем с Коновалова. Григорий Степанович, кличка Отец. Все его прошлое имеется у вашего друга в МУРе. Но вас, видимо, больше интересует настоящее. Для нас с вами – вор, преступник, убийца. Но для тех, кто на него работает, то есть для простых трудяг, он отец родной. На тех предприятиях, где правят его «шестерки», зарплату не задерживают и платят так, что хватает не только на жратву. Содержит дом престарелых. На храм Христа Спасителя пол-"лимона" баксов отвалил. Это мафиози новой формации. Для нас, а на Западе – пройденный этап. Лицо неприкосновенное, депутат Госдумы, влияет не только на госчиновников, но и на министров. Криминальная империя нашего Отца содержит, по моим прикидкам, не меньше половины всей нашей промышленности.

– Это все, конечно, интересно, но я спросил бы о другом: каким образом могут быть прослежены его связи с украденными драгоценностями?

– Думаю, он понимает толк в камушках.

– Но если у вас развязаны руки, вы можете начать брать, извините, за жопу всех, кто так или иначе связан с аферой?

– Вы правильно понимаете вопрос, Александр Борисович, – улыбнулся Федоскин.

– А если я действительно правильно понимаю, то первым делом надо найти и поставить раком Валерия Михайловича Комара!

– Обожаю образную речь.

– Извините!

– Нет, – засмеялся Федоскин, – я серьезно, генерал!

– Благодарю, генерал, – ответил Турецкий. – Но я почти уверен при данном раскладе, что именно Комар мог проговориться о драгоценностях нашему с вами общему Отцу.

– В таких случаях, Александр Борисович, не проговариваются.

– Значит, был кто-то другой. К примеру, мелкая сошка, референт советника по экономике Маркин, а?

– А ведь вы, Александр Борисович, влезли в очень высокие сферы! Ладно, скажу. Дача Маркина находится на Клязьминском водохранилище. Примерно в километре – особняк Коновалова. Отца нашего изумительного. Любопытное совпадение? И еще одна маленькая деталь: председатель Гохрана Пучков и Маркин давно знакомы, а по некоторым источникам – близкие друзья. Достаточно?

– Еще бы! Теперь давайте про Боярова.

– Александр Борисович, – улыбнулся Федоскин, – мы с вами не были знакомы доселе, но я вам должен сказать: вы мне нравитесь, генерал!… Ладно, еще один факт выдам. В охрану Боярова мы ввели своего сотрудника…

– Диму Рябова, что ли? – небрежно бросил Турецкий.

Федоскин теперь уже откровенно рассмеялся.

– Слушайте, а с вами в самом деле приятно работать. Я еще сомневался, но Константин Дмитриевич однажды, помню, сказал, что я могу не сомневаться. Это я! А у меня вся работа, извините, как раз и заключается в сомнениях, Александр Борисович. Но теперь я думаю, что мы сработаемся. Можете положиться на меня.

– Спасибо, – серьезно сказал Турецкий, – но я хотел бы про этого Рябова. Он как?

– Можете мне поверить… Словом, капитан Рябов был внедрен в охрану Боярова. Чисто сделали. А дальше произошло нечто, о чем я до сих пор думаю, но решения пока не нашел. Дело в том, что вдруг, что называется, ни с того ни с сего Бояров передал Диму в охрану жены…

– Я слушаю, слушаю.

– Бояров, как всякий нормальный офицер, – вы понимаете, что я имею в виду? – любитель и в баньке попариться, и принять на грудь, и расслабиться. А Дима, который все время рядом, брал информацию, что называется, свежачком. Да вы и сами знаете, курочка по зернышку клюет, да сыта бывает… Словом, однажды нарисовалась такая картинка. Наш господин Бояров сам сел за руль своего бронированного «мерседеса» и, взяв с собой лишь одного Диму, отправился на Клязьминское водохранилище. Соображаете к кому?

– Пытаюсь, – улыбнулся Турецкий.

– Ну и правильно. Он остановил машину возле особняка Коновалова. Само собой, что Дима воткнул ему «жучка». И остался в машине. А Бояров ушел. Странный это был прием. Начнем с того, что встретил Боярова не хозяин, а некто Эдуард Эдуардович Штиль. Слышали?

– Днями прочел его трактат о единственно верном пути экономического развития России. В смысле ее окончательного и бесповоротного расцвета.

– Ага, я тоже в курсе. Правда, читал резюме, а не сам труд. Он же довольно внушительный?

– Не так чтобы… Но думать заставляет. Во всяком случае, не все бесспорно.

– Вернусь к первоисточнику, – серьезно сказал генерал.

– Не помешает, – так же солидно ответил Турецкий. – Время, генерал!

– Ах да!… Так вот, если судить по записи, прием был почти царский. Сауна, бассейн, массаж. Хороший «жучок», чувствительный. Короче, через три часа вышел наш Бояров в приличном подпитии. Сам вести машину, естественно, уже не мог, расслабился, пиджачок скинул. Вел машину обратно Дима Рябов. А когда приехали на Пречистенку, прошелся Дима по пиджачку, а там ни фига! Ничего! И хозяин, забыв про пиджак, брел к дому. Дима его окликнул: мол, забыли! Он забрал свой пиджак и ушел. Конец первой серии. Как вам это нравится?

– Абсолютно не нравится. Но запись получилась толковая?

– А вот этого никто не знает. Исчезла и пленка.

– Так не бывает. Надо полагать, она у Боярова. Испариться по дороге она не могла. Да ведь и вы, я уверен, не собирались внедрять в бояровское окружение растяпу! И «жучок» наверняка был кремниевый, то есть металлодетектор его не унюхал, так?

– Согласимся. Значит?

– А значит, Бояров сам нашел и вынул вашего «клопа», а затем изъял у Рябова кассетку, которую тот, извините, элементарно прос… просрал. Техника-то в машине работала. Получается, что Бояров ухитрился чем-то отвлечь Диму, а сам тем временем вынул кассетку. Профи!

– Вот именно. Добавлю, что у вашего Рябова, кажется, вообще после этого не было никаких проблем? Или я неправ?

– В общем, нет, но Бояров его тут же отдал жене. Дима стал ее охранять. Но этот вопрос для нас уже не представлял оперативного интереса. Сами сделаете вывод? Или помочь?

– Попробую, – сказал Турецкий. – Николай Андреевич не вор, может быть, он даже далек от криминала. Но он, как и ему подобные, вынужден приспосабливаться к условиям, в которых нынче работают все предприниматели. И мелкие, и крупные, и олигархи – тоже. Но это вина не их, а государства. Дальше. Настоящих охранников-профессионалов, по большому счету, не так уж и много. И от добра добра не ищут. Если Бояров оценил способности вашего Рябова, он, я полагаю, и не стал бы его увольнять по причине какого-то подозрения, а передал бы своей супруге. Что, собственно, и произошло.

– По первой части. Приспосабливаться можно по-разному. Иное приспособленчество тянет на уголовную статью.

– Конкретнее можно?

– Пожалуйста. Есть в городе Канске, в Сибири, один военный заводик. Так вот, дымит он, что-то нужное производит. А его берут и списывают.

– Обычное банкротство…

– Якобы… Просто списали и отдали Боярову. А тот вывез в Страну восходящего солнца все оборудование. Сотни тонн цветного металла, включая золото и серебро.

– Если все это дело задокументировано официально, нам с вами ничего не светит.

– То-то и оно, однако за державу обидно…

– Согласен. Но обида должна быть конкретной, а не глобальной. И на весь белый свет обижаются только идиоты. Нам с вами, Сергей Иванович, не положено. Документы кто подписал?

– Эва! Подписей-то хватает! И подписанты все при огромных звездах на погонах. Но куда девались деньги, в чьем утонули кармане, не знает никто.

– Я что-то читал. Кажется, в «Известиях»…

– Да, верно, было. Но очень беззубо.

– Нет, обвинение-то было сформулировано по-журналистски резко, однако опровержение директора завода мне показалось не менее веским. Кстати, если не ошибаюсь, завод воспрял и та же Страна восходящего солнца поставила новейшее оборудование. Я неправ?

– Абсолютно правы. Кроме одной мелочи. Поставки оплачены валютой. А если интересно какой, скажу: из вашего и моего кармана. И вон того экскурсанта, – кивнул генерал в сторону хилого мужичонки, стаявшего в очереди, чтобы, может, в последний раз насладиться видом почившего вождя революции. Оказывается, не перевелись еще очереди.

– Оплачивал бюджет?

– А кто же еще? Олигархи, что ли? Наш многострадальный бюджет все стерпит… Зато миллионы, полученные за проданное оборудование, исчезли. Испарились, как та пленка.

– М-да… Ну куда испарились, и коню понятно. А кто эти лица с большими звездами на погонах? Мне ведь общие слова не нужны. Пожалуйста, фамилии, звания. И документы.

– Кое-что по Боярову у вашего шефа уже имеется. Из чего я, собственно, и сделал вывод об организованной утечке в прессу… Не возражайте, Александр Борисович, – опередил генерал, увидев протестующий жест Турецкого, – я же не требую от вас признаний! Напротив, я считаю, что Константин Дмитриевич поступил очень правильно, развязывая руки следствию. Но для отдельных лиц эта публикация оказалась чрезвычайно неприятной неожиданностью. Ибо теперь уже, как я говорил, спустить дело на тормозах не удастся и виновники в конце концов будут названы. А когда называются конкретные имена, пресса словно с цепи срывается, указывая на нашу с вами медлительность и нерешительность, и, значит, нам с вами поневоле придется соответствовать. Кстати, у меня складывается ощущение, что Бояров не конченый человек. В смысле не потерянный. И от него можно ожидать решительных шагов. Но посмотрим…

– Будем надеяться, – нейтрально отреагировал Турецкий, поскольку заметил, что генерал уже торопится и вести дальнейшие разговоры вокруг да около было, как выражаются нынче в высоких сферах, контрпродуктивно…

На том они и расстались, пожелав друг другу удачи.

Увидев вошедшую в кабинет Элину Лыткину, Вячеслав Иванович Грязнов невольно приподнялся и изобразил на лице самую благожелательную улыбку. Он ожидал увидеть раскрашенную, наглую девицу с порочными глазами и манерами, а вошла милая скромница в русском сарафане, с монисто из старинных серебряных монет на шее и единственным перстеньком на среднем пальце левой руки.

– Здравствуйте, – глубоким контральто произнесла девушка.

– Присаживайтесь, – приветливо кивнул Грязнов. – И где же вы пропадали?

– У подруги. На даче! – с вызовом ответила девушка. – А что, нельзя разве?

– Каждый трудящийся имеет полное право на отдых, – серьезно сказал Грязнов. – Вне зависимости от профессии. Но дело в том, что Мишка-сутенер, как он уверяет, не давал вам выходных. Более того, припас какого-то богатого японца. И поэтому тоже был сильно огорчен. Представляете, все его в последнее время огорчают: и вы, и мы…

– Япошку обслужили? – по-деловому спросила она.

– Надо полагать… – пожав плечами, усмехнулся Грязнов.

– Ну и пусть он катится, ваш Мишка, куда подальше! А вы б меня ни в жизнь не нашли, если б я сама не приехала да вашего майора случаем не встретила. Он и велел сразу к вам зайти.

– А чего ты сбежала с дачи? – перешел на «ты» Грязнов. – Ну и сидела бы себе дальше. Или чего испугалась? Так давай обсудим.

– Да что ж я, дура какая?! Мужику башку отрезали! На столе лужа крови! Ужас! А в номере везде мои «пальчики» оставлены. И перстенек где-то там потеряла…

– Твой? – спросил Грязнов, доставая из ящика стола серебряный перстень с чернью.

– Мой. Спасибо.

– Да не за что… – Грязнова насторожили ее слова об отрезанной голове. Самохин не должен был ничего подобного ей говорить. Разве что дежурная? Шурочка эта? Вроде понимающая женщина, если верить Самохину. А больше никто из персонала гостиницы не мог этого знать… – А кто тебе сказал, что американцу отрезали голову? Его же из пистолета кокнули. С глушителем.

– Да ладно вам! – сморщилась Лыткина. – Я ж сама все своими глазами видела.

– То есть как это? – Грязнов не мог поверить признанию. – А где ты была? Что делала?

– Ну вот, начинается! – капризно протянула она. – Чего делала? А чего делают голые мужик с бабой ночью в отеле? То и делала. И хорошо, раз ему нравилось.

– Значит, ты была в его номере?

– Ну вот, опять двадцать пять! А я про что?

– Так, спокойно, Элина. Давай все по порядку и желательно поподробней.