Текст книги "«Убийственная» вдова, или Бумажные дела Кремнева"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава третья
НАКАЗАНИЕ КРЕМНЕВА
Два месяца спустя

1

Некоторые люди рождаются чиновниками. Им доставляет удовольствие перекладывать бумажки с места на место и просиживать кресло в казенном кабинете. Егор Кремнев к таким людям не относился.

Глядя на ворох документов, которые ожидали его на столе, Егор каждый раз недобрым словом поминал начальника отдела спецопераций. Сердитый голос генерала Уколова звенящей дрелью жужжал у него в мозгу.

– Две недели бумажной работы.

– Товарищ генерал, я не…

– Три недели!

– Николай Георгиевич, вы не можете меня…

– Месяц! Кремнев, скажешь еще слово – и усажу тебя подшивать дела навечно!

Егор замолчал, угрюмо глядя на начальника.

– Это всего лишь воспитательная мера, – сурово проговорил тот. – И не слишком тяжелая. Я делаю тебе поблажку, Кремнев. Любого другого за нарушение субординации я бы выгнал из СВР к чертовой матери!

И вот Егор уже восьмой день корпит над бумагами, и огромной кипе документов не видно конца.

Сегодня день не задался с самого утра. Сначала Мария нашла у него в кармане листок с телефоном одной операционистки, с которой Егор связывался сугубо по делу, и вздумала ревновать.

Егор едва «отбился» от жены.

Потом, выходя из подъезда, он споткнулся о собачонку соседа, проклятая зверушка с перепугу цапнула его за ногу.

Но, конечно, дело было не в какой-то дурацкой собачонке. Кремнев весь день выглядел рассеянным. С невыразимой тоской разбирал он и приводил в порядок справки, запросы, факсы, циркуляры и прочую архивную лабуду, но было видно, что мысли его бродят где-то далеко.

И вдруг Егор сказал сам себе:

– Стоп!

Он быстро просмотрел несколько листков, лежащих сверху, затем задумчиво уставился на стену, обескураженно хмыкнул и пробормотал:

– Странно.

Вот он – запрос. Инстанция, дата, исходник – все, как полагается. Но где же ответ?

Кремнев еще раз пролистал документы. Все точно, одной бумаги не хватало.

«Начина-а-ется, – поморщился Егор. – Теперь возни будет на полдня. Кто, интересно, готовил этот отчет?» Он взглянул на разложенные по столу бумаги, покачал головой и тихо произнес:

– Расстреливать надо таких разгильдяев!

Затем снял телефонную трубку и набрал трехзначный номер.

– Слушаю, – ответил сухой голос младшего адъютант-секретаря.

– Это Кремнев. Мне нужна кое-какая информация.

– Слушаю вас.

– Кто готовил отчет под номером сто тридцать восемь? У меня тут фамилия затерта.

– Секунду. Сейчас посмотрю в компьютере…

Спустя минуту адъютант-секретарь сказал:

– Отчет готовил Сергей Бегунов.

– Бегунов… – задумчиво повторил Егор.

Кремнев прекрасно помнил Сергея Бегунова.

Это был высокий худощавый блондин с голубыми и ясными, как у девушки, глазами и румянцем в полщеки. Кремневу нравился этот парень. Он был интеллигентен, сдержан, всегда отвечал за свои слова. Короче говоря, если бы кому-то в голову взбрело провести конкурс на самого образцового молодого офицера, то Сергей Бегунов имел все шансы занять на этом конкурсе первое место.

– Если мне не изменяет память, Бегунов уволился из Управления два месяца назад?

– Если быть точным, то полтора, – последовал ответ. – Седьмого марта.

– У вас в компьютере остался номер его телефона?

– Да. Записывайте.

Егор записал.

– Спасибо, – поблагодарил он.

– Не за что.

Клацнув пальцами по рычагу телефона, Егор, поглядывая на шпаргалку, быстро набрал номер Бегунова.

Звонок… Второй… Третий… Трубку никто не брал. Кремнев клацнул пальцами по рычагу и набрал номер заново. Однако – с тем же результатом.

«Спокойствие, только спокойствие, – сказал себе Егор. – Нет худа без добра. Теперь у меня есть время выпить чашку кофе».

Выпив чашку кофе, он позвонил вновь. После пятого или шестого гудка трубку сняли.

– Да, – ответил тихий женский голос.

Яркий горячий луч солнца упал Кремневу на глаза. Он сощурился и прикрыл глаза ладонью.

– Добрый день. Могу я поговорить с Сергеем Бегуновым?

Повисла пауза.

– А кто его спрашивает?

– Его бывший коллега. Егор Кремнев.

На подоконник сел голубь. Постучал клювом о стекло.

Снова пауза и вслед за тем тот же тусклый женский голос тихо и как бы автоматически произнес:

– Сергея нет. Он погиб.

Женщина положила трубку.

2

Настроение у майора Кремнева было хуже некуда. На столе перед ним лежало раскрытое досье. Сергей Михайлович Бегунов. Двадцать пять лет. Закончил юридический факультет с отличием, стажировался за границей, имеет первый разряд по боксу, владеет тремя иностранными языками, отмечен руководством и т. д. и т. п.

А потом началась какая-то чертовщина. Еще полтора месяца назад жил на свете молодой, здоровый, умный парень. Работал в Управлении, подавал надежды, и работой своей, вроде бы, был доволен, и вдруг в одночасье все переменилось. Парень провалил два задания, разругался с начальством и в конце концов подал рапорт об увольнении.

И вот теперь он мертв. Как он умер? Когда? Черт, что-то здесь не так.

Кремнев вновь позвонил адъютант-секретарю.

– Слушаю вас.

– Это снова Кремнев. Дайте мне адрес Бегунова.

– Не кладите трубку. Сейчас продиктую… Записывайте. Дмитровское шоссе, дом тридцать семь, квартира…

Кремнев записал адрес Бегунова и положил трубку.

* * *

– А, Егор. Проходи, садись.

Кремнев вошел в кабинет и сел на стул.

Генерал Уколов откинулся на спинку кресла и оглядел Кремнева с ног до головы.

– Как работа? – насмешливо поинтересовался начальник отдела спецопераций, придавая своему лощеному лицу выражение отеческой заботы.

– Захватывающая, – невозмутимо ответил Егор.

– Рад, что тебе нравится. Что там у тебя случилось?

Генерал выслушал доклад Кремнева, откинувшись на спинку мягкого офисного кресла и барабаня пальцами по столу. Вид у него был задумчивый.

– По факту смерти Бегунова велось расследование, – произнес он после долгой паузы. – Ничего существенного раскопать не удалось. Обыкновенное самоубийство.

Уколов вынул из стаканчика карандаш и принялся вертеть его в пальцах. Пальцы у генерала были такие же ухоженные и лощеные, как и лицо.

– Почему я об этом не знал? – спросил Егор.

– Потому что к моменту смерти Бегунов у нас уже не работал. Да и мать его просила, чтобы я особенно об этом не распространялся. А что тебя насторожило-то?

Кремнев задумчиво посмотрел в окно. Потом перевел хмурый взгляд на начальника и сказал:

– В деле, которое он вел, не хватает одной справки.

– И что с того?

Егор вздохнул:

– Николай Георгиевич, вы не будете возражать, если я съезжу к матери Бегунова и поговорю с ней?

– Пожалуйста, – пожал плечами Уколов, удивленно глядя на Егора. – Только в нерабочее время. – Он сунул карандаш в стаканчик, вновь взглянул на Егора и сказал: – Честно говоря, мне эта история тоже не нравится. И вот что я тебе скажу: когда сомневается один человек – это его личное дело, когда сомневаются двое – это уже повод для размышлений. Поговори с его родителями, но с вопросами особенно не приставай. Выясни, что к чему, но сделай это ненавязчиво. Не забывай, что у людей горе.

– Само собой, – кивнул Кремнев.

– И вот еще что. Узнай там: может, нужно чем помочь? Они, конечно, люди обеспеченные, но все-таки…

– Узнаю, Николай Георгиевич. Я могу идти?

– Иди.

3

Семья Бегуновых жила в восьмиэтажном кирпичном доме недалеко от метро. Со стороны шоссе к дому был пристроен большой спортивный магазин. Кремнев свернул во дворик и остановил машину у углового подъезда. Открыл дверцу и выбрался из машины.

Подойдя к двери подъезда, Егор набрал на домофоне номер квартиры Бегуновых. Отозвались почти сразу же. Коротко и сухо:

– Кто?

– Егор Кремнев. Я звонил вам час назад.

Раздался тихий гудок, и дверь открылась.

Кремнев пешком поднялся на пятый этаж, остановился перед дверью квартиры и, немного помедлив, нажал на кнопку звонка.

Дверь Егору открыла высокая худощавая женщина с глазами цвета подтаявшего льда. Когда-то, лет десять или пятнадцать назад, эти глаза были голубыми.

Одета женщина была в длинное коричневое платье, на ее острые плечи была накинута белая шерстяная шаль. Лицо усталое и спокойное.

– Здравствуйте, – как можно доброжелательнее сказал майор. – Я Егор Кремнев, бывший коллега вашего Сергея.

Женщина равнодушно посмотрела на Кремнева и, не здороваясь, отошла в сторону, давая ему войти.

Бегуновы занимали две смежные квартиры. Стена между квартирами была сломана, объединив две маленькие прихожие в одну – огромную и шикарно обставленную. Зеленые с золотом обои, изящные дубовые двери с рифленым матовым стеклом, на стене – большая гравюра в строгом черном багете.

Егор вопросительно посмотрел на женщину.

– Проходите на кухню, – тихо сказала она. – Можете не разуваться.

– Спасибо.

Он прошел на кухню.

Здесь тоже было на что посмотреть, однако Егор посчитал неприличным пялиться по сторонам.

– Присаживайтесь, – сказала женщина, поплотнее закутываясь в шаль. – Вам приготовить кофе?

– Спасибо. Я не надолго.

– Неважно. – Женщина улыбнулась узкими сухими губами, отчего лицо ее сделалось еще более безжизненным. – Я приготовлю. Я мало что знала о Сережиной работе. Он был скрытный мальчик. Надеюсь, вы мне расскажете.

Пока женщина готовила кофе, Кремнев прикидывал, с чего бы начать разговор. Быть свидетелем чужого горя – испытание не из легких, тем более, когда ты обречен бередить свежую рану, доставляя человеку еще большую боль.

– Вам черный или со сливками? – спросила женщина.

– Черный.

Кофе оказался удивительно вкусным. Бегунова посмотрела, как Кремнев отхлебывает из чашки, и в лице ее наконец-то появилось что-то живое.

– Меня зовут Анна Александровна, – представилась она. – А вы Егор… Простите, как ваше отчество?

– Егор Иванович. Анна Александровна, Сергей был очень хорошим парнем. Примите мои соболезнования.

– Да, – задумчиво кивнула Анна Александровна. – Сережа был славным мальчиком. Правда, он любил держать дистанцию. Это многих отпугивало от него. Людям казалось, что он относится к ним неприязненно. Но я-то знаю, что это не так.

Кремнев кивнул и отхлебнул кофе.

– Сережа никогда не рассказывал мне о своей работе, – продолжила Анна Александровна. – И я… я никогда не знала, что творится у него в душе. Может, мне стоило быть более внимательной?

Анна Александровна достала откуда-то из-под шали платок и промокнула глаза.

– Анна Александровна, простите, что я лезу к вам с вопросами, но не могли бы вы мне рассказать: как он умер?

Взгляд Анны Александровны остановился.

– А вы не знаете?

Егор опустил взгляд в чашку.

– Я знаю, что произошло, но не знаю подробностей, – сказал он.

– Подробностей? А разве они важны? – Голос Анны Александровны дрогнул, но она сделала над собой усилие. – Хотя, раз вы спрашиваете, это, наверное, действительно важно для вас. – Анна Александровна вновь промокнула глаза. – Вы знаете, Егор, мне никогда не нравилось, что Сережа носит при себе пистолет.

– У него был пистолет? – тупо спросил Кремнев.

Анна Александровна кивнула:

– Да. Сережа работал в службе безопасности. У него было разрешение. – На глазах Анны Александровны вновь выступили слезы. – Церковь отказалась отпевать моего сына. Вы ведь знаете: самоубийство – тяжкий грех. Только какой же он был грешник? Я понимаю – убийца или насильник. Вот это грешники. А Сережа… Он ведь за всю жизнь слова дурного никому не сказал.

Анна Александровна промокнула глаза платком.

Кремнев не решился прерывать ее молчание.

– В тот вечер, – продолжила Анна Александровна, задумчиво глядя в окно, – Сережа пришел домой поздно. Он был страшно чем-то расстроен. Виду не подавал, но я-то видела. Я попробовала его расспросить, но он только отмахнулся. Сказал, что ужасно устал и хочет спать. Поцеловал меня в щеку и пошел к себе в комнату, но на полпути остановился и сказал: «Мама, не думай ни о чем. Все будет хорошо». Потом улыбнулся – грустно-грустно – и добавил: «Спокойной ночи». Господи, если б я только знала, что он задумал!

Анна Александровна прикрыла глаза, а когда открыла, они были почти сухими.

– Минут через десять раздался выстрел. Когда мы с отцом вбежали, Сережа был уже мертв.

Несколько минут они сидели в полном молчании. За окном начался дождь. Кремнев отодвинул от себя чашку.

– Скажите, Анна Александровна, а он не оставил предсмертной записки?

Женщина покачала головой:

– Нет.

– Вы сказали, что Сергей работал в службе безопасности?

– Да. Сережа не мог долго сидеть без работы. Это у него от отца. Через три дня после увольнения из Управления он поехал на какую-то встречу, а когда пришел домой – сказал, что с завтрашнего дня работает в службе безопасности. Фирма называется… дай Бог памяти… «Имярек Консалтинг».

– «Имярек Консалтинг», – повторил Егор, чтобы покрепче запомнить. – Анна Александровна, а вы не знаете, чем занимается эта фирма?

Женщина пожала плечами.

– Я не знаю. Сережа не рассказывал, а я не допытывалась. – Она показала глазами на чашку, которую сжимал в руках Егор. – Пейте кофе, а то остынет.

Кремнев покорно отхлебнул из чашки. Помолчал с полминуты и, чувствуя себя полным подонком, продолжил допрос:

– Анна Александровна, а на похороны кто-нибудь из них пришел? В смысле – из сотрудников этой фирмы?

– Нет. Только венок прислали.

– Понятно. Скажите, а как он жил в последние дни? Ну, знаете, может быть, он нервничал? Или как-то необычно себя вел?

– Необычно? – Анна Александровна задумалась. – Да нет. Ничего необычного не было. Он был немного рассеян, но я думала, что это из-за перемен в жизни. Ведь не каждый день меняешь работу, правда?

Егор кивнул:

– Вы правы. Кстати, а что он рассказывал про свое увольнение?

– Ничего не рассказывал. Сказал только, что ему там неинтересно. Что там все совсем не так, как он себе представлял.

– Анна Александровна, простите мне мою назойливость. Как вы думаете, почему Сергей сделал это? Почему он решил… уйти из жизни?

– Не знаю. Честно говоря, я надеялась, что вы мне поможете это понять.

– Увы, – вздохнул Егор. – Вы ведь сами сказали, что Сергей был скрытным. Мы с ним никогда не общались на личные темы.

Кремнев поднял со стола чашку, но так и не донес ее до рта. Внезапно он понял, что его так мучило. «Какой же я дурак», – с горечью подумал Егор. А вслух сказал:

– Анна Александровна, вспомните, пожалуйста. Несколько недель назад Сергей летал в Италию…

– Да, я помню, – кивнула женщина. – Он объяснил, что это было что-то вроде экстрадиции.

– Вы не помните, в каком настроении он тогда был?

Анна Александровна подумала, потом пожала плечами.

– Я помню, – произнес за спиной у Кремнева хрипловатый мужской голос.

Егор обернулся.

В дверях кухни стоял невысокий кряжистый мужчина лет пятидесяти. У него было слегка одутловатое красное лицо с большим обвисшим носом. Маленькие заплывшие глазки смотрели сердито.

– С кем имею честь? – спросил мужчина, сдвинув косматые брови.

– Мишенька, это коллега нашего Сережи! – сказала Анна Александровна.

– Егор Кремнев, – представился Кремнев, вставая и протягивая мужчине руку.

– Бегунов Михаил Сергеевич, – неохотно произнес мужчина.

Ладонь у Бегунова-старшего была мягкой и влажной. Он оглядел Кремнева презрительным взглядом и недовольно фыркнул.

– Явились, значит. Пьете кофе, выпытываете… А где вы раньше были?

– В каком смысле? – не понял Егор.

– В прямом, – рявкнул мужчина. – Где вы были, когда вашему коллеге Сергею Бегунову нужна была ваша помощь?

– В чем же должна была заключаться моя помощь? – недоуменно спросил Егор.

– В чем? – Мужчина оскалил крупные белые зубы. – Слыхала, мать? Он еще спрашивает, в чем. Это ведь, кажется, вы работали с Сергеем плечом к плечу? Во времена моей молодости…

– Миша, – укоризненно произнесла Анна Александровна.

– Да ладно тебе, мать! – Михаил Сергеевич горько вздохнул. – Нынешние люди толстокожи, их ничем не прошибешь. – Он вновь повернулся к Егору. – Не знаю, как сейчас, но во времена моей молодости у старших было принято присматривать за молодыми. Помогать советом, указывать на ошибки. А вы?..

Михаил Сергеевич вздохнул.

– Допивайте свой кофе и проваливайте отсюда ко всем чертям, – угрюмо договорил он. – И если я еще раз увижу здесь вас или кого-нибудь из ваших «коллег», я…

– Миша! – вскрикнула Анна Александровна. – Немедленно прекрати!

Михаил Сергеевич посмотрел на жену долгим усталым взглядом, затем резко развернулся и тяжелой поступью вышел из кухни.

На ладонь Кремневу легли сухие теплые пальцы.

– Не обращайте на него внимания, – тихо, с извиняющейся улыбкой на тонких губах, произнесла Анна Александровна. – После смерти Сережи он совсем не в себе. – Она вздохнула и произнесла, глядя куда-то мимо Егора: – Мы теперь оба не в себе.

Егору захотелось сказать женщине что-нибудь доброе и утешительное.

– Анна Александровна… – начал было он.

– Простите, – оборвала его женщина. – Я не могу больше об этом говорить. Я думала, что смогу, но это выше моих сил. – Она убрала ладонь с его руки и повторила: – Простите.

4

Забравшись в машину, Кремнев тут же позвонил генералу Уколову.

– Николай Георгиевич, я поговорил с матерью Сергея.

– Как она себя чувствует?

– Неважно.

– Ее можно понять. Что удалось узнать?

– Да ничего особенного. Пришел вечером с работы, поцеловал на прощание мать, заперся в комнате и всадил себе пулю в лоб.

– Как его поступок объясняют родители?

– Да в том-то и дело, что никак. Ни о чем не говорил, ни на что не жаловался.

– А ты как думаешь?

– Странно все это.

– А может, ничего странного? Молодой, горячий. Поссорился со своей девушкой, ну и…

– Не знаю, товарищ генерал. Но нутром чую, что что-то здесь не так.

– У тебя слишком чувствительное «нутро», Кремнев. Любишь разгадывать загадки? В кабинете засиделся, захотелось на пленэр? А время у тебя на это есть?

– Николай Георгиевич…

– Ты с «французскими отчетами» разобрался?

– Завтра утром они будут у вас на столе.

– Надеюсь. – Уколов помолчал и примирительно проговорил: – Ладно. Что собираешься делать?

– Хочу съездить на фирму, где работал перед смертью Бегунов. Может, что-нибудь выясню.

– Делай, как считаешь нужным. Если понадобится – помогу. Но считай это своим личным делом. И занимайся им только во внеслужебное время. А иначе…

– А иначе?

Генерал Уколов усмехнулся:

– Лучше тебе этого не знать. Все, отбой;.

Генерал отключил связь. Егор вздохнул и спрятал телефон в карман. Тучи сгустились. Мелкий моросящий дождь оставлял на стекле длинные косые полоски.

5

В глубине большого кабинета, за широким столом, уставленным компьютерами и факсами, сидел коренастый мужчина с бледным усталым лицом и гладко зализанными назад черными волосами.

– Присаживайтесь, – сказал он, сделав рукой приглашающий жест. – Возьмите стул.

Кремнев молча сел. Мужчина оглядел его с ног до головы и представился:

– Майор Пронин. Начальник службы безопасности фирмы.

– Майор Кремнев. Сотрудник Интерпола.

Егор протянул Пронину удостоверение, завизированное в секретариате Интерпола. (В кармане у него лежало пять удостоверений разных служб, но на этот раз он решил воспользоваться интерполовским.)

Пронин чуть прищурил насмешливые глаза.

– Чем же это мы могли заинтересовать таких серьезных людей? Фальшивые доллары не рисуем, международных преступников за шторками не прячем.

– Доллары нас не интересуют, а международных преступников мы и без вас переловим, – ответил Кремнев. – У меня есть к вам несколько вопросов.

Пронин достал из пачки, лежащей на столе, сигарету и вставил ее в рот. Предложил Егору, но тот покачал головой. Пронин прикурил от металлической зажигалки и, разогнав рукой дым, сказал:

– Я весь внимание.

– Полтора месяца назад, – начал Кремнев, – к вам на работу устроился парень. Звали его Сергей Бегунов. Припоминаете?

Пронин кивнул:

– Да, конечно.

– А две недели назад Бегунов застрелился.

Пронин сделал грустное лицо и кивнул:

– Да, я слышал. Толковый был парень, далеко бы пошел. – Майор чуть склонил голову набок и нахмурился. – Вы, наверное, хотите знать, что я обо всем этом думаю?

– Хотелось бы.

Пронин пожал плечами:

– Ничего не думаю. Бегунов проработал у нас не больше месяца. Я даже присмотреться к нему как следует не успел.

– У него не было проблем на работе?

– Да нет. Он был очень добросовестный парень. Ничего странного в его поведении я не замечал. Когда я узнал, что Бегунов покончил собой, я искренне удивился. Мне было по-человечески жаль парня. И потом… – Пронин поморщился. – Все эти проверки, допросы… Следователи несколько дней не вылезали из моего кабинета.

– Ясно. Значит, ничего…

– Хотите, я поговорю с его напарником? – неожиданно предложил Пронин. – Может, он что-нибудь знает.

– Если вам несложно.

– Несложно. – Пронин снял телефонную трубку, набрал номер и приложил трубку к уху. – Алло, Витя? Слушай, Валентин Гусев сейчас в Москве? Нет? А где?.. Ага… Ага… Понял. Сотовый у него с собой?.. Продиктуй мне номерочек, чтобы я не искал. – Пронин взял ручку и нацарапал в блокноте несколько цифр. – Спасибо. Пока.

Он нажал на рычаг телефона и, поглядывая на записанные в блокноте цифры, набрал новый номер.

– Алло… Валентин, это ты?.. Пронин говорит. Слушай, тут у меня сидит майор из Интерпола. Он интересуется Бегуновым. Будь добр, ответь на его вопросы… Вот ему и расскажешь… Передаю трубку.

Кремнев взял трубку.

– Здравствуйте, – поприветствовал он Гусева.

– Добрый день, – отозвался тот. – Чем могу помочь?

– Попробуйте вспомнить, вы не замечали ничего странного в поведении Сергея в последние дни? Может быть, он был на взводе, нервничал?

– М-м… Вообще-то был один случай. Но я уже рассказывал следователю.

– Будьте добры, повторите свой рассказ для меня.

– Ну… Мы с Сергеем сидели в кабаке. Он с самого начала был мрачен. Пропустили по паре кружек пива, то-се. А он вдруг говорит: женщины, – говорит, – враги рода человеческого. И верить им нельзя. Лучше наложить на себя руки, чем поверить женщине. А тем более – ее полюбить.

Валентин замолчал. Кремнев подождал несколько секунд и нетерпеливо спросил:

– Это все?

– Все.

– Ладно. Спасибо.

Егор вернул трубку Пронину. Тот брякнул трубку на рычаг и поинтересовался:

– Выяснили что-нибудь важное?

– Ничего особенного. – Егор провел ладонью по волосам. – Ладно, майор, спасибо за помощь.