Текст книги "Свой против своих"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 16
Вдали от родины

Инспектор закупочной службы ООН Анатолий Ксенофонтович Альбицкий до сих пор не мог понять, искренен Коростылев в своих патриотических чувствах или искусно актерствует, изображает такое весьма ценимое в официальных кругах качество, как тоска по родине. При каждом удобном случае подчеркивает, что нестерпимо скучает по России, по ее березкам, квасу с редькой, краюхе черного хлеба. Спасибо, хоть не сморкается в ладонь и не ходит в лаптях.

И ведь вроде неглупый человек, а мелет такие пошлости, что уши вянут. Ностальгия, видите ли, его замучила. Если кто из знакомых спрашивает, что ему привезти из Москвы, обязательно попросит соленых огурчиков с рынка и буханку черного хлеба. И не просто черного – «Бородинский» ему подавай. Господи, добро бы говорил все эти банальности на каких-нибудь официальных митингах, чтобы журналисты донесли патриотический русский характер до широких американских масс. Так нет же – несет ахинею в приватной обстановке, когда Альбицкий сидит у него дома или Коростылевы приходят в гости к Альбицким.

Самого Анатолия ни капли не тянуло в Россию. Ему иногда приходится мотаться туда по делам, так каждый раз собирается как на каторгу. Здесь он уважаемый человек, к тому же иностранец, что дает некое ощущение исключительности. А что в Москве? В серьезных ситуациях не знаешь, к кому обратиться за помощью. Нужны знакомства, связи, на каждом шагу требуются деньги. Однако, как часто бывает в подобных случаях, Игорь уже год не летал в Москву, Альбицкий же, по закону подлости, вынужден посещать ее каждый квартал.

На этой неделе тоже нужно будет слетать, только Анатолий еще не решил, когда отправится. Там не очень много дел, справится за несколько часов. Можно прилететь в четверг, в пятницу обтяпать все делишки, потом нанести визиты родственникам и знакомым, а в воскресенье вернуться. Здесь у него сейчас дел куда как больше, чем в России. Там главное – пообщаться с родителями, которые в сыночке души не чают. Анатолий их тоже нежно любил, считал идеальной парой.

Именно за такими размышлениями застал Альбицкого звонок Игоря, ошарашившего его сообщением о трагической гибели Тамары Пресняковой. Вот, брат, тебе и твоя Россия – там даже ответственному работнику жить опасно!

Тамара была его давней симпатией, со студенческих времен. Мало сказать, симпатией – он был по-настоящему влюблен в нее, мечтал создать с ней семью. Да вот не заладилось. Разрыв произошел по ее вине. Анатолий всей душой стремился к Тамаре, и поначалу все говорило о том, что он ей тоже небезразличен. В глазах окружающих они были красивой неразлучной парой, имелось много общих интересов – и в профессии, и в быту. Налицо все условия для хорошей жизни, а все равно не заладилось.

Нехорошо так думать теперь о покойной, однако была в ней какая-то червоточинка, во всяком случае в молодости. Вроде бы не первый месяц близка с Анатолием, забеременела – и вдруг выясняется, что вовсе не он является отцом будущего ребенка. Кто именно, не говорит, а замуж за него идти отказывается: не хочу тебя обманывать, не хочу, чтобы над нами висел этот дамоклов меч – мой обман.

Так и стала матерью-одиночкой, сыну дала отчество Афанасьевич, в честь своего отца.

Анатолий очень переживал ту тяжелую ситуацию. Только время – лучший лекарь, тут уж древние действительно были правы. Постепенно страсти улеглись, все стало на свои места. Тамара одна воспитывала сына, потом вышла замуж и сменила фамилию, стала Пресняковой. Анатолий нашел себе жену с более предсказуемым характером, сейчас у них с Леной взрослая дочь. Вот только по работе он по-прежнему сталкивался с Тамарой, всегда варились в одном котле. Вся их институтская компашка по-прежнему держалась вместе, помогали друг другу: Тамара, Люда, Аркадий, он и примкнувший к ним позже Игорь Коростылев. Тамара занимала ключевой пост в «Сердце России» – одном из крупнейших банков, пристроила своего сына Диму Саврасова в систему Людмилы, в «Орион-2002», тоже банк не из последних. Потом у Димы появилась контора в офшорной зоне, на Кипре, Альбицкий тесно связан с этой фирмой. Причем работает с Дмитрием охотно: все же в глубине души ему кажется, что это его сын. Так получается по всем расчетам. Это уж другой вопрос, почему Тамара не захотела признаться в этом, скрыла. С ней такое бывало. Выкидывала странные коленца без объяснения причин. У Анатолия на этот счет два предположения. Либо ей казалось, что он не сможет обеспечить семью. Действительно, трудно было предполагать, что скромный кандидат экономических наук будет прилично зарабатывать. Либо Тамара боялась, что любой муж вольно или невольно помешает ее карьере. Сама она, еще учась в аспирантуре, фанатично относилась к своему делу, не жалела ни времени, ни сил. Заранее узнавала в разных местах о возможной работе, взвешивала все варианты, сравнивала. Ведь тогда, до перестройки, совсем трудно было найти для финансиста хорошее место. Это сейчас на них большой спрос, а тогда это не считалось особо перспективной специальностью. Шли в первые попавшиеся конторы, оклады везде были примерно одинаковы.

Однако Тамара даже в тех условиях проявила невиданную предприимчивость. Она нашла какой-то зачуханный отраслевой институт, поняла, что он обслуживает перспективные предприятия – это была нефтехимия, и, когда через несколько лет начался нефтяной бум, Тамара не только быстро разбогатела, но и пошла в гору – перешла на работу в министерство. Сначала была заместителем начальника главка и быстро стала начальником. К тому времени, когда после перестройки в стране стали появляться коммерческие банки, она считалась опытным работником. Предложения поступали ей со всех сторон, одно выгодней другого. Преснякова не спешила с ответом, дожидалась самого-самого. Таким она посчитала вновь организованный банк «Сердце России» – там самый большой уставный капитал. Туда пошла, там, увы, и голову сложила.

Поздно вечером он позвонил Коростылеву:

– Игорь, ты знаешь, когда похороны?

– Нет. Я так понял, что это еще неизвестно. Хочешь полететь?

– В принципе мне все равно нужно в Москву, в «Глобус». Хотелось бы проститься с Тамарой.

– Ну когда... – начал рассуждать Коростылев. – Обычно похороны происходят дня через два-три после смерти, значит, во вторник или в среду.

– Это если обычная смерть. А здесь-то, наверное, проводится экспертиза.

– Насчет этого не знаю. Узнаю – скажу. Кстати, Дмитрию еще не сообщили об этом – не могут с ним связаться. Что-то произошло с его телефоном. Если он позвонит тебе, скажи.

– Ладно.

Фирма Дмитрия связана и с его службой, и с коростылевским комитетом тоже. Больше все же с ним, поэтому Альбицкому он звонит чаще. Однако уже неделя, как не звонил. А вот Анатолий в понедельник не слезал с телефона: названивал знакомым, справлялся насчет похорон Пресняковой. В конце концов узнал, что они состоятся в среду. Тут уже он окончательно решил лететь в четверг – не хотелось ему идти на похороны.

Глава 17
Ложный след

По просьбе Турецкого майор Троекуров заехал к нему в главк. Следователь рассказал, что во время краткой беседы на кладбище Людмила Витальевна выразила крайнее удивление присутствием на похоронах своей подруги некоего Лузянина, председателя совета директоров банка «Челобитный». Поскольку Поликарпов крепко связан с первой тройкой подозреваемых, Александр Борисович попросил, чтобы туда съездил кто-нибудь из троекуровских людей.

– Я сам съезжу, – ответил майор. – А какие основания?

Одна из институтских приятельниц Пресняковой, то есть ее коллега, сказала, будто слышала от Тамары Афанасьевны, что Лузянин звонил и угрожал ей.

– За отобранную лицензию?

– Так точно.

– Ну если он клинический идиот, что способен на угрозы, такого и потрясти не жалко. Только я очень сомневаюсь в достоверности подобного сообщения.

– Преснякова свои слова подтвердить не сможет...

– Зато Лузянин способен от них отказаться, – засмеялся Даниил Андреевич и вновь посерьезнел. – У нас любого бизнесмена можно обвинить и в экономических преступлениях, и в коррупции. Это я вам точно говорю. Однако в данном случае расследуется уголовщина, убийство. Разыскивая нарушения банков, не сойдем ли мы с основной магистрали на обочину? Конечно, я съезжу в «Челобитный», мне нетрудно. Только за каждым человеком нужно следить, устанавливать его алиби. Что толку от моей беседы с Лузяниным? Даже если он заказчик убийства, как я это смогу определить?!

– Даже не знаю, что ответить, – сказал Турецкий. – По словам Скворцовской, «Челобитный» принадлежит чуть ли не преступной группировке из Набережных Челнов. Это могут оказаться серьезные ребята, с которыми шутки плохи.

– Александр Борисович, у меня есть хороший знакомый в Антикоррупционном комитете. Я ему сейчас позвоню. Если за Лузяниным водились какие-либо грешки, пусть даже и мелкие, там наверняка знают об этом.

Вошедший Грязнов одобрил предложение майора. Он сказал:

– Вообще с этой конторой нужно контактировать, им много известно про всякие события в банковских кругах.

Троекуров тут же позвонил с селекторного телефона некоему Алексею Степановичу. Следователи тоже могли слушать его ответы.

– Разумеется, эту фамилию я знаю. Еще бы – председатель совета директоров банка, не мог не сталкиваться. Однако ничего предосудительного сказать не могу.

– За что же «Челобитный» лишен лицензии?

– Пострадал-то он, как и остальные, за недовложение бюджетных средств. Однако, насколько мне известно, проблемы у «Челобитного» возникли из-за ошибок на исчисление доходов физических лиц. Сейчас налоговые службы ведут проверку. Если выяснится, что нарушения не являются серьезными, то банк возобновит свою работу.

Попросив у Троекурова выразительным жестом позволение вступить в разговор, Вячеслав Иванович сказал невидимому собеседнику:

– У нас был случай. Когда мы арестовали сотрудника Управления кредитных организаций.

– Это как раз налоговики.

– Да. Того типа мы задержали за взятку. Он обещал способствовать аннулированию налоговых претензий, выявленных во время проверки одного из банков.

– Кажется, я знаю, о ком вы говорите.

– Наверное. Только дело в другом. Он требовал деньги наличными.

– Знакомая картина, – подтвердил Алексей Степанович. – Обычно взятка составляет десять процентов от спасенной суммы.

– Вот видите, вы знаете, – обрадовался Грязнов понимающему собеседнику. – И по-моему, удельный вес подобной разновидности взяток увеличивается. Раньше старались отделаться «борзыми щенками»: квартирой, мебелью, машиной, зарубежными поездками. Почему картина-то изменилась?

– Чтобы не так было заметно. Уже после периода, как вы говорите, «борзых щенков» взяточники перешли к переводам с расчетного счета на зарубежный счет физического лица или коммерческой структуры. Только и это в конце концов оказалось опасным способом: остаются следы, подтверждающие документы и так далее. К тому же сейчас в шесть раз вырос процент за обналичивание – дошел до восьми процентов. Крутая величина. Поэтому чиновники вернулись на круги своя – перешли на наличные. С этого все и начиналось в доброе старое время. Оно и проще, и надежнее.

После разговора с Алексеем Степановичем Турецкий вздохнул:

– Я все-таки не понял: нужно трясти этого Лузянина или нет?

– Ну конечно нет, – сказал майор. – Его банк и пострадал меньше остальных. Тут уж грех жаловаться на Преснякову.

– Почему же тогда Скворцовская назвала его подозрительной фигурой?

Троекуров оживился:

– В этом-то вся закавыка. Дело в том, что ни один банкир не станет подставлять своего коллегу, будь они хоть самые лютые конкуренты. И то, что эта женщина навела на него следователей, скорей всего, означает одно – хочет отвести внимание от своего банка.

Вскоре после ухода майора, Грязнов еще оставался в кабинете, позвонил Володя Поремский. Уже по первым словам чувствовалось, что он невероятно возбужден. Это с его-то олимпийским спокойствием, граничащим с флегматичностью!

– Александр Борисович, не удалось мне поговорить с сыном Пресняковой – он улетел!

– Саврасов же прилетел только вчера вечером.

– Заехал на кладбище, переночевал у Павла Афанасьевича, а рано утром улетел. Причем в Германию. Я пытался выяснить что-нибудь у его дяди – тот не знает. Какие-то срочные дела, в подробности племянник не вдавался. Саврасов хотел узнать, прибудет ли Дмитрий на девять дней, на сороковины матери. Тот толком ничего не ответил.

– М-да. Номер своего нового мобильника оставил?

– В том-то и дело, что нет. Сказал, будет сам звонить.

– Час от часу не легче. Что ж это за близкий родственник! А с кем Дмитрий вчера общался в Москве?

– Ни с кем. Как приехал, у него была с собой водка, так и начал мать поминать. Павел Афанасьевич уже много пить не мог, с поминок вернулся. Так Дмитрий один засандалил почти всю бутылку, из-за стола не вставал. А утром ни свет ни заря попрощался и уехал. Они думали, что возвращается на Кипр. Я на всякий случай проверил: ничего подобного – в Германию.

Узнав о странной новости, Грязнов только пожал плечами:

– Я, собственно, не уверен, что сын Пресняковой может чем-то помочь. Ну улетел и улетел.

– Да я, Слава, и сам не уверен. Только что-то мне здесь не нравится.

Глава 18
Подозрительный клиент

Как у многих матерых профессионалов, у Поликарпова имелись свои выработанные годами привычки, со стороны казавшиеся обычным суеверием. Например, проводя в организациях проверки, он обязательно пользовался собственным калькулятором, который постоянно носил в портфеле, не расставался с ним, как солдат с ружьем. Самое интересное, что Владислав Александрович даже не помнил, откуда тот у него появился. Что не покупал – это точно. То ли кто-то подарил, то ли забыл у него дома. Но вот прикипел эксперт к этому счетному устройству и считает его настоящим талисманом. Куда ни прибудет, обязательно ведет расчеты только на нем.

В «Орионе-2002» эксперту предоставили комнату с включенным компьютером, это в любом случае понадобится. Однако первым делом Владислав Александрович достал и положил на стол счастливый калькулятор.

По распоряжению председателя правления банка Скворцовской с Поликарповым занимался управляющий Евгений Федорович Финский. Это был мужчина среднего возраста, в мешковатом костюме, с засаленным галстуком. Лицо его выражало полнейшее равнодушие ко всему происходящему, и на вопросы эксперта Финский отвечал безразличным тоном, лишенным каких-либо эмоций.

Проведя незваного гостя в комнату, управляющий хотел было деликатно удалиться, чтобы вернуться, когда аудитору захочется разобраться в непонятных местах. Однако Владислав Александрович попросил его остаться, чтобы дать информацию общего характера.

– Кто основные клиенты вашего банка? – спросил он.

– Частные лица, индивидуальные предприниматели, организации малого бизнеса.

– То есть все рассчитано на людей с доходом выше среднего. Какие регионы обслуживаются?

– Есть дочернее отделение в Новосибирске. Кроме того, внедрена система денежных переводов, позволяющая осуществлять их не только по России, но и по всему миру.

– А Внешторгбанк зачем существует? – язвительно поинтересовался Поликарпов.

– Ну-у, – протянул управляющий, – разве им под силу справиться со всем потоком желающих. К тому же мы переводим относительно недорого, быстро, абсолютно надежно. Кроме того, поскольку клиентов у нас меньше, мы имеем возможность индивидуального подхода к любому вкладчику.

При каждом вопросе эксперта управляющий сводил брови к переносице и усиленно моргал. Однако отвечал он без малейшей нервозности, всем своим видом показывая, что является здесь всего лишь наемным работником, причем его не ценят, такие мастера своего дела заслуживают лучшей участи. Поэтому что требуется расскажет, выложит всю подноготную, никого выгораживать не будет. Но и лишнего болтать не станет – как ни крути, это место его кормит. Где он найдет другое?

Поблагодарив Евгения Федоровича, Поликарпов сказал:

– После ознакомления с документацией у меня наверняка возникнут вопросы. Тогда, если можно...

– Конечно, конечно, – поспешно перебил его чиновник. – Полностью к вашим услугам.

После его ухода Поликарпов углубился в бумаги.

Для неспециалиста простая финансовая отчетность – это темный лес, китайская грамота. Можно только удивляться: неужели кто-то способен разобраться в этом переплетении слов и чисел, перетекающих из одной бумажки в другую, то попутно меняющих из-за начисления процентов свою величину, то оставаясь неизменными в цифровом выражении, словно чертик из табакерки, выскакивающих в новом обличье – под другим названием реквизита.

Однако для профессионала в этих джунглях хорошо знакомы переплетенные лианами причудливые деревья и не позволяющие заблудиться проходы между ними. Опытный Владислав Александрович неторопливо штудировал документы и вскоре с прискорбием заметил, что структура собственности «Ориона» не столь прозрачна, как следовало бы, – государственный капитал здесь не участвует, зато в изобилии присутствуют постоянно меняющиеся кредитные организации, акционерами которых являются малоизвестные, можно сказать, несолидные компании. Это вызвало настороженность эксперта – надежным такой банк считать нельзя. К тому же история «Ориона» насчитывает всего три года. Срок недостаточный, для того чтобы оценить динамику его развития.

Придвинув к себе компьютерную клавиатуру, Поликарпов вошел в Интернет, где просмотрел сайты нескольких деловых изданий, помещающих различные рейтинги. Нашел списки крупнейших банков по размеру активов. Ни в одном из перечней «Орион-2002» не встречался. Хотя по динамике собственного капитала и другим показателям вполне мог там быть.

Пришлось оторваться от компьютера и взяться за открытые балансы, которые публикуются четыре раза в году. Без тщательного анализа балансов никто не станет всерьез сотрудничать со сравнительно молодым банком.

Тут Владислава Александровича подстерегала первая странность. Некая фирма «Глобус» регулярно делала крупные валютные вклады под шесть с половиной процентов! Рехнуться можно – больше никто отродясь не давал и не дает. Зато ставки на ипотеку для рублевого кредита здесь ниже, чем где-либо – меньше десяти процентов, тогда как в среднем по стране ставка рефинансирования в среднем на три процента больше. Стремление сделать ипотеку более доступной похвально, однако оно должно иметь под собой соответствующее обеспечение – фундамент нужен. Чем обосновывает свои цифры «Орион» – непонятно. Тем более что цены на жилье не стоят на месте – они постоянно растут.

Владислава Александровича так и подмывало подробнее разузнать о клиентах «Ориона-2002». Но в законе о банковской деятельности есть хорошо знакомая всем статья, которая называется «Банковская тайна». По этой статье сведения о клиентах предоставляются по запросу суда или правоохранительных органов. Поэтому Поликарпов расскажет Турецкому все как есть. А уж следователи пусть решают, что делать дальше.

У Поликарпова было ощущение охотника, принесшего крупную добычу. Однако Александр Борисович выслушал его с равнодушным видом.

– Что это за статья про банковскую тайну? – спросил он эксперта.

– В соответствии с ней банки обязаны предоставлять сведения о клиентах в трех случаях. Вообще-то информация по счету клиента является секретной. Но в трех случаях трем организациям банк обязан предоставить запрашиваемую информацию. Во-первых, когда их операции подпадают под действие закона о противодействии отмыванию преступных доходов. Тогда информация идет в Комитет по финансовому мониторингу. Во-вторых, по запросу правоохранительных органов. В-третьих, по решению суда.

– Мы же и есть правоохранительные органы, – вскользь заметил следователь.

– Я и говорю, что нужно сделать запрос и до конца узнать всю подноготную.

– Так-то оно так, – согласился Турецкий. – Пошлем, узнаем. Только при этом мы отходим в сторону от своей генеральной линии. Пошли по следу финансовых нарушителей. А ведь главная задача – разыскать убийц Пресняковой. Поэтому-то я и не возрадовался от ваших сообщений. Ясно, что все ваши сведения очень ценные, в этом направлении нужно по-прежнему копать. Только боюсь, это дело получится само по себе, а убийство банкирши – само по себе.

– То есть вы хотите сказать, что в этом смысле зря грешили на «Орион-2002»?

– И в этом я не уверен. Пока есть Скворцовская. Больше ничего связывающего погибшую со сферой деятельности «Ориона» не обнаружено. Значит, нужно быстро проверить, что собой представляет фирма «Глобус».