Текст книги "Огни страстей"

Автор книги: Фрида Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– И вы еще спрашиваете? – Нора подняла голову и встретилась с ним взглядом. – Глория и Лесли объявили о помолвке, вы могли хотя бы притвориться, что рады за них!

– Так вот в чем дело? – Винсент искренне изумился. – Но я действительно рад.

– Да уж, конечно! – фыркнула Нора. Она сама не знала, что на нее нашло, но уже не могла остановиться.

– Хорошо, выкладывайте все начистоту. – Он прищурил глаза и мрачно добавил: – Вижу, вы так и рветесь в драку.

Как он смеет стоять тут в небрежной позе и допрашивать ее, когда у нее внутри все переворачивается! Пусть он богат и могуществен, пусть красив – слишком красив, – она должна хотя бы раз в жизни набраться смелости и высказать ему все, что думает. Нора знала, что Винсент не захочет ее слушать, но была уже не в силах держать все в себе.

Нескрываемое счастье Глории и Лесли затронуло какие-то глубокие струны в ее душе. У нее же с Винсентом все иначе. Она призналась в своих чувствах, и что же? Винсент отреагировал так, будто она была для него пустым местом!

– А что, вы хотите сказать, что я ошибаюсь? – язвительно поинтересовался Винсент.

– Рвусь ли я в драку? Пожалуй да, – призналась Нора.

– Настрой у вас боевой.

Вдруг Нору осенило: Винсент пытается сделать вид, будто ситуация его весьма забавляет, но на самом деле это не так! Блеск прищуренных глаз, жесткие складки вокруг напряженных губ говорили сами за себя.

Винсент выпрямился, расправил широкие плечи и с силой захлопнул переднюю дверцу. Нет, ему явно не до смеха, как, впрочем, и ей. Внутри у нее все сжалось в ожидании предстоящей схватки. Как бы Винсент ни пытался создать видимость, будто они играют в некую изысканную игру, Нора знала, что это не так, и приготовилась к жестокой атаке.

Винсент обошел вокруг капота и сел за руль. Однако, вопреки ожиданиям Норы, он не спешил прибегнуть к своему любимому оружию – острому, как бритва, сарказму. Он просто завел машину и аккуратно выехал с больничной автостоянки, ведя мощный автомобиль с той спокойной уверенностью, которая проявлялась во всем, что он делал.

Несколько минут они ехали в полном молчании. Начал накрапывать мелкий дождичек, Винсент включил стеклоочистители, но их мерное шуршание только еще больше накалило атмосферу в салоне. Нора уже готова была снова вызвать его на спор, лишь бы разрядить обстановку, когда Винсент неожиданно свернул на обочину и остановил машину.

– Вы на меня злитесь, и я вполне вас понимаю.

Винсент сказал совсем не то, чего она ожидала, и девушка на миг растерялась. Но он не дал ей времени на ответ. Наклонившись к Норе, Винсент впился ей в губы таким жадным голодным поцелуем, что все ее тело мгновенно охватил огонь. Нора почувствовала, что снова уносится в тот призрачный мир, где не существует ничего, кроме этих губ, рук, тела…

– Нет!

Она попыталась оттолкнуть его, но Винсент перехватил ее руку и прижал к своей груди. Девушка ощутила гулкое биение его сердца. Наконец он оторвался от ее губ. Нора подняла на него глаза, затуманенные страстью. Винсент бережно взял ее руки в свои, повернул ладонью вверх, потом наклонился и губами проложил огненную дорожку вдоль ладони к запястью.

– Ты так прекрасна, Нора, – хрипло прошептал он, – нежная, страстная, любящая. – Нора оказалась прижатой к нему, реакция его тела не оставляла сомнений в том, как действует на Винсента ее близость. Но в его интонации было что-то странное. – Настанет день, и ты сделаешь какого-нибудь мужчину счастливейшим из смертных.

Нора все поняла. Поняла еще до того, как Винсент медленно, словно с великим трудом, разжал объятия. Его рука еще на несколько мгновений задержалась в шелковистой массе ее волос, потом он отодвинулся. Это было прощание.

9

Несколько секунд Нора сидела ошеломленная, но постепенно оцепенение прошло, и ему на смену пришла ярость.

– Как прикажете понимать этот спектакль? – натянуто произнесла она, обращаясь к мрачному профилю Винсента.

Нора знала как, даже слишком хорошо знала, но она была сыта по горло этой игрой. Она заставит его облечь свои мысли в слова!

– Нам пора ехать. Обещали грозу.

– К черту грозу! – Нет уж, он так просто не отделается. Винсенту больше не удастся разыгрывать из себя умудренного жизнью человека, который ко всему на свете относится легко и философски. На этот раз они поговорят начистоту. Нора знала, что под этой непроницаемой маской прячется настоящий Винсент Пламмер. – Я задала вопрос и хочу услышать ответ.

– Бросьте, Нора.

– Нет. – Она вздернула подбородок. – Я хочу знать, как вы могли сначала целовать меня, а потом просто отвернуться, словно эти поцелуи ничего не значили.

– Они и не значили, – безжалостно отрезал Винсент, и Нора побледнела.

– Не пытайтесь меня обмануть, я знаю, какой вы на самом деле! – воскликнула Нора.

Винсент быстро взглянул на нее, но тут же отвел взгляд, на миг зажмурился, как от удара, и нервно провел рукой по волосам. Казалось, ее искренний порыв причинил Винсенту боль.

– Не делайте этого, Нора, вы никому не поможете, – тихо предостерег он. – Вам нужен мужчина вроде Лесли Грэхэма. Среднестатистический примерный семьянин, который уходит в девять и возвращается в пять, а в выходные косит газон на лужайке перед домом…

– Только не надо мне объяснять! – Нора сама удивлялась, как ей удавалось говорить таким тоном – спокойно, но твердо. – Я сама знаю, кто мне нужен.

– И я знаю. Вам нужен человек молодой, неиспорченный…

– Вы вовсе не старый. Вам всего тридцать пять лет! – воскликнула Нора и залилась краской.

– Девочка моя, вот здесь, – Винсент постучал себя по груди, – я очень стар. Душой я состарился уже в вашем возрасте… – Он резко оборвал себя. – Но это совсем другая история.

– Я хочу знать, – тихо проговорила Нора, молясь, чтобы ее голос не задрожал.

– Нет. Черт побери, вы сами-то знаете, чего хотите? Вы яростно противились моим попыткам затащить вас в постель, а теперь, когда я смирился с поражением…

– Это вовсе не так, и не смейте низводить наши отношения до этого уровня! – сердито выпалила Нора. Неужели у нее так мало самолюбия, что она опустилась до спора с мужчиной, который ее отверг? Но в отношениях с Винсентом не может быть простоты и ясности. Девушка интуитивно понимала: то, что отражается на поверхности, – не более чем умело созданная иллюзия, и она хотела проникнуть в суть, каких бы страданий ей это ни принесло. – Я хочу знать, что вы думаете на самом деле, что чувствуете… – Голос задрожал, и Нора замолчала.

– Решили поиграть в правду? – спросил он с убийственным сарказмом. – Я, знаете ли, давно оставил такие игры.

– Не совсем так. Может, правда и осталась далеко позади, но игры, насколько я могу судить, вам еще не наскучили.

В его серых глазах появился опасный блеск.

– Не в бровь, а в глаз. А вы, надо полагать, в душе – добродушная сельская простушка, не так ли? – с издевкой протянул Винсент. – Из тех, кто печет пироги с яблоками и домашний хлеб и каждый раз к приходу мужа греет его тапочки у камина. Согласен, Нора, мы с вами очень разные.

– Я этого не говорила. – Глаза Норы полыхали гневом, щеки раскраснелись, а губы… вопреки всем стараниям сохранить хладнокровие, губы предательски задрожали. – Я даже отдаленно не представляю себе, как пекут хлеб.

– Ничего, ради мужчины, которого полюбите, вы всему научитесь. – Казалось, он обвиняет ее в тягчайшем из преступлений.

Нора сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.

– Неужели это так плохо?

Для него она была бы рада научиться чему угодно, в том числе и хлеб печь, беспомощно подумала девушка. Винсент – самый привлекательный мужчина на свете, ее тянуло к нему не только физически. Ей нужен он весь: его тело, душа, сердце, и она, в свою очередь, готова стать для него всем.

– Плохо? Нет, для нормального мужчины заполучить такую женщину, как вы, – немыслимое счастье, – медленно ответил Винсент. – Вам как раз такой и нужен, чтобы холил и лелеял, не мог на вас надышаться…

– Я знаю, о каком типе мужчин вы говорите, – бесстрастно перебила Нора, надеясь, что ее спокойствие выглядит естественным. – Мне нужен человек, готовый отвезти домой с вечеринки женщину, оскорбившую его только за то, что он проявил к ней участие. Тот, кого она может обвинить в попытке купить ее, а он после этого все равно даст ей работу. А еще такой, который, зная, что может легко овладеть женщиной, все же не сделает этого, потому что боится ранить ее душу. Такого мужчину вы имели в виду? – Винсент впился в нее пристальным взглядом. Он еще никогда не казался Норе таким красивым, как в эту минуту. Красивым и недосягаемым. Ей не удалось пробить его броню… – Я знаю, вы считаете себя циничным и бездушным, – тихо сказала она, – но вы со мной никогда таким не были. – От боли, смешанной с непогасшим желанием, ее карие глаза потемнели. – Даже в самом начале нашего знакомства.

– Только не нужно делать из меня святого! Я хочу от женщин только одного и никогда не делал из этого тайны.

– Я вам не верю!

– Проклятье! Женщина, что ты от меня хочешь? – С лица Винсента только на мгновение слетела маска железного самообладания, но Нора ужаснулась: она едва узнала его голос. – Ты не имеешь ни малейшего представления о том, как я жил последние десять лет! Я без зазрения совести брал все, что хотел!

– Тогда почему вы не взяли меня?

– Прекрати! – Винсент стукнул кулаком по колену, откинулся на спинку сиденья и взлохматил пятерней волосы. Когда он медленно повернулся к Норе, его лицо вновь превратилось в маску, рот сжался в тонкую побелевшую линию и только глаза сверкали неукротимым огнем. – Так ты хотела знать, что у меня внутри? Уверена, что тебе все еще хочется заглянуть мне в душу? Подумай хорошенько, прежде чем ответить, потому что тебе может не понравиться то, что ты узнаешь.

Нора не колебалась ни секунды.

– Да, я хочу это знать.

Винсент медленно покачал головой и криво усмехнулся.

– Ох уж эта самонадеянность юности! – Он снова покачал головой и задумчиво продолжал: – Когда-то я тоже был молод и безумно влюблен. Безумие – самое подходящее слово для описания моего тогдашнего состояния, потому что я был глух к голосу разума. – Он замолчал. Нора молча ждала продолжения, призвав на помощь всю свою выдержку. Что ж, она сама напросилась… вот только не знала, что ей будет так больно. – Кармен была прекрасна дикой необузданной красотой. В ней было что-то цыганское: черные волосы длиной до талии, а глаза… примерно как у тебя, только твои – чистые, теплые, нежные, как бархат, а ее глаза были как темный огонь, временами они почти светились изнутри, как раскаленные угли. Мы познакомились с ней в университете и последний год учебы прожили вместе. Потом решили, что самое подходящее для нас место – это Лондон. Я сделал ей предложение, но Кармен попросила подождать. – Винсент смолк. В его застывшем взгляде появилось что-то пугающее. – Я знал со слов Кармен, что дома ей приходилось несладко. Отец беспробудно пил, а мать пускала «квартирантов» – на одну ночь, чтобы было чем платить по счетам. Поэтому я понимал, что перспектива замужества кажется ей не слишком привлекательной, и не настаивал. Кармен закончила университет с отличием и получила прекрасную работу в лаборатории. Я начал работать в банке и вскоре понял, что у меня это неплохо получается. Одним словом, будущее виделось мне в радужном свете. Правда, мы с Кармен часто спорили, но мне нравился ее сильный характер. – По крыше машины громко забарабанили капли, дождь за окном перешел в мощный ливень, но никто из них не обращал на него внимания. – У нас была общая квартира, но, когда веселая студенческая жизнь кончилась, все вдруг пошло вкривь и вкось. У Кармен случались приступы безумной ярости – иначе не назовешь, – причем она могла взорваться из-за любого пустяка. После таких вспышек она всегда раскаивалась и, чтобы задобрить меня, могла пустить в ход любые уловки, а их в арсенале Кармен было немало.

Когда к нам в гости приехала моя сестра, Оливия, наши отношения стали улучшаться, но однажды вечером Кармен вдруг не вернулась с работы.

– Она попала в аварию? – тихо спросила Нора, думая о том, как же мало она, оказывается, знает.

– В аварию? Нет, это было бы слишком просто. – Винсент повернулся к ней, и Нора ужаснулась: его глаза превратились в темные озера, полные боли. Но следующие слова оказались для нее полной неожиданностью. – На следующее утро, когда я уже сходил с ума от беспокойства, Кармен позвонила. Она плакала, и я ничего толком не понял, кроме того, что она просит за ней заехать по адресу, который я никогда раньше не слышал. Оливия уговорила взять ее с собой, и мы поехали вместе. Думаю, излишне говорить, что ночью мы оба не сомкнули глаз, волнуясь за Кармен. Я приехал в какой-то сомнительный район и узнал, что Кармен сделала подпольный аборт.

– Господи, Винсент! – Нора в ужасе воззрилась на него, не в силах поверить услышанному.

– Она ждала меня в квартире своей приятельницы, которая и свела ее с врачом, если можно назвать его этим словом. По-видимому, операция прошла неудачно, и Кармен почувствовала себя плохо. Ни она, ни ее сослуживица так и не сказали мне ни имени, ни адреса того мясника, который сделал аборт, наверное они боялись, что я его просто убью, – закончил он мрачно.

– И что вы сделали? – спросила Нора дрожащим голосом.

– А что я мог сделать? Затолкал ее в машину и привез домой. Между нами произошла страшная ссора, такая, каких никогда прежде не бывало. Я не мог поверить, что Кармен убила нашего ребенка, дитя любви, как я тогда думал.

– Это был ваш ребенок? – ошеломленно спросила Нора. – Тогда почему она сделала аборт?

– Кармен не хотела заводить детей, она боялась потерять свою свободу, – с горечью ответил Винсент. – Ее карьера только-только пошла в гору, а на все остальное ей было плевать. Она рассчитывала, что сделает все тихо и без моего ведома. Что-то пошло не так, и она запаниковала… иначе я никогда не узнал бы, что моего ребенка, частичку моей плоти и крови, убили без сожаления. Я был вне себя от злости и бессилия. – Винсент замолчал и провел рукой по лицу. – Я боялся, что не сдержусь и сверну Кармен шею, поэтому оставил ее с Оливией, а сам уехал к приятелю, и мы вместе распили бутылку виски.

Нора не могла представить такого даже в самых диких фантазиях, но не зря говорится, что правда богаче вымысла.

– Винсент, мне так жаль, я не знала…

– О, это еще не все, Нора. Самое интересное впереди. Кармен позвонила в шесть утра. Она была в истерике. У нее открылось кровотечение, и ей требовалась срочная помощь. – Голос Винсента стал прерывистым. – Она нисколько не сожалела о ребенке, только испугалась и злилась на себя за то, что так глупо попалась. Я сказал, что слишком много выпил и не могу отвезти ее сам, но позвоню в «скорую». Я собирался подъехать прямо в больницу. Кармен, не дослушав, бросила трубку… а через полчаса она была мертва. И прихватила с собой на тот свет Оливию. – Боль и горечь были так ощутимы в голосе Винсента, что у Норы перехватило дыхание. – Что именно произошло тогда, я уже никогда не узнаю. Вероятно, Кармен уговорила Оливию отвезти ее в больницу. Наверное, она сделала это нарочно, чтобы досадить мне. Сестра только недавно получила водительские права и чувствовала себя за рулем неуверенно. По собственной воле она бы не решилась ехать. – Винсент посмотрел на нее полными муки глазами. Нора побледнела, губы ее дрожали, в глазах светилось участие. – Сначала я винил в обеих смертях себя. Это я довел Кармен до такого состояния, и она убила себя и Оливию. Но в день похорон я познакомился с ее родителями. – В голосе Винсента появились удивленные нотки. Казалось, даже по прошествии стольких лет он все еще не может найти ответ на какой-то вопрос. – Нора, родители Кармен оказались вполне нормальными людьми. Отец – управляющий фирмой, мать – школьная учительница. Вся эта история с трудным детством была ложью от начала до конца. Кармен ушла из дому в шестнадцатилетнем возрасте, заявив родителям, что они ей надоели. Из того немногого, что они мне рассказали, я понял, что Кармен успела превратить их жизнь в ад и спала с каждым, кто носит штаны. – Винсент напрягся, голос его посуровел. – В день похорон Оливии с нашей матерью случился удар, и через несколько недель она умерла. Врач сказал, что она утратила волю к жизни. Я ее понимаю. После трагедии со мной некоторое время было то же самое… но потом я выкарабкался, – мрачно закончил Винсент.

Нора дрожала, но не от холода. Ей следовало догадаться, что за добровольным одиночеством Винсента кроется нечто большее, чем скорбь по первой любви. А ее предположение, что он не может простить родную сестру, и вовсе было ошибкой. Винсент выше слепой фанатичной преданности и мелкой мстительности. Если бы все было так, как она думала, он оплакивал бы обеих женщин, но через какое-то время вернулся бы к жизни и уж, конечно, не стал бы винить сестру в смерти невесты. Нора всегда чувствовала, что все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Винсент заговорил снова:

– Женщина, которую, как мне казалось, я хорошо знал, которую любил, которой верил, оказалась всего лишь плодом моего воображения. Она ухитрилась убить троих человек, двое из которых были мне дороже самой жизни. Я горевал по ребенку, но не так, как по сестре и матери. Умирая, отец поручил мне о них заботиться, и я ему пообещал, но не выполнил клятву. Я предал и его, и себя.

– Но вы ни в чем не виноваты, – быстро вмешалась Нора. – Вы же не могли знать…

– Я должен был знать, должен! – Винсент повторил уже тише: – Мне следовало знать, Нора. А я дал себя одурачить, клюнул на хорошенькое личико и роскошное тело и вообразил, что Кармен – девушка моей мечты. За эту ошибку мои близкие заплатили жизнью.

– Все совершают ошибки.

Нора мягко коснулась руки Винсента, но он не отреагировал.

– Только не я. Я больше не совершаю ошибок. Я поставил себе цель добиться успеха – ради родителей, ради Оливии. И добился его. Имя Пламмер – теперь не пустой звук в деловом мире, но что касается любви… – Винсент уставился на нее немигающим взглядом, – любви и счастью в моей жизни нет места. Я их недостоин.

– Что вы такое говорите? – Нора ошеломленно воззрилась на него. – Конечно, вы достойны и любви, и счастья. Нельзя же винить вас за то, что вы полюбили не ту женщину! Вспомните мою историю. Я даже не догадывалась, что сестра встречается с моим женихом. Они обвели меня вокруг пальца. Но, не будь Хильды, я могла бы выйти замуж за Брайана в полной уверенности, что поступаю правильно, и совершила бы величайшую в жизни ошибку. Мне казалось, что я люблю его, но теперь стало ясно, что мои чувства были лишь бледной тенью настоящей любви. – Винсент на миг закрыл глаза, а когда открыл их, взгляд его стал непроницаемым. – Людям свойственно ошибаться, Винсент. Обидно, но это так, – мягко проговорила Нора. Боль, которую испытывал он, сжимала ее сердце, как своя собственная.

– А как насчет случайных жертв, невинных людей? – взорвался Винсент. – Или в общем сценарии им отводится роль статистов?

– Но такое случается…

– Не случится, если я смогу это предотвратить. Теперь, Нора, я живу так, как считаю нужным. Никаких пышных слов, никаких лишних эмоций, только голые неприкрытые факты. Я знаю, кто я, женщины знают, какое место отводится им, так что ошибки исключены. Вы хотели правды – что ж, извольте.

Ей не удалось достучаться до его души.

Нора посмотрела на Винсента. Холодное суровое лицо, но как же она его любит. А что, если бы он не был красив, богат и влиятелен, не обладал такой властью? Могла бы она рассчитывать на его взаимность? Этого ей никогда не узнать. Рассказ Винсента вдребезги разбил все ее представления о нем и, что еще страшнее, начисто уничтожил ее инстинкт самосохранения. Почему-то собственные чувства вдруг утратили для нее первостепенную важность.

– Да, я действительно с некоторых пор очень ценю правду, – медленно ответила она, тщательно подбирая слова. – После истории с Брайаном мне стало ясно, что в отношениях между мужчиной и женщиной главное – честность. Хотите знать правду? Я люблю вас, Винсент. Я поняла это уже некоторое время назад, только боялась признаться.

– Нет! – проскрежетал Винсент. – То, что вы называете любовью, на самом деле – физическое влечение. Это правда, Нора, между нами проскакивают искры, но это имеет отношение только к сексу.

– Неправда. – Нора сделала глубокий вдох, но ее голос не дрогнул. – Может быть, физическое влечение – часть того, что я чувствую, но только часть. Я люблю вас.

– Нора, вы неисправимый романтик и мечтатель. – Винсент тяжело вздохнул. – Сначала вы выдумали свою любовь к Брайану, а когда он вас предал и унизил, вы по-прежнему остались уязвимой. Я совершал в жизни немало поступков, которыми не могу гордиться, но пользоваться слабостью женщины – не в моих правилах. Я не скрываю, что хочу вас, но вы убедили себя, что я значу для вас больше, чем есть на самом деле. Это невозможно. У нас нет будущего. И когда-нибудь вы сами это поймете.

Ливень превратился в настоящий потоп. Струи воды громко стучали по крыше автомобиля. Погода настолько соответствовала внутреннему состоянию Норы, что это было бы даже забавно, не будь так грустно. Казалось, неведомый режиссер умело подбирает декорации под стать настроению героев. Только это была не пьеса, а реальная жизнь. Нора чувствовала, что безвозвратно теряет любимого мужчину, и ничего не могла с этим поделать.

В замкнутом пространстве автомобиля близость его тела волновала ее особенно остро. Нора почти осязаемо ощущала, как он напряжен. В облике Винсента не осталось ничего от обманчиво ленивой расслабленности хищника, он больше не казался отстраненным. Обнажив перед ней душу, он теперь злился на себя за это короткое проявление слабости.

Девушка тайком взглянула из-под опущенных ресниц на его замкнутое лицо, скользнув взглядом по сурово сжатым губам, высоким скулам и прищуренным глазам. Но она могла с таким же успехом разглядывать каменное изваяние: лицо Винсента было абсолютно непроницаемым. Мысль, что это окончательное прощание, что ей придется провести остаток жизни без Винсента, наполняла душу отчаянием и страхом. Как же так? Он ворвался в ее жизнь, перевернул все вверх дном, а теперь так просто возьмет и исчезнет? Не может быть, это слишком несправедливо.

Они подъехали к дому Норы. Винсент откинулся на спинку сиденья, не глядя на спутницу.

– Спасибо за откровенность, – тихо сказала девушка.

– Спокойной ночи, Нора.

Его голос звучал холодно, но Нора знала, что другого шанса у нее не будет. Она должна в последний раз попытаться найти брешь в его защите, может, тогда у нее хотя бы появится надежда не быть окончательно вычеркнутой из его жизни.

Нора подалась вперед и несмело поцеловала его в уголок рта, но Винсент не ответил.

Глупышка, неужели ты надеешься соблазнить мужчину, которого природа одарила фантастическим сексуальным магнетизмом? Мужчину, искушенного в любви, который мог быть и неотразимым, и холодным как лед – как сейчас?

– Винсент? – Нора придвинулась к нему так близко, что почувствовала тепло его дыхания. Она погладила его шею, зарылась пальцами в густые волосы. Винсент оставался неподвижным, не произнеся ни слова, но от ее прикосновения его тело чуть заметно содрогнулось, и это придало Норе храбрости продолжать. – Винсент, поцелуй меня, ну, пожалуйста.

– Не знаю, какую игру ты затеяла, но лучше прекрати ее прямо сейчас.

Винсент повернул голову, чтобы посмотреть в глаза Норе, и она, впервые проявив инициативу в их отношениях, стремительно прижалась к его рту своими горячими полураскрытыми губами.

На какое-то мгновение, показавшееся Норе вечностью, Винсент замер. Сердце ее билось так бешено, что зашумело в ушах. Но в следующий миг из груди Винсента вырвался низкий, почти животный стон, руки его словно против воли обвили ее плечи, а рот набросился на ее губы с жадностью голодного хищника, неистово, даже с какой-то яростью терзая их нежную податливую плоть.

Он хочет ее, хочет… Сознание, что Винсент не в состоянии противиться искушению и его желание оказалось сильнее железной воли, наполнило сердце Норы восторгом, еще более усилившим невыразимое наслаждение, рожденное его поцелуем.

В ее душе не осталось места инстинкту самосохранения. Нора чувствовала, что должна показать, как он ей необходим. Она с радостью примет все, что Винсент готов дать, пусть это продлится год, месяц или даже неделю… но в душе она сможет лелеять мечту стать для него чем-то большим, нежели молодое желанное тело. Он к ней неравнодушен. И пусть он не произносил ласковых слов, его поступки говорили сами за себя. Что ж, это уже начало. Любовь может прийти даже к такому человеку, как Винсент Пламмер.

Пальцы Норы запутались в темной гуще его волос. Губы Винсента стали более мягкими, язык нежно обвел контуры ее припухшего рта, и Нора застонала.

Руки Винсента проникли под ее блузку, скользнули вверх, обхватили нежные холмики грудей и стали ласкать розовые пики. Пальцы и губы Винсента вытворяли с ней такое, что Норе показалось: она умрет от наслаждения. И вдруг по его телу прошла волна дрожи, и Винсент замер.

– Это безумие, – прохрипел он сквозь стиснутые зубы и с силой оттолкнул от себя Нору. – Чистое безумие.

– Почему? – Голос девушки еще звенел от возбуждения. – Мы оба хотим друг друга, ты сам это говорил.

– Ты знаешь почему, Нора. Я не хочу причинять тебе страдания, – с видимым напряжением произнес он. – Ты не готова справиться с этой ситуацией.

– Но ты же говорил, что другие прекрасно справляются.

– Ты не такая, как другие!

Повисла такая тишина, что, казалось, весь мир замер, затаив дыхание.

– Винсент…

– Черт возьми, Нора! Я этого не хочу.

Теперь Винсент говорил тихо и как-то безжизненно. Прежде чем Нора успела его остановить, он вышел из машины, не глядя на нее, обошел капот и рывком открыл дверцу.

Нора как во сне медленно выбралась из машины и остановилась. Мысли путались, а сердце стучало так громко, что, наверное, это слышал даже Винсент. Девушка понимала, что если не предпримет что-то немедленно, то потеряет его навсегда. Как он мог ее оттолкнуть?

Как мог не дать ей ни единого шанса, после того как сам несколько недель преследовал ее?

– Прощай, Нора, – тихо сказал Винсент, отступая на шаг.

Это конец. И вдруг внутри у Норы словно лопнула какая-то пружина, и слова – горячие, яростные – хлынули сами собой.

– Ах вот, значит, как? «Прощай, Нора». Вы решили, что нам пора распрощаться? Винсент Пламмер, кто дал вам право решать, что правильно, а что неправильно? Только не надо объяснять, что вы делаете это ради меня, желая уберечь меня от страданий, потому что я все равно не поверю. Да вы просто испугались! Да, да, вы боитесь полюбить снова и жить полноценной жизнью. Это, видите ли, слишком рискованно. На свете есть тысячи, миллионы людей, которым пришлось перенести страдания и потери, не вас одного одурачили. А как вы думаете, мне было легко, когда я приехала в церковь на собственную свадьбу, а жених так и не появился?

– Довольно! – прервал Винсент ледяным голосом.

Он встретился с ней взглядом, и Нора прочла в его глазах мрачную решимость. Однако она не вняла предостережению.

– Вы не можете вечно прятаться от жизни! Сколько бы имен ни значилось в вашей записной книжке, вы даете им только свое тело, как животное, как какой-то робот…

– Нора, я сказал «довольно».

– Из-за того что случилось с вашей матерью и сестрой, вы вбили себе в голову, что обязаны быть несчастным! – Винсент развернулся и направился к водительскому месту, но Нора продолжала кричать ему вслед: – Вы по-прежнему расплачиваетесь за то, в чем никогда и не были виноваты. Но и это еще не все! Если вы вдруг рискнете открыть душу, то станете уязвимым, как все простые смертные, а уж с этим вы действительно не можете смириться! Вот в чем главная причина. – Винсент бросил на нее убийственный взгляд и молча сел за руль. Но Нора наклонилась и продолжала кричать в открытую дверцу: – Когда Брайан меня обманул, я была убита, раздавлена, а когда узнала, что он сбежал с моей родной сестрой, мне вообще казалось, что жизнь кончена. Но конец света не наступил. А потом я встретила вас. Вы назидательно советовали мне вернуться в реальный мир и перестать прятаться в башне из слоновой кости. И теперь, когда я действительно снова начала жить, вы оставляете меня в еще худшем состоянии, чем я была до встречи с вами?

– Я ничего не обещал…

– Я люблю вас, – почти простонала Нора. В наступившей тишине они взирали друг на друга через салон автомобиля. – Принимая вас таким, какой вы есть, я готова рискнуть. Я… у меня никогда не было мужчин, но я хочу принадлежать вам. Пусть у меня останутся хотя бы воспоминания, если не будет ничего другого.

Голос ее прервался, по щекам хлынули слезы, но Винсент сидел не шелохнувшись. Живыми оставались только его глаза: они пожирали Нору взглядом, в котором отражалась внутренняя борьба, в них сквозила боль и еще что-то, не поддающееся определению. И когда девушке показалось, что она достучалась до него, что Винсент сейчас протянет к ней руку, он повернул ключ зажигания и завел мотор.

– Винсент, не уезжай, пожалуйста, прошу тебя! Ты не можешь так уехать…

Но он захлопнул дверцу пассажирского сиденья, и в тот же миг автомобиль с ревом сорвался с места.

Нора застыла в оцепенении, глядя ему вслед. Она сказала все, что могла, открыла ему душу, но этого оказалось недостаточно. Винсент ее бросил.

Ей больше не быть счастливой, не знать беззаботного веселья, не испытать радости бытия, которой были пронизаны первые двадцать четыре года ее жизни. Отныне, что бы она ни делала, с кем бы ни была, перед ней будет постоянно витать облик высокого темноволосого мужчины с глазами цвета штормового моря и губами, обещающими рай. Теперь, когда она узнала настоящего Винсента Пламмера, его боль стала ее болью. И хотя он безжалостно отверг ее, Нора не могла его возненавидеть: она его любит и всегда будет любить.

Девушка вошла в дом только через десять минут, промокнув до нитки. Она до последнего момента все еще надеялась, что Винсент вернется, и теперь чувствовала себя совершенно опустошенной.

Сняв промокшую одежду, она надела халат и, приготовив себе горячую ванну, почти на час погрузилась в воду, но так и не согрелась: холод притаился где-то внутри.

Норе долго не удавалось заснуть. Перед ней снова и снова мелькали события последних суток, и она не переставала задавать себе вопрос: в чем ее ошибка?

Нора встала в три часа утра, так и не сомкнув глаз, и приготовила себе горячий шоколад. Она села на кровать, скрестив ноги по-турецки, и обхватила руками большую чашку с дымящимся ароматным напитком.