Текст книги "Возвращение весны"

Автор книги: Фрида Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

2

– Эми! Эми! – Голос Пьетро был столь же восторженным, как и его лицо, но в следующий момент, когда она заключила десятилетнего мальчика в объятия, тот разразился бурными рыданиями. – Тише, тише, – успокаивала она его, усаживаясь на массивную каменную ступеньку лестницы, ведущей к парадной двери, и крепко прижимая к себе Пьетро. – Все в порядке, дорогой. – Какие же глупости мы обычно говорим в подобных случаях, подумала она. Ведь Пьетро только что потерял обожаемую мать, с которой был необычайно близок, и, разумеется, в его маленьком мирке далеко не все было в порядке.

– Я не знал, приедешь ли ты. – Пьетро поднял на нее темные, наполненные слезами глаза. – Тебя так долго не было.

– Я ведь обещал, что Эми приедет, правда? – раздался над их головами бархатный голос Луки. – Вот она и приехала, но постарайся не утопить ее в слезах. Джаспер тоже хочет увидеться с ней, и у него, несомненно, найдется для нее несколько слов, хотя, возможно, некоторые будут не из приличных, – хмуро добавил он.

На губах Пьетро появилась слабая улыбка, и он прошептал:

– Новый садовник научил его плохим выражениям.

– Правда? – Эми еще крепче прижала мальчика к себе. – Зная Джаспера, я уверена, что он повторяет их с большим удовольствием.

Джаспером звали попугая Пьетро, огромную птицу с плотным телом, сильными затупленными крыльями и коротким крепким клювом, таким же грозным, как и его характер. Он либо любил, либо ненавидел, и при случае не стеснялся пользоваться страшным клювом и когтистыми лапами. Однако это раздражительное создание обожало своего маленького хозяина, который мог делать с ним все, что угодно, и при этом ни разу не заработал ни одной царапины.

Пьетро взял Эми за руку, и они направились к открытой парадной двери. Маленькие теплые пальцы, сжимавшие ее руку, действовали успокаивающе, но она не переставала ощущать за своей спиной тревожащее присутствие Луки.

В светлом прохладном холле с натертым до блеска деревянным полом и белыми стенами, увешанными картинами в великолепных рамах, было тихо, пахло свежесрезанными цветами, стоявшими в большой напольной вазе, и Эми вдруг показалось, что вот-вот в дверях гостиной появится высокая грациозная женщина с приветливой улыбкой на покрытом морщинами, но все еще красивом лице.

Стефания жила ради семьи, любила троих своих детей с истинно итальянской страстностью, и оттого, что Анджела была приемной дочерью, ей доставалось лишь больше заботы и внимания. В этом была вся Стефания, и когда Эми вышла замуж за Луку, то стала для свекрови второй дочерью.

Мальчик тащил ее за собой мимо парадных гостиной и столовой, солидного кабинета Луки, вниз по ступенькам, туда, где располагалась семейная столовая, кухонные помещения и две большие комнаты, одна из которых принадлежала Пьетро. Миновав ее, они вышли в крытый внутренний дворик, откуда открывался вид на зелень лужаек и деревьев, за которыми просматривалась голубая гладь бассейна.

Джаспер сидел на жердочке и, бормоча что-то, наблюдал за садовниками, ухаживавшими за небольшим участком, засаженным шалфеем. Услышав голос Эми и явно обрадовавшись ее появлению, он неуклюже заплясал на своем насесте, выкрикнул хриплым голосом приветствие и, полузакрыв от удовольствия глаза-бусинки, наклонил короткую шею, позволял ей погладить его по голове.

– Он меня помнит. – Подобная птичья верность чуть не заставила Эми прослезиться. – А я думала, что давно забыл, – продолжила она, поглаживая шелковистые перышки и пытаясь побороть собственную слабость.

– Забыть тебя не так-то просто.

Голос Луки звучал тихо, и слова предназначались явно одной Эми, но это лицемерное замечание поразило ее так, словно он его выкрикнул. Вспыхнув, она повернулась к нему. Двенадцать месяцев – ни телефонного звонка, ни письма, ни даже коротенькой открытки! И после этого он смеет заявлять, что ее не так просто забыть?!

– Как поживает Франческа? – спросила она, считая этот вопрос естественным следствием его замечания. Франческа Морелли – типичная итальянская красавица, друг семьи… и любовница Луки. – Надеюсь, хорошо?

– Да, насколько мне известно, – невозмутимо ответил он. – Ты знаешь какую-либо причину, по которой это должно быть не так?

– Ровным счетом никакой, – холодно парировала Эми и собралась было добавить что-то едкое, но вовремя заметила недоуменный взгляд Пьетро. – И уж тем более, думаю, не стоит беспокоиться о самочувствии Джаспера? – спросила она мальчика с наигранной веселостью. – Он выглядит просто превосходно. Похоже, что с тех пор, как я видела его в последний раз, Джаспер заметно растолстел.

– Просто он распушил перья, Эми! – горячо возразил Пьетро. Джаспер был его гордостью и радостью, и о нем нельзя было говорить снисходительно. – Джаспер совсем не толстый.

– Эми! Эми! – громко прокричала неугомонная птица. – Лука и Эми!

– Ладно, хватит! – Лука махнул рукой попугаю, который оценивающе смотрел на него, словно решая, как далеко он может зайти.

– Хватит! Хватит! – насмешливо передразнил он. – Извини! Извини!

Лука на мгновение закрыл глаза и с улыбкой отвернулся. Властный глава империи Джерми, может быть, и управлял окружающими железной рукой, обладая абсолютным могуществом и влиянием, но в столкновениях с Джаспером всегда проигрывал последнему, за что Эми очень уважала отважную птицу.

– Пойдем, тебе нужно привести себя в порядок, а потом Паула сервирует обед. – Лука взял ее за руку, но, прежде чем позволить ему увести себя в дом, Эми пообещала тревожно смотревшему на нее Пьетро, что скоро вернется.

– Эми, – тоненько проговорил мальчик. – Ты не уедешь опять? Останешься в Санта-Маргарите?

Почувствовав, как напрягся стоявший рядом Лука, она замерла, не зная, что ответить. Но выражение обращенного к ней бледного личика поколебало твердое намерение Эми сбежать отсюда через три дня. Ей было хорошо знакомо это чувство, когда, казалось бы, надежная земля уходит из-под ног, а Пьетро был очень эмоциональным ребенком, глубоко переживавшим радости и горести. И хотя они с Лукой были очень близки, – насколько это позволяла разница в возрасте, – ему нужны были материнские тепло и забота.

Вероятно, прислуга в доме осталась та же – Рикарда, пожилая кухарка, Паула с Карлой, молодые горничные, а также нанятый Лукой опытный наставник, приезжавший на несколько часов в день с понедельника по пятницу, – но Пьетро, нося фамилию Джерми, смотрел на них несколько свысока.

После смерти Доменико любовь и преданность мальчика приносили Эми громадное облегчение, и теперь, когда он сам крайне нуждался в поддержке, она почувствовала себя обязанной помочь ему.

– Теперь мой дом в Англии, Пьетро, но я останусь с тобой до тех пор, пока ты не почувствуешь себя лучше. Договорились? – спросила она ласково, зная, что приняла единственно правильное решение.

Лицо Пьетро разгладилось.

– Хорошо. – Согласно кивнув, он внезапно подбежал к ней, крепко обнял, а затем, склонив голову, чтобы скрыть слезы облегчения, ринулся прочь из комнаты.

– Вот так… – Стоя рядом с ней, Лука смотрел вслед удаляющейся фигурке брата. – Вряд ли ты ожидала этого.

– Да, не ожидала.

Холодные, расчетливые интонации в его голосе резанули ее как ножом. Он знал, что делает, посылая ей телеграмму, с горечью подумала Эми, знал, что из любви и уважения к Стефании она не откажется приехать в Италию, а если уж приедет, то не бросит Пьетро.

Словно прочитав ее мысли, он пожал плечами и тихо сказал:

– Я не виноват в том, что он так любит тебя, Эми.

Когда-то ты тоже любил меня, подумала она с горечью, поразившей ее. До тех пор пока все не рухнуло, пока смерть сына чуть было не свела меня с ума, а тебя не толкнула в объятия другой женщины.

Не стоило ей приезжать. Эми отвернулась, на глаза навернулись жгучие слезы. Нужно было забыть Стефанию, Пьетро – всех их – и остаться в Англии, где ночи холодны, а дни скучны, но ничто не нарушает ее спокойствия.

– Эми, я знаю, как тебе тяжело… – Он потянулся к ней.

– Не прикасайся ко мне! – выкрикнула она, отпрянув с резкостью, удивившей их обоих. – Может быть, я и останусь на несколько недель ради Пьетро, но это не дает тебе права приставать ко мне.

– Приставать к тебе? – взорвался он. Большое мускулистое тело напряглось, красивое лицо исказилось от ярости. – Никогда в жизни я не приставал к женщине!

– Разумеется, нет, – саркастически заметила Эми. – Они сами падают к твоим ногам.

Как, например, Франческа. Зря она так болезненно реагирует. Эми казалось, что все самое страшное уже позади, но стоило ей увидеть Луку, как она почувствовала прежнюю зависимость от этого человека, испугавшую ее больше, чем она могла ожидать.

Некоторое время Лука молча смотрел на нее, а потом, вздохнув, осуждающе покачал головой.

– Ты всегда отличалась сдержанностью и хорошим воспитанием, – сказал он. – Что с тобой случилось?

Эти слова донеслись до нее словно издалека, но когда она поняла их смысл, рука Эми взметнулась, и в комнате раздался резкий звук пощечины.

– И ты еще спрашиваешь? – прошипела она в ярости, пытаясь освободить руку, крепко схваченную стальными пальцами Луки.

– Да! – отрезал он с угрожающим видом. На щеке его начало проступать красное пятно. – Я имею полное право требовать от тебя объяснений. Я твой муж.

– Теперь уже нет…

– Вряд ли церковь и власти согласятся с тобой, – резко возразил он. – Ты моя жена, Эми, жена по закону и перед Богом. Развода не было, и наш брачный контракт до сих пор в силе.

– Только не для меня. – Она с трудом перевела дыхание. – Может быть, формально ты и являешься моим мужем, но без любви наш контракт превратился в простой листок бумаги.

– Очень удобная позиция, но она лишена каких-либо оснований, – холодно сказал он, – и ты это прекрасно знаешь. По закону…

– Мне нет никакого дела до твоего закона, Лука, – с расстановкой произнесла она. – Понимаешь ты это? Нет никакого дела ни до нашего брака, ни до тебя.

– Неужели? – Он притянул ее поближе и ласково продолжил: – Но мне кажется, что это не совсем так, малыш. Ты пытаешься убедить скорее себя, чем меня.

– Отпусти! – Теперь Лука сжимал одной рукой оба ее запястья и, положив другую на талию Эми, привлек ее к мускулистой груди. Силы были столь неравны, что сопротивляться было бесполезно, но все же она попыталась сделать это, поскольку, наклонив голову, он уже тянулся к ее губам. Знакомые прикосновения и запах способны были пробудить в ней чувства, которые безвозвратно поглотили бы ее. Однако Эми всегда терпела поражение в борьбе с Лукой…

Когда год назад она покидала особняк семьи Джерми, та же мысль заставляла ее дрожать и бледнеть в объятиях Стефании. Обычно гордое и спокойное, лицо пожилой женщины было мокрым от слез. Она упрашивала невестку подождать, прежде чем требовать от Луки развода, который, по словам Эми, был неизбежен.

– Но почему? Почему именно сейчас, Эми? – взмолилась Стефания, провожая ее до такси. – Он ведь любит тебя, я знаю, знаю! Пожалуйста, хотя бы ради меня, не торопись. Поживи некоторое время отдельно от него, но только не торопись!

Щадя Стефанию, Эми не решилась рассказать ей о романе Луки с Франческой, о котором сама узнала только тем утром. Позднее она пожалела об этом, догадываясь, что Лука постарается замести следы и его мать будет думать, что она разорвала брак из-за своего каприза. Но новая жизнь в Англии постепенно налаживалась, к тому же Эми полагала, что когда-нибудь напишет Стефании всю правду. Однако это «когда-нибудь» так и не наступило.

Ей вспомнились слова Стефании, сказанные в тот момент, когда такси уже отъезжало.

– Тут какая-то ошибка, дорогая, и со временем ты это поймешь. Ты много выстрадала, я знаю, но Доменико был частью вас обоих, горе должно сплотить вас. Я скажу Луке, что тебе просто нужно время, чтобы залечить раны.

Но это было тогда. Сейчас она была на год старше и на год мудрее и, что более важно, прожила этот год без Луки, стала независимой.

Вспомнив об этом, Эми мгновенно вынырнула из блаженного состояния, в которое ее погрузили его ласки, и на этот раз Луке пришлось отпустить ее, похожую на маленькую взъерошенную кошку, изготовившуюся к драке с сильной дикой пантерой.

– Если ты опять попытаешься сделать что-либо подобное, я уеду отсюда, и даже Пьетро не сможет удержать меня. Тебе понятно? – яростно выпалила она. – Я прилетела на похороны Стефании – и только! Если твое самолюбие не может с этим смириться, я вернусь домой ближайшим рейсом.

– О, я думаю, мое самолюбие как-нибудь выдержит, – мрачно пробормотал он.

На какое-то мгновение Эми послышалась в его голосе боль, и этого мимолетного сомнения хватило для того, чтобы охладить ее пыл.

Как они могли до этого дойти? После страстной любви, таинства свадьбы, после рождения ребенка? О, Доменико, Доменико!

– Я тоже любил его, ты ведь знаешь.

Эми показалось, что он без труда читает ее мысли. Она искоса взглянула на него, но загорелое лицо оставалось совершенно бесстрастным. Интересно, о чем он сейчас думает?

Раньше Эми безошибочно могла ответить на этот вопрос, даже когда его ледяной вид обманывал всех остальных. Но сейчас?.. Сейчас она не знала и не хотела знать! Нужно лишь не подпускать Луку к себе – и тогда он не сможет вновь причинить ей боль. Все очень просто. Если бы только не желание, которое он вызывал в ней, не сладкая боль внизу живота, не налившиеся от одного прикосновения к мускулистому торсу груди. Но все это – лишь физическая реакция, инстинктивный ответ тела на знакомые ощущения и запахи, и следовательно, с этим можно бороться. Нужно бороться.

– Я знаю, что ты любил Доменико, Лука. – Это не было попыткой компромисса; но лишь только он упомянул сына, Эми вдруг поняла, какая перемена произошла в ней за это время. Тогда, в первые ужасные недели после смерти Доменико, каждое упоминание о нем причиняло ей нестерпимые страдания, теперь же она почувствовала лишь приступ острой тоски, но без мучительной, ослепляющей боли. – Мы оба любили его и всегда будем любить.

– Тогда почему бы нам не попытаться прожить эти несколько недель как можно более безболезненно? – тихо спросил Лука. – Ты же видишь, что делается с Пьетро, понимаешь, что нужна ему?

Эми молча кивнула.

– Анджела предложила взять его на время к себе, но он этого не хочет, и я с ним согласен. Пьетро должен жить в своем доме, в окружении знакомых вещей. Джаспера, например, – добавил он с кривой усмешкой.

Она снова кивнула, догадываясь, что Анджела отказалась брать попугая. Они ненавидели друг друга. Неприязнь Джаспера выражалась в словесных нападках, и, как ни странно, казалось, что он умело подбирает слова, достигающие максимального эффекта, являясь достойным противником язвительной Анджелы. А Бернардо, мужа Анджелы, попугай, напротив, обожал, радостно кричал при его появлении и любил, когда тот гладил его по голове.

– Надо будет сообщить в больницу, – спохватилась она. – Возможно, им придется подыскать мне замену.

– О, я уверен, что за тобой сохранят место. – Голос Луки звучал ровно, но ей почудилась в нем какая-то знакомая интонация. Однако Эми решила не обращать на это внимания, поскольку нервы ее и так были на пределе и она боялась не выдержать и сорваться. – Хочешь позвонить прямо сейчас? – спросил он подозрительно любезно.

– Да… Можно и сейчас… Или после обеда, это не так уж спешно.

– Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. – Лука улыбнулся, но глаза его остались холодными. – Можешь позвонить из моего кабинета, там тебе никто не помешает.

Прежде чем Эми успела что-нибудь сказать, он взял ее под руку и повел обратно в холл. Она хотела было возразить, но его прикосновение обжигало даже через ткань блузки, и все язвительные слова выскочили у нее из головы.

Почему, ну почему Лука оказывает на нее такое воздействие? – сердито спрашивала себя Эми, покорно идя за ним по направлению к парадной половине дома. Стоит ему лишь насмешливо приподнять бровь, и все ее чувства выходят из-под контроля. В подобных обстоятельствах нет ничего унизительней!

Открыв дверь в кабинет, Лука с присущей ему вежливостью пропустил Эми и, войдя следом, закрыл дверь.

– Набрать для тебя номер? – вкрадчиво спросил он, проходя по роскошному мягкому ковру к большому полированному столу из орехового дерева. Не дав ей времени на возражения, он с невозмутимым видом поднял трубку.

Эми с удивлением смотрела на него, все больше убеждаясь в том, что за холодным, вылощенным фасадом кроется что-то совсем другое. Идти за ней в комнату, где ей предстоит явно личный разговор, было совсем не в стиле Луки. Его манеры всегда отличались безупречностью.

Но может быть, он просто пытается быть полезным, подумала она, после их разговора о компромиссе?

– Спасибо.

Эми назвала номер, и спустя минуту он передал ей трубку. Опустившись в стоявшее рядом с телефоном кресло, она помедлила, надеясь, что он уйдет, но вместо этого Лука, лениво обойдя стол, уселся за него.

Теперь их разделяла только полированная столешница, и он, даже не удосужившись сделать вид, что просматривает бумаги, не отрывал взгляда от ее лица.

– Это ты, Джейн? – нерешительно начала она, раздраженная тем, что Лука заставил ее нервничать. – Говорит Эми.

– Эми? – Голос Джейн выдавал ее обеспокоенность, и Эми была признательна подруге за это. Они были знакомы всего четыре месяца, с тех пор как Джейн устроилась на работу в больницу, но быстро стали подругами. – Я весь день думала о тебе. Как дела?

– Все нормально. – Глубоко вздохнув, она постаралась собраться с мыслями, что было нелегко сделать под пристальным взглядом Луки. – Но мне придется пробыть в Италии дольше, чем я предполагала.

– Вот так? – Тревога Джейн явно усилилась. – С тобой все в порядке? То есть я, конечно, понимаю, как тебе трудно; тут и похороны, и Лука, и другие родственники, но больше ничего не случилось?

– Не волнуйся, Джейн, все в порядке. – Она с удовольствием облегчила бы душу перед подругой, которой уже поведала и все свои прошлые беды, и страхи перед будущим, но момент был явно неподходящим. – Я позвоню тебе после похорон, и мы поговорим как следует, а сейчас я просто хотела предупредить, что меня не будет несколько недель.

– Понятно. Подожди немного, я соединю тебя с Питером. Он оставил записку, где просит известить его, когда бы ты ни позвонила. – Помолчав, Джейн добавила: – Будь поосторожнее, Эми, и не забывай про меня.

– Не забуду. Спасибо, Джейн.

Ей показалось немного странным, что Питер спрашивал о ней. Впрочем, они одновременно поступили на работу в больницу и благодаря этому между ними установилась некоторая близость.

Питер был человеком спокойным и уравновешенным, а с ее нервами, совершенно расстроенными последовавшим вскоре за смертью сына предательством Луки, можно было только мечтать о такой ровной, безмятежной дружбе.

У Эми не было близких родственников. С пяти лет, после гибели родителей в автокатастрофе, она росла в детском доме. Семья же Питера жила в Шотландии. Оба были одиноки, и у них вошло в привычку после работы, прежде чем разойтись по домам, ужинать вдвоем.

С появлением в больнице Джейн она время от времени присоединялась к ним и даже познакомила Эми со своими родителями и друзьями. Но Питер, как и прежде, по-отечески опекал молодую женщину, что та находила весьма трогательным, особенно принимая во внимание то, что он был всего на несколько лет старше ее.

– Какие-нибудь проблемы? – Лука по-прежнему сверлил ее взглядом.

– Нет. – Эми натянуто улыбнулась. – Я просто жду, пока меня соединят. Видимо, у него пациент.

– У него? – вкрадчиво поинтересовался Лука.

– У Питера Нолана. – Она неожиданно для себя покраснела, произнеся вслух это имя. Видимо, это было следствием навязчивого внимания Луки. – Он предупредил Джейн, что хочет поговорить со мной, если я позвоню.

– Какая… забота!

Что-то в его голосе заставило Эми пристальней вглядеться в Луку, но раздавшийся в трубке громкий голос Питера отвлек ее внимание.

– Эми? Что случилось, девочка? – спросил он с легким шотландским акцентом. Питер знал причину ее поспешного бегства из Италии и, когда пришла телеграмма, настойчиво возражал против поездки.

– Я на вилле Джерми, Питер. – Она помолчала, явственно ощущая присутствие Луки, казалось заполнявшего собой всю комнату. – И мне придется задержаться здесь на несколько недель, так что лучше тебе знать об этом.

– Зачем? – Вопрос прозвучал резко, и это так не походило на обычную манеру Питера разговаривать, что она помедлила, прежде чем ответить.

– Я… Дело в Пьетро – помнишь, тот маленький мальчик? Он очень расстроен и нуждается во мне. Если в больнице решат, что лучше взять вместо меня кого-нибудь другого…

– Об этом не может быть и речи. – Голос звучал очень решительно. Неужели это тот самый спокойный и рассудительный Питер? – Твоя работа будет ждать тебя столько времени, сколько понадобится!

– Очень мило с твоей стороны. – Эми хотела спросить, поддержит ли это заявление главный врач, но не решилась. К новому Питеру она отнеслась с большой опаской и не знала, как он воспримет такой вопрос.

– Это самое меньшее, что мы можем для тебя сделать, – быстро ответил он. – Мне… Нам будет не хватать тебя, Эми. Без твоей жизнерадостности здесь все как-то потускнело.

Настойчивые интонации в его голосе на мгновение привели Эми в замешательство, и, деланно рассмеявшись, она ответила:

– Ну, сейчас меня никто не назвал бы жизнерадостной. Я очень устала.

– Что с тобой? – Интимность его тона заставила ее покраснеть.

– Все нормально. – Лука не шевельнулся, но она почти физически ощутила, как он вздрогнул. – Я, пожалуй, пойду, Питер. Этот звонок, должно быть, стоит целое состояние. Попроси, пожалуйста, Джейн зайти к моей квартирной хозяйке и все объяснить, ладно? – попросила она. – Я хочу, чтобы она оставила за мной комнаты.

– Об этом можешь не беспокоиться, я все устрою, – поспешно заверил ее Питер. – Я сам встречусь с ней и предупрежу, что в конце месяца она, как обычно, получит свой чек.

– Но это, совсем не обязательно, я могу выслать чек и отсюда… – начала Эми, но он прервал ее.

– Позволь мне сделать это. Мы рассчитаемся, когда ты вернешься домой.

Он подчеркнул последнее слово, и Эми снова покраснела: в голосе Питера ей почудились хозяйские нотки, столь не свойственные ему.

– Хорошо, спасибо, – сказала Эми и, немного помедлив, добавила: – Тогда до свидания.

– До свидания, Эми. Береги себя. И… не наделай глупостей, – неожиданно закончил он.

– Я… Хорошо. Ладно, мне надо идти… Эми нервничала и не могла скрыть этого.

Положив трубку, она помедлила в воцарившемся напряженном молчании и, набравшись храбрости, встретилась, как и предполагала, с ожидающим взглядом Луки.

– Твой… друг не хотел, чтобы ты ехала сюда?

– Что ты сказал? – Эми прекрасно расслышала его слова, но нуждалась в передышке, ей необходимо было собраться с мыслями после странного звонка, обнаружившего неизвестные стороны характера Питера.

– Он убеждал тебя в том, что не стоит покидать старушку-Англию с ее дождями, туманами и автобусом номер десять? – язвительно спросил Лука.

Он ревновал! Это открытие сначала крайне удивило, а потом возмутило Эми. Она была ему не нужна, о чем ясно свидетельствовало его молчание в течение года, но он также не желал отдавать ее никому другому! Она была собственностью семьи Джерми. Но ревность к Питеру… Как такое могло прийти ему в голову?!

Эми вдруг вспомнила весь свой разговор с Ноланом и вновь покраснела. Но ведь она никогда не давала ему ни малейшего повода думать, что между ними может быть нечто иное, чем дружба. Никогда! Сама мысль об этом пугала ее. Питер был для нее кем-то вроде старшего брата, надежной и непоколебимой опорой, и если бы хоть на секунду Эми показалось, что он претендует на что-то большее…

Скользнув тяжелым взглядом по ее пылающему лицу, Лука заметил очень любезным тоном:

– Ты так и не ответила на мой вопрос.

– Потому что он неуместен!

– Мне так не кажется. – Он улыбнулся одними губами, глаза оставались холодны как лед. – Я всего лишь спросил, не советовал ли он тебе отказаться от поездки. Элементарный вопрос, не правда ли?

– Я сама решаю, что делать или не делать, – сердито огрызнулась она. – И никому не позволю указывать мне. Ответ тебя удовлетворил?

– Вполне. – Лука вскочил так резко, что Эми невольно вздрогнула. – Пойдем, я провожу тебя в твою комнату. Может быть, ты хочешь пообедать там? – спросил он и несколько раздраженно добавил: – Если уж ты так… устала.

Короткая пауза перед последним словом была сделана намеренно, но Эми, проигнорировав этот намек на разговор с Питером, только холодно улыбнулась.

– Спасибо, это было бы прекрасно.

Прекрасно? Это было бы просто божественно, устало подумала она, превозмогая легкую дрожь в ногах и следуя за Лукой. Час или два, проведенные без него, будут сродни глотку холодной воды в пустыне. Ей ведь еще предстоит иметь дело с Анджелой, не говоря уж о многочисленных родственниках, собравшихся на похороны.

Пять лет назад, когда Эми впервые переступила порог виллы Джерми, прекрасный старинный дом показался ей невообразимо огромным, и сейчас, идя по просторному элегантному холлу к широкой лестнице, она снова испытала это ощущение.

Если не считать комнат для прислуги, расположенных позади кухонных помещений на первом этаже, в доме было шесть больших спален с примыкающими к ним ванными комнатами. Однако, когда после двухмесячного знакомства Лука попросил ее руки, он немедленно распорядился пристроить к зданию крыло с огромной кухней, просторной столовой, двумя гостиными и четырьмя спальнями на втором этаже.

Новое крыло, несомненно, было построено по всем канонам архитектурного искусства и обставлено с почти неприличной роскошью, но больше всего Луке нравилось то, что все это принадлежало только им двоим. Однако Эми подумала, что Стефания могла бы счесть желание Луки жить отдельно обидным для себя.

В одно из воскресений, за несколько дней до свадебной церемонии, когда она в последний раз появилась на вилле Джерми в качестве гостьи и все обсуждали обстановку новой гостиной, сидевший напротив нее Бернардо, должно быть, заподозрил что-то неладное по выражению ее лица.

– Эми, – негромко начал он, отводя ее после чаепития в сторонку, что было для него несколько необычно, – вас что-то смущает в отношении новой части дома, не так ли?

– Вовсе нет, она мне очень нравится, действительно нравится, – торопливо возразила она, – и мне не терпится переехать туда. – Проговорившись, она отчаянно покраснела, но Бернардо сделал вид, что ничего не заметил. – Просто я боюсь огорчить Стефанию. Она может подумать, что мы не хотим жить с ней, а это совсем не так.

– Вы говорили об этом с Лукой?

– Да, но он ответил, что не стоит беспокоиться, Стефания всем вполне довольна. Дело в том… – Она помедлила, чувствуя себя очень неловко. – Луке могло показаться, что я не хочу жить в новом крыле, поэтому я больше ничего ему не сказала.

– Эми, я знаю Стефанию всю свою жизнь, а с Лукой мы друзья чуть ли не с младенчества, поэтому, надеюсь, вы не сочтете меня слишком фамильярным, если я поговорю с вами на эту тему? – спокойно спросил Бернардо, улыбаясь одной из своих редких улыбок.

Эми энергично замотала головой.

– Стефания безоговорочно одобряет выбор сына. В вас она нашла все качества, которые хотела бы видеть в невестке, я знаю это. Кроме того, она прекрасно понимает желание Луки жить своим домом и даже предлагала ему переехать куда-нибудь, считая это вполне закономерным. Поэтому такое решение проблемы ее вполне устраивает, уверяю вас. Должен заметить, что она успела очень к вам привязаться.

– Правда?

– Конечно, – сказал Бернардо, ласково глядя в ее просветлевшее лицо. – По мнению Стефании, она не столько теряет сына, сколько приобретает дочь, в этом нет никакого сомнения.

– Спасибо вам, Бернардо. – Эми улыбнулась ему, и тот едва заметным кивком головы показал ей, что понимает ее чувства. Уже не в первый раз она подивилась тому, как такой человек мог жениться на раздражительной, тщеславной Анджеле, но, почувствовав себя виноватой в том, что плохо подумала о сестре Луки, быстро выбросила из головы эту мысль. В тот же вечер, когда Лука отвозил ее домой, она рассказала ему о разговоре с Бернардо.

– Мать одобряет наш брак, его одобряют все, но даже если бы его одобрял только я, от этого ничего не изменилось бы, любовь моя. С того самого дня, как мы впервые встретились, я знал, что ты будешь моей, и ничто не смогло бы нам помешать. Ты – моя судьба, а я – твоя, и ты будешь любима так, как ни одна женщина на свете.

И он любил ее… еще как любил… Глаза Эми наполнились слезами. Она вспомнила, какая страсть бушевала в нем; Эми до конца поняла это лишь в первую брачную ночь, которая пришлась как раз на ее девятнадцатилетие. Маска сдержанности, которую он надевал на себя во время ухаживания, была сброшена, и скрывавшееся под ней пламя обожгло и напугало ее.

Но теперь все было перечеркнуто его вероломством, и когда Лука, миновав лестницу, направился к тяжелой дубовой двери, ведущей в новое крыло дома, Эми схватила его за руку.

– Не думаешь же ты, что я буду жить в нашем домишке? – резко спросила она, машинально употребив ласкательное название, данное ими постройке в те дни.

– Разумеется. – Она почувствовала, как напряглись под ее пальцами мощные мышцы, но тем не менее Лука остановился и взглянул на удерживающую его маленькую изящную руку. – Это твой дом.

– Был когда-то. – Эми почувствовала, как дрожит ее голос и, собравшись с силами, продолжила: – И я не намерена останавливаться нигде, кроме старого дома.

– Эми… – словно задыхаясь, произнес он и, закрыв глаза, медленно покачал головой. – Неужели ты будешь препираться со мной из-за каждого пустяка?

– Я вовсе не препираюсь… Хотя, может быть, и так, но это отнюдь не из любви к искусству. Мне хочется жить в старом доме, вот и все, – твердо добавила Эми, опустив его руку и отступив на шаг.

– Понятно. – Лука окинул ее изучающим взглядом. – Дело в том, что там все по-прежнему: твои вещи лежат нетронутыми – одежда, книги, бумаги, магнитофонные записи и прочее. Там все привычно и удобно – твоя гостиная, твоя ванная…

– Лука…

– И твоя спальня, разумеется, – невозмутимо продолжил он. – Я переехал оттуда вскоре после того, как стало очевидно, что ты не собираешься вернуться в ближайшую пару дней.

– Пару дней?.. – Не договорив, Эми уставилась на Луку в крайнем изумлении. В письме она ясно дала ему понять, что не вернется никогда.

– Так что ты будешь там в полной безопасности… Да и я еще не дошел до такого состояния, чтобы набрасываться на женщину против ее желания.

– Мне подобное и в голову не приходило, – быстро парировала Эми, проклиная себя за то, что вообще начала этот разговор.