Текст книги "Сага о Фафхрде и Сером Мышелове"

Автор книги: Фриц Ройтер Лейбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

3. Дом вора

– Ну для чего мне знать имя черепа? Случая поболтать с ним у меня все равно не будет, – громко заявил толстомясый вор. – Меня интересуют только рубины, которые у него вместо глаз.

– И все же тут написано, что его имя – Омфал, – авторитетно и спокойно отозвался вор с черной бородой.

– Дай-ка я посмотрю, – вмешалась наглая рыжая девица, выглядывая у него из-за плеча.

Она была вынуждена держаться нагло: с незапамятных времен Женщин в Дом Вора не пускали. Все трое принялись вместе разбирать затейливые иероглифы:

«Предмет: череп Омфал магистра воровских дел Омфала с глазами из крупных рубинов, а также пара рук, усеянных драгоценными камнями. История предмета: череп Омфал был похищен у Цеха Воров жрецами Вотишаля и укрыт в крипте их проклятого богами храма. Инструкции-, череп Омфал при первой же возможности должен быть возвращен и с надлежащими почестями помещен в Усыпальницу Воров. Трудности: замок, на который запирается дверь крипты, считается недоступным даже для самого умелого взломщика. Предупреждение: по слухам в крипте находится сторожевой зверь невероятной свирепости».

– Эти каракули дьявольски трудно читать, – нахмурилась рыжая девица.

– Ничего удивительного, они написаны несколько столетий назад, – заметил чернобородый.

Толстый вор заявил:

– Никогда не слышал ни о какой Усыпальнице Воров, если, конечно, речь не идет о свалке, печах для сжигания мусора или о Внутреннем море.

– Времена и обычаи меняются, – принялся философствовать чернобородый вор. – Вслед за поклонением идет период более реалистического отношения к жизни.

– Но почему его называют череп Омфал? – выразил недоумение толстяк. – Почему не череп Омфала?

Чернобородый только пожал плечами.

– Где ты раздобыл этот пергамент? – поинтересовалась рыжая.

– У нас в кладовке, в потайном отделении полуразвалившегося сундука, – ответил тот.

– Клянусь богами, которых нет, – продолжая рассматривать пергамент, усмехнулся толстяк, – очень уж суеверным был Цех Воров в давние времена. Подумать только – тратить драгоценные камни для украшения какого-то черепа. Вот попадись магистр Омфал нам в руки, уж мы воздадим ему должные почести – вытащим рубиновые глаза и обратим их в денежки!

– Вот-вот, – согласился чернобородый вор. – Об этом-то я и хотел поговорить с тобой, Фиссиф – как нам раздобыть Омфал.

– Да, магистр Кровас, но вы же сами знаете, что тут есть известные трудности, – сразу испугался толстый вор. – Даже сегодня, по прошествии веков, люди содрогаются, когда упоминают о крипте Вотишаля с ее замком и чудовищем. В Цехе Воров никто…

– В Цехе Воров никто, это верно, – перебил чернобородый. – Однако, – тут он заговорил заметно тише, – вне Цеха есть люди, которые могут это сделать. Ты слышал, что в Ланкмар недавно вернулся один жулик и взломщик, известный под прозвищем Серый Мышелов? И с ним высоченный варвар по имени Фафхрд, которого иногда называют также Умерщвитель Чудовищ? Как тебе известно, нам нужно свести с ними обоими кое-какие счеты. Они прикончили нашего чародея Христомило. Эта парочка обычно работает только вдвоем, однако если бы ты попытался обратиться к ним с заманчивым предложением...

– Но магистр, – прервал дородный вор, – в этом случае они запросят самое малое две трети барыша.

– Вот именно! – подтвердил чернобородый с ледяным сарказмом. Рыжая девица поняла, что он имеет в виду, и громко рассмеялась. – Вот именно! Потому-то я и выбрал для этого дела тебя, пройдоху из пройдох.

После описанной выше встречи прошли десять оставшихся дней месяца Змеи, затем первые пятнадцать дней месяца Совы. И пятнадцатый день превратился в ночь. Темной пеленой холодный туман окутал древние камни города Ланкмара, главного города всей ланкмарской земли. Этой ночью туман появился раньше обычного и растекся по лабиринту улочек и переулков. И с каждой минутой он становился все гуще.

На одной из улиц, которая была уже и безлюднее многих других и называлась Грошовой, из широкого дверного проема большого и неуклюжего каменного здания струился желтый свет факелов. Эта единственная на улице открытая дверь выглядела несколько зловеще, поскольку все остальные двери были плотно заперты, преграждая путь мраку и сырости. Ночью по Грошовой улице люди старались не ходить, и причины для этого были – дом пользовался дурной славой. Люди говорили, что это притон, где ланкмарские воры строят новые козни, болтают и сводят личные счеты, штаб-квартира, из которой Кровас, по слухам – Великий Магистр Цеха Воров, отдает свои распоряжения – словом, это был дом могущественного ланкмарского Цеха Воров.

Но сейчас по улице торопливо шел человек, то и дело опасливо оглядываясь через плечо. Он был дороден и слегка прихрамывал, словно только что после долгого и трудного пути слез с лошади. В руках он держал потускневшую от времени медную шкатулку, в которую вполне могла поместиться человеческая голова. Остановившись у открытой двери, он сказал пароль – на первый взгляд в пустоту, поскольку длинный коридор перед ним был пуст. Однако голос, раздавшийся откуда-то сверху, проговорил:

– Проходи, Фиссиф. Кровас ждет тебя в своей комнате.

Толстяк ответил:

– Они идут за мной следом – ты знаешь, о ком я говорю.

И голос отозвался:

– Мы готовы их встретить.

Толстяк торопливо пошел по коридору.

Затем, в течение довольно долгого времени все вокруг было тихо, и только густел липкий туман. Но вот в конце улицы раздался условный свист. Он повторился уже ближе к дому, а потом и за открытой дверью.

И вскоре оттуда, где раздался первый свист, послышались приближающиеся шаги. Казалось, что идет только один человек, однако в освещенной дорожке у двери рядом с первым показался мягко ступавший коротышка – невысокого роста человек в серой плотно прилегающей одежде – тунике, куртке, шапочке из мышиных шкурок и плаще.

Его внушительной комплекции спутник был медноволос и внешностью напоминал варвара из далеких Стылых Пустошей. Туника на нем была ярко-коричневая, плащ – зеленый. Он явно был неравнодушен к изделиям из кожи – из нее были сделаны ремешки на его запястьях и голове, сапоги и широкий, туго затянутый пояс. От тумана кожа намокла, а украшавшие ее медные детали запотели. Когда спутники вошли в прямоугольник света перед дверью, широкий лоб гиганта прорезали морщины, а зеленые глаза озабоченно забегали из стороны в сторону. Положив руку на плечо маленького человечка, он зашептал:

– Не нравится мне все это, Серый Мышелов!

– Ха! Сам знаешь, этот дом всегда так выглядит, – резко отозвался Серый Мышелов, кривя губы в ухмылке и сверкая темными глазами. – Нарочно, чтобы пугать людей. Пошли, Фафхрд! Не позволим же мы этому ублюдку и проходимцу Фиссифу уйти, после того как он надул нас.

– Это все понятно, горностай ты мой сердитый, – ответил варвар, таща Мышелова назад. – И мысль о том, что Фиссиф может улизнуть, мне крайне неприятна. Но совать голову в ловушку мне нравится еще меньше. Не забудь, они подавали друг другу знаки условным свистом.

– Ха! Они всегда свистят. Им нравится всякая таинственность. Знаю я этих воров, Фафхрд. Прекрасно знаю. И тебе самому уже дважды удавалось сбежать из Дома Вора. Пошли!

– Но весь Дом Вора я не знаю, – продолжал возражать Фафхрд. – Некоторая опасность все же есть.

– Некоторая! Да они сами не знают как следует свой Дом Вора! Это же лабиринт неизведанного, лабиринт забытой истории. Пошли же!

– Подожди… Он пробуждает во мне недобрые воспоминания, связанные с моею утраченной навек Вланой.

– А у меня – с Иврианой! Что ж, поэтому мы должны позволить им одержать верх?

Гигант пожал плечами и шагнул вперед.

– Впрочем, если хорошенько все взвесить, – шепнул Мышелов, – в том, что ты сказал, что-то есть.

С этими словами он вытащил из-за пояса кинжал.

Продемонстрировав белозубую улыбку, Фафхрд медленно вытащил из хорошо смазанных ножен длинный меч с массивным навершием.

– Никудышное оружие, когда приходится драться в помещении, – шепотом по-дружески заметил Мышелов.

Теперь уже осторожно, плотно вжимаясь в стены, друзья приблизились с двух сторон к двери. Держа меч в опущенной руке острием вверх, Фафхрд вошел в дверь, готовый нанести удар в любом направлении. Мышелов был чуть впереди. Краем глаза Фафхрд заметил, как нечто змееподобное падает сверху прямо Мышелову на голову, и мгновенно вскинул меч. Змея на лету качнулась в его сторону и он поймал ее свободной рукой. Это была удавка. Фафхрд резко и сильно рванул, и человек, державший другой конец, вывалился из ниши над дверью. На какой-то миг он словно повис в воздухе: смуглокожий головорез с длинными черными волосами и в засаленной тунике из красной кожи, расшитой золотом. Занеся над ним меч, Фафхрд вдруг увидел, что Мышелов с кинжалом в руке бросился на него самого. У Северянина мелькнула мысль, что его друг спятил. Но рука Мышелова с зажатым в ней кинжалом пролетела на волосок от Фафхрда, и какой-то другой клинок зазвенел у него за спиной.

Оказывается, Мышелов заметил, как в полу за Фафхрдом открылся люк и оттуда выскочил лысый вор с мечом наготове. Отразив направленный в друга удар, Мышелов ногой пнул крышку люка и с удовлетворением увидел, что она прищемила клинок и два пальца левой руки прыгнувшего вниз вора. И клинок, и пальцы сломались, и сдавленный вой из-под пола прозвучал весьма впечатляюще. Насаженный на меч противник Фафхрда был уже мертв.

На улице раздался свист и топот ног.

– Они нас отрезали! – бросил Мышелов. – Теперь только вперед! Доберемся до комнаты Кроваса. Фиссиф должен быть там. За мной!

И он припустил по коридору, потом вверх по лестнице; Фафхрд не отставал. Добравшись до второго этажа, друзья устремились к двери, из которой струился желтоватый свет.

Мышелова озадачило то обстоятельство, что им никто не пытался помешать. Его острый слух не улавливал ни малейших звуков погони. На пороге он так резко остановился, что Фафхрд по инерции налетел на него.

Перед ними была просторная комната с несколькими альковами. Как и во всем здании, пол и стены в ней были выложены гладким темным камнем без каких бы то ни было украшений. Освещалась она четырьмя глиняными светильниками, расставленными как попало на массивном кипарисовом столе. За столом сидел богато одетый чернобородый человек, который, вцепившись пальцами в край стола, с выражением крайнего изумления на лице смотрел на медную шкатулку и разбросанные вокруг нее какие-то мелкие предметы. Но друзья не успели заметить его странную неподвижность и еще более странный цвет лица, поскольку сразу же уставились на рыжеволосую девицу, стоявшую рядом со столом.

Она отпрыгнула в сторону, как перепуганная кошка, и Фафхрд, указывая на предмет, зажатый у нее под мышкой, воскликнул:

– Смотри, Мышелов, череп! Череп и руки!

А девица и впрямь прижимала к себе коричневатый, очень древний на вид череп, причудливо стянутый золотыми обручами; в его глазницах сверкали рубины, а вместо зубов мерцали бриллианты и черные жемчужины. А в побелевших пальцах девица стискивала две аккуратные связки коричневых костей, искрящихся золотыми и красными брызгами. Когда Фафхрд заговорил, она бросилась к самому широкому алькову; ее стройные ноги на бегу четко вырисовывались под шелком. Фафхрд и Мышелов кинулись за нею и увидели, что она направляется к неширокой низкой двери. Вбежав в альков, девица схватилась свободной рукой за свисавший с потолка шнур и, не останавливаясь, а только слегка присев, дернула за него. И сразу толстая портьера из тяжелого бархата скрыла ее от преследователей. Мышелов и Фафхрд налетели на портьеру и мгновенно в ней запутались. Первым освободился Мышелов, который прополз под складками бархата. Он увидел сужающуюся полоску слабого света, бросился туда и схватился за каменную глыбу, которая медленно вдвигалась в дверной проем, но тут же с проклятием отдернул руку и принялся слизывать кровь с исцарапанных пальцев. С легким скрежетом каменная панель встала на место.

Фафхрд распрямился, все еще держа на плечах тяжелый бархат, словно это был просторный плащ. В свете, который проникал в альков из комнаты, была видна лишь гладкая каменная стена. Мышелов попытался вставить острие кинжала в чуть заметную щель, но быстро отказался от своего намерения.

– Тьфу, дьявол! Знаю я эти двери! Они открываются или с той стороны, или на расстоянии, с помощью специальных рычагов. Словом, она смылась и унесла череп с собой.

Продолжая посасывать пальцы, которые чуть было не оказались раздавленными, Мышелов суеверно подумал: а вдруг сломанные крышкой люка пальцы вора – это дурной знак?

– Мы совсем забыли о Кровасе, – внезапно сказал Фафхрд, приподняв штору и оглянувшись.

Но чернобородый человек не обращал на суматоху ни малейшего внимания. Медленно приблизившись к нему, друзья увидели, что его лицо из смуглого сделалось фиолетовым, а глаза были выпучены не от изумления, а от того, что он был задушен. Приподняв его умащенную, аккуратно расчесанную бороду, Фафхрд увидел у него на горле страшные метины, оставленные, казалось, не пальцами, а скорее когтями. Мышелов тем временем рассматривал разбросанные по столу предметы. Это были преимущественно ювелирные инструменты, их ручки слоновой кости от долгого употребления пожелтели. Между делом он сгреб кое-что из лежавшего на столе.

– Кровас успел вытащить драгоценности из трех пальцев, а также выломать несколько зубов, – заметил он, протягивая Фафхрду ладонь, на которой сверкали три рубина и несколько жемчужин и бриллиантов.

Фафхрд кивнул и, снова приподняв бороду Кроваса, хмуро уставился на отметины, которые уже начали темнеть.

– Интересно, кто эта девица? – заметил Мышелов. – Ворам под страхом смерти запрещено приводить сюда женщин. Но магистр облечен особой властью и, наверное, Может рискнуть.

– На этот раз риск оказался слишком велик, – пробормотал Фафхрд.

Наконец Мышелов вспомнил о положении, в котором они оказались. Он рассчитывал выбраться из Дома Вора, взяв Кроваса в плен и пустив в ход кое-какие угрозы. Но брать в плен мертвеца особого смысла не имело. Только они с Фафхрдом начали обсуждать это, как невдалеке послышались голоса и приближающиеся шаги. Без долгих размышлений друзья спрятались в алькове, предварительно прорезав в шторе щелки для глаз.

Кто-то проговорил:

– Да, этим двоим удалось скрыться, дьявол их раздери! Боковая дверь была открыта.

Первым в комнату вошел толстобрюхий, белолицый и явно напуганный вор. Серый Мышелов и Фафхрд сразу же узнали в нем Фиссифа. Довольно грубо подталкивая его в спину, за ним шел долговязый, безо всякого выражения на лице тип с могучими руками и крупными ладонями. Мышелов знал и его: это был Слевьяс-Молчун, недавно назначенный первым заместителем Кроваса. За ними в комнату вошли еще около дюжины воров и встали у стен. Все они были ветераны, густо покрытые шрамами, оспинами и щеголявшие многими другими увечьями, включая по вытекшему глазу, закрытому черной повязкой у двоих из них. Держались все настороженно и чувствовали себя явно не в своей тарелке, сжимая в руках кинжалы и короткие мечи и пристально глядя на задушенного.

– Значит, Кровас и впрямь мертв, – проговорил Слевьяс, выталкивая Фиссифа на середину комнаты. – По крайней мере в этом ты нас не обманул.

– Мертвее не бывает, – отозвался один из воров, подошедший к столу. – Теперь у нас будет хороший магистр. Хватит с нас чернобородого и его рыжей девки.

– Заткни пасть, крыса, или я вобью зубы тебе в глотку! – ледяным тоном бросил Слевьяс.

– Но ты же теперь наш магистр! – удивленно воскликнул вор.

– Да, теперь я ваш магистр, ваш хозяин, и вот вам мой первый совет: не надо порочить умершего вора – это, если не дерзость, то во всяком случае пустая трата времени. А теперь, Фиссиф, скажи: где украшенный самоцветами череп? Всем нам известно, что он один ценнее всего, что можно накопить за целый год воровства, а Цеху нужно золото. Так что без глупостей!

Осторожно прильнувши к щелке, Мышелов усмехнулся, увидев страх на заплывшем жиром лице Фиссифа.

– Череп, о магистр? – переспросил он похоронным дрожащим голосом. – Как где? Улетел назад в могилу, из которой мы его похитили. Раз уж эти костлявые пальцы сумели задушить Кроваса – а это я видел собственными глазами, – то почему бы черепу не уметь летать?

Слевьяс отвесил Фиссифу увесистую пощечину.

– Лжешь, толстобрюхий трус! Я сейчас расскажу тебе, что произошло. Ты вступил в сговор с этими негодяями Фафхрдом и Серым Мышеловом. Ты решил, что никому и в голову не придет подозревать тебя в чем-то, поскольку ты, согласно указаниям, оставил их с носом. Но на самом деле ты замыслил двойное мошенничество. Ты помог им избежать подстроенной нами ловушки, позволил этим мерзавцам убить Кроваса и обеспечил им бегство, подняв панику своей сказочкой о мертвых пальцах, которые якобы задушили Кроваса. Рано ты решил, что тебе удастся выйти сухим из воды.

– Но магистр, – взмолился Фиссиф, – я своими глазами видел, как эти кости вцепились ему в глотку. Они разозлились на него, потому что он начал отковыривать драгоценные камни, которые были у них вместо ногтей и…

Очередная пощечина превратила его речь в неразборчивый писк.

– Дурацкая выдумка, – ощерился сухопарый вор. – Как могли эти кости держаться вместе?

– Они были связаны медной проволочкой, – кротко пояснил Фиссиф.

– Вот как? И, задушив Кроваса, руки взяли череп и унесли его с собой? – предположил другой вор. Кое-кто захихикал. Взглядом велев всем замолчать, Слевьяс указал большим пальцем на Фиссифа.

– Взять его, – приказал он.

Два вора подскочили к толстяку и заломили ему руки за спину. Тот не сопротивлялся.

– Мы поступим по-честному, – заявил Слевьяс, усаживаясь прямо на стол. – Воровской суд. Все по правилам. На рассмотрение воровского суда присяжных выносится следующее дело. Фиссифу, вору первого разряда, было поручено обчистить священную гробницу в храме Вотишаля и забрать оттуда один череп и две руки. В связи с возникшими сложностями Фиссифу было приказано объединиться для этой цели с двумя посторонними специалистами, а именно варваром с севера Фафхрдом и печально известным Серым Мышеловом.

Стоя за портьерой, Мышелов изобразил учтивый церемонный поклон и снова прилип глазом к прорези.

– После похищения Фиссиф должен был украсть добычу у этих двоих, и как можно раньше, дабы помешать им сделать то же самое.

Мышелову показалось, что Фафхрд тихо выругался и заскрипел зубами.

– По возможности, Фиссиф должен был также умертвить их, – продолжал Слевьяс. – В любом случае он был обязан доставить добычу непосредственно Кровасу. Таково было задание Фиссифа, как изложил его мне сам Кровас. А теперь расскажи свою версию, Фиссиф, но никаких бабушкиных сказок, имей в виду.

– Братья воры, – угрюмо и сурово начал тот. Слова его были встречены ироническими возгласами. Слевьяс небрежно призвал судей к порядку. – Я в точности следовал данным мне инструкциям, – продолжал Фиссиф. – Я разыскал Фафхрда и Серого Мышелова и заинтересовал их этим замыслом. Добычу мы согласились разделить на три части, по трети на каждого.

Недружелюбно разглядывая Фиссифа через щелку в шторе, Фафхрд торжественно кивнул. Затем Фиссиф сделал несколько не слишком лестных замечаний относительно Фафхрда и Мышелова, видимо надеясь тем самым убедить слушателей, что не вступал с ними в сговор. Воры лишь мрачно ухмылялись.

– И когда дело дошло до похищения добычи из храма, – продолжал Фиссиф, постепенно обретая уверенность от звуков собственного голоса, – оказалось, что я действительно немного нуждаюсь в их помощи.

Фафхрд снова потихоньку чертыхнулся. Ему было невмоготу молча слушать такую возмутительную ложь. Однако Мышелова это даже как-то развлекало.

– Для хвастовства сейчас не время, – перебил Слевьяс. – Тебе прекрасно известно, что для того, чтобы взломать большой тройной замок, потребовалось все умение Мышелова, а без Северянина тебе бы ни в жизнь не справиться с чудовищем.

Фафхрд немного смягчился. Фиссиф снова присмирел и покорно склонил голову. Воры начали медленно приближаться к нему.

– И вот, – чуть ли не в панике закончил он рассказ, – я забрал добычу, когда они спали, и поспешил в Ланкмар. Убить я их не решился из боязни, что пока буду расправляться с одним, второй проснется. Добычу я вручил лично Кровасу, который поблагодарил меня и сразу начал выковыривать камни. Вот медная шкатулка, в которой лежали череп и руки. – Он указал на стол. – А насчет того, что случилось потом… – Он умолк, облизал губы, с испугом огляделся вокруг и проговорил тихо, с отчаянием в голосе: – Все произошло так, как я рассказал.

Недоверчиво ворча, воры сгрудились вокруг Фиссифа, но Слевьяс остановил их, властно постучав по столу. Казалось, он что-то обдумывал.

Тут в комнату ворвался еще один вор, поклонился Слевьясу и задыхаясь проговорил:

– Муулш, дежуривший на крыше напротив боковой двери, только что сообщил, о магистр, что через нее никто не входил и не выходил, хотя она все время была открыта. Двое чужаков должны быть еще здесь!

Если Слевьяс и удивился этой новости, то виду почти не показал. Окинув вестника долгим взглядом, он медленно, как будто движимый инстинктом, повернул бесстрастное лицо в сторону алькова и уставился маленькими глазками на тяжелую штору. Он уже собрался было отдать какой-то приказ, как вдруг штора надулась, словно от сильного порыва ветра. Потом она подлетела почти до потолка, и два человека ринулись в комнату. Меч высокого медноволосого варвара был направлен на Слевьяса.

С гибкостью, которой было трудно ожидать от его крупного тела, Слевьяс, пригнувшись, бросился на пол, и длинный меч глубоко вонзился в стол, у которого только что стоял новоиспеченный магистр. С пола он увидел, как его подчиненные в замешательстве отпрянули назад, а один покачнулся от удара. Фиссиф, оказавшийся быстрее других, поскольку знал, что его жизнь подвергается двойной опасности, выхватил кинжал из-за пояса и метнул его в Фафхрда. Бросок вышел неудачный – кинжал полетел рукояткой вперед, – но зато точный. Слевьяс видел, как кинжал угодил бросившемуся к двери гиганту прямо в висок и слегка ошеломил его. Слевьяс тут же вскочил на – ноги, выхватил меч и крикнул ворам, чтобы они догнали беглецов. Через несколько мгновений комната опустела, и только мертвый Кровас с каким-то издевательским удивлением продолжал смотреть на пустую шкатулку.

Мышелов знал планировку Дома Вора – конечно, хуже, чем свои пять пальцев, но все же неплохо – и теперь бежал впереди Фафхрда по запутанным переходам. Они огибали каменные углы, взбегали вверх или спускались на сколько-то ступенек вниз и вскоре уже не знали толком, на каком этаже находятся. Только сейчас Мышелов обнажил свой тонкий меч Скальпель и пользовался им, чтобы на ходу сшибать свечи и укрепленные на стенах факелы, надеясь тем самым сбить со следа погоню, пересвисты которой резко звучали где-то сзади Фафхрд дважды споткнулся, но удержал равновесие и не упал.

Два полуодетых ученика воровской школы высунули головы из двери. Шарахнув дверью по их недоуменным физиономиям, Мышелов ринулся вниз по винтовой лестнице. Он хотел попасть к еще одному выходу, который по его расчетам охранялся неважно.

– Если придется разделиться, встретимся в «Серебряном Угре», – бросил он Фафхрду, имея в виду таверну, в которую они частенько захаживали.

Северянин кивнул. Голова у него кружилась уже меньше, хотя еще болела. Однако, находясь уже где-то внизу, он, не разглядев толком низкую арку, в которую нырнул Мышелов, и треснувшись об нее головой, ощутил звон в ушах, такой же сильный, что и после того, как Фиссиф запустил в него кинжалом. В глазах у него все закружилось и потемнело. Он услышал, как Мышелов сказал: «Теперь сюда! Держись левой стороны!», и, собрав все силы, чтобы не потерять сознание, вбежал в узкий коридор, на который указывал его приятель. Фафхрд был в полной уверенности, что тот последует за ним.

Однако Мышелов замешкался чуть дольше, чем следовало. Погоня, правда, была еще далеко, но страж, охранявший этот проход, услышал свист и оторвался от мирной игры в кости. Мышелов увильнул от мастерски брошенной удавки, однако недостаточно проворно. Вместо шеи, петля сильно сдавила ему ухо, щеку и челюсть, и Мышелов упал. В следующий миг Скальпель рассек веревку, но стражник успел тем временем обнажить меч. В течение нескольких страшных секунд Мышелов сражался лежа на полу, отбивая сверкающий клинок почти у самого носа и рискуя при этом заработать косоглазие. Улучив подходящий момент, он все же вскочил на ноги и обрушил на противника ураганную атаку: Скальпель, казалось, троился и четверился у него в руке и в конце концов заставил стража замолчать, вонзившись сбоку ему в горло.

Задержка оказалась непозволительно долгой. Освободившись от петли, которая чуть не задушила его во время схватки, Мышелов увидел, что под аркой уже показались люди Слевьяса. Он резко повернулся и бросился в главный коридор, уводя погоню от Фафхрда. В голове у него один за другим мелькали планы бегства. Послышались радостные крики – приспешники Слевьяса заметили его, а откуда-то спереди их соратники ответили свистом. Мышелов решил, что лучше всего попытаться выбраться на крышу, и свернул в поперечный коридор. Он надеялся, что Фафхрду уже удалось скрыться, хотя состояние друга и внушало известные опасения. Сам же Серый Мышелов ничуть не сомневался, что сумеет уйти от погони даже в десять раз более многочисленной, чем та, что мчалась сейчас по запутанным переходам Дома Вора. Он понесся громадными скачками, едва касаясь мягкими подошвами истоптанного каменного пола.

Фафхрд, уже неизвестно сколько времени двигавшийся в кромешной тьме, наконец остановился, наткнувшись на что-то вроде стола, и попытался сообразить, каким образом он так позорно заблудился. Но голова его пульсировала от боли, эпизоды бегства перепутались и не были связаны друг с другом. Он помнил, как растянулся на какой-то лестнице, как толкнул резную каменную стену и она вдруг бесшумно подалась вперед, отчего он буквально ввалился в образовавшийся проем. В какой-то момент его охватил дикий приступ дурноты, в другой – он явно потерял сознание, потому что теперь в памяти у него всплыло, как он лежит, потом становится на четвереньки и пробирается между какими-то бочонками и тюками с полусгнившей одеждой. Кроме того, он по меньшей мере еще один раз ударился головой, потому что теперь нащупал в своих спутанных потных волосах целых три шишки. Главным ощущением Фафхрда в этот миг была мрачная и стойкая злоба на окружающие его бесконечные камни. Его примитивное воображение уже готово было обвинить их в том, что они сознательно оказывают ему сопротивление и преграждают путь, куда бы он ни повернул. Фафхрд понимал, что почему-то перепутал такие простые указания Мышелова. Какой стороны велел ему держаться человечек в сером? И где он сам? Наверняка попал в какую-нибудь ужасную передрягу.

Не будь воздух таким сухим и горячим, Фафхрд соображал бы много лучше. А так концы с концами не сходились. У него было впечатление, что он почти все время спускался вниз, в какой-то глубокий подвал. Однако тогда здесь должно бы быть холодно и сыро, а было сухо и тепло. Фафхрд провел ладонью по деревянной поверхности, на которой сидел, и почувствовал под пальцами мягкую пыль. Пыль, кромешная тьма и полная тишина вроде указывали на то, что эта часть дома давно не посещается. Фафхрду припомнилась каменная крипта, из которой они с Мышеловом и Фиссифом похитили украшенный драгоценностями череп. Надышавшись поднявшейся пылью, Северянин чихнул и двинулся дальше. Вскоре рука его уткнулась в стену. Фафхрд попытался вспомнить, с какой стороны он подошел к столу, но не смог, и тогда решил идти наугад. Двигался он медленно, нащупывая дорогу то ногой, то рукой.

Эта осторожность и спасла его. Один из камней чуть подался под ступней Фафхрда, и он мгновенно отдернул ее. Послышался скрежет, затем лязг и два глухих удара. Воздух перед ним слегка колыхнулся. Фафхрд подождал немного, потом принялся осторожно шарить перед собой. На уровне плеча его рука наткнулась на полосу ржавого металла. Осторожно проведя вдоль нее ладонью, Северянин обнаружил, что она начинается из трещины в стене и заканчивается острием в нескольких дюймах от противоположной стенки. Вскоре Фафхрд нащупал немного ниже еще одно также же лезвие. Теперь он догадался, что глухой стук издали противовесы: когда он нажал ногой на камень, они автоматически вытолкнули клинки из трещины. Еще один шаг вперед, и он оказался бы насаженным на мечи. Северянин потянулся за своим мечом и, обнаружив, что в ножнах его нет, взял ножны и обломал ими оба лезвия у самой стены. Затем повернулся и медленно прошел назад к пыльному столу.

Однако, неторопливо двигаясь вдоль стены позади стола, он снова оказался в коридоре с мечами. Фафхрд потряс головой и злобно выругался: зажечь огонь ему было нечем. Что же получается? Выходит, он попал сюда через тот же самый коридор и по чистому везению не наступил на смертоносный камень? Это было единственным разумным объяснением. Ворча, Фафхрд снова стал медленно и осторожно продвигаться по злополучному коридору, касаясь руками сразу обеих стен, чтобы не пропустить поперечный проход. Немного спустя ему пришло в голову, что в комнату со столом он мог ввалиться через какой-нибудь коридор, расположенный выше уровня пола, однако он продолжал упрямо идти вперед, решив вторично не возвращаться.

Вскоре, в очередной раз со всей осторожностью опустив на пол ногу, Фафхрд ощутил под ней пустоту, которая оказалась всего лишь началом ведущей вниз лестницы. Тут Северянин окончательно отказался от попыток вспомнить, как он сюда попал. Пройдя ступенек двадцать, он уловил идущий снизу сухой запах плесени. Еще двадцать ступенек, и у него возникли ассоциации с запахом, стоящим в некоторых древних гробницах, в которых он бывал, странствуя по пустынным Восточным землям. Запах этот казался чуть пряным, но только мертвенно-пряным. Фафхрду вдруг сделалось жарко. Он вытащил из-за пояса длинный кинжал и бесшумно, осторожно двинулся дальше.

На пятьдесят третьей ступеньке лестница закончилась, а стены словно раздвинулись в стороны. По общему ощущению Фафхрд решил, что находится в довольно просторном помещении. Он осторожно прошел немного вперед, ступая по толстому слою пыли.

Внезапно у него над головой послышалось сухое хлопанье крыльев и легкое бренчание. Дважды что-то маленькое и твердое коснулось его щеки. Фафхрд вспомнил о кишащих летучими мышами пещерах, в которых он бывал прежде, но эти слабые звуки чем-то отличались от тех, что издавали летучие мыши. Короткие волосы на его затылке встали дыбом. Он изо всех сил вглядывался во тьму, однако не видел ничего, кроме бессмысленных цветных точек и узоров, какие бывают всегда, когда закроешь глаза.