Текст книги "Два дня из жизни Пичино"

Автор книги: Фрэнсис Ходжсон Бернетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Никольсон сильно ударила его. Ей надоели итальянские восклицания.

– Гадкий мальчишка! – сказала она. -Стой смирно. Не понимаю, что ты там болтаешь, и слышать ничего не хочу.

Таким образом, против его воли на Пичино надели позорное платье с юбкой, талию опоясали кушаком, вокруг шеи закрепили кружевной воротник и натянули на его смуглые ноги хорошенькие чулки. На его спине красовался большой бант, у ворота – другой, поменьше. Волосы опять расчесали гребенками и пригладили щетками. Когда это все кончилось, он был красен как рак от нанесенного ему оскорбления. Пичино казалось, что его обрядили шутом.

Дайте ему только уйти, дайте ему уйти, он им покажет себя, если они станут его ловить! Он не знает, далеко ли до Чериани, но только бы ему удалось потихоньку проскользнуть в дверь и убежать домой! Пусть они после возьмут его осла, но сам он так будет кричать, бросаться и кусаться, что они побоятся купить его во второй раз.

Такие мысли вертелись в голове к Пичино, между тем как Никольсон тащила его вниз по лестнице в столовую.

Никольсон страшно злилась. Ее нанимали горничной, а не в няньки. А теперь ей опять пришлось, как вчера вечером, мыть и скрести этого мальчишку. Рано утром ее послали за платьем для Пичино к приятельнице леди Алины, у которой были дети, и эта ранняя прогулка совсем не пришлась по вкусу Никольсон. Но ее злоба была ничто в сравнении со злобой Пичино.

Встреча в столовой с леди Алиной усилила его скверное расположение духа. Она так странно на него смотрела. Если бы он был постарше, то понял, что она на него смотрит не как на человеческое существо, а как на дикого зверька. Она подозвала его к себе совершенно таким же тоном, каким подозвала бы своего пуделя.

– Иди сюда!

Он подошел к ней, надув свои красные губки.

– Что ты дуешься? – спросила она.-Что с ним, Никольсон?

– Не знаю, миледи,– ответила Никольсон несколько раздраженно.– Он не желает мыться, не желает одеваться. Вероятно, он не привык к чистоте.

– К чистоте? – сказала леди Алина.-Уж, конечно, не привык. Тебе идет твое новое платьице,– прибавила она, обращаясь к Пичино по-итальянски.

– Ма queste sono  vestite di ragazza!  (Это платье девочки), – сказал он, надув губы.

–  Будешь носить то, что я хочу,-заявила леди Алина.– Никольсон, дайте ему супа. Я его буду кормить, как кормят детей англичане. Как он будет вести себя за столом? Очень интересно посмотреть.

Какой странный завтрак ему предложили! Без черного хлеба, без фиг и без зелени, один овсяный суп, которого он никогда не ел. Суп ему совсем не понравился, показался клейким и безвкусным.

Пичино отпихнул тарелку и еще больше надулся. А леди Алина забавлялась им и разговаривала с гостями по-английски о том, какой он хорошенький и как это интересно, что, несмотря на английское платье и английский овсяный суп, он все-таки продолжает оставаться маленьким итальянским крестьянином.

Весь день прошел для Пичино так же, как и утро. Его сердечко кипело от негодования, что на него смотрят и играют им, как игрушкой.

Леди Алина взяла его с собой в коляску, повезла по городу и накупила платьев. Все – платья для девочек. Когда их примеряли на него, лицо его сердито хмурилось, а леди Алина смеялась и люди в лавке тоже.

Пичино готов был броситься на них и избить их всех, но они были такие большие, а он такой маленький.

Когда они приехали назад и въезжали в ворота, бедная собака снова залаяла начала рваться на своей цепи.

Опять ему вымыли лицо и руки и причесали волосы, а затем посадили обедать. Угощали странными вещами. Большая английская с кровью котлета показалась ему отвратительной. Удивленно посмотрев на рисовый пудинг и огромные картофелины, которые положила ему на тарелку Никольсон, он подумал: уж не хотят ли его уморить с голоду?

– Господи! Да чего же еще нужно этому мальчику! – воскликнула Никольсон.– Я уверена, что никогда ему не предлагали такого обеда.

Это была правда. Он привык питаться совершенно по-другому, и сытные английские кушанья были ему противны.

Пичино чувствовал себя пленником. От голода он еще больше злился и думал только об одном: как бы поскорее убежать отсюда.

Вечером его переодели в другое платье, тоже с юбкой, поясом и кружевным воротником.

К леди Алине пришли гости. К пяти часам, когда начиналось чаепитие, у нее всегда бывало много гостей, а на этот раз еще больше, так как все хотели посмотреть на ребенка, которого она привезла с собой из Чериани. Знакомых очень интересовали новые затеи леди Алины. С Пичино говорили, рассматривали его, забавлялись им, как очаровательной игрушкой. Чем больше он дулся и отворачивался, тем чаще смеялись над ним.Яркая краска не сходила с его щек. Он отказывался от кексов, которыми его пытались кормить точно какого-нибудь попугая или пуделя, чтобы заставить показать свои фокусы.

– Он, по-видимому, очень сердитый, -говорила гостям леди Алина.– И ненавидит цивилизованный образ жизни. Когда Никольсон посадила его в ванну, он подумал, что его хотят утопить, и боролся точно тигренок изо всех сил. Дворовая собака порвала цепь, пришла к нему, и он проспал с ней всю ночь. Сегодня весь день он ничего не ел. Не знаю, удастся ли мне его приручить.

В то время как большая часть веселого общества в гостиной пила чай и шоколад, ела кексы, а некоторые гости прохаживались среди цветов по террасе, в сад вошли странствующие музыканты: отец, мать и двое детей. Они услышали громкие голоса, увидели нарядно одетых людей и пришли, чтобы спеть народные песни под аккомпанемент мандолины и гитары. В таких шумных местах им часто удавалось выручить деньги.

Как только они заиграли и запели, Пичино подбежал к окну. Они пели так, как поют в Чериани, и ему страшно захотелось посмотреть на них поближе.

Пели мужчина и мальчик, а девочка такого же возраста, как Мария, обходила собравшихся и собирала выручку. Пока же она стояла в стороне, спокойно жуя черный хлеб и еще что-то, что лежало у нее в переднике. И выглядела она при этом совершенно так же, как Мария, когда той удавалось добыть что-нибудь вкусное. У Пичино слюнки потекли, и смелая мысль пришла ему в голову.

Гости были заняты друг другом, и о нем в эту минуту забыли. Пичино быстро огляделся кругом и выскользнул через боковую дверь. Минуту спустя девочка, похожая на Марию, вздрогнула от изумления. Между цветами и пальмами, вблизи которых она стояла, появилась странная фигурка: ребенок, одетый так роскошно, как дети самых богатых фо-рестьери, но заговоривший с ней на их родном итальянском наречии. У него были огромные черные глаза и прелестное смуглое личико, и он смотрел на нее так, как смотрят друг на друга крестьянские дети в Италии.

– Я голоден,– сказал он.– Я ничего не ел. Дай мне кусок твоего хлеба.

Девочка глядела на него вытаращив глаза.

Хлеба? – воскликнула она.– Ты  живешьт здесь?

– Я живу в Чериани, – сказал Я Пичино. Синьора взяла меня.  Дай мне хлеба.

Она отломила ему большой кусок, продолжая смотреть на него с изумлением. У нее мелькнула мысль, что, может быть, он ей за это что-нибудь даст.

В переднике у нее лежала колбаса, сильно приправленная чесноком. Она и от колбасы отломила кусок и протянула ему.

Пичино схватил колбасу и жадно стал ее уничтожать. Никогда в жизни он не ел ничего вкуснее. Он пожирал пищу точно волчонок, кусая попеременно то хлеб, то колбасу. Малыш весь запачкался, руки и лицо покрылись жиром. Он крепко сжимал в руках колбасу и спешил как можно скорее съесть ее.

– Они тебя не кормят? – спросила девочка.

– У них куски сырой говядины и какой-то клейстер, я не могу их есть, -сказал Пичино.

Так он говорил о бараньих котлетах, рисовом пудинге и овсяном супе.

Мистер Гордон, который находился среди гостей, случайно выглянул в окно. Он быстро надел пенсне и сказал, весело смеясь:

– Пичино свел дружбу с маленькой итальянкой. И они оба уничтожают хлеб с колбасой.

– Какой ужас! – воскликнула леди Алина.

И она приказала Грегсу немедленно привести Пичино.

Греге возвратился через несколько минут, неся на руках сопротивляющегося Пичино. Его щеки и рот лоснились от жира, и он издавал такой сильный запах чеснока, что гости, издалека почувствовав его приближение, отступали перед ним и давали ему дорогу.335

Какой ужас! – сказала леди Алина. -От него пахнет чесноком. Поскорее унесите его, Греге. Отнесите его к Никольсон и скажите ей, чтобы она его вымыла.

Таким образом случилось, что в третий раз за одни сутки Пичино был погружен в воду и снова покрыт мыльной пеной.

Но запах чеснока Никольсон не в состоянии была смыть. Даже когда Пичино весь засиял от чистоты и на него надели другое платье, он все-таки распространял вокруг себя этот ужасный запах. Никольсон награждала его разными нелестными прозвищами. Дома к мелким проступкам Пичино относились снисходительно, но он часто слышал, как бранили Марию, и прекрасно понимал, что Никольсон очень сердится на него. Она, действительно, злилась, что ей опять приходится возиться с этим грязным маленьким поросенком. Только что она приоделась, собираясь погулять в саду и приятно провести время. И вот ее снова заставили мыть и одевать этого неряху-мальчишку, от которого несло чесноком. Нет, это слишком! Она не могла этого вытерпеть. И когда Пичино сделал какое-то неловкое движение, она звонко ударила его во второй раз за этот день.

Он раскрыл рот и вскрикнул от ярости, но потом вдруг замолк. Если бы ему вместо шести было двадцать шесть  лет, он бы, вероятно, поднял на нее нож.В нем кипела итальянская кровь,которая заставляет человека в ярости хвататься за нож.

Во всяком случае от его упорного взгяда Никольсон почему-то сделалось неловко.

Вести его назад в гостиную было немыслимо, а Никольсон не желала сидеть с ним и вдыхать запах чеснока. Она грубо посадила Пичино на кресло и ушла, оставив его одного. Сама же пошла в соседнюю комнату, откуда могла любоваться видом в сад. Правда, придется время от времени заходить к нему и смотреть, что он делает.

Пичино остался один. Все его существо кипело негодованием. В овальном зеркале, висевшем на стене напротив кресла, отражались прелестное личико, горящие глаза, плотно сжатые губы, девчоночье платье с широкой юбкой и кружевным воротником.

Пичино не знал, что он хорош собой, он только чувствовал себя смешным в своем наряде. Осел, пожалуй, и не узнал бы его. Ему было обидно: они насильно сажают его в воду, прислуга презирает его и отворачивается от него с отвращением, его бранят и бьют. Крупные слезы наполнили глаза. Неужели он навсегда останется здесь, где ему не с кем играть, где он не понимает, о чем говорят кругом? Неужели он никогда больше не увидит ни Марию, ни осла? Никогда,никогда? Он плакал от злости и негодования и от сознания своей беспомощности.

–  Voglio andare a casa! – рыдал он.-Voglio andare a casa! (Я хочу домой!)

★ ★ ★

Когда Никольсон заглянула к нему в комнату, он спал, опустив голову на мягкую ручку кресла.

– Слава тебе, Господи! – сказала она.-Уж, конечно, будить его я не стану. Пусть спит, пока я не пообедаю. Если ее светлость желает его оставить у себя, она должна нанять настоящую няньку.

Глава IV

Стемнело, когда Пичино проснулся. Гости ушли, а сама леди Алина уехала. Она любила покататься в сумерках. Прислуга веселилась по-своему в кухне, и весь дом опустел. Так было тихо, что Пичино, проснувшись и протирая спросонья глаза, немного испугался. Он привык к своей тесной и шумной хижине, переполненной детьми, и вилла леди Алины казалась ему громадной, хотя в действительности совсем не была велика.

Пичино осмотрелся и начал прислушиваться.

– Никого здесь нет,– сказал он вслух сам себе.– Все ушли. Никола ушла.

Общество Никольсон, разумеется, не особенно нравилось ему, но теперь в нем заговорило чувство одиночества. Вдруг через открытое окно до него долетел звук, который сразу изменил его настроение. Это был дружеский лай его приятеля, приходившего к нему ночью, голос одинокой собаки, привязанной у ворот, которая так жалобно просила у людей ласки и привета.

Сердце Пичино забилось сильнее. Он быстро подошел к двери. Она была открыта. Никольсон, уходя, к счастью, не заперла ее. Он легко нашел дорогу к лестнице. Пичино и не пытался выйти наружу через ту большую входную дверь, через которую его внесли в дом. Он знал, что у него не хватит сил открыть ее. Но он вспомнил о боковом выходе в сад, откуда он пробрался к девочке, похожей на Марию.

Скоро Пичино очутился в саду среди клумб с цветами. Он быстро побежал по аллее прямо к воротам. Как обрадовалась ему собака, когда он прибежал к конуре! Как она прыгала и ласкалась к нему! Она узнала своего маленького приятеля, в кровати которого проспала всю ночь. Пичино обнимал собаку, терся о ее грубую шерсть, тесно прижимался к ней и так испачкался, что впору было готовить для него ванну. Но нет, его больше не посадят в ванну. Он возьмет собаку с собой. Пусть она поможет ему найти дорогу.

Пичино' приложил все свое старание, чтобы освободить ее от цепи. Он долго возился с ошейником. Наконец почувствовав себя на свободе, собака в бешеном восторге начала носиться по траве, прыгать и бегать большими кругами.

– Пойдем... – сказал Пичино,– пойдем со мной. Я иду домой.

Он не думал о том, что его легко могут поймать и снова вернуть в рабство.

Для этого он был еще слишком мал. Но он понимал все-таки, что ему при встрече с людьми лучше держаться в тени. Он крался потихоньку, прячась за деревья. В конце концов дома, виллы и лавки остались позади, и он выбрался за город на извивающуюся среди оливковых рощ и винограда горную дорогу. Тогда он почувствовал себя дома.

Как далеко было до Чериани, он не знал, но встречные большие и маленькие деревья были ему хорошо знакомы. И небо над головой, и ветер, который дул с моря, ласково пошевеливая его кудри, были ему родными. Ему казалось, что эти два дня он был страшно далеко от дома, а теперь Чериани близко.

Он привык быть на ногах и бегать целыми днями, так что не скоро устал. Когда же Пичино почувствовал усталость, то сел на траву, а собака уселась рядом.

Они по-своему беседовали друг с другом. Отдохнув, мальчик и собака снова пустились в путь.

Много раз они садились, опять вставали и шли дальше. Но наконец Пичино 1 измучился. Ноги его были еще слишком слабы, и вдобавок ему вдруг представилось, что до Чериани еще бесконечно далеко. Он почувствовал себя очень маленьким. На небе засветились звезды, и вдруг он вспомнил, как долго ехала коляска форестьери после пикника до Сан-Ремо. Пичино внезапно опустился на траву и заплакал.

– Мы не дойдем,– сказал он собаке. -Мы не дойдем.

Собака печально посмотрела на него.

Возможно, она поняла, что ей говорил Пичино. Тряхнув ушами, она прижалась к Пичино и начала по-своему целовать его, слизывая горькие слезы, катившиеся по щекам малыша. Она прекрасно знала, что сама может добежать до Чериани, но не хотела оставить своего маленького друга одного на большой дороге.

– Мы не дойдем,– всхлипывал Пичино.-Мария! Мария! Мария!

Тем временем по дороге поднималась в гору тележка, запряженная ослом. Это была простая, грубо сделанная крестьянская тележка, в которой сидели двое молодых людей и мальчик. Они возвращались с праздника. Мальчик заснул, а молодые люди то пели песни, то весело шутили и смеялись, то говорили об одной девушке, с которой им довелось танцевать и которую звали Марией. Они много танцевали, много веселились и порядочно выпили вина, так что движения их были не совсем уверенными.

Вдоволь насмеявшись и нашутившись, они ни минуту замолчали. Их укачало мирное покачивание тележки. Было очень тихо. Легкий ветер дул с моря. Оливковые деревья еле слышно шуршали. Над темными рощами мягко сияли звезды.

– О чем ты думаешь, Пьетро? спросил, посмеиваясь, молодой человек своего друга.

– Мария! Мария! Мария! Мария! -раздался невдалеке от них голос Пичино.

Оба дружно расхохотались.

– Даже деревья призывают Марию! -сказал Александр.

И они оба снова так расхохотались, что едва не свалились с тележки.

Вскоре тележка поравнялась с Пичино, и осел, движимый инстинктом, остановился.

Мария! – кричал Пичино.– Хочу домой! Хочу дом-о-о-й!

– Это ребенок,– сказал Пьетро. – Он заблудился.

Вино привело их в прекрасное настроение, и они были готовы ко всяким происшествиям.

Пьетро вышел из тележки и, слегка покачиваясь, подошел к Пичино, который сидел у дороги вместе с собакой и плакал.

– Кто ты такой? – спросил он. -Почему ты плачешь?

В ответ послышались рыдания.

Пьетро и Александр громко рассмеялись, разглядев, как он был странно одет. Головы их работали недостаточно ясно, чтобы они могли вполне уяснить себе отрывочный, бессвязный рассказ мальчика о форестьери, воде, Николе и осле. Но они поняли, что он жил около Чериани и хотел домой к Марии. Пьетро и Александр тоже жили недалеко от Чериани и решили подвезти забавного малыша.

– Возьмем его в тележку,– предложил Александр.– Дальше он и сам дойдет. Пусть расскажет дорогой о своей Марии.

Пичино посадили в тележку, а собака весело побежала рядом с ослом. Вероятно, она откровенно рассказала все ослу. По крайней мере, она непременно поведала ему о том, как грустно жить в конуре одной с цепью на шее и видеть равнодушных людей, проходящих мимо и не обращающих на вас ни малейшего внимания, несмотря на ваши прыжки, лай и мольбу о добром слове и ласке.

Пичино*, сидя в тележке, прислонился к Пьетро и чувствовал себя вполне счастливым. Он отвечал на воросы о Марии и не мог понять, почему его избавители смеялись при каждом его слове. У Пьетро была вкусная еда, которую он вез с пирушки, и он поделился ею с Пичино. Мальчик очень забавлял своей болтовней молодых людей. А когда он заснул, они уложили его на дно тележки и не тревожили, пока не доехали до своего дома. Только тогда они разбудили его.

– Слезай,– говорили Пьетро и Александр, добродушно тряся его за плечи.-Тут ты найдешь дорогу к Марии.

Пичино слегка пошатывался, стоя на дороге и потирая глаза.

– Где Мария? – спрашивал он полусонный.

– Иди прямо и дойдешь до нее. Чериани близко отсюда.

Оставшись один, Пичино снова начал было плакать. Но вдруг при свете месяца он увидел толстое, расколотое бурей оливковое дерево, в тени которого они часто сиживали вместе с Марией. Его сердце сильно забилось, а слезы сразу высохли. Значит, правда, что он недалеко от Чериани! Дом близко! Он дойдет до него!

Пичино побежал так быстро, как только позволяли его коротенькие ножки. Белая вилла, важные синьоры, которые потешались над ним, мытье в ванне, Никола и ужасный клейстер были от него так же далеко, как утром были далеко Чериани и осел. Слезы вдруг опять полились из глаз, но теперь этот маленький прелестный полудикий ребенок, которого насильно захотели ввести в неведомый и чуждый ему мир, рыдал от счастья.

Он все бежал и бежал, с каждым шагом приближаясь к тому, что было ему близко и знакомо. Месяц приветливо смотрел на его крохотную юркую фигурку, а деревья дружелюбно шелестели, когда он пробегал мимо них.

– Мария, Мария! – шептал он тихонько.

Наконец он добежал до своей милой родной хижины. Пичино казалось, что он не видел ее много-много лет. Он стал колотить своими маленькими кулачками в дверь.

– Мария, Мария! – кричал он.– Отвори дверь. Я пришел домой. Пусти меня!

Но внутри все спали тяжелым сном измученного работой крестьянского люда. Они не услышали бы, если даже он стучал бы гораздо громче. Было слышно тяжелое дыхание спящих. А Пичино стоял, освещенный луной, у двери и все стучал, стучал, но ему не отвечали. Собака виляла хвостом и поглядывала на него с таким участием, что он не чувствовал одиночества и не плакал. Ведь во всяком случае он был дома, среди с младенчества знакомых ему гор, деревьев, близко от Марии и осла! И вдруг он облегченно вздохнул: ведь осел дома, и дверь к нему отперта.

– Осел нас пустит,– сказал он собаке.-Пойдем к нему.

Несколько секунд спустя осел проснулся от прикосновения чего-то мягкого и тотчас же понял, что близкий друг пришел к нему в это позднее время. Он узнал и ласковый детский голос, и маленькое теплое тельце, прижавшееся к нему точно к подушке, и ни одним движением не выразил неудовольствия, что его разбудили.

Рано-рано утром, когда Рита отворила дверь сарайчика и впустила туда золотой сноп солнечных лучей, они озарили прелестное бледное усталое личико Пичино. Он крепко спал, положив голову на мягкий бок осла, а около, нежно прижавшись к нему, спала собака.

★ ★ ★

Бегство Пичино не обеспокоило и не очень удивило леди Алину. Она послала в Чериани, и когда ей сказали, что он там, она только слегка рассмеялась. По правде сказать, она нашла не вполне удобным и не особенно приятным возиться с таким диким зверьком, совершенно не поддающимся воспитанию. Она послала Рите денег, не очень много, но довольно, чтобы семья считала себя полностью обеспеченной на несколько недель. О Пичино она вспоминала только как о смешном эпизоде, о котором иногда забавно было рассказывать лондонским приятелям – любителям всяких анекдотов.

~ Он думал о нас, что мы дикари или  сумасшедшие,– говорила она обыкновен–  но.– Мне кажется, он все мог бы перенести, но только не ванну. Он говорил, что мы «хотим утопить его в воде».

notes

1