Текст книги "Два дня из жизни Пичино"

Автор книги: Фрэнсис Ходжсон Бернетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Фрэнсис Элиза Бернетт

Фрэнсис Элиза Бернетт

notes

1

Фрэнсис Элиза Бернетт

Собрание сочинений в четырех томах

Фрэнсис Элиза Бернетт

Том 1

Приключения

маленького

лорда

Два дня из жизни Пичино

Санкт-Петербург «Политехника» 1993

Два дня из жизни Пичино

Повесть

Перевод с английскою Е. М. Чиапякоаой-Вер

Глава I

Если бы Пичино прожил сто лет и стал таким старым, как прадедушка маленького Роберта, Джузеппе, который пошевелиться не может без чужой помощи и, греясь на солнце, все время играет обрывками веревочек, – если бы он дожил и до такой старости, он и тогда не мог бы позабыть эти два странных ужасных дня.

Он иногда рассказывал о них своим товарищам постарше себя – особенно часто Карло, который пас овец и ничего не боялся, даже не боялся подшучивать над форестьери*, – и товарищи говорили, что, по их мнению, Пичино поступил глупо: ведь ему давали все, что он хотел, а значит, дело обстояло не так уж и плохо и можно было бы вытерпеть, хотя все товарищи соглашались с Пичино, что происшествие с водой было ужасным.

Впоследствии, когда Пичино подрос, а мать умерла и отец женился вновь на толстой злой Пауле, которая нередко била его, ему пришлось пасти овец и коз целыми днями в горах, полуприкрытому лохмотьями и голодному. Вот тогда ему случалось мечтать о некоторых кушаньях, от которых он отказывался в те два дня. И Пичино подумывал о том, поступил ли бы он так же и теперь, если бы ему пришлось снова очутиться в совершенно таких же обстоятельствах. Но такие мысли приходили ему на ум, когда он бывал очень голоден или когда с севера дул холодный ветер и море вместо синего делалось серым.

В то время когда это с ним случилось, он был еще совсем маленьким, ему еще не исполнилось шести лет. А когда ребенку нет шести лет, трудно быть вполне самостоятельным. Даже маленький крестьянин-итальянец, который весь день вертится среди овец и ослов – его самых близких друзей,– и тот все-таки нуждается в том, чтобы мать, сестра или брат заботились о нем.

А кроме того, семья Пичино смотрела на него, как на известного рода капитал, и поэтому к нему были внимательнее, чем к другим детям. Причиной этого было то, что он был хорошенький, удивительно хорошенький. Его братья и сестры не были красивы, но он был настоящим красавцем с самого первого дня рождения с каждым  последующим днем все  хорошел. Еще когда совсем крохотным его таскали на руках точнобольшой куль, обернутый в лохмотья, всех восхищали его огромные черные глаза с длинными, бархатистыми ресницами. И как только на его маленькой головке показались мягкие, шелковистые волосы, они завились густыми прелестными кудрями. Его кругленькие щечки и подбородок были очаровательны, и на них появлялись ямочки, когда он смеялся. На него всегда засматривались. Крестьянки называли его херувимом. Так они говорили об очень красивых детях, потому что понятие о детской красоте сложилось у них на основании тех роскошных картин и богато одетых статуй, которые им случалось видеть в церкви. Но больше всех им любовались форестьери.

*Так называют в Италии всех иностранцев. – Прим.перев.

 Это обстоятельство играло особую роль в жизни Пичино.

Его семья жила в горах около маленького старинного городка, расположенного в двух или трех часах езды от одного из модных приморских итальянских курортов. В этот старинный городок постоянно приезжали иностранцы-путешественники, чтобы осматривать его древние постройки.

Приезжие богатые люди, которые, казалось, только и делали, что веселились, предпринимали обыкновенно поездки в колясках по красивой дороге, которая круто вилась вдоль берега среди оливковых рощ и виноградников и дальше исчезала в горах. Они всегда привозили с собой большие корзины, полные чудесных вкусных вещей. Слуги вытаскивали корзины и  расставляли их содержимое на белых скатертях, постланных на траве в тени деревьев. И тогда приезжие начинали есть, пить вино, а потом осматривали старый город Чериани. По-видимому, им нравились его старинные здания.

Для детей города Чериани и его окрестностей такие дни бывали великолепными праздниками. Услышав о приближении компании иностранцев, они собирались в кучу и отправлялись разыскивать место, где остановились приезжие. Найдя его, они спокойно усаживались рядами возможно ближе и внимательно следили за всем происходящим, точно это было своего рода театральное представление, за вход на которое они заплатили деньги. Все они – мастера попрошайничать – знали, что у форестьери всегда было много мелкой монеты, которую они охотно раздавали, иные по доброте, а иные, чтобы отвязаться от попрошаек.

Кроме того, дети по опыту знали, что те вкусные кушанья, которые оставались несъеденными, никогда не укладывались обратно в корзины, а доставались тому, кто просил их для себя. Поэтому дети сидели, не трогаясь со своих мест, весело поглядывали на пиршество и переговаривались, показывая свои белые зубы и делая гримасы. Они твердо надеялись, что их ждет обильная пожива, когда коляски поедут обратно по извивающейся дороги в Сан-Ремо, к белым отелям с множеством красивых балконов.

Благодаря этим пикникам и была открыта ценность Пичино. Его, крошечного ребенка, нянчила в то время маленькая сестра Мария. Она ни за что не хотела отставать от своих товарищей и всегда брела позади их со своей ношей на руках.

Вскоре дети заметили, что форестьери прежде всего обращали внимание на черненькую детскую головку с большими бархатными глазами. И раз их внимание останавливалось на Пичино, это имело очень приятные последствия и для других. Вся ватага получала больше кексов и бутербродов, цыплячьих ножек и кусочков дичи. Марии давали для Пичино мелкие серебряные монеты, а сама она получала иногда и целые франки за то, что была его сестрой и нянькой. А потом добрые джентльмены и леди, не желающие обижать других детей, раздавали и им сольди.

Дети часто возвращались в Чериани с приятным сознанием, что это был для них хороший рабочий день. Дурным рабочим днем они называли такой, когда напрасно протягивали руки, бегая за колясками и жалобно крича:   «Uno Soldino, Ъеllа S1gnora! ¹ » А в ответ им только отрицательно качали головой.

Пичино по  рождению своему принадлежал к тому разряду людей, которые в детстве, и даже позднее, будучи взрослыми, твердо уверены в том, что англичане и американцы приезжают на красивую Ривьеру для того, чтобы можно было попрошайничать и всячески выманивать у них мелкие деньги, Мария была умной девочкой. Она многому научилась, повсюду таская за собой маленьких сестер и братьев, и очень скоро поняла, почему они получают вкусные кусочки из корзин.

–Это они ради Пичино подают,-говорила она подруге.– Они хотят посмотреть на него поближе и потрогать его щечки. Им нравится, когда он смеется и у него на щеках показываются ямочки. На меня бы они не стали смотреть, Кармела. Да и на тебя тоже. К нам они и не подошли бы.

Это была совершенная правда. Маленькие зрители пикников были очень живописны, но так ужасно грязны, что подходить к ним было опасно. У всех путешественников из Сан-Ремо составилось мнение, что в Чериани никто никогда и не слыхал о мыле и что воды там боятся точно какого-нибудь ядовитого вещества. И это мнение имело под собой прочное основание.

– Они настолько же грязны, насколько беззаботны и надоедливы,– говорилио них.– А что, если бы кого-нибудь из них взять и вымыть с ног до головы?

Нельзя было быть грязнее Пичино. Какой он ни был хорошенький, но в иные дни даже самые восторженные леди не осмеливались взять его на руки. Можно было только издали любоваться его бархатными глазами и бросать ему пирожки и сольди. Его глаза всегда зарабатывали ему сольди и пирожки. И их было все больше и больше, по мере того как он подрастал. Теперь не только Мария и ее товарищи, но и сама мать Пичино начинали смотреть на него, как на источник дохода.

– Если он будет петь, когда вырастет,-говорила его мать, – то набьет себе полные карманы денег. Он будет петь перед отелями и в садах вилл, и каждый ему что-нибудь даст. Странные люди эти форестьери: дают ребенку хорошие деньки за то, что у него длинные ресницы. А у него-то, слава тебе, пресвятая Мария, они очень длинны. И как он еще о них не споткнется!

Мать Пичино была самой бедной из всех бедных. У нее было семеро детей и голая хижина, в которой они могли укрыться, но денег, чтобы их кормить и одевать, совсем не было. Ее муж, беззаботный лентяй, почти никогда не работал. А если ему и случалось заработать несколько сольди, то он живо их спускал и не давал тратить на такие пустяки, как'топливо и пища.

Не будь Пичино итальянцем, он бы умер с голоду или от холода еще задолго до того происшествия, которое с ним случилось. Но на Ривьере солнце греет щедро и климат мягкий. А народ там родится веселый и беззаботный и не обращает внимания на многое, что тревожит серьезных людей других стран. Что же касается Пичино, то он был счастлив, как бывает счастлив крошечный кролик, птенчик или маленький дикий зверек.

Когда он настолько вырос, что начал ходить и бегать, то для него начались чудные дни. Ему казалось, что жизнь состоит из теплых солнечных лучей, просвечивающих сквозь виноградные лозы и ветки оливковых деревьев, из согретых солнцем трав и цветов, из вкусного черного хлеба, который он жевал с наслаждением. Прекрасны были и те дни, когда Мария тащила его за собой к зеленым лужайкам, где сидели важные господа и ели великолепные кушанья, а после обеда давали ему кексы, чудесные кусочки птичек и сольди, все время переговариваясь между собой и повторяя всегда одно и тоже: что он самыйхорошенький мальчик, какого они когда-либо видели, и что у него самые чудные глаза.

*Сольди, прекрасная госпожа.

280___

– Ах! Какие у него ресницы! Посмотрите на его ресницы! – говорили они.– Какие они густые! Они, пожалуй, длиной с целый дюйм!

Иногда Пичино даже надоедали разговоры о его ресницах, но, как настоящий итальянец, он понимал, что должен быть им благодарен, так как они приносили ему счастье. Как-то раз пришел в Чериани один человек, попросил мать Пичино усадить его на камень, а сам принялся рисовать его. Кончив рисовать, он дал матери Пичино много франков, чему та была очень рада. Но Пичино остался недоволен. Ему скучно было сидеть так долго на камне.

Это случилось за год до тех ужасных двух дней. А началось все с того, что на Пичино надели удивительные панталоны, которые были ему слишком велики. Один из его братьев вырос из них, проносив их изрядное время. Они были настолько истрепаны, насколько обширны, и настолько же грязны, насколько истрепаны, но Пичино очень гордился ими.

Он пошел показывать их своему любимому товарищу по играм и приятелю, ослу. Его сарайчик был рядом с комнатой, где спал Пичино. Это был маленький и такой славный осел! Он мог снести ношу, величиной почти с тот сарайчик, где сам  помещался. И у него были пушистые уши  и мягкие, пушистые бока, а ресницы и глаза такие же красивые для осла, как у Пичино они были хороши для мальчика.

Осел почти все время работал, но когда он был дома, то Пичино не расставался с ним. В холодные дождливые дни Пичино сидел с ним в его маленьком плохеньком сарайчике, разговаривал и играл с ослом, а не раз и засыпал, положив свою кудрявую головку на его теплый бок. В хорошие дни они вместе гуляли. Осел щипал траву, а Пичино воображал, что он уже настоящий пастух. Ночью Пичино, проснувшись, слышал, как кряхтит и шевелится осел. Перегородка, разделяющая их, была так тонка, что казалось, будто они спят рядом в одном помещении.

Разумеется, Пичино нашел необходимым пойти и показать свои новые панталоны ослу.

– Теперь я мужчина, – сказал он, встав прямо перед головой осла; две пары блестящих глаз нежно посмотрели друг на друга.

После этого осел и мальчик вышли прогуляться. Всегда, когда Пичино уходил из дома с ослом, мать и Мария не беспокоились о нем. Ведь они никогда не отходили далеко от дома. Пичино был еще слишком мал, да к тому же и поблизости они находили такие чудные местечки, где приятно было резвиться вдвоем.

Стояло самое прекрасное время года. Солнце ласково пригревало, но не палило.

       Цвели анемоны и алели в траве дикие  тюльпаны. Пичино не знал, сколько времени они гуляли. Он прекрасно позавтракал куском сухого черного хлеба без всякой приправы. Мать его все это время очень бедствовали и у

нее едва хватало денег даже на хлеб.Пичино, вполне довольный жизнью, разгуливал по лужайкам и рвал полными пригоршнями желтые и красные тюльпаны. Осел улегся в траве, а Пичино сел около него и начал украшать красивыми яркими цветочками свою шляпу, как, бывало, делала это Мария.

Когда он надел  свою старую мягкую фетровую шляпу остроконечной формы с широкими полями, украшенную красными и желтыми цветами, которые торчали в разные стороны и спускались на его мягкие густые кудри, то сделался удивительно хорошеньким, скорее, похожим на живую картинку, чем на настоящего ребенка. Он сидел в этом уборе и глядел вдаль, на кусочек синего моря, виднеющийся между скалами, как вдруг прибежала Мария.

– Осел! – кричала она.– Осел!

Плача, она схватила его за руку и потащила домой. Ноги Пичино были слишком коротки, и он едва поспевал за нею. Мария часто горячилась и всегда в такие минуты ходила очень быстро. Пичино привык к этому.

Все его родные кричали, бранились и 'размахивали руками из-за малейшего пустяка. И у матери его, и у соседей слезы, крики и восклицания вырывались при первом удобном случае, как и у всех прочих итальянских крестьян. Поэтому Пичино нисколько не удивился, что Мария налетела на него точно вихрь, бормоча сквозь слезы что-то невразумительное. Он только не понял, причем тут осел, и сам осел этим, должно быть, озадачился, потому что встал и пошел вслед за ними по дороге.

Но когда они подошли к дому, для Пичино стало ясно, насколько происшедшее событие было важным и необыкновенным.

Пичино увидел старого человека, который стоял у двери и разговаривал с матерью. Вернее, он старался изредка вставить слово среди потока ее слез, ударов в грудь и жалоб, смешанных с упреками мужу, который стоял тут же, смущенный и сердитый.

– Лентяй, негодная тварь! – кричала она. – Дармоед! Ничем ты не помогаешь мне кормить детей! Я только одна и работаю, я и осел. Без осла мы бы с голоду умерли! Да, с голоду! А он продал его, бедное животное! Продал ради своей утехи. А я умирай тут без осла! И он  еще ко мне привел этого мошенника,  которому продал осла!

 Пичино, хоть и был еще так мал,  понял, что отец продал осла и его уведут от них. Он громко вскрикнул, вырвался из рук Марии, подбежал к ослу, крепко обхватил его переднюю ногу и прижался щекой к серому ослиному боку.

Около часа мать то плакала, то бранилась. Она упрекала поочереди и мужа, и старика, купившего осла. Подошли соседи и поддержали ее. Все согласились, что старый Беппо – ростовщик и мошенник, который провел пьянчугу Аннибала. Старого Беппо так ошеломила буря бранных слов, которыми его осыпали, что он наконец согласился оставить осла у матери Пичино дня на два, чтобы она могла окончить начатую с его помощью работу. И он ушел, ворча громко, и унес с собой веревку, которую приготовил для осла.

Дома нечего было есть, а мать была слишком подавлена горем и охвачена злобой на мужа, чтобы приготовить детям хоть какое-то подобие еды. Но, к их великому счастью, вдруг появился Филиппо с известием, что три большие коляски, полные знатных господ и чудесных многообещающих корзин, остановились у поворота дороги, где росла густая трава и стояли высокие деревья.

– Пойдем, – сказала Мария, схватив Пичино за руку.

Она мельком взглянула на брата. От слез его нежные щечки разрумянились, а с пурпуровых детских губ еще не исчезло грустное выражение. Шляпа с тюльпанами съехала на затылок, и на  фоне красных и желтых цветов его глаза ] казались еще красивее, чем обычно. И Мария поняла, что на этот раз кексов, бутербродов и сольди им достанется больше, чем когда-либо. Ей и в голову не пришло, что, когда он плакал и терся щекой об осла, то страшно запачкался. Никто не думал о грязи в том обществе, где жила Мария. Но как он был грязен, этот прелестный, кудрявый Пичино с ямочками на розовых щеках!

Вблизи местечка, которое выбрали веселые иностранцы, стойла каменная стена. Слуги разостлали на траве ковры и разложили прдушки. Вся компания только что успела удобно расположиться на них, разбившись на маленькие группки, как одна леди взглянула наверх и рассмеялась.

– Посмотрите туда,– кивнула она в сторону низкой стены, находившейся в нескольких шагах от них.

Маленький мальчик, усевшись на стене, болтал ногами и посматривал на них с видом довольного человека, успевшего добыть себе лучшее место в театре.

– Он догадлив,– сказала леди,– первым забрался сюда. Сейчас придут и другие.

Они – точно стая маленьких коршунов. Босвики, у которых вилла в Пальмьери, были в этих местах на прошлой неделе  и говорили, что дети вырастают здесь точно из-под земли.

Слуги бесшумно двигались в почтительном молчании, распаковывая корзины и расстилая белые скатерти. Джентльмены и леди весело разговаривали и смеялись. Через несколько минут та же леди снова взглянула наверх.

– Посмотрите,– сказала она,– теперь их трое!

Действительно, на стене болталось уже шесть ног. Вторая и третья пары ног принадлежали девочкам, а их владелицы смотрели на веселое общество с таким спокойным довольством, точно их присутствие здесь было самым естественным и подобающим делом на свете.

Та леди, которая первой заметила детей, была высокой красивой англичанкой. Не большие глаза смотрели неспокойно и по временам как будто утомленно. Густые темные волосы отливали рыжеватым цветом. Все окружающие выказывали ей большое внимание. Это она устроила поездку, ей принадлежали коляски, корзины и слуги. Гости звали ее леди Алиной. Она была вдовой, очень богатой и бездетной, пользовалась всем, что могут дать богатство и знатность, но ей не удавалось развлечься. Может быть, это оттого, что она слишком много заботилась о себе, а до всех прочих людей ей не было ровно никакого дела.

-Босвики,– сказала она,– в восторге от  одного ребенка, которого они  здесь видели. Они так много говорили о нем ,что даже немного надоели. По их словам, он грязен как поросенок и красив как ангел. Для других детей он, говорят, приманка, на него они ловят подачки. Я бы хотела, чтобы они привели его сюда сегодня. Мне бы хотелось видеть его. Но я думаю, он вовсе не так красив, как о нем говорят. Знаете, ведь Мэри Босвик намеревается быть художницей и слишком легко от всего приходит в восторг.

– Любите вы детей, леди Алина? -спросил господин, сидевший около нее.

– Не знаю,– ответила она,– у меня их никогда не было, но мне кажется, они должны быть забавны. А эти маленькие попрошайки-итальянцы бывают иногда очень красивы. Может быть, мне не было бы так скучно, если бы у меня был красивый ребенок. Я бы хотела мальчика. Пожалуй, я как-нибудь куплю себе мальчика у итальянца-крестьянина. Ведь они всё готовы отдать за деньги.

Она повернула головку и опять засмеялась.

Их теперь около двенадцати на стене,– сказала она.– Может, и больше. Нужно их сосчитать.

Оказалось, что их уже четырнадцать. Дети сидели в один ряд и болтали ногами. Они были грязны и глядели во все глаза на то, что происходило, без малейшего смущения или замешательства.

Увеличиваясь в количестве, ряд на стене становился понемногу оживленнее.

 Юные зрители стали обмениваться бойкими замечаниями относительно всей компании, лакеев и лакомых кусочков, которые гости леди Алины передавали друг другу.

Десять минут спустя леди Алина насчитала уже двадцать два зрителя, но когда она дошла до двадцать первого, то внезапно остановилась.

– Боже мой! – воскликнула она и положила свою вилку.

Что такое? – поинтересовалась молодая девушка, сидящая рядом с леди ) Алиной.

– Я совершенно уверена, что двадцать первый и есть тот самый ребенок, о котором говорили Босвики. Он действительно красив.

. – Который? – спросила девушка, нагибаясь вперед, чтобы хорошенько разглядеть.– Двадцать первый? Ах, вы, наверно, говорите про этого мальчика с  краю. Что за красота! Мистер Гордон, посмотрите на него.

И Мария с удовольствием заметила, что с полдюжины голов повернулось посмотреть на Пичино. Он сидел рядом с ней на стене -настоящее чудо красоты – и его широко раскрытые, бархатные глаза были мечтательно устремлены на вкусные вещи, а огненные тюльпаны обвивали его старую, поношенную шляпу и спускались на шею. Леди Алина очень заинтересовалась им.

– Никогда в жизни не видела такого красивого зверька, – сказала она. – Мне и в голову не приходило, что дети могут быть такими хорошенькими. Невозможно представить себе ребенка лучше его.

Скоро все стали смотреть на Пичино и говорить о нем. Заметила это не только Мария, но и остальные дети и втайне поздравили друг друга, так как знали, чем это все кончится. Только самому Пичино сделалось неприятно. Он пугался, когда на него так смотрели и так много говорили о нем. Ему нравились кексы и кусочки вкусных птичек, но его смущали пристальные взгляды всех этих важных леди и джентльменов. К тому же он не был так жаден, как Мария и ее товарищи. Он любил вкусные вещи, но не любил сам просить их, а другие совершенно не стеснялись выпрашивать подачки. Такова была их природа...

Мария, увидав, какое Пичино произвел впечатление, спустила его со стены на траву и приказала подойти к сеньорам и протянуть им ручку. Но он ухватился за сестру, замотал головой, надул свои пурпуровые губки и ни за что не соглашался идти.

Пока он упрямился, а Мария шепотом его уговаривала и бранила, леди Алина подозвала одного из лакеев и приказала принести блюдо кексов и засахаренных каштанов.

– Миледи желает, чтобы я отнес их нищим детям? – спросил лакей Томас.

Его почтительная вежливость не позволяла ему выказать свое неудовольствие.

– Нет,– сказала леди Алина, вставая.-Я сама отнесу им.

Слушаюсь, миледи,– пробормотал Томас.

– Лучше бы она это мне поручила,-шепнул он потихоньку своим товарищам.-Как-нибудь случайно платье леди может дотронуться до них. А кому же охота к ним прикасаться!

Леди Алина донесла блюдо до ряда зрителей на стене. Мистер Гордон и еще двое-трое пошли за ней. Глаза детей начали искриться, а рты раскрылись в ожидании угощения. Но леди Алина подошла к Пичино и заговорила с ним по-итальянски.

– Как тебя зовут? – спросила она.

Он попятился немного, прижимаясь к Марии. Пичино очень не любил, чтобы к нему подходили, спрашивали, как его зовут, и заставляли отвечать. Ему не о чем было говорить с ними. Он разговаривал с ослом, но осел был его приятелем и они друг друга всегда понимали.

– Скажи синьоре, как тебя зовут,-прошептала Мария, потихоньку толкнув его.

Пичино,– сказал он наконец с недовольной гримаской.

Леди Алина рассмеялась.

– Он говорит, что его зовут Пичино, -сообщила она своим гостям,– Это значит «маленький». Вероятно, это его ласкательное имя. Сколько ему лет? – обратилась она к Марии.

Пичино ужасно надоело слушать все это. Как они могут спрашивать вечно одно и то же? Ведь он никогда не спрашивал, сколько им лет. Его это нисколько не интересовало.

– Ему будет шесть через три месяца, -сказала Мария.

– Хочешь кексов? – спросила леди Алина.

Пичино протянул свои невероятно грязные руки, но Мария сняла с него разукрашенную тюльпанами шляпу и подала ее леди.

– Если ее сиятельство пожелает положить кексы сюда,– сказала она,– ему будет удобнее их нести.

Леди Алина немного содрогнулась, но вытряхнула содержимое блюда в шляпу.

– Что за ужас эта шляпа! – заявила она своим гостям.– Все эти дети грязны, как поросята. Но мальчик выглядит еще красивее без шляпы. Посмотрите, какие  у него чудесные густые волосы. Они

 местами с красноватым отливом и вьются, совершенно такими рисуют головки хе-рувимов. Если бы его волосы не были

так грязны  ,Я бы с удовольствием погладила их.

Она говорила по-английски, и Пичино удивлялся, о чем можно так долго рассуждать, глядя на него. Он знал, что она говорит о нем, и поглядывал на нее искоса из-под темных ресниц.

– Мне всегда хотелось иметь возле себя такого хорошенького ребенка,– сказала она.

– Отчего вы не купите его? – шутливо заметил мистер Гордон.– Ведь вы только что сказали, что не прочь купить одного из них. Это все равно, что купить какое-нибудь художественное произведение.

– Это правда,– сказала леди Алина. -. Хорошая мысль. Пожалуй, я его и куплю.

Мне кажется, он бы меня развлек.

– На короткое время,– возразил мистер Гордон.

– Он был бы всегда окружен заботой,-сказала сухо миледи.– У меня ему было бы, конечно, намного лучше, чем у себя дома.

Леди Алина привыкла незамедлительно исполнять все свои желания, а тот, кто привык к этому и обладает большим количеством денег, может достать почти все, чего он хочет. Правда, не все можно купить за деньги, но она считала, что таких вещей мало. Как раз в это время леди Алина скучала больше, чем когда-либо. Перед отъездом из Англии у нее были неприятности, и она поехала на  Ривьеру, чтобы с переменой места  забыть о них.

Она побывала в Монте-Карло и нашла, что там слишком шумно и ничего нового для нее нет.

Ницца ей показалась слишком похожей на пригород Парижа, а из-за множества отдыхающих там англичан прогулка по центральной улице некстати напомнила ей о Лондоне.

Леди Алина выбрала Сан-Ремо, потому что там было тихо – тишина ей в ту минуту нравилась – и потому что рассчитывала встретить нескольких своих знакомых. Она сняла белоснежную виллу, стоящую высоко над морем, окруженную пальмами и апельсиновыми деревьями. Ей нравился тихий шелест тонких желто-зеленых бамбуков в саду.

Леди Алина приглашала своих знакомых на обеды и чаепитие, предпринимала с ними поездки в горы и совершала экскурсии. Но она все-таки скучала и постоянно желала новых развлечений. Когда же леди Алина увидела Пичино и мистер Гордон подал ей мысль купить его, она сразу решила исполнить свое давнишнее намерение.

Случись ей натолкнуться на какую-. нибудь хорошенькую, редкую обезьянку,собаку или попугая, она сделала бы так  же. Пичино с его грязным, но прелестным личиком и необыкновенно длинными ресницами значил для нее не больше, чем попугай, собака или обезьянка. Конечно, он будет стоить ей дороже, так как ей придется снабдить его деньгами, когда он вырастет и перестанет забавлять ее. Но у нее было так много денег, что это ее нисколько не беспокоило. Впоследствии она может вовсе не видеть его, если ей этого не захочется. Можно будет отослать его в школу или сделать из него лакея. Совесть леди Алины не тревожила ее, и о какой-нибудь ответственности за свои поступки она и не думала.

И вот, после того как общество осмотрело все достопримечательности Чериани, она попросила мистера Гордона пойти вместе с ней к жалкой, развалившейся хижине, где жил Пичино.

Мария на этот раз собрала богатую поживу. Она возвратилась с полными руками, а карман у Пичино был набит мелкими монетами.

– Я хочу привести в исполнение вашу мысль, – сказала по дороге леди Алина своему спутнику.

– Какую мысль? – спросил мистер Гордон.

– Купить этого ребенка.

– Разумеется, – произнес мистер Гордон.– Ведь вы всегда уверены, что можете купить все, чего ни пожелаете.

– Почти все, – возразила леди Алина, слегка нахмурив свой красивый лоб.-

В данном случае я нисколько не сомневаюсь, что мне удастся купить то, чего  я хочу.

Случилось так, что она пришла как раз в удачную для осуществления своих планов минуту. Подходя к домику, они услышали крики, вопли и проклятия гораздо громче тех, которые раздавались здесь утром.

Старый Беппо, по-видимому, раскаялся в своей уступчивости и вернулся за ослом. Он ни часом дольше не хотел оставлять осла у прежних его хозяев, решив работать на-нем самому. С собой он принес веревку и уже обматывал ее вокруг серой шеи осла, между тем как Рита, мать Пичино, плакала, размахивала руками и осыпала его проклятиями. Опять сошлись соседи, чтобы выразить свое сочувствие и посмотреть, чем же закончится дело. Дети громко заплакали. Аннибал начал браниться. И от всего этого в воздухе стоял страшный гул. Если бы леди Алина была менее решительной и невозмутимой, то, наверно, испугалась бы. Но она, не дожидаясь помощи мистера Гордона, смело вошла в самую середину толпы.

– В чем дело? – спросила она по-итальянски.– Почему вы подняли такой шум?

Тогда, после первой минуты изумления при виде такой знатной леди Рита и соседи начали хором высказывать ей свои чувства. Они хвалили осла, бранили  Лннибала и утверждали, что старый Беипо – бездушный злодей, грабитель вдов и сирот.

– Лучше бы,– кричала Рита,– мои дети остались без отца. Он – лентяй, животное – выхватывает хлеб изо рта у своих бедных детей. Он продал их единственного друга и кормильца – осла!

Старый Беппо попробовал незаметно ускользнуть вместе со своей добычей, но леди Алина строго обратилась к нему:

– Не трогайтесь с места.

– Ваша светлость,– пробормотал испуганно Беппо.– Прошу извинить тысячу раз, но мне нужно идти на работу. Осел мой, я его купил. Осел мне принадлежит, ваша светлость.

Леди Алина очень хорошо знала итальянцев. Она показала Беппо свой кошелек с деньгами.

– Не трогайтесь с места,– повторила она.– Я с вами после поговорю.

Затем леди Алина повернулась к Рите.

– Перестаньте шуметь,– приказала она ей.– Мне нужно сказать вам несколько слов.

Какие разговоры могут быть у ее светлости с бедной женщиной? Рита продолжала плакать и жаловаться:

– Дети должны теперь умереть с голоду и холоду.

 – Слушайте! – сказала леди Алина.-

 Я выкуплю вашего осла и дам вам денег столько, что вы целую зиму будете сыты и вам будет тепло. И даже не одну зиму, а гораздо больше. Но за это вы должны мне отдать то, чего я хочу.

Рита и соседи закричали все разом. Отдать синьоре то, чего она хочет? Что в этой бедной хижине может ей понравиться? И как они, несчастные, могут ей в чем-нибудь отказать?

Леди Алина показала на Пичиуно, который, стоя около осла, гладил его морду, а крупные слезы висели на его ресницах.

– Я хочу, чтобы вы уступили мне вашего мальчика,– решительно заявила она.– Я хочу его взять к себе, чтобы он жил у меня. Для него это будет лучше.

Со стороны соседей опять раздался возглас изумления, а Рита молчала.

– Пичино?.. – пробормотала она наконец.– Вы хотите взять его к себе, сделать его своим сыном? – И тут она невольно воскликнула: – Великий Боже! Это все из-за его ресниц!

Леди Алина пожала плечами:

– Я не могу сделать его своим сыном, но буду заботиться о нем. Он будет со мною жить, его будут кормить, одевать и холить.