Текст книги "Сентиментальная история"

Автор книги: Фрэнсин Паскаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Дело в том, что я и не собираюсь в библиотеку, – призналась она шепотом. – Но если ты наябедничаешь маме, я не знаю, что с тобой сделаю.

– А куда же ты, Джессика?

– У меня свидание. – Джессика снова повернулась к зеркалу и принялась рассматривать себя, не скрывая восхищения. – Как ты думаешь, с этой юбкой лучше надеть красную блузку или новую желтую рубашку?

– Джес, ты не ответила! – Элизабет почти кричала. – С кем у тебя свидание?

Джес игриво ответила словами Рика:

– Я знаю, а тебе еще предстоит узнать.

Лиз нахмурилась. У нее появилось ужасное подозрение, с кем у Джессики сегодня свидание. Только зачем такая таинственность, если с Тоддом? Элизабет знала свою сестру, все эти утаивания, даже обман, придавали ее жизни остроту.

Она не отрываясь смотрела на Джессику, взволнованную предстоящей встречей. Ей казалось, сердце у нее не выдержит и остановится.

Она была уверена, что Джессика идет на свидание с Тоддом.

6

– Ты опоздала, – сказал Рик, нетерпеливо нажимая на газ, как только Джессика села в машину. Он оглядел ее всю своими темными, тяжелыми глазами и добавил: – Однако я не зря ждал.

Джессика была рада, что завила волосы и надела облегающую красную блузку. Она даже выпросила у сестры новые черные босоножки на высоких каблуках, которые так шли к ее черной шелковой юбке. Сидя рядом с Риком, обнимавшим ее одной рукой за плечи, она чувствовала себя совсем взрослой.

– Извини, Рик, – запыхавшись, сказала она. – Никак не могла вырваться раньше.

– Пустяки. У нас впереди весь вечер, солнышко.

Он еще больше прижал ее к себе и, повернув голову, зарылся лицом в ее волосы. Она ощутила легкий запах сигаретного дыма и винных паров.

– Куда мы едем? – спросила Джессика, когда серебристый "камаро" свернул на узкую дорогу, ведущую к прибрежному шоссе. И сама же ответила: – Ах да, ты знаешь, а мне еще предстоит узнать, так?

– Так. А ты способная ученица. Не терпится узнать, в чем еще ты преуспела.

У Джессики мороз пробежал по коже от такого комплимента. Он говорил, как водил машину, – быстро, предпочитая опасные повороты. В какой-то момент она засомневалась, сможет ли удержать его на расстоянии, но скоро успокоилась: до сих пор из любого положения она выходила с честью.

И все-таки Джес не могла подавить нервную дрожь. Тем временем автомобиль Рика, резко развернувшись, остановился перед мрачным заведением на набережной. Из-под колес брызнул гравий. Над входом вспыхивали красные неоновые буквы: "Келли". Из открытых дверей доносились громкая музыка и взрывы хохота.

Никто из друзей Джессики никогда не был в баре "Келли". У бара была самая плохая репутация во всей Ласковой Долине. Страх и любопытство охватили Джессику. Да, завтра в школе будет о чем порассказать.

Рик, должно быть, заметил, что она нервничает, и ободряюще, хотя и довольно больно, сжал ей плечо:

– Спокойно, солнышко. Это не детский сад, это настоящая жизнь. Как думаешь, справишься?

– Какие глупости! – бросила она в ответ. – Я с чем угодно справлюсь.

Они вошли в бар, и уверенности у нее поубавилось. Бар был вовсе не в ее вкусе. Ей стало казаться, что и Рик Эндовер – тоже.

– Вот и умница, – прошептал он ей на ухо, когда они проходили мимо стойки, направляясь к одной из полутемных кабин у задней стены бара, и по-хозяйски обнял за талию.

Джессика никогда так остро не ощущала свою красоту и возраст. Несколько мужчин открыто уставились на нее, а один даже громко присвистнул. Лицо ее горело от неловкости и возмущения, глаза слезились от табачного дыма, который клубами плавал по тесному помещению бара. Войдя в кабину, они сели на сиденья, обтянутые потрескавшимся дерматином, и Джессика, наклонившись к Рику, сказала, что ей здесь не нравится, но слова ее потонули в визгливых звуках песни в стиле кантри, вырвавшейся из музыкального автомата.

Рик заказал пару "ершей" – Джессика о таком напитке и не слыхала. Она с облегчением увидела, что официантка поставила перед ними обыкновенное пиво, но потом рядом с пенящимися кружками появились еще два высоких стакана с виски. Официантка даже не взглянула в сторону Джессики, не спросила и документы, хотя над стойкой висело объявление: "Продавать спиртное несовершеннолетним запрещается". Джессике все больше делалось не по себе. Она медленно потягивала пиво, а Рик одним глотком осушил стакан виски, словно это была вода.

Он хрипло засмеялся.

– Ну как тебе, а? – Он нащупал под столиком ее колено и сжал его.

Джессика вздрогнула, но попыталась выдавить улыбку.

– Н-ничего, – процедила она сквозь сжатые зубы.

– И ты ничего. – Рука Рика скользнула выше. – Как только я тебя увидел, то сразу понял, что ты меня не пошлешь подальше, малышка Джессика.

Джессика сменила позу, стараясь отодвинуться, но Рик только еще сильнее сдавил ей коленку. Она нервно захихикала, стараясь спрятать смущение.

– А мне бы следовало догадаться, что ты начнешь распускать руки, попробовала она съязвить.

– Ах, вот что! – Рик сузил глаза. – Как дразнить – это пожалуйста, а как до дела дошло – в кусты? Разве твоя мамочка не говорила тебе: нельзя выставлять на витрину товар, который не продается. – Его рука скользнула еще выше. Джессика заметила, что у Рика стал заплетаться язык. – Я видел товар, крошка, и я его покупаю.

На этот раз Джессика уже безо всяких уловок отодвинулась от Рика. Он вдруг потерял в ее глазах всю притягательность. Она испугалась его. Глаза у него были темные и тусклые, как у змеи. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать, и от него пахнуло виски.

– Рик, не надо. – Джессика отвернула лицо, так что он смог коснуться губами только щеки, оставив на ней влажный след. Такие же следы оставили на столе их стаканы.

– А в ч-чем дело? – промычал он. – Хочешь пойти в местечко поспокойней? Ну что ж, я знаю тут одно неподалеку...

– Нет! – Джессике стало всерьез страшно. – Рик, отвези меня домой. Я... я сказала родителям, что вернусь через час. Мне правда пора.

– Ну так позвони и скажи, что задерживаешься. – Рик пожал плечами. – Если, конечно, не боишься получить по попке. – В восторге от собственной шутки Рик громко рассмеялся.

– Рик, ну, пожалуйста. – Она не привыкла просить, но выбора не было. Еще пара стаканов – и Рик не сможет сидеть за рулем. Кто ее отвезет домой? Положение становилось безвыходным.

– Да брось ты, детка. – Он залпом допил свое пиво, а заодно и ее виски, к которому она так и не притронулась. – Я пришел сюда поразвлечься и уходить не собираюсь.

– А как же я?! – закричала Джессика, почти плача. – Что мне-то делать?!

Рик обхватил ее за шею и снова притянул к себе, пытаясь поцеловать. На руке была ясно видна татуировка.

– Объяснить тебе? Расслабься, детка, не так уж тебе будет со мной плохо.

Джессика возмущенно высвободилась из его пьяных объятий и встала.

– Извини, Рик, – сказала она, полностью овладев собой, – но я, пожалуй, предпочту компанию осьминога. Спасибо. Я вызову такси.

– Нет уж, постой, – прошипел Рик, хватая ее за руку и вталкивая обратно в кабину. – Ты никуда не уйдешь.

Его пальцы грубо сжали ей запястье. Джессика вскрикнула и постаралась вырваться. Мужчина, сидевший за стойкой недалеко от них, повернулся, любопытствуя, что происходит.

– Он что, пристает к вам, мисс? – спросил он.

– Да! – нарочито громко сказала Джессика. – Я хочу домой, а он не пускает!

Мужчина расплылся в улыбке. Он был, наверное, одного возраста с ее отцом, только поплотнее, попроще. Странно, но он вызывал доверие.

– Буду счастлив отвезти вас домой, если ваш приятель отказывается.

– Спасибо, – сказала Джессика. – Но я бы не назвала его приятелем.

Ей удалось вырваться из рук Рика, она была уже почти у выхода, когда он, в бешенстве сверкая глазами, бросился вдогонку.

– Посторонись-ка, толстяк! – прорычал он в лицо мужчине, заслонившему дорогу.

В это мгновение Джессике показалось, что из прокуренного бара выкачали весь воздух. Дышать стало нечем. Как в кошмарном сне, она видела – Рик по-пьяному широко замахнулся. Мужчина с легкостью отбил удар. Его внушительных размеров кулак с хрустом заехал Рику в челюсть. Рик отлетел назад и, опрокинув несколько стульев, врезался в чей-то столик. Из уголка рта у него побежала тонкая струйка крови.

Застыв от ужаса, Джессика стояла не шевелясь, пока вой сирены не привел ее в чувство. Придя в себя, она увидела, как в бар ворвались двое полицейских. Один из них направился прямо к Рику, который лежал, растянувшись на полу среди окурков, и чертыхался.

– На этот раз я делаю официальное заявление! – кричал бармен. – Его зовут Рик Эндовер, и он уже не первый раз устраивает здесь дебош!

Другой полицейский отвел Джессику в сторону:

– Вашим родителям известно, что вы здесь, мисс? – сурово спросил он.

– Ой, пожалуйста, прошу вас, не говорите им ничего, – принялась упрашивать Джессика, и по щекам у нее ручьем потекли слезы. Теперь ей не пришлось притворяться – слезы были настоящие.

– Они убьют меня, если узнают.

– Ну, в этом-то я сомневаюсь, – ответил полицейский, и тон его несколько смягчился. – Может быть, лучше все-таки им сообщить? Тогда в следующий раз они сумеют уберечь вас от чего и похуже. Ну так как же вас зовут?

У Джессики руки-ноги затряслись. Ее арестуют! Доставят домой в полицейской машине прямо от "Келли"! Все, она погибла! Не говоря уже о том, что ее могут посадить в тюрьму!

– Э-э... Уэйкфилд... – пролепетала она.

– Уэйкфилд? – Полицейский пристально посмотрел ей в лицо. – А я ведь вас знаю. Вы – подруга моей племянницы Эмили Мэйер. Она часто в разговоре упоминает Элизабет Уэйкфилд.

– Эмили? Ну конечно! – Джессика пропустила мимо ушей имя сестры. – Эмили прекрасно играет на ударных, а "Друиды" – самый замечательный ансамбль в Ласковой Долине, – затараторила она, почувствовав облегчение.

Полицейский пометил что-то у себя в блокноте.

– Ну что ж, моя юная леди, – сказал он, – мы вас доставим домой, где вам и полагается быть в это время.

Сидя в полицейской машине, Джессика всю дорогу обливалась слезами и как могла старалась убедить своих стражей, что-де сегодняшний вечер нанес ей душевную травму, которая не зарубцуется за всю жизнь, что ее отец – адвокат и его доброе имя теперь под угрозой, что она никогда, никогда не пойдет в этот бар. Полицейские не проронили ни слова, пока машина не подъехала к ее дому.

Тогда один из полицейских повернулся к ней.

– Слушайте, – сказал он, глядя на нее долгим, испытующим взглядом. – На этот раз я вас отпущу. И вовсе не из-за этого "Ниагарского водопада", который вы тут устроили. Просто у меня есть правило первого и второго раза. Я верю в то, что, совершив ошибку, не каждый захочет ее повторить.

– Ой, большое спасибо! – Джессика живо выпрыгнула из машины. Она так обрадовалась, словно ей только что отменили смертный приговор. – Клянусь вам, это никогда больше не повторится! – И она вприпрыжку побежала домой.

– Да уж постарайтесь! – крикнул он ей вслед. – Держитесь от Рика Эндовера подальше. И чтоб я вас у "Келли" больше не видел. Запомните, Элизабет, второй раз я вам не поверю.

– Подождите, но я... – Она хотела сказать, что ее зовут не Элизабет. Теперь, когда все опасности позади, ей стало стыдно, что она выдала себя за сестру. Но полицейская машина уже скрылась в темноте.

Джессика шла, не чуя под собой ног от радости, и не заметила девушку, проходившую мимо с маленьким черным пуделем на поводке. Вполне возможно, она не узнала бы ее, даже столкнувшись с ней нос к носу. Это была Кэролайн Пирс, которая жила через три дома и тоже состояла в "Пи Бета Альфа". "Какое счастье, уговорила все-таки полицейских", – подумала Джессика и как на крыльях взлетела по ступенькам своего дома.

Кэролайн Пирс тоже спешила домой – там, в ее уютной спальне, ее ждал белый телефон, который служил главным источником сплетен школы Ласковой Долины.

7

Элизабет выглянула из окна своей спальни посмотреть, какая погода. Так она и думала. Утро теплое и солнечное, как почти всегда в Ласковой Долине. "Ну почему бы дождичку не покрапать, когда на душе так грустно? – с горечью подумала она. – Ничего, Лиз, – сказала она себе сурово, – держись. Если Тодду больше нравится Джессика, значит, так тому и быть".

Элизабет окинула взглядом комнату. Ее убежище. Она сама выбирала для нее обстановку. Пол покрыт почти белым ковром, стены кремового цвета, в тон им кровать и туалетный столик. И еще два зеркала: маленькое над столиком и большое, в полный рост, на двери. Вдоль одной стены – шкафы с резными дверцами.

Вместо обычного секретера Элизабет поставила у себя массивный четырехугольный письменный стол. На нем пишущая машинка, справочники, стопки бумаги, а посередине – керамический стаканчик с карандашами и ручками. Прямо над столом – театральная афиша с Джейсоном Робардсом в пьесе "Душа поэта". Ей никогда не стать таким прекрасным писателем, как Юджин О'Нил, но афиша превосходная, а она, в конце концов, тоже кое-что пишет.

Элизабет с вожделением посмотрела на шезлонг – единственный предмет роскоши в комнате, она откопала его в комиссионке и обтянула мягким светлым бархатом. Что, если забраться в него с ногами, свернуться калачиком и пролежать так весь день – или даже всю жизнь? Взгляд ее упал на часы, стоявшие на тумбочке рядом с кроватью. "О Боже, только не это! – подумала она. – Я не только несчастнее всех, но еще и двойку по химии получу, если пропущу контрольную у мистера Руссо!"

Она схватила рюкзак с книгами и выскочила из комнаты, чуть не сбив с ног Джессику, которая только что вышла из своей спальни.

– Лиз! – вскрикнула Джессика.

– Извини, Джес. Ты знаешь, сколько времени? Мы опаздываем! Ты подготовилась к контрольной?

– Контрольные, контрольные, контрольные... – ворчала Джессика, пока они вместе спускались по лестнице. "Лиз что, не понимает, что в школе есть более важные вещи, чем контрольные? Конечно, я не подготовилась".

Элизабет сразу побежала к двери.

– Завтракать нет времени. Увидимся в школе! – крикнула она с порога.

– Подожди, Лиз, мне надо поговорить с тобой кое о чем. Прямо сейчас!

– Некогда, Джес. Я обещала Инид встретиться с ней перед первым уроком. Потом! – И она убежала, так и не узнав, что произошло с Джессикой накануне вечером.

– Ну, если встреча с этой кулемой Инид Роллинз для тебя важнее, чем разговор с родной сестрой... – проворчала Джессика. "Хорошо бы в школе никто ничего не узнал про "Келли" и про полицейских. Как же, не узнают! Скорее, из-за снегопада уроки отменят".

Элизабет поискала глазами Инид. Та сидела в сторонке одна. Шагая по зеленой лужайке, Лиз гадала, о чем таком "жизненно важном" Инид опять хочет поговорить. Проходя мимо группы мальчишек, она заметила, как они все уставились на нее, как по команде повернув головы. Не успела она проверить, все ли в порядке с одеждой, вперед выступил Брюс Пэтмен.

– Вот уж не догадывался, что ты на такое способна, Уэйкфилд, – ухмыльнулся он. – Просто с ума сойдешь.

– О чем ты? – Элизабет остановилась как вкопанная и обернулась к Брюсу.

– Ты лучше меня знаешь, Уэйкфилд. Но теперь и я знаю.

– Я единственно знаю, Пэтмен, что у тебя не все дома, – отрезала Элизабет. Она повернулась к парням спиной и пошла к Инид.

– Как ты долго шла, Лиз, – сказала Инид, вскакивая на ноги.

– Меня задержал мистер Лучше Всех, – ответила Элизабет, кивая в сторону Брюса Пэтмена.

– Красавчик Брюс?

– И к тому же богач.

– Красавчик, богач и, кроме всего, звезда команды по теннису! – Инид и Элизабет засмеялись. Многие девушки в школе Ласковой Долины мечтали, чтобы этот отпрыск самого аристократического в городе семейства обратил на них благосклонный взгляд. Но только не Элизабет и ее подруга.

Вдруг, посерьезнев, Инид спросила:

– А что тебе Брюс сказал?

Элизабет на секунду задумалась:

– Я не совсем поняла. Ерунда какая-то. Он сказал: "Я не думал, что ты на такое способна". А на что – понятия не имею.

– Да-а. – Инид опустила глаза.

– Что "да"? Ты можешь объяснить?

– Не уверена, но, кажется, могу. Знай, Лиз, ты моя лучшая подруга. И я твой самый лучший друг, что бы там ни было.

– Что это значит, Инид? Ты о чем?

– Кто-кто, а я знаю, что такое сделать в жизни ошибку, Лиз. Поэтому я и сказала, что всегда буду твоим другом. Не бойся потерять мою дружбу. Ты ее никогда не потеряешь.

Элизабет во все глаза смотрела на подругу. Что с ними всеми сегодня происходит?

– Инид, да объясни ты толком, в чем дело! У меня что, еще одна голова выросла?

– Лиз, я знаю, есть вещи, которые, как тебе кажется, лучше никому не рассказывать, но... Ой, Ронни машет. Мне с ним нужно поговорить до звонка. Было похоже, Инид рада, что их разговор прервался. – Потом поговорим. Пока!

В полной растерянности Элизабет смотрела, как Инид быстро идет по лужайке в сторону Ронни Эдвардса, который стоял и глядел на нее.

– Что-нибудь случилось, Ронни? – Инид казалось, что она не вынесет, если Ронни на нее рассердится. Сердце ее заколотилось.

– Почему ты с ней разговариваешь?! – спросил он, все еще хмурясь.

– С Лиз? Она моя лучшая подруга!

– По-моему, надо осмотрительнее выбирать подруг. Все только и говорят, какой она фортель вчера выкинула.

– Все говорят? Ронни, это неправда. Надо выслушать Лиз.

– Инид, уже всей школе известно. Кэролайн Пирс видела, как Лиз привезли домой в полицейской машине. Она была в баре "Келли" с Риком Эндовером и учинила скандал. И после всего ты хочешь с ней дружить? – упрекнул ее Ронни.

– И все равно толком никто ничего не знает. Это просто сплетни. Я никогда не поверю, что Лиз встречается с Риком. Она моя лучшая подруга, и я не брошу ее в такой беде, несмотря ни на что.

Раздался звонок, и Инид так и не узнала, что собирался ответить Ронни. Но она видела, что он сердится.

Господи, какой странный день, думала Элизабет, подходя к двери своего дома. Она словно попала в "зону молчания". Куда бы она ни шла, ее всюду провожали косые взгляды. Как только она приближалась – в столовой ли, в библиотеке, в коридоре, – все сейчас же смолкали. Что же такое хотела сказать ей Инид?

Даже мистер Коллинз мрачно молчал – вышли какие-то неприятности со школьным футбольным полем. Элизабет вспомнила, что на днях за завтраком и отец упоминул футбольное поле; что-то там стряслось, а что – не захотел объяснить поподробнее. Все очень странно, а впереди еще целых полдня.

Открыв дверь, Лиз услыхала сердитые голоса, доносившиеся из кухни.

– Стив, ты должен был вернуться в колледж вчера вечером, – говорила Элис Уэйкфилд.

– Мам, не злись. Никаких важных лекций сегодня нет.

– Дело не в этом. Ты что-то от нас скрываешь. И мы с папой очень за тебя волнуемся.

– А я и не подозревал, что вас с папой волнует что-нибудь, кроме работы.

– Стив!

– Прости, мам. Просто я не люблю, когда меня пилят. Ладно, мне пора. До пятницы.

Элизабет вошла в кухню, как раз когда Стивен открывал заднюю дверь.

– Пока, Лиз. Пока, мама. – Махнув на прощание рукой, он ушел.

Элизабет с матерью обменялись удивленными взглядами.

– Что со Стивом, мама?

– Я надеялась, ты сможешь мне объяснить.

– Я совсем...

Резкий звонок телефона прервал Элизабет.

– Я подойду, мама. Алло? – Она прикрыла трубку рукой. – Это меня. Я поговорю наверху, а ты положи здесь трубку, хорошо?

– Хорошо. Сегодня вечером у меня встреча с клиентом. Папа тоже придет поздно. В холодильнике – мясная запеканка. – Последние слова ей пришлось прокричать, потому что Элизабет была уже наверху. Как всегда, все у Элис по плану, все готово, но голос звучал озабоченно, как будто и ее что-то тревожило.

– Инид! – Элизабет почти кричала в трубку. – Объясни мне, что происходит. Пожалуйста, объясни!

Через минуту Элизабет, ошарашенная рассказом Инид, чуть не задохнулась от изумления и возмущения:

– Не могу поверить! Меня арестовали, отпустили под честное слово, доставили домой в полицейской машине?! Инид, это дикая, несусветная ложь. В баре "Келли" с Риком Эндовером? Неудивительно, что все... Это грязная сплетня, Инид, я никогда, ни за что!..

Когда Элизабет наконец опомнилась, Инид посвятила ее во все чудовищные подробности:

– Кэролайн Пирс утверждает, что своими глазами видела тебя, Лиз. Она утверждает, что полицейский называл твое имя, записал в блокнот и отпустил тебя под честное слово. Но помни, Лиз, мы с тобой подруги, несмотря ни на что...

– Что ты говоришь, Инид! Несмотря на что? Я не знаю, почему Кэролайн распространяет обо мне такие слухи. С Риком Эндовером я вообще никогда не разговаривала!

И в этот миг Элизабет сообразила, кто не отказался бы перемолвиться с ним словечком. Джессика! Но Кэролайн слышала, как полицейский сказал "Элизабет", а не "Джессика". Ну, в этом она разберется. Ясность может внести только один человек. И этот человек – ее белокурая копия – вот-вот вернется домой.

– Инид, я понятия не имею, как заварилась эта каша. Сейчас я больше не могу говорить, – оборвала она разговор. – Позвоню попозже. Пока!

Элизабет повесила трубку и прошла к себе. Ожидая возвращения сестры, она нетерпеливо мерила комнату шагами от окна к двери и обратно.

Какой-то кошмар. Как было бы хорошо, окажись все это кошмарным сном! Но Элизабет знала, что не спит. Вдруг в голову ей пришла страшная, чудовищная мысль. Тодд! Ведь и он, конечно, слышал эту историю. И, наверное, поверил ей. "Я должна рассказать ему правду, – решила она. – Но в чем она состоит, эта правда?"

Хлопнула входная дверь, послышались торопливые шаги по лестнице.

– Лиз! Лиз, где ты? – звала Джессика. И, запыхавшись, она влетела в комнату Элизабет. Сестры стояли друг против друга, и на их прелестных лицах застыло одно выражение. Выражение ужаса.

– Ты слышала. Сразу видно, что слышала, Лиззи!

– Еще бы!

– Так можно погубить всех нас! Наше будущее! – Она всхлипнула. – Что же нам делать?

– Давай начнем с Рика Эндовера, Джес.

– Рик Эндовер? А он-то тут при чем?

– При том, что вся школа считает, будто меня вчера вечером забрали в полицию и выпустили под честное слово! – Элизабет впервые в жизни кричала на сестру, не пытаясь сдерживаться.

– Ах, это... – Джессика пожала плечами и виновато покраснела. – Ну, я это быстро улажу.

– Ты уладишь это немедленно! – потребовала Элизабет.

– Только не сейчас, Лиз! Ведь произошло нечто действительно важное. Я сегодня узнала, почему Стив приезжает домой каждую пятницу. Ничего удивительного, что он так скрытничает и увиливает от разговоров. Ему, наверное, самому стыдно! Вся моя жизнь вот-вот полетит вверх тормашками – и все из-за него. Ну как он мог, Лиззи? – И Джес заплакала.

– Перестань молоть чепуху, Джес. И прекрати плакать! Рассказывай, что он натворил.

– Наш братец, член уважаемого семейства Уэйкфилдов, каждое воскресенье проводит, – сквозь слезы Джессика едва сумела произнести, – с Бетси Мартин!

В комнате стало тихо. От удивления Элизабет села на кровать, забыв обо всех своих огорчениях: "Стивен встречается с Бетси Мартин?"

– Джес, это правда? Нет, я не верю. Бетси колется уже несколько лет – она ходит как во сне...

– А ее папенька каждый день напивается, – сердито вставила Джессика.

Элизабет с тревогой подумала о родителях:

– А что скажут мама и папа, когда узнают?

– Мама и папа? Лиз, а что подумают в школе?! Когда это откроется, я погибла! И ты тоже!

– Я-то уже погибла! – взорвалась Элизабет. – А теперь изволь объяснить, что значит Рик Эндовер и все прочее.

– Не сейчас, Лиззи, пожалуйста.

– Нет сейчас. Я желаю знать немедленно.

8

– Ох, Лиззи, это было так ужасно, – захныкала Джессика и опять разревелась. – И пьянка, и драка, и Рик со своими лапами...

– Рик? – прервала ее Элизабет. – Ты сказала "Рик"? Значит, свидание у тебя было не с Тоддом? – У Элизабет отлегло от сердца, и весь ее гнев сразу улетучился, как воздух их проколотого шарика.

– Уж лучше бы с Тоддом, – сказала Джессика. – Он бы никогда не повез меня в это ужасное место. Говорю тебе, это все Рик виноват. Он меня просто затащил туда, честное слово!

– Если это Рик во всем виноват, – подозрительно спросила Элизабет, – как же получилось, что полицейский записал мое имя? – "На этот раз Джессике придется самой отвечать", – решила она.

– Это вышло случайно, Лиз, – сквозь слезы говорила Джессика. – Поверь мне. Полицейский оказался дядей Эмили, и он сказал, что знает тебя, и...

– И ты его не поправила, – сурово проговорила Элизабет.

– Я хотела, Лиззи. Честное слово, хотела. Но он не стал меня слушать.

Джессика плакала навзрыд. В душе Элизабет боролись два желания: утешить сестру и убить ее на месте. Исход борьбы решило то, что Джессика встречалась в тот вечер с Риком, а не с Тоддом. И Элизабет ее простила.

– Перестань плакать, Джес, – мягко сказала она. – Могу представить, как ты испугалась. Я бы тоже испугалась. Единственное, чего не могу понять: откуда пошел такой слух, что меня арестовали?

– Это и в самом деле странно, – сказала Джессика, схватила пачку бумажных салфеток и стала вытирать слезы. – Полицейский довез меня до дома, сделал предупреждение, и все. Если бы меня арестовали, то сообщили бы родителям. Непонятно, зачем Кэролайн это придумала?

– Теперь, выходит, Кэролайн во всем виновата?

– Пожалуйста, не злись, – стала умолять сестру Джессика. – Я все сделаю, чтобы восстановить твое доброе имя, Лиз. Обещаю. Даже ценой моего собственного. – Она искоса взглянула на сестру в надежде, что та не станет требовать такой жертвы.

Элизабет задумалась.

– Но знаешь что, Лиз, это только подольет масла в огонь, и сплетен будет еще больше. Ты же знаешь, как бывает. А так завтра случится еще что-нибудь, и все про тебя позабудут, – сказала она, и надежда ее окрепла.

– Джес, до всех мне дела нет. Но я хочу, чтобы мои друзья знали правду.

Джессика поняла, что почти выкрутилась.

– Но ты же не думаешь, что твои друзья – настоящие друзья – поверили, что тебя арестовали? Я уверена, твоя лучшая подружка, эта зануда Роллинз, конечно, не отвернулась от тебя.

Джессика знала, что сейчас не время подкалывать Инид, но не смогла удержаться. Ей не хотелось, чтобы Элизабет дружила с кем-нибудь, кроме нее.

Погруженная в свои мысли, Элизабет невнятно произнесла:

– Нет, Инид – верный друг. Она не отвернется. – И при этом подумала: "А Тодд?"

– Может, ты хочешь, чтобы я рассказала всю правду кому-нибудь еще? Может, Тодду Уилкинзу? Вы с ним, кажется, приятели? – спросила Джессика, не отрывая глаз от лица сестры.

Приятели? Приятели! Единственный парень в мире, которого Элизабет любит, от которого у нее колотится сердце. Приятели!

– Да, пожалуй, – наконец ответила она.

Не сомневаясь, что выиграла бой, Джессика обняла сестру:

– Ни о чем не беспокойся, Лиз. Мы с Тоддом очень подружились в последнее время. Я все ему расскажу. Я знаю, он отличный парень. Ты не упадешь в его глазах. И я вовсе не хочу, чтобы он тебя презирал, Лиззи. Ведь нельзя же допустить, чтобы, заезжая за мной, он с тобой не здоровался.

Элизабет представила себе, как Тодд заезжает за Джессикой, улыбается, держит за руку, целует на прощание у порога дома, и ей захотелось плакать. Даже представить себе страшно, что он о ней сейчас думает...

Ронни и Инид договорились провести остаток дня на пляже, но, когда Ронни постучал в дверь и Инид ему открыла, рядом с ним на крыльце стоял Тодд.

– Надеюсь, ты не возражаешь, Инид, – сказал Ронни, когда они спускались по ступенькам. – Только взгляни на него. Жуть! Не мог же я допустить, чтобы мой товарищ бродил весь день как неприкаянный. Вот я и пригласил его ехать с нами. Ничего?

Тодд выглядел жалким и смущенным. Инид взглянула на него и растаяла. Она растрепала ему волосы, взяла обоих под руки и сказала:

– Вперед, мальчики. Поехали!

Поначалу казалось, развеселить Тодда – дело нетрудное. Когда доехали до зеленовато-голубых волн залива, он уже весело смеялся. Инид и Ронни тут же объявили: "Водяная война!" – и принялись брызгать на Тодда со всех сторон. Потом качались на волнах, ныряли. Когда наконец дрожа от холода, вылезли на берег, у всех было отличное настроение. По крайней мере, до тех пор, пока Ронни, сев на плед, который захватила с собой Инид, и скрестив ноги, не спросил:

– Ну и что ты думаешь про Лиз Уэйкфилд и Рика Эндовера?

Тодд выпрямился и горько усмехнулся.

– Я слышал, что о них говорят, – сказал он едва слышно. Вид у него был самый несчастный.

Инид выразительно взглянула на Ронни: нельзя же быть таким безмозглым. Но тот, кажется, ничего не понял.

– Этот парень – такая скотина! Я не могу больше ей верить, – добавил Ронни, не сознавая, что сыплет соль на раны.

– Нет, подождите, – сказала Инид. – Конечно, мы все слышали...

– Вот видишь! – прервал ее Ронни. – Даже лучшая подруга Лиз...

– Нет, нет! – запротестовала Инид. – То, что мы слышали, – сплетни, это все неправда. Я знаю, я спрашивала Лиз.

– Ну и что же сделала бедняжка Лиз? – насмешливо спросил Ронни. Разрыдалась?

Инид очень не нравилось его отношение к этой истории.

– Нет, не разрыдалась, – ответила она. – А возмутилась и никак не могла понять, кому понадобилось распускать о ней такие слухи. Она утверждает, что ничего этого не было.

– И ты ей поверила? – удивился Ронни.

– Естественно, поверила! – запальчиво воскликнула Инид. – Мне бы она не стала врать. Она моя лучшая подруга!

Компания сидела на пледе под жаркими лучами солнца. Наступило неловкое молчание. Инид пересыпала песок из руки в руку, и он сыпался у нее между плотно сжатыми пальцами.

– Я знаю Лиз лучше других. И не могу себе представить, чтобы она пошла куда-нибудь с Риком Эндовером – тем более в бар "Келли".

– Иногда человек оказывается не тем, кем выглядит, – резко сказал Ронни.

Тодд кивнул, соглашаясь:

– Да, это так. То есть я только теперь начинаю это понимать.

Инид не поверила собственным ушам.

– Я уверена, у этой истории есть какое-то объяснение. Слухи для меня ничего не значат. Тем более, что Лиз все отрицает.

В карих глазах Тодда появилось печальное, отсутствующее выражение.

– Наверное, у каждого человека есть предел доверию, – сказал он. – Сколько же можно продолжать верить?

– Если ты друг, – сказала Инид, – нужно верить всегда.

Тодд не отрывал глаз от песка.

Инид в отчаянии обратилась к Ронни.

– Люди, бывает, совершают ошибки, а потом искренне раскаиваются. – Слова ее текли медленно, из самого сердца. – Разве они не заслуживают прощения?

Ронни подумал немного, бросая в песок камушки. Наконец покачал головой и сказал:

– Некоторые вещи простить нельзя.

Слова Ронни потрясли Инид. Его характер открылся ей с неожиданной стороны: выходит, он может быть жестким, неприступным, не умеющим прощать. И ей стало страшно.

– Откуда ты узнал о Лиз? – Тодд спросил Ронни.

– Я слышал об этом по крайней мере от троих, – ответил Ронни. – Ее видели, когда она выходила из патрульной машины, и слышали, как она обещала никогда больше не ходить в "Келли", особенно с Риком.