Текст книги "Шерлок Холмс и Золотая Птица"

Автор книги: Фрэнк Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

4
ЗАШИФРОВАННОЕ ПОСЛАНИЕ

Как же я был счастлив, когда кеб остановился наконец возле дома 221-б по Бейкер-стрит. Никогда еще владения миссис Хадсон не казались мне такими милыми и уютными.

Слуга Билли открыл дверь раньше, чем мы успели позвонить.

– Я передал ваше послание мистеру Гиллигану, – сообщил он Холмсу с застенчивой улыбкой.

– Этим вы оказали большую услугу доктору Ватсону и мне, – ответил Холмс.

Только теперь я понял, что чудо нашего спасения из клуба «Нонпарель» было организовано Холмсом.

Мы расположились в гостиной и попытались хоть немного навести порядок в той безумной неразберихе, которая сопутствовала нам в течение нескольких последних часов. Холмс не торопился, задумчиво набивая трубку табаком из знаменитой персидской туфельки. Ничто не могло нарушить и привычного спокойствия Тощего Гиллигана. Ведь именно стальные нервы сделали его в свое время королем взломщиков, и только встреча с Шерлоком Холмсом заставила Тощего порвать с преступным прошлым.

Я не находил себе места, изнывая от любопытства. Но я сдерживал поток вопросов, готовых сорваться с языка, по опыту зная, что лучший способ узнать что-либо у Холмса – молчание.

Наконец Холмс заговорил:

– Ваше появление было приятной неожиданностью для доктора Ватсона и меня, Гиллиган. Благодарим вас.

Бывший взломщик безразлично махнул рукой, словно спасение на крышах было его повседневным занятием.

– Когда Билли передал мне ваше письмо, я поспешил в клуб «Нонпарель», полагая, что смогу быть вам полезен. Вы же, как я понял, занимаетесь делом этого парня из Суррея.

– Баркер связывался с вами? – спросил Холмс.

– Да, я получил от него письмо – но адресованное вам.

– Баркер убит, – спокойно сообщил Холмс.

Гиллиган кивнул в ответ. Он передал запечатанный конверт Холмсу.

– Тьма понемногу рассеивается, – сказал сыщик. – Одно послание Баркер оставил в своей комнате, другое передал через вас. Надеюсь, сопоставив оба письма, я пойму, что же сыщик из Суррея хотел сообщить мне на самом деле.

Гиллиган нахмурился:

– Но зачем он послал письмо мне, ведь мы никогда не были знакомы?

– Причиной тому Ватсон, – ответил Холмс. – Как выяснилось, Баркер был одним из его самых восторженных читателей. Оставленное им письмо полно ссылок на рассказы нашего уважаемого доктора. Так что сведениями о наших с вами отношениях, Гиллиган, Баркер обязан моему другу и помощнику.

Баркер поступил разумно, подумал я, ведь Тощий Гиллиган – один из вернейших союзников Холмса.

Взломщик понимающе кивал головой.

– Я изучу письмо Баркера позднее, – продолжал Холмс. – Поговорим на другую тему. Вы когда-нибудь слышали о Золотой Птице?

Это словосочетание ничего не говорило Гиллигану, и он промолчал.

– Древнее произведение искусства. Скульптура из чистого золота.

Гиллиган издал тихий свист:

– Если бы что-нибудь подобное имелось в здешних местах, я знал бы об этом.

– Вещь совсем недавно попала в Англию, – возразил Холмс. – Это абсолютно достоверная информация: мы с Ватсоном видели статуэтку сегодня ночью. Давайте попробуем с другого конца, Тощий. Не припомните ли вы какое-нибудь необычное происшествие за последнее время?

– Что ж, сэр, в жизни постоянно происходят странные события. Но, боюсь, ничего интересного для вас я не знаю.

– Хорошо, – сказал Холмс. – А может быть, произошло что-то совершенно незначительное, но поворот событий был несколько странным? Прошу вас, подумайте!

Гиллиган задумчиво прищурил глаза:

– Разве что этот китаец со «Звезды Азии»…

– Китаец?! – непроизвольно вырвалось у меня. – Сегодня мы по горло сыты китайцами.

Холмс не обратил внимания на мою реплику. Его взгляд был прикован к Гиллигану.

– Видите ли, на корабле «Звезда Азии» зарезался матрос-китаец. Обычное дело. Эти узкоглазые играют по своим правилам, о которых мы не имеем никакого понятия. Я вспомнил эту историю, потому что был шум при осмотре его пожитков. Вроде бы у покойного был какой-то идол, так говорили все его товарищи. Но вещь исчезла. Пара узкоглазых заявила, что умерший был их родственником и идол принадлежит их семье. Что ж, китайцы очень похожи друг на друга. Может, они были родственниками, а может, нет.

– Этот предмет случайно не был изображением Будды? – спросил Холмс с горящими от возбуждения глазами.

– Именно так он назывался, мистер Холмс. Значит, и вы слышали эту историю?

– Нет, – признался сыщик. – Но одна из религий, распространенных в Китае, – буддизм. А буддисты обычно путешествуют с изображением своего бога. – Он вскочил на ноги и подошел к книжной полке. – Мне кажется, что здесь есть зацепка.

Холмс взял с полки последнее издание «Регистра судоходства Ллойда». Пока мы с Гиллиганом обменивались удивленными взглядами, мой друг быстро перелистывал страницы, потом на мгновение углубился в чтение и, наконец, повернулся к нам с торжествующей улыбкой:

– Это кое о чем говорит. «Звезда Азии» из Гонконга. Порты назначения: Коломбо, Александрия, Стамбул, Триест, Венеция, Лиссабон и Лондон. Заметьте: Константинополь. Магазин Абена Хассима, из которого исчезла Птица, находится именно в Стамбуле. Вы помните, Ватсон, что говорил Линдквест?

– Вы связываете простого матроса с похищением бесценной статуэтки? – несколько изумился я.

– Дорогой Ватсон, изображения Будды бывают любого размера, в том числе и очень большими. А предметы культа обычно не вызывают подозрений – даже у таможенников. Представим себе, что статуя Будды – всего лишь футляр для Золотой Птицы.

Логика Холмса нашла у меня мгновенный отклик:

– Матрос-азиат был только средством доставить Птицу в Лондон. – Потом мне пришла в голову другая мысль. – Но почему игорный дом Доусона подвергся настоящей атаке китайцев?

– Давайте представим себе гипотетическую ситуацию, – сказал Холмс. – Золотая Птица была украдена в Стамбуле, когда в тамошнем порту стояла «Звезда Азии». Кражу спланировали китайцы или кто-то нанявший китайцев. Птица, спрятанная в Будде, транспортировалась морем, что заняло гораздо больше времени, нежели перевозка по железной дороге. На это время следы статуэтки затерялись. Неудивительно, что в Лондоне никто ничего не знал о Птице – ее там попросту не было. Когда же «Звезда Азии» прибыла в Саутгемптон, курьера-китайца убили, а статуэтка исчезла.

– Шайка Доусона! – воскликнул я.

– Нанятая кем-то, кто охотился за этим произведением искусства.

– Шепелявым посетителем клуба «Нонпарель»?

Даже невозмутимый Гиллиган удивленно вскинул на меня глаза.

– Сомневаюсь, – ответил Шерлок Холмс. – Скорее я представляю его эмиссаром. Он пришел в клуб Доусона с крупной суммой денег. Не исключена возможность двурушничества со стороны Шепелявого. Доусон же вряд ли вел двойную игру: слишком он и его люди доступны для возмездия. Но это не имеет значения. Однако совершенно очевидно, что вдохновитель кражи в Константинополе узнал, что именно банда Доусона похитила Птицу. Это объясняет нападение на клуб «Нонпарель».

– Поразительно, Холмс! – воскликнул я. – Значит, в деле замешаны две шайки?

– В этом не приходится сомневаться, – подтвердил мой друг. – Но вернемся к вопросу о Птице. Такие сложные махинации, столько участников. Почему? Я готов признать, что двадцать три дюйма чистого золота стоят кругленькую сумму, но недостаточную все же, чтобы окупить затраченные усилия. Услуги организации Доусона стоят дорого.

Вспомнив полный денег чемоданчик на столе барона, я согласился с моим другом.

Холмс продолжал:

– Этой ночью мы едва не ввязались в серьезное побоище. По меньшей мере две дюжины азиатов были готовы на все, лишь бы захватить статуэтку. Не припоминаю другого такого случая в уголовной истории Англии, подобные сцены характерны скорее для американских банд. Какова же должна быть подлинная стоимость вещи, если вокруг нее кипят такие страсти?

– А может быть, Золотая Птица – предмет поклонения какой-нибудь религиозной секты? – без особой уверенности предположил я.

Холмс покачал головой:

– Насколько мне известно, Рух – просто древний мифологический персонаж и не играет никакой роли в организованных религиозных движениях. Нет, Ватсон, мы столкнулись с проблемой, которая указывает на недостающую нам информацию.

Некоторое время Холмс с задумчивым видом шагал по комнате, потом резко повернулся в нашу сторону:

– Мы точно знаем, что Золотая Птица в Лондоне. Но необходимо выяснить, осталась она в распоряжении барона Доусона, или шепелявый человек успел покинуть клуб «Нонпарель». Тощий, постарайтесь разузнать как можно больше о происшествии в клубе, обращая особое внимание на информацию о человеке с черным чемоданчиком.

Гиллиган кивнул.

– Есть какое-нибудь описание этого парня? – спросил он.

– Увы, – огорченно ответил Холмс. – Мы не видели его, но он заключил сделку с Доусоном и Сильвиусом и вполне мог уйти с Птицей за минуту до нападения на клуб.

Проводив взломщика, Холмс наконец взялся за письмо.

Несколько мгновений он читал молча, потом обратился ко мне:

– Это заинтересует вас, Ватсон: «Дорогой Шерлок Холмс, зная по рассказам доктора Ватсона о вашей любви к разного рода головоломкам, позволю себе предложить вам еще одну». – Холмс с одобрением кивнул. – Обратите внимание, Баркер пишет так, словно мы никогда с ним не встречались. Если бы письмо попало в чужие руки, никто и не заподозрил бы, что оно содержит важное сообщение. Дальше Баркер приводит список вопросов. Первый: «Что было из Агры?»

– Это совсем просто, – тут же отозвался я. – Сокровище Агры. Я хорошо помню это, Холмс, потому что это было второе ваше дело, отчет о котором я опубликовал.

– Под мелодраматическим заголовком «Знак четырех», – согласился Холмс. – Второй: «С чем было связано дело в Йоксли?»

– С золотым пенсне.

– Я думаю, что в этом вопросе ключевым является слово «золотое», – сказал Холмс. – Рассмотрим третью загадку Баркера: «Чем занимался Вильсон?»

– Это не сложно, – торжествующе ответил я. – Вильсон дрессировал певчих птиц, точнее – канареек.

– Из того, что нам уже известно, можно сделать вывод, что значение этого слова скорее «птица», чем «канарейка». Теперь у нас есть ряд слов: сокровище – золотой – птица. Пока все ясно. А вот четвертый вопрос ставит меня в тупик. Посмотрим, Ватсон, что вы на это скажете: «Что вызвало горячку у головастика?»

– Господи, это странный ключ. Но подождите… – я был так возбужден, что почти кричал. – Головастик – это же школьное прозвище Перси Фелпса!

– Превосходно, Ватсон! Фелпс получил мозговую горячку из-за того, что похитили важный документ. Тут, очевидно, зашифровано слово «похищение», тем более что пятый вопрос звучит так: «Из Тринкомали в…?»

Я на мгновение задумался.

– Это должно относиться к необыкновенному приключению братьев Аткинсон в Тринкомали, но…

– Да вспомните же следующий эпизод! Братья бежали в Константинополь.

– Верно, Холмс! Сокровище… золотая… птица… похищение… Константинополь… Что дальше?

– «Эдуардо Лукас и Мильвертон».

– Но они оба мертвы. – Я изумленно уставился на Холмса.

– Да, но у них, конечно, есть что-то общее.

– Оба были шантажистами. Лукас чуть не погубил министра по европейским делам в истории о втором пятне…

– …А Чарльз Аугустус Мильвертон был не менее безжалостным негодяем.

– Но, Холмс, теперь у нас появились два покойных шантажиста. Я не понимаю, какое они могут иметь отношение…

– Давайте смотреть глубже, дружище, – перебил меня Холмс. – Чем занимаются шантажисты?

– Вытягивают деньги, высасывают кровь из своих жертв до последней капли.

– Согласен, согласен. А не кажется ли вам, Ватсон, что шантажист – это в известной степени коллекционер?

Я не мог уследить за ходом его мысли, и Холмс разъяснил:

– И Лукас и Мильвертон собирали или, если хотите, коллекционировали компрометирующие документы, терпеливо и упорно выискивая доказательства чужих ошибок и преступлений. Мне думается, Баркер намекает, что в погоне за Золотой Птицей участвуют два коллекционера. Поскольку речь идет о статуэтке, логично предположить, что это собиратели предметов искусства. Как мы с вами убедились сегодня ночью, по крайней мере один из них баснословно богат.

– Полный чемодан денег, – машинально произнес я и был награжден кивком.

– Также достоверно известно, что другой командует целой армией приспешников. Итак, мы твердо знаем, что наши таинственные коллекционеры обладают могуществом и богатством.

Когда я кивнул, Холмс снова вернулся к письму.

– И снова мне необходима ваша помощь, дружище. Седьмой вопрос: «Когда родилась Мэри Морстен?»

– Моя дорогая Мэри родилась в 1861 году, – печально ответил я. – Но я не совсем понимаю…

– Погодите, может быть, следующий вопрос даст нам подсказку: «У Виктора Хатерли был…?»

– Что же там было у этого молодого инженера? – пытался я вспомнить. – Легче сказать, чего у него не было: у него не было пальца.

– Я замечаю, – сказал мой друг, – что Баркер неравнодушен к заголовкам ваших рассказов, а этот назывался «Палец инженера», если я не ошибаюсь.

– Гм… Виктор Хатерли был без пальца? У него был отнят палец?

– Подождите, – сказал Холмс. – Если дата – наш седьмой ключ, не будет ли восьмым глагол «отнять»?

– «У Виктора Хатерли был отнят палец». Пожалуй, вы правы. Каков следующий ключ. Холмс?

– Он легкий, и я думаю, что картина начинает вырисовываться. «Предмет, сохранявшийся Холдером».

– Берилловая диадема, – торопливо произнес я.

– И в диадеме было тридцать девять бериллов.

– Что ж, Холмс, это очевидно. От 1861 отнять 39 будет 1822.

– Таким образом мы получили новую дату. Но что это означает? – Холмс явно был озадачен. И все же я рискнул спросить:

– Что вы думаете обо всем этом. Холмс?

– Две вещи. Указание на 1822 год – важнейшая информация. Я думаю, это дата и была тем срочным сообщением, которое бедный Баркер нес к Линдквесту, когда встретил свою судьбу.

– Каков ваш второй вывод?

– Я окончательно убедился: Баркер был верным читателем ваших печатных трудов, дорогой Ватсон.

5
В БЕРЛИН

Пробило десять, когда я спустился из спальни и обнаружил, что Холмс опередил меня и уже принимал посетителя. Утренний гость, казалось, наслаждался дымящимся кофе, но я уловил напряжение и подозрительность в брошенном на меня взгляде и догадался, что инспектор Скотленд-Ярда Алек Макдональд явился не только за тем, чтоб засвидетельствовать нам свое почтение.

– Ватсон, вы появились вовремя, – сказал Холмс, наливая мне кофе из огромного серебряного кофейника. – Я как раз слушаю рассказ о необычном событии, произошедшем в Сохо прошлой ночью.

Приняв чашку от Холмса, я попытался изобразить на лице одновременно вежливое внимание и полнейшее равнодушие. Не знаю, удалось ли мне искомое выражение, но все мои потуги пропали даром: инспектор не смотрел в мою сторону.

– Зная вашу осведомленность во всем, что касается преступного мира, мистер Холмс, я удивлен, что вы еще не слышали об этом.

– Расскажите нам все, – сказал я, подсев к столу, в надежде, что фраза прозвучала вполне беспечно.

– Прошлой ночью на клуб «Нонпарель» напала целая банда китайцев. Было порядочное побоище.

– Много пострадавших? – спросил Холмс.

– Пару азиатов ранили. Мы доставили их в Скотленд-Ярд, но они не понимают или делают вид, что не понимают по-английски. Несколько парней барона Доусона, это хозяин клуба, тоже получили ранения. Вот и все, что нам известно. Возможно, были другие убитые или раненые, но тела убрали до нашего прибытия.

– Это похоже на крупное дело. У вас есть какие-нибудь предположения о причинах столкновения?

– Пока нет, мистер Холмс. Доусон получал свою долю сразу от нескольких сомнительных заведений. Мы уже много лет знаем это. Возможно, именно он стал главой лондонских преступников после гибели профессора Мориарти. Скотленд-Ярд считал целесообразным не трогать клуб «Нонпарель», поскольку мы постоянно наблюдаем за этим заведением и иногда получаем оттуда ценную информацию. Китайцы владеют многочисленными игорными притонами, но происшествие нельзя расценить как территориальный спор: у Доусона своя клиентура.

Неожиданно инспектор бросил проницательный взгляд на великого детектива:

– Я надеялся, мистер Холмс, что именно вы прольете немного света на это событие.

– Замечательно, мистер Мак, что вы пришли ко мне по вопросу о клубе «Нонпарель», – просто ответил Холмс. – Мы с Ватсоном недавно были там.

По лицу Макдональда было видно, что он с трудом удерживается от вопроса. Но инспектору удалось промолчать.

– Я хотел убедиться, честно ли там ведется игра, – продолжал Холмс. – Но нам с Ватсоном не повезло. Мы потеряли трость с клинком и армейский револьвер Ватсона, который он оставил в кармане пальто.

Мне, к счастью, удалось подавить удивление, услышав чистый вымысел моего друга.

– Я надеялся, – заявил Холмс, – что эти два предмета будут обнаружены, и, согласно правилам, сегодня утром отправил Лестрейду письмо с сообщением о пропаже.

Губы Макдональда сжались в тонкую линию:

– Необходимость в поисках отпала, сэр. Запачканный кровью клинок был обнаружен на ступенях пристроенного к клубу склада. А «веблей-скотт» армейского образца без единого патрона в барабане был найден на той же лестнице. Могу добавить, что вокруг были пятна крови, но тела найдены не были. Зато во множестве обнаружены обрывки азиатской одежды.

Холмс больше не пытался имитировать невинность. Он искренне уважал проницательность.

– Складывается впечатление, что китайцы отлично знают историю клуба и знакомы с расположением потайных выходов из него. Если я не ошибаюсь, один из таких выходов был устроен на складе.

Макдональд оценил откровенность Холмса:

– Что ж, господа, я прослежу, чтобы вам вернули ваши вещи. Я разочарован, так как надеялся, что вы находились в здании во время стычки и могли бы снабдить нас ключевой информацией по этому делу. Скотленд-Ярд сбит с толку.

– Возможно, я смогу кое-чем помочь, – сказал Холмс. – Думаю, что эта схватка не была попыткой одной преступной группировки запугать или сместить другую. Разумнее предположить, что Доусон располагал некоей ценностью, за которой охотилась группировка азиатов. Не знаете ли вы, какой именно?

Инспектор покачал головой:

– Нет, сэр. Ни в доках, ни в других местах скопления китайцев не происходило крупных ограблений, которые я мог бы связать с этим делом.

– Тогда используем другой подход. Кто, по вашему мнению, мистер Мак, может располагать организацией и людьми для нападения на клуб «Нонпарель»?

– Если мы говорим конкретно о китайской группировке, можно назвать только одно имя.

– Чу Санфу? – Холмс скорее утверждал, чем спрашивал.

– Точно, – согласился Макдональд. – Этому тигру достаточно поманить пальцем, и к его услугам будет сотня людей.

– Я слышал, – задумчиво произнес Холмс, – что Чу теперь не так активен, как раньше.

– Он очень старается создать такое впечатление. И все же не следует пересекать ему дорогу. Доказательством своего могущества Чу Санфу неизменно избирает груды трупов.

Я больше не мог сдерживаться:

– Господа, что это за восточное чудовище?! И как получилось, что я никогда раньше не слышал об этом Чу Санфу?!

Глядя на огонь, Холмс ответил мне мечтательным голосом:

– Китайцы загадочны и сдержанны, дорогой Ватсон. Они беззаветно преданы обычаям родной земли. Сама структура их общества – строго охраняемая тайна. Эти люди полностью замкнуты, они совершенно не терпят вмешательства посторонних, и хотя их жизнь проходит как будто на наших глазах, на самом деле она тщательно скрыта.

Макдональд согласно кивнул:

– Долгие годы Чу безраздельно властвует в китайской общине. Опиумные притоны, игорные дома, контрабанда наркотиков – все это контролируется им. Он также занимается крупными экспортно-импортными операциями, которые, насколько нам известно, законны. Но последнее время, если говорить о его незаконной деятельности, он ушел в подполье. Да, Чу Санфу по-прежнему распоряжается жизнью и смертью людей, но теперь он стал много осторожней и его враги просто исчезают. В водах устья Темзы.

Мечтательная задумчивость Холмса исчезла. Он проницательно смотрел на инспектора:

– Что, по мнению Скотленд-Ярда, заставило старого дьявола изменить образ действий?

Макдональд оставил без внимания вопрос моего друга. Он сказал уклончиво:

– Я также опасаюсь войны банд и хотел бы знать причины схватки в клубе «Нонпарель».

– Вы предлагаете сделку, мистер Мак? – Холмс поднялся и вытряхнул в камин остатки табака из трубки.

– Совершенно верно, – без колебаний ответил инспектор.

– Вы рискуете. Я знаю не так уж много, а ваша агентура в китайском квартале, несомненно, превосходит мою.

– И все же, мистер Холмс, я предлагаю обмен информацией.

– Хорошо. – Пальцы Холмса потянулись к персидской туфельке за очередной порцией табака. – Я думаю, что Доусон был нанят для охоты за древним произведением искусства, которое хочет заполучить Чу Санфу.

Инспектор с минуту обдумывал услышанное.

– Вероятно, это произведение обладает огромной ценностью?

– Если это и так, то речь не о художественной ценности вещи. Это не Мона Лиза и не маска Тутанхамона.

– Очень странно, мистер Холмс. Но ваша версия крайне заманчива, ведь Чу Санфу владеет одной из крупнейших в мире коллекций восточного искусства.

Я редко видел Шерлока Холмса в таком изумлении.

– Неужели? Но предмет, который я имел в виду, не восточного происхождения.

– Гм… Трудно сказать, что еще хранится в сокровищнице Чу. Я думаю, что коллекционеры – это особая порода людей.

– Очень точное наблюдение, мистер Мак, – заметил Холмс.

– У меня к вам еще один небольшой вопрос. Если этот предмет был у Доусона, а Чу охотился за ним, у кого из них он сейчас?

– К сожалению, мне это неизвестно.

– Но вы, конечно, постараетесь узнать? – Ответом Макдональду послужил энергичный кивок Холмса.

– Что ж, сэр, – продолжал Макдональд, – вот новость, заинтересовавшая наших людей: Морис Ротфилс, знаменитый международный банкир, собирается жениться весной.

– Я слышал об этом, – воскликнул я, довольный тем, что мне удалось вступить в разговор. – Знаю даже, что невеста Ротфилса – китайская принцесса.

– Верно, доктор, – отозвался Макдональд. – Женившись, Ротфилс получит титул и будет вместе со своей супругой представлен ко двору. Наше особое отделение весьма озабочено этим браком. Дело в том, что эта китайская принцесса – дочь Чу Санфу.

Холмс застыл с трубкой в руке:

– Вы настоящий клад, мистер Мак. Теперь понятно, почему тигр пытается спрятать свои когти. – Заметив мой удивленный взгляд. Холмс дополнил свое заявление: – Чем презреннее бандит, тем респектабельнее прикрытие, в котором он нуждается. Вспомните: Генри Морган, который разграбил Панаму и был грозой Карибского моря, стал губернатором Ямайки.

– Не слишком уважаемым, – упрямо заметил я.

– Туше! – ответил мой друг.

Почувствовав, что колодцы информации опустели, Макдональд поднялся:

– Не буду больше отнимать у вас время, мистер Холмс. Мы еще свяжемся, сэр?

– Надеюсь, что очень скоро, – ответил мой друг.

Потом официальный и неофициальный детективы обменялись рукопожатиями. Сделка была заключена.

Следующие три дня не принесли ничего нового. Я редко виделся со своим другом и полагаю, что он собирал информацию, посещая странные и страшные места города. Некоторое время журналы обмусоливали подробности сражения в Сохо. Потом это событие исчезло со страниц печати. Руководство клуба «Нонпарель» заявило, что заведение едва не стало жертвой ограбления. Ничего противозаконного в клубе обнаружено не было, и Доусон и его люди были официально признаны невиновными. Два раненых китайца через переводчика заявили, что они обычно поставляют в клуб товар и во время побоища оказались там совершенно случайно. Солидный торговец-азиат подтвердил их слова, признав, что оба были его работниками. В качестве доказательства была предъявлена копия заказа на два китайских ковра. Китайцы были отпущены за отсутствием улик, и дело лопнуло как мыльный пузырь. Скотленд-Ярд понимал, что перестрелка была серьезным событием, но никто не мог доказать этого. Пришлось сделать вид, будто ничего не произошло.

Холмса раздражало бездействие в ожидании новых событий. Он стал резок и раздражителен. Но утром четвертого дня я заметил острый блеск в глазах моего друга. Прежний Холмс, облегченно улыбаясь, поприветствовал меня за завтраком:

– Надеюсь, дорогой Ватсон, что вы свободны и готовы пуститься в путешествие.

– Конечно, Холмс.

– Тогда мы отправляемся в Берлин.

Он подал мне телеграмму:

«Дорогой мистер Холмс!

Из письма Линдквеста я узнал о его договоре с вами. Я со своей стороны согласен. Не смогли бы вы приехать в Берлин: здесь есть новые сведения о Птице. Я, конечно, возмещу ваши расходы и расходы вашего коллеги. Готов принять вас в любое время.

Васил Д'Англас».

Я слегка разволновался:

– А что, если дело улажено самим владельцем Золотой Птицы?

Холмс подхватил мою мысль:

– Линдквеста нет, Баркера – тоже, а мы с вами ничего не добились, – он подавил смешок. – Это горькая правда, дружище, но не забывайте: незаменимых нет.

Холмс не любил долгих сборов, и неожиданные отъезды были привычными для него. Опыт походной жизни пригодился мне и на сей раз: я уложил свои вещи в считанные минуты. Доктор Вагнер, как всегда, согласился взять на себя моих пациентов. И мы с Холмсом пустились в путь.

В проливе штормило, поезд задержался, и мы попали в Берлин поздно ночью. Но в отеле «Бристоль-кемпинг» Холмса всегда ждал номер со всеми удобствами.

Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что Холмс уже ушел. В этом, конечно, не было ничего нового: замечательный мозг моего друга был укомплектован встроенным будильником, и великий сыщик просыпался именно в тот час, который определил для себя с вечера. Думаю, что в ту ночь Холмсу удалось отдохнуть, ведь в берлинской гостинице не было ни бесчисленных папок досье, ни химических реактивов, ни обширной библиотеки – ничего из того, чем этот неутомимый человек развлекал себя по ночам на Бейкер-стрит.

Он вернулся поздним утром, когда я уже плотно позавтракал и откровенно скучал, не зная, чем занять себя.

– Дорогой Ватсон, надеюсь, вы уже проснулись.

– Только для того, чтобы обнаружить, что меня покинули.

– Старина, вы так сладко спали, что я не решился разбудить вас. В любом случае требовалась кое-какая подготовительная работа, и я освободил вас от нудных поисков в Мельдвезенском архиве.

Я вспомнил об уникальном справочном аппарате берлинской полиции, которым так восхищался Холмс. Подробнейшая картотека преступлений и преступников занимала в штаб-квартире полиции на Александерплац сто восемьдесят комнат.

– Кого вы проверяли?

– Д'Англаса, естественно. Мы ничего не знаем об этом человеке, кроме того, что нам сообщил Линдквест. Возможно, у нашего работодателя темное прошлое. Но если это и так, берлинской полиции это неизвестно. Кстати, инспектор Шмидт шлет вам сердечный привет.

Я хорошо помнил инспектора. Невысокий человек со шрамом на правой щеке и неприятным взглядом ярко-голубых глаз. Этот тип имел наглость высмеять мои выводы в связи с делом «Изумруда Мидаса», но был вынужден извиниться, когда Холмс подтвердил правильность моих рассуждений. Я пробормотал что-то невразумительное и, посмотрев на часы, предложил пойти на встречу с Д'Англасом.