Текст книги "Синдикат дурмана"

Автор книги: Фрэнк Саизи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Ни за что на свете, дружище! – воскликнул Камерон. – Если я спущусь вниз, то ничего не увижу. Шотландцу, да к тому же бывшему полицейскому, это было бы непростительно. С тех пор как мы разбили англичан в битве при Бэннокбэрне, шотландцы от опасности не бегали.

– А если начнется стрельба и вас ранят?

– Я принял решение, дружище, никакая сила не заставит меня сойти в каюту, в то время как вы тут сражаетесь. Я не красная девица и буду вам полезен. – Он не сводил с меня глаз. – Поймите же, не могу я бежать с поля боя, поджав хвост!

– Ну как хотите. Теперь надо выбрать лески, чтобы не буксировать марлина, когда понадобится развить предельную скорость.

Я сходил в каюту за своим карабином, прихватил пять запасных магазинов к нему.

– Они опускают с борта сеть, – доложил мне инспектор Мбуви, глядя в бинокль.

– Чтобы поднять в ней товар с лодки. – Мне нравилось, что дисциплинированные сотрудники портовой полиции спокойно смотрят в иллюминаторы и не выскакивают на палубу. – Дожидайтесь моей команды!

– Сава сава афанде, – отозвался один из них. – Кама налета ньоко ньоко, сиси тачапа вао! – На суахили это означало, что они готовы проучить злоумышленников, пусть только те позволят себе что-нибудь противозаконное.

– Что это? – спросил инспектор Мбуви. Мы все напрягли слух и услышали нарастающий гул.

– "Палмуотер" разводит пары, – ответил я равнодушно. – Как только примут груз, они сразу снимутся с якоря. Ну что, видно уже лодку?

– Да, я ее вижу, – объявил Мбуви. – Вот, взгляните туда.

Я поднял бинокль и увидел скоростную лодку, имевшую примерно двадцать пять футов в длину. С потушенными огнями она шла прямо на "Палмуотер". Мне показалось, что белый мужчина в плаще смотрит в нашу сторону, впрочем, могло и померещиться в потемках.

– Ну, господа, с богом! – Я побежал на нос катера. – Капитан, полный вперед! Постарайтесь отрезать их от судна. – Я увидел, что Ньяле сжимает в руке винтовку, а Камерон, перегнувшись через поручень, вглядывается в вырастающую из темноты лодку. Неожиданно в правой его руке оказался пистолет.

– Где вы взяли оружие, Ян?

– Трудный вопрос, старина! – Старый шотландец добродушно осклабился. Я прослужил в полиции не год и не два, так что сразу почувствовал: предстоит заварушка. Я начинал еще в Лондоне простым "бобби", потом Малайзия, Гонконг, Нигерия и, наконец, Кения.

Взревел мотор нашего катера, его гул становился все громче, по мере того как нарастала скорость; за кормой пенилась фосфоресцирующая вода. Я заметил, что на лодке возникло замешательство и они сбросили скорость. Дослав патрон в ствол, я снял карабин с предохранителя. Когда расстояние между нами сократилось до ста метров, я закричал в мегафон:

– Стопорите машины! Полиция.

Эхо разнесло мою команду во все стороны, вслед за этим на их лодке взревел мотор, она повернула в северном направлении, и через несколько секунд мы увидели ее корму и языки пламени, вырывающиеся из сопла. Затрещал стеклопластиковый корпус нашего катера, устремившегося в погоню. Упав на палубу, я открыл огонь из карабина, мне вторили все, кто был на катере. Мы шли зигзагами, уворачиваясь от ответного огня.

– Капитан ранен, – выкрикнул я. – Прекратить огонь!

Когда мои люди перестали стрелять, я без труда установил, что контрабандисты вооружены тремя автоматическими винтовками. Их лодка предприняла новый маневр – развернулась на сто восемьдесят градусов и устремилась в том направлении, откуда пришла. Взлетев на мостик, я увидел, что Ян Камерон уже занял место у штурвала.

– Помогите раненому, старина. Не беспокойтесь, я не первый раз стою за штурвалом.

– Преследуйте их, Ян! – Опустившись на корточки рядом с распростертым на полу капитаном, в тусклом свете я разглядел легкое пулевое ранение на левом плече, скорее царапину, на которую другой бы и внимания не обратил.

– Я умру? – простонал Салим. Его трясло от страха, он не сомневался в том, что смертельно ранен и ему осталось жить считанные минуты.

– Да, дело плохо, – солгал я, чувствуя, что во мне нарастает неприязнь к этому человеку. – Не шевелитесь, иначе рана откроется. Один шанс на спасение – не двигаться. Мы доставим вас в больницу при первой возможности.

– Ах, сэр, шаури иа мунгу. Иначе говоря, такова уж воля господня, чтобы пуля угодила именно в меня.

– Кип, они снова поменяли курс, – сообщил мне новый штурвальный, когда я поднялся. – Идут прямо к берегу. Думаю, мы их нагоним, скорость у них не велика.

– Спасибо, Ян, я пойду на нос.

Мистер Камерон оказался прав. Они шли на небольшой скорости, и наш катер настигал их. Береговая линия будто была подсвечена белыми брызгами волн. Расстояние между нами сократилось до трехсот ярдов, и они снова открыли огонь.

– О'кей, господа! – закричал я. – Дайте-ка им прикурить. Оглушительный грохот, вспышки выстрелов с треском разорвали покров ночи, все вокруг заполнил пороховой дым. Их лодка врезалась в пляж, и я увидел пикап "тойота", фигуры людей, шлепающих по воде к машине. Мои коллеги продолжали палить по лодке, а не по бегущим. Я перенес огонь и успел поразить последнего из беглецов. Он вскрикнул и повалился на песок, но дружки подхватили раненого и затащили в машину.

Тут только мои ребята сообразили наконец, что к чему, и стали стрелять по берегу, но пикап уже несся по песку к асфальтированной дороге, обсаженной мангровыми деревьями и кокосовыми пальмами.

Мы осмотрели брошенную лодку, ее каюта и борта были изрешечены нашими пулями. Один бог знает, как его пассажирам удалось спастись. В трюме мы обнаружили двенадцать литровых банок со смолой каннабиса.

Если не считать пробитого лобового стекла на мостике и нескольких отметин от пуль на корпусе, полицейский катер не получил повреждений.

Я связался по рации с сержантом Мачарией и велел ему мчаться на пляж. Пока мы дожидались его, я отправил Ньяле и его людей назад в Момбасу на "Муне" – так называлась лодка контрабандистов – и велел выставить на ней часовых. Портовые полицейские простились с нами, и мы с инспектором Мбуви сели в подоспевшую машину сержанта Мачарии. Тепло поблагодарив мистера Камерона и наших момбасских коллег, мы договорились встретиться назавтра.

По дороге в полицейский участок Малинди я рассказал сержанту Мачарии о событиях, разыгравшихся на море. В который раз мы потерпели неудачу: снова контрабандисты улизнули от нас! Сержант очень горевал, что "маячок", поставленный им на машину Шмидта, перестал подавать сигналы. В участке я посвятил начальника в суть ведущегося расследования. Мы обсудили, как его парни могут нам помочь. Начальник созвонился со своим приятелем – хозяином одной из местных гостиниц, – чтобы нас устроили на ночлег.

Утром ярко сияло солнце, из-за повышенной влажности трудно было дышать. Мы собирались ехать в Момбасу, но тут нам сообщили, что кто-то ждет нас в холле гостиницы. Посетителем оказался офицер отделения уголовной полиции в Малинди. Часы показывали десять.

– Доброе утро! – приветствовал меня местный коллега. – Как спали?

– Спасибо, прекрасно. Ваш начальник был так любезен – без его помощи нам не удалось бы получить номера.

– Я говорил с ним сегодня, мы рады быть вам полезны. Произошло событие, которое, несомненно, должно вас заинтересовать.

– Что за событие? Не томите! – разволновался я. Мне необходимы были добрые вести, чтобы побороть депрессию, возникшую из-за вчерашней неудачи. Это связано с нашими розысками?

– Вам судить. Арестован мужчина народности баджуни, обратившийся к доктору Симпсону. У него пулевые ранения, и доктор сразу позвонил нам. Он ранен в спину и ногу, доктор настаивает на рентгене.

– Замечательная новость, вы меня очень порадовали! – улыбнулся я, но тут же нахмурился. – Одно меня беспокоит. Кто доставил раненого к врачу?

– Пока мы этого не установили. Известно только, что его довезли туда на такси. Он показал доктору толстую пачку купюр, обещал щедро заплатить за труды и солгал, будто на него напали грабители. Доктор заподозрил неладное, вызвал полицию, и мы арестовали раненого.

– Насколько серьезна рана? Можно ли везти его в Момбасу?

– Конечно, он страдает от боли, но ничего опасного. От таких ран не умирают.

Во второй половине дня раненого оперировали в центральной больнице Момбасы – извлекли из ноги пулю, которая была четко видна на рентгеновских снимках. Пулю я забрал себе в качестве вещественного доказательства и для баллистической экспертизы. Баджуни поместили в отдельную палату, наручниками приковали к койке и поставили у двери двух часовых, присланных из центрального полицейского участка.

На следующий день я встал рано, принял душ, насвистывая песенку Элвиса Пресли "Недотрога". Сегодня я допрошу раненого, и операция приблизится к развязке. Я быстро оделся, и тут в дверь постучали. На часах было ровно девять.

– Входите! – громко сказал я, пребывая в жизнерадостном настроении.

Едва взглянув на их лица, я понял: что-то стряслось.

– В чем дело? – обратился я к инспектору Мбуви, но тот был так расстроен, что не смог ничего ответить.

– Баджуни убит ночью в больничной палате, – отчеканил сержант Мачария.

Я уставился на него, не находя слов. Весь мир обезумел, а мне пора на покой, в отставку!..

– Мы видели тело в морге. Сэр, это Кассам Кхалиф, тот перс из Найроби.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

До больницы мы доехали в полицейском патрульном автомобиле. Никто не проронил ни слова. Тяжким бременем навалились на нас напасти. Как жаль, что я не допросил Кассама вчера, теперь уже поздно. Снова я недооценил профессионализм преступников. Мне следовало побывать у него вчера, даже если он еще не оправился после наркоза и не мог отвечать на вопросы. Все равно я бы узнал Кассама, крайне важного для нас свидетеля, велел бы утроить бдительность. Слишком я доверился местной полиции – и в результате имею на руках еще один труп.

В морге нас ждал врач – патологоанатом. Он подвел меня к каталке, накрытой белой простыней.

– Хотите взглянуть?

– Хочу! – Я приподнял край простыни – несомненно, это был наш давешний знакомый.

– Одна из сестер его узнала. Это Кассам Кхалиф – баджуни. Я велел ей пригласить его родственников для опознания, прежде чем приступить к вскрытию.

– Когда вы их ждете?

– С минуты на минуту. – Доктор поправил очки на переносице. – Сестра Фатьма утверждает, что брат покойного живет неподалеку, в Малинди.

– Хорошо. Нам необходимо знать, что покажет вскрытие. Полагаю, без токсикологического анализа не обойтись.

– Это очевидно. Взгляните! – Доктор приподнял руку покойного и указал пальцем. – Вот след от инъекции, именно сюда ввели яд.

– Вижу.

– Похоже, смерть наступила от мгновенной остановки сердца, он хотя бы не мучился.

– Буду вам признателен, доктор, если вы сегодня же определите, какой яд применили убийцы.

– Если родственники не заставят себя ждать, я закончу не позднее двух часов пополудни. Однако уже теперь могу сказать, что дежурившие у палаты покойного полисмены были обезврежены иным способом.

– Вы определили каким?

– Нет пока, но это не составит труда. Полисмены получили дозу парализующего яда, имеющего лишь временное действие. Я немедленно отправлю пробы на анализ в столицу.

– Спасибо, доктор. Я свяжусь с вами после обеда.

Снова накрыв лицо покойного простыней, я пошел к выходу. Оказалось, что полисменов уже привели в чувство и отпустили из больницы. Они ждали меня в полицейском управлении. Я решил немедленно их допросить.

– Черт возьми, как это случилось? – набросился я на них, едва они переступили порог кабинета шефа местного отдела уголовного розыска. – Вам было велено охранять раненого и никого к нему не пропускать.

Они понурили головы, вид у них был такой, словно несчастнее людей на свете нет.

– Вы что, языки проглотили? – закричал я. – Я желаю услышать, как это произошло, почему вы нарушили мой приказ. Хороши полицейские! Не справились с простейшим заданием. Кимутаи, сделайте милость, ответьте на мой вопрос.

– Афанде, в десять минут двенадцатого кто-то постучал в дверь. Я хорошо помню, когда это случилось, потому что посмотрел на часы. Мы только заступили на вахту, сменив первую пару часовых.

– Смена была в одиннадцать?

– Так точно, сэр.

– Продолжайте.

– Нам было приказано никого не впускать в палату. Я напомнил об этом своему напарнику – констеблю Оньянго, он может подтвердить.

– И все-таки оба вы умудрились этот приказ нарушить!

– Сэр, вот как было дело...

– Кимутаи, мы не намерены с вами миндальничать! – гаркнул я громче, чем сам того хотел. – Вы впустили в палату посторонних, несмотря на категорический запрет!

– Сэр...

– Меня интересуют факты, а не ваши эмоции. Итак, в дверь постучали. Кто ее открыл?

– Констебль Оньянго, сэр.

Я перевел глаза на трясущегося мелкой дрожью констебля.

– Какие меры предосторожности вы приняли?

– Сэр, я держал пистолет наготове.

– И что же?

– Констебль Оньянго открыл, и мы увидели на пороге европейцев – доктора и сестру. Оба были в белых халаах, сэр.

– И вы спрятали оружие. Разве может белый, да к тому же доктор, оказаться злодеем? Не так ли, Оньянго?

– Простите, сэр...

– Так или не так?

– Так, сэр.

– Дальше.

– Белый сказал, что он доктор Ринглер или Ринклер, что, мол, пришел осмотреть раненого, – продолжал Кимутаи. – Я спросил, где он работает, и он ответил, что здесь, в этой самой больнице.

– Оба были уже в палате?

– Нет, сэр, пока еще на пороге.

– Что у них было в руках?

– У доктора черный чемоданчик, с каким обычно ходят врачи, а у сестры блокнот на доске с защелкой.

– Словом, все как у настоящих медиков, и вы их впустили?

– Да, сэр.

– Ну-ну, и что же дальше?

– Доктор и сестра вошли, затворили за собой дверь, потом он опустил чемоданчик на пол и раскрыл его.

– Вы видели, что он доставал?

– Сестра стояла так, что мне не было видно.

– Оньянго, так ли все было, как рассказывает Кимутаи?

– Да, сэр, все правильно. – Голос у констебля срывался, подрагивал. Я кивнул Кимутаи, чтобы тот продолжал.

– Вдруг доктор резко повернулся и наставил на нас пистолет. Мы не успели рта открыть, как раздался выстрел.

– И вы уснули сном праведников, так что вас только сегодня растолкали.

– Это правда, сэр.

– Что же, вели вы себя не лучшим образом, но пусть уж ваш непосредственный начальник устраивает вам головомойку.

– Мы готовы понести наказание, сэр.

– Можете быть свободны.

Они вышли из кабинета, точно побитые щенки, но я не испытывал сочувствия – они меня подвели, провалили всю операцию.

Поблагодарив шефа момбасской полиции за сотрудничество, я пошел к выходу. Инспектор Мбуви и сержант Мачария ждали меня в машине.

– Как успехи, сэр?

– Кассама Кхалифа убрали свои же. Убийц было двое – белые, мужчина и женщина. Ничего нового по сравнению с тем, что мы узнали в морге, я не услышал. Вы отправили пробы на анализ в столицу?

– Так точно, сэр! – отрапортовал Мбуви. – Утренним рейсом с нарочным. Он привезет результаты.

– Хорошо. Преступникам кто-то сообщил, что мы захватили Кассама и что он помещен в центральную больницу! Вот почему они сумели так ловко и быстро с ним расправиться.

Оба согласно кивали мне, боясь что-либо сказать. Они давно меня изучили: когда я не в духе, лучше мне не перечить.

– А что нового на пленке? Инспектор, вы прослушали кассету?

– Извините, но с момента ареста Кхалифа я про нее и думать забыл.

– Тогда займемся этим теперь же. Даст бог, мы получим хоть какую-то ниточку.

Мы заехали в гостиницу "Санглория", Мбуви сходил за кассетой, и мы отправились в мой номер в "Маноре". Включив магнитофон, стали прослушивать запись. Сначала ничего интересного мы не услышали, пока в динамике не зазвучал гнусавый голос с сильным ирландским акцентом.

– Черт возьми, Шмидт, что стряслось?

– Мы нарвались на полицейскую засаду. Они караулили в море, у самого "Палмуотера", и открыли по нашей лодке огонь.

– Это я уже слышал. – Пауза. – Куда вы отвезли этого ублюдка Кхалифа?

– К врачу. Он был ранен в зад и в ногу... Потом он исчез.

– Проклятье! Немедленно разыскать его! Любой докторишка заподозрит неладное. Начнутся лишние расспросы. Как имя врача?

– Он практикует в Малинди...

– Мне нужно его имя!

– Он европеец. Может быть, негр запомнил...

– Почему он, а не ты?

– Клей отвез Кхалифа и ссадил его у входа в клинику.

– Как он посмел его бросить? Шмидт, ты ответишь за этот идиотизм. Я-то думал, ты профессионал. Разве можно было оставлять его без присмотра?

– Но ведь это впервые. Раньше все было гладко, без проблем. Клей говорит, что Кхалиф придумал для доктора хорошую историю. Но потом он исчез.

– Он мог от нас сбежать? Это на него похоже?

– Нет, он надежный. Может, полиция его выследила.

– Только этого не хватало! Где Ванджиру?

– В своем номере.

– Пошли за ней, Макс...

На пленке послышался скрип, потом тишина, потом звук захлопнувшейся двери. Кто-то вошел – мы услышали дробный стук каблуков.

– Ванджиру, у тебя в Малинди нет знакомых фараонов?

– Знала я одного, его перевели туда из Момбасы, но не уверена, что он все еще там служит. Капрал Киохи.

– Полетишь с Максом в Малинди, разыщите этого капрала. Разговорите его, дайте ему на лапу – что хотите делайте, но добудьте мне сведения о Кхалифе. Как узнаете, где он, свяжитесь со мной, получите новое задание.

– Господи!

– В чем дело, Макс?

– Да здесь всюду понатыканы "жучки" – их столько, точно блох на еноте!

– Я ничего не замечал. Откуда им взяться в моем кабинете?

– Погоди ты!

– Теперь ясно, как полиция узнала про корабль!

– Вот один, вот другой!..

На пленке что-то защелкало, преступники отыскали микрофоны и уничтожили их. Чистая пленка издавала равномерное шипение.

– Пропали мои "жучки"! – огорчился сержант.

Мы поняли друг друга без слов, только обменявшись взглядами. Я медленно кивнул сержанту.

– Что же вы думали, там гнездышко влюбленных? Не горюйте, сержант, рано или поздно это должно было случиться, мы же имеем дело с профессионалами.

Моя задача как старшего по званию и служебному положению заключалась в том, чтобы не позволять подчиненным предаваться отчаянию, вселять в них уверенность.

– Дело обстоит не так уж скверно. Мы теперь всех их знаем и догадываемся, чего от них ждать, – сказал я с напускным оптимизмом. – Нам известно, что они в Момбасе и они знают про нас. Понятно вам, что я имею в виду?

– Понятно, – ответили они хором.

– Классический случай: охотник и дичь. Вопрос в том, кто одержит верх.

Я поднялся со стула, надел пиджак, проверил пистолет и патроны. Все было в полном порядке.

– Я твердо намерен оказаться победителем, – сказал я небрежно и весело, – и уверен, что вы стремитесь к тому же.

– Конечно, – ответили они оба.

– Вот и прекрасно. Не позволим себя перехитрить, навяжем свои условия. Переходим в наступление.

Я пошел к двери, оба помощника ошарашенно наблюдали за мной.

– Куда теперь, шеф? – спросил инспектор, вскакивая со стула. Сержант последовал его примеру.

– Нам предстоит кое-какая работенка.

– Начнем с управляющего – давно пора упрятать его за решетку.

– Ни в коем случае! – Я повысил голос и резко повернулся к ним. – Какие у нас против него улики? Только отдельные реплики на пленке. Если его арестовать, синдикат уйдет в глубокое подполье, и, что называется, концы в воду. Мы должны уничтожить всю сеть, изловить как можно больше членов этой бандитской шайки.

– Что верно, то верно, – согласился инспектор.

– Мы окажемся в дураках, если арестуем немца, не имея веских доказательств его виновности. Нет, оставим его на время в покое.

– Извините, шеф, – возразил мне инспектор, – только нам-то от этого какая польза?

– Они будут теряться в догадках, а мы выиграем время и заманим их в западню.

Мы поехали в полицейское управление провинции, откуда я связался по радио со старшим следователем в Малинди. Я велел ему прибыть в Момбасу вместе с капралом Киохи, который – я в этом не сомневался – раскрыл кому-то из членов синдиката местопребывание Кассама. Дело было спешное, и я позволил им потратиться на самолет из казенных средств.

Когда они прилетели, я был немало удивлен. Следователь из Малинди привез с собой не одного, а двух полисменов. Кроме того, в качестве вещественных доказательств он выложил на стол новенькую магнитолу и ненадеванную пару башмаков.

– Кто из них капрал Киохи?

– Это я, афанде.

– А кто второй? – спросил я следователя.

– Констебль Канга. Они вместе отправились в гостиницу на встречу с теми мерзавцами. Я подумал, что вы захотите допросить обоих.

– Безусловно, захочу, – подтвердил я.

Следователь велел полисменам выйти в коридор и дожидаться там. Когда за ними закрылась дверь, он обратился ко мне:

– Постыдная история, шеф. Они мне во всем признались, показали свои обновы и выложили деньги, которые не успели истратить.

– Когда их подкупили, чтобы выудить информацию?

– Вчера утром. Каждый из них получил по тысяче шиллингов, но они твердят, будто им и в голову не пришло, что это взятка.

– Господи! – воскликнул я. – Святая простота! Государственному служащему ни за что ни про что вручают кучу денег, а он не догадывается, что это взятка!

– Оттого-то я так огорчен этим случаем. Мои подчиненные оказались полными болванами. Вы позволите мне присутствовать при допросе?

– Конечно. Сравните то, что они скажут, с тем, что раньше говорили вам.

Он отворил дверь и позвал полисменов. Когда они вошли, я велел им сесть.

– Хорошо, капрал, – начал я, не повышая голоса. – Послушаем, что с вами приключилось.

– Простите, сэр?

– Выкладывайте вашу историю. Начните с того, когда и как впервые к вам обратились эти люди.

– Женщина позвонила мне вчера часов в десять утра.

– Что за женщина?

– Моя старая знакомая, сэр. Я встречался с ней, когда еще служил в Момбасе.

– Ее имя!

– Тогда ее звали Ванджиру.

Я вспомнил записанную на пленку беседу в кабинете управляющего:

"Ванджиру, у тебя в Малинди нет знакомых фараонов?"

"Знала я одного, его перевели туда из Момбасы, но не уверена, что он все еще там служит. Капрал Киохи".

Я попытался представить себе обоих. У мужчины властный голос, он явно привык повелевать. У женщины голос низкий, с чувственной хрипотцой...

– Хорошо. Опишите ее нам.

– Ей около тридцати, смуглая, рост – пять футов три дюйма. Полноватая, с круглым лицом, носит парик "афро".

– Что же, – кивнул я, – по такому словесному портрету ее не трудно будет узнать. Значит, вы знакомы еще по Момбасе?

– Даже раньше, сэр. До четвертого класса мы учились в одной школе. Тогда она была славной девчушкой, скромной, набожной, неиспорченной. Всех мальчишек отшивала, такая недотрога...

– Подумать только!

– Когда я попал в Момбасу, мы снова встретились. Она стала гулящей девкой, приставала к морякам в порту, зарабатывала кучу денег.

– В самом деле?

– Мы разговорились, она сразу дала понять, что ей неприятно вспоминать прошлое, детство. Велела не спрашивать, как она докатилась до такой жизни. Мы остались в приятельских отношениях, иногда встречались, угощали друг друга пивом.

Я понимающе кивнул. При всех его недостатках капрал был человеком искренним и рассказывал все правдиво.

– Когда восемь месяцев назад меня перевели из Момбасы, я потерял ее из виду, пока вчера она мне не позвонила.

– Ну-ну, дальше.

– Сказала, что звонит из Малинди, из гостиницы "Марина", мол, приехала сюда с богатым белым туристом и после обеда возвращается самолетом в Момбасу. Пригласила меня выпить.

Капрал замолчал, ерзая на стуле. Он был явно не в своей тарелке. Я велел ему продолжать.

– Бог свидетель, сэр. Я не догадывался, что им нужно что-то выпытать у меня. Ведь я считал ее своей приятельницей.

– Понимаю, капрал. Ну а дальше?

– Мы с констеблем Кангой только что сменились с дежурства, и я спросил, можно ли прийти вместе с другом. Она согласилась.

Я слушал и делал кое-какие записи в блокноте, иногда поглядывая на офицера из Малинди. Тот кивал головой в такт рассказу капрала: пока что все совпадало. Достав фотографию Макса, я показал ее Киохи.

– Да, это он, – кивнул тот. – Ванджиру познакомила нас с ним в отеле.

– А вы, констебль, что скажете? – обратился я к Канге.

– Я узнаю его, афанде.

– Ну хорошо. Значит, вас угостили выпивкой.

– Так точно, сэр, – продолжал капрал Киохи, возвращая мне фотографию. Выпивкой и еще обильным обедом.

– Да к тому же вручили каждому по тысяче шиллингов?

– Да, – ответил он едва слышно.

– О чем же вы говорили?

– О красотах Кении, о том, какие у нас заповедники и пляжи, о гостеприимстве кенийцев. Он сказал, что в Англии у него большой завод электронного оборудования с филиалами по всей Европе. Словом, не делал тайны из того, что очень богат.

– Недурная легенда, – ухмыльнулся я. – Как же разговор свернул на деньги? Вы попросили или этот богач сам вам предложил?

Капрал Киохи и констебль Канга растерянно переглянулись. Мы достигли критической точки.

– Это не выглядело как взятка, сэр, – промямлил капрал. – Он велел нам выпить за его здоровье, когда мы расстанемся.

– Мы подумали, афанде, – добавил констебль, – раз он так богат, для него две тысячи – как для нас двадцать шиллингов.

– Тонкая мысль! – воскликнул я с сарказмом. – А как зашла речь о задержанном?

– Мы болтали о разных вещах, ну и, конечно, о росте преступности, о недавней серии ограблений на побережье. Я заметил, что в последнее время бандиты обзавелись огнестрельным оружием и нередко вступают в перестрелку с полицией.

– И тут вы добавили, что в участок доставлен бандит, подстреленный накануне.

– Верно, сэр. Ванджиру набросилась на меня с расспросами, потребовала от меня мельчайших подробностей этой истории, а я принял все это за обычное любопытство.

– Вот как!

– Она спрашивала, серьезно ли он ранен, на что я ответил, что раны не смертельные и что его отправят в центральную больницу Момбасы. Я не думал, что могу кому-то навредить.

На столе задребезжал телефон, я снял трубку. Телефонистка, дежурившая на коммутаторе, сказала, что вызывают меня.

– Старший инспектор Кибвалеи слушает!

– Это вы приезжали утром в морг в связи с кончиной... э... Кассама Кхалифа?

– Да, доктор, я.

– Вскрытие закончено, и я готов сообщить вам результаты.

– Спасибо, доктор.

– Оно ничего не дало.

– Что вы хотите сказать, док?

– Мы не обнаружили симптомов отравления.

– Но ведь вы сами показали мне след иглы!

– Я не говорю, что он не был умерщвлен. В брюшной полости и почках наблюдается кровоизлияние, но это еще ничего не проясняет.

– Есть ли какие-либо версии, доктор?

– Да, есть. Зрачки неестественно расширены, к тому же этот след от шприца. Очевидно, смерть наступила вследствие гипогликемии.

– Как-как?

– Гипогликемия – это крайний недостаток глюкозы в крови, что случается при введении в организм слишком большой дозы инсулина. Я отправил кровь покойного на клинический анализ плазмы. Мы проверим также, нет ли следов инсулина в моче.

– Господи!

– Да, эта шайка, судя по всему, состоит из отпетых головорезов. Ну да ладно, я свяжусь с вами, как только получу результаты анализов.

– Большое спасибо, доктор.

Я повесил трубку и обвел взглядом всех находившихся в кабинете.

– Так вот, капрал, ваш богатый друг – профессиональный убийца. Узнав от вас, где содержится арестованный, он убил его, введя сверхдозу инсулина.

В кабинете нависла давящая тишина, все были потрясены услышанным.

– Прошу вас хорошенько подумать, прежде чем отвечать. Может, Макс и Ванджиру хотя бы вскользь обмолвились, где их можно отыскать?

Оба лишь покачали головой. Один бог знает, на что я рассчитывал, задавая вопрос.

– Кстати, капрал, давно вы служите в полиции?

– Шесть лет, сэр.

– Шесть лет, – повторил я с укором, – и, по правде сказать, так ничему и не научились!

Я видел, как он зажмурился от стыда. В самом деле, преступники без труда обвели его вокруг пальца.

– Среди момбасских полисменов кто-нибудь может опознать Ванджиру?

– Есть тут два констебля, которых я сам с ней знакомил.

– Вот и отправляйтесь втроем в бары и гостиницы, куда она хаживает. Спрашивайте, не видел ли ее кто. Если отыщете, доставьте сюда, мне надо ее допросить.

– Слушаюсь, сэр.

– Что же до проступка, стоившего жизни арестованному, то пусть местное начальство решает, как с вами быть.

Остаток дня мы провели в гостинице "Манор", подводя итоги тому, как продвинулось расследование. Мы пришли к единодушному мнению, что нам ничего не остается, как задержать и допросить Шмидта. Время не ждет, промедление недопустимо, никакой альтернативы у нас нет.

Шеф уголовного отдела момбасской полиции заехал к нам в гостиницу и за пивом сообщил, что больница дала официальное заключение: пациент скончался от инъекции инсулина.

– И самая плохая весть: со вчерашнего дня никто не видел управляющего "Санглории", он исчез!

– Но его ждут?

– Конечно, они звонили и ездили к нему домой, однако все без толку. Связались с Найроби, и там ответили, будто Шмидта срочно вызвали в столицу. Его возвращения ждут с часу на час, мои люди начеку.

– Ладно, – вздохнул я, – нам не привыкать к неудачам. Как только он объявится, доставьте его сюда, есть о чем с ним потолковать.

– Не беспокойтесь, от нас ему не уйти.

– Сегодня утром я говорил по телефону с комиссаром, он склоняется к тому, чтобы выделить целый отдел на розыски и поимку известных нам членов синдиката. Я убедил его дать нам еще неделю, широкомасштабная акция спугнет преступников. Однако сомневаюсь, что нам удастся захватить их своими силами.

– А мне сдается, что планируемые комиссаром меры не дадут желаемого результата.

– Господи! – в сердцах воскликнул я и продолжал, понизив голос: – Нам до сих пор не известно, где их пристанище. Все, чем мы располагаем, – это имена, отпечатки пальцев и кое-какие вещественные доказательства, вроде бутылей со смолой. Эта девица, Ванджиру, не отыскалась?

– Есть тоненькая ниточка. Она вроде бы сказала приятельнице, что собирается на пару дней в Найроби. Нам удалось выяснить адреса ее столичных знакомых.

– Спасибо и на этом, – сказал я. – Вообще создается впечатление, что все члены синдиката подались в Найроби.

– Довольно странно с их стороны.

– Не исключено, что их собрали на совещание, где будет решаться тактика на будущее. Мы задали им перцу, и они, естественно, переполошились.

– Вероятно.

– Однако все это одни догадки, – сказал я, – а каковы же непреложные факты? Им совсем не обязательно ехать для этого в Найроби, можно было бы и в Момбасе собраться. Тот властный голос на пленке – у меня такое ощущение, что это не кто иной, как глава синдиката. Выходит, он был здесь вчера.

В тот вечер я с умыслом выпил больше обычного и наутро проснулся в тяжком похмелье. Голова прямо-таки раскалывалась от боли, меня подташнивало. Заметив на столе бутылку виски "Блэк энд Уайт", я вылил в стакан остатки спиртного и залпом выпил. Приняв ванну и тщательно почистив зубы, я воспрянул духом.