Текст книги "Еретики Дюны"

Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Рыба гниет с головы, – сказал он.

Она словно и не слышала его замечания.

– Есть невостребованная энергия в глубинах любого человека, и мы, по нашей милости, ее раскрепощаем, – она вытянула палец-скелет перед его носом.

Вафф вдавился в кресло, и подождал, пока она опустит руку. Затем сказал:

– Не то же ли самое говорил Бене Джессерит, прежде чем произвел своего Квизатца Хадераха?

– Они потеряли контроль и над самими собой, и над ним, – съязвила она.

«И опять она пытается логически осмыслить нелогичное», – подумал Вафф. Как же много он понял из допущенных ею маленьких ошибок. Ему приоткрылась вероятная История Преподобных Черниц. Одна из случайно получившихся, САМОПРОИЗВОЛЬНЫХ Преподобных Матерей, возникшая среди Свободных Ракиса, ушла в Рассеяние – самые разные люди бежали на не-кораблях сразу же после Времен Голода. Где-то не-корабль и высадил эту побочную ведьму с ее концепциями. Посеянное семя вернулось в виде этой оранжевоглазой охотницы.

Снова пользуясь Голосом, она спросила:

– Что вы сделали с этим гхолой?

На этот раз Вафф был наготове – и только пожал плечами. Эту Преподобную Черницу необходимо отвлечь совсем в другую сторону или, если это возможно, убить. Он многое из нее выведал, но нет возможности сказать, сколько она вычитала из него с помощью своих, кто его знает каких, талантов.

«Они сексуальные чудовища, – сообщали его осведомители. – Они порабощают мужчин силами секса».

– Как же мало ты знаешь о радости, которую я могла бы тебе дать, – сказала она. Ее голос обвил его, как хлыст. До чего искушающе! До чего соблазнительно!

Вафф проговорил, защищаясь:

– Скажи мне, почему вы…

– Мне нет необходимости что-либо тебе говорить!

– Значит, сделка для вас не состоялась, – печально проговорил он.

Те, другие, не-корабли засеяли те, другие, мироздания гнильцой. Вафф ощущал тяжкое бремя. Что, если у него не получится ее убить?

– Как ты смеешь все время предлагать сделку с Преподобной Черницей? – осведомилась она. – Понимаешь ли ты, что цену назначаем мы?

– Мне не ведомы ваши обычаи. Преподобная Черница, – сказал Вафф. – Но по вашим словам я чувствую, что я оскорбил вас.

– Извинение принимается.

«Никакого извинения и не подразумевалось!» Он вкрадчиво на нее посмотрел. По ее поведению можно было предсказать очень многое. Пользуясь своим тысячелетним опытом, Вафф мысленно подвел итог всему, что удалось выяснить: эта женщина из Рассеяния пожаловала к нему из-за жизненно важной для нее информации. Следовательно, у нее нет другого ее источника. Он ощущал в ней отчаянность. Хорошо замаскированную, но определенно присутствующую. Она нуждается в подтверждении или в опровержении чего-то, чего страшится.

До чего же она похожа на хищную птицу, со своими когтистыми руками, так расслабленно брошенными на подлокотники кресла! «Рыба гниет с головы». Он сказал это, она не расслышала. Ясно, атомарное человечество продолжает взрывообразно накатываться на это Рассеяние Рассеянии. Люди, представляемые этой Преподобной Черницей, не изобрели способа засекать не-корабли. Вот в чем, в итоге, дело. Она так же охотится за не-кораблями, как и Бене Джессерит.

– Ты ищешь способ уничтожить невидимость не-корабля, – проговорил он. Это заявление от такого эльфоподобного манекенчика, сидящего напротив, ее явно ошеломило. Он заметил на ее лице страх, сменявшийся сперва гневом, а потом решимостью. Затем она снова прикрылась непроницаемой маской хищницы. Она, конечно, понимала, что он видел.

– Значит, вот что вы проделали с вашим гхолой, – сказала она.

– Это то, чего добивался Бене Джессерит, – солгал Вафф.

– Я тебя недооценила, – сказала она. – Ты допустил такую же ошибку?

– Я так не думаю. Преподобная Черница. Проект выведения, породивший вас, явно внушителен и грозен. Я так понимаю, ты можешь убить меня ударом ноги, не успею я и глазом моргнуть. Ведьмы вам и в подметки не годятся.

Довольная улыбка смягчила ее черты.

– Станут ли тлейлаксанцы нашими слугами добровольно или понесут кару?

Он и не старался скрыть свое негодование.

– Ты предлагаешь нам рабство?

– Это один из ваших выборов.

Теперь она его! Высокомерие, вот ее слабость. С покорным видом он спросил:

– Что вы нам прикажете?

– Ты возьмешь с собой в качестве гостей двух молодых Преподобных Черниц. Им надо будет скреститься с тобой и… научить тебя нашим путям к экстазу.

Вафф два раза медленно вдохнул и выдохнул.

– Стерилен ли ты?

– Только наши Лицевые Танцоры являются мулами, – она наверняка уже знает. Ведь это известно всем.

– Ты называешь себя Господином, – сказала она. – Но ты и самому себе не господин.

«Побольше тебя, сука Преподобная! И я называюсь Машейхом – вот что еще может тебя уничтожить».

– Две Преподобные Черницы, которых я пошлю с тобой, осмотрят на Тлейлаксе все и возвратятся ко мне со своим отчетом, – сказала она.

Он вздохнул, как бы уступая.

– Эти молодые женщины миловидны?

– Преподобные Черницы! – поправила она его.

– Это что, единственное имя, которым вы пользуетесь?

– Если они сочтут нужным сообщить тебе имена, то это их привилегия, а не твоя, – она наклонилась и постучала костлявым суставом пальца левой руки по полу. В ее руке блеснул металл. У нее есть способ сообщения за пределами комнаты!

Люк отворился, вошли две женщины, одетые точно так же, как Преподобная Черница. Меньше узоров на их черных капюшонах, и обе они моложе. Вафф вгляделся в них. Они обе… Вафф старался не показать восторга, но понял, что это ему не удалось. Неважно. Пусть старшая решит, что он восхитился красотой этих женщин. По признакам, знакомым только Господинам Тлейлакса, он узнал в одной из вошедших Лицевого Танцора новой модели. Успешная замена проведена – и эти, из Рассеяния, ее не раскусили! Тлейлакс успешно преодолел барьер! Будет ли Бене Джессерит так же слеп в отношении новых гхол?

– Ты будешь разумно покладист, и будешь за это вознагражден, – сказала старшая Преподобная Черница.

– Я признаю твою силу, Преподобная Черница, – ответил он. Это было правдой. Вафф склонил голову, чтобы скрыть решимость в глазах, которую невозможно сдержать внутри себя.

Она сделала знак вошедшим.

– Они будут сопровождать тебя. Их малейшая прихоть – приказ для тебя. Обращайся с ними со всем почетом и уважением.

– Разумеется, Преподобная Черница, – не поднимая головы, он вскинул обе руки, как бы салютуя и подчиняясь ей. Из каждого рукава со свистом вырвался дротик. Освобождая дротики, Вафф резко отклонился в кресле. Недостаточно быстро, однако. Взлетевшая правая нога старшей Преподобной Черницы попала ему в левое бедро, отшвырнув назад.

Это было последним движением в жизни Преподобной Черницы. Дротик из его левого рукава впился ей в горло и вышел через открытый рот, так и оставшийся изумленно разинутым. Наркотический яд не дал ей даже вскрикнуть. Лицевой Танцор ударом по горлу предупредил любой возможный крик второй Преподобной Черницы, а другой дротик поразил ее в правый глаз.

Два тела повалились замертво.

Испытывая боль, Вафф кое-как высвободился из кресла и поправил его, поднимаясь на ноги. Его бедро болезненно пульсировало, чуть-чуть сильнее – и она сломала бы ему бедро! Он понял, что ее реакция не проходила через центральную нервную систему. Как и у некоторых насекомых, атака начиналась с периферии мускульной системы. Это достижение следовало еще исследовать!

Его сообщница прислушалась у отворенного люка, затем шагнула в сторону, чтобы пропустить еще одного Лицевого Танцора, в личине икшианского охранника.

Вафф массировал свое поврежденное бедро, пока Лицевые Танцоры раздевали мертвых женщин. Псевдоикшианец положил свою голову на голову мертвой Преподобной Черницы. Далее все произошло очень быстро. Вскоре не стало икшианского охранника, а были лишь точная копия старшей Преподобной Черницы и ее помощница. Преподобная Черница помоложе. Вошел еще один псевдоикшианец и скопировал вторую убитую Преподобную Черницу. Вскоре там, где лежала мертвая плоть, остался только пепел. Новая Преподобная Черница смела пепел в мешочек и спрятала его под своей накидкой.

Вафф тщательно осмотрел помещение. Его дрожь пробрала, когда он подумал о последствиях увиденного здесь. Такое высокомерие – наверняка от наличия чудовищной силы. Эту силу надо прощупать. Он задержал Лицевого Танцора, скопировавшего старшую Преподобную Черницу.

– Ты снял с нее оттиск?

– Да, хозяин. Ее бодрствующая память была еще жива, когда я снимал отпечаток.

– Передай ей, – он указал на того, кто был прежде икшианским стражником. Они соприкоснулись лбами на несколько мгновений, затем опять разошлись.

– Сделано, – сказала та, что постарше.

– Сколько мы еще сделали копий этих Преподобных Черниц?

– Четыре, Господин.

– Никто их не засек?

– Никто, Господин.

– Эти четверо должны вернуться в родной мир Преподобных Черниц и выяснить там все, что только можно о них разузнать. Одна из них должна вернуться с докладом о всем узнанном.

– Это невозможно, Господин.

– Невозможно?

– Они отрезали себя от своего источника. Это их метод действий, Господин. Они – новая ячейка, и поселились на Гамму.

– Но, наверняка, мы могли бы…

– Прошу прощения. Господин. Координаты их местонахождения в Рассеянии содержались только в рабочих системах не-корабля, и все стерты.

– Их следы полностью скрыты? – в его голосе было полное уныние.

– Полностью, хозяин.

КАТАСТРОФА! Он заставил себя справляться со своими мыслями, сдерживая их от внезапного горячечного броска.

– Они не должны узнать о том, что мы здесь совершили, – пробормотал он.

– От нас они не узнают, Господин.

– Какие таланты они в себе развили? Какие силы? Быстро!

– Они то, что следует предположить в Преподобных Матерях Бене Джессерит, но без меланжевых жизней-памятей.

– Ты уверен?

– Ни намека на это. Как ты знаешь. Господин, мы…

– Да-да. Знаю, – он махнул рукой, чтобы она замолчала. – Но эта старуха была так высокомерна, так…

– Прошу прощения. Господин, но время поджимает. Эти Преподобные Черницы усовершенствовали удовольствия секса так, как раньше этого и близко не достигалось.

– Значит, сообщения наших осведомителей – правда.

– Они вернулись к примитивному Тантрику и развили собственные пути сексуальной стимуляции, Господин. Так они завоевывают поклонение своих последователей.

– Поклонение, – он выдохнул это слово. – Они превосходят Разрешающих Скрещивание Бене Джессерит?

– Сами Преподобные Черницы считают так, хозяин. Следует ли нам демонти…

– Нет! – узнав такое, Вафф сбросил свою маску эльфа, лицо его обрело выражение повелевающего Господина. Лицевые Танцоры покорно закивали головами. На лице Ваффа появилось выражение бурной радости. Возвращающиеся из Рассеяния тлейлаксанцы, докладывали правдиво! Простым снятием оттиска с разума он удостоверился в существовании нового оружия у этих людей!

– Каковы твои приказания. Господин? – спросила старшая из Преподобных Черниц. Вафф опять стал похожим на эльфа.

– Мы проведем полное исследование только тогда, когда вернемся в сердце Тлейлакса, в Бандалонг. А пока – даже Господин не отдает приказа Преподобным Черницам. Это вы МОИ Госпожи, пока мы не освободимся от шпионящих глаз.

– Разумеется, Господин. Следует ли мне теперь передать твои приказы находящимся снаружи?

– Да, и вот мои приказания: этот не-корабль никогда не должен вернуться на Гамму. Он должен исчезнуть без следа. Ни одного выжившего.

– Будет сделано. Господин.

~ ~ ~

Технология, как и многие другие роды деятельности, тяготеет к избежанию риска для инвесторов. Сомнительное, если возможно, исключается. Капитальные вложения следуют этому правилу, поскольку люди обычно предпочитают предсказуемое. Немногие распознают, сколь это может быть губительно, как жестко ограничивает изменчивость и, таким образом, делает население целых народов фатально уязвимым перед тем, насколько обескураживающе наше мироздание может метнуть свои кости.

Оценка Икса. Архивы Бене Джессерит.

Наутро, после своего испытания в пустыне, Шиэна проснулась в жреческом комплексе и обнаружила, что ее кровать окружена людьми, облаченными в белое. «Жрецы и жрицы!»

– Она проснулась, – сказала жрица.

Шиэну охватил страх. Она натянула одеяло прямо до подбородка, не отводя взгляда от этих напряженных лиц. «Не собираются ли они опять бросить ее в пустыне?» Она спала сном крайней усталости в мягчайшей постели и на чистейшем белье, какое только бывало у нее за восемь лет ее жизни, но она знала – все, что делают жрецы, может иметь двоякий смысл. Им не следует доверять!

– Ты хорошо спала? – спросила та же жрица, что произнесла и первые слова, седоволосая пожилая женщина, лицо окаймлено капюшоном белой рясы с пурпурной отделкой. Бледно-голубые водянистые глаза, старые, но живые. Нос – вздернутая кнопка над узким ртом и выступающим подбородком.

– Ты поговоришь с нами? – настаивала женщина. – Я – Каниа, твоя ночная служанка, помнишь? Я помогала тебе лечь в постель.

По крайней мере, тон голоса успокаивал. Шиэна присела и получше присмотрелась к окружающим. Они боялись! Нос ребенка пустыни умел распознавать едва уловимые, но разоблачительные запахи. Для Шиэны это был простой и непосредственный сигнал. «Этот запах равняется страху».

– Вы думали, что вы мне повредите, – сказала она. – Почему вы это сделали?

Люди вокруг нее обменялись взглядами глубокого ужаса.

Страх Шиэны развеялся. Она ощутила новый порядок вещей, а вчерашнее испытание в пустыне означало и дальнейшие перемены. Она припомнила раболепие этой пожилой женщины… Каниа? Накануне вечером она почти пресмыкалась перед Шиэной. Шиэна поняла, что любой человек, переживший угрозу смерти, со временем достигает нового эмоционального равновесия – страхи становятся преходящими. Это новое состояние было любопытным.

Голос Кании затрепетал, когда она ответила:

– Воистину, дитя Бога, мы не намеревались тебе причинить вред.

Шиэна разгладила одеяло у себя на коленях.

– Меня зовут Шиэна, – это вежливость пустыни. Каниа уже назвала свое имя. – А кто остальные?

– Их уберут, если ты не желаешь их видеть… Шиэна, – Каниа указала на женщину с цветущим лицом слева от себя, одетую в рясу, подобную собственной. – Всех, кроме Алхозы, конечно. Она будет помогать тебе днем.

Алхоза сделала реверанс при этих словах.

Шиэна всмотрелась в пухлое лицо с отечными тяжелыми чертами, нимб пушистых светлых волос. Резко переведя взгляд, Шиэна поглядела на мужчин в этой группе. Они наблюдали за ней с тяжелящей веки напряженностью, у некоторых было выражение трепетного подозрения. Запах страха был силен.

Жрецы!

– Уберите их, – Шиэна махнула рукой на жрецов. – Они – харам! – Это было словечко низов, самое грубое для обозначения наибольшего зла.

Жрицы потрясение отпрянули.

– Удалитесь! – приказала Каниа. Злобная радость без ошибки отразилась на ее лице: Каниа не была включена в число носителей зла. Но эти жрецы – стояли явно заклейменные, как харам! Они, должно быть, совершили нечто чудовищно отвратительное перед Богом, что он послал ребенка-жрицу им всыпать. Каниа вполне в это поверила. Жрецы редко обращались с ней так, как она этого заслуживала.

Словно свора побитых собачонок, жрецы низко склонились и попятились прочь из покоев Шиэны. Среди выставленных в переднюю комнату были и историк-локутор по имени Дроминд, смуглый человечек с вечно занятым умом, склонным намертво вцепляться в какую-нибудь идею, как клюв хищной птицы впивается в кусочек мяса. Когда дверь покоев за ними закрылась, Дроминд заявил своим трясущимся сотоварищам, что имя Шиэна есть модернизированная форма древнего имени Сиона.

– Вы все знаете о месте Сионы в истории, – говорил он. – Она служила Шаи-Хулуду в Его переходе из человеческого обличия в Разделенного Бога.

Стирос, морщинистый старый жрец с темными губами и бледными поблескивавшими глазами, недоверчиво поглядел на Дроминда.

– Крайне занятно, – сказал Стирос. – Устная История гласит, что Сиона была инструментом в Его переходе из Одного во Множество. Шиэна. По-твоему…

– Давайте не будем забывать собственные слова Бога, переведенные Хади Бенот, – перебил другой жрец. – ШаиХулуд многократно ссылается на Сиону.

– Не всегда благосклонно, – напомнил им Стирос. – Вспомните ее полное имя: Сиона ибн Фуад ал-Сейфа Атрядес.

– Атридес, – прошипел другой жрец.

– Мы должны с осторожностью ее изучать, – сказал Дроминд.

Юный гонец-послушник торопливо подошел к жрецам, вглядываясь в них, пока не увидел Стироса.

– Стирос, – сказал гонец, – немедленно освободите это место.

– Почему? – раздался негодующий голос из толпы отвергнутых жрецов.

– Ее переводят в апартаменты Верховного Жреца, – сказал гонец.

– По чьему приказанию? – спросил Стирос.

– Верховный Жрец Туек самолично об этом распорядился, – сказал гонец. – Они слушали, – он неопределенно махнул рукой в том направлении, откуда пришел.

Все в группе поняли. В помещении были приспособления, через которые голоса передавались в другие места, и всегда их кто-нибудь прослушивал.

– Что они услышали? – осведомился Стирос. Его старческий голос задрожал.

– Она спросила, самым ли лучшим является ее помещение. Ее как раз переселяют, и она не должна видеть здесь никого из вас.

– Но что нам теперь делать? – спросил Стирос.

– Изучать ее, – сказал Дроминд.

Холл немедленно освободился.

Все жрецы занялись изучением Шиэны. Так была задана модель, определившая характер их поведения на последующие годы. Сложившаяся вокруг Шиэны обстановка привела к переменам, ощутимым даже на самых дальних границах влияния религии Разделенного Бога. Два слова стали запалом для перемен: «Изучать ее».

«До чего ж она наивна, – думали жрецы. – До чего ж занятно наивна. Но она умеет читать и проявляет пристальный интерес к Святым книгам, которые нашла в апартаментах Туека. Теперь – своих апартаментах».

Далее пошло-поехало выпихивание сверху вниз. Туек переехал в помещение своего первого заместителя, и процесс пошел дальше вниз.

С Шиэны сняли мерку. Для нее был изготовлен самый изящный стилсьют. Она получила. Она получила новое верхнее облачение: жреческих цветов – белое с золотом и пурпурной каймой.

Люди стали избегать историка-локутора Дроминда. Он взял привычку прилипать, как банный лист, бесконечно пережевывая историю о той далекой Сионе, как будто это могло сказать что-то важное о нынешней носительнице древнего имени.

– Сиона была подругой святого Данкана Айдахо, – напоминал Дроминд всякому, кто готов был слушать. – Их потомки повсюду.

– Да ну? Извини, что не слушаю тебя дальше, но я в самом деле спешу по неотложнейшему поручению.

Сначала Туек был с Дроминдом терпеливее других: история была интересной, ее уроки очевидны.

– Бог послал нам новую Сиону, – сказал Туек. – Все следует уточнить.

Дроминд удалился и вернулся с новыми, нащипанными им, крохами истории.

– Сведения из Дар-эс-Балата приобретают теперь новое значение, – сказал Дроминд Верховному Жрецу. – Не следует ли нам провести дальнейшие испытания и сравнительные обследования этого ребенка?

Дроминд заарканил с этим Верховного Жреца сразу после завтрака. Остатки трапезы до сих пор оставались на служебном столике, стоявшем на балконе. Через открытое окно им было слышно движение наверху, в помещениях Шиэны.

Туек предостерегающе поднес к губам палец и тихо заговорил, внушая собеседнику быть потише:

– Святое дитя по своему собственному выбору навещает пустыню, – он подошел к карте и указал на область к юго-западу от Кина. – Очевидно, вот эта область представляет для нее интерес или… Я бы сказал, призывает ее.

– Мне говорили, она очень часто пользуется словарями, – сказал Дроминд. – Наверняка ведь это не может быть…

– Она проверяет НАС, – проговорил Туек. – Не обманывайся.

– Но, Владыка Туек, она задает самые детские вопросы Кании и Алхозе.

– Ты сомневаешься в моем суждении, Дроминд?

Дроминд с опозданием понял, что перешел допустимые границы. Он умолк, но выражение его лица говорило, что внутри него подавлено еще много слов.

– Бог послал нам ее, чтобы выполоть зло, проникшее в ряды помазанных, – сказал Туек. – Ступай! Молись и вопрошай себя: не зло ли нашло приют внутри тебя.

Когда Дроминд ушел, Туек вызвал доверенного помощника.

– Где святое дитя?

– Она удалилась в пустыню ради общения со своим Отцом.

– На юго-запад?

– Да, Владыка.

– Дроминда нужно отвезти далеко на восток и высадить там. Поместите в том месте несколько тамперов, чтобы быть уверенными, что он никогда не вернется.

– Дроминда, Владыка?

– Дроминда.

Но и после того, как Дроминд был «переведен» в пасть Бога, жрецы продолжали следовать в том направлении, в котором он их подтолкнул. Они изучали Шиэну.

Шиэна тоже изучала.

Постепенно, так постепенно, что она не могла бы определить точку отсчета, она вызнала свою огромную власть над всеми ее окружавшими. Сначала это была игра, вечный День Ребенка, когда взрослые, сломя голову, кидались выполнить любую детскую прихоть. Представлялось, что нет прихоти слишком трудной. Желала ли она редкого фрукта для своего стола?

Фрукт подавался ей на золотом блюде.

Замечала ли она ребенка далеко внизу, на людных улицах, и требовала, чтобы этот ребенок стал ее товарищем по играм?

Этого ребенка сразу же доставляли в Храм в апартаменты Шиэны. Когда страх и потрясение проходили, ребенок даже мог присоединиться к ее игре, которую жрецы и жрицы напряженно наблюдали. Невинное скакание по саду на крыше, подхихикивающие шепотки – все это подвергалось внимательному анализу. Шиэна тяготилась благоговением таких детей. Она редко звала того же самого ребенка назад, предпочитая узнавать новое от новых товарищей по играм.

Священники не пришли к согласию насчет безвредности подобных встреч. Детей, игравших с Шиэной, подвергали устрашающим допросам, пока Шиэна этого не обнаружила и не обрушилась с яростью на своих опекунов.

Весть о Шиэне неизбежно расходилась по всему Ракису и за пределы планеты. Скапливались отчеты и у Ордена Бене Джессерит. Проходили годы все такого же автократичного распорядка, похожие на неперестающую удивлять диковинку. Никто из ее непосредственной прислуги не думал об этом как об образовании: Шиэна учила жрецов Ракиса, а они учили ее. Бене Джессерит, однако, подмечал этот аспект жизни Шиэны и тщательно за ним наблюдал.

– Она в хороших руках. Оставьте ее там, пока она для нас не созреет, – поступило распоряжение Таразы. – Держите ударные отряды в постоянной боевой готовности. Проследите, чтобы я получала регулярные отчеты.

Шиэна ни разу не открыла ни своего истинного происхождения, ни того, что сделал Шайтан с ней самой. Она думала о своем молчании, как о плате за то, что ее пощадили.

Кое-что потеряло для Шиэны вкус. Все реже становились ее вылазки в пустыню. Любопытство оставалось прежним, но становилось очевидным, что объяснения поведению Шайтана по отношению к ней нельзя найти на открытом песке. И хотя она знала о существовании на Ракисе посольств других сил, шпионы Бене Джессерит среди ее прислуги заботились, чтобы Шиэна не проявляла слишком большого интереса к Ордену. Успокоительные ответы, чтобы погасить такой интерес, отпускались и отмерялись Шиэне по мере надобности.

Послание Таразы наблюдателям на Ракисе было прямым и четким: «Поколения подготовки стали годами развития. Мы выступим только в нужный момент. Не должно быть больше никаких сомнений, что этот ребенок – тот самый».