Текст книги "Генри Смарт и секрет золотого кубка"

Автор книги: Фрауке Шойнеманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Фрауке Шойнеманн
Генри Смарт и секрет золотого кубка

Frauke Scheunemann

Henry Smart. Im Auftrag des Götterchefs

© Verlag Friedrich Oetinger, Hamburg 2017

© Полещук О. Б., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Посвящается Анри настоящему

Глава 1. Приятно встретить старых друзей. Ну, почти всегда

Математика такой невероятно нудный предмет, что я того и гляди усну. Уже полчаса мистер Томас объясняет, как правильно пользоваться транспортиром. ТРАНСПОРТИРОМ! Он повторяет материал второго класса, что довольно глупо, потому что мы в седьмом. А я в восторге! Да, так и есть! Монотонный голос мистера Томаса великолепен. Он несёт какой-то вздор о линиях и углах, а я просто счастлив. Потому что здесь хоть и скучно, но абсолютно безопасно. Ничто тебе не угрожает ниоткуда. Тут только мистер Томас, транспортир и я. О, и ещё вредина Мелисса Эджвуд, которая, сидя рядом со мной, совершенно безучастно покрывает ногти лаком. Класс!

От одной лишь мысли о прошлых летних каникулах у меня мороз по коже. Чего со мной только не происходило – а ведь я-то ожидал, что проведу с папой в Германии несколько жутко тоскливых недель! Нападение на меня верзил в нашем пансионе, атака карликов в лондонском Тауэре и путешествие во времени в Шервудский лес к Робин Гуду, где я чуть было не погиб… Нет уж, лучше об этом и НЕ думать. Лучше и дальше клевать себе носом. Мир и покой. Вот это по мне.

Из полудрёмы меня вырывает громкий стук в дверь. Несколько секунд спустя в классе появляется директор школы миссис Джоунс.

– Доброе утро, мистер Томас, доброе утро, седьмой «А»! – буквально вопит она без всякой злости в голосе. Тише говорить она просто не умеет. Вероятно, так бывает, если руководить школой больше двадцати лет.

– Доброе утро, директор Джоунс, – хором отвечаем мы.

Мои одноклассники провожают её взглядами, пока она широким шагом марширует к столу мистера Томаса. Но интересует их не директриса, а девочка, которую она тянет за собой. Спортивный вид, светло-рыжие длинные волосы и много веснушек – в первую очередь именно они кажутся мне чертовски знакомыми. От ужаса транспортир выпадает у меня из рук!

– Позвольте представить вам новенькую. Хильда Азен, – миссис Джоунс поворачивается к девочке. – Хильда, это твой новый класс.

Этого же быть не может! Передо мной, прямо посреди моего класса стоит Хильда! Да, именно: та самая Хильда, с которой я только что расстался в Байройте. С ума сойти!

– Хильда Азен – наша новая ученица по обмену из Германии, – объясняет необъяснимое миссис Джоунс. – Весь этот год она будет учиться с вами.

Мелисса Эджвуд, так высоко вскинув брови, что они почти сливаются с корнями волос, шепчет своей соседке:

– Что здесь забыла эта морковка? И не слишком ли она мала для школьного обмена?

Чисто формально Мелисса права. Обычно по обмену приезжают школьники постарше, десятый и одиннадцатый классы. Среди двенадцатилетних в средней школе нет никого. Но вот чего Мелисса не знает: Хильде намного больше не только двенадцати, но и пятнадцати или шестнадцати. Я бы предположил, что ей скорее лет так три тысячи плюс-минус каких-нибудь пятьсот годков – кто ж это точно скажет. Тем, кому сейчас три тысячи лет кажутся небольшим преувеличением, я могу всё объяснить: на самом деле Хильда валькирия, и зовут её вообще-то Брунхильда. Она любимая дочь Вотана, того самого главного германского бога, и сама по себе божественное существо – поэтому какая разница, сколько ей: три или три с половиной тысячи лет. Прежде, у древних германцев, Хильда сопровождала павших героев с поля битвы в зал славы, но с тех пор, как залы славы вышли из моды, она работает в агентурной сети отца.

Я познакомился с Хильдой на летних каникулах, когда мы с папой жили в пансионе её тётушек, которые в действительности ей даже не тётушки. Я, Генри Смарт из Сан-Франциско, – по соседству с валькирией! Невероятное совпадение. А потом я вошёл в агентурную сеть Вотана и внезапно был вынужден спасать мир. Ну, правда, по ошибке. Вообще-то я надеялся, что после каникул моя жизнь станет спокойнее. Но вот Хильда в моём классе, и у меня дурное предчувствие: скоро о покое можно будет забыть. Потому что в этот фокус со школьным обменом я не верю!

Миссис Джоунс оглядывает класс.

– Куда бы тебя посадить? – вслух размышляет она. Справедливый вопрос, если учесть, что в этом кабинете мы сидим на стульях с откидными столиками. То есть теоретически Хильда могла бы сесть с любым из нас. Похоже, у миссис Джоунс появилась идея. Лицо её светлеет, и она указывает на меня: – Там! Лучше всего тебе сесть рядом с Генри. Насколько мне известно, Генри очень хорошо говорит по-немецки. И если тебе будет что-то непонятно, он, конечно же, охотно поможет.

Кивнув, Хильда робко улыбается, за что достойна номинироваться на звание «лучшая актриса»: ведь на самом деле она совсем не робкая. Взяв один из стоящих сбоку свободных стульев, она придвигает его ко мне.

– Привет, Генри! – тихо здоровается она.

Не ответив, я застывшим взглядом смотрю вперёд. Пусть не думает, что я рад её видеть!

На первой перемене Хильда доказывает, что одна вещь ей удаётся просто на ура: затевать ссору с влиятельными противниками. Точнее, сначала превращать влиятельных людей в противников. Потому что за словом она в карман не лезет – и это в первый же день.

Но обо всём по порядку. Мы стоим вдвоём в проходе у шкафчиков, куда ученики запирают свои вещи. Я собираюсь объяснить Хильде, как работает кодовый замок, и в этот момент мимо нас чисто случайно проплывает Мелисса. Следом тащатся Эмили и Кэти, её горячие поклонницы.

– Новая идеальная парочка: ботаник и морковка, – елейным голоском выпевает Мелисса, да так громко, чтобы мы непременно её услышали. Эмили и Кэти хихикают, я закатываю глаза, но Хильда и бровью не ведёт.

Девчонки подходят ближе, и Мелисса презрительно оглядывает Хильду сверху донизу.

– А правда, что вы в Германии каждый день едите кислую капусту? – интересуется она. Её фан-клуб ехидно смеётся.

Хильда молча холодно смотрит на них. Я дёргаю её за рукав, чтобы оттащить к выходу, подальше от этих тупых овец!

– Эй, Смарт, – блеет Мелисса, – не спеши! Я же так мило разговариваю с твоей новой подружкой. Если она ничего не хочет рассказать о традиционной еде в Германии, то, может, что-нибудь о домашних животных? – Она неприязненно ухмыляется. – Ну, конопатая, in good old Germany[1]1
  В доброй старой Германии (англ.) – Здесь и далее прим. переводчика.


[Закрыть] у вас у всех овчарки?

– Гав, гав! – Эмили прыгает перед носом у Хильды, и Кэти собирается сделать то же самое, как вдруг окошко в коридорчике с громким стуком распахивается и порыв шквального ветра вырывает жалюзи вместе с креплением. Они с грохотом падают на пол.

За окном внезапно становится темно, хоть глаз выколи, на потолке над нами включается аварийное освещение. Издали я слышу удивительно знакомый звук, очень похожий на шорох или свист. Звук приближается, и я понимаю, что это хлопают крылья. К этому добавляется хриплое карканье – и я уже знаю, кто к нам сейчас прилетит!

Мелисса, Кэти и Эмили, разумеется, ни о чём не догадываются и, вытаращив глаза, не двигаются с места. Я бы сказал, лёгкая добыча. А в эту секунду в окно уже стрелой влетает первый ворон. Хугин или Мунин – я их не различаю, вороны Вотана слишком похожи друг на друга. Один, подлетев прямо к Мелиссе, вцепляется когтями ей в волосы. Громко вскрикнув, она яростно молотит руками в воздухе, а Кэти и Эмили от ужаса отпрыгивают назад. Но это их не спасает, потому что обеих, влетев в эту минуту в окно, атакует другой ворон.

– Помогите! – в панике пронзительно вопит Мелисса. – На помощь! Спасите! – Она продолжает молотить руками во все стороны и, в конце концов потеряв равновесие, во весь рост растягивается на полу. Эмили и Кэти, визжа, тоже отбиваются от воронов, но не могут помешать Хугину и Мунину сооружать им потрясные новые причёски под названием «после урагана».

Хильда хлопает в ладоши – и наваждение в мгновение ока рассеивается. Вороны вылетают в окно, буря стихает, снова светит солнце. Коридор выглядит как обычно, словно ничего не случилось. Внутрь ни единого листочка с воронами не занесло. О том, что здесь разыгралось, помнят только три совершенно взлохмаченные девчонки. Мимо туда-сюда, не обращая на нас никакого внимания, снуют ученики: похоже, никто из них не заметил нападения. Очень загадочно!

– Что… что это было? – явно потрясённая, шепчет Мелисса.

Хильда дружелюбно улыбается ей:

– О чём ты там хотела узнать? О домашних животных в Германии? Ах да, ты спросила, все ли мы держим овчарок? – Она качает головой. – Нет, у меня, например, овчарки нет. У меня две птички. – И, развернувшись, она оставляет троицу стоять где стояли.

– Ух ты, Хильда! Ну ты даёшь! – идя вслед за Хильдой, с одобрительным удивлением восклицаю я. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Мелисса, Эмили и Кэти – самые подлые девчонки. Если ты испортишь с ними отношения, тебе здесь и шагу не ступить.

Остановившись, Хильда смотрит вниз:

– Не волнуйся, Генри. С ногами у меня пока всё в порядке. Они очень твёрдо стоят на земле.

– Только не делай вид, что не поняла, о чём я. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Лучше тебе просто не попадаться этой троице на глаза. Может, тогда они и забудут, что ты наслала на них воронов. Иначе тебе в этой школе предстоят весёлые времена.

– Генри! – строгим голосом заявляет Хильда. – Во-первых, я не насылала ни на кого воронов отца, а всего лишь попросила их немного мне помочь. Как божественное существо божественных существ. Во-вторых, в этой школе я всё равно не планирую никаких весёлых времён. Точнее говоря, никаких времён не планирую. Потому что я здесь только для того, чтобы забрать тебя на следующее задание.

О нет! Так я и думал – Хильда здесь не для того, чтобы подтянуть свой английский! Но какими бы захватывающими ни были мои летние каникулы, с меня хватит безумных приключений!

– Хильда, не пойми меня превратно, но для постоянной работы в вашей агентурной сети я не гожусь. Да, охота за золотом нибелунгов была очень увлекательной и всё такое, но на постоянной основе она плохо сочетается с моей работой в качестве ученика седьмого класса. В общем, не обижайся, но – спасибо, нет!

Хильда смотрит на меня так, словно я только что сказал что-то очень смешное.

– «Спасибо, нет»? Думаю, ты меня неправильно понял. Это не просьба, а приказ. К тому же от Вотана собственной персоной. Он здесь, в Сан-Франциско, и ждёт нас. Ровно через час. Так что предлагаю тебе быстро собрать вещи – и вперёд.

Что?! Шеф богов в Сан-Франциско?! Ничего себе! Тогда, похоже, всё действительно серьёзно. Ещё одна причина держаться от этого дела подальше.

– Нет, – только и говорю я. Просто и ясно: НЕТ.

Хильда с удивлением смотрит на меня во все глаза:

– Что-что?

Ладно, ещё раз. И запиши, если никак не запомнишь!

– Я. Участвовать. Не. Буду. Наша операция в Лондоне была классной, и всё же я рад побыть теперь обычным учеником, скучающим на уроках математики. Передавай отцу большой привет – его доверие мне очень лестно, – но новый учебный год только начался, и у меня, к сожалению, нет времени помогать Вотану.

Хильда буквально задыхается от возмущения:

– Генри Смарт! Агентом становятся раз и навсегда! И выбирать тут не приходится! Если верховный бог призывает – являешься как миленький! И немедленно! Так что скажи учителям, что у тебя болит голова, – и вперёд!

Ну-ну. Хильда начинает действовать мне на нервы.

– Не-е-е, так не пойдёт. Моя страна – мои правила. А правило гласит: ходи в школу. И Генри говорит: он будет ходить в школу.

Слушая себя, я почти ухмыляюсь. Потому что сейчас я однозначно говорю как папа, который очень серьёзно относится к школе и всему, что с ней связано. Хильда вздыхает. И продолжает масленым голосом:

– Ладно, Генри. Раз так: пойдём со мной, ПОЖАЛУЙСТА! И ПОЖАЛУЙСТА: давай вместе не позволим погубить этот мир! Не будешь ли ты так любезен?

Это, пожалуй, уже слишком.

– Ну, думаю, не всё так ужасно, – смягчаю я её слова. – Вы справитесь и сами.

Хильда смотрит на меня в упор:

– Генри Смарт! Всё ужасно! Мы получили явные доказательства, что Альберих вот-вот захапает золото нибелунгов. Если ему это удастся – мы проиграли. Все мы! Неужели ты это допустишь?!

Теперь моя очередь вздыхать. Разумеется, я не хочу быть виноватым в конце света. А он действительно может наступить, если Альберих выкует из золота кольцо, с помощью которого сможет захватить власть над миром. Я смотрю на часы, висящие напротив входа в школу. Одиннадцать. Сейчас начнётся урок биологии. Ладно, видимо, сегодня миссис ван Дайк и анатомия морских млекопитающих как-нибудь обойдутся без меня.

Глава 2. Старые знакомые. И новые очень старые знакомые

Сан-Франциско, несомненно, самый прекрасный город в мире. А самый прекрасный уголок в мире – это Рыбацкий причал. На мой взгляд. Многие видят в деревянных домиках на сваях и лодочных пирсах просто приманку для туристов, но я ужасно люблю морской воздух и вид на бухту. Когда я был маленьким, мы с родителями часто приезжали сюда. Я всегда катался на карусели и рассматривал рыб в Аквариуме. И морских львов на пирсе, лениво дремлющих на солнце.

Мы с Хильдой направляемся к небольшой яхтенной гавани, которая прямо рядом с Рыбацким причалом, и на душе у меня немного тоскливо. Я вспоминаю последние вылазки сюда с мамой. Видимо, ей нездоровилось, потому что она уже серьёзно болела, и всё-таки она всегда была радостной и весёлой. Она корчила рожицы, изображая морских котиков, угостила уличного музыканта большой порцией мороженого, потому что высоко оценила его игру, а потом уговорила папу купить в будочке у карусели столько лотерейных билетов, что в конце концов мы выиграли громадного плюшевого медведя, который меня просто потряс. Думаю, папа потратил на лотерейные билеты около двухсот долларов. В общем, плюшевый мишка получился самым дорогим в мире!

– Генри? – Хильда дёргает меня за рукав. – Всё хорошо?

Я киваю:

– Ну да. А что?

– Просто у тебя такой отсутствующий вид. Я хотела рассказать о нашем следующем задании, но ты меня совсем не слушаешь.

Я пожимаю плечами:

– Я думал о маме. Раньше мы с родителями часто бывали здесь.

– Твоя мама умерла, верно?

– Да, пять лет назад.

– Я тебе очень сочувствую! Ведь для вас, людей, мама довольно много значит, да?

Остановившись, я разглядываю Хильду. То, как она это сказала, звучит довольно странно. И кроме того, мне по-прежнему трудно смириться с мыслью, что Хильда на самом деле вовсе не человек.

– Конечно, много! А разве у богов по-другому?

Хильда, склонив голову набок, похоже, задумывается:

– Да. Совсем по-другому. Я свою мать вообще не знаю. А отец… ну что ж… Наши отношения не такие… э-э-э… близкие? Можно так сказать? Между нами нет такой близости, как, скажем, у тебя с папой.

Теперь ненадолго задумываюсь я:

– Но разве не ты мне рассказывала, что ты любимая дочь Вотана?

Хильда смеётся:

– Думаю, я сказала – вроде как любимая.

– То есть это вовсе не так?

– Ну, по большому счёту так. Но в каких-то решающих мелочах иногда и нет. Да неважно. Любимая дочь, нелюбимая дочь – в любом случае Вотан мне хоть и отец, но по сути скорее шеф. И нас не связывают никакие детские воспоминания. Он никогда не шнуровал мне ботинки, не чистил нос – или что там ещё делают человеческие отцы. – Тяжело вздохнув, она замолкает. Вероятно, не хочет больше об этом говорить.

Ничего, мне тоже больше не хочется говорить о маме. Мы довольно долго идём молча, пока не доходим до ворот яхтенной гавани, примыкающей к Рыбацкому причалу.

– Стоп, мы пришли, – Хильда ведёт меня через ворота прямо к стоящим тут на якоре яхтам.

Кораблики тихо покачиваются на воде, всё выглядит очень мирно. Совсем не похоже на опасное задание под лозунгом «Спасение мира» – скорее на расслабленный морской отдых с рыбалкой, нырянием на глубину и плаванием.

– Вон он, впереди, – Хильда указывает на средних размеров парусник с красным корпусом.

– Слушай, и ты хочешь сказать, что на этой фитюльке вы приплыли из Байройта в Сан-Франциско?! И вообще – Байройт же в центре Германии. И путешествовать оттуда на кораблике как-то уж совсем непрактично.

Хильда лукаво улыбается:

– Ты недооцениваешь этот кораблик. Взгляни на название!

Я подхожу ближе, чтобы прочитать надпись на носу. «Ксертон 2». КСЕРТОН! По спине у меня бегут мурашки! Ксертон – это же штаб-квартира агентурной сети Вотана в Байройте. Сюда сходятся все нити, здесь обучают агентов, здесь Локи колдует над новыми гаджетами, а Вотан разрабатывает новые операции. Но какое отношение имеет к этому маленькая красная яхта?

– Эй, ну наконец-то вы пришли! – доносится до нас с борта яхты. Я никого не вижу, но тут же узнаю голос. – На четвереньках, что ли, ползли? Почему так долго? – Резкий, какой-то самодовольный смех. Никаких сомнений: на борту яхты «Ксертон 2» находится герой Зигфрид. Вот и сам он, вынырнув из-за мачты, приветственно машет нам рукой. Хильда раздражённо фыркает.

– Привет, Зигфрид, – кротко отвечает она на его приветствие. – Ты, видимо, никакого представления не имеешь о размерах Сан-Франциско. Неудивительно. Тот, кто всю жизнь провёл в такой дыре, как Байройт, наверняка считает, что до любой точки мира можно за пять минут добраться на велосипеде.

Я уже говорил, что Хильда с Зигфридом терпеть друг друга не могут? Нет? Но это так. Зигфрид – самовлюблённый герой и внук Вотана. Поэтому тот его очень ценит, что жутко бесит Хильду. Обычно она не упускает возможности придраться к Зигфриду. Вот как сейчас. Хотя её замечание всё-таки не совсем справедливо. Зигфрид, конечно, небольшого ума, но он наверняка знает немало крупных городов. В конце концов, он, будучи агентом, достаточно много путешествует – и в нашей последней операции в Лондоне, само собой, тоже участвовал.

Пропустив колкость Хильды мимо ушей, Зигфрид демонстрирует нам сияющую улыбку, которая здорово напоминает рекламу зубной пасты.

– Ну, поднимайтесь уже на борт, ребятки! – покровительственным тоном говорит он. – Локи с Вотаном ждут вас и прямо-таки вовсю делают вид, будто вы действительно играете важную роль в нашей следующей операции.

Он опять заливается смехом и проводит рукой по густым светлым волосам. Жутко самодовольный и какой-то дурацкий жест. Мне тут же приходит в голову, что Зигфрид сильно раздражает не только Хильду. Меня в нашем прошлом приключении он тоже бесил.

Мы с Хильдой молча поднимаемся на борт яхты, Зигфрид идёт впереди, показывая нам дорогу к трапу, узкой, крутой лестнице, ведущей внутрь яхты. Внизу нас ждёт огромный сюрприз – в самом прямом смысле слова. Потому что мы оказываемся в помещении, которое выглядит по меньшей мере раз в пять больше, чем вся яхта снаружи. И в то время как сверху на палубе кораблик кажется совершенно обыкновенным, здесь, внутри, он почти точная копия Ксертона в Байройте: на стенах большие экраны, куча непрерывно мигающих и попискивающих компьютеров, а в центре стол с пультом управления и ещё тремя компьютерами. Ну ладно, пространство здесь, внизу, чуть поменьше, чем в настоящем Ксертоне, но однозначно больше самой яхты. Что, вообще-то говоря, невозможно. Во всяком случае, если бы эту яхту строили люди. В божественном судостроении, вероятно, всё иначе. Тут внутри всё больше, чем снаружи.

– Генри, мой мальчик! Как я рад тебя видеть! – Этот рокочущий голос я узнал бы везде и в любое время дня и ночи: Вотан собственной персоной! Верховный бог германцев!

Вот из-за одного из больших мониторов показалась его голова: седые кудри, строго зачёсанные назад, подстриженная борода и, конечно, неизменные солнцезащитные очки, за которыми он скрывает отсутствие левого глаза. Широко улыбаясь, он взмахом руки подзывает нас к себе:

– Как будто и не расставались, да?

Я молча киваю.

– Ты что, с прошлой нашей встречи дар речи утратил? – Вотан кажется удивлённым. – Похоже, ты не очень-то рад меня видеть!

– Радуйся, что он вообще сюда пришёл, отец! Сперва он и идти не хотел. Говорил, что школа важнее и он ни в коем случае не может пропускать занятия, – Хильда верно передаёт суть того, что я ей втолковывал.

Вотан, склонив голову набок, рассматривает меня через тёмные стёкла очков:

– Генри, всё, что я знаю о детях и школе, – согласен, знаю не много! – даёт мне основание предположить, что это пустые отговорки!

– Вот именно! – восклицает Зигфрид. – В школу никто ходить не любит!

Хильда бросает сердитый взгляд в его сторону:

– А ты-то откуда знаешь? Ты никогда ещё ни в одной школе не учился! – Сделав короткую паузу, она зло прибавляет: – Что и в остальном заметно.

– Ха! – фыркает Зигфрид. – Можно подумать, ты сама в школу…

– Тихо, дети! – Вотан хлопает ладонью по столу. – В общем, Генри, это неважно, главное – ты здесь. Нам нельзя терять время. Команда в сборе: Локи, Урд, все здесь! Можем уже приступать! – Он ободряюще подмигивает мне.

– Э-э-э, а можно спросить, в чём, собственно, дело? – лепечу я. Мне не хватает смелости прямо сказать Вотану, что я не горю желанием подключаться к делу агентом-подсобником.

Вотан поворачивается к Хильде:

– Ты ему что, вообще ничего не рассказала?

Хильда пожимает плечами:

– Нет, я думала, это дело шефа.

Ничего не отвечая, Вотан встаёт из-за стола и разворачивается к задней части корпуса яхты.

– Локи, подойди, пожалуйста! Соедини нас ещё раз с Парижем! Он сейчас должен быть на месте. Мы договаривались.

Париж? Во Франции? Я по-прежнему ничего не понимаю. Не проходит и нескольких секунд, как Локи оказывается рядом с нами. Маленький, почти лысый очкарик с хитрой улыбкой на лице – именно таким я его и запомнил.

– Привет, Генри! Готов к следующей операции? Тогда садись!

Я не сразу отзываюсь на его приглашение, и он, положив мне руки на плечи, мягко усаживает меня на один из стульев вокруг стола. Затем он что-то набирает на пульте управления, после чего на мониторах появляется картинка: пустая комната, без всяких украшений, белые стены, окон нет, сзади справа дверь. Я вопросительно смотрю на Вотана.

– Ещё секундочку. Он уже давно должен быть на месте, но французы и пунктуальность… м-да! – Локи нажимает ещё на какие-то кнопки, и в комнате, которую мы видим на мониторах, раздаётся звонок. Вскоре дверь распахивается – и на нас смотрит какой-то пожилой господин с тёмными кудрями.

– Oh, bonsoir![2]2
  Добрый вечер! (фр.)


[Закрыть] Bonjour?[3]3
  Добрый день? (фр.)


[Закрыть] Который у вас там час? Ну, не суть. Привет, Вотан! Ça va?[4]4
  Всё хорошо? (фр.)


[Закрыть]

– Да-да. Я хочу тебе кое-кого представить, – Вотан разворачивает монитор ко мне, чтобы я смотрел прямо в камеру. – Это Генри, Генри Смарт.

– Мальчик? – Тип смотрит недоумевающе, и я хорошо его понимаю. Неважно, какие у этого человека проблемы, но он явно не жаждет, чтобы ими занимался какой-то семиклассник.

Вотан же в ответ лишь коротко бурчит:

– Глупости! Генри один из моих самых способных агентов. Недавно в Лондоне блестяще выполнил свою работу. Высший класс, без него мы оказались бы в безвыходном положении!

Опять фырканье, но на этот раз не Вотана, а Зигфрида, который стоит сзади, наискосок от меня, и явно не согласен с этим высказыванием деда.

Тип всё ещё с сомнением смотрит в камеру, но затем берёт себя в руки:

– Alors, bien sûr[5]5
  Что ж, конечно (фр.).


[Закрыть]. Как скажешь, Вотан. Тогда добро пожаловать в нашу команду, Генри Смарт. Я Шарль де Бац-Кастельмор д’Артаньян, но все зовут меня просто д’Артаньяном.

Д’Артаньяном? Что-то мне смутно припоминается. Это имя я уже где-то слышал. Это не… Через несколько секунд меня осеняет: д’Артаньян! Правильно: Д’АРТАНЬЯН! Это же четвёртый из трёх мушкетёров! Да, я абсолютно уверен: Портос, Атос, Арамис – и этот самый д’Артаньян. Точно так же их звали и в фильме, который я только недавно посмотрел вместе с папой. И действие там действительно разворачивалось в Париже. Мушкетёрам надо было каким-то образом спасти честь французской королевы. Или как-то так. Во всяком случае, эти отважные герои всегда сражались за доброе дело. Сначала втроём, а потом вчетвером, с д’Артаньяном. Ничего себе! Так, значит, если эта команда и правда существовала, со мной только что говорил настоящий герой – которому примерно лет четыреста.