Текст книги "Знакомый незнакомец"
Автор книги: Франсуаза Легран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Глава 11
Они ехали вдоль озера, и Катрин с восторгом смотрела на величественные горы на другом берегу. Себастьян специально не поехал по скоростному шоссе, чтобы показать Катрин небольшой городок прямо на швейцарской границе, где он любил бывать. Они побродили по главной торговой улице, где Катрин с почти детским энтузиазмом заходила чуть ли не в каждую сувенирную лавочку, подолгу разглядывая грубых кукол в национальных одеждах, миниатюрные копии колокольчиков необычной формы, какие здесь вешали коровам на шеи. Она много фотографировала, задерживаясь то у старого городского фонаря, то у наглухо закрытых облупившихся дверей старого дома. В какой-то момент Катрин, сделав снимок, не обнаружила рядом Себастьяна. На секунду ей показалось, что все произошедшее с ней за последние сутки – сон, и девушка ощутила жуткое прикосновение ждущего ее одиночества. Катрин стало не по себе, когда она осознала, что расставание с Себастьяном сейчас для нее немыслимо. Тут девушка увидела своего спутника. Он выходил из соседнего магазинчика и нес большую плюшевую корову, которую Катрин рассматривала там.
– Держи! – Он протянул девушке игрушку. – Останется на память.
Катрин порывисто кинулась ему на шею, но Себастьян только прижал девушку к себе.
– Мне тут сказали, что я уже не в том возрасте, чтобы целоваться на улице, – засмеялся он.
«Кто это ему говорил? – ревниво подумала Катрин и тут же одернула себя: – У нас – разные жизни». Они снова сели в машину и покатили к Лозанне.
– И как давно ты занимаешься реставрацией кукол? – спросила Катрин, отрываясь от великолепного вида горной гряды за окном.
– Целую вечность. Я уже давно живу, – немного грустно улыбнулся Себастьян. – И куклами тоже занимаюсь очень давно. Я учился на скульптора, потом увлекся изготовлением театральных кукол, потом стал изучать старинные игрушки, научился их ремонтировать. Но до сих пор больше всего люблю заниматься куклами.
– Это оттого, – с наигранной легкостью произнесла Катрин, – что ты очень любишь женщин.
– Возможно, – серьезно ответил Себастьян. – Кстати, у вас иногда такие схожие характеры.
– Характеры? У кукол? – почти возмутилась Катрин.
– Еще какие! Вот некоторое время назад мне привезли одну особу из Базельского музея игрушек. Она была говорящая, но у нее заклинило одну детальку, и она все время твердила: «Дай!» Прямо как одна моя подруга, которая тоже все время кривила губки и требовала подарков, будто за одно то, что она рядом, все мужчины в мире что-то ей должны. Куклу я исправил, механизм был на редкость примитивный, и с подругой мы расстались, все было очень просто.
– А кого у тебя было больше, кукол или женщин? – неожиданно для самой себя спросила Катрин и тут же испугалась, что обидит Себастьяна этим вопросом. Но он только рассмеялся:
– Надо будет посчитать. Никогда не вел список. Но… с вами так интересно.
– С куклами или с женщинами? – спросила Катрин с вызовом.
Себастьян внимательно посмотрел на девушку.
– Я действительно люблю женщин, хотя порой вы просто невыносимы. Ничего, что я тебе все это говорю? Мне легко с тобой, – снова улыбнулся он.
– Мне это очень приятно, – отозвалась Катрин. – А ты женат?
– Был, дважды, и очень давно.
– А сейчас один? – продолжала выспрашивать Катрин.
– Не всегда, – честно сказал Себастьян. – Сейчас, например, я с тобой, и мне это нравится.
Катрин тоже улыбнулась, но в ее улыбке была скрытая грусть. Радоваться тому, что имеешь, – это редкая способность. Почему она не может просто быть счастлива сейчас, не думая о том, что впереди их ждет разлука? Почему она не может забыть об этом, хотя такие мысли причиняют ей боль?
– Это здорово – радоваться тому, что имеешь, не думая о большем, – высказала она свои мысли вслух.
– Это правда, – ответил Себастьян. – Мудро, Катрин, даже очень.
Девушке были очень приятны такие слова.
– Хотя, – продолжал Себастьян, – мне кажется, что такая девушка, как ты, не может не думать о большем. Я прав?
– Не знаю. Я ведь поехала с тобой, несмотря на то что это просто каникулы без обязательств, – ответила она немного грустно.
– Я уже сказал, у каждого из нас своя жизнь. У тебя ведь есть кто-то в Париже?
– Нет, только мой бывший жених, – уверенно ответила Катрин, удивившись, как легко сказала вслух то, что боялась произнести даже мысленно. – Я не люблю Тома.
– Тогда, конечно, о замужестве не может быть и речи, – просто произнес Себастьян.
– А ты всегда женился по любви? – продолжала выспрашивать Катрин.
– Не знаю. Но в твоем возрасте я пережил сумасшедшую любовь, – сказал он задумчиво.
Катрин насторожилась, разговор соскальзывал на тему, которой ей и хотелось и не хотелось бы касаться. Она понимала, что, чем позже расскажет Себастьяну об истинной подоплеке их встречи, тем более странным и даже обидным для него может показаться ее молчание. Но она уже готова была отказаться от попыток разгадать тайну, связывающую Себастьяна с ее матерью.
– А вы расстались тогда с той девушкой, которую ты любил? – осторожно спросила она, боясь, что зашла слишком далеко в своих расспросах.
– Да, расстались… А потом она умерла, – ответил Себастьян.
– Прости, – тихо произнесла Катрин.
– Ничего. Ты ведь не знала. Кстати, ее тоже звали Катрин, – сказал Себастьян. – Смотри, сейчас будем проезжать одну деревню, там свои винодельни, заедем?
– Непременно, – отозвалась Катрин задумчиво. Итак, он действительно любил ту, другую Катрин, и это была «сумасшедшая любовь». Но при чем же здесь все-таки Ноэль и за что она просила у той девушки прощения даже перед смертью? Катрин пыталась представить себе сложные отношения, которые связывали этих троих. Но в этот момент мысли Катрин были прерваны: Себастьян остановил машину и поцеловал девушку.
– Приехали, вылезай.
Глава 12
Деревушка действительно была весьма примечательная. Дома будто вросли в фиолетово-серую глыбу горы, нависающей над озером, над их крышами. На склонах под ярким солнцем зеленели виноградники. Все домики стояли вдоль одной длинной извилистой улицы, заканчивающейся аркой с наглухо запертыми воротами, прямо над обрывом. Улица была такой узкой, что соседи из домов, стоящих напротив, запросто могли бы пожать друг другу руки, высунувшись из окон. В подвальных этажах почти каждого дома были полукруглые окна, ведущие в винные кладовые. Хозяева домашних виноделен выглядывали из окон, зазывая немногочисленных прохожих попробовать их вина.
Катрин наклонялась почти к каждому окошку, с удовольствием вдыхая терпкий аромат старого дерева винных бочонков, смешанный с неповторимыми запахами местных вин. С одним из хозяев, колоритным стариком, сидящим у самого окна, поглаживая лоснящуюся спинку черного кота, девушка разговорилась. В этот момент она услышала за спиной голос Себастьяна. Обернувшись, она увидела, что он стоит к ней спиной и разговаривает по мобильному телефону.
– Да, конечно, – тихо говорил он, – все как договорились. Послезавтра. Целую, пока.
Катрин быстро отвернулась, чтобы Себастьян не заметил, что она слышала разговор. Значит, послезавтра. Что ж, у нее есть еще сегодняшний и завтрашний день. Потом этот человек ускользнет от нее, вернется в свою жизнь, как бывало, наверное, с ним уже не один раз.
И вдруг странная мысль пришла ей в голову. Катрин подумала о той, которая, возможно, ждет встречи с Себастьяном, в то время как он здесь с другой девушкой. Ведь для этой женщины Катрин и есть та самая «другая», так же как и она – для Катрин. Как странно распоряжается жизнь людьми, заставляя их играть одновременно несколько ролей.
Вот и героиня «Птицелова», мучаясь из-за постоянных измен своего возлюбленного, тоже была для кого-то соперницей, причиняя, возможно, такие же муки другой женщине. Катрин вспомнила, как Ноэль описывала отчаянные попытки своей героини стать «единственной» для своего возлюбленного. Постепенно осознавая тщетность своих усилий, она пыталась создавать видимость благополучия, разрушая своей ревностью то, что было ей дорого.
Они приехали в Лозанну уже к вечеру. Катрин с замиранием сердца ждала, что сейчас предложит Себастьян. Отправятся ли они к нему домой, или он предпочтет остановиться в гостинице. Ничего не говоря Катрин о том, что он живет в этом городе, Себастьян остановился у небольшого отеля недалеко от центра и снял там номер.
Оставив машину на стоянке у гостиницы, они пошли прогуляться по Лозанне. На смотровой площадке у кафедрального собора играли уличные музыканты, перед ними прямо на мостовой лежали диски с записями, стояли жестяные коробки для мелочи и раскрытые футляры от инструментов или шляпы для бумажных денег. Заметив, что Катрин заслушалась игрой одного гитариста, Себастьян тут же кинул в шляпу юноше крупную купюру и взял диск.
– Держи, будешь слушать потом. А сейчас пойдем присядем вон там.
Они отыскали свободное место в красиво подсвеченном баре, заказали коктейли. Захмелев скорее от впечатлений этого дня, чем от алкоголя, Катрин посмотрела на своего спутника.
– Расскажи мне про ту куклу в Анси, которую ты чинил, – попросила она.
– Знаешь, у нее удивительный механизм, – увлеченно начал Себастьян. – Ее сделал настоящий мастер. Когда я начал с ней возиться, мне казалось, что все будет очень просто, но чем больше смотрел, тем больше удивлялся. У нее столько возможностей, если можно так сказать, – улыбнулся Себастьян. – Но никто, видимо, не занимался ею, и в музее никто даже не предполагал, насколько это уникальная вещь. Я провозился с ней больше недели, изучая механизм. Он был в очень запущенном состоянии, но постепенно мне удалось восстановить почти все.
– Забавно… – Катрин задумчиво повертела в руках бокал. – Ты сказал, что она на меня похожа. У меня такой же механизм?
– А что, разве нет? Ты очень интересная девушка, в тебе столько всего заложено, но мне кажется, что иногда ты сама себя боишься. Пытаешься соответствовать каким-то представлениям о современной девушке, не думая, какой бы тебе хотелось быть на самом деле.
– Это общение с куклами сделало тебя таким потрясающим психологом? – спросила Катрин, отпивая коктейль. – Так все разложил по полочкам.
– А разве я не прав? Разве ты не скрываешь от себя самой свою чувственность, сексуальность? А с фотографиями? Я же вижу, ты очень талантлива, но боишься делать то, что тебе хочется. Разве не так? – Себастьян смотрел на Катрин очень серьезно. Девушка задумалась.
– Ты сумел так сразу все это заметить? – спросила она.
– Да. И куклы здесь совсем ни при чем, – серьезно ответил он. – Я много общался с женщинами и знаю, что говорю. Да ты и сама многое мне сказала. Про фотографии, например. Да и то, как ты говоришь о своем бывшем женихе… Думаю, правда, что дело не только в нем.
Катрин кивнула, он был прав. И сейчас она думала, что ее постоянное детское желание завоевать любовь матери часто заставляло Катрин поступать не так, как хотелось ей самой. Она привыкла все время следить за реакциями и настроениями Ноэль, пытаясь понять ее, сблизиться с матерью.
– Нет, дело не только в женихе, ты прав, – кивнула она. Катрин чувствовала такое безграничное доверие к Себастьяну, особенно после того как оказалось, что он так внимателен к ней, что сказала: – Думаю, дело тут еще в моей маме. Она, наверное, никогда не любила меня.
– Она умерла? – спросил Себастьян.
– Да, пять лет назад. Но дело не в этом. Знаешь, по-моему, при жизни ей не было до меня никакого дела. То есть я хочу сказать, до меня как до человека, со всеми моими мыслями, чувствами… – Катрин умолкла. Себастьян тоже молчал. – Даже не знаю, почему так было, – добавила она с грустью.
– Тебе это так важно? – спросил Себастьян.
Катрин удивленно посмотрела на него.
– Конечно, я, собственно, и… в Анси поехала, чтобы кое-что узнать о ней. – Катрин вдруг замолчала, не решаясь сказать Себастьяну про «Птицелова».
– Почему именно в Анси? И что там такого произошло? – заинтересованно спросил Себастьян.
– Я и сама не знаю. Она когда-то жила поблизости, у нее был там дом. Там ее могли знать. Впрочем, это не так важно, – улыбнулась Катрин.
– Если не хочешь говорить, не надо. Закажем еще что-нибудь?
Катрин накрыла руку Себастьяна ладонью.
– Пойдем в отель. Ты же сам сказал, что во мне проснулась чувственность. К тому же теперь я не стесняюсь делать то, чего мне на самом деле хочется. А хочется мне тебя.
И наступившая ночь была такой же чудесной, как и предыдущая. Катрин со страстью, которой раньше и подозревала в себе, отдавалась этому сильному и умелому мужчине, забывая обо всем, что свело их вместе. И о том, что, возможно, где-то в этом городе другая женщина сейчас ждет этого красивого сильного мужчину, который обнимает Катрин и шепчет ей безумные слова, от которых она испытывает почти физическое наслаждение. Себастьян, хоть и намного старше Катрин, был неутомим в любви, и подчас девушке, изнемогавшей от сладкой неги под его горячими поцелуями и ласками, приходилось просить своего спутника пощадить ее и ненадолго остановиться, чтобы передохнуть.
Глава 13
На следующий день они поехали в горы. Когда они выбрались наконец из города и Катрин увидела перед собой горную дорогу, у нее перехватило дыхание, и она прерывисто вздохнула. Себастьян чуть снисходительно взглянул на девушку, истолковав вздох как испуг:
– Это не такой высокий перевал, да и дорога очень красивая. – Он успокаивающе улыбнулся, думая, что она боится высоты. – К тому же остановимся там лишь на одну ночь, утром спустимся в долину.
Катрин улыбнулась в ответ, ну не говорить же ему, что вот так просто на нее нахлынуло счастье, глупо как-то, и к тому же ей казалось, что она не сможет объяснить это внятно. Сейчас ей было совершенно все равно, что завтра они, возможно, расстанутся навсегда. Какое-то время они ехали молча, Катрин завороженно смотрела в окно то на расстилающуюся под ними долину, то на вьющуюся впереди дорогу и фиолетовый бок горы, вдоль которого они ехали. Катрин лишь восхищалась окружающей красотой.
Они останавливались на заправках, заходили в придорожные кафе, чтобы выпить чаю с пирожными или удивительно вкусными местными пирогами. Себастьяну нравилось баловать ее, видеть искреннее восхищение Катрин всем увиденным. Она продолжала много фотографировать, правда теперь чаще направляя объектив на Себастьяна, а не на природные красоты. Она поражалась, что в дольно солидном возрасте он сохранил почти мальчишескую грацию, граничащую с очаровательной угловатостью подростков. Иногда ей приходило в голову, что он, возможно, вспоминал сейчас и других женщин, с которыми бывал здесь, мимолетные увлечения или более серьезные истории, но сегодня это не задевало ее, она решила, что насладится сполна их последним днем.
Был уже вечер, когда они подъехали к гостинице на перевале, на самом берегу горного озера. Старинный крепкий дом, привыкший к снежным зимам и ветреной осени, летом смотрелся как старик, даже в жару кутающий свои старые кости в теплый плед. Но на террасе, нависшей над озером, стояло несколько столиков, покрытых клеенкой, окна в номерах на втором этаже были открыты, и легкие белые занавески медленно шевелились под ветром.
Прежде чем снять номер, они, припарковав машину на полупустой стоянке перед отелем, пошли на берег озера. Себастьян тоже достал фотоаппарат и, пока Катрин, восхищенно замерев на берегу, разглядывала облака, окрашенные садившимся за горы солнцем и удивительного цвета воду, фотографировал девушку. Вот она шагнула в луч заходящего солнца и стала лишь силуэтом на фоне роскошного солнечного блика на водной глади. Кадр. А вот она обернулась, и ее темные волосы взлетели, обрисовав нимбом узкое, с правильными чертами лицо. Кадр. А вот она улыбнулась озорной улыбкой подростка. Кадры, кадры, кадры…
– Я есть хочу, – притворно-жалобно произнесла Катрин, и они направились в гостиницу, где немногословный хозяин провел их в номер, состоящий, казалось, лишь из одной огромной кровати. Они оставили вещи и спустились в гостиничный ресторанчик, где заказали обильный ужин и вино.
Когда они уже заканчивали трапезу, в почти пустой ресторан вошел пожилой господин, явно постоялец гостиницы. Он направился к столику у самого окна и тяжело опустился на стул. Когда ему подали ужин, то казалось, он ел не замечая, что у него в тарелке, и все время, не отрываясь, смотрел в окно.
– Что ты так разглядываешь его? – Себастьян тронул Катрин за руку.
– Не знаю, – откликнулась она. – Довольно странный субъект. По-моему, он тоскует о чем-то. Возможно, когда он был молод, то бывал здесь со своей возлюбленной, а потом они расстались. И он до сих пор вспоминает, как они были здесь вместе, и страдает.
– Ты моя выдумщица, – шутливым тоном прервал ее Себастьян. – Перестань так откровенно глазеть на него, а то я начну ревновать.
– Может, именно этого я и добиваюсь.
– Ревность – глупейшее чувство, но вы, девушки, часто бываете такими собственницами. Не можете понять, что человек не принадлежит другому, он не вещь, – неожиданно серьезно сказал Себастьян.
– Твои девушки, наверное, часто ревновали тебя. – Катрин пыталась снова придать разговору легкий тон. – Ты ведь изменял им.
– Не люблю этого слова, – сказал Себастьян. – Я никогда не изменял любимым женщинам в том смысле, что никогда не предавал их. Если я говорил, что люблю, – это была правда, и никакие легкие интрижки не могли повлиять на мое отношение к любимой. К тому же, если это и случалось, я тщательно все скрывал. А если с женщиной у меня был только мимолетный роман, я тоже честно говорил ей, что не могу предложить ничего большего. Я, кстати, расстался с первой женой именно из-за ее ужасающей ревности, она постоянно устраивала мне сцены.
– Но, видимо, за дело, – сказала Катрин, вдруг снова представив себе ту женщину, которая где-то ждет сейчас Себастьяна, и ту, другую Катрин, которая сходила с ума из-за анонимок, обвиняющих Себастьяна в неверности. Как же наивен он был, утверждая, что его любимые ни о чем не догадывались. Анонимки… Катрин не хотелось сейчас думать об этом, но впервые у нее мелькнула одна страшная догадка. Девушка даже тряхнула головой, чтобы отогнать неприятные мысли. Себастьян улыбнулся.
– Послушай, неужели у нас нет более интересного занятия, чем обсуждать мои прошлые романы? – лукаво спросил он.
Когда Катрин проснулась на следующее утро, Себастьян сидел на постели спиной к ней.
– Привет! – Она ласково провела ладонью по его спине.
Себастьян оглянулся.
– Послушай, мне надо сегодня ехать домой, – виновато сказал он.
– Я понимаю, – кивнула Катрин. – Отвези меня в Лозанну, я сяду там на поезд до Парижа.
Себастьян молча кивнул и поднялся. Катрин тоже встала и подошла к нему. Обняв Себастьяна за плечи, она прижалась щекой к его плечу.
– У нас разные жизни, – тихо произнесла она. – Ты сам это сказал. – Катрин не поднимала головы, боясь, что Себастьян увидит слезы, предательски наворачивающиеся ей на глаза. Чтобы хоть как-то скрыть свое настроение, она начала лихорадочно быстро собирать вещи, не глядя засовывать в сумку всякие мелочи.
И тут Себастьян заметил у нее в сумке «Птицелова», которого Катрин взяла с собой в качестве путеводителя.
– Надо же, что ты читаешь, – удивленно сказал он. Сердце Катрин замерло, ей очень не хотелось, чтобы сейчас открылась вся ее история.
– А что? Старье, скажешь, – наигранно весело спросила она.
– Да нет… Просто когда-то давно я знал эту Ноэль Дюран. Представляешь, я был знаком со знаменитостью.
Катрин едва не выронила косметичку, которую укладывала в сумку.
– Ты знал Дюран? – наигранно изумленно спросила она.
– Да, это было лет двадцать пять тому назад.
Катрин смотрела на Себастьяна, размышляя, сказать ему правду или нет. Несколько секунд спустя, взяв себя в руки, она спросила:
– У вас был роман?
– Ревнуешь? Я не любил ее, если ты это хочешь знать, она была для меня слишком эксцентрична. Ты немного похожа на нее, но только внешне…
Не замечая изменения в настроении девушки, Себастьян поцеловал ее.
– А ты чем-то похож на героя этой книги, – прошептала Катрин, решившись наконец поговорить с ним о цели своей поездки.
– Я не читал ее книгу полностью, но почему бы и нет. – Себастьян улыбнулся. – Пойдем позавтракаем и поедем.
Катрин вдруг передумала продолжать разговор, какое-то непонятное чувство удерживало ее от расспросов.
Почти всю обратную дорогу она молчала, лишь иногда односложно отвечая на вопросы Себастьяна. Тот тоже был не очень разговорчив, казалось, ему передалась задумчивость девушки. Катрин думала, что, может быть, она опять боится узнать всю правду до конца. Но на этот раз причиной была боязнь разрушить неприятными воспоминаниями очарование трех дней, проведенных с Себастьяном. Скорее всего, они никогда больше не увидятся, и она не хотела портить их последние часы расспросами о давней и, по-видимому, не очень-то приятной для него истории.
