Текст книги "Наша родина космос"

Автор книги: Франсис Карсак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Хорошо. Проходите.

– Наблюдательные посты – это глаза города, – принялась объяснять Орена, – и всегда находятся под охраной, но в мирное время доступ в них открыт.

Пост оказался довольно большим залом, одну из стен которого занимал экран, в этот момент безжизненно-серый. В зале работало пять инженеров, они удобно расположились в креслах спиной к экрану. Орена обратилась к самому молодому парню, желтолицему, с раскосыми глазами.

– Привет, Пеи. Привет, братья. Представляю вам Тинкара Холроя из Звездной Гвардии Земной Империи.

Сидящие разом вскочили.

– Планетянин! Ты с ума сошла! Зачем ты привела его сюда!

– Карточка А, приказ технора!

– Полагаю, Тан знает, что делает, – успокоившись, сказал китаец. – Привет… – Он поискал забытое слово, потом закончил: – Господин Холрой.

– «Лейтенант» будет более уместно, но мне все равно, поправил китайца Тинкар. – Мне интереснее посмотреть, как работают ваши наблюдательные посты, чем заниматься вопросами этикета. А почему ваш экран выключен?

Китаец кисло улыбнулся.

– Неужели в Гвардии нашли метод наблюдения за гиперпространством? Мы вынырнем через несколько минут.

Тинкар глазами поискал свободное кресло. Переход в гиперпространство и выход из него на земных звездолетах всегда сопровождались неприятными ощущениями.

– Что вы ищете? – поинтересовался китаец.

– Кресло, чтобы сесть в него.

– А, вы все еще используете гитроны Курсена? – понимающе хохотнул новый знакомый. – Мы уже давно отказались от них! Не бойся, ты ничего не почувствуешь.

– Будь у тебя, планетянин, мозги, ты бы уже давно это сообразил. С тех пор как ты на «Тильзине», мы два раза выходили в пространство и возвращались обратно, – довольно зло огрызнулся другой наблюдатель.

– А ну-ка, заткнитесь! – оборвала его Орена. – Разве он виноват в том, что попал к нам из дикой страны? Лучше покажите, как действует экран, мы уже вынырнули! Хороши наблюдатели, не видят, что зажглась лампочка тревоги!

Мужчины смущенно заняли место перед пультом управления, и экран зажегся. Тинкар удивленно вскрикнул. Вокруг сияло множество звезд.

– Центр галактики?

Он вспомнил уроки космографии, которые посещал, когда еще был юным кадетом, и огромную модель Млечного Пути, подвешенную в холле Военной академии. Он часто мечтал около нее, разглядывая крохотную пурпурную зону, которая представляла собой Земную Империю почти на периферии галактики.

– Нет. Шаровое скопление, – откликнулся китаец.

Землянин зачарованно смотрел на экран. Справа немыслимо громадная газовая туманность затеняла сверкающим покрывалом целый сектор неба, а слева огромный матовый шарф сливался с бездной, в которую стремглав падал город. Один из мужчин встал и заговорил в микрофон:

– Мы вблизи планетной системы, которую собирался обследовать технор.

Мужчина наклонился к аппарату перед собой. Тинкар подошел ближе. На маленьком экране пульсировали светящиеся полосы.

– У вас и на флоте есть такие?

– Нет. А что это?

– Анализатор возмущений. Каждый раз, когда звездолет входит в гиперпространство или выходит из него, образуются волны Люрсака, мы их засекаем и анализируем с помощью этой аппаратуры. Вот посмотри!

Верхняя полоса замерла. По индикатору побежали ряды цифр.

– Расстояние триста тысяч километров. Склонение плюс тридцать. Восхождение справа сто двадцать два. Иная раса или одна из наших. Быть может, мы этого никогда не узнаем.

Тинкар едва не спросил:

»Вы разве не можете засекать путь корабля в гиперпространстве?»

Но вовремя вспомнил о кодексе чести гвардейца и промолчал. Ни один из инструментов, которые виднелись вокруг, не походил на локатор.

Загремел звонок.

– Снова ныряем в гиперпространство. – На этот раз вылазка продолжалась недолго. – Скорее всего, в этой системе нет ничего интересного, – сказал китаец.

– Уже восемнадцать часов, Тинкар, – озабоченно сказала Ореиа. – А поскольку я хочу пригласить тебя на ужин, нам пора идти. До свидания, все!

– До вечера, Орена? – переспросил китаец.

– Нет, не, сегодня.

Желтолицый помрачнел.

– А, понимаю. Ладно, ты свободный человек.

– Мы все свободны, Пеи!

Орена распахнула дверь и отстранилась:

– Входи, Тинкар!

Квартира была маленькой, но меблирована она была так, что землянину, привыкшему к аскетическим кабинам звездолетов Гвардии, показалось, будто он попал в шикарные апартаменты. На Земле только знати могли принадлежать такие драгоценные ткани, навощенный столик из настоящего дерева, книги в кожаных переплетах. Несколько светящихся картин прорезали стены, словно окна. Это были ландшафты разных планет. Тинкар замер перед одной из них – его взгляд тонул в бесконечной рыжей равнине, укрытой фиолетовым туманом, за которым угадывались холмы.

– Марс?

– Нет. Какая-то другая планета.

– Эти картины нарисовали вы?

– Я? Ну нет! – Орена энергично покачала головой.

– Вы купили их? Император отдал бы тысячи дилларов, чтобы обладать этими шедеврами! – Тинкар смотрел на полотна не отрываясь.

– Мало вероятно, что он когда-либо их увидит! Картины нарисовал Пеи, тот молодой человек, которого мы встретили на наблюдательном посту, – пояснила Орена.

– Да? Скажите, а почему он разозлился на меня, когда мы уходили? Потому что я планетянин?

Она улыбнулась.

– Ха-ха! Конечно, и из-за этого. Но в основном из-за того, что сегодня ты ужинаешь со мной вместо него.

– Только из-за этого? Вы очень странный народ!

Услышав эти слова, женщина расхохоталась.

– Ты считаешь? Я оставлю тебя на некоторое время, чтобы приготовить еду.

Оставшись один, Тинкар осмотрел книги, в основном по истории. Некоторые из них были на межзвездном, другие на неизвестных языках, а две, очень старые, на английском и французском. Он открыл их: «Краткая история завоевания космоса» Артура Кларка, изданная в Лондоне в 1976 году. Как такое было возможно? Шел лишь 1884 год Империи! Неужели этой книге исполнилось более двух тысяч лет? Значит, эта книга относилась к первой цивилизации, существовавшей еще до великих катаклизмов! Вторая называлась «Обзор колонизации Марса» Жана Вернакура – ее издали в 1995 году в Париже. Эта была чуть менее старой. Он перелистал их и решил попросить прочесть, если такое будет возможно. Его страшно удивило то, что задолго до появления Империи люди выходили в космос, хотя и не покидали пределов Солнечной системы.

– Готово, благородный гвардеец! – раздался позади него веселый голос.

Он обернулся и едва не выронил книгу. Орена сняла красную тунику, которая была на ней, и теперь ее окутывало длинное невесомое платье из тонкой сверкающей ткани, такой ему не доводилось видеть даже при императорском дворе.

– А вот и меню, – продолжила она, не обратив внимания на его смущение. – Жареный ламирс Сарнака, салат из ростков турмака с Альдебарана IV, гидропонные фрукты, вино с Телефора II.

Он рассмеялся.

– Ты меня вряд ли просветила. Я не знаю, что это за сказочные блюда!

– А! Ламир – маленькое животное, турмак – овощ. Что касается Телефора, то это древняя колония людей, возникшая еще до появления твоей Империи, – охотно объяснила Орена. – Надеюсь, ты оценишь их вино.

– Я ни разу в жизни не пил вина! Мы пьем воду, а в случае необходимости – спирт.

– Ну что ж, пришло время привыкать к вину. Иди.

Стол сверкал серебром и хрусталем. Тинкар уселся в кресло напротив молодой женщины.

– Хочу задать вам вопрос, быть может, глупый, безусловно грубый, но мне необходимо это сделать, чтобы понять вашу цивилизацию. Вы богаты, Орена? Вы принадлежите к высшему классу?

– Сколько раз можно повторять, что у нас нет деления на классы! – с легкой досадой откликнулась она. – Богата ли я? Не знаю, книги мои хорошо расходятся. А почему ты задаешь такой вопрос?

– Эти ткани, старинные книги, серебро, хрусталь…

– Бедный варвар! – не стесняясь, захохотала молодая женщина. – Да, мое платье довольно дорого стоит. А все остальное… Все остальное столь же доступно тебе при наличии карточки А. Серебряные вилки – потому что это красиво, хрустальные бокалы – потому что их сделать столь же просто, как и обычное стекло, а прекрасные ткани продаются нам по весу железа, его слишком мало у велинзи, которые занимаются ткачеством! В этом весь секрет торговли, Тинкар. Доставить товар туда, где он редок, из мест, где его приобретаешь по низкой цене. Что же касается картин, то, как я уже говорила, они подарены мне Пеи.

– Кто такой Пеи? – еще раз решил уточнить землянин.

– Инженер связи и художник.

– Один из твоих друзей?

– Если бы он им не был, он не подарил бы мне пять своих полотен! Обычно он их продает по пятьсот стелларов за штуку!

– Император заплатил бы в сто раз больше!

Он на мгновение представил себе, как возвращается на Землю с десятком таких картин. Их продажа позволила бы ему оплатить экзамены для вступления в класс знати. И тогда конец тяжкой доли солдата! Его будущим детям уже не пришлось бы опасаться строгости законов и несправедливости администраторов. Быть может, он сумел бы создать семью… Он тряхнул головой – увидит ли он вновь Землю?

– Ты не пьешь, Тинкар? Тебе не нравится вино Телефора? Гостеприимная хозяйка с удивлением смотрела на гостя.

– Нравится. Все чудесно, Орена, и все выглядит нереально. Утром я проснулся и решил, что буду пленником у своих спасителей и проведу остаток дней в мрачной стальной камере, не имея никаких надежд на освобождение. Вчера – только вчера! я падал в Пространстве, ожидая смерти. Четыре дня назад я получил из рук военного министра секретный приказ для флота! А сегодня вечером ужинаю с очень красивой женщиной, превратившись за одни сутки одновременно и в богатого человека, и в парию! Я свободен, но заблудился в дебрях чуждой цивилизации, которая, сам не знаю почему, терпит и кормит меня, словно я безвредный паразит! А та, которая угощает меня этим чудесным ужином, презирает планетян и получила от меня удар кулаком! Я не понимаю, что происходит. И все еще не могу поверить в свою безопасность. На Земле политическая полиция обожает жестокую игру – она сообщает пленнику, что тот свободен, а в момент, когда человек минует ворота концлагеря, казнит его выстрелом бластера в спину. Бывали случаи, когда по-настоящему освобожденные люди не решались выйти за ворота и стояли перед ними целыми сутками, пока голод и усталость не вынуждали их рискнуть! Неужели вы играете в подобную игру и со мной? Если да, то эта игра недостойна! Я – солдат, и, если мне положено умереть, я должен встретить смерть лицом к лицу!

– Не сравнивай галактиан с планетными вшами, Тинкар! прервала его Орена. – У нас немало недостатков и даже пороков! Мы вовсе не святые и даже не паломники! Но у нас нет одной вредной привычки – бросать в тюрьму или убивать человека, виновного только в том, что он отличается от нас! Не жди особой дружбы от Звездного племени. Для большинства из нас ты просто планетный червь и надолго, если не навсегда, останешься им. Кое-кто безусловно попытается убить тебя, но это будет происходить по личным мотивам, и вызов тебе бросят в лицо! Убийство у нас наказывается лишь одним способом убийцу выбрасывают в космос без скафандра. Быть может, однажды ты сможешь стать одним из нас, как было с моим отцом. Надеюсь, ты лучше распорядишься этим даром, а не вернешься, как он, в свое болото.

– Я здесь сегодня вечером из-за твоего отца? – Гость внимательно посмотрел на галактианку.

– Частично. Я увидела, что ты одинок, и подумала: каково ему было здесь в течение шести лет, пока он пытался приспособиться? А кроме того, я уже сказала – ты меня развлекаешь. Ну, хватит слов. Ты любишь музыку?

– Да, даже сам играю на флейте, – обрадованно откликнулся он. – У гвардейцев поощряют все, что может скрасить монотонную жизнь на борту крейсеров.

– У меня есть прекрасные записи музыки, которую ты, наверное, не знаешь, ибо она создана композиторами задолго до наступления космической эры. Мы их обнаружили в старых колониях – на Телефоре и Германии. Ты слушал когда-нибудь Бетховена?

– Нет.

Она склонилась над аппаратурой и вставила в ячейку тонкую магнитную ленту.

– Это должно тебе понравиться: концерт номер пять, называется «Для императора». Конечно, он был написан для доисторического, или почти доисторического, императора.

…Тинкар медленно выплыл из грез, в которые его погрузило потрясающее искусство людей, исчезнувших много веков назад.

– Это было чудесно, Орена. Наши современные музыканты, кроме, быть может, Мерлина, и в подметки не годятся старым мастерам. Но уже поздно, и мне пора. Я ведь даже не знаю, где находится моя квартира.

– Как, ты еще ее не занял? Но тогда она пуста! Тебе следовало купить все необходимое. В таких условиях тебе нельзя уходить!

Она хитро улыбнулась.

– Но если ты согласишься остаться у меня на ночь, я смогу тебе гарантировать, что ни один человек нашей цивилизации не почувствует себя оскорбленным.

4. ОДИНОЧЕСТВО

Когда он проснулся, Орены уже не было в комнате. Он оделся и увидел на столе записку: «Тинкар! Я ушла на работу. Увижусь с тобой на днях. Орена».

Он скривился и ощутил себя в глубине души униженным: послание было коротким и равнодушным. Потом пожал плечами: «Иная цивилизация, иные обычаи. Я ничего о них не знаю и не могу их судить».

На всякий случай глянул на часы – 8.30. Он еще не проголодался, а потому решил обследовать небольшое жилище. В комнате, где Тинкар еще не был, располагался кабинет Орены с диктографом, на столе лежала пачка листов – страницы неоконченной рукописи. Он взял верхний листок, посмотрел и понял, что, хотя книга и написана на межзвездном, ее трудно читать: диктограф использовал символы, весьма отличные от тех, к которым привык гвардеец.

»Значит, – подумал он, – им тоже не удалось решить проблему прямой транскрипции!» И все же ему удалось уловить суть романа: это была замысловатая история, происходившая на планете Каффир, о существовании которой он даже не подозревал, но планета могла быть и вымышленной. Герой, попавший в затруднительное положение, оказался прижатым к непроходимому обрыву воинами-калабинцами.

»Надо бы почитать произведения Орены, – сказал землянин сам себе. – Прежде всего это поможет мне узнать о ней, а потом и о ее цивилизации». Он вспомнил о разговоре, который случайно услышал, когда был часовым и каменной статуей стоял у дверей залы, в которой Император давал большой бал. На какое-то мгновение рядом с ним остановились два знатных человека. Он узнал аристократа помоложе – это был историк Бель Карон, двоюродный брат Императора.

– Ошибаетесь, дорогой друг, – говорил он, – ошибаетесь! В романах куда больше правды, чем вы думаете, если вы, читая их, следите не за развитием исторического сюжета, а пытаетесь понять саму цивилизацию. Уверяю вас, эти старые произведения рассказывают нам куда больше о состоянии доимперского общества, чем учебники истории. Не говорю уж о нашей социальной истории, которая соткана из пропагандистских фраз, предназначенных для безграмотного народа.

– Tcc! – прошипел второй собеседник и указал подбородком на Тинкара.

Историк обернулся.

– А! Этот! Гвардеец? Одно из двух: либо он умен и уже давно сомневается, либо глуп и вряд ли поймет то, о чем я веду речь.

Оба удалились, продолжая беседу.

»Я, должно быть, был глуп, – подумал Тинкар, – поскольку в то время я верил в официальную историю. А официальная история гласила, что за пределами Империи царят лишь варварство и хаос, там живут негуманоиды, только и ждущие, когда люди ослабеют настолько, чтобы их уничтожить… А теперь… Я увидел гигантские города-бродяги, а о них не скажешь, что они населены варварами. Есть и иные миры, населенные людьми, но не принадлежащие Империи».

Он положил на место страницу и вышел на улицу. Дверь с магнитным замком захлопнулась сама собой. Тинкар сверился с планом, зашел в ближайший справочный пункт, выяснил, что его квартира находится совсем рядом. Хотя Орена утверждала обратное, он подозревал это, а потому отправился в общий магазин 17 для покупки необходимой мебели.

Но сначала зашел к себе. Расположение пустых комнат оказалось таким же, как и у Орены. В магазине Тинкар выбрал узкую кровать, стол, два стула, несколько полок, самую необходимую утварь для кухни. Все это стоило сто стелларов, но с него взяли лишь половину, остальное он должен был выплатить в течение четырех месяцев. Ему бесплатно выдали устройство внутренней связи, обязательное для каждой квартиры. Все утро Тинкар занимался приведением в порядок нового жилища, а потом отправился в ресторан, где накануне встретил Орену.

Официант за стойкой узнал его.

– Что, планетянин, снова к нам? Тебе повезло, что Орена не потребовала своего права! Она метко стреляет!

– Я тоже. Это моя профессия, – хмыкнул землянин.

– А ты знаешь, что она уже убила троих?

Ему хотелось сказать, что на его счету несколько десятков, но он сдержался. Зачем? Тинкар выбрал два блюда.

– Ну ладно, болотная вошь, не дуйся! На борту «Тильзина» собрались не такие уж плохие парни. Полагаю, в тебе есть кое-что особое, если технор дал тебе карточку А.

Человек наклонился вперед, и его курносое лицо расплылось в улыбке.

– Если у тебя возникнут затруднения, зайди ко мне. Быть может, я сумею тебе помочь.

Тинкар сжался, услышав такое предложение от низшего по рангу, но тут же заставил себя сбросить напряжение. В конце концов, он не знал истинного статуса этого человека. В столь странной цивилизации он вполне мог быть выдающимся гражданином после того, как заканчивал свои обязательные два часа общественного труда.

– Куда приходить? – уточнил он. – Сюда?

– Конечно нет! Днем в лабораторию на палубе семь, улица двенадцать, зал сто двадцать два. После девятнадцати часов ко мне домой, палуба двадцать два, улица шесть, квартира сто пятьдесят семь. И то, и другое расположено в секторе три.

– В лабораторию? – удивленно переспросил гвардеец.

– Я химик. Спросишь Поля Петерсена.

Тинкар завтракал, пребывая в задумчивости. Только двое тильзинцев заговорили с ним, кроме технора и девушки, проводившей его до банка. И оба были настроены в общем-то дружески. А с Ореной у него сложились даже более чем дружеские отношения.

Закончив завтрак, Тинкар решил обследовать город. Судя по плану, это можно было сделать намного скорее, чем ему показалось вначале из-за размеров звездолета, поскольку сектора выглядели почти симметричными. Его внимание сразу привлекла одна особенность: в каждом секторе и на трех палубах располагались огромные помещения, обозначенные как машинные залы. Он направился к ближайшему из них и, только один раз сбившись с пути, оказался перед нужными дверьми. Его ожидал неприятный сюрприз: на дверях красовался огромный красный перечеркнутый круг.

»Вне моей досягаемости. Следовало этого ожидать. В конце концов и на наших крейсерах доступ к двигателям разрешен лишь механикам и офицерам».

Он философски пожал плечами, вернулся назад и долго бродил по городу, пока не убедился в том, что все, интересующее его, находится за дверями с перечеркнутым красным кругом.

Ему осталось лишь отправиться в библиотеку.

Библиотека университета располагалась в центре города между двумя парками. Тинкар пересек первый парк, тот кишел детьми, которые с криками носились друг за другом, совсем как на Земле. Он вошел в холл библиотеки и увидел две двери. На одной на межзвездном было написано: «Абонемент», на другой: «Читальный зал». Он вошел в последнюю.

За дверью располагалась небольшая комната со столом, за которым сидела девушка. Тинкар остановился как вкопанный. Рядом с ней не только Орена казалась вульгарной, даже графиня Ирия, которую молодые офицеры нарекли «недосягаемой мечтой», выглядела блеклой и лишенной всякого очарования. Девушка была рыжей – ее длинные волосы отливали чистой медью… Огромные темно-зеленые глаза, тонкий прямой нос, быть может, излишне крупный рот…

Библиотекарша с улыбкой поднялась ему навстречу.

– Что желаешь почитать, брат?

Он смутился и тоже улыбнулся.

– Мне хотелось бы почитать книги по истории.

– Проще простого. Какие?

– Не знаю…

– С какой хочешь начать? Телкар, Якобсон, Рибо, Ханихара? Может, Салминен?

– Мне советовали прочесть Мокора.

– Мокор? – удивилась девушка. – Обычно с него не начинают. Он труден для понимания. Что будешь читать? «Историю Звездного племени»?.. «Великую миграцию»?.. «Эссе о смысле галактической истории»?

– А что вы посоветуете?

– Первую… Ты обратился ко мне на «вы»? К какому клану ты относишься?

»Ну началось!» – подумал он.

– Ни к какому!

– Планетянин? Тогда твое место не здесь. – Приветливость девушки мгновенно испарилась.

– Меня послал технор.

– А! Ты и есть тот самый планетянин! Не знаю, что взбредает в голову моему дядюшке в последнее время! О, космос! У меня впервые попросили книгу деда, а просителем оказалась земная вошь!

Она с отвращением на лице протянула ему анкету.

– Заполни это! Дай твою карточку. Так я и думала! Карточка А землянину! Возьми ее! Пройдешь через эту дверь, найдешь зал С и нишу четырнадцать. Умеешь пользоваться считывателем? Уж не думаешь ли ты, что тебе на руки выдадут оригинал? В следующий раз постарайся не приходить в те часы, когда я на службе!

Считыватель оказался проектором микрофильмов, хотя и более усовершенствованным по сравнению с теми, которыми он пользовался ранее. Он углубился в «Историю Звездного племени».

Книга была написана сжатыми фразами и не давала никаких послаблений читателю, собственно, она подтверждала то, что сказала Орена, но содержала массу драгоценных подробностей. Его сразу поразило разнообразие имен на «Тильзине». Одни были явно земного происхождения, такие, как Петерсен, Валох, Рибо, Ханихара. Привычный к космополитизму Гвардии, он с легкостью привязал их к месту происхождения: бывшая Скандинавия, бывшая Центральная Европа, бывшая Франция, бывшая Япония. Но другие имена, вроде Тана Экатора, Мокора или тех, которые он видел на обложках книг в библиотеке Орены – Орипсипор, Телмукинка, – показались ему чужими. Во время великой миграции пассажиры звездолета № 3 решили разрушить за собой все мосты, связывающие их с родной планетой, и произвели космическое крещение, выбрав себе искусственные имена. Даже сегодня, добавлял Мокор, этими именами продолжали пользоваться. Среди членов экипажа корабля существовала некая тенденция к эндогамии, не настолько серьезная, чтобы угрожать генетическому наследию, но достаточная для ощутимого воздействия на потомков. К этому следовало добавить резко антипланетарный образ мышления. Тинкар усмехнулся: «Полагаю, моя нежная библиотекарша должна носить имя Иоретура Калькакубитатум!»

Он быстро проскочил ту часть книги, которая относилась к началу эры галактиан, решив, что вернется к ней позже и спокойно разберется во всем. Времени у него хватит. А вот то, что относилось к современной истории, живо заинтересовало его.

Долгое время Звездное племя жило без каких-либо контактов с остальной частью человечества, развивалось, осваивало ту или иную необитаемую планету, трижды встретилось с мирными негуманоидными расами, постепенно расширило территорию своего скитания в космосе. В эту эпоху города уже отказались от гиперпространственного устройства Курсена («От единственного, которое мы знаем», – с горечью подумал Тинкар) и перешли на тот тип двигателей, который разработали неведомые обитатели покинутого города. А вскоре «Рома» вступила в контакт с первыми доимперскими колониями людей. Как раз перед началом катаклизмов («Вероятно, это называется у нас объединительной войной», – сказал себе Тинкар) несколько групп смельчаков на инфрасветовых кораблях отправились завоевывать галактику, используя анабиоз. Почти все они успешно завершили свое отчаянное предприятие (что лишний раз подтверждало старую поговорку Гвардии; чем отчаяннее авантюра, тем больше шансов на успех). Отважные космопроходцы рассеились по мирам и основали различные цивилизации, отличавшиеся от цивилизации галактиан и землян, но ограниченные рамками одной солнечной системы. Галактиане установили с этими полубратьями коммерческие отношения, они обычно играли роль посредника между разными цивилизациями, хотя и не испытывали особой симпатии к другим обществам. Из-за разного отношения бродячих галактиан к своим оседлым соплеменникам образовалось две партии: партия консерваторов, которые считали, что такое положение вещей вполне удовлетворительно, и партия авангардистов, предвидевших день, когда эти цивилизации вновь выйдут в космос и станут конкурентами галактиан. Именно поэтому авангардисты хотели установить для этих планет карантин и сделать все, чтобы помешать им вновь выйти в межзвездное пространство.

»«Орена, если я правильно понял, относится к партии авангардистов, а значит, особо сильно настроена против планетян, – подумал Тинкар. – Наверное, я слишком сильно развлекаю ее… Технор называет себя консерватором, но относится к „чистым“, к тем, которые расстались со старыми земными именами. Столь же сложно, как и придворные интриги!»

Он открыл заключительную главу. Книга завершалась на оптимистической ноте: каково бы ни было отношение галактиан к этому вопросу, ни одна из партий не собиралась брать власть силой и никакой серьезной опасности в ближайшем будущем не представляла.

»Мне стоит прочесть «Эссе о смысле галактической истории», – решил Тинкар и глянул на часы. День пролетел очень быстро. Он вышел из библиотеки. Рыжей девушки нигде не было, вместо нее сидела молоденькая блондинка, которая тоже собиралась уходить.

– В какие часы работает библиотека?

– Библиотека открыта всегда, брат, – улыбнулась блондинка. – Кроме абонемента, он уже закрылся. Ты ведь планетянин?

– Вижу, что информация передана по цепочке! До завтра!

Он поужинал в просторном зале ресторана почти в полном одиночестве. Петерсена не было, вместо него появился какой-то брюнет, который обслужил его, не произнеся ни слова. Поужинав, Тинкар вернулся к себе, в почти монашескую обитель, и постарался привести в порядок свои мысли и впечатления.

»Подведем итоги. Мой звездолет взорвался из-за саботажа. Меня подобрал город-бродяга, населенный потомками ученых-предателей, убежавших из Империи при Килосе III. Этот народ испытывает сильное презрение к планетянам, особенно к тем, кто попал к ним из Империи. Мне это постоянно дают почувствовать. Некая девушка оскорбляет меня, я теряю хладнокровие и сбиваю ее с ног ударом кулака. И тут она превращается в моего ментора, приглашает на ужин и даже более того! Она гидропонистка и писатель. Каждый представитель этого странного народа имеет две профессии, одну общественную, ей он уделяет два часа в сутки, другую – свободную. Официант, оскорбивший меня в первый раз, когда я появился в ресторане, теперь предлагает мне свою помощь. Он – химик. Некто Пеи, инженер связи, вероятно, один из крупнейших художников галактики, если я могу верно судить об этом. Без всяких сомнений, галактиане очень цивилизованный народ, а в некоторых областях далеко нас превосходят, но в то же время они крайние индивидуалисты, и мне непонятно, как может функционировать их общество. Если только они не скрывают от меня какие-то факты. Добавим, что их начальник вручает мне карточку А, то есть карточку обычного гражданина, хотя меня к ним забросил несчастный случай. И это несмотря на то что я отношусь к гражданам той самой Империи, презираемой и ненавистной! И каждый видит в этом скрытый смысл. Я ничего не понимаю!

Ну и черт с ними! Я не социолог и не философ. Плевать мне на основы их цивилизации. Главное для меня – вызнать, как добраться до базы и оправдаться».

База… Как она была далека! Его вдруг охватила сильная тоска, тоска по хорошо выверенной жизни. В той жизни ему не приходилось часто принимать решения, там все было предусмотрено его начальниками, и время текло в рутине дней, в рутине утренних и вечерних сборов. Трудно прожить двадцать один год в одном и том же ритме и не привыкнуть к нему. Ему не хватало друзей, молодых лейтенантов, таких, как и он сам, его восемнадцатиметрового торпедоносца и десяти парней экипажа, из которых он жестокими тренировками создал боевую единицу, столь же опасную и быструю, как кобра. Кто теперь командовал «Скорпионом»? Хьюг Брейн? Хаукава? Или малыш Ян Лепрад, который, разъярившись, что над его хлипкой фигурой постоянно издевались, вызвал на дуэль майора Торсена, двухметрового гиганта, и убил его в сабельном бою, поставив на кон свою жизнь и став лейтенантом сразу из мичманов? Тинкар надеялся, что командиром стал именно Ян. В его руках «Скорпион» еще посражается. Тинкар понимал, что в этот момент его корабль ведет бои, если только его уже не развеяли металлической пылью космические ветры.

В эту ночь он спал мало. В его мозгу рождались самые несуразные проекты – от захвата шлюпки с целью бегства (палуба 1, коридор 6) до убийства технора и уничтожения города.

Разбудил его звонок внутренней связи. Экран не зажегся, но безликий голос приказал ему после завтрака явиться к технору.

Он соорудил завтрак из тех продуктов, что купил накануне, не без труда включив слишком уж совершенную плиту. Потом отправился в библиотеку. На этот раз дежурила довольно пожилая темноволосая женщина. Она с гримасой отвращения на лице направила его в нишу 17. Он быстро закончил просмотр книги Мокора, внимательно прочитал главу, посвященную мфифи.

Мфифи не были расой людей, впервые встреча с ними произошла лет тридцать назад. Шлюпка с «Суоми» приземлилась на одной из безымянных планет у звезды G1. Там, на берегу озера, галактиане обнаружили следы пребывания разумных существ: несколько металлических коробок, сломанное оружие, выжженный круг земли и могилу. Оружие явно было сделано не человеческими руками. Могила оказалась открытой. Почти разложившееся тело представителя неизвестной расы чем-то напоминало тела землян. Через два дня произошла неожиданная встреча в космосе – из ниоткуда вынырнул пирамидальный звездолет. Он сделал несколько залпов по городу и исчез. «Суоми» потерял сто двадцать семь человек, корпус его был пробит в семнадцати местах.

Следующее событие произошло незадолго до традиционной большой встречи, когда на небе Авенира зажигалась еще сотня звезд… Ожидалось, что в празднике примет участие сто один город, но «Кантон» так и не прибыл.

Прошло еще десять лет. Новая встреча с мфифи завершилась для галактиан трагедией. «Ута», которая вынырнула из гиперпространства в районе Денеба, была атакована крупным чужим городом – враг ворвался в коридоры, сражение было жестоким и коротким: оно длилось всего десять часов! Но, как это ни парадоксально, десять часов боя принесли известную пользу. Один инженер сумел записать все происходящее на пленку – он заснял нападавших, их оружие, их методы борьбы, потом загрузил запись в торпеду связи, та долетела до Авенира, и ее нашли галактиане во время следующей традиционной встречи. Все это и все то, о чем люди узнали потом, было изложено в книге Трига Соренсена «Мфифи». С тех пор Звездное племя потеряло еще пять городов, три города были уничтожены полностью, два – частично: их случайно обнаружили в последний момент подоспевшие спасатели. Мокор не приводил технических подробностей: очевидно, факты, касающиеся мфифи, были известны всем. А тот, кого интересовали подробности, мог почерпнуть их у Соренсена.