Текст книги "Апокрифические истории"

Автор книги: Фома Топорищев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Топорищев Фома Евграфович
Апокрифические истории

Фома Евграфович Топорищев

Апокрифические истории

Мы лишь дрова в камине истории...

Ф.Е.Топорищев

Господь – сатане:

– Ты посмотри, что они творят! Боже мой, неужели все мои усилия пошли насмарку? Ведь они ни во что не верят!

– Главное – вера в себя, Господи...

–

Господь из пламени куста – Моисею:

– Ну, что же... Завет мы установили, скрижаль оформили... Что еще? Пожалуй, что и все. Не стесняйся, забегай на досуге.

– Да, да, конечно. Вот только утрясу свои земные делишки и соберусь всенепременно!

–

Каин – Авелю:

– Послушай, братец, что тебе в этом первородстве? Так ли уж важно, кто стартовал первым – важно, кто первым явился на финиш.

–

Сатана – Христу:

– И давно вы здесь у нас?

– Да как вам сказать... С прошлого воскресения.

– А когда обратно собираетесь?

– Жду рождества.

– А-а, понятно... Ну, как говориться, с Богом!

–

Христос своим апостолам:

– Вот что, ребята, когда наступит царствие небесное, не ломитесь все скопом.

–

Сатана чертенятам на уроке:

– Запомните: евреи хорошо идут на манну небесную, русские на клюкву развесистую, а французов нужно улавливать тенетами любви.

– Где же их брать, господин учитель?

– Шерше ля фам, друзья мои!..

–

Зевс – Прометею:

– Так-то, брат... С огнем шутки плохи!

–

Прометей людям:

– Вот вам огонь, а Герострата боги пошлют позднее...

–

Герострат, бегая по Парфенону из угла в угол:

– Они думают что добыть вечную славу так просто! Как будто мрамор – это солома...

–

Зевс – Кроносу:

– Вы, папаша, только предоставляете время, я же распоряжаюсь им по своему усмотрению.

– Конечно, сынок, все мое время в твоем распоряжении, но так ли его много осталось? Ведь я уже немолод...

–

Авгий – Гераклу:

– Напрасно вы, сударь, все пустили на самотек.

–

Тесей – Минотавру:

– Что-то у тебя, братец, нынче с головой не в порядке. Да и я совсем замотался...

–

Афродита в раздражении – Парису:

– На худой конец вы могли бы и сами съесть это яблоко... А что теперь прикажете делать? Вторую Трою?!

–

Ахиллес – троянцам:

– Это была только минутная слабость, уверяю вас. Уж не думаете ли вы, в самом деле, что этот ваш Парис заглянул мне в душу?!

–

–

–

Фараон Хеопс, осматривая свою пирамиду:

– Черт побери, как широко было задумано, но все усилия сошли на нет!

–

Фараон Тутанхамон руководителю строительства гробниц:

– Заканчивайте мою и приступайте к гробнице сына. Одновременно закладывайте внуку.

– Но, господин, ваш внук ведь еще даже не родился!

– Это ничего. Хуже будет, если он умрет, а гробница еще не будет готова... Да и вообще, дело не в покойнике его-то мы всегда подыщем. Дело в принципе. Чем дольше строим, тем дольше стоит.

–

Царь Соломон своему евнуху:

– Это правда, что у меня триста жен?

– Да, государь, и еще тысяча наложниц.

– Хм... Это нас ко многому обязывает...

–

Царь Соломон своим женам:

– У бога дней много. Уповайте на него, и до вас дойдет очередь.

–

Царь персов Ксеркс навел мосты через Геллеспонт, но буря их разрушила. Ксеркс приказал высечь море. Когда слуги вернулись, он спросил:

– Ну как, высекли?

– Высекли, государь.

– И что море?

– Утихло, государь.

– То-то же!.. В другой раз станет бушевать, и вовсе повешу.

– Теперь другая оказия – горы кругом.

– Что еще за горы? Будут мешать – своротить!

– А с греками-то как быть?

– Вечно эти греки путаются под ногами... Куда ни сунься, везде греки – места уже в Истории не осталось!..

–

Солон – афинянам:

– Хотите и дальше жить в беззаконии?

– А чем плохо?

– Ну как же! Каждый день ваши жены пристают, мол, доколе мы будем ждать? Хотим, мол, пользоваться правами законных супругов!

– Раз такое дело, мы согласны.

– Тогда так: я пишу законы, а вы их соблюдаете. Те, которые будут строго блюсти закон, объявляются гражданами Афин, а все прочие объявляются вне закона...

–

Отцы города собрались возле бочки, в которой сидел Диоген. Философ не обратил на них никакого внимания – он размышлял.

– Послушайте, уважаемый, – обратился к нему один из отцов, не могли бы вы хотя бы на время покинуть вашу.., хм, ваше убежище?

– Покинуть? С какой стати мне его покидать?

– Дело в том, что... Но дело даже не в этом! Согласитесь, ваше сидение в этой грязной бочке может быть расценено как вызов общественному мнению.

– Может быть, а может и не быть. Во-первых, моя бочка отнюдь не грязная, ибо я ее регулярно чищу. Во-вторых, она никому не мешает. Я же – свободный гражданин и имею право жить там, где мне заблагорассудится.

– Да, но... Разумеется, это так, и если бы наш город не посещали иностранцы, никто бы вам и слова не сказал. Но они приезжают, являются сюда и удивляются. "Как же так, – говорят они, – ваш город такой преуспевающий, жители благородны, кругом порядок, чистота, и вдруг этот нищий!" У горожан такие слова вызывают справедливое недовольство. Они ведь не виноваты, что вам захотелось жить в бочке.

– Нет, они не виноваты, – после некоторого раздумия согласился Диоген.

– Тогда почему бы вам не укатить свою бочку куда-нибудь на окраину, где ваш образ жизни не мог бы столь назойливым образом мозолить глаза приезжим?

Диоген снова углубился в размышления. Отцы города терпеливо ждали.

– Что ж, – наконец сказал философ, – предложение интересное. Но у меня есть другое. Если горожанам так не по душе место, где лежит моя бочка, то почему бы им самим не перекатить свой город куда-нибудь подальше...

Бочку таки укатили с центральной площади города, причем вместе с Диогеном. Правда, с тех пор иностранцы, даже не заезжая в город, отправлялись смотреть бочку, в которой сидел этот чудак. Торговля пошла на убыль, город постепенно пришел в упадок, а вместе с ним и вся древняя Греция...

–

Поликрат, обнаруживая в животе рыбы кольцо, брошенное им в море:

– Черт побери, это же мое обручальное кольцо! А я уже почувствовал себя вполне свободным от своих брачных обязательств. Пожалуй, следует отказаться от рыбных блюд, а кольцо выбросить к свиньям...

–

На суде по делу о поджоге храма Артемиды:

– Фенидон, ответь суду, зачем ты поджег Парфенон?

– Я хотел, ваша честь, чтобы мое имя не кануло в Лету, но осталось в памяти потомков на века!

– И тебе было не важно, какая это будет слава?

– Слава, есть слава, ваша честь. Она либо есть, либо ее нет. А добрая или худая – этот вопрос никого не интересует.

– Знай же, безумец что ты будешь казнен, и твое имя отныне будет запрещено упоминать где бы то ни было.

– Я не прошу пощады, ваша честь, и этот приговор принимаю со смирением, – произнес Фенидон, опуская глаза.

Увидев усмешку на лице обвиняемого, суд пришел в замешательство. А на следующий день его освободили из-под стражи.

– Как? – изумился Фенидон. – Это ошибка! Меня должны казнить! Это я сжег храм Артемиды!

– Увы, это действительно ошибка. Вы признались в умышленном поджоге, но оказалось, что раньше вас Парфенон подпалил другой человек, и сделал это гораздо успешнее.

– Не может этого быть!

– Освободите камеру, уважаемый. Иначе вас привлекут к суду за нарущение общественного порядка.

– Боги!.. Неужели это правда? Не может быть! Как же имя этого человека?

– Его имя строжайше запрещено упоминать. Но вам, как потерпевшему, я, так и быть, скажу. Его имя – Герострат.

– Счастливец! – простонал Фенидон и в невыразимой тоске покинул камеру.

На следующий день имя Герострата, который никогда не существовал, знал и проклинал каждый житель города. А еще через два дня Фенидон собственноручно удавился. Его имя не сохранила История.

–

Филипп Македонский – Демосфену:

– Странный ты тип, Демосфен. С тобой говоришь, а ты словно бы воды в рот набрал!

– Набрал. Только не воды, а камней.

– Зачем?!

– Не хочу затевать бесплодную дискуссию.

– Но ведь ты хочешь стать оратором.

– Вот когда стану, тогда и поговорим...

–

Аристотель – своему лучшему ученику:

– Вы, Александр, можете покорить Индию и Китай, но вы никогда не покорите Америку, ибо даже понятия не имеете о ее существовании.

–

Александр Македонский военноначальникам:

– Итак, мы можем двинуться на восток. Какие еще имеются соображения?

– Можно двинуться на запад...

– Нет, это невозможно. Мы не можем двигаться одновременно в противоположных направлениях.

– Тогда почему бы нам не двинуться на юг?

– На юг? Заманчиво... Но вы уверены, что именно на юге мы встретим противника?.. Север тоже отпадает, ибо мы пришли с севера, и идти туда – значит отступать. Таким образом, мы движемся на восток. Солнце будет слепить глаза моим воинам и они не испугаются противника. Следовательно, на востоке успех нам гарантирован!..

Рассудительность Александра вошла в поговорку.

–

Двое юных путешественников остановились подле могилы Александра Македонского.

"Этого клочка земли оказалось достаточно для того, кому не хватило вселенной", – гласила надпись на надгробном камне.

– Недурно! – пробормотал молодой человек, обращаясь к стоявшей рядом девице. – Как ты думаешь, может ли мужчина оставаться мужчиной, будучи великим полководцем?

Девица развязно хихикнула.

– А как ты думаешь, может ли называться мужчиной тот, кто предпочитает войну женщинам?

– Но быть может он просто вынужден был так поступать...

Земля дрогнула у них под ногами – то великий полководец перевернулся в гробу. Откуда-то снизу послышался голос:

– О, боги! При жизни обо мне никто не смел сказать худого слова. Теперь же каждый встречный склоняет мое имя, как ему заблагорассудится. Ну почему вы не даровали мне бессмертие?!

Другой голос из раскаленной солнцем вышины ответил ему:

– Будь мужчиной, Александр. При жизни ты слишком много заботился о военной славе, и дал повод думать, что ею ты хотел компенсировать некоторые свои недостатки. Ты не позаботился о потомстве, и теперь даже мы не можем укоротить злые языки, ибо и у нас нет доказательств.

– Что же мне теперь делать? И дальше терпеть издевательства? Сколько это может продолжаться?

– Ты ведь сам хотел вечной славы, – ответил суровый голос свыше. – Ты ее получил.

– Но неужели даже вы, боги, не можете ничего сделать. Сделайте же хоть что-нибудь!

– Хорошо, – после некоторого раздумья ответил голос. – Но придется потерпеть. Терпение – главное достоинство настоящего мужчины.

– Я готов. И сколько придется терпеть?

– Пока тебя не забудут.., – был ответ.

–

Римляне между собой, отбив нападение галлов:

– Слава богам, мы прогнали неприятеля!

– Рим спасен! Гуси спасли Рим!

– Да, если бы не гуси – конец великому городу... Надо бы как-то отметить это дело.

– Чем отмечать – в городе почти не осталось провианта.

– Верно, с харчами дело туго.

– Да-а... А может быть того.., гусей зарежем?

– Как гусей?! Они же спасли Рим!

– Ну, если они один раз постояли за отечество, то могут и другой раз постоять. Чтобы уж заодно... А мы потом им памятник отгрохаем. Так и напишем: "Гусям, отдавшим жизнь за отечество от благодарных римлян."

–

Пирр – воинам:

– М-мда, еще одна такая победа, и я останусь без войска.

– Да царь, еще раз так победишь, и армия останется без полководца...

–

Понтий Пилат первосвященникам:

– Все нужно делать чистыми руками, коллеги. Ибо грязные руки пачкают само дело...

–

Юлий Цезарь – своим легионам:

– Жребий брошен, господа, извольте лезть в воду.

– Что за шутки, Цезарь, с какой стати!

– Какие шутки, я уронил свой жребий в Рубикон! Теперь его надо непременно найти, иначе судьба от нас отвернется. Мы не можем допустить, чтобы наш жребий достался варварам.

–

Цезарь – Бруту:

– И ты, Брут?! Ведь ты был моим лучшим другом!

– Да я и сейчас желаю тебе только добра. Подумай, Цезарь, ведь лучше умереть на вершине славы, нежели дожидаться, пока твоя звезда закатится, и влачить жалкое существование в старости. Разве я не прав?

– Прав. Но ведь ты останешься в веках убийцей самого Цезаря! Могу ли я желать такой судьбы своему лучшему другу?

– Я твой друг, Цезарь, и ради нашей дружбы готов принести эту жертву! Мы и в истории будем стоять рядом...

–

– Цицерон – Катилине:

– О времена, о нравы!.. Ты изнежен, Катилина – какой пример ты подаешь молодежи?!

– Да, я изнежен. Но я ублажаю свою плоть, ты же, Цицерон, невоздержан в размышлниях, что гораздо хуже. Ты своим красноречием погубишь Рим!

– Что?! Да от всего Рима кроме моего красноречия и римского права ничего и не останется...

–

Октавий Август – Вару:

– Вар, Вар, отдай мне мои легионы!.. О боги, ну почему я доверил своих лучших воинов этому варвару?! Лучше было бы самому стать во главе войска и погибнуть в бою, нежели терпеть такой позор...

– Позор был бы еще страшнее, император, если бы я вернулся с легионами и предъявил претензии по поводу оснащения армии.

–

Император Нерон своим подругам:

– Вы, разумеется, милашки, но одного этого еще не достаточно, чтобы попасть в историю Древнего Рима.

–

Нерон, пронзая себя мечом:

– Какой великий артист погибает! А какой режиссер!.. Но никому до этого нет дела.

Слуги, поднимая умирающего императора:

– Император, ты умираешь! Скажи свое последнее желание.

– Занавес...

–

Калигула – сенату:

– Я уже не говорю, что римские нравы теперь нельзя ставить в пример даже варварам. Я обращаю внимание присутствующих, что здесь сенат! Мы и без того позволяем себе слишком мное. Не хватает только драк... Вам следует понять, что тут не конюшня, а вы не извозчики. Постыдились бы хоть лошади, господа сенаторы!

–

– ...А в остальном полагаю, что Карфаген должен быть разрушен.

– Хорошо, Карфаген разрушен – что дальше?

– Мое дело дать предложения. А что делать – пусть решает сенат. В крайнем случае будем строить второй Рим, если уж больше не останется ничего подходящего для разрушения. В конце концов, история не заканчивается Пуническими войнами.

–

Ганнибал своим соратникам:

– Вы знаете, сколько обещано римлянами за мою голову? Удивляюсь, почему никто из вас еще не клюнул на эту приманку!

– Жизнь, Ганнибал, научила нас, что отдельная голова ровным счетом ничего не стоит. Она имеет вес только вместе с телом. Риммляне, верно, глупы, оценивая ее так дорого, а с дураками лучше не связываться...

–

Антоний – Клеопатре:

– Послушайте, дитя мое, что вам скажет умудренный опытом человек. Только женщина может сделать из юноши мужчину, Но юношу из старика не может сделать даже она. Вы хотите сделать невозможное, а на это способна только любовь.

–

Аттила – соплеменникам:

– Трава не должна расти там, где ступает мой конь! Только так мы одолеем Рим.

– Что же нам теперь, выдирать ее с корнем? Траве ведь не прикажешь, где расти, а где – нет. Сейчас весна, а весной все растет.

– Хорошо, бездельники, выступаем зимой...

–

Юстениан – византийцам:

– Я решил даровать народу водопровод!

– Слава тебе, о великий! Но кто же его нам сделает? В Риме водопровод делали рабы, а у нас их нет.

– Стало быть, теперь будут и у нас... Кто доброволец?

–

Пророк Магомет – последователям:

– Я придумал новую религию и говорил с Аллахом...

– Что сказал Аллах, учитель?

– Он, в принципе, за, но строго предупредил против фанатизма.

– А что такое фанатизм, учитель?

– Поживем – увидим...

–

Карл Великий – маврам:

– Вам, уважаемые, самим Господом предоставлена Африка – что вы делаете в Испании?

– Ждем освободителя... Не можем же мы уйти просто так, оставив несчастных испанцев на произвол судьбы.

– А-а... Ну так я и есть освободитель.

– Чем это можно подтвердить?

– Как обычно, огнем и мечем...

–

Фридрих Барбаросса – Ричарду Львиное Сердце:

– Послушай, Ричард, мы уже третий год мотаемся по городам и весям, а Палестина как сквозь землю провалилась. Пора это дело кончать!

– Кончать? А как же гроб господень? Или прикажешь оставить его проклятым магометанам?

– Да на кой нам этот гроб?! Все равно никакого Господа в нем уже нет – он ведь, по слухам, вознесся. А если ему таки позарез нужен этот гроб, то пусть покажет, где Палестина... Между нами, почему бы Господу в свое время не разместить эту Палестину где-нибудь на юге Франции?..

– Пожалуй, что и так, но ему сверху виднее...

–

Папа Бонифаций VII – Филиппу Красивому:

– Что, красавчик, не терпится гульнуть на моих похоронах? А вот я тебя отлучу от святой церкви, тогда попляшешь!

– Чихать я на тебя хотел, старая развалина! Думаешь, у меня своего папы нет?..

–

Вильгельм Телль – Фогту Гесслеру:

– Как видишь, я попал в яблочко, а если бы не попал, то уж следующая стрела была бы твоя, мерзавец!

Гесслер насмешливо:

– А яблочко-то было с гнильцой... Само по себе, развалилось, так что ты, братец, попал пальцем в небо!

– Возможно. Но думаю, все же, с гнильцой была твоя голова, иначе бы ты не затеял это грязное дело!

–

Тамерлан – туркам:

– Вот что, ребята, оставьте в покое Византию, иначе я вам головы поотрываю. Религиозные споры решает время, а Византия и без вас развалится под ударами единоверцев.

– Но эта Византия – оплот неверных! Сколько можно терпеть...

– Ничего, потерпите. Самые нетерпеливые могут пока планировать сражения с будующей владычицей морей.

–

Колумб – матросам:

– Ну, молодцы, скажите, если мы поплывем на восток, то куда приплывем?

– На Восток.

– Верно. А ежели на юг?

– Должно быть, на Юг.

– Черта с два! Если все время плыть на юг, то через некоторое время поплывешь на север.

– Мудрено...

– Хорошо, а если мы поплывем на юго-запад? Не знаете? Тогда я вам скажу: мы приплывем в Америку и попадем в историю!

–

"Земля! – закричал матрос на клотике. – Вижу землю!"

"Наконец-то," – подумал Колумб, когда ему передали, что на горизонте показалась земля.

Он вышел на палубу. Ярко светило солнце, на море стоял полный штиль. Паруса едва колыхались от слабого ветра, а до земли еще было плыть и плыть.

– Пойду вздремну, пожалуй, – сказал Колумб сам себе.

Но тут из каюты вышел капитан флагмана. Он был явно чем-то озабочен.

– Сеньор Колумб, – произнес капитан, – вы полагаете, что на горизонте Индия?

– А вы в этом сомневаетесь? – Колумб окинул взором горизонт.

– Нет, но...

– А я, представьте, нет. Впрочем, если между нами, я вам скажу: мне абсолютно наплевать, что это за земля. Будет Индия хорошо, нет – тоже недурно.

– Но командор, – капитан заметно волновался, – ведь если это окажется действительно Индия, то...

– Я слушаю, слушаю, продолжайте, – сказал Колумб рассеянно.

– То значит Земля круглая! – выпалил капитан.

– В самом деле? А почему вы сделали такой вывод?

– Ведь мы плыли на запад, а Индия – на востоке. Значит...

– Это ровным счетом ничего не значит. Судите сами: предположим, капитан, вы плывете все время на север, не уклоняясь в сторону ни на градус. Означает ли это, что вы достигните южной оконечности Африки, если Земля круглая?

– Не знаю, сеньор.., – растерянно произнес капитан.

– О, капитан, это просто, как колумбово яйцо. На все есть Господня воля, и если Он пожелает, вы можете приплыть куда угодно, даже в Средиземное море. В сущности, что такое север? Не более, чем фикция, заданная нам магнитной стрелкой, – Колумб в задумчивости выпятил нижнюю губу. – Кто знает, в какую сторону ее повернет Господь на севере...Что же касается Индии, то, откровенно говоря, я не верю, что перед нами именно она. Скорее всего, это совсем другая земля. Но если, возвратившись, мы заявим, что открыли на западе новую землю, нам, скорее всего, никто не поверит. Ведь Новую Землю должны открыть где-то на севере России, и, притом, весьма нескоро. Если же мы скажем, что двигаясь на запад, мы попали в Индию, которая на востоке, нам поверят моментально. Чем нелепее утверждение, тем оно кажется правдоподобнее. К тому же, королю нужна именно Индия пусть он ее получит!

–

Кортес – Монтесуме:

– Если я вас сейчас не завоюю, то явится еще какой-нибудь босяк и сделает то же самое, но уже более цивилизованными методами.

– А если завоюешь?

– Тогда он явится и завоюет еще раз, но вас останется не так много, и жертв будет гораздо меньше...

–

Адмирал Нельсон – капитану флагмана:

– Что вы видите на горизонте?

– Туман, сэр, ничего не видно.

– Туман мешает, когда он в голове. Рассеять и потопить турецкую эскадру!

–

Кальвин – Мартину Лютеру:

– Кто спасется, а кому гореть в геенне огненной – все уже заранее предопределено Господом!

– Выходит, что простым смертным не надо суетиться, а наоборот, жить надо в свое удовольствие.

– Выходит, что так...

– А тогда к чему все это пуританство?

– Да так, однажды к слову пришлось, а теперь, вроде, неудобно отказываться...

–

Жанна Д'Арк – французам:

– Ну-ка, вставайте, бездельники! Вы что, с ума сошли? Враг у стен Орлеана, а они сидят, пьянствуют... Вот явятся англичане онм вам покажут Кузькину мать!

– Кузькину мать русские показывают. Вот когда они явятся, мы им покажем Орлеанскую Девственницу! Англичане – те больше показывают безупречные манеры, да пиво дуют. Плюнь, Жанна, садись с нами, выпьем по маленькой, а там, глядишь, и до дела дойдет!..

– Тьфу!.. Погодите, беспутники, доберется до вас святая инквизиция!

– Дожились... Баба нами распоряжается... Еще посмотрим, кто до кого доберется, ведьма проклятая!

–

Генрих Наваррский – секретарю:

– Какое у нас нынче вероисповедание?

– Католик, ваше величество.

– Жаль... Погоди, как это католик?! Я же, помню, еще третьего дня перекрестился гугенотом...

– Верно, ваше величество, но вчера вы пили с господами католиками и они уговорили вас стать католиком.

– А ты где был? Службы не знаешь! Всю политику мне испортить хочешь, мерзавец... Живо зови священника!

– Ваше величество, к чему эта спешка? Дело к ночи, вы устамши, да и пьяны изрядно. И где я сейчас найду священника, а тем более, гугенота?..

– Молчи, дурак... Меня зовут на французский престол при условии, что я завтра же перейду в католическую веру. Но не могу же я, в самом деле, перейти в нее, если я и без того католик! А Париж стоит хорошей обедни, как считаешь?..

–

Кромвель – Карлу первому:

– Сир, вы приговорены к смерти. Казнь завтра на рассвете.

– И каким образом я умру?

– Вам отрубят голову.

– Кто же этот смельчак, который согласился отрубить голову английскому королю? Вам удалось найти такого человека?

– Да, и притом без особого труда. Это один мой приятель мясник из Ноттингема.

– Мясники теперь рубят головы королям – это ли не позор нации. Бедная Англия!.. Когда французы дойдут до подобной низости, они, по крайней мере, изобретут гильотину...

–

Королева Елизавета Английская – Марии Стюарт:

– Ах, милочка, говорят, вы отравили своего мужа несчастного Дарнлея?

– Вот еще! С какой стати мне его травить?

– Ну.., возможно, он был недостаточно внимателен, или изменял вам с другой королевой.

– Глупости! Будь так, я бы просто развелась с ним и отправила в изгнание. Все гораздо прозаичнее: однажды этот тип напился в стельку, явился в мои покои и потребовал от меня... чего бы вы думали?

– Выполнения супружеского долга?

– Если бы! Он потребовал бутылку виски для себя и еще каких-то двух бродяг, которые, якобы, ждали его на улице. Заявил, что если не получит бутылку, то...

– И вы дали ему эту бутылку?

– Ничего подобного. Я выставила его за дверь!

– Боже... Теперь я понимаю – он умер от жажды... Какая жестокость!

И возмущенная Елизавета отправила Марию на эшафот.

–

Генрих восьмой Тюдор – первому министру:

– Сэр, вы уже подготовили материалы по неверности моей жены? Пора начинать бракоразводный процесс.

– Но, ваше величество, это ведь уже шестая ваша жена, и она вам абсолютно верна. Может быть остановимся хотя бы на некоторое время?

– Как – шестая? Всего только шестая?!

– Ну, разумеется, если не считать...

– Нет, тех считать не будем. Неофициальные супруги – они не в счет. Людовики во Франции, например, не считают фавориток. С какой стати мы должны поступать иначе?

– Но, ваше величество, ни у одного Людовика не было такого количества жен!

– У царя Соломона было семьсот жен и еще триста наложниц, а он был великий мудрец. Неужели я глупее Соломона?

– Но тогда были совершенно иные нравы...

– Ерунда. Нравы меняются, а жены остаются.

–

Людовик четырнадцатый себе под нос:

– Государство – это я! Хм.., неплохо сказано!.. Хорошо, а народ?.. Народ тоже буду я. И я же – король. Теперь, если народ восстает на короля, то это просто нонсенс в государстве!..

–

Людовик четырнадцатый – кардиналу Ришелье:

– Любезнейший кардинал, удивляюсь, как вам удается столь искусно расплетать интриги всех врагов Франции?

– О, ваше величество, это очень просто. Секрет в том, что я плету их сам, а потом ловлю всех на эту удочку...

–

Людовик четырнадцатый – кардиналу Ришелье:

– Ваше преосвященство, ходят упорные слухи, что Анна изменяет нам с этим проходимцем Бэкингемом. Вы пришли чтобы сообщить мне об этом?

– Нет, ваше величество, если бы это одно, я не стал бы вас беспокоить по столь ничтожному поводу.

– Что?! Вы сошли с ума кардинал! По-вашему, если королева Франции изменяет своему супругу – это пустяк?

– Отнюдь, ваше величество, я вовсе не это имел ввиду. Но одно дело, если на карту поставлена честь супруга, и совсем другое, если это – честь государства.

Король, приходя в бешенство:

– Честь государства?.. Это неслыханно! Запомните, кардинал, здесь, во Франции, государство – это я. И я не допущу позора нации. Я желаю быть уверенным, что наследник престола не будет иметь ни капли английской крови!

– Да, ваше величество, я лично позабочусь об этом...

–

Людовик пятнадцатый:

– Apres nois le deluge – после нас хоть потоп! Действительно, это будет после нас, и нам на это наплевать. А когда вода схлынет, плевки уже будут смыты. Точно так же, как после обеда завтрак не имеет никакого значения, а после ужина и обед упраздняется...

–

Один Фридрих – другому:

– В германской истории слишком много Фридрихов. Все Фридрихи, а толку мало.

– Однако во Франции тоже были одни Людовики, и ничего, жили.

– Франция нам не указ – у нас тут Россия под боком, а ни одного Петра нет.

–

Робеспьер – Дантону и Марату:

– Дела идут из рук вон! Надо кого-то казнить для острастки. Предлагаю кандидатуру Дантона. Кто за?

Дантон:

– Я против!

Марат:

– Я воздержался.

Робеспьер:

– Принято большинством голосов.

Дантона казнили, а чуть позже по тому же сценарию казнили и Робеспьера. Когда голосовали за Марата, он опять воздержался, но был убит в ванне Шарлоттой Корде. Опыт Французской Революции свидетельствует,что воздержание – самый приемлемый метод в революционных делах, но и он ничего не гарантирует.

–

Наполеон в Египте – солдатам:

– Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид! Египет существовал еще в те поры, когда Франция полностью отсутствовала. Не исключено, что он будет существовать и тогда, когда Франция исчезнет с лица земли. Таким образом, если мы не будем тянуть кота за хвост, то успеем стяжать вечную славу...

–

Наполеон, в раздумье расхаживая по стене московского Кремля, Мюрату:

– Эти русские – странный народ... Они построили огромную крепость, почти неприступную, и теперь, вместо того, чтобы защищать ее, сдают вместе с самоей Москвою без единого выстрела... Мюрат, что они затевают?

– Не знаю, мой император. В этой России ничего понять невозможно! Кто выиграл Бородино – мы или они? В Европе стоило взять столицу, и государство у наших ног. Здесь же мы выигрываем сражение, берем город, но выясняется, что столица совсем в другом месте. А завтра выяснится, что существует еще одна, либо целых две... Надо уносить ноги, мой император!

– Пожалуй, ты прав, генерал. А вот интересно, согласился бы ты стать императором такого государства?

– Я бы, возможно, и согласился, а вот они, похоже, нет... Ведь я бы ни за что не сдал такую великолепную крепость!

– Да-да, мой верный Мюрат, ты бы защищал ее до конца, и проиграл бы войну. А вот их император отсиживается во второй столице, но войну выиграет. Разница в том, что когда я выигрываю сражение, говорят, что победу одержали французы, а когда русский народ победит, все заслуги припишут его императору.

–

Наполеон после Ватерлоо – Мюрату:

– Теперь я понимаю, что дело не в стратегии, а в выборе правильного направления. Ведь еще два года назад можно было направить наши усилия в сторону острова Святой Елены, превратить его в рай земной и жить припеваючи безо всех этих хлопот.

–

–

–

Архимед возбужденно – Сократу:

– Дайте мне точку опоры, и я переверну мир!

– Весь мир? – уточнил Сократ.

– Если точка хорошая, то весь, – подтвердил Архимед.

– Но тогда как же мы определим, что живем в перевернутом мире?

Архимед задумался. Поразмышляв некоторое время, он сказал:

– Очень просто. Ведь в перевернутом мире верх и низ поменяются местами. Следовательно, если запомнить, где был верх изначально, то потом легко определить, остался ли он на месте, или поменялся местами с низом.

Теперь задумался Сократ.

– Пожалуй, ты прав, – решил он наконец. – Выбрав подходящую точку зрения в качестве опорной, можно перевернуть мир даже не прилагая никаких усилий. Я готов приступить немедленно. Вот только не знаю, сойдемся ли мы в определениях относительно верха и низа...

–

Пифагор уже в десятый раз объяснял доказательство своей знаменитой теоремы. Он устал и был раздражен непонятливостью своего лучшего ученика.

– Ну, теперь ты, наконец, понял, что сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы? Ведь это так просто. Это почти очевидно!

– Да, учитель, похоже, это действительно так.

– Что значит "похоже"! Мы ведь с тобой математики. Либо это так, либо не так, и третьего не дано.

– Так то оно так, а как до дела дойдет, так ни одного прямого угла не найдешь... Куда ни сунешься в Сиракузах – все углы кривые.

– Но чем ближе они к прямым, тем точнее выполнится найденное мной соотношение. Этого-то ты не станешь отрицать?

– Ну... Раз вы говорите, значит так оно и есть.

– Опять – двадцать пять... Я не просто говорю – я это доказал. Отныне это – истина, и никто не сможет ее опровергнуть!

– А никто и не собирается. Всем на это просто наплевать.

– А нам наплевать, что всем на это наплевать! Мы строим величественное здание геометрии, постигаем законы, заложенные в самой природе вещей. Дело ведь не в углах, а в том, чтобы показать всем, что мир устроен не абы как, но подчиняется строгим правилам, которые...

От волнения Пифагор даже побледнел и никак не мог подобрать нужного слова.

– Так разве ж я спорю, учитель. Ясно, что мир сотворен не с кондачка. После весны – лето, после осени – зима; солнце восходит по утрам, а заходит вечером... и так далее. Но... Я давно уже заметил, что как где появляется люди, так сразу все портят. Какие там прямые углы! Явятся, все кругом загадят, сотворят одну большую помойку, а потом еще жалуются, что мир устроен не так, как надо...

Ученик даже сплюнул с досады.

– Да, – сказал Пифагор печально. – Ты прав. Но может быть все как раз оттого, что они еще не постигли всей красоты и гармонии мироздания.

– Возможно и так, но боюсь, что к моменту прозрения от всей гармонии останутся только рожки да ножки. Вот бы состряпать математическую теорию поумнения человечества, тогда можно было бы определить заранее, что произойдет раньше.