Текст книги "Западня"

Автор книги: Флойд Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Уоллес Флойд
Западня

Ф.Уоллес

Западня

Его закутывали в холодную, как лед, простыню, пропитанную какими-то сильно пахнущими специями. Закутывали плотно, так, что пальцы ног дико болели, а руки дрожали, не переставая. Странное дело – у него еще существовали пальцы и, кажется, глаза. Раскрыв их, он попытался посмотреть. Все казалось туманным и расплывчатым, словно снятым не в фокусе.

– Отдыхайте. У вас все в порядке.

Именно это услыхал он, когда впервые почувствовал холод и запах специй, именно эту фразу снова произнес незнакомый голос.

– Мммм, – промычал Жэдивер. Попытка поднять руку не удалась – он не смог ею и пошевельнуть.

– Что случилось?

– С вами произошел несчастный случай. Припоминаете?

Нет, он не помнил.

– Спите – поговорим позже...

Он ощутил, как что-то острое вошло в тело. На мгновение свет, слабо пробивающийся сквозь опущенные веки, вдруг усилился и внешний мир, о котором он сейчас не смог бы сказать ничего определенного, возник в его воображении во всем своем ослепительном великолепии.

Сколько прошло времени, пока Жэдивер окончательно проснулся, он не знал: возможно – несколько дней, возможно – считанные минуты.

В комнате стоял госпитальный запах. Жэдивер попытался приподняться и сесть, но это оказалось свыше сил. Он долго лежал неподвижно и смотрел в зарешеченное окно; кто-то вошел.

– Будет жить, – сказал тот же знакомый женский голос.

– Вы думаете?

Он не мог повернуться, но знакомый запах доносился из-за спины, и ему страшно захотелось увидеть, от кого он исходит. Благоухание, казалось, пропитывало женщину насквозь. Благоухающий лед – вот с чем можно было ее сравнить.

Она присела, и он смог, наконец, увидеть волосы – темно-медные и платье темно-зеленое. Нет, нет, она не походила на робота и потому не могла быть ни дежурной сестрой, ни дежурным сторожем. Логично было считать ее доктором полицейский врач, как это ему раньше в голову не пришло...

Тадеус Жэдивер вздохнул.

– Я еще пригоден на что нибудь?

– Сейчас – нет... Возможно, в будущем вы сможете приносить пользу, но это уж не мое дело, – прозвучал ровный голос.

Жэдивер попытался улыбнуться и поднять странно забинтованную руку.

– Спасибо.

– Я буду ухаживать за вами, но лишь половину положенного времени. А вообще-то уход за больными – дело "комбо".

– Что значит "комбо"?

– То, что слышали... Комбинированный человекоподобный врач-робот. Все госпитали пользуются ими. Робот более аккуратен и чуток, и ему не хватает лишь умения выносить окончательное суждение о больном. В сложных случаях мы работаем вместе.

Он все еще не мог вспомнить, что же с ним произошло.

– Я был в тяжелом состоянии?

Твердый рот, кости скул разбросаны слишком широко. И все же общее впечатление приятное – и было бы еще приятней, чувствуй он в ней чуточку больше теплоты.

– Будь вы наблюдательней, вы бы уже заметили, что каждый дюйм вашей кожи заменен синтетической тканью.

Склонившись, она взяла его кисть, упакованную в светлый губчатый кокон; опытным движением высвободила из корки кончики пальцев.

Жэдивер посмотрел и отвернулся.

– Целлофан, – сказал он.

– Не горюйте, ваша кожа заменена искусственной, но через некоторое время она станет совершенно нормальной.

– Рад слышать, – отозвался Жэдивер. – То, что случилось, выглядит весьма занимательно, но мне что-то не очень хочется выступать в роли анатомической модели...

Поднявшись со стула, она ухитрилась продемонстрировать значительный интерес к происходящему.

– Потребовалось ошелушить сгоревшую часть, а когда вы оказались совершенно ободраны, мы обернули вас в синтетическую кожу. Затем надели и сбрызнули бандаж. Новые формы тела с синтетической добавкой подобны типографским матрицам. Постепенно все вернется к нормальному виду. Ваша новая кожа даже станет более устойчивой против воздействия химических реактивов и болезнетворных микробов.

– Ну, что ж, – заметил Жэдивер. – Теперь я стал чем-то вроде "супермена".

В первый раз она улыбнулась.

– Вещество, из которого сделана кожа, еще ново для нас, чтобы точно сказать, как оно станет реагировать на разные случаи жизни.

Она направилась к двери.

– Через несколько дней я сниму с вас бандаж и отпущу домой. Надеюсь, вы знаете, где меня найти, если вам что-либо потребуется.

После ее ухода Жэдивер стал думать. Он не спрашивал, что с ним произошло: поэтому она решила, что он вспомнил. И он должен вспомнить, должен.

С него сняли обгоревшую кожу и заменили новой синтетической тканью. Почему? Начнем отсюда, и пусть, восстанавливая прошлое, поработает память.

С трудом пошевелившись, он наконец вспомнил самое последнее: свою квартиру. Разъяснило это немногое, ведь он часто там бывал... Встряхнув головой, Жэдивер вновь задумался. Итак – он находился в квартире, собираясь уходить. Перед выходом он обычно принимал автомат-ванну. Так произошло и в тот раз. Картина вырисовывалась все отчетливее.

...Едва он дотронулся до двери, та сразу же широко распахнулась.

– Бритье, массаж, ванна, – приказал он.

Автомат выбросил из стены рычаги, чтобы принять его в свои объятия, но Жэдивер почему-то инстинктивно отпрянул. Автомат все же схватил его, не так удобно, как обычно, но крепко. Он извивался словно червяк, но еще до того мгновения, когда хватка стала чересчур плотной, – ослаб.

Автомат-ванна фамильярно прогрохотала, и из-под пола вверх брызнула струя воды. Она была словно лед, и Жэдивер задрожал от холода.

– Ты ослышался, – сказал он твердо, – я просил ванну в конце.

Автомат не обратил на его слова никакого внимания. Вслед за нижней ударили верхние и боковые струи. Сила их была во много раз большей, чем заданная. Дышать становилось все труднее. Вода быстро становилась горячей, секундой позже из брандспойтов ударил пар.

Жэдивер закричал и попытался освободиться. Автомат-ванна не поддавалась. Наоборот, она еще сильнее охватила его своими жесткими негнущимися руками. Здесь и там кожа стала отделяться от мяса. Рычаги автомата продолжали его разминать. Вот они добрались до лица. Этот момент Жэдивер помнил очень ясно затем потерял сознание.

Он лежал в госпитальной кровати, обливаясь холодным потом.

Нет, то был не просто несчастный случай – именно это его и волновало; особенно – форма, в которой все произошло. Он хорошо знал механизмы роботов и принципы, которыми пользовались при их конструировании. Автомат-ванна считалась одним из лучших образцов несложного и безопасного управления.

Кто-то перестроил ванну с целью – ПОПЫТАТЬСЯ ЕГО УБИТЬ.

* * *

Он наблюдал за Вени-сити. Вернее сказать, сторожил Вени-сити, столицу Венеры. Обозреваемая из его квартиры местность походила на лунный кратер. В центре расположилась гигантская бетонная площадка ракетодрома. К границам размеры зданий постепенно увеличивались; на одной трети расстояния от центра они достигали максимальной высоты; затем уменьшались до одно-двухэтажных строений, небольшими пятнышками прячущихся в леске, примыкающем к ракетодрому.

Пять миллионов жителей, а в ближайшие десять лет их количество, несомненно, увеличится до семи миллионов! Довольно большая столица, даже для Земли. Но зачем Венеру сравнивать с родной планетой? Венера заселялась иначе. Вновь прибывающие сюда сразу начинали жить в городах и только позднее осмеливались двигаться в дикие пустыни. Большая часть Венеры была уже цивилизована и выглядела вполне современно, но ее не стоило называть копией Земли.

За спиной замерцал экран.

– Тадеус Жэдивер, инженер-консультант?

Он обернулся.

– Совершенно верно. Чем могу быть полезен?

Человек на экране медленно закрыл глаз и вновь открыл его.

– Викон Бёрлингэм... Я произвожу некоторые эксперименты, и как раз наступил момент, когда мне понадобилась техническая консультация.

– Сумею ли я вам помочь?... До сегодняшнего утра я находился в госпитале... Думаю, что еще нуждаюсь в проверке.

– Я интересовался вами во время вашего отсутствия: думаю, что работа не окажется трудной. Надеюсь, вы найдете возможность приехать, и мы все обсудим.

– Что же, постараюсь вам помочь.

– Ну и прекрасно.

Викон Бёрлингэм дал ему адрес и исчез с экрана.

Жэдивер медленно оделся. Он был еще слаб, но сверх ожидания чувствовал себя лучше. Перед уходом Жэдивер проверил почту. Несколько вызовов на прошлой неделе, ничего особенного: повседневная мелочь, рутина; он дал роботу обычные инструкции.

Его контора, расположенная в цокольном этаже огромного здания на главной улице, занимала пространство, достаточное, чтобы клиент мог сесть, если он сюда приходил. Но и такая, крошечная, она обходилась ему недешево: доходов от дел, которыми он занимался, едва хватало на плату за помещение.

Имелось и преимущество, из-за которого стоило ее держать. До той поры, пока у него был деловой адрес, он мог избегать затруднений, связанных с легальностью существования...

Пятью минутами позже он был уже у Викона Бёрлингэма.

Несколько секунд Бёрлингэм молча его изучал.

– Вы устали, – сказал он наконец. – Небольшая порция Солнца помогла бы вам отдохнуть.

– Возможно, – согласился Жэдивер. – Эта туманная Венера...

Бёрлингэм указал на смежную комнату.

– Лампа там, внутри.

Жэдивер вошел и стал раздеваться. Откуда-то появился маленький человечек и молча на него уставился. Без лишних слов Жэдивер стал против солнечной машины. Пока малыш методически осматривал его тело, одежда исчезла.

Наконец малыш подошел к концу.

– Чист? – спросил Жэдивер.

– Чист, как атмосфера Луны. Мы боялись, что во время пребывания в госпитале они сыграют с вами какую нибудь шутку, и решили на всякий случай проверить...

Впервые Жэдивер почувствовал облегчение.

– Спасибо, Коббер.

Дружески улыбаясь, вошел Бёрлингэм.

– Ну теперь можно поговорить.

За ним появились еще трое. Мужчин этих Жэдивер до сих пор никогда не видел. Он попытался выяснить – где его одежда.

– Сохранится в полном порядке, – пообещал Бёрлингэм и тут же перешел к другой теме. – Полиция усвоила все остроумные фокусы нашего времени. Но только мы им не даемся в руки: действуем осторожно и систематически.

Конечно же, они должны были осматривать его так долго, слишком велика была для них опасность. Бёрлингэм – хороший парень, но он – истинное дитя своего времени.

В дверях показалось лицо женщины, похожей на уличного гамэна, затем в комнату просунулась рука с одеждой и помахала ею.

– Вот. Тут ничего не оказалось.

Она обескураженно вздохнула.

Жэдивер принялся одеваться. Женщина шмыгнула носом и исчезла. Но через некоторое время, когда Жэдивер уже привел себя в порядок, вернулась с едой.

Сели за стол.

– Нам нужны лица, – начал Бёрлингэм, сидящий против него. – Пять лиц...

Жэдивер осмотрелся, за столом сидели шестеро.

– Говоря профессионально, это – вовсе не мое дело, но кого я должен исключить?

– Коббера. У нас с ним связаны другие планы.

Не такая уж блестящая идея – проявлять любопытство. Он знал человеческий материал, с ко торым придется экспериментировать, но не в его правилах было оставаться в неведении. Он постучал по стакану.

– Какой же сорт лиц? С мягким выражением? С сумрачным? С пустым? Или что-либо еще?

– Светские лица, – ответил Бёрлингэм. – Эмили хочется носить платье с низким вырезом. Остальные наши друзья также нуждаются в лицах подобного рода.

– В самом деле мне нравится низкий вырез, – подтвердила женщина, извиваясь при каждом слове точно змея.

– Свет, – мечтательно вздохнул Жэдивер. – Я всегда считал, что самое лучшее – грабить богатых... Как Робин Гуд.

– Конечно, – кивнул Бёрлингэм.

Жэдивер отошел от стола.

– Я не нуждаюсь в специальной информации, но все же – как вы организовали грабежи последних дней?

Бёрлингэм взглянул на него хитровато.

– Интересуешься?

Жэдивер кивнул:

– Личная причуда... Видите ли, то, что касается меня, всегда меня интересует.

– Это азбука нашего дела, – сказал Бёрлингэм. – Нельзя трогать банки или другие финансовые организации. Слишком много стражей, роботов – всего, чего хочешь. Чтобы преодолеть сложное оборудование, нужно быть специалистом – и иметь еще кого-то, кто смог бы проделать вместе с тобой эту работенку.

Жэдивер пожал плечами.

– Ну, а кто делает большие денежки? Богачи, и, разумеется, они хотят демонстрировать свою мошну всюду. Конечно, они принимают меры предосторожности, но люди остаются людьми, они попадаются на мелочах, и в этом их слабость. Можно собрать машину, которая замечательно проделывает одну какую-нибудь операцию, но людям свойственны ошибки – они шумят. Преимущества дает совместная работа. Ложная атака здесь, блок там, и еще до того, как кто либо разберется, что же произошло, – мы прорываем оборону и захватываем их денежки, черт побери!

Жэдивер взглянул на его разрумянившееся респектабельное лицо.

– Вы когда-нибудь играли в футбол?

Бёрлингэм ухмыльнулся.

– Двадцать лет назад.

– С тех пор он очень изменился. Нынче вы его не узнаете.

– Возможно. Но главное осталось – игра ради денег.

Жэдивер встал.

– Приступим к делу. Где я буду работать?

– Здесь. Инструмент готов.

– Могу я взглянуть на комплект?

– Пройдите.

Женщина, похожая на подростка, провела его в мастерскую, скрытую в углу одной из самых больших комнат. Набор инструментов оказался достаточно полным, чтобы работать с относительным комфортом. Несколько незаконченных фигур роботов, справочники воровских наметок, две – три головы роботов в различной стадии завершения и ассортимент специальных орудий опасного ремесла – все было на месте. Обычный стандартный набор для воришки, использующего в качестве маскировки оболочку роботов. Бёрлингэм постарался посвятить его в каждую деталь.

Жэдивер внимательно все осмотрел, женщина равнодушно стояла рядом. Потом она улыбнулась.

– Я впервые увижу вас в деле.

Он взглянул на нее с удивлением.

– К чему торопиться?

– Для меня это слишком много значит... Если вы не утомленны... Я стану одним из лучших образцов вашей работы...

– Дайте-ка взглянуть на пластик.

Она открыла кабинет.

Жэдивер присел на корточки и прочитал инструкции на контейнерах. Разочарованно качая головой, встал.

– Вам всучили наихудший сорт.

Женщина вздрогнула.

– Мне сказали, что это самое лучшее...

– В продаже имеется два сорта, и внешне ваш выглядит более подходящим. Разумеется, со временем и этот сорт пластика станет частью вашего тела, псевдокожей. Просто работать с ним – опаснее.

Скинув пиджак, Жэдивер надел спецовку.

– Попросите Бёрлингэма войти.

– Зачем?

– Ну... Положение достаточно щекотливое...

Женщина, похожая на уличного мальчишку, усмехнулась.

– Никогда я не интересовалась Виконом до такой степени; он знает, что я забочусь о себе.

Она зашла за экран и через минуту вышла обнаженная.

– Где вы хотите меня поставить?

– На подставку, ближе к свету.

Взглянув внимательно, Жэдивер подумал, что она похожа на маленькую девочку, утомленную маленькую девочку, которая давно уже вволю не высыпалась. Развязное выражение лица было обманчиво: оно дурачило его; особенно смешно выглядел вздернутый носик. Лицо не было юным, он дал бы ей лет сорок, может быть, больше, возможно, ей столько же, сколько и Бёрлингэму.

Тело ее выглядело хрупким, хотя и здесь можно было ошибиться. То тут, то там темнели маленькие морщинки, но вообще фигура казалась юной. Требовалось все его искусство, чтобы сделать ее эффектной в низко вырезанном платье такой, как ей мечталось. Ноги, хотя и красивой формы, слегка кривились верный признак венерианского рахита – результат того, что первые поселенцы не смогли разобраться в составе почвы Венеры, не содержащей некоторых жизненно важных элементов.

Если она хотела блистать в обществе, ей следовало выпрямить ноги. Изменить форму костей было сверх его сил, но он мог добавить побольше искусственной плоти, чтобы достичь того же эффекта.

Надев маску, Жэдивер потрогал сосуды, всунул руку в похожее на перчатку приспособление и начал работать.

Струя заставила затрепетать ее тело и вынудила потверже держаться на ногах, она непроизвольно сморщилась от боли. Набросав вчерне контуры, которые следовало изменить, он стал заполнять их рисунок.

– Не могу смотреть, – сказала Эмили. – Я знаю, вы – отличный специалист, потому Бёрлингэм и выбрал вас, но мне кажется, то, что я хочу, – вам не под силу.

Вдоль края ее голени он направил струю по прямой линии вверх.

– Оценка таланта – зависит от точки зрения. Ну и от шахт и иных мест, где мне приходилось работать.

– Где, например?

– Преимущественно – на Земле.

– Я никогда не жила там, – сказала она печально.

– Вы не много потеряли.

Какой то частью разума он верил в то, что сказал, но по существу он лгал. Пока струя высушивала ноги, Жэдивер стал заполнять грудь.

– Как вы знаете, в наши дни инженеры специализируются. Возьмите индустриальные бюро. Обычно мы не занимаемся внутренними механизмами машин, хотя способны и на это. Как правило, большей частью конструируем только кожухи роботов.

Он добрался до лица и мимоходом придал вздернутому носику классически прямую форму.

– Идеальный внешний вид машины подчеркивает ее внутренние достоинства. Его достигаешь при наиболее эффективном распределении пустот и материала.

Отступив назад, он полюбовался общим видом.

Она прошлась по комнате.

– Человеческое тело – только эскиз. Его форму нельзя придавать роботу. По многим причинам. Робот должен выглядеть как приземистый контейнер на трех колесах со смотровыми трубками и волосиками антенн на макушке. Я спроектировал один. Это было мое самое любимое детище. Не знаю, был ли он смонтирован. Обычно роботы выглядят, как красивые девушки или симпатичные юноши, но механизм ведь неуклюж, он и не должен быть иным.

Искоса он посмотрел на струю.

– Короче говоря, я проектировал тела и лица роботов. Что же странного в том, что я могу делать то же самое с людьми?

Пульверизатор работал не жидкостью, а пылеобразной струёй. Женщина дрожала под ее ударами.

– Почему вам не нравятся роботы? Я не вижу в них ничего дурного. Они такие красивые.

Он рассмеялся.

– Я устал от бессмысленного совершенствования тел, которые потом выбрасывались... Почему бы телам и не быть прекрасными, учитывая то, с каким настроением они создавались?.. Как бы там ни было, я всегда кладу какой-нибудь прыщик на модель: не на лицо, на плечо, к примеру...

Она протянула к нему руки, и свистящим движением пульверизатора он смыл морщинки с ее тела.

– Земля... С вами там что-то случилось?

– Я вынужден был искать другую работу.

– Потому вы и прилетели на Венеру?

– Со временем я решился на это. Мне казалось, что где-нибудь во Вселенной должно найтись место для проектировщика, даже если он раньше имел дело с земными роботами.

Жэдивер криво усмехнулся.

– Первой моей работой в здешних краях была проектировка женских тел для так называемых общественных клубов.

– Ах, этих... – протянула она насмешливо.

– Они узаконены на Венере. Сперва я пытался избежать подобной деятельности. Завсегдатаи ночных клубов не очень-то их долюбливают. Говорят, они хотят каждый раз иметь дело со все более порочными женщинами. Когда же они имеют дело с роботами... Ну, вы понимаете...

– Не презирайте их.

Трезвый тон Эмили подействовал на него отрезвляюще. Внезапно она посмотрела на него с подозрением.

– Не делайте мне прыщики...

– Ни одного, – успокоил он ее. – Вы у меня будете без изъянчика.

И действительно, она выглядела совершенством. Но лишь с одним упущением. Всунув пальцы в контрольную перчатку, он сбрызнул ее соски. Теперь работу можно было считать оконченной.

Сбросив маску, Жэдивер отложил в сторону пульверизатор.

– Взгляните на себя.

Она подошла к зеркалу и стала перед ним вертеться, потом провела руками по лицу и с удовольствием улыбнулась.

– Ощущаешь как настоящее тело.

– Это и есть ваша новая плоть. Навсегда. Завтра, если вы порежетесь, потечет кровь...

Она удовлетворенно кивнула.

– Все?

– По инструкции – да.

Взглянув на него с неожиданной застенчивостью, она скользнула в свою одежду. Пока она не стала прекрасна, она не замечала своей наготы. Но она не знала, что нравилась Жэдиверу еще сильнее, когда стояла перед ним такой обезоруживающе беззащитной в своей увядающей красоте.

Одевшись, она повернулась к нему.

– Что это за инструкция?

Он вынул два конверта. Закрепил пульверизатор в определенном положении, показывающем, сколько раз он им пользовался. Начал объяснять.

– Псевдоплоть страшно ядовита.

Он передал ей конверты.

– Таблетки в белой упаковке нейтрализуют токсичность. Принимайте по одной через 8 часов. И не забывайте о них, если не хотите проститься с жизнью в конвульсиях на полу.

– Буду помнить. Когда начинать?

– В три часа. А теперь – несколько советов, которые, я знаю, вам бы не хотелось от меня услышать. Вы должны беречь себя, словно вам всего два месяца. Вы станете еще здоровее, когда окончательно срастетесь со своей псевдоплотью. Запомните.

Она долго рассматривала лицо, отраженное в зеркале.

– И как скоро это произойдет?

– Когда вы почувствуете себя совсем хорошо, начните принимать таблетки в зеленой упаковке – через каждый час по одной до тех пор, пока "псевдо" не приживется окончательно.

– И сколько времени я буду... такая?

– Не скажу определенно. Тут важны соотношения псевдоплоти с некоторыми другими факторами, о которых никто не знает ничего определенного. Думаю, за каждые две недели молодости вы расплатитесь тремя годами жизни.

– Хуже, чем я думала, – вздохнула она, снова бросая взгляд на зеркало. Затем в нерешительности повернулась.

– Я всегда знала: Бёрлингэм – мой, даже тогда, когда я не была красива... Сейчас я не уверена в этом...

Нет, человек, с которым она имела дело, не должен быть Бёрлингэмом, подумал Жэдивер. На время сверх ожидания она стала красавицей, Но ирония судьбы заключалась в том, что почти каждый робот затмевал ее временную красоту. Она ревновала к машинам, которые даже не сознавали, как они выглядят.

С остальными четырьмя, даже с Бёрлингэмом, было проще. Но к концу дня Жэдивер сильно устал.

Он еще не вполне пришел в себя после болезни. И его искусственная кожа, что бы они там ни говорили, не срослась еще целиком с телом. Она чесалась.

– Соблюдайте инструкции, – сказал он и вышел.

Теперь после проверки Коббера, когда ему сказали, что никакие чертовы шпионские приспособления не вживлены в него хирургическим путем, следовало поразмыслить о происшедшем.

Вскоре Жэдивер входил в свою квартиру. Кресло развернулось и поспешило ему навстречу. Погрузившись в его глубокие объятия, он потребовал еду. Насытившись, слегка вздремнул. А когда проснулся, значительно посвежевший, понял, что откладывать мысли о случившемся с ним больше нельзя. Весьма внушительный гонорар от Бёрлингэма вселял уверенность в завтрашнем дне. Теперь экономических проблем для него не существовало почти на целый месяц.

Возможно – кто-то пытался его убить и потерпел неудачу. Если так – он не прибегнет к помощи полиции, а найдет и расправится с врагом сам. Впрочем, расследование можно было начать тотчас.

Пройдя к автомат-ванне, он стал ее осматривать. Нет, это была уже не та, испортившаяся. Ее сияли и заменили. А помочь добраться до истины могло только исследование истинной виновницы его мук.

Новая автомат-ванна во всем походила на старую: небольшой комплект предметов, выглядевший довольно декоративно в комнатной планировке: не настолько высокий, чтобы в нем мог поместиться стоящий мужчина, и недостаточно длинный, чтобы можно было лечь и вытянуться. Механизм был опечатан. Атомный запал совершенно исключал возможность проникнуть внутрь.

Жэдивер осмотрел механизм снаружи и не нашел ничего подозрительного. В ответ на человеческий голос все выполнялось с автоматической четкостью.

Следовало все-таки разобраться в случившемся.

...Отвечал обычный красавчик-робот:

– Предназначен для жилых комнат. Инкорпорейтед. Чем могу служить?

– Прошу информацию, – сказал он, – о комплекте ванны-автомата.

– Цель? Покупка новой или замена старой?

– Мне нужно узнать подробнее о ремонте.

– У нас нет специального ремонтного отдела – еще никогда ничто не приходило в негодность.

– Возможно. Но моя нуждается в замене.

– Испорченные части – результат износа. Так как у нас никогда ничто не изнашивается, то нет необходимости и в замене. Изредка автомат-ваннам причиняется ущерб, но тогда они перестают работать совсем, даже если ущерб незначителен. Их надо заменять.

Как раз то, что он и предполагал. Но следовало убедиться окончательно.

– Произошло нечто подобное, – неопределенным тоном сказал Жэдивер. Предположим, неприятный инцидент с автомат-ванной. Есть ли у нее сигнальная система, которая указывает, что где-то что-то неисправно?

Робот, как и полагалось, оставался невозмутимо уравновешенным.

– Вопрос указывает на то, что вы находитесь в заблуждении. В соответствии с нашей статистикой, в восьмиста сорока миллионах установок на всех обитаемых планетах Солнечной системы еще никогда не случалось поломок. Автомат-ванна снабжена небольшим атомным двигателем и никаким образом не связана с внешними источниками энергии. Правда, есть соединения с водопроводной системой, но они не пригодны для передачи сигналов. Отвечаю на ваш вопрос в более узком смысле – нет никакой сигнальной системы тревоги, местной или общей, ни какого-либо иного приспособления для связи с внешним миром.

– Спасибо.

Жэдивер выключил экран.

Не замешана ли тут полиция? В госпитале он почти уверился, что это – дело их рук. Теперь же факты как будто свидетельствовали о противном.

К нему вновь вернулась усталость, на этот раз увеличенная сомнениями. Чесалась кожа, – возможно, от нервного напряжения. Наконец он забылся в тяжелом сне, и то лишь после того, как принял снотворное.

Утром зуд не прекратился. С удивлением рассматривал он свою кожу: еще вчера она казалась совершенно нормальной. Правда, он только мельком всего один раз видел кожу в ее естественном виде – когда доктор показывала кончики его пальцев.

Вспоминая об этом, он слегка удивился. В самом ли деле чесалась эта скверна, или то был просто бессознательный предлог, чтобы снова повидать милого доктора?

Она выглядела довольно замкнутым и безразличным человеком, но, безусловно, стоило увидеться с нею снова. Он не знал ее имени, но мог разыскать ее без труда.

И словно в ответ на немой вопрос все его тело яростно содрогнулось. Он запустил пальцы в предплечье и сломал ноготь. Видимо, она была права в своих предположениях: кожа действительно стала прочнее, чем положено, хотя и ничем не отличалась от обычной.

Черт подери полицию! Но не имея иного выбора, он включил экран и навел справки.

Нужное имя звучало по-будничному просто – доктор Думья Филоне. В настоящий момент она находилась на дежурстве. Разумеется, при крайней необходимости... Чувствуя, как по его коже бегают мурашки, он решил, что данный случай именно таков, и назвал себя.

Он не помнил, на кого она похожа, до ее появления на экране. Теперь он сумел схватить и общее выражение, и отдельные черты лица.

– Как поживаете, пациент?

За показным оживлением чувствовалось какое-то непонятное беспокойство.

– Заберите обратно вашу кожу, – ответил Жэдивер, – она зудит и чешется.

Женщина нахмурилась.

– Я говорила вам – это новинка. Мы еще не в состоянии предугадать все реакции.

Она помолчала.

– Разумеется, кожа не должна чесаться. Ей пора уже как следует срастись с вашим телом.

– Благодарю, – заметил он сухо. – Но все это не объясняет мое плохое самочувствие.

Без тени смущения она глянула вниз, очевидно, на какой-то аппарат; он мог только представить его себе, но не увидеть. Встав, женщина вышла из поля зрения. Отсутствовала она довольно продолжительное время. Беспокойные мысли зароились в голове Жэдивера. Пошла ли она кого-нибудь позвать или получить инструкции?

Она возвратилась.

– Попробуйте дезинфицирующее средство. Не имеет значения – какое. Примите горячую ванну, добавив туда немного мыла. Пробудьте в ней минут пятнадцать.

Предписания звучали крайне примитивно. Действительно ли она считала их эффективными или что-то утаивала от него?

– Думаете, я снова доверюсь тому механизму? Ошибаетесь. Я достал для себя маленькую эмалированную ванну. Вынужден был украсть ее из музея...

– Представляю, как вы себя чувствуете. Но следует быть более мужественным.

Она явно о чем-то умалчивала, конечно, если его предположения верны.

– Я уже чувствую себя лучше.

Она кивнула.

– Примите сейчас ванну и сообщите мне завтра, если она не подействует. Конечно, если вы еще будете во мне нуждаться.

И она прервала связь до тою, как он ей ответил.

Жэдивер надеялся, что в добавление к медицинским советам Филоне о чем-нибудь проболтается. Надежды не оправдались. И все же он почти не сомневался, что это дело рук полиции.

Отойдя от экрана, он включил ванну-автомат, снял одежду и вошел внутрь. Ванна наполнилась водой, и механизм погрузил его тело. Густая мыльная пена вздымалась вокруг, а теплая вода ласкала кожу. Рычаги автомата массировали мягко, нежно и умело.

Жэдивер попытался не думать о неприятном происшествии, но это оказалось невозможным. Единственная успокаивающая мысль заключалась в том, что его смерть не была чьей-то целью:

Он поправил себя – непосредственной целью.

Как бы то ни было, он спасся и находился под квалифицированным медицинским наблюдением. Насколько спасение эффективно – неизвестно, быть может, оно с самого начала включалось в план. Если так, в автомат-ванне, по-видимому, установили особый сигнал, который указал, что он в бессознательном состоянии.

– Пятнадцать минут и десять секунд, – произнесла автомат-ванна. – Хотите еще?

Лежа на спине, он поджал ноги и вытянул руки, пока чистая вода мягко струилась по телу. Несмотря на его скептицизм, примитивные предписания Думьи Филоне сыграли свою роль. Почесывание совершенно прекратилось, правда, теперь кожа покрылась пятнами. Ни шрамов, ни рубцов на ней нельзя было обнаружить госпиталь и Думья выполнили свое дело превосходно.

Критически изучал он новую кожу. Никаких пометок на ней. Но что это? Метки виднелись внутри нее. Настолько слабые, что казались почти невидимыми, и все же это было доказательством чьей-то злой воли.

Отметинки постепенно становились все заметней: они походили на едва видимую паутинку, разбросанную глубоко в теле.

Автомат-ванна поставила его на ноги, и он остановился у зеркала. Нет, он не ошибался – сетка заткала все тело: руки, ноги, даже лицо; возможно, она притаилась и в коже на голове: он не мог увидеть.

Кожа на небольшую глубину казалась полупрозрачной.

Его не беспокоило уродство. Останься такое состояние даже на долгое время, оно было недостаточно заметно, чтобы стать жизненной помехой. Но что это такое? Не периферическая нервная система, не капилляры кровеносных сосудов. Рисунок сплетал линии в совершенно правильную, почти математическую форму.