Текст книги "Из двух зол"

Автор книги: Флойд Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Он положил ладонь на зверька под одеялом. Зверек не захотел расставаться с ним – ну что же, теперь они всегда будут вместе.

– Доктор, некоторые ваши сомнения я все-таки могу рассеять. Аборигенов эта болезнь тоже поражает. Вот почему они заметили ее симптомы у меня. И дали мне вернейшее лечебное средство, и показали, как им пользоваться. Но понял я, в чем суть, только когда уже было почти поздно. Вот мой иммунитет, – и, откинув одеяло, он показал на зверька, который уютно свернулся у него в ногах. Зверек поднял голову и лизнул ему пальцы. И Боулден почувствовал прикосновение розового язычка!

Выслушав объяснения, врач несколько умерил свое негодование. Хотя это и было неслыханным нарушением антисептики и гигиены, он не мог не признать, что больному стало много лучше. С помощью рентгеномикроскопа Кесслер тщательно исследовал руки и ноги Боулдена. Откатив аппарат к стене и зачехлив его, он сказал:

– Инфекция, несомненно, пошла на убыль. На многих прежде пораженных участках мне не удалось обнаружить ни одного микроорганизма. Но я не понимаю, чем это объясняется. Вы утверждаете, что животное только лижет вас, а не покусывает, и, следовательно, в кровь к вам от него ничего не попадает. Достаточно как будто и того, что оно находится возле вас… – Он покачал головой. – Аналогия, которую вы провели с электросетью, не показалась мне убедительной.

– Я сказал первое, что пришло в голову. Я не утверждаю, что это обязательно так, но, во всяком случае, отрицать подобную возможность тоже нельзя.

– С другой стороны, микроорганизмы действительно скапливаются на нервах, – задумчиво произнес врач, – а мы знаем, что нервная энергия в какой-то мере является электрической. Если повысить ее уровень, микроорганизмы могут погибнуть в результате ионной диссоциации, – он испытующе посмотрел на зверька. – Может быть, вы и правда заимствуете нервную энергию у этого животного. В таком случае появляется возможность лечить эту болезнь электричеством.

– Только на мне своего метода, пожалуйста, не проверяйте! запротестовал Боулден. – Я побыл в роли подопытного кролика, и хватит! Возьмите человека здорового, а я останусь верен туземному способу.

– Мне и в голову не пришло бы ставить на вас эксперименты, пока вы в таком состоянии. Ведь еще нельзя считать, что вам уже не угрожает опасность.

Однако Кесслер выдал себя, покидая палату: он не включил комбинезон в сеть и не вспыхнул.

Боулден улыбнулся этому его упущению и погладил мягкий мех. Скоро он будет совсем здоров!

Однако его выздоровление шло медленнее, чем он рассчитывал, хотя Кесслер, продолжавший свои опыты, был, по-видимому, доволен. Роковые пузырьки оказалось возможным уничтожать с помощью электричества, однако для этого требовалась сила тока, опасная для пациента. Единственным надежным средством оставалась зверушка Боулдена.

Кесслер обнаружил, что микроорганизм нуждается в промежуточном хозяине. Скорее всего, таким хозяином был комар или клещ. Чтобы установить это точно, потребовалось бы провести длительные изыскания в горах. Но, во всяком случае, сложные предосторожности против инфекции оказались излишними. Микроэкраны и защитные комбинезоны были отправлены на склад. Заразить Боулден никого не мог.

Как и его зверек, у которого самая тщательная проверка не обнаружила никаких паразитов. Он был чистоплотным и ласковым, и гладить его было одно удовольствие. Боулдену повезло, что самая страшная болезнь Ван-Даамаса излечивалась таким простым способом.

Однако прошло еще несколько дней, прежде чем он достаточно окреп и мог покинуть маленькую больницу на окраине поселка. Сначала ему позволяли только сидеть в постели, потом разрешили ходить по палате. По мере того как Боулден набирался сил, зверек все больше времени проводил на кровати, довольствуясь тем, что не спускал с него глаз. Он уже не прыгал и не резвился, как прежде. Потому что стал совсем домашним, объяснил Боулден сестре.

Наконец, настало утро, когда Кесслер не сумел обнаружить в организме Боулдена ни одного шарика. Силы, вернувшиеся к нему, и вновь обретенная чувствительность кожи на руках и ногах также свидетельствовали о полном выздоровлении. И его выписали. Пегги поручили проводить его домой. Возможность побыть в ее обществе была ему только приятна.

– Я вижу, вы совсем собрались! – сказала она, посмеиваясь над его оживлением.

– Конечно! – воскликнул он и, повернувшись к кровати, скомандовал: – Пошли, Зверушка!

Зверек поднял голову, а Пегги снова засмеялась.

– Вы его еще никак не назвали? А пора бы!

– Но его зовут Зверушка! – возразил Боулден. – Как мне его еще именовать – Доктор? Герой?

Пегги наморщила нос.

– Да, пожалуй, это не очень звучит, хотя он и спас вам жизнь.

– Да, но это от него не зависело. Зато у него есть все свойства очаровательной домашней зверушки. Ласковый, послушный, иногда шаловливый и очень чистоплотный. А главное, он хочет только одного: быть поближе к хозяину и тереться о его ноги.

– Ну, так зовите его Зверушкой, и дело с концом, – ответила Пегги. – Идем, Зверушка!

Однако зверек не обратил на нее никакого внимания и медленно слез с кровати, только когда его позвал Боулден. Он старался не отставать от него ни на шаг, и сначала это ему удавалось, потому что Боулден был еще слаб и они шли медленно.

Был полдень. Ослепительно сияло солнце и казалось, что места лучше, чем Ван-Даамас, во всей Вселенной найти невозможно. Да, теперь, когда смерть отступила, Боулден находил планету прекрасной. Он весело болтал с Пегги. Она оказалась чудесной собеседницей.

И тут Боулден увидел аборигена, который подарил ему зверька. Прошло пять и семь дней – он точно сдержал слово. Остальное племя, конечно, тоже здесь, в поселке. Еще издали Боулден приветливо улыбнулся. В ответ абориген поднял лук и посмотрел не на них, а дальше, в сторону больницы.

Поднятый лук выглядел угрожающе, но Боулден не обратил на него внимания. Он вдруг почувствовал, что ему чего-то не хватает, и поглядел вниз. Зверька рядом не было. Он оглянулся.

Зверек судорожно бился в пыли. Потом с трудом поднялся на подгибающиеся лапки и побрел к Боулдену, попробовал прыгнуть, снова упал, повернулся, посмотрел, где Боулден, и опять побрел к нему. Один раз он взвизгнул, и из его пасти вывалился розовый язычок. И тут абориген пустил ему в сердце стрелу, пригвоздив его к земле. Короткий хвост дернулся, и зверек замер.

Боулден был не в силах пошевелиться. Пегги вцепилась ему в руку. Абориген подошел к зверьку и несколько секунд молча смотрел на него.

– Все равно скоро умирай, – сказал он Боулдену. – Сгорел изнутри.

Он наклонился. Ясные желтые глаза погасли и выцвели в солнечных лучах.

– Дал тебе свое здоровье, – благоговейно сказал вандаамасец и сломал торчащую стрелу.

Это была стрела глубокого синего цвета.

Теперь во всех поселках на Ван-Даамасе живут зверушки Боулдена. Им дали более научное название, но какое – никто не помнит. Их держат в загонах на окраине, вдали от жилых домов – точно так же, как держат их аборигены.

Одно время шли разговоры о том, что использовать животных для лечения ненаучно и надо бы сконструировать электроаппарат, который их заменил бы. Возможно, это и так. Но освоение планеты – сложная задача, и трудно выбрать время на дополнительные исследования, когда уже существует надежное лекарство. А оно очень надежно, и болезнь даже не считается опасной.

Да и в любом случае друзьями человека эти зверьки стать не могут, хотя, пожалуй, ничего другого эти ласковые, умные желтоглазые создания для себя и не хотели бы. Однако свойство, которое делает их такими ценными, оказывается тут неодолимым препятствием. Сила нередко оборачивается слабостью. Нервная энергия этих зверьков слишком велика и воздействует на здорового человека самым вредным образом, всячески нарушая хрупкое равновесие его организма. Каким образом происходит передача энергии, еще не выяснено, но самый факт сомнений не вызывает.

Только тем, кто заболевает «пузырчатой смертью» и нуждается в дополнительной энергии, чтобы уничтожить микроорганизмы, скопляющиеся в тканях вокруг нервов, разрешено ласкать зверушек Боулдена.

И в конце концов умирает не человек, а животное. Аборигены правы: помочь такому зверьку можно только одним способом – убить его быстро и безболезненно.

О зверьках очень заботятся и говорят о них с большим уважением. Дети стараются играть поближе к ним, но высокие крепкие заборы служат достаточной преградой. Взрослые, проходя мимо, ласково им кивают.

Но Боулден никогда не приближается к загону и никогда не говорит о его обитателях. По мнению друзей, ему тяжело вспоминать, что он оказался первым землянином, убедившимся в полезности пушистых зверьков. Они правы. Он с радостью отказался бы от этой чести. И он бережно хранит синюю стрелу. Среди аборигенов есть мастера, которые легко могли бы ее починить. Но он отказался от их услуг. Он хочет, чтобы она осталась такой, какая она есть.

Из двух зол

Чиновник взял паспорта, придирчиво осмотрел свое хозяйство – набор бесчисленных штампов. Он выбрал радужный (очевидно, наиболее соответствующий его настроению) и прижал этот штамп к пластиковой подушечке.

– Маркус Режихау? – спросил чиновник, переводя взгляд с паспорта на старшего из приезжих и обратно. Его губы дрогнули в усмешке – до того забавной показалась ему запись в документе. – По-видимому, планета указана неправильно. Трудно поверить, будто она называется Врежу-в-Харю.

– Это ошибка, – удрученно ответил Маркус. – Но тут уж ничего не поделаешь. Под таким названием она значится на картах.

Лицо чиновника сморщилось от сдавленного смеха, он склонился над вторым паспортом. Штемпелевать он не спешил.

– Уилбур Режихау? – спросил он юношу.

– Это я, – сказал Уилбур. – Ужас, правда? Можно подумать, что на Земле не умеют писать… а может быть, слушать. Потому-то мы с папой и приехали.

– Уилбур, этот человек не повинен в нашем несчастье, – заметил Маркус. – И не в его власти что-либо изменить. Не докучай ему своими заботами.

– Ладно.

– Пошли.

– Добро пожаловать на Землю, – проговорил чиновник им вслед.

Он заметил, что к нему подходит женщина, и приготовился к самому худшему, но тотчас сообразил, что и она прибыла с какой-то другой планеты. Тут не ошибешься: у женщины отсутствовал характерный блеск в глазах. Чиновник решил, что принципиально проштемпелюет ее паспорт мрачными, тусклыми чернилами.

Уилбур едва волочил ноги, но не отставал от отца. Он еще продолжал расти, но успел сравняться с Маркусом, хоть и уступал ему в солидности.

– Куда мы теперь? – спросил он. – Менять название?

– Не вякай, – ответил Маркус, с трудом подавив в себе желание поглазеть по сторонам. Все изменилось с тех пор, как здесь был его отец. – Дело простое, но может тянуться дольше, чем мы думаем. На Земле надо вести себя, как на враждебной планете.

– Она вообще не похожа на планету.

– Однако если копнуть поглубже, то под всеми этими зданиями можно найти почву и скальные породы.

Но и Маркус не знал, сколько для этого придется копать.

– Трудно поверить, что когда-то Земля была похожа на… э-э… Режихау. – Уилбур рассматривал дома, потоки пешеходов, струящиеся мимо него, и рои аэромобилей в воздухе. – Пари держу, тут невозможно побыть в одиночестве.

– На десять миль в окружности тут одиноких людей больше, чем ты за всю свою жизнь видел, – возразил Маркус.

Он остановился перед каким-то зданием и заглянул в записную книжку. Адрес тот самый, а названия нет. Ни на одном здании нет вывесок. Но, наверное, это оно и есть. Они прошли несколько миль, и Маркус исследовал все улицы. Отец и сын вошли внутрь.

Это была гостиница. По всей Вселенной гостиницу ни с чем другим не спутаешь. Беспрерывные приезды и отъезды накладывают на нее печать особого непостоянства. Человек может прожить тут двадцать лет и тем не менее останется таким же временным постояльцем, как и тот, кто только что заполнил регистрационную книгу.

К Маркусу и Уилбуру не спеша подошел клерк. Он отличался полнотой, но плечи его пиджака были еще шире его собственных.

– Вы кого-нибудь ищете? – спросил клерк.

– Я ищу гостиницу «Инопланетную», – сказал Маркус.

– Это и есть гостиница, – ответил клерк, подняв и опустив плечи. Одно плечо опустилось не до конца, он подтянул его, дернув за рукав.

– Как она называется?

Клерк зевнул.

– Никак. У нее есть номер. Последние сто лет гостиницы не имеют названий. Слишком уж их много.

– Мой отец останавливался в гостинице «Инопланетная» пятьдесят лет назад, перед тем как отправиться на поиски новых планет. Она была вот по этому адресу.

Клерк пожал плечами, но повел ими не вверх, а вбок, памятуя о ватных плечиках. Один рукав съехал на всю длину, и клерк стал похож на горбуна.

– Ну, может быть, не сто лет, а меньше, – поведал он своим гостям. – Так или иначе, сейчас названий нет.

– Это, наверное, бывшая «Инопланетная», – решил Маркус. – Мы тут остановимся.

Клерк оказался не таким самоуверенным и твердокаменным, как воображал. Спесь с него немножечко соскочила.

– Вы хотите здесь остановиться? Кроме шуток?

– А почему бы и нет? – проворчал Маркус. – Места у вас есть, не так ли? Гостиница вполне приличная. Да я здесь других и не знаю.

– Безусловно, она приличная, и места есть. Я просто подумал, что вам будет удобнее где-нибудь в другом месте. Могу вам порекомендовать первоклассный мужской отель.

– Мы люди простые, нам ничего первоклассного не нужно, – отказался Маркус. – Запишите нас в книгу, пожалуйста.

– Я черной работой не занимаюсь, – оскорбился клерк. – У меня здесь одна обязанность – придавать гостинице шик. Вас зарегистрирует робот.

Уилбур с любопытством посмотрел на толстого клерка и отошел, застенчиво улыбаясь встречным.

– Пап, а как такой человек может придать гостинице шик?

– Не знаю, сынок, – угрюмо ответил Маркус. – Земля сильно изменилась с тех пор, как мне про нее рассказывал твой дед. Я не собираюсь выяснять, что с ней творится. Покончим с нашим делом и вернемся домой.

Они поставили свои подписи в регистратуре, отдали багажные квитанции роботу, который рассыпался в уверениях, что все будет мигом доставлено из космопорта прямо в номер.

Несмотря на клятвы Уилбура, будто он ничуть не устал, будто уже привык к ходьбе после вынужденной тесноты и неподвижности в звездолете, отец с сыном поднялись к себе в номер отдохнуть. Поэтому они избежали давки, когда после звонка из перекрестных зданий толпами повалили служащие.

Маркус распорядился, чтобы обед принесли в номер, но ел очень мало, хотя был голоден. Бифштексы серии 219, толстые и хорошо прожаренные, выглядели как нельзя более аппетитно. Внутри же они были серые, водянистые, тошнотворного вкуса, явно синтетические. Проглотив несколько кусочков, Маркус зарекся есть мясо и принялся за овощи. Оказалось, что на вкус они не лучше и окраска у них искусственная, но их хоть можно есть без опаски.

Уилбур расправился со своей порцией и устремил голодный взгляд на отцовский бифштекс. Маркус поспешно затолкал подносы в люк для грязной посуды. Если у него останется время до отъезда, он непременно выяснит, что это за серия 219. Маркус от души надеялся, что это не то, что он думает.

Потом отец и сын спустились на первый этаж. Клерка, придающего шик гостинице, нигде не было видно. Они вышли на улицу и направились к высокому шпилю Справочного центра. Невозможно было миновать эту веху. Она известна каждому, кто собирается на Землю. Если там не могут ответить на ваш вопрос, значит, вопрос выходит за рамки человеческих познаний.

На улицах женщин было гораздо больше, чем мужчин. Маркус заметил это, но не придал особого значения. Он слыхал, что на давно освоенных планетах у женщин среди дня больше свободного времени, чем у мужчин. Маркус шагал размашисто, не реагируя на взгляды, какими женщины провожали его и Уилбура.

В Справочном центре он стал изучать указатель у входа, с трудом противостоя напору выходцев с многих тысяч планет: эти люди тоже хотели пробиться к указателю. Красная линия на полу вела к отделу планет, а именно этот отдел и был им нужен. Стараясь не упускать из виду Уилбура – он без конца где-то терялся, – Маркус пошел по красному следу до конца.

В конце оказалось необозримое помещение с бесчисленными кабинками. К ним Маркус испытывал инстинктивное недоверие: уж очень они смахивали на гробы, поставленные торчком. Он приказал Уилбуру стоять на месте, вошел в первую же кабинку и прикрыл за собой дверь. Затем опустил в щель монету и нажал на кнопку. На экране появилось измученное лицо.

– Обязательно ли на ваш вопрос должен отвечать человек?

– Конечно, – ответил Маркус. – Не для того я проделал девятьсот сорок семь световых лет пути, чтобы меня дурачил робот.

Измученное лицо неразборчиво буркнуло что-то в сторону и снова повернулось к Маркусу.

– Прекрасно. Какой у вас вопрос?

– Я ходатайствую об изменении названия. Моя планета…

– Планета? Изменение? – повторило лицо и исчезло, а вместо него на экране возник палец. Он торопливо заскользил по вертикальной картотеке. Замер, ткнул куда-то, и из картотеки выдвинулся ящик.

– Вам надо в департамент П-ИХО. – Палец выхватил из пустоты кусок бумаги и бросил его в щель. – Позади корпуса, где вы сейчас находитесь, есть платформа. Выйдите оттуда и садитесь в любой подземный поезд с буквами П-ИХО. В департаменте П-ИХО ходатайствуйте об изменении.

Маркус не удивился, но был раздосадован.

– Разве нельзя изменить здесь? Я не люблю, когда меня отфутболивают из одного места в другое.

– Мы не полномочны производить изменения. О наших функциях говорит само название: мы располагаем сведениями, нужными, чтобы направить вас в соответствующую инстанцию. Листок, что я вам дал, – это карта окрестностей нужного вам корпуса. Вы наверняка не заблудитесь.

– Не давали вы мне карты, – огрызнулся Маркус.

Голос ничего не ответил, хотя на экране еще сгибался и разгибался палец. Но ведь с пальцем не поспоришь. Экран рыгнул, из щели под ним выпал бумажный листок. Лишь тогда Маркус нажал на кнопку, и палец на экране исчез.

Маркус стал изучать карту. П-ИХО (Планеты; изменения; ходатайства) находился между Б-АР (браки; альтернативные разновидности) и В-ПНР (браки; признание недействительными, расторжение).

Маркус поспешно сунул карту в карман, так как Уилбур приоткрыл дверь, пытаясь разглядеть, что держит в руке отец. Нечего подростку глазеть на такое безобразие.

Карта была скверная, потому что не указывала, в какой части города находится корпус. Туда-то подземка отвезет, но обратно придется искать дорогу самому.

Вагон подземки, что примчал их к П-ИХО, был набит в основном выходцами с других планет, и потому давка показалась терпимой. Маркус не стал заговаривать с попутчиками (их интересы были ему чужды, как и их миры); но он чувствовал, что эти люди для него гораздо роднее чудаковатых, одержимых землян.

П-ИХО был выстроен в неоклассическом стиле кинотеатров, где смотрят на экран, не вылезая из автомашины; этот стиль был некогда моден по всей Вселенной. Маркус нырнул внутрь, Уилбур последовал за ним. Маркус диву давался, как это он проделал девятьсот с гаком световых лет ради вопроса, который, если его изложить, отнимет лишь несколько минут у мелкого чиновника. Но так было надо. Много лет подряд он писал заявления, но все безрезультатно.

Здесь было не так людно, как в Справочном центре. Кабинки были попросторнее, и Маркус решил, что там можно поместиться вдвоем. Уилбур должен присутствовать; ведь это историческая минута. После нескольких попыток они действительно втиснулись в кабинку.

На экране появился чиновник; вид у него был настолько же непринужденный, насколько у первого – измученный.

– Планеты; изменения; ходатайства, – отчеканил чиновник. Он в совершенстве владел искусством приподымать одну бровь.

– Вот для того мы и пришли, – сказал Маркус, ощупывая пиджак. Маркус был тесно прижат к Уилбуру и не мог попасть рукой в карман.

– Переформировка материков, создание океанов, редактура климата? – спросил чиновник.

– Редактировать климат нам ни к чему, – ответил Уилбур. – Он и так в порядке: дождь, град, снег, жара. Все в один и тот же день, только в разных местах. Большая планета, почти как Земля.

– Уилбур, говорить буду я, – объявил Маркус, все еще воюя с карманом.

– Ладно, папа. Но ведь нам не надо переформировывать материки. Они и без того хороши. А океанов у нас хватает.

– Уилбур, – резко произнес Маркус и наконец-то высвободил руку. В ней очутилась истрепанная карта.

– Вы хоть сами-то знаете, чего хотите? – зевая, спросил чиновник.

– Сейчас объясню, – сказал Маркус. – Пятьдесят лет назад мой отец, Матью Режихау, открыл неизвестную планету. В те времена планету запросто могли украсть, поэтому капитан Режихау не вернулся на Землю и никому не сообщил об этом открытии. Он поселился на той планете, обеспечив своим наследникам и потомкам подобающую долю нового мира.

– И чего вы теперь ожидаете – медали?

– Он мог получить медаль. Но, как практичный человек, предпочел часть планеты. С тех пор мы превратились в процветающую общину. Вот только население растет не так быстро, как хотелось бы. Потому-то я к вам и обращаюсь.

– Вы обращаетесь не по адресу, – заметил чиновник. – Вам нужно в П-ЭПО.

– Планеты; экономическая помощь отсталым? Нет, в такой помощи мы не нуждаемся. Но вот одна ничтожная ошибка нам очень мешает. Из-за нее у нас не тот приток поселенцев. Видите ли, капитан Мэтью Режихау хоть и не стал возвращаться, чтобы лично доложить о своем открытии, но послал традиционную заявку – застолбил планету. Вот тут-то и вкралась ошибка. Он, естественно, назвал планету своей фамилией – Режихау. Ударение на «е». Но как, по-вашему, окрестил ее кто-то на Земле, очевидно робот?

– Понятия не имею.

– Врежу-в-Харю, – отчеканил Маркус. – Разве можно так пачкать доброе имя моего отца? Кто-то напортачил, а теперь мы маемся.

– Согласен, название некрасивое, – сдержанно улыбнулся чиновник. – Но не представляю, как оно может на что-то влиять. Не в названии счастье.

– Это вам только кажется, – возразил Маркус. – Я понимаю, как робот допустил ошибку, и не виню его. Отец записал свое сообщение на перфорированную пленку. При расшифровке можно было напутать. Так или иначе, это очень плохо отражается на поселенцах. Мужчины-то приезжают и думают, что, судя по названию, на планете живется разгульно и весело; впрочем, в какой-то степени так оно и есть. Но вот женщин туда не заманишь. Им такое название не подходит.

– Значит, по существу, ваш вопрос упирается в женщин, – сказал чиновник. Его тусклые глаза, прежде равнодушные, теперь смотрели с холодным неодобрением. – Как бы там ни было, вам не сюда надо обращаться. Мы перестраиваем планеты. Названиями мы не занимаемся.

– Когда женщин не хватает, это не к добру, – продолжал Маркус. – Приедет мужчина, поищет-поищет себе жену, не найдет и снова уедет. – Он смял старую карту в комок. – Да и не только в этом дело. Надо уважать имя великого человека – хотя бы из элементарной справедливости.

– За справедливостью тоже не сюда, – разъяснил чиновник. – Она не входит в компетенцию П-ИХО. Дайте сообразить, нельзя ли вас направить куда-нибудь еще. – Он потер голову, руками. Потом выпрямился, прищелкнул пальцами. – Есть. Чтобы изменить название планеты, надо обратиться в Астронавигацию: карты; ошибки, выявление оных.

– Вот как? – с сомнением протянул Маркус. Жизнь на Режихау не подготовила его к тонкостям организационной структуры правительства.

– Конечно, – подтвердил чиновник, обрадованный тем, что разрешил задачу. – Нет-нет, не благодарите меня. Я исполняю свой долг. Идите в А-КОВО.

– Где оно?

Чиновник глубокомысленно нахмурился, повернулся к огромной вертикальной картотеке, без которой, как понял Маркус, немыслимо ни одно правительственное учреждение. Он ткнул пальцем в пространство, но ни один ящик не выдвинулся.

– Похоже, не занесено в карточки, – сказал чиновник хладнокровно, без удивления. – Зайдите завтра, может быть, к тому времени появятся сведения. Сейчас конец рабочего дня.

– Обязательно ли заходить к вам еще раз? А-КОВО, может быть, совсем в другом конце города.

– Возможно, – согласился чиновник и надел пиджак. – Если не хотите зря терять время, купите карту у инфолегера. Она будет вчерашняя, но вдруг да окажется в основных чертах правильной.

Экран щелкнул, и Маркус с сыном остались лицом к лицу с пустотой. Маркус вышел из кабинета.

– А что такое инфолегер? – спросил Уилбур, следуя за ним по пятам.

– На Земле все быстро меняется, – устало ответил Маркус. Он не знал, что так трудно найти нужный винтик в механизме, приводящем в движение слишком многое. – Инфолегер разбирается в этом не лучше, чем ты, но из-под полы продаст тебе информацию, которую в государственном учреждении можно получить бесплатно.

– Но кто же у него купит?

– Дураки вроде меня, уставшие бегать высунув язык. Пора возвращаться в гостиницу.

– Скучаю я по Врежу… по Режихау, – тоскливо сказал Уилбур. – У мамы сейчас уже обед готов.

– Я все забываю, какой у тебя аппетит. Ладно, поедим, вот только ресторан отыщем.

Ресторан отыскали в соседнем квартале. Дойти до него было легко, не то что остановиться. Маркус протиснулся к самой двери и выдернул Уилбура из лавины прохожих. Внутри оказался один-единственный свободный столик, который отец и сын быстро заняли, не обращая внимания на злобные взгляды менее проворных посетителей.

Наконец Маркус углубился в меню. К его разочарованию, бифштекса серии 219 там не было. Предлагались на выбор серия 313 и бифштекс «ассорти». Маркус отвел взгляд от меню и увидел, что сын уже набрал номера облюбованных блюд на диске заказов. После дознания выяснилось, что Уилбур днем не успел перекусить и решил возместить вынужденный пост полуторной порцией бифштекса – целым одного вида и половинкой другого.

– Надо взять и овощи, – сказал Маркус.

– Пап, ты же знаешь, что я их не люблю.

– Овощи, – повторил Маркус и добился того, что его сын заказал себе сбалансированный рацион. Сам же он после долгих раздумий выбрал овощное блюдо с высоким содержанием белка, хотя очень любил мясо. Злополучная мысль все не шла у него из головы.

Подскочил приземистый робот-официант, мигом расставил на столе тарелки с едой – его бесчисленные выдвижные «руки» так и мелькали. Маркус заметил, что с виду бифштексы точь-в-точь такие, как в гостинице.

– Официант, откуда эти бифштексы?

– Оттуда же, что и всякое мясо. Они растут в гигиенических условиях, в жидкой питательной среде, где растворены все необходимые элементы. Их ежедневно срезают и доставляют свежими и сочными, готовыми к жарке.

– С технологией я знаком, – оборвал его Маркус, морщась при виде того, как сын жует серую водянистую массу. – Меня интересует происхождение, первоначальный источник. От каких животных взяты исходные клетки?

– Не знаю. В этом источнике белка самый низкий процент вредных примесей.

– А метрдотель знает?

– Возможно.

– Скажи, что я прошу его подойти к нашему столику.

– Я передам ваше пожелание. Но это бесполезно. Метрдотель подойти не может. Он встроен в стену.

– Тогда я сам пойду к нему, – сказал Маркус, поднимаясь из-за стола, – Проследи пока, чтоб не остыло. Но как туда попасть?

– Метрдотеля не полагается беспокоить, – ответил робот и установил термоэкраны вокруг тарелки Маркуса. – Маленькая комнатка у черного хода, направо от кухни.

Маркус легко отыскал нужную дверь. Когда он вошел, метрдотель зажегся огнями. Противоположная стена мигнула светом, и из нее выдвинулось кресло для посетителя.

– У вас жалоба? – глуховато осведомился метрдотель.

– Не совсем, – ответил Маркус и повторил свой вопрос. Метрдотель на мгновение задумался.

– Вы инопланетный житель?

– Да.

– Тогда понятно. Только инопланетные задают этот вопрос. Когда-нибудь придется выяснить.

– Выясните сегодня, – предложил Маркус.

– Прекрасная мысль, – сказал метрдотель. – Так я и сделаю. Но таких ресторанов, как наш, множество, они связаны общей администрацией, поэтому за одну секунду ничего не выйдет. Если хотите подождать, я сейчас подключусь к дистанционной справочной.

Маркус не хотел ждать, но еще меньше хотел пребывать в неизвестности. Он остался.

– Есть, – сказал робот после долгой паузы. – Накормить огромный город – дело чрезвычайно сложное. Откровенно говоря, трудно кормить Землю – она крайне перенаселена.

– Это-то понятно, – буркнул Маркус.

– Лет сорок пять-пятьдесят назад осложнилось положение с водой, – продолжал робот. – Она соответствовала санитарным требованиям, но солей в ней было растворено то ли слишком много, то ли недостаточно. Тут сведения расплывчаты. Роботы, управляющие водоемами, обнаружили, что говядина, свинина, телятина и куриное мясо всех сортов растут недостаточно быстро.

Роботы довели этот факт до сведения вышестоящих властей и получили приказ выяснить, как спасти положение. Они провели расследование и установили, что надо либо сделать капитальный ремонт всей водопроводной системы, либо вывести новый, более стойкий белок. Естественно, сооружать новый водопровод – титаническая работа. Этого они не советовали.

– Естественно, – согласился Маркус.

– Положение стало критическим. Надо было кормить людей. Роботы, ведавшие водоемами, получили приказ создать новый белок. Им предоставили ранее недоступные ресурсы. И в кратчайший срок задача была разрешена. Очистили примерно половину водоемов, где плохо росло мясо, и посадили там новый белок. Старинную систему – обозначение сортов мяса названием животных – изменили; была разработана новая система нумерованных серий, и каждому водоему независимо от происхождения его продукции присвоили порядковый номер.

– Значит, все не ведают, что едят, – сказал Маркус. – Но что же это за новый белок? Вот о чем я спрашивал с самого начала.

– Очень стойкий. Ведет происхождение от самого приспособленного животного Земли, – ответил робот. – И в его пользу свидетельствовало еще одно обстоятельство. Мясо всех млекопитающих почти одинаково. Но все же есть различия. Для плотоядного животного идеальным белком является тот, что в точности соответствует тканям тела этого животного и потому полностью усваивается.

Маркус закрыл глаза и схватился за подлокотник кресла.

– Вам дурно? – спросил метрдотель. – Позвать врача? Не надо? Так вот, я остановился на том, что как раз такая ткань была под руками. Ею и воспользовались роботы. Странно, что вы об этом спрашиваете. Не многие люди настолько любопытны.

– Им все равно, – проворчал Маркус. – Лишь бы их кормили, а чем они не спрашивают.

– А зачем бы им спрашивать? – удивился робот. – Ткань специально отпрепарировали для гидропоники. Она была безукоризненно асептической, а ее изъятие ни в коей мере не повредило первоначальным донорам, давно уже мертвым. Да и в использовании нет ничего нового. Никто ведь не колеблется, если надо пересадить кожу, или вживить печень, или вставить новый глаз. А это замена тканей изнутри, методами пищеварения, а не медицины.