Текст книги "Память сердца"

Автор книги: Флоренс Уэстли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Бетси забралась в повозку, одной рукой обняла за плечи перепуганную роженицу. Лицо Пруди казалось серым, но когда Джон встретил ее взгляд, то прочитал в нем восторг.

– Эти два малыша пинаются и кувыркаются внутри, но они не казались мне живыми до этого самого момента. – Пруди заулыбалась, но сразу же вскрикнула от боли. Когда же отпустило, она снова обратилась к Джону: – А вот видите, я вам говорила – во мне сидят отчаянные шалуны.

– Иначе и не могло быть, милая.

Джон страшно перепугался, как стажер-пожарник на первом выезде по тревоге.

– Нам, пожалуй, лучше отправить ее в госпиталь, – сказала Бетси, оглядываясь вокруг. – С близнецами трудно что-либо предсказать, по опыту знаю. Порой они спешат.

– Так было и с твоими?

– Да.

– О Господи! – Ладони от волнения вспотели, и Джон вытер их о брюки. – Что еще может сегодня сорваться с рельсов?

Пруди засмеялась.

– Останьтесь со мной, ладно? Вы оба. – Ее взгляд умолял и Бетси и Джона, но особую надежду она возлагала на него. – До приезда врача, не больше.

– Во-первых, мы лучше доставим тебя в госпиталь, иначе ты примешься рожать на улице, – пошутила Бетси, скрывая волнение.

Пруди улыбнулась, но потом застонала, согнувшись вдвое.

– Страшновато, – вздохнула она, когда боль отпустила.

Джон внимательно посмотрел по сторонам. Улица была забита гуляющими.

– Будет лучше отвести ее в мою машину. С такой огромной толпой без сирены не обойтись.

– Правильно.

– Оставайся здесь. Я пойду пригоню.

Джон взял руку Пруди и поцеловал.

– Держись, маленькая мама. Я не допущу каких-либо неприятностей с моим тезкой или его братишкой.

– А кто сказал, что именно Джон родится первым?

– Подожди и увидишь.

Он широко улыбнулся и поспешил за машиной.

– Я могу чем-нибудь помочь? – засуетился старый Шон.

– Позаботься о детях, – сказала Бетси спокойно. – Вообще, ты можешь покатать девочек во время парада; это доставит им удовольствие.

– Если ты так уверена, то пожалуйста!

– Да, я…

Конец ее фразы утонул в оглушительном грохоте, как будто полчища громовержцев обрушили на землю свой божественный гнев. Небо озарилось ярко-оранжевым пламенем, поднявшимся выше огромных вековых кленов.

Зрители и участники парада в своих экзотических маскарадных костюмах, еще секунду назад веселившиеся вовсю, бросились искать убежище. Насмерть перепуганные люди беспомощно метались в отчаянных попытках укрыться от сыплющихся сверху пылающих обломков.

Стэнли только успел добраться до своей машины, когда взлетела на воздух крыша здания строительной корпорации. Джон чувствовал себя уверенно и спокойно. Он завел машину, включил первую скорость и въехал прямо через стеклянную дверь в вестибюль.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы облачиться в защитную куртку и надеть противогаз. Кабинет номер 100, куда он вбежал, уже наполнился густым дымом, сквозь который с трудом различались предметы, дышать становилось нечем даже с противогазом. Джон, обладавший профессиональной памятью, без труда проник в личные апартаменты Коха.

Однако у самой двери его поджидала преграда – сплошная стена огня. Джон наметанным глазом обнаружил в глубине коридора огнетушитель. С его помощью он проложил себе путь, сбивая пеной языки пламени. Гранта он нашел лежащим у кофейного столика с полуавтоматическим пистолетом в руке. Глаза его были закрыты. Леон упал навзничь лицом вверх, посередине его лба зияла аккуратная рана. Джон решил, что он мертв, но Кох еще дышал…

Джон, полный энергии, не терял даром ни секунды. Он взял пистолет и засунул его за пояс брюк, затем взвалил бездыханного Коха на плечо и понес к выходу.

Дым становился гуще. Мутное облако закрывало лицевую пластинку и обжигало открытые части тела, но Джон, не останавливаясь, почти наугад, еле передвигая ноги, брел вперед, надеясь выйти из этого ада.

Сквозь непроницаемый дым он все-таки заметил красное блестящее пятно – это сверкала его машина, и Джон побрел в том направлении. Он уже поверил, что одолеет оставшийся путь, когда раздался новый мощный взрыв.

От сотрясения Джон потерял равновесие и упал вместе со своей ношей. Сам почти без сознания, оглушенный, Джон полз на руках и на коленях к распростертому на полу Коху, чтобы поделиться с ним остатком кислорода в баллоне. Откуда-то с тридцатифутовой высоты сорвалась балка и понеслась прямо на них. Джон инстинктивно рванулся в сторону, прикрывая Коха собой. Нестерпимая боль обожгла спину. А потом наступил покой – боль исчезла, растворившись в клубах белого пара.

Как только дежурная сестра уложила Пруди в одной из палат родильного отделения и заверила Бетси, что присмотрит за бледной, перепуганной юной роженицей, миссис Шепард-Вудбери выбежала наружу. Бетси спешила в отделение неотложной помощи, где раненых было еще больше.

Почти обезумев от страха и волнения, она остановила первого попавшегося ей навстречу мужчину в мундире пожарника. Это был молодой застенчивый новичок, которого она недавно видела в пожарном депо. Его лицо почернело от копоти, а правая рука была забинтована.

– Шеф Стэнли? Где он?!

Пожарник посмотрел в ее мертвенно-бледное лицо, полные отчаяния глаза и, поддержав за локоть, сказал:

– Пойдемте, я провожу вас туда.

В комнате дежурных сестер, куда он привел Бетси, стояла относительная тишина, хотя и здесь кипела работа.

Пожарник объяснил:

– Леди с лентой в волосах – старшая. Может быть, она скажет вам больше, чем Монку и мне.

Бетси оказалась одна среди врачей и медсестер, занятых спасением пострадавших. Они безмолвно творили благодарственную молитву доброму духу, назначившему Джен Фрик на дежурство этим утром.

– Джен, на минутку.

Недовольное выражение лица занятой неотложными делами медсестры сменилось приветливой улыбкой, когда она увидела Бетси.

– Кто у тебя пострадал? Неужели кто-нибудь из близнецов? Или старый Шон?

– Нет, они уже едут домой, надеюсь. То есть если смогут добраться. – Бетси схватила подругу за руку и отвела в сторону. – Джен, добровольцы-санитары только что принесли двух мужчин из торгового дома, перед тем как рухнула крыша. Так где они?

Джен посмотрела на две двери, белевшие в конце коридора.

– Сейчас один в хирургическом отделении.

Бетси впилась пальцами в руку подруги.

– А другой?

– В морге.

Какой-то сумасшедший тип включил в реанимационной аварийный монитор искусственного сердца, и назойливые сигналы "бип-бип" болезненно отдавались во всем измученном теле.

Джон попытался шевельнуть головой, но чудовищная боль, пронзившая шею, остановила его. Тогда он попробовал открыть слипшиеся веки, но ему удалось раздвинуть лишь узкие щелочки. Но даже проникшие сквозь них лучи света словно резанули по роговице, и Джон поспешил смежить веки. Он захотел поднять руку, однако кисть осталась недвижимой.

– Не пытайтесь двигаться, мистер Стэнли, – приказал чей-то нежный голос. – Скажите мне, что вам нужно, и я сделаю все.

– Бетси! – прошептал Джон. – Я хочу… Бетси…

Эпилог

– Перестань пищать! – скомандовал Джон и поцеловал свою жену в самую макушку, не щадя ее новой прически. – Ты такая же негодница, как близнецы.

Улыбнувшись и все еще не открывая сонных глаз, Бетси пошутила:

– Чьи близнецы – наши или Пруди?

– Все вместе.

Джон и Джейсон превратились в крепких шестимесячных младенцев, у которых режутся зубы. Три ночи подряд, сменяя друг друга, они оглашали дом такими неистовыми криками, что будили всех среди ночи по нескольку раз.

– Я думаю купить наушники, как у персонала аэропортов, – иронизировала Бетси, когда они с Джоном шли по отстроенной мансарде. Джон помогал Бетси идти, так как у нее были завязаны глаза.

Запах краски, штукатурки и свежеструганого дерева еще не исчез. Джон под предлогом необходимой тренировки основную часть работы выполнил сам.

Он назвал свою новую специальность плотника чудодейственной терапией для поврежденной спины. Однако Бетси подозревала, что главным было стремление Джона вложить свою лепту в совершенствование старого дома. Это было осознанное желание зрелого мужчины, поборовшего свои комплексы ценою страданий и самопожертвований. Озлобленный мятущийся юноша, бездушно растоптавший единственную любовь всей своей жизни, остался в прошлом. Вина искуплена. Горб исчез.

– Стоп! Можешь открыть глаза.

– Давно пора, – Бетси притворилась, что сердится, хотя ей было смешно выполнять его детские приказания. – О Джон! Софа! Специально под окно. Помнится, ты говорил, что мы не можем позволить себе такой роскоши.

Он старался сохранить невозмутимый вид, но его глаза блестели как у ребенка, преподнесшего близким долгожданный сюрприз.

– Я немного схитрил, Бет! Нравится?

Бетси вскинула руки ему на плечи и осыпала поцелуями.

– Нравится! Нравится! Нравится! И я люблю тебя.

Губы Джона сложились в застенчивую улыбку под густыми усами, которые Бетси обожала.

– Ты так часто это повторяешь, что мне делается страшно. Не забывай – я далеко не оптимист. А что, если я поверю в чудо – твою любовь, а ты под влиянием злых сил в один прекрасный момент изгонишь меня из этого упоительного бедлама, называемого семьей Бетси Шепард-Вудбери?!

Он говорил как бы смеясь. Но в его глазах все еще таились призраки прошлого. В течение последних трех месяцев после выхода из госпиталя – он выбрался на две недели раньше срока, чтобы не опоздать на церемонию в церкви Сент Стивен, – Джон почти уверовал в свое счастье. Прежде оно казалось ему недосягаемым, волшебной фантазией, которая не может обернуться реальностью.

– Ничего не выйдет, мистер Беглец! Чтобы ты ни делал – я не позволю ускользнуть из моих сетей во второй раз. Особенно теперь, когда узнала, какой ты умелец!

– Преувеличиваешь, плутовка!

Руки Джона скользнули по ее бокам, поймали узел рубашки, завязанный на талии, и забрались под тонкую ткань, чтобы насладиться теплом шелковистого гладкого тела жены.

– Ты ненасытен, Джон!

Она приникла к широкой родной груди Джона, и, как всегда, пламя желания охватило все ее существо.

– Милый, – шепнула она, – не будь таким инфантильным и дай волю своим чувственным порывам, своей страсти.

– Смотри, как бы твой смелый язычок не довел тебя однажды до беды, миссис Стэнли.

– Искренне надеюсь на это, мистер Стэнли, – проворковала она, прикусив чуть-чуть его ухо.

Громко застонав, словно человек, получивший смертельную рану, Джон спрятал лицо у нее под мышкой и притянул Бетси к себе.

– А может, обновим новую приоконную софу? – прошептал он.

– Сейчас?

Бетси вытащила фланелевую рубашку Джона из-за пояса джинсов, с наслаждением обняла его обнаженный торс.

– Лучше времени не придумаешь, верно ведь?

Сердце Джона забилось сильней, чем в трагические дни, когда врачи по кусочку искусно складывали его раздробленные позвонки как детские кубики. Смертоносная балка одним концом ударила по крыше кабины автомобиля, она-то и приняла на себя основную тяжесть удара, что спасло Джона от неминуемой гибели, так, во всяком случае, рассказывал Монк, когда ему впервые разрешили посетить раненого.

Что касается судьбы Гранта Коха и его "сподвижника" Леона, известны были основные факты разыгравшейся драмы. Как стало ясно из материалов расследования, Кох застрелил Леона, затем устроил поджог, чтобы скрыть убийство, но не учел, что в соседней комнате, набитой строительными материалами, скопились испарения от свежей краски. Пожар возник намного раньше, чем предполагал Кох. Он попал в ловушку, устроенную собственными руками.

– Скоро приедут Энн с Томом и другие гости, а мне еще надо повесить кое-какие украшения на елку.

Бетси умелыми движениями своих нежных чувствительных пальцев массировала длинные мускулы вдоль больного позвоночника мужа. Врачи назвали чудом, что спинной мозг не пострадал от удара. Бетси каждую ночь возносила за это благодарения Богу в своих горячих молитвах.

– Тебе хорошо? – спросила она, когда у Джона пробежала по спине легкая дрожь.

– Слишком даже. Но будь осторожна, я теперь не столь терпелив, как раньше.

Бетси откинулась назад, чтобы он заглянул в ее глаза, выражавшие глубокое сомнение.

– А по-моему, сэр, вы несете чепуху. Ваша милость всегда отличалась изрядным нетерпением.

– Не спорю, приходилось и терпеть. Особенно в больнице. Многие сестры, в том числе и твоя приятельница Джен, говорили, что будут скучать по такому образцовому пациенту.

Бетси покачала недоверчиво головой, губы скептически искривились, но Джон попробовал устранить сомнения поцелуем.

– Я слышала совершенно иную версию, шеф Стэнли, – упрямо продолжала она, уклонившись от поцелуя. – Мне рассказывали, как они составляли петицию с требованием выгнать бунтаря из госпиталя. Однако ты сумел уговорить доброго доктора Армади выписать тебя, прежде чем они успеют представить свое заключение больничному начальству.

Она была счастлива… Ее глаза сияли радостью от одного сознания, что обручальное кольцо украшает руку Джона так же, как изящное кольцо Джона поблескивает на ее пальце. "Пока смерть не разлучит, нас…" Она истово надеялась, что произойдет это спустя вечность.

– Там даже были пикеты, – добавила она.

Глаза Джона гневно сощурились.

– Попробуй провести в затворничестве три месяца. Интересно, что бы ты запела на моем месте.

Бетси расхохоталась.

– В затворничестве! Ты слишком деликатно выразился, Стэнли! Я думала, на твоем языке это прозвучит как проклятая тюрьма.

– Если ты не перестанешь меня дразнить, то получишь очередную порцию известного тебе наказания.

– Ты имеешь в виду что-нибудь страстное и еще неизведанное? То, чем ты, кажется, никогда не сможешь насытиться?

– Хватит философствовать, – оборвал ее Джон. Он поднял Бетси как пушинку и опустил на широкую новую софу.

Они долго "сражались", пока наконец не устроились поудобнее.

Он вздрогнул от ее прикосновения, и безумные, полные огня поцелуи градом рассыпались по ее возбужденному телу.

– Мечтаю, чтобы на Рождество шел снег, – промолвила Бетси, расстегивая последнюю пуговицу на фланелевой рубашке мужа и обнажая мягкие волосы у него на груди.

– А почему?

– Чтобы был повод оставаться дома, есть жареную кукурузу и сидеть у пылающего камина.

А еще потому, что она с наслаждением представляла себе, как его руки гладят ее спину, как нежно и восхищенно смотрят его глаза, словно впервые за томительные двадцать лет Джон наконец оказался там, где всегда мечтал быть – рядом с любовью его жизни, исполненной сомнений, тревог и страданий.

– А тебе не будет стыдно за такое сибаритство? Мне еще прописан облегченный режим, поэтому я вправе понежиться дома.

– Еще целых две недели.

– Да, а потом снова бери хлыст в руки и погоняй отчаянную команду.

Бетси усмехнулась.

– Монк и компания не нарадуются, как им было хорошо жить без твоих указаний.

– Ты что, смеешься? – возмутился Джон. – Как стало известно, Монк оказался таким тираном, что мне и не снилось подобное. Только вчера Френч и Боулинг упрашивали меня возвращаться скорей.

– Что ты им сказал?

– Правду. Сказал, что моя страстная женушка не выпускает меня из рук, а долг мужа – покоряться ей.

Бетси дернула его за кольцо волос на груди. Джон вскрикнул от боли.

– Поосторожнее, леди! Это грудь "очень важной персоны", а вы с ней так грубо обращаетесь.

Бетси чарующе улыбнулась ему. Она испытывала прилив безграничной нежности к Джону.

После пожара в здании бывшего торгового дома и еще в трех местах, которые были связаны друг с другом волею преступников, власти города прозрели и сделали необходимые выводы, а Джон превратился в героя дня. Не только из-за попытки вызволить из огня некогда самого знаменитого горожанина – благотворителя, оказавшегося соучастником преступления, но и потому, что пожарные команды продемонстрировали умение и отвагу мужчин, которых столь взыскательно учил шеф Стэнли. Благодаря их мужеству центр города был спасен от верной гибели.

– Тебя не раздражает, что многие в Грэнтли не хотели замечать твоей персоны, когда ты приехал, а теперь возносят до небес и набиваются в друзья?

Джон задумался и откровенно ответил:

– Иногда раздражает. Но ведь такова противоречивая человеческая натура, не так ли?

– Наверное, ты прав. Но ты в отличие от меня умеешь прощать.

Слова Бетси невольно задели ранимую душу Джона.

– Мы оба знаем, что это не так, – сказал он, вздохнув.

Бетси нежно дотронулась до его скорбно сжатых губ.

– Я думала, мы покончили с прошлым еще в госпитале. Чувство вины больше не должно угнетать. Ты с лихвой искупил ее, Джон, даже если она и была. Да, искупил, мой родной.

Он смотрел на Бетси благодарными влажными глазами.

– Я тебе обещал все забыть, но иногда бывает очень тяжело. Вот сегодня близнецы притащили старый семейный альбом с фотографиями, и все во мне снова всколыхнулось.

Бетси гладила глубокие морщины у рта Джона, которые уже ничто не сотрет…

– Но не лучше ли обладать глубокими чувствами, совестью, нежели жить с пустой душой? Порой они мучительны, но это жизнь.

– Даже не знаю. Иногда проснешься ночью, и откуда-то из тьмы наплывает кошмар: чувствуешь себя двадцатилетним негодяем. И снова перед глазами эта трагическая ночь гибели Патрика.

Джона охватила дрожь, и он прижал к себе Бетси, словно стараясь защитить себя с ее помощью от призраков его юности.

– Чувство вины никогда не покинет меня, Рыжик. Оно навсегда со мной где-то здесь, в сердце.

Бетси подняла к нему лицо, поцеловала любимую ею ямочку на волевом подбородке.

– Я тебе говорила, что люблю тебя?

– Последние четверть часа не говорила. Нет.

– Ну так вот. Я люблю тебя. И я намерена твердить эти слова всякий раз, когда у тебя появится отрешенный застывший взгляд и я узнаю, что ты опять казнишь себя.

– Постараюсь прислушиваться к тебе, мой дорогой психолог, – печально продолжил Джон. Его рука, гладившая ее прелестные кудри, слегка дрожала и была необыкновенно нежна.

– До чего же хороши твои волосы, Рыжик!

– Тебе всегда они нравились?

– А как с этим? – игриво спросил Джон.

Бетси провела пальцами по его груди, спускаясь все ниже и ниже, зная, как возбуждают Джона эти прикосновения. Он надолго приник к ее губам, и они предались всем прелестям разделенной любви…

– Рыжик, – сказал умиротворенный Джон, глядя в лицо жены, по-моему, ты полнеешь. Хороший признак. Это происходит, когда на душе спокойно.

– Не беспокойся, моя полнота – временная, – таинственно прошептала она.

Мохнатые брови Джона медленно поползли вверх.

– Слишком много рождественских угощений? Виновата стряпня тети Бриджет?

– Не совсем.

– Нет? Тогда…

Джон замер на полуслове. Он смотрел на Бетси с безграничным удивлением, так, как будто видел ее впервые.

С лукавой улыбкой она медленно кивнула головой. Джон побледнел и, не веря своей догадке, спросил:

– Ребенок?!

– Только один, надеюсь.

Неистовая радость, озарившая лицо Джона, растрогала Бетси. В горле встал комок, глаза наполнились слезами счастья.

– Но ты говорила, что хочешь подождать.

– Я немножко схитрила. Ты рад?

У него перехватило дыхание. Джон с трудом вымолвил:

– Я уже люблю его, Рыжик. И я люблю тебя.

Бетси заключила мужа в объятия и с величайшей нежностью частыми поцелуями смахнула слезинки, дрожавшие на его прямых стрельчатых ресницах.