Текст книги "Семь дней в мае"

Автор книги: Флетчер Нибел

Соавторы: Чарлз Бейли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Стьюард Диллард, сидя на веранде своего фешенебельного дома в Чеви-Чейс, усмехнувшись, обратился к жене:

– Конечно, это не было тайной для Белого дома. Лимен должен был слышать, какой шум поднял Фред Прентис на приеме в воскресенье вечером.

– Но ведь, Стью, – с недовольной гримасой проговорила Фрэнсайн Диллард, – на следующий день все так хорошо отзывались о нашем приеме.

Мортон Фримен сидел в своей нью-йоркской квартире и, сердито глядя на экран телевизора, думал: «Подождем, пока Лимен услышит сегодня вечером красавчика Макферсона. Тогда все, что было за последние два месяца, покажется ему детским лепетом. Почему этот фашистский ублюдок не хочет показать мне текст своей сегодняшней речи?»

– Меня встревожили не споры, которые вы вели у себя дома и на службе, не дебаты, происходившие в сенате. Так у нас принято, и пусть так продолжается и впредь. Меня обеспокоило скрытое от общества ожесточенное сопротивление договору со стороны некоторых высших военных лидеров страны.

– Вот оно, – прошептал Милки Уотерс сидящему рядом репортеру. – Ставлю двадцать против десяти, что генерал Скотт летит со своего поста.

Репортер в замешательстве посмотрел на Уотерса:

– Скотт?

В зале, откуда велась передача, Кларк смотрел на Лимена и думал: «Теперь только не увлекайся, Джорди, а то ты их напугаешь. Спокойно, не торопись».

– Позвольте мне кратко изложить свою точку зрения на взаимоотношения гражданских и военных властей в нашей системе правления. Я глубоко убежден, как, очевидно, и подавляющее большинство американцев, что нашим военным руководителям во всех случаях должна быть предоставлена полная возможность высказывать свои взгляды. Такая возможность, разумеется, была им предоставлена и при обсуждении договора о ядерном разоружении.

Адмирал Лоренс Палмер, начальник штаба военно-морских сил, сидя за столом в своем кабинете в Пентагоне, кивнул сидящему рядом помощнику:

– Он прав. Я выступал против договора по меньшей мере пять раз.

– Но ведь все это были закрытые заседания, сэр, – возразил помощник.

– Разумеется, – согласился Палмер, – но меня всегда выслушивали, когда решалось дело.

Генерал Паркер Хардести, слушавший речь дома, в обществе жены, вспыхнул:

– Это наглая ложь! Я пытался вставить только один абзац в свою речь в Чикаго, а проклятые цензоры министра зарезали это место.

– Но когда президент и сенат в законодательном порядке принимают решение, тогда, мои сограждане, всяким дебатам и оппозиции со стороны военных должен быть положен конец. Так делается и на войне: командир выслушивает всевозможные мнения офицеров своего штаба, но, раз он принял решение о плане предстоящего боя, никакому обсуждению оно не подлежит. Всякий иной путь привел бы к путанице, хаосу и неизбежному поражению. Все это относится и к советникам правительства в Вашингтоне.

Генерал Скотт в спортивном костюме сидел развалясь перед портативным телевизором в кабинете на втором этаже своего особняка в Форт-Майере в обществе генералов Райли и Диффенбаха.

– Надо отдать ему справедливость, – заметил Скотт, – для человека, который абсолютно не прав, он держится как нельзя лучше. Если бы он так держался там, где это нужно.

Райли пожал плечами:

– На меня его речь не производит впечатления, Джим. В Вене он ничего не добьется.

Диффенбах достал бумажник.

– Хоть всем нам на это наплевать, – сказал он, – но ставлю десять долларов, что следующим председателем комитета будет Барни Рутковский.

– Вы задеваете мою слабую струнку, Эд, – улыбнулся Скотт. – Принимаю. По-моему, председателем будет Палмер.

– В начале этой недели я обратил внимание на то, что председатель комитета начальников штабов генерал Скотт и три других члена комитета не только все еще возражают против договора, несмотря на его ратификацию, но фактически сколачивают группу, стремящуюся помешать его вступлению в силу первого июля.

Миллисент Сеньер и Элеонор Холбрук вместе смотрели передачу в Нью-Йорке, потягивая виски с содовой и льдом из высоких бокалов.

– Господи боже мой, – воскликнула Милли, – неужели он собирается уволить Джима?

Шу вспомнила руки офицера морской пехоты, обвивавшие ее шею, и подумала: «Должно быть, Джигс хорошо справился со своим делом. Может быть, его сделают генералом или еще кем-нибудь». Вслух она сказала:

– Не все ли равно, Милли? Люблю этого Лимена.

– Я высоко ценю генерала Скотта. Это один из лучших умов в правительстве. В течение ряда месяцев его советы по бесчисленному множеству вопросов, встававших передо мной и другими гражданскими ведомствами, были чрезвычайно ценными, часто незаменимыми. Я знаю, что он пользуется большим уважением среди своих соотечественников. Я разделяю это мнение. Когда мне стало известно о его участии в плане организованного сопротивления договору, я не поверил. Но генерал Скотт, со свойственной ему честностью и прямотой, откровенно признался мне, что дело обстояло именно так.

В шифровальной комнате штаба Тихоокеанского флота в Пирл-Харборе, на Гавайских островах, лейтенант Дорси Хаф включил радио на полную мощность, чтобы заглушить стук пишущих машинок, на которых матросы с надетыми на голову наушниками печатали телеграммы, рассылаемые на Окинаву, в Сан-Франциско, на остров Мидуэй и кораблям, находящимся в море. Ноги Хафа покоились на письменном столе, на коленях лежал раскрытый журнал. «На кой черт такие цветистые фразы, если хочешь уволить парня только за то, что он ставит на лошадок? – пробормотал он вполголоса. – Этот Лимен, должно быть, терпеть не может азартных игр».

В сборном домике в пустыне Нью-Мексико полковник Джон Бродерик злобно пнул ногой треногу, на которой стоял телевизор. Приемник с грохотом полетел на пол.

– Хватит с меня этой идиотской проповеди! – прорычал он сидящему рядом майору. – По-моему, в Белом доме засел коммунист, да, да, в самом Белом доме!

– Более того, я отдаю должное твердости его убеждений: генерал отказался прекратить дальнейшую борьбу против договора. Поэтому у меня не оставалось иного выбора, как предложить генералу Скотту подать в отставку. Вчера вечером он вручил мне прошение. Несмотря на мое глубокое сожаление о том, что нация лишается талантов этого способного генерала, я принял его отставку.

В редакциях газет по всей стране зазвенели звонки телетайпов: «ПОСЛЕДНЯЯ НОВОСТЬ: ГЕНЕРАЛ СКОТТ СМЕЩЕН».

Адмирал Фарли Барнсуэлл в своей каюте на борту «Эйзенхауэра» в Гибралтаре дернул себя за ухо и задумался над своим положением. Раз Джирард погиб, то мог ли президент каким-нибудь образом узнать о памятной записке, которую он, Барнсуэлл, подписал? Нет, конечно, нет. Мог ли Джирард переговорить с президентом по телефону за время, остававшееся до отправки его самолета из Мадрида? Возможно, но сомнительно. Из береговых учреждений флота Джирард не звонил, и у него было не так уж много времени, чтобы позвонить откуда-нибудь еще. Барнсуэлл нервно потер руки. Теперь ничего не поделаешь – остается только ждать.

– Вместе с тем я сразу же, с соблюдением всех правил этикета, потребовал отставки трех других генералов: начальника штаба военно-воздушных сил генерала Хардести, начальника штаба армии генерала Диффенбаха и генерала Райли, командующего морской пехотой. Поскольку все эти генералы честно и мужественно следовали своим убеждениям, я буду просить конгресс не лишать их положенной при выходе в отставку пенсии. Это лишь небольшая компенсация за долгие годы служения стране. Между прочим, могу сообщить, что в ближайшем будущем я представлю конгрессу, когда он вновь соберется, законопроект об увеличении не только пенсий, но и денежного содержания военнослужащих.

Адмирал Топпинг Уилсон, командующий Тихоокеанским флотом, рассеянно слушал речь президента в своем доме на вершине холма в Гонолулу. Телеграмма от президента, полученная двенадцать часов назад и извещавшая об отмене назначенной на субботу тревоги, означала, что «операция Прикнесс» провалилась. Теперь он словно оцепенел. Что его дернуло впутываться в эту безумную авантюру Скотта? Он радовался, что все это кончилось. Честно говоря, что еще мог бы сделать Скотт, кроме того, что уже делает Лимен? Уилсон провел пальцем по серебряным звездочкам на воротнике и вспомнил те дни, когда он, стоя на мостике крейсера, вел корабли в Пирл-Харбор мимо вон того мыса. Он словно вновь ощутил соленые брызги на щеках и почувствовал себя бесконечно старым.

В рабочем кабинете прекрасно обставленного загородного дома в Коннектикуте Гарольд Макферсон тяжело опустился в кресло перед пишущей машинкой. Он вынул последний лист как раз перед тем, как началось выступление президента. Теперь он медленно разорвал всю пачку отпечатанных листов сначала пополам, потом на четыре части и, наконец, на восемь частей. Подойдя к плетеной корзине для бумаг, он бросил в нее обрывки, проводив взглядом прилипшие к пальцам последние клочки. Страна погибла, думал Макферсон. Погибла. Можно хоронить. Коммунисты добрались до Джордана Лимена, и вся наша долгая борьба пошла прахом. Он налил полстакана виски и выпил одним глотком. Мрачно вертя стакан в руках, он разглядывал вырезанные на стекле инициалы, потом с силой швырнул его через всю комнату. Стакан попал в старинный мраморный камин и разбился вдребезги.

– Разумеется, я немедленно принял меры для замещения освободившихся после отставки генералов вакансий, с тем чтобы не пришлось беспокоиться о безопасности Соединенных Штатов. Я назначаю адмирала Лоренса Палмера, нынешнего начальника штаба военно-морских сил, новым председателем комитета начальников штабов. Председатель Верховного суда Соединенных Штатов любезно согласился принять присягу от адмирала Палмера сегодня днем в моем кабинете.

Могут, конечно, сказать, что адмирал Палмер был не меньшим противником договора, чем его бывшие коллеги по комитету начальников штабов. Это верно. Но, раз президент принял решение и раз оно было утверждено сенатом, адмирал подавил свой голос протеста и присоединился ко многим другим военным руководителям, сплотившимся вокруг главнокомандующего. Адмирал Палмер – исключительно способный военачальник, обладающий широкими военными знаниями, и я уверен, что он вполне справится со своими обязанностями.

В особняке Скотта в Форт-Майере Диффенбах медленно вытащил из бумажника десятидолларовую бумажку и протянул ее Скотту. Бывший председатель комитета прищурился и посмотрел в окно на Капитолий, освещенный полуденным солнцем. «Мне так и не удалось расшевелить Палмера», – подумал он.

В Маунт-Тандере генерал Гарлок уставился на телевизор. Он был совсем сбит с толку. Визит Джима Скотта и Билли Райли во вторник вечером все эти четыре дня не давал ему покоя. Правда ли, что президент знает больше того, что говорит? Следует ли ему попросить аудиенции в Белом доме и рассказать президенту об этом визите? Как велит поступить его долг? Он подался вперед и продолжал слушать речь Лимена.

– Новый начальник штаба военно-воздушных сил уже назначен. Это генерал Бернард Рутковский, возглавлявший до сих пор объединенное командование ПВО североамериканского континента. Его жизнь и служба являются примером для будущих поколений американцев. Его боевые заслуги и исключительные способности как военного тактика и стратега говорят сами за себя. Генерал Рутковский был приведен к присяге вчера вечером в Белом доме. Я убежден, что он будет отлично нести службу бок о бок с адмиралом Палмером.

Армия, морская пехота и военно-морские силы имеют вполне квалифицированных заместителей командующих, которые временно вступили в командование соответствующими видами вооруженных сил.

Джигс Кейси сидел между женой и своим старым другом Маттом Гендерсоном в столовой своей арлингтонской квартиры. Мардж прошептала на ухо Кейси:

– Извини меня, что я устроила такой скандал из-за Нью-Йорка, милый. Я и не подозревала, что происходит что-то важное.

Кейси только улыбнулся.

Гендерсон встал с дивана, рассеянно ощупывая кончиками пальцев багровую шишку под левым глазом:

– Ей-богу, не слишком ли много для простого деревенского парня за одну неделю? А что, если парень приготовит себе что-нибудь выпить?

– Валяй, – сказал Кейси, – и нам с Марджи тоже приготовь.

Когда Гендерсон вышел на кухню, Мардж спросила:

– Джигс, правда, что на этой неделе готовился переворот или что-то в этом роде?

Кейси с удивлением взглянул на жену:

– Не знаю, Мардж, правда, не знаю. У меня нет никаких точных сведений.

В другом пригородном районе, по ту сторону реки, Билл Фуллертон стоял в тени огромного бука позади своего дома и слушал радио, стоящее на столике летней кухни. Какая же, черт возьми, связь между всем этим и звонком Поля Джирарда в понедельник вечером? А тот список секретных баз, который требовал президент Лимен во вторник утром? «За тридцать лет, что я просидел в бюджетном управлении, постоянно имея дело с Пентагоном, – подумал он, – я научился чуять, где нечисто, как бы ни прятали концы в воду, а это дело определенно подозрительно пахнет. Не связано ли оно с какой-то военной операцией? А эта база „У“ – где же она все-таки находится, черт ее побери?»

– Возможно, найдутся люди, которые сочтут, что изменения в составе высшего военного командования в критический момент ослабят страну. Я отвечаю им с полной уверенностью: оставьте ваши опасения. Адмирал Палмер, генерал Рутковский и другие офицеры, возглавляющие сейчас нашу оборону, в течение многих лет служили в высших военных органах и вполне подготовлены к своим новым обязанностям.

На той неделе я отправляюсь в Вену, и мне понадобятся ваша поддержка и ваши молитвы. Но я еду в уверенности, что в нашем доме все благополучно.

Генри Уитни с сосредоточенным вниманием слушал речь президента. Он остановился у своего сослуживца по дипломатическому ведомству в Джорджтауне. Когда Уитни утром зарегистрировался в испанском отделе государственного департамента, ему прочли гневную телеграмму посла из Мадрида. Уитни еще не придумал, как уладить это дело, но сейчас его мысли были заняты другим. «Да, – сказал он себе, – я буду молиться за вас, господин президент, куда бы вы ни поехали и что бы ни делали». Потом он вспомнил про обещание, данное ему Джорданом Лименом при расставании. Может быть, мисс Таунсенд удастся что-то сделать, чтобы смягчить гнев посла Литла? Лучше позвонить ей сразу же по окончании передачи.

– А теперь позвольте мне сделать несколько общих замечаний. Независимо от того, какими убеждениями и мотивами руководствовались в своих действиях генерал Скотт и его коллеги, мне, как президенту и главнокомандующему вооруженными силами, не оставалось иного выбора, как действовать именно так, как я и действовал. Если бы я поступил иначе, я не оправдал бы того огромного доверия, которым облекли нас два столетия назад люди, писавшие конституцию.

Наша страна – республика, управляемая президентом. Иногда президентом избирают военного, иногда гражданского деятеля. Его прежняя профессия не играет роли: раз он избран, он должен взять на себя, согласно конституции, полную ответственность за внешнюю политику и оборону Соединенных Штатов. Он может ошибаться, его решения могут быть популярными или непопулярными, но, пока он остается у власти, он не может уклоняться от обязанности принимать решения. А отсюда должно следовать, что, раз он принял решение – будь то к лучшему или к худшему, – члены правительства, которым он руководит, обязаны оказать полную поддержку его политике.

Не оппозиция договору со стороны генерала Скотта и его коллег потребовала его отставки, а ее несвоевременность. Пока сенат не ратифицировал договор, они имели полное право, и даже были обязаны, открыто и до конца высказывать свои взгляды. Но, после того как сенат проголосовал и утвердил договор как элемент национальной политики Соединенных Штатов, они были обязаны оказывать ему всяческую поддержку, какая только в их силах, до тех пор пока оставались на государственной службе. От этого они отказались, и ни один президент не мог бы примириться с таким положением вещей.

Сейчас меня где-то слушают люди, которые в один прекрасный день займут место президента. Я изменил бы своему долгу перед ними и перед всем новым поколением американцев, так же как и своему долгу перед историей и перед всеми вами, если не поступил бы именно так. До свидания, и да благословит вас всех господь.

Заключительные слова президента с нелепым хрипом вылетели из радиоприемника разбитого автомобиля, когда машина дорожной полиции съехала на обочину шоссе. Полицейский поспешил через дорогу к автомобилю, лежащему на боку у каменной стены. Пыль и дым от страшного удара все еще клубились над местом катастрофы.

На дороге стоял армейский автобус, и человек десять солдат окружили тело, лежащее на усыпанной гравием обочине. Когда подошел полицейский, сержант начал ему объяснять:

– Мы хотели оказать первую помощь, но он уже был мертв. Наверно, погиб при ударе.

– Как это случилось?

– Мы толком не видели. У одного из нас есть портативный приемник, и мы сидели и слушали президента. Водитель говорит, что машина внезапно выскочила на большой скорости из-за поворота прямо перед нами. Она вильнула в сторону и врезалась в стену. Наверно, он не следил за дорогой, а когда увидел нас, растерялся.

Полицейский подошел к разбитому автомобилю, просунул внутрь руку и выключил радио. Потом увидел номер машины и тихо выругался. «Проклятие, – подумал он, – теперь не распутаешься и за неделю».

Задний номерной знак был измят, но легко можно было прочитать литер Калифорнии и номер: ССША—1.

Эпилог

Пресс-конференция президента Джордана Лимена.

Понедельник, 20 мая, 10 час. 30 мин.

(Присутствовало 483 человека.)

Президент. Доброе утро. У меня есть несколько сообщений.

Во-первых, подготовка к моей поездке в Вену уже завершена, и мистер Саймон сегодня к полудню сделает вам подробное сообщение по этому вопросу.

Во-вторых, предстоит одно дипломатическое назначение. Когда соберется сенат, я представлю на его утверждение кандидатуру на пост посла в Чили, который остается вакантным уже несколько недель. Я назначаю на этот пост мистера Генри Уитни, профессионального дипломата, исключительно инициативного и опытного работника. В настоящее время он является генеральным консулом в Испании.

В-третьих, я принял отставку ряда высших офицеров вооруженных сил. Полный список будет объявлен после пресс-конференции. В него входят генералы военно-воздушных сил Джордж Сиджер и Теодор Дэниел. Генерал Сиджер командовал ракетной базой Ванденберг, а генерал Дэниел возглавлял стратегическое авиационное командование. В отставку выходят также адмирал Топпинг Уилсон, командующий Тихоокеанским флотом, адмирал Фарли Барнсуэлл, командующий 6-м флотом на Средиземном море, и генерал-лейтенант Томас Хастингс, командир 1-го воздушно-десантного корпуса армии в Форт-Брэгге.

Мэлком Уотерс (Ассошиэйтед Пресс). Господин президент…

Президент. Прошу прощения, мистер Уотерс, у меня есть еще одно сообщение. Как вам известно, у президента по традиции было три военных адъютанта – по одному от армии, военно-морских и военно-воздушных сил. Я думаю, настало время добавить адъютанта от морской пехоты и назначаю на эту должность полковника Кейси. Ему будет присвоено звание бригадного генерала. Вот все, что я хотел сообщить.

Хью Уланский (Юнайтед пресс интернейшнл). Можно узнать полное имя полковника Кейси, сэр?

Президент. Виноват. Его зовут полковник Мартин Джером Кейси. В настоящее время он занимает должность начальника объединенного штаба. Я думаю, некоторые из вас должны его знать.

Меррил Стэнли (Нейшнл бродкастинг компани). Господин президент, следует ли понимать, что только что перечисленные вами пять офицеров уволены в отставку по той же причине, что и начальники штабов, то есть как противники договора?

Президент. Давайте сначала уточним один вопрос. Причиной отставки была не просто оппозиция договору, а организованное и упорное сопротивление правительству, после того как его политика твердо определилась. С этой оговоркой я отвечаю на ваш вопрос утвердительно. Эти пять высших командиров намеревались объединиться с генералом Скоттом в открытом неповиновении политике правительства. Этого допустить было нельзя.

Меррил Стэнли (НБК). Господин президент, нас буквально засыпали вопросами об этой истории с начальниками штабов.

Президент. И меня тоже. (Смех.)

Меррил Стэнли (НБК). Правда, сэр. И большинство из них сводится к тому, что народ не понимает, зачем понадобилось увольнять столько людей.

Президент. Но их же не увольняли. Они сами подали в отставку. Правда, я рекомендовал этим генералам подать в отставку, но ведь они могли отказаться и перенести вопрос в другую инстанцию. Они предпочли этого не делать и, думаю, поступили разумно. Теперь, почему их так много? Отставка коснулась только тех генералов, которые намеревались противодействовать проведению национальной политики после того, как она была утверждена. Как я говорил в субботу, мы не могли работать в такой обстановке. Ни один из военных руководителей не пострадал из-за того, что выступал против договора до его ратификации. Напротив, адмирал Палмер и генерал Рутковский, которые в прошлом году очень резко выступали против договора, выдвинуты на более ответственные посты.

Джеймс Комптон («Найт ньюспейперс»). Сэр, из вашей субботней речи не ясно, в какой степени сказалось ваше давление на их решении выйти в отставку.

Президент. Допустим, Джим, что это вопрос, хотя я и не слышу в нем вопросительного знака. Скажем так: я посоветовал им выйти в отставку, и они приняли мой совет. (Смех.)

Хэл Бреннен («Нью-Йорк таймс»). Господин президент, из авторитетных источников нам сообщили, что ваша поездка в Вену для встречи с советским премьер-министром связана с получением разведывательных данных, которые вызывают сомнения в намерении русских твердо придерживаться договора. Правильно ли это, сэр?

Президент. К сожалению, больше ничего не могу сказать о Венском совещании, пока оно не закончится.

Хэл Бреннен («Нью-Йорк таймс»). Следовательно, можно считать, что это сообщение правильное?

Президент. Послушайте, мистер Бреннен, я ничего не подтверждаю и ничего не отрицаю. Я просто воздерживаюсь от обсуждения этого вопроса. Рад бы вам помочь, но думаю, что обсуждение этого вопроса в данный момент нецелесообразно. Все вы будете информированы в свое время.

Рут Эверсон (новоорлеанская «Таймс-пикеюн»). Господин президент, в нашем штате очень встревожены проблемой безопасности страны в связи с увольнением всех этих генералов. Что бы вы могли сказать по этому поводу?

Президент. Полагаю, что в субботу я достаточно ясно заявил, что у меня в этом вопросе нет никаких сомнений.

Томас Ходжес («Миннеаполис стар энд трибюн»). Господин президент, вы консультировались по этому вопросу с Национальным советом безопасности, с членами правительства или с другими советниками?

Президент. Ни с Национальным советом безопасности, ни с кабинетом я не консультировался, но со всей серьезностью и детально обсуждал этот вопрос с некоторыми из моих советников.

Томас Ходжес («Миннеаполис стар энд трибюн»). Не могли бы вы сообщить нам их имена, сэр?

Президент. В данном случае, я думаю, это не имеет значения.

Роджер Суэнссон («Чикаго трибюн»). Господин президент, многим трудно поверить, что причиной этого массового увольнения послужил только договор. Не было ли еще других причин?

Президент. Договор очень глубоко взволновал всю страну. Высокопоставленные лица тоже не свободны от проявления чувств.

Роджер Суэнссон («Чикаго трибюн»). Вы хотите сказать, сэр, что отчасти здесь сыграли роль и соображения личного характера?

Президент. Нет, я этого не говорю. Я хочу сказать, что в вопросе, жизненно важном для безопасности и будущего нашей страны и всего мира, мы с начальниками штабов занимали диаметрально противоположные позиции. Эти противоречия были неразрешимы.

Грант Черч («Вашингтон стар»). Господин президент, в субботу вы сказали, что сегодня обратитесь в суд по вопросу о забастовке в ракетной промышленности. Вы по-прежнему намерены это сделать?

Президент. Я попросил министра юстиции подождать до конца дня. По-моему, появились обнадеживающие признаки разрешить эту проблему без суда. Но если сегодня утром дело не продвинется, то, как я указывал, мы к концу дня обратимся в суд.

Эдгар Джон («Вашингтон пост»). Господин президент, за последние дни строят много предположений о политическом значении этих отставок, поскольку генерал Скотт пользовался большим авторитетом у многих республиканцев и даже у некоторых демократов. Не предвидите ли вы, что республиканская партия может выдвинуть его кандидатуру против вашей на следующих президентских выборах?

Президент. Эдди, не хотите же вы, чтобы я уже сейчас объявил о намерении добиваться переизбрания? (Смех.) Во всяком случае, не сегодня. (Смех.) Возможно, что генерал Скотт проявит интерес к выборам, но я не думаю, что он сможет победить, если я вторично выдвину свою кандидатуру, несмотря на мое, скажем, несколько скромное положение, по данным одного недавнего опроса. (Смех.) Правда, в политике все меняется быстро, но я был бы очень удивлен, основываясь на некоторых сведениях, полученных мною в конце недели, если бы генерал Скотт решил добиваться выборной должности. Но позвольте мне заявить здесь, что я высоко ценю генерала Скотта. Я просто считаю, что в некоторых вопросах он заблуждается.

А.Х.Куледж («Кинг фичерс»). Господин президент, вы сказали «в некоторых вопросах». А как насчет остальных вопросов, сэр?

Президент. Я хотел сказать, что, по-моему, он ошибается в главном. Под «некоторыми вопросами» я имел в виду второстепенные вопросы, вытекающие из главного.

Эрнест Дюбуа («Лос-Анжелос таймс»). Господин президент, пришлось ли вам уже беседовать с губернатором Калифорнии о назначении преемника сенатору Прентису?

Президент. Я считаю, что было бы бестактно с моей стороны предпринимать подобные шаги. Во всяком случае, это неуместно сейчас и ненужно. Я уверен, что губернатор в нужное время решит все и без моей помощи. Хочу только сказать, что сенат остро ощутит безвременную кончину сенатора Прентиса. Ни для кого не секрет, что мы расходились во взглядах по некоторым вопросам, но это нисколько не умаляло его в моих глазах.

Элен Апдайк (Коламбия бродкастинг систем). Господин президент, кто назначается на место тех высших командиров, которых вы упомянули в начале своего выступления?

Президент. Во всех случаях их обязанности временно будут исполнять заместители или начальники штабов.

Кайл Морисон («Балтимор сан»). Господин президент, вы, конечно, слышали, что кроме договора многие военные недовольны тем, что вы не предприняли никаких шагов для восстановления некоторых льгот, которыми они раньше пользовались, и это, как утверждают, отрицательно сказывается на их моральном состоянии. Не можете ли вы что-нибудь сказать по этому вопросу, сэр?

Президент. Могу, мистер Морисон. Как вам известно, я уже касался этого вопроса в субботу. Думаю, что такие настроения в значительной степени оправданы. Поднять моральный дух в вооруженных силах или в отдельных видах их, разумеется, можно, и одним из стимулов является то, о чем вы говорили. Мы рассчитываем в течение ближайших двух недель внести в конгресс соответствующий законопроект. Он не будет обременительным для бюджета, но вместе с тем будет достаточно щедрым. Я думаю, что детали можно будет разработать довольно быстро. Возможно, я немного затянул это дело, но лишь потому, что было слишком много более важных, на мой взгляд, вопросов.

Джон Хатчинсон («Чикаго сан-таймс»). Господин президент, я по другому вопросу: приняли ли вы уже решение о замещении вакансии в окружном суде штата Иллинойс?

Президент. Да, решение принято, но боюсь, что за всем, что произошло за последние несколько дней, я забыл об этом. Одну минутку. (Совещается с мистером Саймоном.) Ах да. Фрэнк напомнил мне. Я намерен назначить на эту должность Бенджамина Кракоу из Чикаго. Мистер Саймон говорит, что эта кандидатура одобрена «Сан-таймс» (смех), а также ассоциацией юристов.

Аллан Энджел («Ньюарк стар-леджер»). Господин президент, откуда вы знаете, что названные вами высшие офицеры продолжали до последнего времени выступать против договора?

Президент. Видите ли, у президента тоже есть свои источники информации. Случилось так, что пять командиров, об отставке которых я объявил сегодня, объединились с генералом Скоттом и поддерживали намечаемый им курс действий.

Оскар Льюис («Де-Мойн реджистер»). Господин президент, не хотите ли вы сказать, что существовал некий военно-политический заговор или нечто в этом роде?

Президент. Нет, я просто констатирую некоторые факты. Все, подавшие в отставку, хорошо знали друг друга, довольно открыто обменивались мнениями и не держали своих взглядов в секрете. Все дело в том, что они тянули страну на неверный путь, вразрез утвержденной национальной политике, а такое положение нетерпимо.

Марвин О'Рурке («Гэннет ньюспейперс»). Господин президент, ходят всякие таинственные слухи о том, что в пятницу вечером в министерстве финансов был собран целый полк финансовых агентов. Не можете ли вы объяснить нам, в чем было дело?

Президент. Нет, ничего не могу сказать. Я думаю, что министр Тодд получил сведения о том, что преступные элементы готовят в городе какую-то операцию, которая так и не состоялась. Впрочем, я наведу справки и прослежу, чтобы мистер Саймон проинформировал вас позднее.

Уильям Ситон (РБК). Господин президент, это было не в мое время, но, насколько я знаю, когда президент Трумэн в тысяча девятьсот пятьдесят первом году отстранил от должности генерала Макартура, он не возражал против обращения Макартура к конгрессу. Что вы сказали бы, если бы генерал Скотт поступил подобным образом?

Президент. Я считаю, что никак нельзя сравнивать эти две различные ситуации. Меры, принятые президентом Трумэном, носили прежде всего дисциплинарный характер – если вы заглянете в документы, то сможете убедиться, что дело обстояло именно так. Мои расхождения с генералом Скоттом зашли гораздо дальше: они касались дальнейшей судьбы нашей нации. Мне кажется, ваш вопрос относится к категории «если бы да кабы». Не думаю, что лидеры конгресса намерены начать расследование, и сомневаюсь, что генерал Скотт встретил бы там благосклонный прием.

Питер Бенджамин («Юнайтед фичерс»). Господин президент, у меня очень щепетильный вопрос, и я постараюсь сформулировать его поточнее. В последние дни ходили упорные слухи о том, что речь идет о гораздо более важных проблемах, чем договор, и что были какие-то данные или сигналы о… ну, о подготовке к свержению правительства. Известно ли вам о каком-либо заговоре в военных кругах с целью замены или уничтожения какого-либо из элементов нынешней государственной системы?