Текст книги "Месть"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Ни один сокол не смог бы мчаться так быстро. Клут падал... нет, не падал – летел, похожий на короткий дротик, такой же бесшумный и смертоносный, не оставляющий жертве ни малейшего шанса ускользнуть – потому что обычно она понимает свою роковую ошибку, когда уже слишком поздно. Заяц вскочил и припустил к деревьям, однако от Клута ему было не уйти. Сокол выпустил когти, и Тор почувствовал панический ужас зверька, который метался то влево, то вправо, надеясь избежать смерти. Затем последовал ужасающей силы толчок. Острые когти пронзили шкуру зверька и начали погружаться в его плоть, разрывая ее и проникая все глубже и глубже, но добыча и охотник продолжали двигаться вперед. Наконец, когда до деревьев осталось всего несколько дюймов, движение прекратилось. Тор вспомнил предупреждение Солианы: нельзя убивать зверей в Сердце Лесов. Клут был очень осторожен.

Зверек умирал и, несомненно, чувствовал это, хотя продолжал отважно сопротивляться. Но Клут сдержал слово. Все закончилось быстро. Острый, как лезвие клинка, клюв сокола вонзился в шею зайца, и Тор почувствовал вкус крови. Она была теплой, густой и выплескивалась судорожными толчками, пока сердце зайца не прекратило биться.

В голове у Тора все смешалось. Восторг, ужас... В этом пире было что-то дикое. Наверно, человеку не следует разделять чувства сокола, в теле которого он на некоторое время оказался. Это не его дело. Тор попытался представить, что отгорожен от Клута прозрачным щитом, но из этого ничего не вышло: с таким же успехом он мог отгородиться от самого себя. Оставалось только одно: замкнуться и сосредоточиться на собственных мыслях. Маленький, притихший, он молча наблюдал, как Клут питает их общее тело.

Позже Клут уселся на одной из верхних веток самого высокого дерева, какое только мог найти, и принялся чистить перышки, вымазанные кровью, слизью и нечистотами.

«Тебе это было неприятно, Тор».

Это было утверждение, а не вопрос.

«А тебе?»

«Мне нравится. Настолько, что я описать не могу. Когда я охочусь, я чувствую себя неуязвимым и всемогущим».

«Полет – это и в самом деле потрясающе. А вот еда... Спасибо, что не стал тянуть».

Клут начал точить клюв.

«Скоро мы еще полетаем. Но сначала мне надо навести красоту».

«Можешь не торопиться, дружище. Мое тело понемногу умирает, но это ерунда».

Оба рассмеялись – как одно существо. Так бывало и в старые времена, когда жизнь, казалось, была куда проще.

«Ты представляешь, что делать дальше, Тор?»

«С трудом. Знаешь, все эти годы я жил в Сердце Лесов, точно растение, не о чем не заботясь, и напрасно. Я прочел эти книги и как будто проснулся. Гот угрожает нам и все еще силен. Орлак скоро вырвется на свободу. Элисса в опасности, а меня нет рядом. Все осталось по-прежнему».

«И мы так и не разобрались, что такое Триединство и причем тут мы».

«Ну, по крайней мере сейчас мы что-то делаем, а значит, дело сдвинулось с мертвой точки».

«Согласен. Так что не будем тянуть».

Клут легко взмыл с ветки и ровно, сильно забил крыльями. Он летел.

«Теперь отдыхай, – мягко сказал он. – Нам предстоит лететь несколько часов».

Глава 5
Старые друзья, старые враги

В середине дня в небе над шумным портом Карадуна появился красавец-сокол. Птица летела над узким морским заливом со стороны главной киракавийской гавани.

«Мы на месте», – объявил Клут, опускаясь на дерево на окраине города.

«Устал?»

«Не очень. – Клут ответил слишком поспешно, а в следующем вопросе сокола послышалось раздражение: – И что ты предлагаешь?»

Некоторое время Тор молчал. Именно над этим вопросом он размышлял во время всего перелета. Что делать после того, как они окажутся в Карадуне? Ничего определенного ему в голову так и не пришло, однако он чувствовал нетерпение Клута.

«А как насчет притонов, где курят стракку? Помнишь, ты говорил...»

«Их несколько».

«И как их найти?»

«О... Можно просто кружить над городом – вдруг что-нибудь увидим. А можно спуститься и расспросить местных жителей. Говорящий охотничий сокол вряд ли кого-нибудь УДИВИТ».

«Хорошо, хорошо. Дай подумать».

Клут устал и настроен язвить. А может быть, снова проголодался, зло подумал Тор.

«Я посижу, а ты пока думай, Тор. Не торопись. Твое тело умирает, не мое».

Тор сделал вид, что пропустил шпильку мимо ушей, и оба замолчали. Однако нетерпение Клута передавалось и его другу. Ясно, что сокол тревожился не за себя. Вся эта идея не нравилась ему с самого начала. Теперь выяснилось, что Тор толком не придумал, что делать. Внезапно Тор почувствовал себя полным идиотом. Он подвергает опасности и себя, и своего друга... Как можно было подумать, будто достаточно прилететь в город, чтобы обнаружить человека, которого ищут?! Не говоря уже о том, что оба они занимают одно тело, что это тело птичье, а его собственное тело понемногу остывает где-то далеко на юге...

Стоп... Это удача или судьба? А может быть, Лисе снова взяла на себя роль кукловода?

Тор сомневался, что когда-нибудь об этом узнает. Но один из людей, прогуливающихся по главной улице Карадуна, внезапно показался ему знакомым. Нет, этого человека невозможно с кем-либо перепутать. Даже с высоты, даже не видя лица прохожего, который шел куда-то широким шагом, Тор узнал в нем клука Саксена.

«Так-так-так, – пробормотал Клут, который тоже заметил бывшего циркача. – А он что тут забыл?»

Это было искреннее любопытство, от ехидства не осталось и следа.

«Я уже видел в Кираквии королевских ратников. Саксен вполне мог приехать с ними. А про эти места он должен знать с тех пор, как странствовал с цирком Зорроса».

«Ну да, конечно... – Тор чувствовал, что мысли у него в голове несутся галопом. – Давай посмотрим».

Сокол вздохнул.

«По крайней мере, хоть какая-то ясность».

Он покинул свой насест и полетел, стараясь укрываться за деревьями. Клут справедливо полагал, что соколы в здешних местах редкость, а посему не стоит привлекать к себе внимание.

Саксен скрылся в дверях какого-то трактира, но вскоре снова вышел. Потом заглянул в одну лавку, в другую... Он походил на человека, который задает всем один и тот же вопрос.

«Похоже, настроение у него скверное», – заметил Тор.

«Он ищет».

«То же, что и мы?»

«Возможно. Но почему? И почему сейчас?»

«Давай просто представим, что это так. Мы сможем ему чем-нибудь ему помочь?»

Прежде чем Клут успел ответить, один из прохожих выслушал вопрос клука и начал что-то объяснять. Кивнув в знак благодарности, Саксен зашагал дальше. Оставалось только следовать за ним и радоваться, что весь город засажен деревьями. На миг Саксен скрылся из виду: он свернул на небольшую улочку, направляясь в северную часть города.

«Вон там, Клут».

«Вижу. Попробуем подлететь поближе».

В этой части города оказалось на удивление тихо и безлюдно, в воздухе висел странный запах.

«Это стракка, – сказал Клут, не дожидаясь вопроса. – Когда ее только поджигают, запах у дыма сладковатый, потом он становится кислым. Но не припомню, чтобы она так воняла... Возможно, дело в том, что мы довольно высоко».

Саксен окликнул какого-то паренька, и тот указал ему на побеленное здание недалеко от дерева, на котором надежно укрылся Клут. Здание стояло чуть в стороне от остальных, и запах, похоже, исходил оттуда.

«О, Клут... Кажется, Саксен взял след, который нам не удалось взять».

«Потрясающе. Думаю, ты прав».

Дерево было таким высоким, что с его вершины дом был виден как на ладони. На заднем дворе постоянно находилось несколько человек – там была тропка, ведущая к воде. Служанки стирали белье, кухонные работники мыли овощи, мальчишки сновали взад и вперед, что-то подносили и уносили. Настоящий пчелиный улей. Потом у черного хода появилась женщина с шелковым шарфом, наброшенным на голову, и что-то крикнула мальчишке, который задержался у берега. Паренек испуганно обернулся. Женщина вышла на открытое место, мальчик подбежал к ней, и она наотмашь ударила его по уху. Звук удара был слышен даже на ветке, где сидел сокол. Шарфик соскользнул с головы женщины, и роскошные темные волосы рассыпались по плечам.

Ксантия!

Кто произнес это имя первым, так и не удалось понять: они заметили Саксена, который приближался к дому.

«Мы должны предупредить его, Клут».

«Я не могу дотянуться до его разума».

«Рискни. Вылети на открытое место. Мы не можем позволить ему войти в этот дом. Если Ксантия здесь, то и Гот, наверно, тоже».

Клут больше не раздумывал. Еще несколько мгновений – и Саксен шагнет к двери. Ксантия, сорвав злость на своей жертве, уже направлялась обратно к черному ходу. Сокол сорвался с ветки и устремился вниз, метя прямо в золотоволосую голову клука. В последний миг птица издала пронзительный крик и резко повернула в сторону, дернув великана за волосы.

– Какого...

Саксен поспешно обернулся. Одна его рука застыла в воздухе – он уже собирался постучать в дверь.

Клут снова закричал, на этот раз из укрытия. Некоторое время Саксен вглядывался в густую листву. Разглядеть ему ничего не удалось, но интерес к странному дому он явно потерял.

«Быстрее, Клут. Ксантия может выйти в любой миг».

«Я не знаю, что еще можно сделать».

«Ну, крыльями похлопай, что ли!»

Клут повиновался. Саксен сделал несколько шагов к дереву, увидел сокола и, судя по выражению лица, был потрясен. Острые когти задели ухо клука, и царапина кровоточила, но это его уже не беспокоило. Бывший циркач покачал головой, словно не верил своим глазам, а потом спросил тихо, едва ли не с благоговением:

– Это ты?

Вместо ответа Клут слетел с ветки и опустился на вытянутую руку, затем снова подпрыгнул и полетел вглубь небольшой рощицы. Саксена надо было как можно скорее увести прочь, и Тор с облегчением увидел, что Саксен идет следом.

Когда Клут снова опустился на руку старого друга, по щекам золотоволосого великана текли слезы. Тор почувствовал ком в горле.

– Ты цел, старина... – твердил Саксен, поглаживая птицу по головке. – Как же нам тебя не хватало...

«Я хочу с ним поговорить», – сказал Тор. «Я не слышу его мыслей, а он – моих».

Клута раздражало собственное бессилие. Однако он позволил Саксену гладить себя, пока клук не остановился и не поднял руку, чтобы смотреть на птицу.

– Ты просто чудо, Клут.

«Спасибо», – ответил Клут и слегка дернул головкой, чтобы Саксен знал: он слышит и понимает его. Клук улыбнулся сквозь слезы.

– А ты как здесь оказалась, птица? Что тебе нужно в притоне, где курят стракку? Что ты забыл в этой мерзкой дыре?

Клут подпрыгнул, словно ему было неудобно сидеть на руке у Саксена.

– Так, обмениваться мыслями мы не можем. Это я понял. Но ты меня слышишь, так что попробуй мне ответить.

Сокол захлопал крыльями.

– Почему ты здесь?

«Во имя Света! Пусть спросит что-нибудь попроще», – сказал Клут, обращаясь к Тору.

– Прости. Попробую спросить по-другому, – Саксен нахмурился. – Что-то ищешь?

Снова взмах крыльями.

– Кого-то ищешь?

Еще взмах.

– Гота?

Наверно, Клут расцеловал бы его, если бы мог... но все, что он мог – это снова взмахнуть крыльями. «Браво, Саксен», – похвалил Тор. Клук нахмурился.

– Значит, ты знаешь, что он жив. Ладно, давай я тебе кое-что расскажу...

Саксен уселся на траву под деревом и начал рассказ.

Тор чувствовал себя виноватым. Можно не сомневаться: клук думал, что разговаривает только с Клутом. И даже не догадывался, что не один Клут рад видеть старого друга.

– Иногда Херек берет меня с собой, когда отправляется на задание, – начал клук, пристально глядя на сокола. – Во дворце скучно, а я всегда любил странствия. И вот однажды выясняется, что мы отправляемся в Киракавию. Когда мы выезжали из Тала, об этом даже разговоров не было. Я начал расспрашивать прайм-офицера – кстати, теперь этот пост занимает Херек, – и тот рассказал мне о том, что несколько лет держалось в секрете. Гота не сожгли на костре. Эта мерзавка Ксантия устроила ему побег в ночь накануне казни Тора. Херек признался, что был настолько потрясен тем, что упустил преступника, что до окончания казни ни слова не сказал ни королю, ни королеве. А Лорис решил, что такие вещи не следует предавать огласке – по крайней мере до тех пор пока Гота снова не схватят. Оба думали, что это будет нетрудно – и Херек, и король. Однако воины «Щита», отправившись на поиски, вернулись ни с чем. Поэтому пришлось распространить слух, будто Гот умер в тюрьме. Отравился. Непонятно, зачем и каким образом, но... Решено поймать его и казнить тайно. После казни Тора весь Тал был в отчаянии, и люди поверили в эту историю с отравлением. Как будто никому дела не было до того, что случилось с человеком, из-за которого погиб Тор...

Саксен сморгнул слезы и замолчал, собираясь с мыслями.

– Почему он должен был умереть такой смертью, Клут? Ты ведь из-за этого нас покинул, верно? Сначала исчез Тор, потом ты... Элисса горевала, наверно, целый год. Кроме тебя, у нее после Тора ничего не оставалось.

Тора переполняли не менее сильные чувства, и Клут попытался успокоить друга.

«Просто слушай», – посоветовал он.

– Как бы то ни было, Херек решил, что навлек на себя позор, упустив заключенного, и поклялся сделать все возможное, чтобы найти Гота, – продолжал Саксен. – И до сих пор не отказался от своего слова... В общем, для начала мы заглянули в одно местечко под названием Ласточкино гнездо – по слухам, там было неспокойно, – а потом сделали большой крюк и отправились на север, в Киракавию. А я покинул их с утра пораньше и приехал сюда. Думаю, если искать кого-то вроде Гота, Карадун – самое подходящее место.

Клут возбужденно захлопал крыльями. Саксен лихорадочно думал – Тор почти видел, как это происходит.

– Он здесь? – спросил клук.

Клут сделал вид, что от радости не может усидеть на месте, перелетел на ветку повыше и замер, глядя на белое строение. Саксен проследил за взглядом сокола, и на его щеках заиграли желваки.

– Значит, будем следить за этим домом, пока я сам все не увижу.

Сказано – сделано.

Когда стало смеркаться, Саксен потянулся; Клут почти в точности повторил его движение.

– Пойду погляжу, – бросил клук. Он бесшумно скользнул между деревьями, покинул рощицу и осторожно пересек улицу.

«Что он собирается делать?»

«Тор, время – наш враг. Нам надо возвращаться в Сердце Лесов».

Нельзя сказать, что Тор пропустил предостережение мимо ушей. Но после его «Кыш, птица» они продолжали наблюдение в полном молчании.

Гот лежал среди шелковых подушек. На нем было что-то вроде длинной, почти до пят, свободной рубашки из легкого шелка – теперь бывший Инквизитор предпочитал одеваться именно так. Легкие складки хорошо скрывали худобу. Когда-то Гот был крепок и силен, но теперь от его мускулов почти ничего не осталось, и причиной тому была стракка. Комната могла показаться роскошной, но лишь на первый взгляд: она давно пережила свои лучшие времена... как и тот, кто в ней находился. Однако стракка творила чудеса, заставляя забывать о подобных мелочах. Гот мог вообразить, что он по-прежнему возглавляет Инквизицию, по-прежнему живет во дворце, его могущество по-прежнему безгранично, что он богат, что его почитают... и боятся. Да, боятся. Это всегда нравилось ему больше всего.

Дни были долгими, мучительно яркими – обычно Гот курил стракку по вечерам. Правда была беспощадна, как ядовитая змея, и наносила удар по-змеиному точно и стремительно, стоило только вынырнуть из дурмана. Иногда бывший Инквизитор плакал от боли. Тогда приходила Ксантия и начинала его утешать.

Гот так и не понял, почему она не покидает его. Ксантия говорила о родстве душ, объясняла, что у них одни враги, одни мечты и желания. Однако каждый раз, погружаясь в приятное забытье, Гот видел, как его спутница поджимает губы. Нет, эта жизнь ей не по вкусу. А он сам? В этом Гот сомневался. Но ведь она спасла его от смерти! Как дерзко она приказала этим жалким идиотам впустить ее в камеру! Такой простой план – и какой жестокий. Людьми вроде старой коровы Хегги можно жертвовать без зазрения совести. Ксантия дала ей денег, Хегги согласилась отправиться с ней в тюрьму и остаться в камере вместо Гота. В конце концов, что ей сделается? А если разобраться... даже если ее накажут как сообщницу, это ничего не значит. Вот за что он любит Ксантию. За жестокость. Ее жажда власти и неутолимая жажда мести опьяняют... почти как стракка.

Гот помнил, как она предложила ему задержаться в Тале и посмотреть казнь Торкина Гинта. Он помнил, как они посмеивались и только поглубже надвигали капюшоны... а эти глупцы вокруг рыдали, оплакивая осужденного. Сколько Чувствующих Инквизитор заклеймил собственноручно, но ни разу не испытывал такого удовольствия, как при виде Тора, висящего на кресте.

А еще он увидел Элиссу. Да, ради такого стоило рискнуть. Настоящая королева. Как она стояла на балконе – гордая, непокорная, не сломленная! Наверно, у него встал бы от такого зрелища... если бы было чему. Будь проклят клук, который лишил его мужского достоинства.

Ксантию эти тонкости, похоже, совершенно не беспокоят. Если женщина не собирается с тобой спать, ей наплевать, что у тебя между ног. Зато она может восхищаться твоим умом, твоей хитростью, твоей способностью заставить весь мир плясать под твою дудку.

А и вот самый восхитительный момент: камень угодил в лоб Торкину Гинту, и череп молодого лекаря раскололся. Да, этот юнец принял смерть храбро, этого нельзя отрицать. А это «Я прощаю вас, мой король»! Великолепный плевок напоследок. Воистину, в тот день Гот получил ни с чем не сравнимое наслаждение. Оставалось лишь стиснуть покрепче зубы, чтобы не расхохотаться во весь голос.

Когда Гинт умирал, у Ксантии горели глаза, щеки раскраснелись от удовольствия. И пока другие в ужасе и молчании взирали на мертвое тело, которое висело на кресте, словно тряпичная кукла, на зияющую рану во лбу и потоки крови, Ксантия обернулась и посмотрела на Элиссу. Конечно, муки соперницы – упоительное зрелище. Острые зубки Ксантии впивались в нижнюю губу, пока не показалось несколько капелек крови, а плечи чуть подрагивали от беззвучного смеха, когда девчонка простирала руки, словно хотела дотянуться до своего умирающего любовника. А как эта гордячка изменилась в лице, соизволив наконец-то повернуться к своему законному королю! Тут Ксантия не сдержалась и чуть слышно захихикала.

Увы, досмотреть это представление не удалось. А жаль. Вот бы полюбоваться, как Торкина Гинта снимают с креста... или даже потрогать мертвое тело, чтобы убедиться, что это не сон. Когда Гот сообщил о своих желаниях Ксантии, и она подняла его на смех.

– Думаешь, после такого можно выжить, болван?

Болван. Это слово звучало в затуманенном мозгу Гота, словно несмолкающее эхо. Инквизитор не любил, когда над ним смеются. Никто никогда не посмел бы назвать его болваном. А Ксантия посмела. За это ее стоило бы возненавидеть. Она видит его насквозь, знает все его слабости. Как-то она даже привела ему одиннадцатилетнюю девочку – вроде как для развлечения. Но девочка только ревела и пускала сопли. И вообще, какие развлечения после всего, что произошло? Вот если бы рядом оказался тот златовласый клук – хотя бы на расстоянии плевка... Пусть ему, Готу, свяжут руки, скуют цепями ноги. Он все равно сумеет добраться до ублюдка, разорвать ему горло зубами... и искупается в его крови.

Гот снова грезил наяву, когда восхитительный туман, в который погружала стракка, начал редеть. Действие снадобья заканчивалось. Почти закончилось. И сейчас, точно подводное чудище из глубин моря, начинает подниматься его самый большой страх. За ним кто-то следит. Его кто-то выслеживает. Да, еще немного – и этот соглядатай, эта мерзкая крыса побежит к королю, расскажет, где прячется от кары Инквизитор Гот, и попросит награду...

Бывший Инквизитор сунул в рот длинную стеклянную трубку, глубоко затянулся, и его тело обмякло. Зелье начало действовать. Снова возвращался покой. Если слишком часто курить стракку, вкус перестает ощущаться. Исчезают все чувства и ощущения. Говорят, можно пить кипящую воду из котла и не чувствовать боли. Вот на что способна стракка. Порой Готу казалось, что его жизнь кончена, но... нет, пока он не готов проверить, правду ли говорят о свойствах этой травы.

Вот кто точно уверен, что все только начинается – это Ксантия. Она все твердит и твердит про какого-то сумасшедшего бога, который жаждет мщения. Гот не понимал ни слова, но спорить с женщиной бесполезно... а с такой, как Ксантия – даже опасно. Ведь это Ксантия добывает ему самую лучшую стракку. Нет, нельзя ссориться с Ксантией. Иногда Готу казалось, что не будь Ксантии, не было бы ни стракки, ни этих комнат.

– Терпение, терпение, – ворковала она, прижимаясь губами к его уху. – Сегодня у меня для тебя есть хороший товар.

И он терпел, как она велела.

Но что ей нужно? Чего ради они торчат в этом вшивом пиратском городишке, когда можно сесть на любой корабль и отправиться к Чужестранным островам? Гот задумался. Его мысли были по-прежнему затуманены, но одно воспоминание все-таки выступило из мглы. Именно Ксантия предложила ему прятаться в притоне, где курят стракку.

– Мы можем здесь оставаться месяц, два, и никто нас не тронет, – повторяла она.

Но как долго они здесь прячутся? Гот не помнил.

Нет, он точно грезит. Он видит то, чего нет. Бывший Инквизитор увидел, как в его окно смотрит ненавистный клук.

Гот перекатился на другой бок и закрыл глаза. О, если бы! Если бы клук Саксен в самом деле оказался здесь, рядом! О, как страшна была бы месть....

Инквизитор еще раз втянул дым из стеклянной трубки и провалился в небытие.

Саксен был уже готов распахнуть окно, ворваться в комнату и убить чудовище. Только вмешательство Клута помешало ему совершить этот опрометчивый поступок.

Судя по всему, бывший Инквизитор был без чувств.

Рядом с кроватью, заваленной выцветшими подушками, стояло что-то похожее то ли на песочные часы, то ли на причудливый стеклянный кувшин, в котором булькала и пузырилась жидкость. Пурпурный дым поднимался вверх и плавал под потолком. Инквизитор превратился в бледное подобие самого себя. Он страшно осунулся, исхудал до неузнаваемости... но как не узнать эту изуродованную, судорожно подергивающуюся плоть, которую трудно назвать человеческим лицом? Да, поиски наконец-то увенчались успехом.

Но что дальше? Вот над чем лихорадочно размышлял Саксен. Похоже, Гот уже не способен никому причинить вреда. Вместо того, чтобы рисковать... Может быть, лучше вернуться в Тал? Известить Херека, который уже возвращается на юг, в столицу? Или первой эту новость должна узнать Элисса? Да, конечно. Вряд ли она обрадуется, услышав, что Гот на самом деле еще жив. Но сюда можно будет вернуться – и не в одиночку, а с отрядом королевских воинов, схватить этого выродка и найти для него достойную кару. Равно как и для его подлой сообщницы. Саксен кивнул. Мудрое решение.

Он услышал крик Клута, но предупреждение запоздало. Что-то крепко ударило клука по голове, и он без чувств рухнул на землю.

Саксен очнулся. Он не понимал, где находится, и не чувствовал ничего, кроме слабости. Где-то во тьме послышался громкий голос. Очень знакомый. Ненавистный. Голос Ксантии.

Кто-то крепко держал клука.

– Только шевельнись, бродяга, глотку перережу, – человек шипел Саксену прямо в ухо. – А потом пасть порву до самой задницы.

Забавное обещание. Клук почувствовал, как в носу щекочет от смеха, но сдержался. Когда находишься в подобном положении, разумнее делать то, что тебе говорят. Однако он чуть приподнял веки и попытался оглядеться, хотя перед глазами плыл туман. Скорее всего, его оттащили на задний двор. Здесь было темно, хоть глаз выколи. Ксантия, похожая на безумного упыря, стояла в дверях и бранилась на чем свет стоит. Комната у нее за спиной была ярко освещена.

Потом пленник сообразил, что женщина не узнает ни его самого, ни человека, который его схватил. Поистине, клука Саксена хранили звезды! Не стесняясь в выражениях, Ксантия объясняла «подзаборникам», что их ожидает, если они не уберутся отсюда прежде, чем она досчитает до ста. После этого дверь с треском захлопнулась.

– Ну что, будешь выделываться, долговязый?

Клук сплюнул, почувствовал на губах привкус крови и помотал головой. Еще один незнакомец щелкнул кремнем о кресало, и темноту разогнал язычок пламени.

– А теперь запомним друг друга. Того, кто хочет твоей смерти, стоит знать в лицо.

Первое, что заметил Саксен, – это синевато-багровый шрам, который наискось пересекал лицо незнакомца от виска до скулы. Под рассеченной бровью чернела пустая глазница. Саксен пожал плечами. Может быть, один глаз для этого красавца – слишком много? Потом бывший акробат вспомнил о кинжале, который очень некстати упирался ему в гортань, и решил, что силы явно неравны. Пожалуй, драку стоит перенести на другое время.

– Где мой сокол?

Одноглазый был похож на человека, который услышал что-то новое и весьма забавное.

– Клук? Так-так. Что-то ты далеко забрался, золотце.

Если хочешь по-настоящему оскорбить клука, назови его «золотцем». Однако Саксен сдержался.

– Где мой сокол?

– Теперь это наш сокол, – Одноглазый ткнул пальцем в сторону кустов, где смутно темнел чей-то силуэт. Человек держал сокола. И держал очень крепко.

Саксен снова посмотрел на Одноглазого.

– Можешь взять все мои деньги и...

– Уже взял, – Одноглазый тряхнул у него перед носом кошельком и улыбнулся.

Свет в доме погас. Кругом стояла тишина.

– Отдай птицу, – Саксен понизил голос. – Иначе я тебя убью.

– Пока что нож держу я клук. А мой друг сломает твоей птице шею, если ты на меня полезешь. Так что будь умницей и делай то, что тебе говорят. Вали из Карадуна, и побыстрее.

Саксен решил подойти к делу с другой стороны.

– Зачем тебе сокол?

– Хам, куда мы плывем, хищные птицы в диковинку. Тем более такие красавцы. На Чужестранных островах за него отвалят кучу золота. Ее величество обожает соколов. Ей нравится смотреть, как они убивают птичек.

– Я не шучу.

– Что, собрался меня прирезать?

Саксен медленно кивнул. Интересно, что будет дальше... И с удивлением услышал смех Одноглазого.

– Ох, как страшно. Аж поджилки трясутся. Ладно, дружочек, до новой встречи... – грабитель снова рассмеялся, дал Саксену крепкого пинка и погрозил ему пальцем. – Топай, топай, мой золотой. Я сохранил тебе жизнь, потому что вижу: то, что я у тебя забрал, тебе очень дорого. Очень. Но не стоит перегибать палку. Меня зовут Янус Квист. Не забудь, ладно?

Больше Саксен ничего не слышал. Он только успел заметить, как Квист кому-то подмигнул. Потом на голову клука Саксена опустилось что-то тяжелое, и он упал, как подкошенный.

– Бери его, езжай на юг и брось где-нибудь, – приказал Янус Квист. – Чем ближе к столице, тем лучше. Не хочу, чтобы он сюда возвращался.