Текст книги "Буря кристаллов. Часть 4. Хронокопия (СИ)"

Автор книги: Фима Кибальчич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Что значит напали? Что вы имеете ввиду, полковник?

– Агрессор находится в Солнечной системе. Уничтожен периферийный форпост. Процесс эвакуации с Земли на данный момент опасен и сворачивается по точкам. ЦКЗ практически полностью загружен оценкой угрозы и оптимальным завершением эвакуации по секторам планеты.

Берг говорил четко и быстро, остальные молчали, кто хмурился, кто просматривал файлы, пользуясь в основном плоскими изображениями.

– Что со связью?

– Пока максимально ограничена и защищена. Пакетные данные.

Хочешь, чтобы тебя не обнаружили, отключи связь. Так действовали соцданы, а теперь армейские. Даже у гражданских больше шансов выжить, если они просто прячутся, а не кричат, спасите по всем каналам. И сейчас отправляется только минимально необходимая информация и не напрямую. Сначала пакетами в сторону Солнца на систему принимающих и пересылающих спутников и только потом – адресату. А это значит, что голографических трансляций бравых совбезовских генералов и Марры Никита в ближайшее время не получит. Раньше он бы обрадовался. А теперь это пугало.

– Мы получили приказ помогать вам в расследовании.

– Спасибо, – невпопад брякнул Ларский и вгляделся в лица вокруг.

Все-таки война? Это наверняка быстро закончится. Земля просто никому не по зубам.

Несмотря на инопланетную тварь-убийцу, эвакуацию, потерю связи, он не мог до конца поверить в реальность угрозы вторжения. Паника сжимала холодный кулак внутри живота.

– А что инсектоиды?

Ответом было молчание. Берг пожал плечами.

– Откуда нам знать, мы не армейские, Никита Сергеевич, – бросил кто-то с другого края стола. – И у нас своих проблем по горло.

Кивнув, Никита посмотрел на свои сцепленные в замок пальцы рук. Ему нужно связаться с Маррой. Чтобы узнать подробности.

С противоположной стороны возник проем, и внутрь влетела со скоростью сайскутера невысокая брюнетка.

– Капитан Шваки, – коротко поприветствовал даму Берг.

Под сведенными бровями полыхнули огромные карие глаза, капитан не была настроена на приветствия.

– Всем добрый день, господа, и, извините, у меня нет времени на эти ваши совещания. Мне нужны люди, Оскар, дополнительные модули и доступ к ЦКЗ!

– Сядьте, мадам, и объясните вашу ситуацию. Мы и собрались здесь, чтобы решать проблемы.

– Я уже все объяснила. Мне нужны люди, модули и доступ к Центральному компьютеру. Сейчас. Иначе мы не сможем функционировать и очень скоро.

Капитан говорила тоном, не допускающим ни сомнений в ее словах, ни возражений.

Очень крутой и аппетитный бок, – на автомате отметил Ларский и сразу отвел глаза, ощутив недовольство самим собой.

Народ возмущенно зашумел, давая понять, что у всех здесь проблемы, но тем не менее они заняли место за столом и ждут очереди для отчета. Никита до сих пор до конца верил в происходящее, безумие сегодняшних перемещений давало слабую надежду на то, что это сон.

– У нас нет лишних людей и дополнительных модулей на данный момент. На доступ к ЦКЗ мы постоянно отправляем запросы. Поэтому действуйте собственными силами и сохраняйте спокойствие.

Сухой, официальный тон Берга ничуть не охладил пыл капитана.

– Что значит сохраняйте спокойствие!? Вы понимаете, что у нас происходит, и особенно после того, как сворачиваются протоколы эвакуации через траволаторы на Луну?

– Мы все это понимаем, – встрял пожилой мужчина, сидевший справа от Берга. одетый в светлую рубаху без знаков отличий. – К вам поступает много проблемных людей.

– Не просто много, а нескончаемый поток!

– Капитан Шваки, сейчас отставших от регламента эвакуации отправляют преимущественно в штабы полиции, спасателей и береговой охраны. В первую очередь под воду, – отчеканил Оскар Берг, игнорируя возникшую за столом простоту и фамильярность.

– Да неужели?

– Конечно, океан сложнее просканировать и обнаружить людей, – подхватил тот же незнакомец в рубахе . – К тому же, если появится возможность открыть траволатор, провести через него эвакуацию с воды будет проще.

– Какие здесь эксперты собрались!

– Прекратите злиться, Ирина! – встрял чернокожий сосед Никиты.

– И вы перестаньте городить банальности.

– Хватит! – хмуро отрезал Берг – Объясните нам толком, в чем дело?

– А дело в том, что два крыла базы с участками идентификации и психологической поддержки, судя по поступающих сигналам прибытия, будут полностью забиты уже через час.

– Три квадратных километра?

– Вот именно! Военные заняты только регламентированной эвакуацией и мобилизацией. Тех, кто с мобилизационным предписанием – направо, кто с эвакуационным – налево и это еще при адекватном поведении человека. Остальных бросают нам. И уже почти две сотни тысяч и еще поступают.

– На всю Латинскую Америку только пара десятков штабов типа ZD, что вы хотите?

– За этим потоком еще ошибки плохо отработанных протоколов.

– Что вы имеете ввиду? Конечно, есть ошибки, человеческий фактор никто не отменял.

– Нет, я понимаю, когда к нам отправляют тех, у кого в принципе нет встроенных позициометров и интеркомов. Соцданов всех видов. Или психопата, который мешал эвакуации и бросался на всех с требованием, чтобы его убили, а не скармливали тараканам. Всех, кто впадает в истерику, становится неуправляем или пытается выкрасть под шумок ценности. Но у нас же идет лавина по протокольным сбоям.

– Каким именно?

– Когда начали перекрывать траволаторы и множественные каналы связи, пошли проблемы с идентификации. Офицеров направляют под воду, домохозяек в армию, те и другие в истерике. А на разборки всех эвакуируют к нам.

– И вы не можете разобраться?

– Как? Нет полного доступа к информации. Мы можем их только размещать и успокаивать, но не бесконечно долго. Их слишком много, понимаете, и они взвинчены, агрессивны. Сейчас у меня уже более 10 тысяч только дамочек, которые утверждают, что всю жизнь занимались разведением цветов и не могут быть призваны на минный тральщик по прилетевшему им предписанию.

Присутствующие снова зашумели, обсуждая проблему.

Ларскому следовало бы поразмыслить над файлами, который отправил ему Здвински, но здесь и сейчас он не мог избавиться от чувства, что его диверсант-убийца – всего лишь маленький и мало существенный фрагмент на фоне разворачивающейся человеческий драмы. Крейсеры, траволаторы, линкболлы, спасатели – всем этим нужно утыкать каждые десять километров, чтобы успеть в считанные часы безопасно распихать испуганное мирное населения Латинской Америки и мобилизовать спецов и военнообязанных. Свалка, паника, забытые дома черепашки и цветы. А ведь требовалось защитить не только людей, но и флору с фауной, чем занимались отдельные специализированные подразделения.

– Сейчас на Ирину, действительно, основная нагрузка, – слово взял огромного размера майор типично африканский внешности. – На центр идентификации и спецотряды тех, кто задействован непосредственно в эвакуации. Следственные подразделения, профилактика преступлений, криминалисты, рекреационные и психологические службы – до них волна еще не дошла. Коллеги, кто, что может предложить?

– У нас уже все психологи работают на входном потоке людей.

– Мы можем предложить несколько модулей. Уже отправляю. Людей нет – не хватает самим. За последний час пятьдесят процентов состава оперативников было мобилизовано по смежным специальностям, остальные на спасательных операциях.

– Отправила в ваш центр визуализационный комплекс. Организуем вам хотя бы иллюзию больших и защищенных индивидуальных пространств, чтобы снять панику у поступающих.

Ларский переводил взгляд с одного говорящего на другого, и в какой-то момент понял, что таким образом пытается сформировать в себе чувство уверенности, что все пойдет нормально, они справятся... Или нет?

Усилием воли Никита выкинул из головы картины обездвиженных, пустых городов, мертвых без энергии флоотиров и мечущихся по остановившимся тротуарам домашних любимцев, собравшись с мыслями, запустил соединение личного интеркома и электронной системы встроенной на столе перед ним. Вывел большое плоское изображение, на котором сразу высветились файлы двух отсканированных Здвински зон Зоосити.

Первое – в двухкилометровой удаленности от ущелья с вараном – было поселением семьи слонов. На пространстве, покрытом травой, кустарником и редкими, но мощными деревьями, с широкими гравийными дорожками и полированными разноцветными валунами у поблескивающих водных проемов виднелись строения в форме конуса. Ларский прокрутил пространство со всех ракурсов, потом увеличил и перевел в трехмерный режим весьма необычный объект. На короткой колонне с трапециевидной подставкой наверху лежали куски разрезанной гигантской книги. Несколько крупных фрагментов обложки, топорщась толстыми листами, валялись под постаментом. Еще больше увеличив объект, Ларский попытался соединить разрозненные и изуродованные части этой великолепной и неповоротливой древней формы хранения знаний. Толстые листы из пористой синтезированной бумаги, яркие изображения и текст. Это был сборник сказок, и их мог читать слон, перелистывая страницы хоботом. Возможно, читать вслух для бегающего рядом детеныша. Книга была яркой, красивой, но ее искромсало какое-то огромное пылающее злобой лезвие. Невидимое, трансформирующееся, ненавидящее.

Чувствуя гнев и отвращение, Никита закрыл файл и открыл следующий. Срезанное деревянное ограждение вокруг невысокого жилища, вполне напоминающего человеческую хижину. Подгрузил дополнительную информацию о Зоосити. Здвински отсканировал дом горилл. Умные приматы проживали семьями и любили вить себе гнезда, внешне очень похожие на человеческие дома, а внутри на тесные уютные лежбища с всякими техническими удобствами. Ограждение было срезано идеально ровно, у самой земли, и гладкие бамбуковые стебли рассыпались и раскатились во все стороны, как брошенным кем-то мусор.

Хаос, эта тварь порождает хаос.

– Генерал-майор, пройдемте со мной. С вами хотят поговорить.

Его ноздри втянули нежный запах с оттенком жасмина, и Ларский оторвал взгляд от картины опустевшего и поврежденного "гнезда". Перед ним склонилось хрупкое создание со строго сведенными бровями, платок серого униформенного оттенка сбился на тонкой шее. Никита стер рукой изображение и поднялся. В другой день он бы поговорил с хрупкой посланницей, но сегодня чувствовал себя разъятым на несколько частей, их объединяла только давящая тревога и страх за пропавшую Лизу. Никита быстро прошел в расступившиеся панели, даже не обернувшись.

В небольшом полукруглом, сотканном из теней пространстве его ждал экран в человеческий рост и хмурый, посеревший Марра без чашечек и сигар. Контрразведчик нетерпеливо барабанил пальцами по собственным костяшкам.

– Что, черт возьми, происходит? – без приветствий и предисловий бросился вперед Ларский. – И почему я здесь?

– Зачем вопросы, – сузил глаза контрразведчик, – ответы на них ты и сам знаешь.

– Насколько все серьезно?

– Хуже некуда. Уничтожено два форпоста, флот, они приближаются, и мы не можем их остановить.

– Пока не можем?

Никита понимал детскость своей надежды на всемогущество человека, история разбивала ее неоднократно, но сердцем был не в состоянии от нее отказаться, как и все мечтатели до него, оставшиеся в лабиринтах прошлого.

Марра покачал головой и на секунду устало закрыл глаза

– По тому, как мы действуем сейчас, ЦКЗ дает негативный прогноз. Гибель человечества за несколько дней.

– Этого не может быть, – онемевшими губами прошептал Ларский.

– Может, при столкновениях, противник словно предугадывает наши действия и уничтожает. В контакт не вступает. Или мы не знаем, как с ним вступить в контакт.

– И что теперь?

Марра пожал плечами:

– Снаряжаем ковчеги.

– А "Горизонт"?

Старый пройдоха невесело улыбнулся:

– Это стервец – Стенли, он таки улетел. Со всей командой. Из-под носа у Треллина. Если их не перехватят на полдороги, "Горизонт" – это полноценный ковчег.

Никита покачал головой, вспоминая ядовитые комментарии Алекса, которые наталкивали на мысли и действия:

– Интендант все знал заранее, он сам их выпустил.

– Может быть, – пожевал губами Марра. – Но сейчас это не важно.

– Кто на нас напал?

– Кто или что. Непонятно. Наверное, кто, потому что внешнего информационного обмена мы не обнаружили. Но это то же, что и на Орфорт, то, что ты ищешь на Земле. Твое дело – разобраться и как можно быстрее.

– Поймешь врага – выиграешь войну, – усмехнулся Ларский.

– Что-то вроде того. Пока нам не удается захватить ни фрагмента этой твари, – мы все время на шаг позади.

– Ты хочешь, чтобы я на Земле, понял, что прет на нас из космоса?

– Не только ты один, – Марра задумчиво потер переносицу. – Мы все работаем в связке.

– Как же, в связке. Куда отправился твой Игнатов?

– Не волнуйся, у него своя задача. Покопается пока в другом дерьме.

Хитрый паук уже расставил фигуры и растянул сеть, добыча в нее попадет, только бы время хватило.

– Мне пока не хватает информации и доступа в ресурсы ЦКЗ.

– Мы пытаемся сейчас перестроить всю систему взаимодействия, поэтому сложности. Но ты все получишь, Никита. Я только что отправил тебе все данные по нашим столкновениям с этими тварями. Ты еще не знаешь, как погиб флот Харли Макгрея. Твари добрались до Земли буквально по его следам. Думай и ищи. Занимайся только этим, я согласовал все с прокурором. В твоем распоряжении спецподразделения полиции, нужно будет – получишь пехоту. Только не теряй времени...

Насколько сейчас Марра готов раскрыть все карты на руках? Скорее это очередная игра в откровенность, и что бы ни произошло, недомолвки, секреты, тройные игры – это способ существования контрразведки, убежденной, что только так можно уберечь весь мир и вселенную в придачу. Вот только что они берегут на самом деле? Человечество или его сомнительные тайны?

Интерком мигнул, сообщая о входящей информации.

– Не вижу доступа в ЦКЗ, – сухо буркнул Ларский.

– Скоро появится. Но я не могу гарантировать постоянный доступ, сам понимаешь...

Никита выдохнул и нехотя кивнул. Центральный компьютер Земли – информационно-транспортное кольцо, бесценная жила, тянущаяся глубоко в недрах планеты, хранилище и защита современного мира. Он знал, чтобы восстановить человеческую популяцию, достаточно сохранить 112 особей, но спасение вида – это еще не восстановления цивилизации. Поэтому можно пожертвовать почти всем и всеми, кроме ковчега, чтобы защитить ЦКЗ, мощности которого сейчас загружены войной и эвакуацией.

Ларский поднял глаза на Марру. Тот внимательно рассматривал его, веки над прорезями глаз казались опухшими.

– У нас тысячи станций эвакуации разбросано по системе, большая часть в кольцах Сатурна. Более миллиона человек, не попавших на станции, выбросили в квадранты на личных авиетках. Многие погибли сразу – вылетали из траволатора с открытым кокпитом, и конец...

– Паника, – едва слышно произнес Ларский.

Марра кивнул, на мгновении Никите показалось, что до него дотянулся крепкий табачный дух.

– Тебе стоит переодеться, – буркнул разведчик и отключился.

Переодеться. Какая теперь разница.

Ларский развернулся и в два шага миновал переход между сумраком его беседы с Маррой и торжеством света над опустевшим столом переговорной. Только сейчас он заметил, насколько отполирован тут пол, отражающий его неуклюжий сюртучный вид, с дубинкой сайскутера на бедре. Ему нечего здесь делать, следовало только попрощаться. Впрочем, уходить было поздно, прямой Оскар Берг уже приближался к нему. Одну руку полковник держал чуть заведенной за спину.

– Мне нужно заняться делом, – без предисловий сообщил Ларский.

– Хорошо, – коротко кивнул тот. – Мне приказано оказывать вам содействие приоритетным образом. Отряд Здвински и криминалисты в вашем распоряжении. Вы подключены к внутренней инфраструктуре и потоку данных.

– Спасибо.

– Для простоты перемещения я подгрузил вам путеводитель.

Никита оглянулся и увидел уже знакомую лучащуюся рожицу. Странно, что такой сухарь как Берг не изменил интерфейс этого путеводителя, тем более сейчас, когда все летит в тартарары.

– Хорошо, тогда я пойду.

Полковник кивнул и посмотрел куда-то в сторону. В этом светлом полированном пространстве, тоска, отразившаяся во взгляде офицера полиции, казалась неуместной. Как прореха на идеально подогнанной форме.

– Вы верите в победу? – неожиданно для себя спросил Ларский.

Оскар Берг быстро повернулся к нему, еще больше выпрямляясь. Жесткий и собранный.

– Да. Безусловно, верю.

Обе его руки были заложены за спину.

Сильный человек, но дал неверный ответ.

Ларский сдернул сайскутер и вышел из центра управления штабом. Улыбающийся чертенок крутился перед ним.

– Мне бы душ, переодеться и к криминалистам. И очень быстро, хвостатый обормот.

Криминалисты занимали приличное пространство, наверное, не менее трех квадратных километров, свободно трансформирующихся за счет множества мобильных модулей. Хотя, если учесть, что сюда перебросили специалистов и технику, наверное, со всего бразильского побережья Латинской Америки, то эксперты теснились здесь, подобно сельдям в античных консервных банках. Хотя, кому сейчас есть дело до анализа мест преступлений и улик, если такие и случатся. Раньше или позже их всех мобилизуют на войну, уже сейчас полицейские подразделения редели.

Сделав на проклятой метле очередной крутой поворот, Ларский оказался в уходящем вдаль композитном ангаре, в центре которого туманно высился куб уже знакомой ему копии места преступления. Доведя его точки назначения, шарик-путеводитель показательно лопнул, оставляя растворяющие в воздухе капли желтизны. Никита помимо воли улыбнулся и осмотрелся вокруг.

Два человека в свободной светло-зеленой одежде двигались вдоль зыбкого внешнего среза копии, похоже, пытались поближе и собственными глазами рассмотреть нечто, что параллельно проецировалось и на плывущих рядом экранах. Что-то увеличенное, какой-то невнятный бульон частиц.

Из-под ног Ларского вынырнула группа репарантов и в момент исчезла в кубе. Никто не обратил внимания на его появление. Никита ощутил себя боссом, без которого все прекрасно обходятся. Ну и бог с ними, это дает ему возможность не париться с иерархией и не искать здесь главного.

Сайскутер все-таки мешал ему на бедре, хотя теперь не так сильно. В casual штанах свободного прямого покроя все равно не хотелось дополнительных стеснений, и он подкинул дубинку аппарата вправо и вверх, где ее втянуло в стационарную секцию оборудования.

Когда Ларский вошел в куб, то оказался в десяти метрах от уходящего вниз оврага. Здесь было влажно, зелено и неподвижно, под ногой податливо и едва неслышно хрустнула ветка, уже основательно подгнившая в этом листвяном настиле. Иллюзия прогулки по лесу. Копия неизменна, и стоит ему сойти с места, как за спиной все станет так, словно человека здесь и не было. Можно даже бегать и ломать все вокруг в порыве ярости.

Он осмотрелся, в глаза лезли тоненькие веточки, листья чуть подросших деревцев, затянувший все вокруг вальяжный папоротник. Спуск в овраг на своих двоих займет у него какое-то время, с этой стороны не было тропок. Взгляд притягивал фрагмент пространства ужинного поселения, была заметная его искусственность: слишком красиво лежащие стволы деревьев пестрил ровный мох и ажурный узор нор.

Сориентировавшись, Никита медленно пошел к оврагу. По ходу движения он все внимательно осматривал. Тварь добралась до животного и отправилась дальше. Если она прорыла землю, криминалисты быстро обнаружат это в метровом куске откопированной почвы, а вот на поверхности следы исчезают довольно быстро.

Раз-два -три-четыре-пять, я иду искать, кто не спрятался, я не виноват, вспомнилась считалка детской игры. Если бы он мог так же легко как в детстве находить нужное ему, если бы он мог найти сейчас Лизу. Он бы бросил все и улетел. Чтобы обнять ее перед тем как наступит ад. Несколько дней до гибели человечества.

Что-то остро царапнуло по шее. Обломанная сухая ветка. Трудно представить, как вообще это создание перемещается. Ларский остановился, вытащил из кармана бублик интеркома и развернул проекцию последних изученных им файлов. После того, как он принял душ и переоделся в каюте, он не стал тратить время на знакомство с материалом по гибели флота Харли Макгрея. Решил разобраться с этим по ходу дела у криминалистов. Данные всплывали перед ним, а Никита пытался представить в уме, как нечто кристаллическое, перемещавшееся в космосе и смявшее хорошо снаряженную экспедицию, повело бы себя здесь, в этот влажном перелеске.

Астероиды, серые каменюки космос в мгновения ока превратились в ощетинившиеся жала, сияющие в свете, подобно драгоценным камням. То, что они называют инопланетной тварью, может оказаться запрограммированным кем-то оружием, способным трансформироваться под задачу. Кто только ее ставит? Или поставил раз и навсегда.

Что он успел сделать в выделенной ему очень комфортной каюте, так это запустить сопоставление предполагаемого убийцы инсектоида и данных по врагу Макгрея. Орфорт он тоже включил в обработку, хотя сведения, полученные от изоморфов, вызывали очень условное доверие. Но, как ни крути, именно из-за них ситуация на Земле была определена как нетипичная и угрожающая безопасности, и по стандартному протоколу реагирования началась эвакуация, сначала "на всякий случай", а потом "успеть бы".

ЦКЗ проглотил данные и переварил их. Сейчас на голопроекции бублика высвечивался результат. Ларский, переступил с ноги на ногу, проминая лесную подстилку, огляделся, но удобного пня не увидел. Поэтому распаковал файл на ходу, чувствуя, как его сознание балансирует между нетерпением и острым нежеланием узнавать что-либо новое про эту дрянь.

Что агрессивные образования будут определены как минералы, способные трансформации, было очевидно. Определение вида минерала до сих пор было в обработке, значит, разброс вероятностей будет очень высок.

А вот это интересно.... Степень идентичности прорывавшегося по следам Макгрея к Земле агрессора и убийцы варана Центральный компьютер оценивал как семидесяти процентную. А вот идентичность Орфортовского "дождя" и диверсанта – уже восемьдесят три. Это было более чем странно. Существующую разницу компьютер определял как функциональные отличия, что для Ларского казалось бессмыслицей. Они отличаются по функциям? Значит, одна тварь предназначена для одной цели, другие – для другой. Так можно характеризовать оружие, не разумную форму жизни. Но нет, ЦКЗ выявлял мышление: высокоразвитое, негуманоидное, цельно-фрагментарное, ориентированное на уничтожение. В этой модели функцией Ларский назвал бы пресловутую нацеленность на уничтожение, но это наблюдается во всех анализируемых случаях, тогда откуда процентный разбег функциональных различий. Бред какой-то. С другой стороны, ЦКЗ вполне может и ошибаться, тем более при нехватке данных, что уже бывало не раз.... И сейчас все его выводы имеют природу математической модели, а значит, не могут быть объяснены доступными для человеческого понимания категориями.

Ларский смял проекцию и стал почти бегом спускаться в ущелье. В стороне сквозь листву он увидел вереницу роботов, ритмично размахивающих различными манипуляторами. Криминалисты прочесывают здесь каждый миллиметр, пока я предаюсь размышлениям. Ладно, каждому свое. Было бы им что сообщить, уже бы связались.

Вот оно отвратительное месиво, в которое было превращено это чудо современности – разумное животное. В ноздри бил тяжелый кровавый запах, закручивая, поднимая к горлу тошноту. Словно взорванное изнутри, создание сохранило форму вытянутого, лежащего ничком массивного тела. Будто кто-то слепил мясную скульптура, перемешав ее с фрагментами кожи и костей. Длинная морда и еще более длинный хвост. Вывалившийся змеиный язык был разрезан надвое, а на его кончике явственно зеленела краска.

Ларский облизнул губы, каково это рисовать языком?

Ящер был не просто художник, а учитель живописания. Хорошо, что Варан не спустился вниз со своими учениками, а обошелся только картиной. Он рисовал ее, когда не него напали. Возможно, это было важно, ведь рисунок уничтожен, также, как и сам ящер. Кто был первым? Изломанные ноги низкого деревянного мольберта выглядели жалко и беспомощно. Полотно было изрезано и перемешано с измельченными кусками папоротника и поникшими усами травы. Видимо, картину кромсали прямо на земле. Ларский медленно опустился на корточки, и, уперев локти в колени, вытянул руки. Находясь чуть выше, он смотрел на место убийства, пытался в картине расправы ухватить ее тайну, глубоко запрятанную, извращенную логику инопланетного разума.

Сквозь мешанину листвы просвечивали желто-зеленые краски картины. Вероятно, это был пейзаж или натюрморт, – какой-то ущельный пленер. Зачем, вот только его так яростно резать? Тварь имела страсть не только к уничтожению животных. но и предметов: рисунок, книга, ограждение. Может быть, она делала это и раньше, но теперь следов не найти...

– Генерал-майор, извините, что отвлекаю.

Главный инженер, Филиппе Солгадо, спроецировал себя рядом в полный рост и в уважительной позе.

– Ну отвлекайте, – буркнул Ларский

Все-таки криминалисты слишком привыкли к безоглядному использованию технических приблуд. Мог бы просто позвонить, даже штаб экономит энергию и обходится без голограмм. А этот пижонит и играет в почтение.

– У нас почти готова реконструкция преступления.

– Почти или готова?

– Почти. Еще полчаса, и мы вам ее покажем.

– Делайте, позже я посмотрю.

– Хорошо, – закивал тот.

Вот ведь действительно пижон, еще не сделал, но отрапортовал, что сделает. Хотя, возможно, хотел порадовать начальство, тупо и подавленно рассматривающее гору мяса, – де не волнуйтесь, вот-вот сможете взглянуть на полную реконструкцию и прямо в глаза своему врагу.

Но реконструкция – это факт, от которого не отмахнешься, и прокрученная перед глазами картинка придает плоть истории и определенность пониманию событий. Она давит на мозг, насилуя его и заставляя безоговорочно верить увиденному. Но иногда верить глазам не стоит, и правда остается между строк, или в воздухе витает ее отпечаток. И Ларский предпочитал прогуливать по месту преступления свою интуицию, до того как его мозг пропечатают непреложными фактами и очевидными интерпретациями.

Следы, которые мы видим внутренним взором, рассказывают свои истории. Не столь определенные как реконструкция, но иногда куда больше наполненные смыслом.

– Что хорошего в следах, которые оставляет на человеке время?

Лиза говорила с ним холодно, когда Никита просил отказаться от сохранения вечной молодости. Он долгие годы не сдавался, спорил, пытался убедить.

– Время – это не отмерянные минуты и секунды, Лиза. Это же события, которые нас связывают. Морщинки, от того, что ты смеялась, тень складки у губ, короткий шрам на руке. Все это было с тобой.

– Ты романтик, Ларский. А события – они и так есть, без морщин и теней.

– Здесь они есть, – Никита постучал пальцем по голове. – Но, когда я смотрю на тебя, мне кажется, ты стерла все это.

– Это у тебя психоз, дорогой, – и она тоже постучала пальцем по голове – Все, что с нами было осталось внутри меня, и ты это знаешь. И потом, разве каждый мужчина не хочет быть рядом с молодой и прекрасной женщиной.

Никита пожал плечами.

– Конечно, хочет. И ты всегда будешь молодой и прекрасной. Для этого не нужно оставаться вечно одинаковой.

Лиза подобрала под себя ноги и наклонилась к нему, обвивая шею теплыми руками. Диван мягко прогнулся под ними, ее колено уперлось в его, и лицо жены оказалось совсем близко.

– Моя прабабушка была потрясающей красавицей и очень любила жизнь. Прыжки по облакам, сплав по бешенным марсианским рекам. Я помню ее старше восьмидесяти лет, она часто говорила, что не узнает саму себя в зеркало, в нем уже не отражается молодость, которая живет внутри.

– Так происходит со всеми.

– Вот именно. Но важно, что внутри, а не снаружи. А это значит, любовь моя, что отпечаток времени на лице – это вранье, и от вранья я решила избавиться.

– Ты считаешь, что внутри ты такая же что была в юности?

– Я так считаю.

Она поцеловала его настойчиво и властно, словно хотела губами впечатать свою убежденность в его сомнения.

Она верила в то, что говорила, но весь профессиональный опыт Ларского кричал ему, что следы, оставленные событиями и временем, никогда не лгут, вот только чтобы читать по ним истинную историю требуется нечто большее, чем логика.

Интересный вопрос – уничтожила бы тварь варана, если бы он не рисовал картину? Уничтожила бы картину и книгу, если бы она принадлежала человеку? Уничтожила бы человека в ситуации безопасности и безнаказанности? Эти вопросы были очень важны, и вряд ли реконструкция сможет дать на них ответ.

Ларский встал и отряхнул абсолютно чистые колени. Это место даже в абсолютной неподвижности копии казалось отвратительно грязным. Где-то за пару тысяч километров, насквозь пропитанный концентрированными квазарами и остановившимся временем, лежал убитый ящер, а рядом с Ларским еще один – скопированное искореженное тело. Они множили смерть, чтобы получить ответы. А откуда-то с ледяной космической задницы смерть тянула к ним свои щупальца. К вечно юной Лизе.

– Господин Солгадо, как будет готова реконструкция, сразу перешлите ее. Я пойду в каюту.

– Хорошо, Никита Сергеевич.

Он сидел спиной к визуализатору, тянущемуся вверх от пола и охватывающему широким рукавом часть потолка. На кровати, спартански ровной и плотной, сидеть было неудобно, но заваленный подушками и собранный из мягких геометрических фигур диван казался чем-то совершенно лишним в этом комнате. Ларский испытывал потребность встать и немедленно куда-то пойти, но куда? И он переводил взгляд от одного цветового пятна в каюте к другому. Оранжевый торшер на тонкой ноге, бардовый куб политеки, более светлые, выступающие из стены ребра выдвижных ящиков и черный ромб на полу с чуть заметными прожилками. Все незатейливо. Можно перепрограммировать силовую мебель и установить вкруг дивана статуи египетских фараонов с пуфиками и разноцветными абажурами над их высокородными головами. Пока еще энергии достаточно для дурачеств. Но дурачеств не хотелось. Хотелось холодной воды и успокоить колено, которое неконтролируемо прыгало под локтем. На свой запрос ЦКЗ о нахождении Елизаветы Петровны Ларской по ее биометрическими данными он не получил никакой информации. Никита не знал, что ему еще сделать в этой ситуации, поэтому зашел в загруженную информационную базу штаба и отправил вызов. В этом звонке не было смысла, учитывая, как далеко от берегов Латинской Америки лежало Макао, где он видел жену последний раз, но что-то он еще он просто не мог ни сделать.