Текст книги "Чаша любви"

Автор книги: Филис Кристина Каст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Бригид поддалась обаянию заразительного смеха, но продолжила:

 – И волчица, и они шумят без перерыва.

 – Оказывается, в отъезде есть некоторые положительные моменты, – заметил воин, еще разок хихикнул и вытянулся у костра. – По крайней мере, в ушах больше не звенит от голосов детей – ни крылатых, ни покрытых шкурой.

Она вздохнула, отпила еще вина и заявила:

 – В этом я с тобой полностью согласна.

Вино и чувство юмора Кухулина подействовали на кентаврийку магическим образом. Она больше не чувствовала ни смущения, ни нервозности, расслабилась и была немного сонной.

Поэтому Бригид начала говорить:

 – Ты прав. В детстве я часто уединялась, но не потому, что по натуре одиночка. Просто все окружающие чего-нибудь от меня хотели. Мне было легче, когда я оставалась одна.

 – Все? – переспросил Кухулин, когда она замолчала. – Даже брат и сестра?

 – Я первенец, как и Эльфейм. Найэм была на несколько лет младше. Мы так и не стали близки. Она любила роскошь и постоянно пялила глаза на все блестящие поверхности, где видела свое отражение. А мне хотелось уйти от матери. – Бригид свела брови. – Я тогда кое-чего не понимала. Все, что она делала, было ее собственным побегом от мамы.

 – Майрерад всегда была такой? – спросил он.

Бригид вздохнула и ответила:

 – Насколько я помню, почти всегда. Хотя давным-давно, когда я была совсем маленькой, а отец еще жил с нами, она не проявляла такую властность, выглядела куда более... – Бригид изо всех сил пыталась найти подходящее слово. – Да, нормальной. Когда он умер, холодность и равнодушие, которые были всегда свойственны ей, проявились в полной мере.

 – А твой брат?

 – Брегон и я ближе по возрасту, как ты и Эль. В детстве мы были дружны, хотя его всегда смущало, что я не хотела проводить время с мамой. Он ее боготворил. Она же не обращала на него никакого внимания. Я всегда ждала, что он поймет, как хорошо мать умеет всех использовать, но этого не произошло. Брат начал обижаться на меня, особенно после... – Она резко замолчала, словно не могла подобрать слова.

Бригид смотрела в огонь и вспоминала. В потрескивании пламени она слышала тонкий испуганный голос, доносящийся из прошлого, и видела страшный красный закат того давнего дня.

Кухулин дотронулся до ее руки, и кентаврийка вздрогнула. Ее лицо сильно побледнело. На нем выделялись огромные потемневшие глаза.

 – Что случилось?

Она открыла рот, и из него потоком полились слова, которые оставались несказанными в течение многих лет:

 – Я тогда заканчивала свое обучение, чтобы стать охотницей, была в полудне пути от места, где табун жил летом. Никто этого не знал. Когда я увидела следы повозки, то решила, что потренируюсь на них. Я хотела пойти по ним и посмотреть, куда они приведут, все время читая историю, которую рассказывали эти отпечатки колес. Я уже очень хорошо умела выслеживать животных. – Бригид виновато пожала плечами. – Я использовала свою связь с духами животных, хотя и не знала об этом. Совершенно бессознательно. Поэтому меня так заинтересовала возможность проследить за повозкой. Ее тащили животные, но сама она таковым не была. Я подумала, что ее следы будет труднее прочитать. К тому же повозка съехала с дороги и двинулась напрямик через равнину, где земля была неровной. На ней мало что оставалось. Потом пошел дождь. Так, немного покапал, но я помню, мне понравилось, что стало еще сложнее. Когда отпечатки копыт и колес смешались, мне стало ясно, что это были следы кентавров. Пятерых. – Бригид искоса взглянула на Кухулина и негромко, сухо засмеялась. – Я хотела узнать, что здесь произошло. Сделать это оказалось довольно трудно. Но самым тяжелым занятием стало вовсе не чтение следов. Мне все было понятно. Наверное, Сиара сказала бы, что я должна благодарить за это ту врожденную способность, которая у меня в крови. Но в тот день я совсем не чувствовала никакой признательности к ней. – Она замолчала и приложила к губам бурдюк.

 – Что же за историю рассказали тебе следы? – негромко спросил Кухулин.

Бригид посмотрела сперва на него, потом на огонь и продолжила:

 – Эти пятеро кентавров преследовали повозку. Лошади, которые тащили ее, испугались и понесли. Кентавры специально погнали их к границе леса, к обрыву, который размыла вода и разрушило время. Потом мне не надо было больше читать следы, потому что я кое-что услышала. Я помчалась на крик, сбежала по склону оврага туда, куда опрокинулась повозка. Рядом лежала женщина, которая ею управляла, и валялись куски яркой цветной ткани. Она везла их в табун, чтобы продать или обменять. Я помню, что материя была окрашена в цвета драгоценных камней – красные, голубые, изумрудно-зеленые. Поэтому сначала я подумала, что ее тело обмотано несколькими ярдами рубинового полотна.

Бригид покачала головой. Ее невидящие глаза смотрели в тот страшный день.

 – Повозка опрокинулась и раздавила тело женщины ниже грудной клетки. Она лежала на земле, дождь смешивался с ее кровью. Бедняжка была еще жива. Она закричала, увидев меня, попыталась вырваться, просила не причинять ей больше вреда. Я сказала, что не сделаю ей ничего плохого. Вряд ли эта несчастная поверила мне, но когда она стала двигаться, кровь потекла гораздо сильнее. Словно внутри нее что-то треснуло и сломалось. Женщина понимала, что умирает, и не хотела оставаться одна, даже если это означало испустить свой последний вздох на руках кентаврийки. – Бригид подняла глаза от огня на воина, который молчал и внимательно слушал. – Ой, Ку, она была совсем еще девочка, сказала, что ускользнула из каравана и поехала торговать в табун Ульстан, хотела доказать родителям, что может делать работу взрослых, но заблудилась. Тогда кентавры – молодые парни! – окружили повозку и напугали лошадей. Они смеялись и улюлюкали, когда направили ее в овраг. Там они оставили женщину одну, под дождем – умирать.

Бригид опять отпила из бурдюка, изгоняя из голоса дрожь. Ей было важно, что она откровенно рассказывает эту историю, а Ку все понимает.

 – Она вцепилась в меня. Я ничего не могла для нее сделать, только держать за руку и быть рядом до конца. Бедняжка все время повторяла: «Скажи маме, чтобы не волновалась. Пусть она простит меня за опоздание». Потом я быстро позаботилась о ее теле. Дождь становился все сильнее, и мне не хотелось потерять следы.

 – Ты последовала за ними? – спросил Кухулин.

 – Да, я двинулась за братом и его друзьями к нашему дому, – кивнула она. – В душе я понимала, что это его следы, с того самого момента, когда нашла их, но не хотела верить, думать, что... – Ее стала бить крупная дрожь, но Бригид продолжала сквозь зубы: – Я прошла за ними до самого дома, видела, что они смеялись и веселились как ни в чем не бывало. Когда я притащила его к матери и рассказала, что он сделал, брат заявил, что глупая человеческая девчонка должна была лучше управлять своими животными. Именно так, слово в слово, Ку. Перед матерью, верховной шаманкой нашего табуна, той самой кентаврийкой, которая должна олицетворять собой честь и чистоту.

 – Она ничего не сделала? – Голос Кухулина стал хриплым от эмоций.

 – Она ничего не сказала, зато очень много сделала. С этого дня ее отношение к моему брату изменилось. Теперь она вела себя иначе, больше не игнорировала его, даже наоборот, страшно избаловала и испортила. Друзья Брегона тоже получили ее благосклонность. – Губы Бригид с отвращением изогнулись, давая понять, как именно Майрерад приветила юных приятелей ее брата. – Я вернулась на следующий день, чтобы забрать тело девушки, хотела найти ее родителей, отнести тело матери, с именем которой на устах она умерла, но увидела только золу и пепел. Мать не говорила об этом, но я знала, что это сделала она. Очень скоро я покинула табун Дианны и с тех пор блуждала по равнине, держась как можно дальше от родственников. Потом я услышала, что Эльфейм сзывает добровольцев восстанавливать замок Маккаллан, повернула на север и пришла к ней.

 – Богиня!.. – только и сумел выдавить Кухулин.

Бригид провела дрожащей рукой по лицу и продолжила:

 – Я должна была рассказать тебе раньше, хотя бы кому-нибудь! Я просто не... – Она безумным взглядом уставилась ему в лицо, словно искала в нем избавления. – Я могла думать лишь о том, как убежать от прежней жизни, изменить свое будущее и стараться не оглядываться назад. Но я понимаю. Теперь ты все знаешь и, может, не сумеешь остаться со мной, не захочешь заботиться обо мне...

 – Стой! – воскликнул Кухулин и схватил ее за руку. – Я не собираюсь оставлять тебя. Их поступок не твоя вина. Не ты сделала их такими. Во имя Богини, неужели ты считаешь, что я позволю тебе вновь окунуться во все это в одиночку?

 – Я не знаю, что думать. Я никогда об этом никому не говорила, не представляла себе, что смогу сказать. А теперь выложила все тебе, моему мужу из племени людей. – Она всхлипнула. – В каком сне мы жили, когда думали, что сможем быть вместе? Разве это возможно?

Кухулин мгновенно поднялся, встал перед ней на колени, протянул руки и обнял ее. Бригид замерла, чувствуя необычность человеческого тела, прижавшегося к ней. Он же, не обращая внимания на ее зажатость, продолжал обнимать, потом прошептал ей на ухо:

 – Возможно все, потому что мы связаны друг с другом. Эпона каким-то чудесным образом слила наши души. Проблема только в телах, Бригид. И тебе, и мне это очень хорошо известно.

 – По-моему, наше счастье невозможно, – повторила она.

 – Вполне возможно. Просто трудно.

Охотница отстранилась. Он отпустил ее, чтобы она могла посмотреть ему в глаза.

 – Почему ты так в этом уверен? – спросила Бригид. – Я пришла к тебе из другого мира. Мы представители различных рас, поэтому даже не можем заняться любовью в первую брачную ночь.

 – Мой отец – кентавр, Бригид. Не забывай, что в моих жилах течет его кровь. В нас больше общего, чем различного.

 – Но у тебя человеческое тело.

 – Что верно, то верно, – вздохнул он и откинулся назад, его руки соскользнули с ее плеч. – Тебя это отталкивает?

Бригид хмуро посмотрела на мужа, слыша в его голосе эхо слов Эльфейм, и ответила:

 – Конечно нет! Что за вопрос! Я не обручилась бы с тобой, если бы мне это было неприятно.

 – Существует масса различных причин для обручения. Физическая привлекательность – лишь одна из них, – сказал он. – Ты соединилась со мной узами брака. Это не обязательно означает, что тебя ко мне влечет.

Взгляд охотницы стал еще более хмурым, но ее слова оказались совсем иными:

 – Еще как влечет! Ты не похож на большинство мужчин.

Он вскинул брови и сказал:

 – Могу тебя заверить, что я почти ничем не отличаюсь от них.

Бригид почувствовала, что ее щеки запылали, и промямлила:

 – Я не имела в виду, что ты не...

 – Ну!.. – подбодрил он ее. – Продолжай.

Насупленность кентаврийки превратилась в мрачность. Своим вопросом муж не облегчил ей жизнь.

 – Почти все мужчины из вашего племени кажутся мне слишком маленькими.

На лице Кухулина появилось неподдельно изумленное выражение.

Она тряхнула головой и попыталась объяснить все так, чтобы ее слова не казались ему снисходительными или обидными:

 – Помнишь первый день, когда мы встретились? Ты был с Эль и Бренной в главном внутреннем дворе замка Маккаллан. Вы только что расчистили фонтан.

 – Помню, – ответил он. – Ты сказала, что пришла из табуна Дианны. Я, кажется, довольно грубо на это отреагировал.

 – Кажется? – фыркнула она. – Ты хотел, чтобы Эль вышвырнула меня, опекал и защищал свою сестру. – Прежде чем муж успел ответить, жена торопливо продолжила: – А я подумала, что ты интригуешь. Ты был не маленьким слабым человеком, а воином. Все, что ты говорил и делал, было наполнено такой уверенностью и силой, что я никогда не думала о тебе просто как о человеке. С самого начала я воспринимала тебя как воина, без приставки «кентавр» или «человек».

 – Значит, моя внешность тебе нравилась?

 – Да. Мне не нравился твой характер. – Удивленное выражение, появившееся на лице Ку, заставило охотницу улыбнуться. – Но отчасти я с тобой согласна. Если бы на моем месте была какая-то другая кентаврийка из табуна Дианны, ты был бы совершенно прав, не поверив ей.

 – Я научился доверять тебе, – сказал он.

 – А я – тебе.

 – Так разве это ничего не значит, Бригид? Наши отношения основаны на доверии и уважении, которое превратилось в дружбу.

Он медленно отнял одну руку и легонько, лишь кончиками пальцев, провел от кисти ее руки до округлого плеча. Кухулин почувствовал, как кожа Бригид покрылась мурашками от его прикосновения, услышал ее прерывистое дыхание.

 – А потом дружба изменилась, – сказала она. – Я даже не знаю, когда именно.

Муж медленно и нежно продолжал водить пальцами по плечу жены, добрался до нежной шеи, легко, чувственно погладил тонкую ключицу и проговорил:

 – Я помню, как часть моей души приходила в твои сны, поддразнивала тебя и подшучивала над тобой. Ты думала, что я играл, просто делал вид, что желаю тебя.

Его большой палец продвинулся к ямке между ключицами. Кухулин почувствовал, как быстро и трудно бился пульс под гладкой кожей.

 – Я не притворялся. Ты самое красивое создание, какое я когда-либо видел. Мне не важна форма твоего тела. Я всегда буду желать тебя.

39

 Бригид не могла вымолвить ни слова, лишь во все глаза смотрела на мужа. Ее пленяла его медленная, интимная нежность. Несмотря на всю телесную силу, эти нежные прикосновения совершенно ослабили кентаврийку.

 – Можно тебя кое о чем спросить? – поинтересовался он, проводя большим пальцем вверх-вниз по чувствительной коже ее шеи.

 – Да, – шепнула она.

 – После того как мы поцеловались в твоей комнате, когда ты вдохнула мою душу обратно в тело, тебе хотелось коснуться меня снова? Или чтобы я дотронулся до тебя?

 – Да.

 – О чем ты думала?

Охотница облизала губы, увидела, что его глаза с жадностью уставились на ее рот, и ответила:

 – О твоих руках на моем теле. Мне стало интересно, на что будет похоже, если я дотронусь до тебя.

 – Если бы ты так и сделала, то тебе не пришлось бы задавать себе этот вопрос, – проговорил Кухулин.

Бригид нерешительно подняла руку, к которой он только что прикоснулся, и тронула его волосы.

 – Хорошо, что ты их снова обрезал, – произнесла она. – Мне нравится, когда они короткие.

 – Тогда я всегда буду стричься коротко.

Кентаврийка коснулась его щеки, но тут же отдернула руку. Затем она смущенно засмеялась, снова дотронулась до нее и провела костяшками пальцев по жесткой щетине, отросшей за день.

 – У кентавров не растут волосы на лице, – заметила охотница.

 – Знаю. Я много раз говорил отцу, что завидую тому, что ему не приходится каждое утро утруждать себя бритьем.

 – Странное ощущение, – сказала она и торопливо подняла на него глаза. – Нет, не в плохом смысле, просто необычное.

 – Ты уже сказала, что я не отталкиваю тебя, – улыбнулся Ку. – Ты не обидишь меня, если скажешь, что в моем теле тебе кое-что кажется странным. Я не хочу, чтобы ты боялась говорить мне то, что думаешь.

 – Согласна. Но ты должен поступать так же.

 – Прямо сейчас я думаю о том, что твоя кожа очень мягкая и гладкая. Она похожа на воду, причем горячую. Я чувствую даже отсюда, как ты пылаешь. Разумом я понимаю: это потому, что ты кентаврийка. Твоему телу свойственна более высокая температура, чем моему. Но когда я так близко от тебя, разум мне отказывает. Я могу думать лишь о том, что хочу утонуть в твоем пламени.

Бригид знала, что Кухулин почувствовал, как от его слов забилось ее сердце. Под пальцами воина жилка на шее охотницы затрепетала. Голос мужа был таким же обольстительным, как прикосновения. Она не смогла противостоять желанию положить руку ему на грудь. Ку был одет в простую белую льняную рубашку и килт, сделанный из пледа знакомых цветов клана Маккаллан, конец которого перебрасывался через правое плечо. Рука кентаврийки протянулась к незатейливой круглой броши, которая скрепляла его. Она не успела понять, что делает, протянула другую руку, расстегнула брошь и осторожно сняла плед с плеча возлюбленного. После этого жена расшнуровала рубашку мужа и обнажила мускулистую грудь.

Большой палец Кухулина продолжал ласкать ее шею, но сам он не двигался, пока Бригид гладила его по голой груди и плечам, а потом снимала с него рубашку. Несколькими быстрыми движениями она раздела его до талии. Воин вздрогнул.

 – Тебе холодно? – еле слышно спросила Бригид.

 – Нет! – вырвался у него наполовину смех, наполовину стон.

Она встретилась с ним глазами и увидела, что их бирюзовые глубины потемнели до лазури бурного океана.

 – Мне нравится прикасаться к твоей груди. Она твердая и сильная. – Охотница замолчала, провела кончиками пальцев по сморщившимся соскам Кухулина и заметила, что это прикосновение заставило его чаще задышать. – Ах, – выдохнула она. – Кровь кентавра выдала себя. Ты знаешь, что соски – одна из самых чувствительных частей нашего тела? – Жена продолжала круговыми движениями ласкать мужа.

 – Нет, я... – Его тело дернулось, а слова прервались стоном, когда она наклонилась и провела языком по соску.

Бригид подняла лицо. Кухулин встал на колени, прижался к ней обнаженной грудью и впился в ее губы. Она страстно открыла рот и приняла его язык. Воин говорил, что его притягивает жар ее тела, но и охотнице было приятно, заманчиво ощущать его теплую, твердую обнаженную кожу. Жена исследовала широкую спину мужа, пока их губы узнавали тайны друг друга. Затем его жесткая ладонь оказалась у нее под жилеткой и прижалась к голой груди. Пришла очередь Бригид стонать и задыхаться, потому что Кухулин играл ее чувствительным соском. Когда он стал целовать ей грудь, она выгнулась, закрыла глаза и забыла обо всем, кроме его губ, языка и зубов.

Когда их губы снова соединились, кентаврийка повела плечами, сбрасывая жилетку, и прижалась горячей грудью к его мощному торсу. Тела обоих были скользкими от пота.

«Во имя Богини, я хочу его! Не могу вспомнить, чтобы в жизни желала кого-нибудь сильнее. Он заставил меня чувствовать себя живой, плавиться в его руках. Я все больше и больше жажду его».

Рука Бригид соскользнула со спины Кухулина на талию и ниже. Ее глаза резко распахнулись от удивления, когда она ощутила твердые ягодицы.

«Что я делаю? Я совсем забыла, что он не кентавр и ничего не может сделать, чтобы потушить неистовый огонь, который разжигают во мне его прикосновения».

Муж почувствовал мгновенное изменение в теле жены, прервал поцелуй, слегка отодвинулся и посмотрел ей в глаза. То, что он там увидел, заставило его провести дрожащей рукой по волосам. Кухулин с очевидным усилием попытался отдышаться.

 – Я забыла, что ты не можешь, потому что ты только... что мы... – пробормотала она, глядя ему в лицо, на котором появилось явное выражение боли и обиды.

 – Прости. Я не подумал, – сказал он таким же плоским и невыразительным голосом, каким внезапно стало его лицо.

 – Нет, Ку. Я имела в виду...

Воин не дал ей договорить. Он вскочил на ноги, схватил с земли рубашку и натянул ее быстрыми судорожными движениями.

 – Костер почти погас. Нам нужен еще хворост. Я принесу, – Не взглянув на Бригид, он повернулся и направился в лес.

Охотница прижала руку к груди, где сердце колотилось о ребра, словно пойманная птица о решетки клетки, и принялась клясть себя последними словами.

«Замечательно! Ситуация и так достаточно трудная, а я еще и оскорбила его».

Кухулин нарочно тянул время, чтобы не возвращаться на стоянку. Он чувствовал себя дураком, причем не простым, а возбужденным и разочарованным.

«Что, во имя всех уровней иного мира, я собирался делать? Неужели я и вправду думал, что займусь любовью с кентаврийкой? Нет. В этом-то и проблема. Я вообще ни о чем не думал. Ее кожа, жар, вкус и запах!.. Все это подействовало на меня как гипноз. Я перестал думать, просто хотел, чтобы она привыкла к моим прикосновениям, словно Бригид – дикая кобылица, которую надо приручить. Если я назову себя дураком, то это будет самое мягкое слово. Бригид не кобылица, а страстная охотница. Ей нужен сильный мужчина-кентавр, который мог бы утолить ее страсть. Но я всего лишь человек. Она ясно дала мне это понять. И что теперь?»

 Кухулин знал наверняка лишь то, что он ее не покинет. Воин прислушался к своему сердцу. Он оставался с ней не только потому, что дал ей клятву перед матерью, кланом и Богиней. Сын Избранной хотел остаться с Бригид. Выше желания обладать ею физически для него была преданность, основанная на дружбе и уважении. Он так ей и сказал. Потом их отношения превратились в нечто большее. Воин полюбил охотницу. Это было так просто и все усложняло.

Его чувство к Бригид очень отличалось от любви к Бренне. Мысли о маленькой знахарке до сих пор причиняли ему боль. Он никак не мог ее забыть. С Бренной было легко, по крайней мере в конце, когда он преодолел ее застенчивость. Но воин признался себе в том, что никогда не мог разговаривать с ней так же запросто, как это было с Бригид.

К Бренне его привлекло сострадание, к Бригид – уважение и страсть. С самого начала охотница зажгла в нем какую-то искру. Даже когда он не доверял кентаврийке и спорил с ней, она все равно привлекала его. Прежде Кухулин никогда не позволял себе размышлять об этом, принимать такое. Теперь он стал ее мужем и не мог думать ни о чем другом.

«Я ничего не сделаю с этим. Бригид назвала наши отношения невозможными. Наверное, она права».

Если бы Кухулин так и не вернулся, Бригид пошла бы его искать. Но тут она услышала шаги воина и испытала невероятное облегчение. В руках он нес вязанку хвороста. Кентаврийка нервно переступила, пытаясь сформулировать то, что ему скажет. Муж подошел, и она вдруг почувствовала, что во рту пересохло, а все слова куда-то испарились. Ничего не говоря, он подбросил сучья в огонь, потом сложил остальной хворост рядом с седлом и мешками. Продолжая хранить молчание, Кухулин порылся в самой большой седельной сумке, вынул оттуда шерстяное одеяло и завернулся в него, как в кокон. Он вздохнул и улегся на бок, лицом к огню. Не веря себе, Бригид увидела, что ее муж зажмурился.

«Этот чертов парень собирается спать!»

 – Кухулин, я хочу объяснить, – начала она, но он прервал ее, не открывая глаз:

 – Не стоит. Мы оба устали. Завтрашний день будет долгим и трудным. Поспи, Бригид. Мы сможем поговорить позже. – Воин мгновенно засопел.

Ей очень захотелось кинуть в него чем-нибудь тяжелым, например поленом, которое он принес из леса, где пробыл чертовски долго. Или, еще лучше, пнуть его. Сильно.

В результате характер охотницы взял свое, и она не сделала ни того ни другого.

« Вообще-то он прав. Завтра будет долгий, изнурительный день, и мне надо поспать. Кухулин не оставил меня и явно не собирается этого делать в ближайшем будущем. Позже мы обсудим то, что произошло между нами».

Кентаврийка вернулась на свое место возле огня и улеглась рядом со спящим мужем. Она знала, что сможет отдохнуть без проблем. Охотница была приучена отключаться от окружающего мира и засыпать, где и когда только можно. Бригид абстрагировалась от расстройства и смятения, закрыла глаза и позволила дневной усталости овладеть ею, увлечь в темноту.

Ей снилось, что темнота взвихрилась, засветилась и превратилась в туман. Тот коснулся ее кожи, принялся пульсировать на обнаженной плоти, ласкать и пробуждать нервные окончания. Словно опытный любовник, он играл с ее грудью, заставляя соски напрягаться и болеть. Она застонала, беспокойно выгнулась навстречу туману. Марево в ее сне сгустилось, превратилось в губы, язык и рот. Руки Бригид машинально обняли возлюбленного. Охотница еще не успела рассмотреть его, но уже знала, что это Кухулин. Она удивилась тому, что его тело казалось ей таким знакомым и родным.

Он поднял голову с ее груди, улыбнулся и спросил:

 – Куда ты нас привела?

 – Не знаю. Я сплю.

 – Верно, спишь. – Его глаза сверкнули. – Я и раньше приходил в твои сны, но на сей раз не отниму от тебя рук, – отчаянно сказал Ку. – Неважно, что случится, когда мы проснемся. В твоем сне я дотронусь до тебя, обхвачу руками и сделаю моей.

Губы воина, настойчивые и горячие, приникли к ее губам. Она подалась к мужу и позволила ему играть языком, пока его руки были заняты ее грудью. Бригид застонала, не отрываясь от губ Кухулина, чувствуя неодолимую потребность касаться возлюбленного, ощущать его вкус. Она спала, ей снился сон. Поэтому не существовало никаких запретов и страхов, живущих в реальном мире. Охваченная страстью эротического сна, охотница позволила своим рукам бродить по его телу и внезапно обнаружила нечто твердое и жаркое, что удлинилось от ее прикосновения.

«Скажи ему! – прошептал нежный голос – Пусть говорит твое сердце».

 – Кухулин, – проговорила она, не отрываясь от него губами. – Я хочу тебя. Я жажду тебя всего. Пожалуйста, знай об этом.

 – Я с тобой, моя прекрасная охотница. Весь, целиком. – Он взял ее лицо в ладони и улыбнулся.

Муж снова поцеловал ее, и ей показалось, что она вплавлялась в него. Они больше не были кентаврийкой и человеком, стали чувством и духом. Шок и торжество их слияния пронзили ее с такой силой, что она проснулась, дрожа от только что испытанного оргазма.

Ее глаза немедленно нашли Кухулина. Он продолжал лежать на боку, лицом к огню, как тогда, когда она уснула. Бригид не могла видеть его лицо, но воин дышал глубоко и ровно. Она хотела дотронуться до него, разбудить, но вместо этого улеглась поудобнее и вновь закрыла глаза.

«Завтра ночью все будет по-другому», – пообещала она себе и подумала, что было бы хорошо, если бы Ку снова пришел в ее сон, даже если все это лишь плод ее воображения.

Кухулин ждал и вскоре услышал, что ее дыхание изменилось. Это говорило о том, что Бригид снова уснула. Тогда он перевернулся так, чтобы ее видеть. Какое-то время назад они проснулись одновременно.

Во имя Богини, этот сон потряс воина! Он материализовался из тумана и не увидел ничего, кроме ее обнаженного тела. Серебристая завеса волос падала ей на плечи, приоткрывая лишь чувствительные соски, которых так и хотелось коснуться руками, ртом. Кухулин жаждал обнять Бригид. Это казалось ему таким простым, единственно правильным. Она ласкала его всего. Тело воина мгновенно отвердело и стало наливаться тяжестью от воспоминаний. Потом, посреди влажного жара страсти, он услышал голос женщины, которая просила Бригид говорить с ним сердцем, и охотница сказала ему о своем желании. Он поцеловал ее. Кухулину показалось, что кентаврийка вновь пила из источника его души, только на этот раз переживание было интенсивным, физическим. Воин проснулся от сильного оргазма и в тот же миг услышал, что Бригид прерывисто задышала.

«Неужели мы и в самом деле увидели один и тот же сон? Наши души встретились в туманном царстве сна? Она действительно отдалась мне?

Невероятно!»