Текст книги "Алая королева"

Автор книги: Филиппа Грегори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

ЛЕТО 1459 ГОДА

Уже полтора года я была замужем, когда наконец снова увидела Джаспера. Ожидая его в гостиной нашего огромного дома в Линкольншире, я испытывала странное смущение, словно немного стыдилась той легкой приятной жизни, которую вела, будучи женой сэра Генри. Я не сомневалась, что Джаспер найдет меня сильно изменившейся, потому что я действительно изменилась. Я уже не была той запуганной девочкой, которая твердила, что никакого брака не хочет; теперь я чувствовала себя гораздо счастливее той юной особы, которую так возмущали слова матери, утверждавшей, что у женщины нет иной доли, кроме замужества и удовлетворения мужского сладострастия. За эти восемнадцать месяцев я убедилась, что мой муж отнюдь не страдает половым бессилием, что он очень добрый человек и ко мне относится с большой теплотой. Его неизменная ласка и сердечность вызвали в моей душе ответную нежность, и теперь я, пожалуй, вынуждена была признать, что как жена ощущаю себя счастливой и удовлетворенной.

Сэр Генри в нашей совместной жизни предоставлял мне почти полную свободу; он, например, позволил мне посещать часовню сколь угодно часто; по сути дела, я сама распоряжалась и часовней, и священником. Я, например, велела священнику соблюдать церковные часы, как в монастыре, и сама присутствовала на большей части служб даже в ночное время, особенно в дни церковных праздников; и муж ни словом не возражал против этого. Кроме того, он был весьма щедр и даже поощрял мое увлечение чтением, выделяя любые средства на покупку новых книг. Я даже начала составлять свою собственную библиотеку из переводов и рукописных изданий; порой по вечерам сэр Генри сидел рядом со мной и читал мне из Евангелия на латыни, а я следила за текстом английского перевода, который он же и скопировал для меня, и уже понемногу начинала понимать смысл латинских фраз. В целом муж обращался со мной скорее как со своей юной воспитанницей, чем как с женой; он заботился и о моем здоровье, и о моем образовании, и о моих религиозных интересах.

Как я уже говорила, он был очень добр ко мне, старался окружить меня уютом и комфортом. И ни разу вслух не выражал сожалений по поводу того, что до сих пор мы так и не сумели зачать ребенка; да и во время исполнения супружеского долга он всегда был в высшей степени ласков и обходителен.

И вот теперь, ожидая встречи со своим деверем Джаспером, я испытывала странный стыд, как если бы обрела здесь некий спасительный рай, самым позорным образом сбежав от опасной и трудной жизни в Уэльсе. Вскоре на дороге поднялось облако пыли, послышался стук копыт, бряцание оружия и доспехов, и на конюшенный двор въехал Джаспер с отрядом из пятидесяти вооруженных всадников, у которых были такие мрачные лица, словно они готовились к войне. Мы с сэром Генри рука об руку вышли поздороваться с гостем, и если до этого я еще питала надежду, что Джасперу, возможно, захочется взять меня за руку или поцеловать в губы, то надежда эта полностью испарилась, стоило мне понять, что ему не терпится поговорить с моим мужем, а вовсе не со мной. Теперь я снова чувствовала себя никому не нужной. Сэр Генри, стиснув Джаспера в крепком мужском объятии, встревоженно спросил:

– На дороге не было неприятностей?

И тот, дружески хлопнув его по спине, ответил:

– Да нет, встретилась банда разбойников с белой розой Йорков на плащах, только и всего. Они, правда, попытались напасть на нас, но мы так им наподдали, что им пришлось удирать сломя голову. А у вас какие новости?

Мой муж поморщился.

– Линкольншир почти целиком за Йорка; Хартфордшир, Эссекс и вся Восточная Англия также за него или за его союзника Уорика. К югу от Лондона то же самое; Кент, как всегда, готов к восстанию. Тамошние жители страдают от французских пиратов и вечных помех в торговле; а в Кале графа Уорика и вовсе воспринимают как своего спасителя; уж они-то никогда не простят нашей королеве, что она родилась француженкой.

– Как ты думаешь, мне удастся спокойно добраться до Лондона? Я собираюсь выехать послезавтра. Не знаешь, много ли вооруженных банд на главной дороге? Может, стоит пойти в обход?

– Пока Уорик остается в Кале, вам, скорее всего, придется познакомиться разве что с самыми обыкновенными грабителями. Но, судя по слухам, он в любой момент может высадиться на английском побережье и прямиком устремиться в Ладлоу на встречу с Йорком; вот тогда ваши пути вполне могут пересечься. Так что лучше пошли вперед разведчиков, а сам с отрядом следуй за ними. Если ты столкнешься с Уориком, то так или иначе окажешься втянутым в сражение, которое, возможно, станет первым в очередной войне. Ты ведь отправляешься к королю?

Они повернулись и зашагали к крыльцу, а я потащилась за ними, поскольку лишь считалась хозяйкой – в доме по-прежнему всем заправляли слуги сэра Генри, а я ощущала себя почти гостьей.

– Нет, король выехал в Ковентри, спаси и сохрани его Господь. Он намерен призвать к ответу тамошних лордов-йоркистов и заставить их признать его законное право на управление страной. Это станет для них проверкой. Если же они откажутся явиться, им будет официально предъявлено обвинение в измене. Королеву и маленького принца король взял с собой ради их же безопасности. А мне приказано окружить Вестминстерский дворец и любой ценой удержать Лондон. В общем, мне предстоит готовиться к осаде. И к войне.

– Учти, никакой помощи от столичных купцов и аристократов ты не получишь, – предупредил сэр Генри. – Они все за Йорка, потому что у них торговля стоит, поскольку король не может сохранить мир в стране. А торговля и прибыль – единственное, о чем они способны думать.

– Да, я тоже слышал об этом, – кивнул Джаспер. – Ничего, постараюсь с ними справиться. Мне велено собирать вооруженные отряды и рыть траншеи. Именем короля Генриха Ланкастера я превращу Лондон в настоящую крепость, чего бы там ни хотели его жители!

Сэр Генри и Джаспер прошли во внутренние покои, и я последовала за ними. Мой муж плотно прикрыл за собой дверь, надежно прячась от посторонних ушей, и сказал:

– Очень немногие в нашей стране стали бы отрицать, что у Йорка есть все основания взойти на трон. Впрочем, тебе и самому прекрасно известно, что он предан его величеству сердцем и душой. Но поскольку королем, по сути дела, управляет его жена, пребывающая, между прочим, в тайном сговоре с герцогом Сомерсетом, то ни сам Йорк, ни его ближайшее окружение не будут знать ни мира, ни покоя. – Сэр Генри помолчал, явно колеблясь, но все же прибавил: – И если честно, то и все мы тоже. Да и кто из англичан может чувствовать себя в безопасности, если всем в стране распоряжается французская королева? А что, если она вздумает предать нас? Сдать французам?

– Но она все-таки по-прежнему королева Англии, – без особой уверенности возразил Джаспер, – и мать принца Уэльского. И первая леди дома Ланкастеров, нашего дома. Мы присягали ей на верность и являемся ее преданными слугами, где бы она ни родилась, кто бы ни числился у нее в друзьях, что бы она ни приказала нам.

Мой муж улыбнулся своей вялой улыбкой, столь хорошо мне знакомой; я уже полтора года провела в его обществе и прекрасно усвоила, что эта улыбка означает: такова была его обычная реакция на чью-то чересчур простодушную или попросту глупую фразу.

– Даже если это и так, ей все же не следовало бы командовать своим мужем, законным правителем Англии, – заметил он, – как не следовало бы подменять собой Королевский совет. А вот королю как раз стоило бы прислушаться к Йорку и Уорику. Это крупнейшие фигуры в его стране, настоящие вожди, и народ охотно пойдет за ними. Именно они должны стать его советчиками.

– Можно рассмотреть их членство в Королевском совете, как только исчезнет угроза со стороны самого Йорка, – нетерпеливо произнес Джаспер. – Сейчас у нас просто нет времени обсуждать это. Ты, кстати, отдал распоряжение своим вассалам вооружаться?

– Я?

Джаспер быстро посмотрел в мою сторону; он был явно озадачен.

– Да, сэр Генри, именно ты! Наш король призвал всех, кто верен ему, готовиться к войне. Я собираю армию. И прибыл сюда в надежде увидеть твое войско. Так ты пойдешь со мной защищать Лондон? Или предпочтешь пешим маршем двинуться в Ковентри и присоединиться к своему королю?

– Ни то ни другое, – спокойно заявил мой муж. – Мой отец действительно созывает своих людей, и мой брат намерен отправиться вместе с ним. Под их началом будет небольшая армия, которая станет воевать на стороне короля; по-моему, от нашего семейства этого вполне достаточно. Впрочем, если отец велит мне сопровождать его, я, разумеется, с ним поеду, исполняя сыновний долг. А если сюда пожалуют люди Йорка, я, конечно же, дам им отпор, как дам отпор любому, кто вздумает топтать мои поля. То же самое будет и с Уориком, если он попытается здесь самоуправствовать; в любом случае я стану защищать свои земли, но сейчас, да и в течение ближайшего месяца, я по собственной воле дом не оставлю.

Наш гость отвернулся, а я покраснела от стыда: значит, когда прозвучал сигнал к бою, мой муж предпочел отсидеться в тепле у камина?

– Мне очень жаль слышать это от тебя, – снова подал голос Джаспер. – Я всегда считал тебя верным ланкастерцем. Никогда бы не подумал, что ты способен на такое!

Сэр Генри с легкой улыбкой взглянул в мою сторону.

– Боюсь, и моя жена теперь не лучшего мнения обо мне. И все же, будучи в здравом рассудке, я не намерен ехать куда-то и убивать своих соотечественников, защищая право какой-то молодой глупой француженки на то, чтобы давать своему мужу королю дурные советы. Король должен слушаться советов лучших мужей своего государства, а Йорк и Уорик как раз таковыми и являются, это доказанная и очевидная истина. Если же он превратит их в своих врагов, то они, возможно, и впрямь пойдут против него. Хотя на данный момент я уверен: они всего лишь хотят, чтобы король их выслушал, всего лишь хотят принять участие в Королевском совете и донести свое мнение до всех его членов. И поскольку я расцениваю их требования как вполне уместные, то не могу, будучи в твердом уме, против них сражаться. Их цели ясны и справедливы. И они действительно имеют право советовать королю, а королева такого права как раз не имеет. И ты, Джаспер, знаешь это не хуже меня.

Джаспер вскочил и быстрым, нетерпеливым движением, как бы отметая доводы моего мужа, воскликнул:

– Честно говоря, у тебя нет выбора! Ты должен сражаться, потому что тебя призывает король, глава твоего дома! И если ты действительно считаешь дом Ланкастеров своим, то обязан откликнуться на этот призыв!

– Я не гончий пес тявкать при первых же звуках охотничьего рога, – спокойно возразил мой муж, словно повышенный тон Джаспера ничуть не задел его. – И не брошусь, высунув язык, исполнять любую команду хозяина. Я не стану яростно лаять, почуяв дичь, и пойду воевать, только если сочту, что за цель этой войны можно и умереть – и никак не меньше. Но я действительно восхищаюсь твоим, э-э-э… боевым духом, Джаспер.

Тот побагровел до корней своих рыжих волос, таким тоном это было сказано.

– Полагаю, тут не над чем смеяться, сэр Генри! Я в течение двух лет бился за моего короля и дом Ланкастеров, и мне дорого это стоило, осмелюсь напомнить. У стен Кармартена я потерял любимого брата, наследника нашей фамилии, цветок нашего дома, первого супруга Маргариты, которому так и не суждено было увидеть сына…

– Знаю, знаю, я и не думал смеяться. Не забывай, что я тоже потерял брата. Эти бесконечные войны – настоящая трагедия для Англии, а отнюдь не повод для веселья и шуток. Ладно, довольно. Пора наконец пообедать и забыть о наших разногласиях. Я молил и молю Бога отвести от нас новую войну. По-моему, и ты должен молиться о том же. Англии нужен мир, если мы хотим снова сделать свою страну сильной и богатой. Нам ведь и Францию удалось завоевать только потому, что ее жители оказались столь разобщены. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы с нами произошло то же самое; нельзя становиться худшими врагами самим себе в своей собственной стране.

Джасперу явно хотелось спорить, но мой муж взял его под руку и повел в обеденный зал, где уже сидели воины Джаспера – по десять человек за каждым столом – и ждали, когда подадут блюда. Увидев Джаспера, его люди застучали по столешницам рукоятями кинжалов – это заменяло им приветственные аплодисменты, – и я с восторгом подумала о том, как это замечательно, какой он великий полководец, как подчиненные любят его и уважают. Он казался мне рыцарем из старинной легенды, а эти люди, судя по всему, считали его настоящим героем. Слуги моего мужа, как и его вассалы, всегда лишь склоняли головы и снимали шляпы, выражая молчаливое почтение, если Генри Стаффорд проходил мимо. Но никто никогда бы не догадался приветствовать его радостным гулом, подбрасывать к потолку или вот так колотить по столу рукоятью кинжала.

Сопровождаемые глухим шумом голосов, мы уселись за главный стол, и только теперь я заметила, как Джаспер поглядывает на меня – с сожалением, словно сокрушаясь, что я стала женой человека, который отказывается сражаться и защищать свою семью. Я стыдливо потупилась: теперь всем известно, что я не только дочь труса, но еще и жена труса, и мне до конца дней своих придется нести бремя этого позора.

Пока слуга поливал нам из кувшина на руки и заботливо подавал полотенце, сэр Генри с самым добродушным видом обратился к Джасперу:

– Своими рассуждениями я совершенно отвлек тебя от самого главного, того, что в первую очередь интересует мою жену. Как здоровье маленького Генри? Как он поживает?

Повернувшись ко мне, Джаспер сообщил:

– Твой сын молодец. На редкость здоровый и сильный мальчик. Как я и писал тебе, у него уже вылезают коренные зубы; из-за этого у него, правда, несколько дней был жар, но теперь все позади. Он не только хорошо ходит, но и вовсю бегает. И очень много болтает, не всегда разборчиво, зато целыми днями. Его нянька считает, что он чересчур своенравный, однако проявляет упрямство только в тех случаях, когда отстаивает свою позицию и свое право среди ровесников. Я велел ей не быть с ним слишком строгой. Все-таки он граф Ричмонд; не следует подавлять его душевные порывы и ущемлять волю, он имеет полное право собой гордиться.

– А обо мне ты рассказываешь ему? – спросила я.

– Конечно, рассказываю! – с улыбкой воскликнул Джаспер. – Говорю, что его мама – знатная английская дама, что скоро она приедет в гости, а он подбежит к ней и закричит: «Мама!» В общем, примерно в таком роде.

Я рассмеялась – так хорошо он изобразил пронзительный голосок двухлетнего малыша.

– А какого цвета у него сейчас волосы? – задала я следующий вопрос – Такие же рыжие, как у Эдмунда?

– Увы, нет, – ответил Джаспер с явным разочарованием, которого я, впрочем, совершенно не разделяла. – У нас в роду вообще далеко не все такие рыжие, как мы с Эдмундом. Волосы у него очень красивые, вьющиеся, светло-каштановые. Его нянька уверяет, что летом они еще больше посветлеют – выгорят на солнышке, ведь тогда он будет гулять гораздо дольше; но они точно не имеют нашего, тюдоровского, медного оттенка.

– А во что он любит играть? И знает ли молитвы?

– Чаще всего он играет с мячом и битой; готов хоть целый день так развлекаться, если кто-то согласится бросать ему мяч. И молитвы он учит, «Отче наш» и все такое. Твой большой друг отец Уильям каждое утро заглядывает к нему для общей молитвы, а нянька каждый вечер велит ему вставать на колени в изножье кроватки, молиться и поминать в молитвах твое имя.

– А друзей для него вы завели? – вмешался мой муж. – Хотя бы среди соседских детей?

– Наш замок стоит очень уединенно, – пожал плечами Джаспер. – Рядом с нами нет ни одного столь же родовитого семейства. А значит, нет и подходящих для него друзей. Все-таки он граф Ричмонд, родня королю. Я не могу позволить ему постоянно общаться с деревенскими детьми. И потом, я боюсь, что он чем-нибудь от них заразится. Чаще всего он играет со своими няньками. Или со мной. Да ему никто другой и не нужен.

Я кивнула. Мне тоже не слишком хотелось, чтобы мой сын водился с деревенскими детьми, которые могут научить его всяким грубостям и непристойностям.

– Ты не прав, ребенку просто необходим контакт со своими ровесниками, – возразил мой муж. – Только так он поймет, каково его истинное место в обществе, даже если это общество – всего лишь дети крестьян или арендаторов.

– Подумаю об этом, когда придет время, – сухо отозвался Джаспер. – А пока что ему не нужны другие товарищи. Хватит и тех, кого я сам для него выбираю.

Возникла неловкая пауза.

– А хорошо ли он кушает? – осведомилась я.

– Аппетит у него отменный, – успокоил меня Джаспер. – Спит он крепко, целыми днями играет и бегает. И растет отлично. Полагаю, он будет высоким, как Эдмунд, и таким же сильным и стройным.

– Мы непременно приедем его навестить, как только на дорогах станет чуть меньше бандитов, – пообещал, глядя на меня, сэр Генри. – Но как по-твоему, Джаспер, в Пембруке мальчик действительно в безопасности?

– В Уэльсе не осталось ни одного йоркиста, способного собрать войско, которое могло бы захватить даже нашу деревню Пембрук, о замке я вообще молчу, – сказал Джаспер. – Кстати, Уильям Херберт теперь тоже перешел на сторону короля и с тех пор, как Генрих его простил, полностью сменил обличье: стал ярым сторонником Ланкастеров. Нет, уверяю вас, в Уэльсе наследнику дома Ланкастеров куда безопаснее, чем в Англии. В данный момент именно я контролирую там все ключевые крепости и дороги. Так что в моем доме мальчику ничто не угрожает. Как я и обещал, я всегда буду на страже его покоя.

Джаспер провел у нас всего два дня. И практически не слезал с коня, вместе с нашими вассалами собирая воинов, готовых сразу отправиться с ним в Лондон и защищать столицу именем нашего короля. Впрочем, таких оказалось немного. Хоть мы и считались членами дома Ланкастеров, но этого было недостаточно, поскольку живущим близко от Лондона было прекрасно известно, что творится во дворце. Все отлично понимали: стоит хорошенько подумать, прежде чем отдавать свою жизнь за короля, который, по слухам, почти свихнулся, и за королеву-француженку, особу весьма решительную, но себе на уме.

На третий день Джаспер собрался в путь, и я вышла на конюшенный двор с ним попрощаться.

– А ты, как я погляжу, кажешься вполне счастливой, – тихо промолвил он, наклоняясь ко мне, пока его люди седлали коней.

– Да, у меня все замечательно. Муж очень добр ко мне.

– Хорошо бы тебе все-таки убедить его поучаствовать в нашем походе на Лондон.

– Постараюсь. Я сделаю все, что в моих силах, только вряд ли он станет меня слушать. Конечно, сэр Генри должен служить своему королю, но, Джаспер, он гораздо старше меня и уверен, что лучше во всем разбирается.

– Нашему королю, возможно, придется сражаться за право управлять государством, – заметил Джаспер, – и если твой муж – настоящий мужчина, то он должен ринуться в бой плечом к плечу со своим королем. Человеку из дома Ланкастеров не следует ждать, пока его призовут на службу; а уж если призвали, такой призыв нельзя игнорировать.

– Да, это верно. Непременно поговорю с ним еще раз. А ты передай маленькому Генри, что я обязательно его навещу, как только по дорогам можно будет проехать без опаски.

– Без опаски по нашим дорогам нельзя будет проехать до тех пор, пока Йорк и Уорик не подчинятся своему законному королю! – раздраженно бросил Джаспер.

– Это я знаю, – начала я, – но сэр Генри…

– Что?

– Он стар, – закончила я со своих позиций шестнадцатилетней девочки. – Ему не понять, что, если Господь дает нам шанс, нужно за него непременно ухватиться. Вот Жанна д'Арк понимала! Порой перед нами на мгновение как бы приоткрывается наша судьба, и тогда мы должны услышать призыв Всевышнего и следовать ему.

Теплая улыбка осветила лицо Джаспера.

– Да, Маргарита, – согласился он. – Все так и есть. Порой нужно просто откликнуться на призыв Господа. Даже если кто-то и сочтет тебя лишь глупым гончим псом, готовым вскочить и мчаться на звуки охотничьего рога.

Джаспер поцеловал меня, как и подобало деверю – едва коснувшись губ, – и на мгновение задержал мою руку в своих ладонях. Я закрыла глаза, и мне показалось, что я взлетаю и плыву по воздуху; от его прикосновения у меня даже голова закружилась, но он тут же выпустил мою руку и, повернувшись ко мне спиной, вскочил в седло.

– Хорошо ли служит тебе наш старый Артур? – спросил он веселым тоном, словно отгоняя от нас обоих мысли о том, что мы снова расстаемся, что ему опять предстоит мчаться навстречу опасности.

– Да, очень! – воскликнула я так же весело. – Почти каждый день я катаюсь верхом. С Богом, Джаспер, да хранит тебя Господь.

Он кивнул.

– Господь будет хранить меня, ведь наше дело правое. И даже оказавшись в самой гуще схватки, я буду уверен: Господь не оставит меня; Он всегда защитит того, кто преданно служит своему королю.

И, пришпорив коня, он во главе своего отряда устремился на юг, к Лондону, чтобы любой ценой обеспечить безопасность Вестминстерского дворца, а может, и удержать его под натиском врага.